Текст книги "Девственница мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

В пекарне была длинная очередь. Я настояла на том, чтобы подождать, а не проскочить вперед, как предлагал Рафаэль. Это вызвало много тяжелых вздохов и курения одной сигареты за другой с его стороны. Я проигнорировала его и работала над своим планом.

На стойке я заказала широкий выбор выпечки. Женщина, работающая там, взглянула на Рафаэля и отмахнулась от моей попытки заплатить. Я не могла этого допустить, поэтому я сунула деньги в банку для чаевых у кассы и поблагодарила ее.

Вместо того чтобы уйти, я сунула коробку в руки Рафаэля.

– Мне нужно в туалет. Встретимся снаружи.

Он сжал губы, но спорить не стал. Он взял у меня коробку и пошел к выходу.

Я направилась в противоположном направлении. Закрытая выходная дверь была около туалетов. Когда я выглянула, я увидел переулок. Спокойная, я выскользнула и поспешила на улицу.

Табачная лавка была справа от меня. Не поднимая головы, я быстро шла. Мне нужно было вернуться, пока Рафаэль не заподозрил неладное.

Внутри толпилось еще несколько человек. Я быстро огляделась в поисках дешевых телефонов. Там было много SIM-карт и сигарет, а также конфет и лотерейных билетов. Может быть, телефоны были за прилавком?

Как раз когда я повернулась, чтобы попросить о помощи, дверь магазина распахнулась. Большая фигура заслонила большую часть света, огромные плечи заполняли крошечное пространство. Эти плечи...

Волосы на затылке встали дыбом, и я инстинктивно сделала шаг назад. Это было...?

Нет, этого не может быть.

Мужчина вошел и захлопнул за собой дверь. Когда свет из магазина осветил его грубые черты, я почувствовала, как у меня задрожали колени.

Джакомо.

Как...? У меня живот скрутило в узел. Я не могла поверить в то, что видела.

Расслабься. Он не знает, что я здесь делаю.

Его взгляд остановился на мне. Я знала, что его глаза были карими, но прямо сейчас они выглядели как два озера полуночи, беспощадные и неумолимые. Его бесстрастное выражение ничуть не изменилось, когда он направился к тому месту, где я стояла, и каждый стук его ботинка по деревянному полу едва не заставлял меня подпрыгивать.

Я попыталась слегка улыбнуться.

– Джакомо. Что ты здесь делаешь?

– Я не знал, что ты куришь, – сказал он. – Или, может быть, ты решила начать? Могу порекомендовать хорошую марку.

– Синьор Бускетта. – Это был работник магазина, стоявший в нескольких футах от него. – Чем я могу вам помочь сегодня?

Джакомо не отводил от меня взгляда.

–Тебе нужна помощь, жена?

Мне не понравилось рычание в его тоне. Это заставило меня занять оборонительную позицию.

– Да. Очевидно. Зачем еще я здесь?

– Жена? – работник Tabacchi чуть не подавился этим словом. – Синьора Бускетта, это честь.

Я уставилась на Джакомо, но работник табачной фабрики звучал так, будто он вспотел. Я спокойно сказала:

– Grazie, signore.( Спасибо, сэр.)

Джакомо придвинулся ко мне поближе. – Что ты покупаешь, Эмма?

– Марки, – выпалила я.

– Марки для чего?

– Письма.

– Интересно, что я увидел тебя возле SIM-карт.

– Только потому, что я смотрела на конфеты.

Его рот изогнулся в понимающей улыбке.

– О? Выпечка и конфеты сегодня утром?

Я ничего не сказала. Я была ужасной лгуньей, но теперь уже было поздно отступать.

– Синьор, – громко крикнул он продавцу табака. – Принесите моей жене марки.

Мужчина прочистил горло.

– Конечно, дон Бускетта. Какого рода?

– Что бы ты ни имел, черт возьми. Все это. – Обернувшись к работнице, он махнул рукой. – Все, что она захочет.

– Для открытки, Per favore (Пожалуйста), – крикнула я, когда работник побежал за марками. – Не надо грубить, – прошептала я Джакомо. – Ты его пугаешь.

– Это не он должен бояться.

