Текст книги "Лед тронулся"

Автор книги: Михаил Барщевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Какими судьбами? – даже не стараясь изобразить приветливость, буркнул Вадим.

– Проезжал мимо, увидел твою машину, решил пообщаться.

– Общайся! – разрешил Вадим. И вдруг его пронзило подозрение, от которого на лбу выступила испарина. Кафе, куда он заехал пообедать, известно ему именно потому, что расположено на пути от Юлиного дома на фирму. А что, если самодовольно улыбающийся Леша как раз от Юльки сейчас и едет?!

– Слушай, тут идея одна есть!

– По фирме?

– Нет, по бизнесу. Денег можно срубить прилично, – глаза Кашлинского блестели.

Вадим хорошо знал по судебной практике, что важный вопрос надо задавать совершенно неожиданно.

– Деньги – это хорошо, – глухо отозвался он.

– Твой отец ведь связан как-то с гастрономом?

– Леша, мой отец не связан с гастрономом – он там работает юристом уже лет двадцать!

– Ну так вот, я и говорю, связан. Короче, идея вот в чем. Он по госцене берет продукты, которые нужны моим клиентам, а они их продают в своем магазине по свободным ценам. Навар – втрое. Нам с тобой тридцать процентов прибыли. Делим пополам. Ну как?

– А когда к ним приходит ОБХСС, срок тоже делим пополам?

– Вадим, не дрейфь ты постоянно! Во-первых, с обэхээсниками сейчас легко договориться. Во-вторых, откуда они узнают о происхождении товара? Накладных-то нет! А в гастрономе спишут как проданное через прилавок. Деньги проведут по кассе. Все тип-топ!

– Ты откуда сейчас едешь? – Вадим задан вопрос как бы невзначай, к слову.

– Да, это… – Леша заерзал на стуле. – К знакомой, то есть к знакомому, заезжал. Ну, к клиенту новому.

«Плохой адвокат! – первое, что подумал Осипов. – Покраснел, глаза забегали. Три оговорки в одной фразе. Совсем удар не держит. Дресня! От Юли, точно от Юли едет!»

– Нет, плохая идея, – Вадим с удивлением обнаружил, что еле выдавливает из себя слова. – Твои клиенты расколются в полминуты. Покажут на тебя. Ты потечешь с ходу, врать ты не умеешь. И далее по списку.

К Леше Вадим испытывал сейчас чувство абсолютного презрения. А вот к Юле… Юльку он хотел. По сумасшедшему хотел. Нет, нельзя! Но мысль о том, что Леша едет от нее, вызвала не ярость, не обиду, а воспоминание об их любовных утехах. И так захотелось повторить все опять. Ну хоть разок!

Кашлииский, скорее почувствовав, чем поняв, что в какой-то момент ляпнул не то, решил поскорее ретироваться. Зря сюда заехал!

– Ну, лады! Не нравится, я не настаиваю. Ладно, побежал.

– Пока!

Не доев корейку, Вадим подозвал официанта и спросил, откуда можно позвонить.

– Автомат – десять метров направо от входа! – Официант вежливо улыбнулся.

– Так вы клиентов растеряете! Что, у вас телефона нет?

– Только у директора. Но он – служебный, – официант растерялся. Голос Вадима звучал очень неприветливо. – Я сейчас спрошу.

– Я сам спрошу! Где кабинет директора? – Вадим решительно поднялся.

– Юля, это Вадим!

– Привет! Что-то случилось? – Вадиму показалось, что Юлькин голос то ли виноватый, то ли растерянный.

– Да, нам нужно срочно увидеться! Хорошо, что ты дома. Я сейчас заеду.

– Нет! Я уже собиралась выходить. Давай через час на фирме.

– Я заеду сейчас. Буду через десять минут. Дождись меня, – тон Вадима не допускал возражений. Он знал, что его воле все равно подчинятся. Только надо самому верить в то, что говоришь. Быть убежденным в своем праве. Именно это каким-то образом передавалось собеседнику – и тот подчинялся.

– Ладно. Как скажешь, – Юля поддалась.

Вадим ушел от Юли через полтора часа. Поначалу она и слышать не хотела, чтобы лечь с ним в постель. Но Вадим обсуждать вопрос не стал – просто начал ее раздевать. Правда, она не очень-то и сопротивлялась.

