Текст книги "Девственница мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Джакомо

Пар наполнил стеклянную камеру, пока горячая вода стучала по моей спине. Я прислонился к плитке и потянул уставшие мышцы. Заниматься детьми было настоящим испытанием. Мое тело чувствовалось так, будто я провел одиннадцать раундов в бою прошлой ночью.

Я оставил Эмму спать в моей кровати. Она выглядела слишком мирной, чтобы проснуться, даже если бы мой член требовал внимания. Может, мне нужна была кровать побольше. Тогда Эмма могла бы спать со мной каждую ночь, а не в старой комнате моего отца.

Стеклянная дверь щелкнула, и я повернулся, чтобы увидеть, как моя жена заходит в душ. Ее волосы были распущены по плечам, ее грудь высокая и упругая. Соски уже завернулись в маленькие точки, и это заставило меня захотеть взять их в рот.

– Привет, – застенчиво сказала она. – Надеюсь, ты не будешь против, если я тоже присоединюсь.

– Привет, – Я потянулся к ней, мои пальцы скользнули по гладкой мягкой коже ее бедер. Я поцеловал ее в губы долго и крепко. – Ты выглядишь так хорошо, что сегодня утром тебя можно съесть.

Она провела руками по моим бицепсам и плечам.

– Ты тоже.

Мой член стал тяжелым, толстым, как от ее близости, так и от мысли о том, чтобы скользнуть ей в рот.

– Тебе нравятся мои мускулы.

– Конечно. Если бы ты когда-нибудь начал выкладывать свои тренировки в интернет, у тебя было бы миллион подписчиков…

– Мне плевать на количество подписчиков, но ты можешь смотреть, как я тренируюсь.

Ее губы изогнулись в дразнящей улыбке, глаза игриво сверкнули.

– Могу ли я записать тебя? И прежде чем ты скажешь «нет», у тебя есть куча моих фотографий. Так что это будет справедливо.

Я усмехнулся и поцеловал ее в нос.

– Ты можешь делать столько фотографий и видео, сколько захочешь.

– О, отлично. Они будут только для меня, клянусь.

– Я в это верю. Скажи, ты будешь смотреть на них, когда трогаешь себя?

Она закусила губу. – Возможно.

Она убивала меня.

Она провела пальцем по одному из моих сосков.

– Ты научишь меня боксировать?

Это было не то, что я ожидал услышать от нее.

– Зачем?

– Потому что это хорошее упражнение. Я бегала в твоем спортзале, но подумала, что боксировать вместе будет весело. – Она сжала мой бицепс. – Я бы увидела, как ты потеешь и как напрягаются твои мышцы. Вкуснятина.

Мой пах напрягся, и я был таким чертовски твердым. Опираясь руками на плитку над ней, я подтолкнул бедра вперед и позволил ей почувствовать меня.

– Мы трахнемся в этом душе.

– Ты уверен? – Она огляделась. – Здесь достаточно места?

– Чтобы трахнуть тебя? bambina (малышка), имей хоть немного веры в своего мужчину.

Она опустила руку ниже, пока не сжала мой ствол в кулаке. Ее веки опустились, когда она гладила меня. – Я не хочу, чтобы ты причинил себе боль, marito (муж).

Эта девчонка, блядь. Мне нравилось, когда она так меня называла. Я прижимал ее к себе, одной рукой обхватив ее бедро, а другой – шею. Каждое сладкое движение ее руки посылало удовольствие, стрелой пронзая мои пальцы ног. Она нежно потянула за пирсинг, дав мне восхитительный укус боли, и я прижался лбом к ее лбу и застонал. Я не мог больше этого выносить.

– Я хочу в твой рот, – прохрипел я. – Встань на колени и отсоси у меня. – Ладно, но не надо…, ты знаешь. В мой рот.

– Кончать? – Я наклонился, чтобы загородить воду спиной. – Не волнуйся. Я дам твоей киске то, что ей нужно. А теперь поторопись.

Она начала опускаться на колени, и я схватил ее за руку, чтобы остановить. – Подожди. Открыв стеклянную дверь, я снял полотенце с вешалки, затем сложил и бросил его на плитку в душе. – На колени, verginella (маленькая девственница). Она грациозно опустилась на пол, поставив колени на мокрое полотенце. Горячая вода обожгла мои плечи, но я видел только Эмму, обхватившую мой член и подползавшую ближе. Она облизнула губы, а затем начала покрывать головку нежными поцелуями. Когда ее сладкий язык коснулся пирсинга, мои колени задрожали. Я уперся руками в стенки душа и наклонил бедра к ее лицу.