Хотя мои внутренности рассыпались в ужасную пыль, я смело встретила его взгляд. Я не сделала ничего плохого. Я вышла купить марки, конец.

–Вот, пожалуйста, синьора. —Дрожащей рукой мужчина положил на прилавок лист почтовых марок.

– Grazie, signore.( Спасибо, сэр.)– Я открыл свой кошелек. – Сколько?

– Ничего. – Джакомо схватил марки одной рукой, а мое запястье – другой. Он начал тащить меня от прилавка.

Я вырвалась из его хватки. – Мне нужно заплатить за эти марки.

– Нет, не надо.

– Да. – Я наклонилась к стойке, открывая кошелек. – Сколько, синьор?

Прежде чем мужчина успел ответить, Джакомо бросил на прилавок толстую пачку евро. – Вот. А теперь прекрати, мать твою, спорить со мной и пошевеливайся.

Сохраняй мир. Не жалуйся. Не создавай проблем.

Это было то, что я говорила в детстве, побочный продукт того, что у меня были две старшие сестры-бунтарки. Но я больше не была в Торонто, и Джакомо не был Джией или Фрэнки.

Я не могла позволить ему помыкать мной.

Когда мы вышли на улицу, я остановилась на тротуаре.

– Я ничего плохого не сделала. Ты сказал, что я могу исследовать Палермо.

Джакомо подошел ко мне, его лицо напряглось от гнева. Он указал на свой седан, который был припаркован у обочины в неположенном месте.

– Садись в эту чертову машину, Эмма.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ

Джакомо

Я думал, что она сбежала.

Когда мужчины сказали мне, что она уехала на моем Maserati, я сразу понял, что эта экскурсия не ради пирожных. У Эммы было что-то на уме.

За исключением того, что она была плоха в уловках. Эта женщина была худшей лгуньей, которую я когда-либо встречал.

Рафаэль подтвердил это. Он написал мне, пока они стояли в очереди за выпечкой, что она выглядела нервной и дерганой.

К этому моменту я уже был на полпути к центру Палермо. С этого момента я ехал как сумасшедший, убежденный, что она пытается сбежать от меня.

Но паника быстро переросла в замешательство, когда Рафаэль проследил за ней до табачной лавки. Зачем было тайком идти туда? Она не курила. Марки или лотерейные билеты? Я сомневался.

И тут меня осенило, как только я увидел ее, задержавшуюся возле SIM-карт. Она пыталась позвонить кому-то, не будучи отслеженной. Кому? Ее семье? Она передумала доводить это до конца?

Жаль, черт возьми. У меня не было выбора в этом браке. Так что пока я не придумаю способ обойти Виргу, Эмма останется здесь, в Палермо, замужем за мной.

На пассажирском сиденье она открыла коробку с выпечкой и достала оттуда корнетто.

–Хочешь что-нибудь? Я купила все виды.

– Я хочу, чтобы ты объяснилась.

– Не вижу, в чем проблема, – сказала она, откусывая кусочек слоеного теста. – Ты сказал мне, что я могу исследовать Палермо.

– Мы оба знаем, что ты не исследовала окрестности этим утром. Ты пошла искать одноразовый телефон. Скажи мне, зачем.

Она тяжело вздохнула и отряхнула крошки с рук.

– Потому что я не хочу, чтобы Вирга отслеживал мои звонки и сообщения.

– Почему ты так думаешь?

– Я не уверена, но это вполне возможно. Мой телефон долгое время был у него. Кто знает, на что он способен?

Умная девочка. Никому в нашем мире нельзя было доверять. Даже мне. Но если Вирга отслеживал телефон, может быть, был способ использовать это, чтобы выманить его.

Я скользнул по ней взглядом.

– Кому тебе нужно позвонить?

– Не твое дело.

– Все, что касается тебя, – это мое дело, жена.

–Перестань меня так называть. Это не настоящий брак, и ты не имеешь права контролировать, куда я хожу и с кем разговариваю.

Я не мог этого вынести. Она была неправа во многих отношениях, и мне нужно было ее поправить.

