Текст книги "Лед тронулся"

Автор книги: Михаил Барщевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Девчонки! Как же я вас люблю!

Глава 17

И вот, наконец, 4 августа 1991 года. День возвращения в Москву. Накануне Вадиму пришлось изрядно поволноваться. Один из поводов был, можно сказать, запланированным, – багаж. На каждый билет полагались два бесплатных места по тридцать два килограмма. Плюс ручная кладь. За перевес надо платить, и немало, за дополнительное место аж сто восемь долларов. Жалко!

Уже месяца два назад стало ясно, что это – последняя поездка в Америку, поэтому покупать многое приходилось впрок. Набралось в итоге три больших чемодана и пять коробок. Причем три коробочки тянули под сорок кг. Каждая.

Процедуру домашнего взвешивания злосчастных коробок Маша даже запечатлела на видеокамеру, так это было уморительно. Вадим вставал на напольные весы, купленные по случаю на распродаже домашнего барахла, потом вцеплялся в шпагат, перехватывавший коробку и, выгнувшись назад, приподнимал ее наподобие штангиста, готовящегося к рывку. Лена ползком влезала под коробку, смотрела на показание весов и быстро тем же манером ретировалась. Машка, радостно гогоча, снимала. При этом Вадим, пыхтя от натуги, сквозь сжатые зубы, шипел: «Не дергай камеру! Плавно води!» Машка, скисая от смеха, отцову волю, тем не менее, выполняла…

Но Вадим придумал-таки, как провести наивных американских стражей на стойке регистрации. Водружая очередную коробку на весы, он прежде всего делал это как бы с легкостью, мило улыбался и не переставал заговаривать зубы чернокожей американке, сетуя на трудности жизни в СССР и необходимости столько всего закупать в ее благословенной стране. При этом он незаметно ставил ногу на неподвижный край весов так, чтобы угол коробки приходился аккурат на большой палец ноги. Как только американка бросала взгляд на электронное табло весов, Вадим напрягал большой палец, стараясь максимально поднять его. Показатель тут же спрыгивал с сорока килограмм и начинал мелко колебаться в районе двадцати семи – тридцати. Вадим заранее продумал этот трюк (слава школьной физике!): за счет распределения веса часть его придется на ногу, а через нее – на неподвижную рамку весов. Сработало! Угроза сбоя возникла только один раз, когда негритянка увлеклась темой религии в жизни ее страны и долго, слишком долго не включала транспортер с уже взвешенной коробкой и не предлагала поставить следующую. Большой палец затек, подпирать им коробку было невмочь. Еще немного – и прощайте сто восемь долларов! Выручила Машка, наивно пролепетавшая: «Пап, а можно я взвешусь вместе со следующей коробкой?»

Американка поняла, что отвлеклась, и, наконец, нажала кнопку…

Проблему с двумя лишними местами, где никакой палец уже не сработал бы, удалось решить заранее через Потемкина. Тот легко согласился позвонить представителю Аэрофлота и сказать, что это его две коробки Осипов везет домой, в Москву. Мол, курьер просто. Отказать генконсулу глава представительства Аэрофлота никак не мог. Не улыбалась ему перспектива отзыва в Москву. Поэтому он сам, лично, приехал провожать рейс и все вопросы с оставшимся лишним багажом решил. Вадим же, по совету Лены, на двух коробках, перевязанных, кстати, на всякий случай веревкой другого цвета, крупно по-русски написал – «ПОТЕМКИН».

Следующая неприятность возникла неожиданно, когда, казалось, все кордоны прошли. В прибывшем из Москвы самолете что-то сломалось. Объявили задержку рейса. Пока на три часа. А до окончания очередных суток, то есть четвертого августа, оставалось всего пять. Значит, быстро сообразил Вадим, если задержку продлят, да не дай бог, тоже часа на три, он покинет США на сто восемьдесят четвертый день. Здрасьте, налоги! Сэкономленные почти восемнадцать тысяч долларов (Вадим давно высчитал, сколько составляют тридцать процентов от его зарплаты за полгода) могли повиснуть на нем навсегда. Ясное дело, что в аэропорту их никто не потребует, но больше ему в Америку – ни ногой! Здесь все просто – за неуплату налогов арестуют скорее, чем за убийство!

