Текст книги "Девственница мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ШЕСТЬ

Эмма

Облегчение нахлынуло на меня, когда Бускетта вышел из дома. Мне было все равно, встречается ли он с Терезой или Мирабеллой. Или с обеими женщинами одновременно. Он мог бы пойти на оргию сегодня вечером, а я бы подняла руки и подбадривала.

Несправедливо, что я не смогла вернуться в Торонто. У меня была очень веская причина уехать, которая действительно имела значение.

И теперь я застряал здесь. Замужем. Тьфу.

– Он хороший человек. – Сэл добавил измельченную им зелень в кастрюлю на плите. – Добрый человек.

Мы говорим об одном и том же человеке? О том, кто сегодня убил человека?

Я отпила вина и сменила тему. – Как долго ты живешь в поместье?

– Я знаю, что ты делаешь. – Он игриво потряс своей деревянной ложкой передо мной. – Ладно. Не будем о нем говорить. Я здесь уже больше тридцати шести лет, с тех пор, как потерял глаз. – Он указал на свой левый глаз, который был явно стеклянным. Я заметила это раньше.

– Как ты его потерял?

– Это ужасная история, не подходящая для женских ушей.

– Сэл, я собираюсь пойти в медицинский. Я изучала науку и анатомию много лет. Ты не можешь меня оттолкнуть.

–Это была бейсбольная бита, синьора.

Учитывая мир, в котором мы оба жили, я предположила, что эта травма не произошла во время бейсбольного матча. – Перелом глазницы?

– Да, и сетчатка отслоилась. Скула тоже раздроблена. Мне сделали несколько операций, но глаз спасти не удалось.

Должно быть, это было невероятно больно. – Ну, твой стеклянный глаз выглядит очень естественно. Они хорошо поработали, подгоняя его под другой твой глаз.

– Этот глаз новый. Мне его поставили четыре месяца назад. Джакомо – Дон Бускетта – купил его мне, потому что старый не подошел.

Тут Зани вернулся, его губы изогнулись в улыбке, которая не коснулась его глаз, и я услышала, как от дома отъехала машина. —Когда ужин, Сэл? Я умираю с голоду. – Он опустился на табурет рядом со мной.

Ему не нужно было устраивать представление для меня. – Тебе не обязательно оставаться и нянчиться со мной. Я уверена, у тебя есть гораздо более интересные дела.

–У меня нет ничего более захватывающего, чем это, синьора. Хорошая еда, хорошая компания... это мечта каждого итальянца.

Сэл подал фантастическое блюдо из баклажанов. Я съела две порции, пока Зани поддерживал оживленную беседу.

Прежде чем уйти, Зани пообещал прийти завтра и проверить меня.

– Buona notte (Спокойной ночи), Эмма. Станет лучше, клянусь.

Я сомневалась, но спорить не стала.

После того, как Зани ушел, Сэл снял фартук и аккуратно сложил его. – Давай тебя устроим. Джакомо не сказал, разместить тебя в его комнате или...

– Другую комнату. Пожалуйста. – Мне было все равно, сплю ли я в чулане для метел, но я не собиралась спать в постели Бускетты.

– Это не проблема, синьора. У нас тут полно неиспользуемых спален.

Сэл упомянул, что отец и брат Бускетты мертвы. Когда мы пошли по дому, я задавалась вопросом, что случилось с матерью Бускетты. Она тоже мертва? Я почти ничего не знала об этой семье – семье моего мужа.

Безвкусица – вот единственное слово, которым можно было описать обстановку дома. Золотая филигрань и большая богато украшенная мебель, обрамленная тяжелой драпировкой, высокими зеркалами и белым мрамором. Казалось, будто французского короля барокко вырвало здесь повсюду. Мы продолжили путь по длинному коридору и начали подниматься по лестнице. Сэл шел медленно, подвижность его ноги была нарушена старой травмой, и я подстраивалась под его темп.

Когда мы поднялись на второй этаж, он указал налево. – Джакомо спит в своей детской спальне там внизу.

Я сместилась вправо, стремясь как можно дальше отойти от спальни Бускетты.

– Что там внизу?