Дернув руль, я подъехал к обочине и резко остановился. Эмма хлопнула рукой по приборной панели и схватила коробку с пирожными. Я бросил машину на парковку и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Я буду контролировать все, что захочу, когда дело касается тебя, bambina (малышка). Куда ты пойдешь, с кем ты будешь разговаривать. Когда ты ешь, когда ты спишь. Это настоящий брак, пока я не скажу, что это не так.

– Ты себя слышишь? Ты говоришь, как нарциссический социопат.

– Продолжаешь меня обзывать, и я запру тебя в твоей спальне.

Ее рот открылся, как будто до нее только что дошла вся шаткость ее положения.

– Ты не посмеешь.

О, я бы так и сделал. Она понятия не имела, насколько меня привлекала идея, что она заперта, привязана к кровати и ждет, когда я ее ублажу. После вчерашней ночи я мог думать только о том, как снова попробую ее киску.

Понизив голос, я придвинулся достаточно близко, чтобы увидеть россыпь веснушек на ее носу и щеках.

– Ты принадлежишь мне, Эмма Бускетта. Твой рот, твои сиськи, твоя киска – все это. Мое, чтобы лизать, трахать и доводить тебя пальцами. Так что тебе лучше повиноваться мне.

– Я не собака.

Я ухмыльнулся ей, не пытаясь скрыть своего веселья. – bambina (малышка). Ты скулила для меня прошлой ночью.

– Стоп. – Она отвернулась и поерзала на сиденье. – Я не хочу об этом говорить.

Такая невинная. Такая очаровательная. Но она дала мне отпор, а это значит, что она может быть сильнее, чем я думал.

Хорошо. Ей понадобятся силы, чтобы выдержать следующие три месяца.

Я снова завел машину и включил передачу. Когда мы влились в поток машин, я сказал:

– Мы можем помочь друг другу, или я могу стать твоим злейшим врагом, Эмма. Тебе решать.

– О, теперь ты готов доверить мне свои секреты?

– Нет, конечно нет.

– Так зачем мне рассказывать тебе свои?

Стиснув зубы, я резко повернул за угол.

– Тебе не позволено иметь от меня секреты. – Не знаю, почему я так себя чувствовал, но чувствовал.

– Именно то, что я ожидала услышать от нарциссического социопата.

Я боролся с улыбкой. Как эта девушка могла быть всего двадцатилетней? Она была умной и дерзкой, красноречивой и смелой. Мне хотелось одновременно спросить у нее совета и перегнуть ее через колено.

– Кому ты хочешь позвонить по одноразовому телефону? Раваццани? Твоей близняшке?

– Я тебе не скажу, так что перестань спрашивать.

– Значит, ты мечтаешь родить от меня ребенка, верно? Потому что если ты мне не веришь, то все именно так и закончится.

– Никто не собирается беременеть. Мы найдем решение раньше, чем дойдет до этого.

Единственным выходом было положить конец несчастной жизни Вирги.

Но это было нелегко, а значит, мне нужно было держать ее рядом. Я не мог позволить ей сбежать или позвать на помощь. Это бы все испортило.

Очевидно, я был с ней слишком небрежен. Сегодняшний день стал тому доказательством.

Мне нужно было приложить больше усилий, чтобы добиться ее послушания.

Зазвонил телефон, когда я ехал. Зани. Я нажал кнопку на руле.

– Cosa? (Что?)

– Я слышал, ты в Палермо, гоняешься за своей женой. Che cazzo? (Какого черта?)

– Я держу ее в машине и везу обратно в поместье.

– А, хорошо. Чао, Эмма.

– Чао, Зани, – сказала моя жена.

– Надеюсь, он не слишком на тебя сердится, – сказал мой друг.

– Нет, – ответила Эмма, явно довольная собой.

– Он сердится, – резко ответил я. – И я вешаю трубку.

– Подожди! – крикнул Зани. – У нас сегодня есть дело. Ты встретишься со мной после того, как отвезешь ее домой?

Мы должны были отправиться в горы, чтобы встретиться с одним из поставщиков Раваццани. Идея была в том, чтобы выманить их из 'Ндрангтеты и вернуть деньги на Сицилию, где им и место.

– Дай мне несколько часов.

– Он не обрадуется, если мы отменим встречу.