Любовные утехи доставили обоим настоящее наслаждение. Вадим дорвался наконец до женщины, которой дразнил себя так долго, а Юля, не остывшая от предыдущего свидания и вовсе им не удовлетворенная, просто получала долгожданное удовольствие.

Говорить после секса не хотелось. Оба все понимали без слов. Но страсть, простая животная страсть оказалась сильнее обид, ревности, здравого смысла и даже Юлиного расчета.

Одеваясь, обменивались какими-то полупустыми фразами о работе фирмы. Ни слова о новых встречах, о причинах расставания. Ну встретились и встретились.

Только раскрыв в машине еженедельник, Вадим сообразил, что, не предупредив, пропустил две встречи с весьма важными клиентами.

– Ну и черт с ними, – буркнул он себе под нос, поворачивая ключ зажигания.

Из офиса Вадим сразу позвонил домой Лере Скорник. Никто не взял трубку. Позвонил в ее консультацию. Ответили: «Сегодня не будет». В еженедельнике, в разделе «вечерние звонки» появилась новая запись – «Лера».

Клиентов сегодня больше не ожидалось. Вот-вот должен был вернуться с одного из своих объектов Аксельбант. Вадиму надо было выяснить, как продвигаются дела с новым зданием. Письмо Аксельбанта на имя Гавриила Попова уже пошло гулять по коридорам городской власти. Что происходит, Вадим не знал, но был уверен в Олеге. Этот наверняка подключил все свои связи, чтобы выбить здание. Больше ему помощь Осипова не нужна. Теперь Олег сделает вид, будто Вадиму принадлежит только идея, а дело провернул он сам.

Секретарша позвала Вадима к телефону. В голове мелькнуло: «А кто после первого июля меня звать будет?»

Пересекая адвокатскую комнату, Вадим вдруг подумал: «На хрена мне все это надо?! Зарабатывал спокойно адвокатским трудом, чего ввязался в эту фирму?» Подумал уже не в первый раз. И от Лены слышал этот вопрос уже раз десять. «На какой черт я себя загоняю, как лошадь?»

– Вадим? Это Оля Фомочкина. Мы с тобой у Ларисы Погодиной встречались. Помнишь?

– Да, конечно! Как дела? – Вадим мучительно пытался вспомнить, кто такая Оля Фомочкина. У Лариски на днях ождения всегда бывало не меньше двадцати человек. Всех не упомнишь.

– Спасибо, все нормально. Слушай, мне Таньку мою надо пристроить. Тебе не нужна?

– А что она закончила? – Вадим наконец вспомнил. Ольга – Ларискина одноклассница. Работала в библиотеке имени Ленина. А муж ее, кажется, затеял какой-то кооператив. Что-то с шиномонтажем. Он еще доставал всех вопросами на кухне, куда курить выходили. Зануда.

– Школу. В том-то и проблема. Поступать никуда не хочет. Уже, считай, год без дела проболталась. Сначала говорила – отдохну до следующего года, а там поступлю. А вот теперь год прошел, а она объявила, что пока не определилась. Пусть хоть поработает. Я считаю…

– А кем поработает? – Вадим решил, что пора прервать словесный поток собеседницы.

– Да хоть секретарем, хоть курьером. У тебя же фирма. Люди интересные. Может, на худой конец, замуж с толком выйдет. У тебя, наверняка, клиенты есть с положением…

– В смысле перспективные? – снова перебил Вадим.

– Да хоть бы и так!

– А внешне она ничего?

– Да ты что! Она второе место на конкурсе «Мисс Москва» взяла два года назад.

– На каком конкурсе?

– «Мисс Москва». Ну это такое мероприятие, где выбирают самых красивых девушек. Горком комсомола проводил. У нее коса до пояса, между прочим!

– Коса – это хорошо. А она секретарем работать-то хочет?

– Отец скажет – будет!

– Ладно. Думаю, годик у меня поработает, я ее в юристы сагитирую.

– Ну это было бы замечательно.

– Пускай завтра с утра приедет. Тебе сейчас секретарь даст адрес, – Вадим передал трубку секретарше.

«Нельзя отказываться от того, в чем тебе помогает судьба!» – подумал Осипов, возвращаясь к своему столу уже совсем в другом настроении.