Но повезло. Ровно через три часа объявили посадку, и за час до наступления рокового сто восемьдесят четвертого дня самолет оторвался от земли. Ура!

* * *

Водителя Костю Кукушкина взяли на работу месяца за два до отъезда Осиповых-младших в США. Михаил Леонидович вначале сопротивлялся, мол, он и сам может водить, но Илона постоянно капала сыну на мозги, что отец стал рассеянным, все время попадает в опасные ситуации на дороге, ей неспокойно и, вообще, тот часто ездит в Жуковский, а это далеко.

Ситуации случались порой и правда просто анекдотические. Однажды Михаил Леонидович зазевался и проехал на только что вспыхнувший запрещающий сигнал светофора.

– Ты куда?! – завопила сидевшая рядом жена. – Красный!

– Нет, темно-желтый, – на полном серьезе ответил стареющий юрист, всегда гордившийся своим умением не лезть за словом в карман.

До перестройки Костя-водитель работал токарем шестого разряда на заводе имени Серго Орджоникидзе. Прилично зарабатывал, пропивал не всю зарплату, и даже сумел накопить на «жигули». При этом, усилиями советского агитпропа, был совершенно уверен, что именно он, рабочий человек, и есть цвет нации, опора державы, передовой отряд советского общества.

Но случилась перестройка… На заводе стали задерживать зарплату. Раз, два, три… Костина жена начала пилить: «Иди в кооператив, иди в кооператив». Задумал было Костя сам открыть кооператив по ремонту автомобилей, благо машину знал, руки при нем, но отказался. Поговорил с мужиками на заводе, те: «На хрена нам корячиться, там зарплаты твердой нет». Костя им: «Так и здесь нет!». А они: «Здесь есть, но ее задерживают». Сунулся Костя в исполком – мол, дайте помещение, Ему столько всего наговорили, столько бумажек велели собрать, что пришел домой «рабочий человек», послал жену к «такой-то матери», чуть не побил, так, толкнул раза два, и запил на неделю.

Тут как раз уборщица в кооперативе Аксельбанта прослышала, что Осипов ищет водителя для отца. А Костя Кукушкин был ей дальним родственником, из той же деревни. Она-то сама перебралась в Москву по лимиту еще лет тридцать назад, на АЗЛК. С родней продолжала общаться, когда в деревню по весне ездила картошку сажать. И как только Костя подрос, в армии отслужил, она предложила парню в столицу ехать. Сначала пристроила его учеником фрезеровщика к себе на завод, а потом пошел Кукушкин своей дорогой. Но родственных связей с тетей Машей не утратил. Она-то и привела его к Осипову.

Костя был уже четыре дня, как из запоя вышедши, свеж, улыбчив и с комплексом вины. Вадиму же показался застенчивым, скромным и тихим. Словом, стал Кукушкин персональным водителем Михаила Леонидовича. Работа нравилась – говорили с ним вежливо, матюгами не подгоняли, обедом часто за столом с хозяевами кормили. Особенно нравилась Косте Илона Соломоновна – такая деликатная, лишний раз побеспокоить боялась. Все с «пожалуйста» да «извините», или «если вам не сложно».

Хотя, конечно, смущало Кукушкина, что должен он на евреев горбатиться. Но, с другой стороны, Кобзон вон тоже еврей, а как поет! И тетя Маша говорила, что не важно это, главное, чтобы денег платили и не обижали. А ему платили. И совсем не обижали. Даже разговаривали с ним разговоры разные. Как с равным. Много интересного Костя для себя узнал, пока Михаил Леонидович с ним ездил. Даже пару книжек, что тот посоветовал, прочитал. Понравились.

– Ну как, хорошо в Америке, Вадим Михайлович? – начал Костя, не успев тронуть машину с места.