– Никто не отменяет. Я буду готов к часу дня.

– Хорошо. Позвони мне, когда будешь в пути.

Я нажал кнопку, чтобы повесить трубку. Мне не нужно было, чтобы Зани напоминал мне о моих обязанностях. Я знал их слишком хорошо.

Эмма открыла коробку с пирожными и пошарила внутри. Она достала бомболоне, наполненный кремой.

– Похоже, у тебя запланирован насыщенный день.

Я наблюдал, как она откусила, крем сочился по всему ее рту. Черт меня побери. Я изо всех сил пытался сосредоточиться на дороге передо мной, пока ее язык быстро облизывал густую жидкость. Мне хотелось слизать сахар с ее губ. Затем распределить его по всему ее телу и слизать оттуда тоже.

Я нажал на газ.

– Не так уж занят, чтобы преподать тебе урок, mia moglie innocente (моя невинная жена).

Я последовал за ней в дом.

Эмма поставила коробку с пирожными на прилавок.

– Сэл, я купила нам хороший выбор, ешь, что хочешь.

Сэл многозначительно посмотрел на меня, и я увидел в нем предупреждение. Он начал действовать мне на нервы. Он забыл, на кого работает?

– Она останется в поместье, – сказал я ему. – Если она уезжает, то со мной.

– Это смешно. – Она закончила мыть руки и начала вытирать их полотенцем. – Мы уже это обсуждали. Ты не можешь превратить меня в заключенную здесь.

– Поднимайся наверх. – Я указал на дверь. – Я хочу поговорить с тобой.

Эмма аккуратно сложила салфетку и положила ее на мраморную столешницу.

– Думаю, мы закончили разговор, Джакомо.

–Ты права. Так ты хочешь, чтобы я сказал Сэлу, почему я действительно хочу, чтобы ты была наверху? Или ты предпочтешь продолжать делать вид, что мы идем туда поговорить?

Ее рот открылся, а кожа стала багровой.

– Ни то, ни другое. Я хочу, чтобы ты ушел.

– Тогда ты будешь разочарована. – Я указал на арку, ведущую внутрь дома. – Иди – или я понесу тебя, если придется.

– Тогда я выбираю притворство, – пробормотала она и пошла.

– Va bene (Все в порядке). Это правильный ответ.

Мы не разговаривали, пока поднимались по лестнице. В доме было так тихо, что я слышал жужжание потолочного вентилятора над головой. Мне вспомнилось, как я стоял на коленях в детстве, как часами я молчал в ужасе, ожидая наказания отца.

Я отбросил эти воспоминания. Старик гнил в земле, его драгоценное наследие в руках его самого ненавистного ребенка. Я буду смеяться последним.

Я последовал за ней через дверь в безвкусную спальню отца.

– Как ты можешь здесь спать? – спросил я, оглядывая золотой декор. – Это отвратительно.

Она положила телефон и кошелек на тумбочку у кровати.

– Это как-то начинает меня раздражать. Почему вы с братом не переехали сюда после того, как ваш отец скрылся?

Я фыркнул.

– Нино всегда верил, что наш отец вернется. И я бы лучше отрезал себе член, чем спал в этом конце дома.

– Почему? Тебе правда больше нравится твоя маленькая комната, чем эти?

Я не хотел говорить о своей семье или отце.

– Раздевайся и ложись на кровать.

– Что? – Она побледнела, ее глаза драматично забегали. – Ты не можешь быть серьезным.

– Я очень серьезен. Раздевайся и ложись.

– Но... еще светло! И Сэл узнает, что мы делаем. Это слишком странно. И, кроме того, мы уже делали это прошлой ночью.

Я поднял руку, чтобы остановить поток слов, вырывающихся из ее рта.

– Мне плевать на Сэла и время суток. И ты должна быть готова к тому, что я буду лизать твою киску каждый день в течение следующих двух месяцев.

– Каждый день? Ни за что.

– Каждый день, когда у тебя нет месячных. Хотя даже во время их.

Она потерла переносицу под очками.

– Это безумие.

– У меня нет времени, чтобы тратить его на убеждения тебя. – Я скрестил руки на груди. – Мы и так знаем, что тебе это нравится. Перестань притворяться.