– Спальни побольше. Те, что принадлежали покойному Дону Бускетте и его сыну.

– А как насчет жены дона Бускетты?

– Никто не спал в комнатах покойной синьоры Бускетты с тех пор, как она скончалась.

– Как давно это было?

– Более двадцати лет.

Фуууу. Ее комната пустовала два десятилетия? Жутковато.

Я не верила в привидения. Но я уважала мертвых, те воспоминания, которые они оставили после себя. —Тогда я буду спать в комнате покойного дона Бускетты.

– Va bene (Все в порядке). – Сэл повел меня в конец зала, где ждали двойные золотые двери. – Туда. Персонал следит за чистотой, на всякий случай.

Я повернула ручку и вошла. Если я думала, что найду изысканную мужскую комнату, то меня ждало полное разочарование. Спальня была такой же безвкусной, как и весь остальной дом. Может, даже еще больше. Кровать была огромной, с позолоченным изголовьем, украшенным херувимами. Горы золотых и пурпурных подушек покоились на золотом шелковом одеяле. Над кроватью висела люстра, кристаллы капали, как слезы, а диван прислонялся к стене. Более тяжелый шелк обрамлял верхнюю часть окон, а кружевные занавески висели ниже.

Господи.

– Кто-то действительно любит золото, – пробормотала я, оглядываясь вокруг. —Как давно умер Дон Бускетта?

– Дон Геро скрылся много лет назад. Он позволил своему старшему сыну Нино взять на себя управление повседневными делами бизнеса. Сначала убили Нино, а затем, несколько недель спустя, и Дона Геро на его ферме в горах. – Он странно посмотрел на меня.

– Удивляюсь, что ты этого не знаешь.

– Почему?

– Потому что в этом виноват пасынок твоей сестры.

Новость обрушилась на меня, как град холода. – Джулио Раваццани? – После кивка Сэла я несколько раз моргнула. – О, боже.

Неудивительно, что Бускетта меня ненавидел. Семья моей сестры убила отца и брата Бускетты. Он что, собирался отомстить за это?

Конечно, он отомстит, тупица! Это была та самая мафия, о которой мы говорили. Ни одно оскорбление не могло остаться безнаказанным.

Тем более у меня есть причина как можно скорее найти выход из этого брака.

Звонок в дверь заставил нас обоих вздрогнуть.

Нахмурившись, Сэл достал свой мобильный и прочитал текстовое сообщение.

– Вам пришла посылка, синьора.

– Мне?

– Охранники принесли её к входной двери.

Никто не знал, что я в Палермо. Кто мне мог что-то прислать? – Я пойду.

– Нет, ты подожди здесь, – сказал Сэл. – Я пойду.

У него, должно быть, все время болит нога. Не было никаких причин подниматься и спускаться по лестнице из-за меня. – Сэл, я не против, – крикнула я, когда он пошел по коридору. – Тебе нужно идти спать.

– Моя спальня на первом этаже. Мне в любом случае придется спуститься.

– Тогда я пойду с тобой и сэкономлю тебе время на дорогу сюда.

Его улыбка была доброй, когда мы пошли вместе. – Вы милая девушка, синьора. Я думаю, вы подойдете Джакомо.

Мои губы сжались. Нет, спасибо. Я не хотела быть чем-то для Бускетты, ни хорошим, ни плохим.

Спуск был медленным, но я притворилась, что не заметила. Он остановился, чтобы отдохнуть на нижней ступеньке, поэтому я пошла к входной двери. – Синьора, – позвал Сэл, – вы действительно должны позволить мне...

– Чепуха. Я могу сама. – Я рывком распахнула дверь и увидела стоящего там мужчину с прямоугольной коробкой в руках.

– Синьора Бускетта, – сказал охранник, не глядя мне прямо в глаза. – Это доставлено для вас.

– Дино, проверил? – спросил Сэл позади меня.

– Sì, certo (Да, конечно). Это безопасно, Сэл. Затем он опустил подбородок и поспешил прочь, хрустя сапогами по гравию, когда он исчез в ночи.