– Нормально! – Вадим еще не отошел от суеты по распихиванию чемоданов и коробок по машинам Автандила и Игоря Стольника. Друг и юрист с фирмы приехали ветретить Осиповых-младших с большой радостью. Первый, потому что друг. Второй, поскольку очень ждал приезда Вадима – Кашлинский уже достал его своей надутой самодовольной рожей и полной профессиональной безграмотностью.

– А как у них с бензином? Большие очереди?

– Да нет у них очередей! Заправки на каждом углу. Если хоть две машины колонку ждут, сразу едут на другую.

– Вот здорово! А я сегодня четыре часа ночью простоял. Два часа ждал, пока бензин привезут, а потом еще два – пока мой черед подойдет!

– Ну, молодец! – не столько похвалил Вадим, сколько постарался дать понять, что тема закрыта.

– Зато заправил и бак, и запасной бак, помните, какой я сварганил?

– Помню.

– И еще пять канистр. Кстати, одна подтекает. Надо бы новую купить.

– Купи.

– Это не решение проблемы. У нас никогда бензина без очереди не будет. Никогда! Надо в Америку перебираться!

Последняя фраза ударила Вадима по больному месту. Не для того он столько мучался в сомнениях по этому поводу, чтобы сейчас выслушивать нравоучения от деревенского парня, возомйившего себя специалистом в области… Да во всех областях!

– В Америку, говоришь, перебираться?! Дома надо научиться работать! Дома!! – Лена удивленно взглянула на мужа, – тот почти кричал. – А то привыкли только хныкать да скулить!

– А че я такого сказал? – Растерялся Костя.

– Ты думаешь, в Америке всегда рай был? – Вадим никак не мог успокоиться, но понял, что наорал на Костю напрасно. – Там люди вкалывать умеют.

– А мы что, не вкалываем? Это все Ельцин, гад, страну на колени поставил.

– А тебе Горбачев больше нравится? – Вадиму стало интересно.

– Не, Горбачев еще хуже! Он с Западом заигрывает. Да и вообще, он какой-то без яиц! – Костя испугался, что ляпнул непотребное. – Извините Елена Владимировна, я случайно. Сорвалось.

– Это называется «кастрат», – подала голос Машка, но никто на шутку не отреагировал.

– Давай я тебе объясню. – Никак не мог Вадим избавиться от привычки разъяснять людям непонятные вопросы, давать советы, когда его об этом никто и не просит, делиться своим видением ситуации. – Смотри. Если разрешить людям строить частные заправки и покупать оптовый бензин по госценам, как думаешь, сколько времени продержится он в дефиците?

– А ничего хорошего не будет, – Костя обрадовался, что с ним заговорили на равных. Точь-в-точь, как Михаил Леонидович, – частники цены задерут до небес, а бензина все равно не хватит.

– Ок! А теперь представь, что частникам разрешат добывать нефть и самим строить нефтеперегонные заводы?

– Да откуда столько денег-то частник возьмет?

– А если иностранцам разрешить?

– Вадим Михайлович, да вы что?! Это же стратегическое направление – нефть! Это никак нельзя!

– Кость, а тебе иномарки нравятся?

– Конечно!

– А то, что их иностранцы делают, тебя не смущает?

– Так они ж умеют!

– А ты на АЗЛК когда работал, не умел?

– Нее! Это не так! Я, может, и хорошо работал, – Костя прикинул, что, здесь он, конечно, немного душой-то покривил, но уступать в споре не хотел. – Это инженеры виноваты. Что они наваяли, то мы и собрали!

– Да? Ты так думаешь? А тебя не смущает, что эти же наши инженеры наваяли, как ты говоришь, первый спутник, корабль Гагарина, атомный ледокол «Ленин» и далее по списку?

– Так то для престижа страны, а машины – для народа, – Костя был горд: ответил, как надо.

– Да, это точно – с унынием согласился Вадим. – Но главное все-таки не в этом. Главное в том, что частный бизнес ориентирован на спрос, а плановое хозяйство – хрен знает на что! Вот помяни мое слово – через пару-тройку лет, если только власть не помешает, ты забудешь про очереди на бензин. И заправки частные будут, и нефтеперерабатывающие заводы. Все будет.