– Я не притворяюсь. И не в этом суть. Ты застаешь меня врасплох. Я даже не возбуждена.

Я сделал шаг к ней. Потом еще один. Я продолжал приближаться, пока мы не оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Еще один шаг, и ее сиськи коснутся моей груди. – Я не могу перестать думать о твоей сладкой киске. Я хочу снова тереть тебя по всему своему рту и пробовать на вкус несколько дней.

Она слегка покачнулась на ногах, а ее ладонь легла мне на грудь, словно пытаясь удержать равновесие.

– Как ты можешь такое говорить? Ты самый прямолинейный человек, которого я когда-либо встречала.

– Я не тот мужчина, который будет давать тебе красивые слова и неоднозначные сигналы. Но я тот мужчина, который позволит тебе тереться своей киской о лицо в любое время, когда тебе захочется.

– Джакомо, – выдохнула она, и мне понравилось звучание моего имени на ее губах. – Что мы делаем?

Я не мог сказать ей, почему я настаивал на том, чтобы делать это каждый день.

– Мы женаты. Ты бы предпочла, чтобы я делал это с другой женщиной? – Я бы не стал, но Эмма не знала бы этого.

– Нет! – Ее пальцы сжались на моей рубашке, словно она держала меня. – Но разве ты не слышал о прелюдии?

Я чуть не рассмеялся.

– У меня нет времени на свечи и поцелуи на заднем сиденье машины. Если я хочу трахаться, я трахаюсь. И прямо сейчас я хочу трахнуть твою киску своим языком. – Я сильно шлепнул ее по заднице. – Ложись на кровать, жена.

Она закрыла глаза и закусила губу. Было видно, что она колеблется. Я решил ее подтолкнуть.

Наклонившись, я сказал ей на ухо:

– Когда ты кончишь, я подрочу и позволю тебе снова посмотреть.

Из ее рта вырвался дрожащий вздох. Ничего не говоря, она отступила назад и расстегнула шорты. Мой член дернулся, мои яйца уже напряглись. Madre di dio (Матерь Божья) ,эта девушка. Я не любил ничего больше, чем развращать ее. Убеждать ее игнорировать все ее чопорные и правильные инстинкты, чтобы сделать то, что я хочу.

Ее шорты упали на пол, и она скинула их. Когда она начала забираться на кровать, я сказал:

– Трусики тоже.

Она замерла, но только на секунду. Быстрым движением она стянула с себя трусики, оставив ее голой ниже талии. Cazzo (Ебать), она была горяча. Кремовая кожа с оттенком оливкового. Темные лобковые волосы покрывали ее холмик. Гладкие ноги. Высокая, упругая задница.

Мне вдруг захотелось увидеть ее всю.

– Сними рубашку и бюстгальтер.

Она плюхнулась на спину.

– Зачем?

Постоянные вопросы. Я заполз на кровать и устроился между ее бедер. Ее киска блестела, опухшие губы выглядывали и умоляли о моем языке.

– Потому что я так сказал.

– Ощущение странное – быть голой, когда ты полностью одет.

Я сорвал с себя футболку и бросил ее на землю. – Лучше?

Она сняла рубашку и бюстгальтер, ее взгляд все время был прикован к моей груди. Ей нравились татуировки? Мое тело было покрыто ими. Было время, когда я проводил больше дней около чернильного пистолета, чем вокруг настоящего оружия.

– Ты прекрасен, – сказала она.

– Я люблю твои сиськи, – сказал я, наклоняясь, чтобы взять один твердый сосок в рот. Я сосал изо всех сил, и ее пальцы зарылись в мои волосы. Если бы у меня сегодня не было встречи, я бы провел следующие двенадцать часов, исследуя каждый дюйм ее тела.

Отстранившись, я растянулся на животе между ее бедер.

– Ложись на спину.

– Но разве ты не хочешь...?

Я заставил ее замолчать, долго лизнув ее складки. Черт, да. Это было то, чего я хотел, ее запах в моем носу и в моей голове. Я опустил язык ниже, чтобы получить больше. Она была острой и сладкой, и такой чертовски мокрой. Почему она притворилась, будто не хочет этого?