Сэл закрыл дверцу, когда я подняла крышку с коробки. Кусочки нежного шелка и кружева попались мне на глаза. Подвязки, стринги, бюстье... О, боже.

Я захлопнула крышку.

Сэл выглядел таким же напуганным, как и я. Его кожа покраснела, и он неловко прочистил горло. – Полагаю, это имеет смысл. Это твоя первая брачная ночь.

– Ну, мне это не понадобится. – Я попыталась отдать ему коробку, но он ее не взял.

– Нет, синьора. – Он отступил быстрее, чем следовало бы, учитывая его ногу. – Ты забирай это с собой наверх. Мне нужно закончить на кухне. Buona notte (Спокойной ночи).

Он ушел, так что у меня не было выбора, кроме как отнести коробку наверх. От кого они были? Точно не от Бускетты, Зани? Но когда бы у него было время купить их?

Это не имело смысла.

Вернувшись в Версаль, я села на кровать и поставила коробку рядом с собой. Я уставилась на нее, колеблясь. Затем я отчитала себя за то, как нелепо я себя вела. Это было нижнее белье, а не змея. На самом деле, я не находила змей такими уж страшными. Пауки – да, но не змеи.

Ты несешь чушь, Эмма.

Ладно, я была смелее. Прошлым летом я была в лагере на ферме по изучению разложения человеческих и животных тел. Все остальные участники лагеря блевали хотя бы раз, но я – никогда.

Вдохнув полной грудью, я откинула крышку коробки. Одежда была аккуратно разложена, с множеством лент и бантов на виду. Все было белым, естественно. Должно было сохранить этот девственный вид, я полагаю.

На внутренней стороне крышки была записка.

Подпись была большой: «В».

Мой желудок сжался, паста с баклажанами грозила выйти наружу. Это прислал мне Вирга. Почему это происходит? Я никому не причинила вреда. Всю свою жизнь я следовала правилам и никогда не переступала черту. Мои две старшие сестры были достаточно дикими для всех нас, всегда создавали проблемы и раздражали нашего бедного отца.

И что было моей наградой за то, что я поступила правильно? Брак, который я не хотела, с мужчиной, который не мог быть для меня более неправильным. Застряла в месте, где я никого не знала.

Тьфу. Мне нужно найти выход из этого.

Покопавшись в коробке, я нашла свой телефон и открыла новое приложение безопасности. На экране появилась спальня моего отца. Глория и мой отец были там, вместе смотрели телевизор. Я коснулась экрана, желая быть с ним. Комок подступил к моему горлу, но я его проглотила. Сейчас не было времени для жалости или сожалений.

Нажав на свои контакты, я нажала кнопку звонка.

Глория ответила после первого гудка. – Алло?

– Привет, – выдавила я, стараясь говорить, как можно естественнее. – Это я.

–О, Эмма. – В ее голосе слышалось беспокойство. – Все в порядке?

Я не рассказывала ей многого о своем отъезде, только то, что буду отсутствовать несколько дней, и ничего не говорить отцу. – Я в порядке, клянусь. Могу я поговорить с ним?

– Конечно, подожди.

Какая-то возня, потом трубку взял мой отец.

– Привет, малышка. Где ты? В колледже?

Я ненавидела это. Я ненавидела врать, особенно отцу, но мне пришлось это сделать. Моя история должна была звучать убедительно, чтобы он не беспокоился обо мне, и я не могла рисковать, вовлекая в нее своих сестер. Правда, они никогда не говорили с нашим отцом, но ложь, в которой участвовали другие люди, всегда заканчивалась плохо.

Гораздо лучше рассказать историю, которая обманет всю мою семью.

– Привет, папа. Я уехала в последнюю минуту на исследовательскую поездку с колледжем. Я должна быть дома через пару дней.

– Ты снова изучаешь трупы? – Его смешок был слабым, но искренним. – Кто знал, что моя милая дочь так полюбит смерть?

Он любил подшучивать надо мной по этому поводу. – Я люблю экономить живых, папа. Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке. Не беспокойся обо мне. Наслаждайся поездкой и звони нам, когда сможешь.

– Обязательно. Отдыхай и не переусердствуй, когда меня нет рядом.