Костя замолчал. Не то, чтобы ему нечего было возразить, он соображал. Замазать с шефом на ящик пива, что очереди останутся, или не рисковать? Черт его знает, может, Вадим Михайлович и прав. Ведь в других странах живут же люди по-нормальному. Почему, в конце концов, мы не можем? Народ-то наш, ясное дело, самый лучший в мире, самый образованный, самый передовой!

Довольный Вадим обернулся к Лене – видела мол, как я его сделал? Но Лена спала…

Ехать решили сразу на дачу. После многочасового перелета Вадим был, конечно, никакой. Да еще нервотрепка с багажом… Мысли постепенно стали переключаться на московские дела, но лучше от этого не стало. Как его встретят на фирме? Не придет ли он туда, где вовсе не он хозяин? Несколько фраз, которыми успели обменяться с Игорем в аэропорту, на благостное расположение духа не настраивали. Аксельбант чуть ли не в обнимку ходит с Кашлинским, новый секретарь – человек Кашлинского. Два новых ассоциатора – люди от него же. Все звонки новых клиентов переключаются либо на самого Лешу, либо на его юристов. Правда, «старики» с нетерпением ждут возвращения Вадима, видя разницу между ним и Кашлинским. Юля? Что Юля, – порхает! Саша на фирме почти не появляется…

Четверть часа общения с родней начисто стерли все мысли Вадима о работе.

Год назад, когда они с Леной впервые вернулись из Вашингтона, дома их ждали другие люди, – возбужденные, полные энергии, с расспросами про поездку, про впечатления.

Сейчас… Растерянные, постаревшие, они говорили только о жизни здесь, дома. Что Вадим думает про Ново-Огаревские соглашения? Что станет дальше с ценами? Кто победит – Горбачев или Ельцин? Не будет ли гражданской войны? Единственной, кто слегка успокоил Вадима, оказалась бабушка Аня, – она выступила со своим традиционным репертуаром – коммунистическая партия очистилась, сильна как никогда, все будет хорошо. Умилительнее всего из ее уст прозвучало утверждение, что великий Ленин предвидел Перестройку и все подробно расписал в своих могучих философских статьях про НЭП. Завершение ее сольного выступления прозвучало вполне логично: «Скажи, Вадюша, а американцы на нас не нападут? Ведь им наши успехи – поперек горла».

Бабушка Эльза, не нарушая добрых традиций семьи, без былого задора, но съязвила: «Ну да, ну да. С горлом у них точно проблемы – от смеха перехватывает».

Илона отозвала сына в сторону.

– Вадик, ты уверен, что правильно сделал, вернувшись домой?

– Да. Там – не мое. И без вас плохо.

– Не думай о нас. Плохо здесь. Очень тревожно и плохо. Что-то будет, я чувствую. Люди озверели. Мысли у всех только об одном – как выжить.

– Муся, в Америке именно это и есть суть бытия.

– Не может такого быть! Ты подошел предвзято. Просто не разобрался. Иначе, почему они во всем нас опережают?

– Потому и опережают. Союз разумных индивидуалистов – великая сила.

– Но ведь каждый тянет одеяло в свою сторону.

– Мама! Прежде всего, тянет одеяло в рамках правил, установленных законом. По единым для всех правилам. И потом, они любят свою сумасшедшую страну больше, чем мы. Там на каждом домике, на каждом здании в городе американский флаг. А у нас? Красное полотнище гордо веет на демонстрациях по праздничным дням. Все?!

– Но не в этой же символике дело.

– И в ней тоже.

– Вадик, здесь все стали жить по законам волчьей стаи…

– И кто вожак? – Вадиму жгуче захотелось кончить этот разговор. Не для того он рвался домой, настырно убеждая самого себя, что это – единственно правильное решение, чтобы выслушивать от собственной матери ровно обратное. И так сомнений хватало. А он теперь отвечал за всю семью. Ошибаться не имел права.