– Так ты собираешься на работу выходить? – шутя, начал разговор с Лерой Вадим. Настроение было на редкость приподнятым. Он уже успел поесть, рассказать Лене про звонок Ольги Фомочкиной. Заметил, что событие это – знаковое, сама судьба на его стороне. Не успела уйти одна секретарша, уже приходит другая.

– А ты меня позвал? Я все-таки женщина, меня надо, если не соблазнить, то хотя бы позвать! – Лера отвечала в тон Вадиму. Она вообще, судя по всему, была баба веселая.

– Кстати, а ты знаешь, как зовут женщину, которая не делает минет?

– Как? – Лера была готова к любой шутке.

– А ее вообще не зовут!

Лера зашлась от смеха. Для нее, кажется, было неожиданным, что суперделовой Осипов может шутить.

– Сработаемся, Вадик! Когда приступать, гражданин начальник?

– К чему, моя девочка? Мы обозначили две темы.

– Поскольку начальником моим станешь только по работе, обсуждаем именно ее. А что до второй, – так можешь меня не звать!

– Сама придешь?

– Осипов, не хами!

– Ладно, проехали. Приходи завтра к двум.

– Договорились.

В два часа ночи Вадима и Лену разбудил звонок. Ленка рванула к телефону, на ходу причитая: «Что-то у моих случилось! Как чувствовала!» Но, взяв трубку, сразу расслабилась и стала махать рукой Вадиму, чтобы он быстрее подошел. Произнесла лишь одну фразу: «Just a moment, please».

На другом конце провода был Стэн. Он извинился за поздний звонок, но у них в Вашингтоне шесть вечера, а важное решение принято только что. Вот он и не стал тянуть до утра.

– Ничего страшного, – прокашлявшись, чтобы выгнать сон из голоса, отозвался Вадим. На всякий случай соврал: – Я еще не спал. Много работы. Сижу с бумагами.

– Я подключу Строя на конференцколл, если не возражаешь, – перешел на деловой тон Стэн.

Новость, которую сообщили Стэн и Дэвид, оказалась для Вадима крайне неожиданной. Суть сводилась к следующему. Поскольку для американской стороны было чрезвычайно важным присутствие Вадима в Москве на момент открытия их офиса, а раньше, чем через полгода, это не планировалось, они просили его приехать в Вашингтон, согласно контракту в начале июля, а следом Сашу. Это – первое. Второе. Стажером, который поедет с ним, может быть любое лицо. Однако у «Брайан энд Твид» есть одно условие и одно пожелание. Стажер обязательно должен свободно говорить по-английски. И хорошо бы это была женщина. Кстати, то же самое касается приезда Саши в январе девяносто первого. И еще. Если Вадима ждет работа в вашингтонском офисе «Брайана», то стажера в нью-йоркском.

Все сказанное настолько не соответствовало планам Вадима, настолько рушило придуманную им схему «развода» с Марленом, разделом фирмы, переездом в собственный офис с неизвестным пока адресом, что Вадим совершенно растерялся.

– А может ли наша сторона скорректировать ваши пожелания? – поинтересовался Вадим. Больше для того, чтобы потянуть время, чем всерьез рассчитывая на положительный ответ.

– Мы готовы рассматривать любые варианты, мы же партнеры, – ласково пропел Стэн. – Но как юрист ты понимаешь, что поскольку этот вопрос контрактом не оговорен, а приезд в США возможен только по официальному приглашению нашей стороны, то приехать сможет только тот, кто такое предложение получит. Сегодня Управляющий комитет принял решение, что первым получишь приглашение ты. Вопрос о том, кто едет вместе с тобой, оставлен на усмотрение советской стороны. Разве это не справедливо?

Вадим понял, что в этой части контракта он лопухнулся. Попросил Стэна позвонить ему завтра.

– Конечно, никаких проблем! Самый сердечный привет Саше и Лене, – Стэн отключился, даже не дав возможности попрощаться Дэвиду.

Первая реакция Лены была: «Не поеду!». И от Вадимовой растерянности не осталось и следа: Ленкина категоричность помогла ему собраться и соображать быстрее.

Оба закурили.

– Давай разберемся, что означает это предложение, – миролюбиво начал Вадим.