– Вечно придираешься ко мне, – ласково пожаловался он. – Что бы я делал без тебя?

Мое сердце сжалось. Если повезет, ему никогда не придется узнать.

– Люблю тебя, Папа. Говори скорее.

– Люблю тебя,малышка.

Мы повесили трубку. Чтобы отвлечься от комка в горле, я проверила свои сообщения. Групповой чат с сестрами был таким же активным, как и всегда. Повседневные скучные вещи, вроде того, что делают дети Фрэнки, и рисунок падчерицы Джии. Они болтали о том, что смотрят, и просили порекомендовать фильмы. Совершенно обычные разговоры между ними двумя, и они не заметили моего отсутствия. Я не была уверена, радоваться или раздражаться.

Весь мир, как я предполагала, продолжал идти своим чередом. Только моя жизнь перевернулась с ног на голову.

ГЛАВА СЕМЬ

Джакомо

Я намеренно пришёл домой поздно.

Мое настроение только немного улучшилось от фантастического секса сегодня вечером. Тереза была энергичной, мягко говоря. Мы долго трахались, и, без сомнения, я вонял пиздой.

Это помогло, но не сильно. События этого дня все время крутились в глубине моего сознания, отвлекая меня, пока я опорожнял свои яйца.

Брак, которого я не хотел.

Невеста, которая меня не хотела.

Босс, которого мне нужно было убить.

Сестра, которую нужно защищать.

Я не мог от этого убежать, даже несмотря на ошеломляющий оргазм.

Когда я вошел, на кухне было темно. Я сегодня не ел и был голоден. Как телепат, Сэл оставил на стойке записку с инструкциями о том, как разогреть капонату.

Пока гудела микроволновка, я вытащил телефон и проверил сообщения. Их было немного. Мои люди сообщали обо всем устно. Это было необходимо. Мой отец был неосторожен со словами и кошельком, что позволило Guardia di Finanza (Финансовой полиции) построить против него дело. Он скрылся и провел последние шесть лет своей жизни на ферме, живя в горах, как крестьянин.

Это был не я.

Я бы лучше умер, чем сел в тюрьму и сидел, как крыса в клетке. Я жил просто. Тихо. Интеллигентно. Не будет никаких показных покупок, вроде дорогих часов или сшитых на заказ костюмов. Этим правительственным ублюдкам придется потрудиться, чтобы найти на меня компромат.

Удивительно, что я до сих пор ничего не слышал от Манчини или Раваццани. Разве Роберто Манчини не сообщил семье о свадьбе? Эмма, возможно, временно застряла здесь со мной, но я все еще ожидал несколько бесполезных угроз от Торонто или Сидерно.

Думаю, этого стоит ждать с нетерпением.

Я отнес еду на кухонный остров и налил себе бокал вина, снимая напряжение с шеи. Затем я нашел футбольный матч на своем телефоне и начал есть.

– Ты дома.

Женский голос напугал меня. Эмма стояла в дверях, все еще одетая в ту же одежду, что и раньше, хотя была уже середина ночи. Ее каштановые волосы были распущены и мягкие, ниспадали на плечи. Она выглядела усталой и хрупкой, совершенно не вписывающейся в мой мир.

Я снова сосредоточилась на еде. – Надеешься вызвать у меня сердечный приступ? Тогда ты сможешь стать женой и вдовой в один день, не так ли?

Ее ноги шептали по плитке, когда она подошла к острову и опустилась на табурет рядом со мной. – Я ждала, когда ты вернешься. Нам нужно… – Она понюхала воздух. – Ты пахнешь… – Ее голос затих, как будто она не была уверена.

– Как пизда? Это потому, что я только что ел и трахал одну. – Она отпрянула, как будто эта новость ее расстроила. Я тяжело вздохнул и выключил игру на телефоне. – Ты бы предпочла, чтобы я трахнул и съел твою?

– Конечно, нет! – Она поерзала на стуле. – Боже мой. Я не ожидала, что ты признаешься в этом.