– Я отшлепаю тебя, если ты продолжишь меня дразнить.

Ее губы изогнулись, но она наконец открыла рот и втянула меня внутрь. Черт. Это было жарко и туго, ее язык скользил по моей коже, создавая скользкое давление, и мне пришлось напрячь мышцы, чтобы не кончить прямо сейчас.

– Да, да.

Она поняла, сосала сильнее, и мои бедра качнулись, пока я не уткнулся в заднюю часть ее горла. Я увидел, как она вздрогнула, вероятно, из-за пирсинга, который затруднял большинство минетов. Я слегка отстранился.

– Просто используй свой язык везде.

Выплюнув член, она сказала:

– Тебе не нужно быть со мной нежным.

– Мне не нужно причинять тебе боль, чтобы кончить. Я хочу, чтобы ты полюбила это так же, как и я.

– Я знаю. Не волнуйся.

Она снова взяла меня в рот, на этот раз глубоко. Она двигалась вперед и назад, напряженный жар заставлял мои мышцы сжиматься, когда чувство усиливалось. Ее глаза не отрывались от моих, и смотреть на эту милую девушку на коленях, с полным ртом моего члена, с губами, растянутыми вокруг моей длины, было тем, от чего я никогда не устану.

Я становился зависимым от нее.

Она пытала меня еще минуту, прежде чем я вытащил член изо рта. Я поднял свой член и медленно дернул его.

– Теперь мои яйца. Им нужна ты.

Ухмылка, которую она мне подарила, скрутила что-то внутри меня, яростное чувство, которое я никогда не испытывал прежде. Я внезапно понял, что никогда и ни в чем ей не откажу. Я бы положил мир к ногам этой женщины, если бы она попросила.

Ее первый и последний.

Пышные губы поцеловали нежную кожу моего мешочка. Ее глаза были закрыты, и она двигалась по каждому миллиметру каждого шара, целуя их благоговейно.

– Вот и все, – пропел я. – Это так приятно.

Она переключилась на лизание, небольшие движения ее языка, которые кружились и массировались, и моя рука двигалась быстрее по моему члену, качая сильнее по мере того, как наслаждение нарастало. Я не мог отвести взгляд. Она была такой красивой, такой чистой. Я не заслуживал ее, но я, черт возьми, не собирался ее отпускать.

– Пососи их, – приказал я, и мой голос был едва слышен из-за шума воды.

Эмма подчинилась, втягивая каждую тяжесть в рот и скользя по ней языком. Это было так невероятно сексуально, ее волосы и кожа были мокрыми, капли текли по ее сиськам. Она выглядела такой молодой, но она работала с моими яйцами, как опытный профессионал. Я больше не мог этого выносить.

Я положил свободную руку ей на голову, чтобы остановить ее, но держал ее лицо напротив своего паха.

– Поцелуй каждое из моих яичек в последний раз, bambina (малышка). Поблагодари их за всю сперму, которую они собираются тебе дать.

Наклонившись, она поцеловала каждый.

– Grazie (Спасибо), – благоговейно прошептала она, и ее благодарность заставила мой член запульсировать, отчаянно желая войти в нее.

– Встань и повернись. – Я помог ей подняться на ноги. – Это будет жестко и быстро. Держись за плитку и подставь мне свою киску.

Когда она повернулась лицом к стене, она приподняла бедра и выставила задницу.

– Вот так?

– Так чертовски идеально. – Я выровнял головку своего члена у ее входа. Скользкое тепло встретило мою кожу.

– Надеюсь, ты мокрая, потому что мне нужно войти в тебя. – Я вошел, и киска сжималась вокруг головки заставив мое зрение затуманиться.

– О боже, Мо. Да, еще.

Я опустил голову, сделал глубокий вдох и постарался не кончить прямо сейчас. Когда желание кончить отступило, я вошел внутрь, слегка двигая бедрами. Она была очень мокрой, но ее киска, должно быть, болела после прошлой ночи.

– Просто расслабься. Я собираюсь дать тебе свой член.