– Прежде всего оно означает, что тебя, Вадик, начинают пользовать, как хотят, – Лена была в бешенстве, и распалялась все жарче. – Второе, что я так и не начну работать. Я хотела с сентября вернуться к преподаванию. Я соскучилась по работе.

– Но деньги-то нам не нужны.

– Я понимаю. И не надо мне лишний раз напоминать, что моя зарплата в семейном бюджете – капля в море!

– Да я не к тому, Лен. Я же тебя не укоряю. Ты ведешь дом, занимаешься Машкой…

– Кстати, – моментально перебила Лена, – о Машке. Я ее в Москве больше не оставлю. Мы планировали, если ты, конечно, не забыл, что она едет с нами. Где она будет учиться?

– Ну, эту-то проблему мы решим.

– Ты все проблемы решишь! – Ленины глаза зло блеснули.

– Что за заявление? – Вадим рассмеялся. – Ты меня уколоть решила или комплимент сделать?

Поняв, что ляпнула глупость, Лена утихла.

– Ладно, давай сначала и без эмоций, – миролюбиво вернулся к теме Вадим. – Во главе угла вопрос, что будет с фирмой? Кашлинский, разумеется, подожмет всех под себя.

– Не подожмет, а подомнет, – с учительской назидательностью поправила жена.

– Ты хочешь, чтобы в полтретьего ночи я еще и правильно по-русски говорил? – Вадим улыбнулся. – Большая проблема Марлен. Он решит, что все это мои интриги. Как пить дать!

– А с кем ты, кстати, поедешь? С Юлей?

Вадим, давно уже усвоивший, что Лене интуиция вполне заменяет информацию, напрягся. Ему-то казалось, что она ни сном, ни духом не ведала о его романе с дочерью Марлена. «Нет, с Юлей точно ехать нельзя. Там, в Штатах, Ленка наверняка что-нибудь да заметит», – пронеслось в сознании Вадима.

– Почему с Юлей?

– А с кем? Кто еще у вас говорит по-английски?

– Игорь.

– Он разве женщина? – судя по тому, как Лена захихикала, о Юле она спросила без всякого умысла. Вадим успокоился.

– Катя?

– Ты же мне говорил, что стажером может быть только тот, кто раньше в Америке не был?

– Тоже верно. А ты, Лен, хорошо знаешь контракт.

– А я вообще не дура. Мог бы за пятнадцать лет в этом убедиться, – Лену явно обрадовало поощрение мужа, – Я вообще, живя с тобой, юристом скоро стану.

– А что? Это тема! Приедем из Америки – получишь второе образование и откроем семейный бизнес.

– А Машка, когда станет юристом, его укрепит и разовьет, – Лена уже смеялась.

– Углубит, как говорит Горбачев, – подхватил Вадим.

– Ну, хорошо. А теперь серьезно. Кто с нами поедет?

– Может, Лера Скорник? – Вадим заметил Ленину проговорку «с нами». Значит, ее сопротивление погасло. «Все-таки, у меня идеальная жена!» – в который раз признал Вадим.

– С мужем или одна?

– Если у нее такой же преданный муж, как у меня жена, то с мужем.

– Осипов, ты подхалим! – С этими словами Лена пересела на колени к мужу и обняла его. – Ты мне скажи, мы когда-нибудь будем просто жить, или ты будешь все время чего-то добиваться?

Вадим не ответил. Вместо этого он поцеловал Лену и, взяв на руки, понес к постели.

Поняв, что последует дальше, Лена с удовольствием промурлыкала: «Ты все-таки ненормальный!»

Утром Вадим отправился к Марлену.

Глава 7

Дабы избавить себя от лишних объяснений, поберечь свои и Ленины нервы, Вадим решил о поездке в США объявить всем родственникам скопом, на семейном ужине.

Немного беспокоила Вадима будущая реакция Марлена. Но встреча с ним прошла на удивление легко. Возможно потому, что Вадим уже научился просчитывать бывшего начальника, а тот пока Осипова недооценивал. Разговор Вадим начал с того, что ночью ему позвонили из Вашингтона и сообщили, что Юля едет в США через семь месяцев. В Нью-Йорк, что важно. На этом настоял именно Вадим. Чтобы облегчить ей пребывание в Америке, Вадим предлагает отправить с Юлей, но в Вашингтон, Сашу. Конечно, ему крайне неловко, что все тяготы по строительству фирмы, переезду в новый офис, который Олег должен получить недели через две-три, выпадут на Сашину долю. Но может, Леша Кашлинский поможет?