Это доказывало, что она ничего обо мне не знала, потому что я не лгал. Если только это не было связано с правительством, конечно. – Это не настоящий брак и не брак по любви. Это неудобство, которое мы должны терпеть, пока я не найду способ положить этому конец.

– Пока мы не найдем способ положить этому конец. Я так же застряла, как и ты.

Она потянулась за бокалом и наполнила его вином из открытой бутылки на стойке. Я фыркнул.

– Ты уже достаточно взрослая, малышка?

– Да, учитывая, что здесь разрешено употреблять спиртное с восемнадцати лет. – Она сделала большой глоток. – Кстати, в следующем месяце мне исполнится двадцать один.

Madre di dio (Матерь Божья).

Двадцать лет. Так чертовски молода.

Терезе было двадцать три, но она казалась намного старше, женственнее, чем девушка рядом со мной.

– Молодец, – пробормотал я.

– В этой части ты говоришь мне, сколько тебе лет.

– Тридцать два.

– Хм. Я думала, ты старше.

Я покачал головой. Молодые люди. У них не было понятия о возрасте. Это то, что делало их безрассудными и глупыми. – Я думал, ты должна быть умной.

– Если ты имеешь в виду моих сестёр, то они обе очень умные.

Учитывая их выбор мужчин, я сомневался в этом. Я наблюдал это всю свою жизнь с Нино – женщины, которых влекут деньги и власть. Им было все равно, был ли он суровым, наркоманом. Мужчина обращался с женщинами как с дерьмом, никогда не был верен, и они прибегали за добавкой.

Я отложил вилку. – Почему ты здесь, в Палермо? Почему твой отец согласился выдать тебя за меня замуж?

Ее губы сжались, когда она уставилась на свое вино. Когда она не ответила, стало ясно. Она не собиралась мне говорить. Она мне не доверяла.

Честно говоря, я ее не винил. У меня тоже были секреты.

Я вернулся к футбольному матчу и своей еде.

– Ты должен позволить мне уйти, – сказала она. – Мы солжем и скажем Вирге, что я беременна. Потом я вернусь в Торонто и...

– Он захочет доказательств. Как ты собираешься подделать анализ крови?

– Мы находим врача, готового лгать.

Я бросил на нее косой взгляд. – Я думал, ты хочешь стать врачом. Но ты так быстро пренебрегаешь этикой, когда это выгодно твоим целям. Я впечатлен. Настоящая мафиози, Эмма.

– Заткнись. Это ради всеобщего блага, Бускетта.

– Меня так никто не называет. – Я доел остатки еды и отодвинул тарелку. – Называй меня Джакомо. Или Мо, если хочешь.

– Джакомо – красивое имя. Мо звучит как персонаж мультфильма.

Я слишком устал, чтобы понять смысл этого разговора. Мне нужно было поспать, потому что завтра мне нужно было найти выход из этой ситуации. – Вирге лгать нельзя. Он будет настаивать на том, чтобы для теста использовал своего врача.

– Ладно, значит, мы не подделываем анализ крови, – сказала она. – Какие еще варианты у нас есть?

Только одно: убрать Виргу.

Но сначала нам с Зани нужно было обсудить возможные последствия.

– Я работаю над этим, – сказал я Эмме. – Не волнуйся.

– Ну, я волнуюсь. Мы говорим о моей жизни.

– И моей тоже. Ты не единственная, кого это коснулось.

– Ты прав, – спокойно сказала она. – Мне жаль.

Любая другая женщина, которую я знал, кричала бы и ругала меня, приказывала бы мне исправить это. Эмма была собранной и вежливой, хотя ее жизнь перевернулась с ног на голову.

Не говоря уже о том, что я признался в измене, а также оскорбил и отверг ее. В ответ? Она даже не повысила голос.

Я не знаю, был ли я впечатлен или разочарован.

Это не имело значения. Ее кротость была доказательством того, насколько она была неподходила для меня, для этой жизни. Чтобы стоять рядом со мной, женщина должна была быть сильной и уметь постоять за себя. Эмма была слишком милой, слишком неопытной. Мой мир раздавил бы ее и сломал бы ее дух, если бы он у нее был.