Прежде чем я успел ее остановить, она оттолкнулась и трахнула себя на моем члене. Огонь пробежал по моему позвоночнику и по задней части бедер.

– Блядь, Эмма! – Затем я не мог остановиться ни за какие деньги в мире. Мои бедра начали двигаться, мой член входил и выходил из ее киски, шлепки нашей влажной кожи эхом отдавались в крошечном пространстве.

– Это так приятно, – сказала она через плечо. – Твой пирсинг попал как раз в нужное место. Боже! Не останавливайся.

Уперевшись ногами, я двигался быстрее, обхватив ее бедра руками. Я задыхался, мое тело было сосредоточено на одной цели, на одной задаче. Ни на чем другом. Каждый толчок был толчком удовольствия, хватка ее тела – чистым раем. Я принадлежал ей целиком и полностью в этот момент.

– Ты готова ко мне,bambina (малышка).Ты готова к тому, что я снова кончу в тебя?

– О, боже. Пожалуйста, Мо. Пожалуйста. – Ее руки царапали плитку, словно она едва держалась.

Схватив ее за волосы, я поднял ее, чтобы говорить ей на ухо.

– Ты собираешься принять мой груз, как хорошая девочка, да? Я собираюсь вложить в тебя ребенка.

Одна рука нашла мою ногу и впилась ногтями мне в бедро.

– О, черт.

Она ни разу не выругалась, поэтому я знал, что она близка.

– Верно. Тебе нравится эта идея. Никаких презервативов, никаких противозачаточных средств. Только я, кончаю в тебя. – Она застонала почти жалобно, поэтому я просунул руку ей между ног и потер пальцами ее клитор. – Тебе нравится, что я даю тебе свое семя, что у тебя нет выбора, кроме как сделать мне ребенка. Ты моя, Эмма.

Это сделало своё дело. Ее киска сжалась, стенки душили мой член, а затем она дрожала и тряслась в моих руках. Давление было слишком сильным, и я начал кончать, мое тело опустошилось в ее, горячие струи ритмично пульсировали внутри нее. Наполняя ее.

– Cazzo (Ебать), – прошипел я, мои руки сжимали ее грудь, сжимая, пока я пережидал бурю. Я вливался в нее, струи выстреливали глубоко в ее киску. Я не думал о семье, детях или Вирге – только о ее горячем объятии, о том, как она ощущалась в моих объятиях. Ее сладкие стоны и скользкий вкус. Как я хотел утонуть в ней, пока не оправлюсь.

Все закончилось слишком быстро. Я задыхался и пытался удержаться на ногах, все время удерживая ее в вертикальном положении. Никто из нас не двигался в течение долгой минуты.

– Это было хорошо.

Она прислонилась к стене душа.

– Оставайся там. – Я выключил воду. Затем я вытащил член и присел на корточки позади нее. Моя сперма сочилась из ее входа, идеальное напоминание о том, что часть меня все еще была внутри нее. Я одним пальцем затолкнул густые капли обратно.

Она выгнула спину, но не попыталась вырваться.

– Нет, я слишком чувствительна.

– Тсс, bambina (малышка). Мы не хотим тратить её впустую.

– Боже, это буквально настолько неправильно, насколько это горячо.

Я вытащил палец и встал.

– Но тебе это нравится.

Не встречаясь со мной взглядом, она потянулась, чтобы снова включить душ. Как будто она не хотела мне отвечать, как будто ей было неловко, что я заметил это в ней. Когда она потянулась за мылом, я схватил ее за лицо и заставил посмотреть на меня.

– Нет ничего плохого в том, чтобы любить то, что тебе нравится, даже в постели. Capisce? ( Понятно?)

– Я просто...– Она глубоко вздохнула, ее брови опустились. – Все такие? Или во мне есть что-то, что жаждет именно этой динамики власти? Почему я становлюсь такой...?

Я заставил ее замолчать, поцеловав ее. Я съел ее рот и прижал ее к себе, позволяя ей чувствовать мой язык и уверенность моего прикосновения. Сицилийцы не любят фальшивых лиц; мы ценим честность во всем. Поэтому, хотя у меня не было для нее ответов, мне нужно было, чтобы она знала, что для меня это не имеет значения. Нам было хорошо вместе, уравнение, которое складывалось – и это было все, что, черт возьми, имело значение.