Немалые годы за плечами, да еще и новая обстановка, когда горком партии перестал быть ключом к решению всех проблем, обрекли Марлена на сугубо линейный способ мышления. Ни малейшего сомнения, что все аргументы Вадима, – выдумка, он не испытывал. Истинная причина была Марлену ясна как божий день. Парень хочет быстрее свалить в Америку! Ну и ладно. На ближайшее время ситуация в стране более или менее понятна. Что будет дальше – одному богу известно. Вот и получится, что Юлька и Саша уедут как раз в самый подходящий момент. И у него теперь есть полгода, чтобы подготовить почву для «отвала». Гонорары, по-прежнему немаленькие, Марлен уже год брал только в долларах. Большая их часть оседала на вполне легальном счете во Франции, где жила двоюродная сестра Маши, ставшая на время семейным банкиром Перельманов. Однако, если не придется уезжать всей семьей, то и в этом случае отсутствие Вадима в ближайшее время очень даже на руку. К его возвращению вопрос с фирмой полностью решится. Номинально управлять станет Саша, или, может, Кашлинский, а реально контролировать он, – Марлен. С Аксельбантом-то уж он договорится.

Вадим тоже понимал, что фирму теряет. Но выбора не оставалось, ссора с американцами могла стоить еще дороже.

* * *

На ужин к Осиповым вся родня собралась на удивление вовремя. Чуть опоздала бабушка Аня, но и то меньше, чем обычно. Горячее всех ждала встречи с сыном Илона. Вадим категорически отказался раскрыть ей по телефону причину срочного семейного сбора. Правда, успокоил – все в порядке. Михаил Леонидович высказал предположение, что Вадим получил какой-то супергонорар и решил это дело отметить. Илона слегка успокоилась, но что-то в тоне сына ее насторожило. Хотя, чего скрывать, понимала и чувствовала взрослого сына она совсем не так, как раньше.

Когда все расселись, Лена предложила сначала перекусить, а потом разговоры разговаривать. Но Владимир Ильич чуть ли не с вызовом заявил, что поесть они могли и дома, и коли собрали для разговора – говорите. Наталия Владимировна невпопад добавила, что Володя вообще на диете, и есть ему особо нельзя. Такой поворот при наличии на столе семги, баклажанов, фаршированных орехами, и перспективы на горячее осетрины, запеченной под картошкой со сметаной, никак Лениного отца не устраивал. Жену он прервал с несвойственной ему резкостью: «Есть я буду! Но дело не в этом. Сначала о важном!»

Михаил Леонидович, который уже наполнил свою тарелку, и кое-что даже успел переправить в рот, закивал, и с трудом произнес: «Да, давай, Вадик, рассказывай».

– Через месяц мы с Леной и Машей уезжаем в Вашингтон, – с некоторой торжественностью начал Вадим.

Голоса родственников: «А мы?», «Насовсем?», «Почему так сразу?» – слились в единый хор.

– Нет, не насовсем, на полгода, – поняв, что зачин вышел неудачный, успокоил Вадим. – Это решение американской стороны. Им сейчас нужен именно я.

– Так вы вернетесь? – не поняла бабушка Аня.

– Оставайтесь там. Здесь – проклятая страна! – моментально объявила свой вердикт бабушка Эльза.

– Хватит! – прикрикнула на разгоряченных старух Илона. – Вадим, только честно, ты едешь готовить почву для всей семьи?

В комнате наступила тишина. Неожиданно, резко. Будто кто-то выключил звук телевизора, который до того голосил на полную мощь.

, – Нет, ну что вы, Илона Соломоновна, – первой нарушила молчание Лена.

– Тогда зачем вы берете с собой Машу? Она, между прочим, в школе учится, – подала голос Наталия Васильевна.

– В советской школе! – уточнила бабушка Аня.

– Маша пойдет в посольскую школу. Так что с аттестатом все будет в порядке, – успокоила маму Лена.

– Вадим, что ты задумал? – мрачно насупившись, спросил Владимир Ильич. При этих словах Михаил Леонидович оторвался от тарелки и откинулся на спинку стула. До него наконец дошло, что собрались они отнюдь не по случаю большого гонорара сына.