Бог знал, что моя мать не выдержала. Мой отец стер ее в порошок, прежде чем она умерла. Он пытался сделать то же самое с моей сестрой. К счастью, мне удалось спасти Вив от большей части его жестокости. Но это было нелегко, и она все еще страдала.

Как и я. Были ночи, когда я просыпался весь в поту, уверенный, что я снова заперт в подвале. Запертый в затхлой темноте без надежды на побег. Ждал, когда мой отец простит мне любой проступок, который я совершил, и выпустит меня.

Сладкому и мягкому не было места в Коза Ностре или в семье Бускетта. Никогда не было.

Я бросил на нее взгляд краем глаза. – Почему твой отец не стал бороться с Виргой по этому поводу?

– Я подозреваю, что у него были на то причины. Но договоренность была только о свадьбе, а не о ребенке».

– Я найду способ – это исправить. Дай мне время.

– Сколько?

Затылок у меня напрягся, и я не смог сдержать раздражения в голосе. – Скоро. Я не могу быть конкретнее, Эмма. Это больше, чем ты и я, capisce? (понятно?)

– Я знаю, не расстраивайся. Я просто... Люди там рассчитывают на меня.

Я вспомнил теорию Зани о парне. – Мужчина?

– Нет!

Это было сказано с таким презрением, что я задумался о ее прошлом. Манчини сохранил ее чистоту для будущего мужа?

– У тебя был секс раньше?

Ее кожа приобрела цвет спелого помидора, и она сосредоточила взгляд на своем бокале с вином.

– Я полагаю, ты считаешь, что имеешь право спрашивать, потому что мы женаты, но эта информация личная.

Mamma mia ( О, Господи), девственница. Еще больше причин держаться от нее подальше.

– Тебе не о чем беспокоиться. Я не буду пытаться заняться с тобой сексом.

– Да, ты это ясно дал понять в гостиничном номере. И, похоже, у тебя уже есть кто-то, кто может с этим помочь, так что...

– То есть ты уже свободна, да?

– Да, за исключением этого ребенка, которого Дон Вирга ожидает от нас.

– Я найду выход из этой ситуации задолго до того, как до этого дойдет. – Шесть месяцев – это вечность. Без сомнения, я мог бы придумать выход и раньше.

Мы пили молча несколько минут. Меня должно было бы раздражать присутствие в доме незнакомой женщины, особенно такой молодой, но Эмма не разговаривала по телефону. Она не вела бесконечный разговор и не пыталась произвести на меня впечатление. Она просто была... здесь.

Я не ненавидел это.

– Твой отец, – начал я. – Он дал свое согласие на этот брак. Что он сделает, если ты не выполнишь соглашение с Виргой?

– Мой отец поймет.

Загадочно, но ее отец был не единственной моей проблемой. Я не мог позволить Раваццани и Д'Агостино создавать проблемы, которые могли бы подвергнуть опасности Вивиану.

– А как насчет твоих сестер? Что они сказали о браке?

Она провела пальцем по краю бокала с вином. – Они не знают, что я здесь.

– И они не узнают?

– Нет. Мой отец ничего не говорит, и я сказала им, что приняла короткую стажировку в компании по исследованию вакцин. Они думают, что я в Перу.

– Как ты связалась с ними?

– Вот. – Она вытащила мобильный из заднего кармана. – Вирга вернул мне телефон.

Доставка, которую она получила ранее. Мужчины уведомили меня, как только пришла коробка. – Ты солгала своим сестрам вместо того, чтобы сказать им правду. Почему?

– Потому что они знают, что я не хочу такой жизни, и они будут в ярости из-за того, что так произошло. Так что пока мы не найдем выход из этой ситуации, мне не нужно, чтобы они – или их мужья – создавали проблемы.

Проблемы? Семья Эммы, включая Раваццани и Д'Агостино, должна подчиниться желаниям Манчини. Как отец Эммы, он принимал решения относительно ее жизни.

– Я не понимаю.

– Тебе не нужно понимать. – Вставая, она прижала к себе бокал и направилась к коридору. – Все, что тебе нужно знать, это то, что это наш беспорядок. И нам лучше найти способ исправить это – быстро – не начиная войну.