– Вожак – Ельцин. Лидер – Горбачев, – подал голос Михаил Леонидович. Он усадил на колени Машку и любовался ею, своей ненаглядной внучкой. Ему было хорошо. Машка же как можно деликатнее пыталась освободиться из плена, – не маленькая ведь, чтобы с ней тетешкались. Она мечтала удрать к себе в комнату, – там ее ждало столько любимых вещей!!!

На фирму Вадим приехал к девяти утра. Все равно проснулся в пять – разница во времени давала себя знать. В офисе обреталась только новая секретарша.

Осипов по-хозяйски направился прямиком к своему столу.

– Это стол Алексея Эдуардовича, – попыталась было остановить его девчушка.

– Был. Пока я отсутствовал, – Вадим даже не обернулся.

– Но…

– Кстати, девушка, у вас трудовой договор или вы работаете по трудовой книжке?

– Договор… – секретарша растерялась от неожиданного поворота.

– Дайте-ка мне его посмотреть. Меня срок интересует. Только сначала, пожалуйста, сделайте мне чашечку кофе. Одна чайная ложка сахара и немного сливок, – Вадим так и не удостоил секретаршу взглядом.

– Хорошо… – на несчастную девушку жалко было смотреть. За две минуты мир перевернулся. Оказывается, хозяин-то Вадим Михайлович, а Алексей Эдуардович – так… Ничего серьезного. И зачем она только согласилась с ним спать?!

Через полчаса приехал Саша. Поскольку Вадим знал, что тот бывает на фирме крайне редко, без слов стало ясно, что приехал он именно пообщаться с вернувшимся другом.

Обнялись, расцеловались, вспомнили общих вашингтонских знакомых. Вадим не спрашивал о ситуации на фирме, Саша не спрашивал о деловых результатах поездки. Разговор начинал провисать.

Первым не выдержал Саша:

– Ты знаешь, Вадька, что-то на фирме, наверное, придется менять.

– Почему? – Вадим старательно изобразил крайнюю степень изумления.

– Мне трудно об этом говорить. И ты, и Леша – мои друзья. Я обоих вас очень люблю. Но вы – разные. Словом, вам вместе, я думаю, не работать. Кроме того, и ассоциаторы «поляризировались». Кто-то ориентирован на тебя. Кто-то на Кашлинского. Да это и понятно – люди-то вы разные, и они, ассоциаторы, разные. Так что не стоит ни на кого обижаться, – Саша явно нервничал, эта часть разговора была для него очень неприятна.

– Хорошо. Ответь мне на несколько вопросов, – Вадим говорил абсолютно спокойно. – Ты согласен с тем, что фирму создали мы с тобой?

– Да. Даже в большей степени ты.

– А согласен с тем, что и схему придумал я, и с Аксельбантом договорился я? Что историю договора с американцами придумали мы – ты и я?

– Ты ведешь к тому, что Кашлинский здесь не при игре?

– Я не спрашиваю тебя, порядочно ли ведет себя Леша. У меня по сути два вопроса. Первый – я имею право бороться за свое детище? – в голосе Вадима появились металлические нотки. – И второй, ты как «поляризировался», – ты со мной или с Кашлинским?

– Вадька! Пойми меня правильно. Вы оба – мои друзья…

– Перестань размазывать сопли! Короче – ты с кем? – Вадим почувствовал, что больше не может говорить спокойно. Хотя и надо бы.

– А у меня выбор есть?! – Саша, казалось, вжался в кресло под напором Вадима. – Дядя Марлен…

– Что «Марлен»? Он-то здесь при чем?!

– Дядя Марлен всегда «при чем». Дай мне договорить, не перебивай. Я тебя очень прошу. Для начала дядя Марлен мой родственник, которому я многим обязан. Второе – он председатель Президиума коллегии. Третье – они подружились с Аксельбантом. Хотя это неважно. Четвертое – Юлька моя двоюродная сестра…

– А Юлька здесь при чем?!

– А при том, что Леша подал на развод, сделал Юльке предложение, и в октябре у них свадьба, – все это Саша произнес на одном дыхании. И выпрямился. Теперь ему стало легче – самое главное он сказал. То, чего Вадим наверняка не знал, и что должно было расставить все точки над «i».