– Эммалина, – прошептал я, оставляя поцелуи на ее щеке. – С тобой все в порядке. Ты совершенна.

– Спасибо. – Она погладила меня по плечам и рукам, провела по мне руками, прежде чем переместить свое тело под струю. – Нам пора заканчивать принимать душ. Во многих частях мира кризис с водой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

Эмма

Он уже был в спортзале, когда я спустилась вниз, нападая на тяжелую грушу, как будто она его оскорбила. Футболка без рукавов открывала его руки, а его икроножные мышцы напрягались, когда он двигался и наносил удары. Я оставалась совершенно неподвижной, наслаждаясь видом, пока он не сказал:

– Хватит на меня пялиться и иди сюда.

Я подошла и поставила полотенце и бутылку с водой на пол.

– Откуда ты знаешь, что я там?

Он остановился и повернулся ко мне. Капля пота скатилась по его шее, когда он стянул перчатки.

– Я практически слышал, как ты тяжело дышала через всю комнату.

Лжец. Я не издала ни звука.

–Ты можешь меня винить? Ты настоящая ловушка для жажды, marito (муж). Подняв рубашку, он вытер лицо, что дало мне прекрасный вид на его впечатляющий пресс.

– Я не знаю, что это значит, – сказал он, – но если это делает тебя мокрой, то мне это нравится.

Я прикусила губу, чтобы скрыть улыбку. Я всегда была мокрой рядом с этим мужчиной, но ему не нужно было об этом знать.

Он осмотрел мой обтягивающий спортивный бюстгальтер и леггинсы.

– Ты бегаешь в этом наряде?

Взглянув на себя, я проверила, на что он может пожаловаться.

– Да. Почему спрашиваешь?

– В следующий раз, когда ты будешь бегать, я хочу посмотреть. Твои сиськи выглядят просто потрясающе в этом топе.

– Правда?

Он обхватил меня за талию и прижал к себе своим большим телом, а затем крепко поцеловал.

– Бля, да. Ты очень сексуальна, bambina (малышка).

Я собиралась предложить забыть о боксе, когда он отпустил меня.

– Во-первых, тебе нужно защитить руки. Пошли.

Он подвел меня к рингу, где ждали пара перчаток и длинные бинты.

– Дай мне взглянуть на твою руку.

Я поднял левую руку, и он взял один из бинтов. Он начал с моих запястий, затем начал обматывать вокруг ладони и пальцев, работая быстро, как будто делал это сотни раз. Когда он опустил мою руку, я осмотрела его работу. Она была идеальной.

– Прокомментируешь? – спросил он, когда я поднял другую руку.

– Нет, просто подумала, что это впечатляет.

Когда он обхватил другую руку, я уставился на его пальцы – такие толстые и сильные, но нежные со мной. Шквал вопросов вертелся на кончике моего языка, мой мозг отчаянно нуждался в информации о нем.

– Как ты начал заниматься боксом?

– В школе я слишком часто дрался. Все время злился. Поэтому, когда мне было десять, школа сказала моему отцу, что я не смогу вернуться, пока не перестану драться. Он отвез меня в спортзал.

– И тебе сразу понравилось?

– Нет, я просто ненавидел это. Эти старики каждый день избивали меня до полусмерти.

Мои брови взлетели вверх.

– Это ужасно. Они могли убить тебя.

Он фыркнул.

– Они не могли причинить мне вреда. То, что они сделали, было ничто по сравнению с тем, что произошло в этом доме.

Его отец, Дон Геро. Я отчаянно хотел узнать больше.

– Как что?

– Тебе не стоит слушать эти истории. – Он закончил обматывать бинты и потянулся за боксерскими перчатками.

– Ты ошибаешься. Я определенно хочу услышать.

Он ничего не сказал, просто надел перчатку мне на левую руку и закрепил ее.

– Каково это?

– Хорошо, – сказал я. – Твой отец был алкоголиком?

Алкоголь и злоупотребление часто были связаны. Но даже тогда я не гнушалась делать дикие предположения, если это побуждало его делиться.

– Нет. – Он надел мне на правую руку другую перчатку. – Трезвый и ясный для любого наказания.

– И он бил тебя и твоего брата?

Он остановился и уставился в точку на дальней стене.