Я пожирал ее, как одержимый. Я лизал и сосал, и наслаждался каждым ее вздохом и звуком. Когда я чувствовал, что она слишком близко, я ослаблял хватку, растягивая ее как можно дольше. Мой член упирался в молнию, кожа натянулась так туго, что было больно. Я вдавил бедра в матрас, шарик моего пирсинга впивался в головку. Это был лучший вид пытки.

– О, боже. Джакомо, пожалуйста. – Ее рука легла мне на затылок, чтобы удержать меня на месте. – Я больше не могу.

Я застонал и втянул ее клитор в рот, мои губы впились в плоть. Она издала сдавленный стон.

– Используй палец! – закричала она. – Пожалуйста, мне это нужно.

Я едва мог поверить своим ушам. Моя смелая маленькая девственница, умоляющая о пальце в ее киске?

Я все еще колебался. Она что-то туда вставляла раньше? Я не хотел причинять ей боль.

– Все в порядке, – пропыхтела она, явно почувствовав мои колебания. – Я уже пользовалась там вибраторами.

Мой член заплакал от одной только мысли об этом, как бы мне хотелось увидеть ее киску, растянутую вокруг силиконового члена.

Я отпустил ее клитор и просунул мизинец в ее влажность. Я покрыл кожу её соками, чтобы облегчить путь внутрь. Затем я положил кончик мизинца на ее вход.

– Готова?

Глаза Эммы были остекленевшими, дикими, когда она посмотрела на меня сверху вниз.

– Да, пожалуйста.

Я медленно вошел, наблюдая, как тугое тепло окутало мой палец. Гладкие бархатные стены втянули меня внутрь, стенки, которые ни один мужчина не чувствовал прежде. Я кончу, если не перестану думать об этом.

Эмма. Сосредоточься на Эмме.

Вместо этого я перевел взгляд на нее. Ее веки затрепетали, ее рот обмяк от удовольствия. – Вот и все, – пропел я. – Тебе нравится эта полнота, не так ли? Тебе нужно чувствовать себя растянутой. Не волнуйся, я собираюсь наполнить тебя, bambina (малышка).

– О, боже. Я так близко. – Ее спина выгнулась, мышцы напряглись. – Не останавливайся.

Я продолжал, нежно проникая в нее. Даже с моим самым маленьким пальцем, это было тесно. Я не мог представить, как эта уютная киска сжимает мой член. Я, наверное, умер бы от чистого блаженства. Я качал рукой, погружаясь глубже с каждым разом, пока мой мизинец не оказался полностью в ней.

– Вот и все. Тебе это нравится, не так ли?

– Да, да, да. – Она била головой по подушке, ее пальцы сжимали золотое покрывало, а бедра покачивались на моей руке. Это было похоже на то, как будто она трахала себя моим мизинцем.

– Ты такая горячая. Продолжай. Работай этой нуждающейся киской на моей руке. Заставь себя кончить.

– Нет, мне также нужна стимуляция клитора. Пожалуйста.

Я не ожидал, что девственница будет столь уверенной и требовательной в постели, но Эмма продолжала меня удивлять.

– Ты получаешь то, что я тебе даю и когда я это даю. – Я вытащил из нее палец и начал вставать. – И тебе нужно научиться следовать указаниям.

– Нет! – Наклонившись вперед, она схватила меня. – Не уходи, пожалуйста.

Я оперся на локти, приблизив лицо к ее киске, но не стимулируя ее.

– Ты снова попытаешься сбежать от меня?

Она моргнула, и часть похоти исчезла с ее лица.

– Я не пыталась сбежать.

– Ты обманула свою охрану – Я наклонился и нежно укусил ее клитор зубами. Она выгнулась и застонала. – Тебя могли убить.

– Но я жива!

Я поцеловал края ее складок, избегая тех мест, которые она хотела больше всего.

– Кому ты пыталась позвонить, Эмма?

– О, ты просто упрямец.

– Ну, это не очень мило. – Я подразнил ее вход пальцем. – Скажи мне, кто это, и я дам тебе то, что тебе нужно.