– Объясняю. Слушайте и не перебивайте! – Вадим заговорил так, как в последнее время говорил на фирме. Зная, что он главный, что спорить с ним нельзя, а слушать его придется. – Для меня это тоже неожиданность. Америкосы хотят, чтобы на момент открытия их офиса в Москве, я был здесь. Соответственно, ехать туда мне надо сейчас. Это первое. Второе – в стране происходят вещи, мне непонятные…

– А что непонятного? – не учуяв во внуке начальника, перебила бабушка Эльза, – Новый НЭП, вот и все. Через год начнут сажать кооператоров и всех приличных людей. Я правильно говорю, Анна Яковлевна? – не скрывая сарказма, обернулась к соседке по столу Эльза Георгиевна.

Бабушка Аня набрала в легкие воздуха, чтобы дать достойный отпор белогвардейской пропаганде, но не успела. Вадим, повысив голос, продолжил:

– И это возможно. И пустота на прилавках, еще больше, чем сейчас, – возможна. Но дело в другом. Я против эмиграции. И Лена – против. Жить надо дома! Но на всякий случай базу там тоже неплохо было бы создать.

– Мы никуда не поедем! – с истерикой в голосе выкрикнула Наталия Васильевна.

– Мы сделаем так, как скажет Вадим! – грохнув по стону кулаком, рявкнул Владимир Ильич.

Все удивленно посмотрели в его сторону. Мало того, что подобное поведение никак не соответствовало его роли подкаблучника, к которой все давно привыкли, он вообще так никогда не разговаривал, Только Наталия Васильевна, иногда в отсутствие посторонних глаз получавшая напоминания от мужа, кто в доме реальный хозяин, тихо съежилась и спорить не стала.

Видя обращенные на себя удивленные взгляды, Владимир Ильич продолжил:

– Я понимаю, что для всех вас мнение моей покойной мамы не указ. Для меня, вообще-то, тоже. Но мама была права – давайте, наконец, поймем, что только Вадим и именно Вадим должен решать кардинальные для нашей большой семьи вопросы. Мама разбиралась в людях, и если она считала, что благополучие семьи зависит от Вадима, значит, она понимала, что это так. Я вообще думаю, что людям, готовящимся отправиться в вечность, открывается истина, нам недоступная.

В комнате опять повисла тишина. Все вспомнили предсмертную записку Батыя…

Дальше Вадим и Лена только детально отвечали на уточняющие вопросы родни.

Напоминание о письме Лениной бабушки погасило воодушевление Вадима. Словно ему на плечи взвалили мешок картошки. Он даже как-то ссутулился. Он с особой остротой вдруг почувствовал, какая мера ответственности за всех этих, таких родных для него людей, лежит на нем. Будто он действительно знает единственно правильное решение. А он не знает. Только показывать это никому нельзя. Единственный, у кого можно спросить совета, это Самойлов. Но и тому всего не расскажешь. Тем не менее, Вадим решил завтра позвонить Василию Петровичу.

– Какие проблемы, Вадим Михайлович? – Самойлов вышел встретить Осипова в приемную.

– Жизнь не становится ни легче, ни веселее, – с улыбкой перефразировал Вадим знаменитую фразу отца народов. Он прошел в распахнутую перед ним дверь кабинета директора Института государства и права.

– По Сталину соскучились? – иронично поинтересовался академик.

– По порядку! – уже серьезно отозвался посетитель.

Самойлов закрыл дверь, показал Вадиму на одно из кресел у журнального столика и сел сам.

– Что у вас с офисом?

– Бумага подписана Поповым. Гуляет теперь по кабинетам.

– Это мы сейчас поправим, – Самойлов встал и подошел к рабочему столу. Снял трубку АТС-1 и набрал четырехзначный номер.

– Гавриил Харитонович, опять Самойлов… Нет, я по другому вопросу. Получаса не прошло, а теперь моя очередь просить…

Разговор занял меньше пяти минут. Прервался Самойлов только раз, уточнив у Вадима название кооператива Аксельбанта. Опустив трубку, вернулся в кресло возле Вадима.

– Ну что ж, думаю, вам повезло. По странному стечению обстоятельств Попов сегодня звонил мне с просьбой. Почти уверен, что теперь ваше письмо быстро найдут и выпустят распоряжение Мосгорисполкома. Вы за этим пришли?