– Только меня. Нино был идеален в глазах моего отца. И это никогда не было физическим, не так. Это было испытание на выносливость, чертовы игры разума. Например, запирал меня в темноте или заставлял стоять на коленях часами. Лишал еды. Он никогда не оставлял синяков или чего-то, что кто-то мог бы увидеть. – Он пожал плечами и начал отходить. – Теперь ты знаешь, почему я его ненавижу.

Я схватила его за руку толстыми перчатками.

– Малыш, подожди.

Он не посмотрел на меня, как будто ему было стыдно или он беспокоился о моей реакции, поэтому я обхватила его руками за талию и сжала.

– Мне жаль, что это с тобой произошло. Ничто из этого не было твоей виной, ни единой вещи. Надеюсь, ты это знаешь.

Он испустил долгий вздох, но не обнял меня в ответ. Я попыталась вложить в это одностороннее объятие все свое сострадание и привязанность к нему. Может, поэтому он не хотел быть отцом?

Момент тянулся, пока он наконец не похлопал меня по спине.

– Достаточно, – хрипло сказал он. – Давай я покажу тебе, как бить кулаками, bambina (малышка).

Я неохотно отпустила его.

В течение следующего часа он учил меня, как стоять, как переносить вес и наносить удары. Бокс оказался гораздо сложнее, чем я представляла. Я думала, что это два человека на ринге, которые просто избивают друг друга, но это было гораздо более технично. Это требовало силы, да, но также и интеллекта. Нужно было предвидеть следующий шаг противника, научиться защищаться, атаковать там, где они этого не ожидали.

В основном, бокс заключался в применении стратегии, позволяющей использовать свои сильные стороны против слабостей противника.

Задыхаясь, я сползла на канаты на ринге и попыталась отдышаться. Меня раздражало, что мой муж даже не дышал тяжело.

– Вот почему ты великий дон.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– О чем ты говоришь?

– Из-за бокса. – Я указала на ринг. – Я понимаю, почему ты хорош в обоих видах спорта. Ты умён, спокоен, дисциплинирован. Это была хорошая тренировка, чтобы сменить отца.

– Большинство людей сказали бы, что выйти на ринг и получить удар – это самая глупая вещь, которую может сделать человек.

Он, очевидно, слышал это раз или два. И, честно говоря, я могла бы сказать то же самое час назад.

– Это не глупо. Это очень смело. И если бы ты не был умным, ты бы не добился в этом такого успеха.

Его брови опустились в замешательстве.

– Откуда ты знаешь, что я был хорош?

– Сэл упомянул об этом. Он сказал, что ты был очень впечатляющим.

Он откинулся на канаты, расставив локти в стороны и продемонстрировав свою впечатляющую грудь.

– Я справился. Я заработал кучу денег.

– Ты получил один из тех безвкусных гигантских ремней?

Улыбка расплылась на его лице, и он рассмеялся – редкое зрелище, которое я впитывала как губка.

– Да, я получил несколько из этих безвкусных гигантских ремней.

– Могу ли я увидеть его?

– Сними верхнюю часть, и я подумаю об этом.

– Что? – фыркнула я, удивившись и развеселившись.

– Ты меня услышала. Покажи мне свои сиськи, и я подумаю.

Он был серьезен, его напряженные глаза пожирали меня, и мой живот напрягся, когда желание пронеслось сквозь меня. Я облизнула губы.

– Но я же в них, – сказала я застенчивым голосом, поднимая боксерские перчатки. – Я беспомощна, marito (муж).

О, это было неправильно – правильно? – сказать. Его губы изогнулись в хищной улыбке, когда он оттолкнулся от канатов и начал преследовать меня. Я могла видеть, как его член становился толще в его тонких шортах.

– Мia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка), тебя сейчас трахнут на боксерском ринге.

Зевая, я отключилась, пока мой профессор по физике бубнил о волновой оптике. Мне нравился этот предмет, но сегодня я была слишком уставшей, чтобы сосредоточиться. Кто-то не давал мне спать допоздна каждую ночь – и будил меня рано – с большим количеством секса.

Хотя, я не жаловалась. Да, секс был биологически создан, чтобы быть приятным – он гарантировал продолжение человеческой расы, в конце концов – но это был другой уровень. Я чувствовала себя опьяненной Джакомо, помешанной на сексе существом, которое было одержимо моим мужем.