– Я могу сама дать себе то, что мне нужно.

Она потянулась между ног, но я оказался быстрее. Я поймал ее запястье как раз перед тем, как она успела погладить свой клитор.

– Я буду держать тебя здесь весь день, терзая тебя, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать.

– В конце концов я достигну оргазма без стимуляции.

– Я позабочусь, чтобы этого не произошло.

Она дернула бедрами.

– Отстань от меня. Мы закончили.

– Даже близко нет, mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка).– Я подул прямо на ее клитор. – Скажи мне, кому тебе нужно позвонить.

– О, боже. – Ее голос был тихим и жалким. – Per favore (Пожалуйста).

– Я позволю тебе кончить, если ты скажешь мне. Это будет лучший оргазм в твоей жизни. – Я поцеловал внутреннюю часть ее бедра и вдавил кончик мизинца в ее киску, дразня ее. – Просто скажи мне, кто.

Ее веки были плотно закрыты, а кожа блестела от пота.

– Дерьмо. Черт возьми.

– Мне нравится слышать эти слова из твоих уст, sporcacciona (грязная девчонка).

– Ты худший. Я тебя ненавижу.

Я слегка поцеловал ее клитор и обвел ее вход мизинцем. Она покачала бедрами, но я отстранился.

– Нет, не надо. Я твой муж, первый мужчина, который заставил тебя кончить своим ртом. Скоро я буду первым мужчиной, который трахнет тебя и заставит кончить на его члене.

Она тяжело дышала и закрыла лицо руками.

– Господи, да прекрати ты уже болтать?

Я снова ее лизнул, на этот раз сильнее. Мне нужно было держать ее в отчаянии, на грани оргазма, чтобы получить то, что я хотел. Я просунул мизинец в ее киску и пососал ее клитор.

– Да, да, да, – пропела она, и ее мышцы напряглись.

Потом я остановился.

– Нет! Боже, ты придурок!

– Скажи мне. – Я втянул ее клитор в рот, а затем отпустил. – Скажи мне, Эмма. – Я пошевелил пальцем внутри нее, но этого было недостаточно, чтобы должным образом ее стимулировать. – Скажи. Скажи мне, кому ты пыталась позвонить.

– Мой дядя! – закричала она. – Я пыталась позвонить дяде.

Я не терял времени. Я засунул палец глубоко и хлестал ее клитор языком. Ее стенки сжались на мне, и ее клитор набух. Затем она закричала, ее пальцы рвали мои волосы, а ее бедра яростно двигались.

Я помог ей выдержать это, но в процессе потерял контроль. Мой собственный оргазм хлынул от пальцев ног и покалывания пробежали по всему телу. Мои яйца напряглись, когда сперма вырвалась из моего члена сильными импульсами. Я застонал в ее плоть, трахая матрас, пока горячие струи покрывали внутреннюю часть моих джинсов.

Я кончал в штаны с тех пор, как был подростком.

Когда она наконец затихла, я плюхнулся на спину и попытался отдышаться. Мне нужно было принять душ и переодеться, но мои конечности еще не функционировали.

– Разве тебе не нужно...?

Ее нерешительный вопрос заставил меня вздрогнуть.

– Нет. Я уже кончил.

–Ты кончил? Но ты собирался позволить мне посмотреть.

Я открыл один глаз, чтобы посмотреть на нее.

– Эмма, я не кончил специально. Просто так получилось.

– Ох. – Она посмотрела на переднюю часть моих джинсов. – Я думаю, это нормально. Из-за трения.

Mamma mia ( О, Господи). Я провел рукой по лицу.

– Я знаю, как работает мой член, но да. Иногда такое случается.

– Могу ли я потрогать его?

На этот раз мои глаза распахнулись.

– Мой член?

Она приподнялась на локте.

– Твой пирсинг.

Только Эмма могла бы быть более любопытна к стальному бруску, чем к моему настоящему члену. Я кивнул, встал и снял джинсы и трусы. Она придвинулась ближе, сложив под собой голые ноги, когда села. Осторожно она подняла мой член на ладонь и поднесла кончик к своему лицу. Другой рукой она коснулась металлического шарика на одном конце моего пирсинга и подвигала им.