– Нет. Хотя спасибо вам большое. У меня глобальный вопрос, Василий Петрович.

– О дальнейших путях развития земной цивилизации? – Самойлов явно пребывал в хорошем настроении.

– Да, – Вадим улыбнулся. – Но преимущественно на одной шестой части суши. Куда мы идем?

Самойлов посерьезнел.

В течение следующего часа Василий Петрович объяснял Осипову, каким ему видится дальнейший ход развития страны. Вариантов назвал несколько. Либо все, что происходит – очередная оттепель. Горбачева скинут его же соратники. Благо в Политбюро раскол очевиден. Следующий вариант – плавное вхождение в рыночную экономику при сохранении идеологического и политического контроля со стороны КПСС. Тот путь, по которому пошел Китай с подачи Дэн Сяопина. Однако с нашим ленивым и пьющим народом этот вариант почти фантастический. Есть еще путь, самый опасный, – революция. Причем кровавая и бессмысленная. Раскол страны: отделение Прибалтики, Закавказья и части азиатских республик. Прежде всего Казахстана. Он, по крайней мере, сможет сам себя прокормить.

Вадим ограничивался только уточняющими вопросами, не рискуя задать главный, тот, ради которого пришел. Самойлов разъяснял терпеливо, как на лекции. Вадим узнал, что долг СССР подбирается к ста миллиардам долларов. Долг, нереальный для возврата, так как, оказывается, семьдесят пять процентов экономики работает на оборону, а это, с экономической точки зрения, если оружие не идет на экспорт, полный кошмар.

Осипов удивился: ведь на экспорт поставляется очень много оружия.

– Да, – согласился академик, – но в обмен не на валюту, а на дружбу. А дружбой народ не прокормишь!

– Василий Петрович, – наконец решился Вадим, – а может, пора уезжать?

Самойлов молчал. Откинулся на спинку кресла, наклонился к столу, снова откинулся.

– Я давно ждал от вас этого вопроса, Вадим Михайлович. Совета не дам. Сами решайте. Только выскажу несколько соображений.

– Буду очень признателен.

– Так вот. Первое: всегда считал, что жить надо дома. Гостиница, самая распрекрасная, хороша первые пару дней. Потом хочется домой. Второе: здесь вы уже что-то и кто-то. Там придется все начинать с нуля. У вас, в отличие от меня, время еще есть. Но ностальгия… Не знаю, может я излишне сентиментален, но для меня это важно. И потом, – вы что, готовы оставить здесь семью?

– Нет, разумеется!

– Значит, жена и дочь повиснут на вас мертвым грузом. А ехать, чтобы все обустроить, а потом вытаскивать их, этого нервы не выдержат. Все время думать о доме, близких… Так ничего не добьетесь.

– Так на мне еще и Ленины, и мои родители. И две бабушки.

– Тем более. Хотя… Родители пенсионного возраста?

– Да.

– Тогда это легче. Жилье и пенсию они в США получат сразу. Если пройдут по категории беженцев. Сколько получается, шесть пенсий?

– Вы имеете в виду всех наших родителей и бабушек?

– Да.

– Шесть.

– Это хорошо. На эти шесть пенсий вы всей семьей сможете жить достаточно прилично. По крайне мере, у вас будет время подняться.

– Так у меня сейчас контракт на сто двадцать тысяч годовых.

– Это вы – советский специалист. Поверьте, как только станете обычным эмигрантом, больше, чем тысяч за сорок, вас никто держать не станет.

Все, что дальше говорил Самойлов, Вадим слышал сквозь шум в ушах. Почти не слышал. Мысль, что отношение американцев к нему изменится сразу, как только он откажется возвращаться в Москву, была столь очевидна, столь логична, что понять, как он сам этого не сообразил, Вадим не мог. А он-то думал, что научился просчитывать планы и угадывать мысли других людей.

Вывод стал очевиден – он едет с тем, чтобы вернуться. Вопрос руководства фирмой опять встал под номером первым.

Уходя от Самойлова, Вадим из его приемной позвонил на фирму. Трубку взяла Таня Фомочкина, уже несколько дней обучавшаяся секретарскому делу у покидавшей фирму старшей Суворовой. Радостный девичий голосок немного поднял настроение Вадима. Вообще эта девчонка ему нравилась. Веселая, хохотушка, улыбчивая и очень приветливая, она сразу внесла какую-то легкость в атмосферу полуподвала.