Не помогло и то, что я сейчас сидела в его офисе, окруженная его запахом, и пользовалась его ноутбуком. Неудивительно, что я не могла здесь сосредоточиться.

Экран компьютера почернел, и я сморгнула свой мозговой туман. Упс, урок закончился несколько минут назад.

Как только я поднялась на ноги, зазвонил старый дисковый телефон на гигантском столе. Я замерла. Раньше этот телефон не издавал ни звука. Честно говоря, я даже не думала, что он работает.

Звон продолжался, и никто не брал трубку. Он звучал где-то еще в доме? Разве не Сэл должен был отвечать, когда Джакомо не было рядом?

Звон прекратился. Ну, ладно. Это решило проблему. Я пойду на кухню и расскажу об этом Сэлу.

Когда я шла к двери, телефон снова зазвонил. После трех гудков я решила ответить. Что могло случиться в худшем случае? Может, это Джакомо пытался дозвониться до меня.

– Pronto (Алло), – сказала я в трубку.

– Кто это? – Это была женщина. Она говорила на сицилийском с сильным акцентом.

Мой живот сжался, и меня охватила иррациональная ревность. Почему женщина звонила моему мужу? Это была Тереза? Кем бы она ни была, неужели она всерьез думала, что я настолько наивна, чтобы выдавать непрошеную информацию по телефону? Я была дочерью мафиози, воспитанной в этом скрытном, жестоком мире. Я знала, что это не так.

– Кто-то с правом отвечать на телефонные звонки. Кто это?

– Вы жена Мо?

– Нет. – Ложь неловко соскользнула с моего языка, поэтому я продолжила с обвинением. – А ты?

Она начала смеяться.

– Конечно, нет. От этой мысли меня тошнит.

Не любовница. Родственница, значит? Это объяснило бы бурную реакцию. По какой-то причине мне вспомнилась девушка с фотографии в его спальне. Они были так похожи. Это она?

– Кто ты? Его кузина?

– Нет, и ты определенно жена. Я слышу твою ревность. Как давно ты замужем за моим братом?

Брат? Какого черта? Это не может быть правдой. Джакомо упомянул бы сестру. Эта женщина должна была лгать, чтобы получить от меня информацию.

– Слушай, – сказала я. – Я ничего тебе не скажу, пока не поговорю с Джакомо.

Женщина на другом конце провода продолжала:

– Я знаю, что Мо женился на канадке, дочери какого-то важного босса в Торонто. Все об этом говорят.

– Все? – Это правда? Я не хотела, чтобы эта новость вышла наружу. Если бы слухи о свадьбе достигли Неаполя или Сидерно, я бы окончательно облажалась.

– Да, – сказала она, – поэтому я хотела позвонить и связаться с тобой, когда его не будет дома. Мне нужно было поговорить с женщиной, которая украла сердце моего брата.

Я проигнорировала этот комментарий.

– Как тебя зовут?

– Вивиана. Я не удивлена, что мой брат не рассказал тебе обо мне. Я – тайна.

– Приятно познакомиться, Вивиана. Я Эмма.

– Эмма! Мне нравится это имя. Ты звучишь очень мило, как раз то, что нужно Мо.

– Я не подтверждаю и не отрицаю, что я с ним.

Она тяжело выдохнула мне в ухо.

– Всё в порядке. Он тоже всегда пытается меня защитить. Скажи, ты его любишь?

Я уставилась на деревянный стол, проводя пальцем по бороздкам в древесине. Я не была уверена, как ответить. Люблю? Он мне нравился, конечно. И у меня действительно возникло трепещущее, тошнотворное чувство в животе, когда я думала о нём. Но любовь была чем-то не поддающимся количественному измерению, фундаментом чувства, которое строилось со временем, когда два человека становились ближе и делили свои жизни. Джакомо и я едва знали друг друга.

Фу, зачем я взяла трубку? Я нерешительно сказала:

– Я его очень люблю. Но мы отвлекаемся от темы. Кто тебе рассказал о свадьбе?

– Ты его любишь? Ты говоришь с ним, как со щенком.

– Ну, мы не так давно знакомы. Пожалуйста, Вивиана. Как ты узнала о браке?

– У меня здесь есть друзья. Они общаются с людьми снаружи и узнают новости. Я не полностью изолирована.