– Не могу поверить, что это не больно.

Ее маленькая рука на моем члене, играет с моим пирсингом? Черт, это было мило.

– Я никогда не говорил, что это не больно. Я сказал, что я терпел и хуже.

Она изучила нижнюю часть и подвигала там металл.

– Ты необрезанный, так как твоя крайняя плоть влияет на пирсинг?

– Моя крайняя плоть не тугая и она заворачивается на место, как обычно.

– Приятные ощущения от пирсинга?

– Да, особенно когда с ним играет моя невинная жена.

Глаза Эммы встретились с моими.

– Так поэтому у тебя стоит?

Еще больше крови наполнило мой член. Скоро я снова буду готов.

– Твое любопытство заводит меня.

– Ох.– Ее щеки приобрели самый очаровательный оттенок розового. – Ох, – повторила она.

Я пожалел ее. Как бы мне ни хотелось провести весь день, развращая ее, у меня были дела.

– Сегодня вечером, когда я приду домой, можешь позвонить дяде.

– Почему не сейчас? – Она обхватила руками ноги, словно пытаясь стать как можно меньше. – Он, наверное, проснулся.

– Потому что я хочу быть там, когда ты будешь с ним говорить, а сейчас у меня нет времени. – Я указал на кровать. – Ложись.

– Почему? Я думала, мы закончили.

– Не спрашивай почему, жена, делай то, что я говорю, и когда говорю. Теперь ложись на спину.– Она неохотно расслабилась на матрасе. – Раздвинь ноги.

– Джакомо, – заныла она.

– Сделай это, bambina (малышка)

С тяжелым вздохом она подвинулась, чтобы раздвинуть ноги. Черт, это было приятно. Ее киска, набухшая и мокрая, раскинулась передо мной. Я вытащил телефон из кармана джинсов.

– Ни за что. Ты меня не сфотографируешь.

Она извернулась и попыталась вырваться, поэтому я схватил ее за лодыжку, удерживая ее неподвижно.

– Они только для меня. Никто другой их никогда не увидит. Te lo prometto (Я обещаю тебе).

– Тяжело поверить в это. Твой телефон могут взломать. Кто-то другой может их увидеть.

Я запрокинул голову и рассмеялся.

– Ты думаешь, кто-то может взломать мой телефон? Ты думаешь, я настолько глуп, чтобы оставить себя таким уязвимым? И если кто-то взламает мой телефон, он вряд ли будет искать грязные фотографии.

– Мне все равно. Их могут использовать для шантажа меня или моей семьи.

Мои пальцы сжались на ее коже при этой мысли.

– Никто не посмеет шантажировать тебя. Если кто-то попытается, я порублю его на мелкие кусочки и отдам их акулам. А теперь откинься назад и позволь мне сфотографировать твою киску.

– Зачем?

– Потому что мне трудно смотреть на эту девственную киску после того, как я заставляю тебя кончить. Я хочу посмотреть на нее позже, когда буду дрочить.

– О, боже мой. – Опустив голову, она потерла лоб о руки. – Не могу поверить, что ты этого хочешь.

Она была серьезна? Она не знала?

– Sei bellissima (Ты очень красивая), mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка).

– Стоп. – Она, похоже, не была рада комплименту. Она мне не поверила? Эмма не пыталась быть сексуальной, она просто была.

Затем я отвлекся, потому что она расправила руки, откинулась на кровати и снова открылась мне. Я едва мог дышать, было так жарко.

– Вот, – сказала она. – И не показывай мое лицо на фотографиях.

На случай, если она передумает, я действовал быстро. Я открыл приложение камеры и сделал нужные фотографии. К тому времени, как я закончил, я снова был полностью возбужден. Черт возьми, эта женщина. Мне нужно было трахнуть ее как можно скорее.

– Готово.

– Слава богу. – Бросив взгляд на мою эрекцию, Эмма спрыгнула с кровати и поспешила в ванную. – Увидимся позже, – крикнула она прямо перед тем, как закрыть дверь.

Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что она испугалась. Мысль об этом вызвала нечто необычное, что редко случалось в этом доме: Широкая улыбка растянула мое лицо.