– Вас ждет товарищ Кашлинский! – то ли с иронией, то ли, наоборот, с претензией на солидность, доложила Таня.

– А что-нибудь приятное скажешь? – Вадим надеялся, что звонил кто-то из клиентов.

– И я вас жду с большим нетерпением, – Таня рассмеялась.

«Мне бы ты твои проблемы!» – подумал Вадим.

* * *

Леша встретил Вадима, расплываясь в довольной улыбке.

– Ну что, босс? Готовь премию!

– Не иначе наконец-то дело выиграл? – огрызнулся Вадим.

Улыбка сползла с лица Кашлинского.

А у Вадима вертелась в голове лишь одна мысль: «Неужели Юлька могла целовать эту мерзкую рожу?»

– Зря ты так. Я офис надыбил, – Леша не то, чтобы обиделся, он как-то сник.

– Где? Какой? – Осипов не мог скрыть интерес.

– Во-о! Другое дело, – воспрял духом Кашлииский. – Слушай!

– Ну?

– Не «нукай», не запряг!

– Запряг не запряг, а под уздцы в стойло отведу! – Вадим криво улыбнулся.

– Вот стойло-то я сам выбираю, – Леша ехидно подмигнул и неожиданно заржал.

«Чистый жеребец!» – подумал Осипов. И вдруг до него дошло, на что намекал Кашлииский. Вадим даже привстал, намереваясь врезать по этой наглой самодовольной роже, но сдержался. Мысль о том, что Кашлииский расценит это как прямое признание Вадимом поражения на «бабском» фронте, успокоила моментально. «Еще не вечер! Хорошо кончает тот, кто кончает последним!»

Между тем Кашлииский уже расписывал свой триумф.

– Представляешь, директор ЦУМа, как полный идиот, собственноручно подписал распоряжение об отпуске дефицита кооперативу моего клиента. Ну, его ОБХСС и начал трясти. Заодно и нас. Я встретился с товарищами, объяснил им основы рыночной экономики. Они делали вид, что это им не интересно. Но не долго. Пока я не предложил им поучаствовать в перераспределении прибавочной стоимости. Задают вопрос, а что такое ваша прибавочная стоимость? Начинаю объяснять…

– Вот уж не поверю, что помнишь! – перебил Осипов.

– А я доходчивую схему нашел, – не обиделся Леша. – Сказал, что это тот навар, который делят заинтересованные лица.

– Маркс, небось, в гробу перевернулся!

– Его проблемы! Короче на десять процентов ребята согласились. Дело закрыто!

– Прекрасная работа квалифицированного адвоката! – брезгливо похвалил Вадим.

– Слушай, Вадик, только не строй из себя святого! Тоже мне, апостол нашелся! – Кашлинский завелся с полуоборота. – Это ты стажеров учи нравственности и рассказывай им о высоком призвании адвоката! Я клиенту помог? Помог! Все, отвали!

– И сколько же процентов прибавочной стоимости взял себе благородный спаситель?

– Вот это правильный вопрос! – Леша запыхтел от гордости, предвкушая, какой эффект произведет на Осипова его ответ. – Двадцать процентов – от моего клиента!..

– Нормально! – Вадим невольно позавидовал легкости, с какой Кашлинскому привалили наверняка не маленькие деньги.

– Это не все. Плюс десять процентов от той суммы, которая досталась обэхээсникам. Причем от них, из их рук. Так сказать, за коммерческое посредничество.

– Ну ты нахал! – присвистнул Осипов. – Они ж тебя могли за жопу взять в момент передачи денег.

– Осипов, людей надо знать. Ментам тоже кушать надо. Возьми меня, они бы денег не получили. А им, как и нам с тобой, принести домой кусок мяса с рынка хочется! Может, жена тогда лишний раз даст! – Леша заржал.

– По себе судишь?

– Не, Вадик, мне бесплатно дают. Без мяса. Только из-за косточки. Или им так со страху кажется…

Вадим не сдержал улыбки. Шутка была, конечно, скабрезная, но игра слов получилась забавная. А это Вадим и сам любил, и в других ценил.