Здесь. Снаружи. Она была в тюрьме? В укрытии?

– Я просто хотела, чтобы он мне рассказал, – продолжила она. – Мы делились всем.

Я сразу почувствовала себя ужасно. Моим сестрам было бы так же больно, если бы они узнали о моем браке. Поэтому я поспешила объяснить:

– Это не то, что ты думаешь. Нас заставили пожениться.

Когда она замолчала на долгую минуту, я подумала, что, может быть, мы отключились.

– Алло?

– Я не понимаю, – сказала она. – Он не хотел жениться на тебе?

– Нет, он определённо этого не хотел. Скажем так, ни у кого из нас не было выбора.

– Связано ли это отсутствие выбора со мной?

Я резко вдохнула. Ответ встал на место, как два кусочка пазла. Какое влияние Вирга имела на Джакомо? Этим рычагом была Вивиана. Так и должно было быть. Он никогда не упоминал свою сестру, но они явно ладили. Она сказала, что он всегда защищал её. Жениться на мне, чтобы защитить свою сестру, соответствовало мужчине, которого я знала, мужчине, о котором я заботилась.

– Это так, не так ли? – Она звучала обеспокоенно, частота её дыхания участилась. – Mamma mia, я разрушила его жизнь...

– Стой, – я сохраняла тон мягким, но твёрдым. – Ничего из этого не твоя вина. Сделай глубокий вдох. Всё хорошо, и твой брат с этим справляется.

– Нет, во всем виновата я. Это всегда моя вина.

– Это не так, я обещаю. Даже не думай об этом. Мы с твоим братом стараемся извлечь максимум пользы из нашего брака. Мы... счастливы.

Это не было ложью. В данный момент я не ненавидела своё пребывание здесь. Да, мне нужно было вернуться к отцу, но это не было пыткой – получать лучшие оргазмы в своей жизни от хорошо сложенного мужчины.

Голос Вивианы дрожал, когда она сказала:

– Ты говоришь это только для того, чтобы мне стало лучше. Ты хороший человек, Эмма.

– Это правда, Вивиана. Я очень надеюсь, что мы скоро сможем встретиться лично.

– Невозможно, но было бы здорово. Я уверена, что ты бы мне понравилась.

Почему она говорила в прошедшем времени?

– Это не невозможно. Просто скажи мне, где ты, и я приду к тебе.

– Позаботься о моем брате, Эмма. Он хороший человек.

Затем связь оборвалась. Я уставилась на трубку, почти надеясь, что она перезвонит, прежде чем медленно повесила её. Что-то в её последних словах действительно меня встревожило – её голос, её тон, особенно эта прошедшая форма, как будто она прощалась. К концу она, казалось, была на грани слёз, и мне было жаль, что я её расстроила.

Почему Джакомо не рассказал ей о свадьбе? Если бы он рассказал, Вивиана не сделала бы своих собственных выводов и не была бы так расстроена нашим разговором. Мне нужно было поговорить с ним, чтобы он объяснил всё своей сестре.

По глупости я поняла, что у меня нет его контакта в телефоне. До сих пор не было необходимости звонить ему. Выбежав из офиса, я направилась на кухню, где Сэл что-то жарил на плите.

– Сэл!

Он повернулся и посмотрел на меня своим здоровым глазом.

– Что случилось?

– Мне нужно позвонить Джакомо, но у меня нет его номера.

– Конечно, конечно.

Сэл выключил горелку и достал свой мобильный. Мы встретились у стойки, и он соединил звонок, затем протянул телефон мне.

– Pronto (Алло), – произнёс знакомый глубокий голос после одного гудка. – Что случилось, Сэл?

– Это я, а не Сэл.

– Подожди, – сказал Джакомо. Я услышала, как он куда-то отошел, возможно, нашел уединенное место для разговора. Я закусила губу, ожидая, пока он снова не заговорил тихим, напряжённым голосом: – Что случилось, bambina (малышка)? Ты в порядке?

– В твоем офисе зазвонил телефон, и я сняла трубку, – сказала я, заметив, как Сэл слегка вздрогнул, но решила оставить это без внимания. – Это была твоя сестра.

На другом конце провода повисла мертвая тишина. Было неясно, даже дышит ли Джакомо. Наконец он произнес:

– Я буду через пятнадцать минут.

Связь оборвалась. Я вернула телефон Сэлу.

– Он сказал, что будет здесь через несколько минут.

– Он не говорит о делах по телефону, – ответил Сэл, наливая мне газированной воды. – В этом он весь, как старшие боссы. Никогда не знаешь, кто может подслушивать.

– Понятно, – пробормотала я, делая большой глоток воды. – Ты знал о ней?

Сэл вернулся к плите, помешивая что-то на сковороде.

– Я уже давно в поместье, синьора. Я знаю очень многое о семье Бускетта.

– Ты расскажешь мне о ней?

Он покачал головой.

– Это должен решать твой муж. Мне было бы неправильно делиться.

Я потерла лоб, чувствуя лёгкое сожаление.

– Я не должна была поднимать трубку, знаю. Но телефон продолжал звонить, и я подумала, что это может быть Джакомо. Я никогда не слышала, чтобы телефоны здесь звонили.

– По этому телефону он разговаривает только с ней и ни с кем другим.

– Я этого не знала.

Список вещей, которых я не знала, все рос и рос. Мой живот скрутило от ужаса. Что я наделала? Я понятия не имею, кем на самом деле был Джакомо, и ничего не знаю о его семейной истории. Ради бога, у этого человека есть сестра, о которой он мне никогда не рассказывал.

– Перестаньте беспокоиться, синьора, – мягко сказал Сэл. – Все образуется.

Он поставил передо мной маленькую миску замороженной лимонной граниты. Она была похожа на тертый лимонный лед, который продавали на ярмарке у меня дома в Торонто, только более гладкая. Мне она очень нравилась, и у Сэла она всегда была под рукой.

– Хотела бы я обладать твоим оптимизмом, – сказал я. – Можешь ли твы хотя бы сказать мне, есть ли еще члены семьи, о которых я не знаю? Тогда я не буду так удивляться потом.

Он похлопал меня по руке. – Вивиана и Джакомо – единственные оставшиеся. Больше никого нет. – Он указал на мою нижнюю половину. – По крайней мере, пока.

Мы сидели в тишине, пока звук мотора автомобиля не приблизился к задней части дома. Когда Джакомо ворвался через кухонную дверь, его лоб был наморщен от беспокойства. Он был на грани, как никогда раньше.

Он рявкнул:

– Что она сказала?

– Она слышала, что ты женился...

– Кто ей сказал?

– Она сказала, что это друг, который общается с людьми на воле. Я не поняла, что это значит.

Мой муж обменялся взглядом с Зани, который вошел.

– Это, должно быть, мальчик. Попробуй позвонить ей еще раз.

Зани опустил подбородок и вышел. Джакомо махнул мне рукой. – Расскажи мне каждое слово разговора, если сможешь.

Я повторила столько реплик, сколько смогла вспомнить. Когда я дошла до той части, где Вивиана предположила, что брак ее брата был ее виной, Джакомо поморщился.

– Что она сказала дальше?

– Что я просто пытаюсь заставить ее почувствовать себя лучше, и когда я сказала, что надеюсь встретиться с ней лично, она сказала, что это невозможно. Она сказала мне позаботиться о тебе и повесила трубку.

Опираясь руками на стойку, он наклонился и пристально посмотрел на мрамор. Когда он ничего не сказал, я выпалила:

– Она говорила в прошедшем времени. Это меня очень беспокоило. Может быть, у меня были проблемы с переводом, потому что она говорила очень быстро. Мне так жаль. Мне никогда не следовало отвечать на телефонный звонок.

Зани вошел.

– Она все еще не берет трубку. Охранник говорит, что она весь день была в своей комнате.

– Он за ней наблюдает?

– Нет, поэтому я попросил его проверить ее и перезвонить мне».

– Клянусь Христом, если он...

Мобильный телефон Зани зазвонил, и его оливковая кожа побледнела, пока он слушал. – Начинайте искать! – рявкнул он в трубку. – Мы уже в пути. – он отключился, он сказал Джакомо. – Ее комната пуста.

–Ублюдок! – Джакомо схватил мою пустую гранитную миску и швырнул ее в стену. Она разбилась на сотню мелких осколков и посыпалась на плитку. Я вздрогнула от громкого звука, и чувство вины и шок заставили меня замолчать.