Вадим растерялся. В его размышлениях такой сюжет присутствовал, но как итог он его отвергал. Где-то в глубине души он надеялся, что как раз Юля и будет его основным союзником. Как никак любовь у них была настоящая. А Кашлинский для Юли – инструмент, чтобы отомстить Вадиму за холодность и попытки разрыва. Да, переоценил он себя!

Неожиданно Вадим вспомнил разговор с Леной пару месяцев назад. Как-то бродили по торговому центру, убивали время, и вдруг Лена ни с того ни с сего завела речь о женской психологии. О том, что для любой женщины, сколько бы она ни болтала о карьере, деньгах, тряпках или даже автомобилях – все это пустое. Любая женщина хочет выйти замуж. Любая женщина в каждом любовнике, будь один или три (больше, чем три любовника за жизнь, казалось Лене чем-то совсем нереальным, отметил тогда Вадим), именно в каждом видит потенциального мужа. Даже если знает, что тот женат, что у него дети, нормальная жена, что он рискует получить проблемы по партийной линии – все равно в мечтах она выходит за него замуж. И если мечты не оправдываются, мужчина становится врагом. Тогда Вадим не придал рассуждениям жены особого значения. Ну так, побеседовали на общие темы… А сейчас подумал, может, Лена догадывалась? Предупреждала?

– Это он разумно сделал. По-кашлински, расчетливо, – Вадим почувствовал, что еле проталкивает слова через сжавшееся горло. – Аты думаешь, он ее любит?

– А ты думаешь, его это волнует? Или полагаешь, для нее это так важно?!

– Хорошего ты мнения о своем друге и своей сестре…

– Знаешь, не тебе судить. Ты-то сдрейфил! Почему ты не женился на ней?

– Потому что я люблю Лену, я женат на ней, – вдруг Вадим понял, что элементарно попался и решил срочно спасать ситуацию. – А какие, собственно, у меня были основания жениться? Что меня с ней связывало? Ну работали вместе…

– Ой, Вадик, перестань! Не держи всех за идиотов. Это твоя основная беда – ты считаешь себя самым умным, а всех остальных дураками набитыми! Все видели и понимали, что между вами было. Я-то тебя не осуждаю, для тебя на первом месте Лена с Машкой, а все остальное – потом. Хотя деньги ты любишь не меньше Леши. Но в способах добывания более разборчив.

– Так ты и здесь все видишь и все понимаешь? Почему Юльке не скажешь?

– Дурак ты, Осипов! Бабам говорить этого нельзя. Во-первых, не поймут. Во-вторых, не поверят. И вообще, считается, что брак по расчету надежнее, чем брак по любви.

– Ну это не твой и не мой способ, – Вадим обрадовался, что возникла почва для примирения.

– Это точно, – впервые за долгий разговор Саша улыбнулся.

– Будем донашивать старое!

– Так оно нам, вроде, идет. И в шагу не мешает, – Саша радостно поддержал шутку. Не любил он серьезные разговоры. Тем более, неприятные для него и, что еще важнее, его друзей.

Вадим помолчал с минуту. Внимательно посмотрел на улыбающегося Сашу и произнес:

– Значит, будем делить фирму. Надеюсь, по-честному.

Улыбка моментально слетела с лица друга. Саша выпрямился, глаза блеснули.

– Это я тебе обещаю, – сказал, словно клятву дал.

Через час подтянулись старожилы фирмы. Все знали, когда возвращается Вадим, и у каждого к нему был свой вопрос.

Вадима, что называется, «рвали на части». Может, это состояние счастьем и не назовешь, но радостно ему было очень.

Наконец Осипов опять кому-то нужен. За полгода в Америке он, оказывается, просто изголодался по юридической работе! И, слава богу, кое-что еще помнит и знает. Смотрят на него эти люди, как на гуру. И они обязательно пойдут за ним при разделе фирмы.

В полдень позвонил Марлен.

– Вадим Михайлович, здравствуйте! С приездом!

– Спасибо, Марлен Исаакович.

– Приступили к работе?

– Приступил. Пока консультантом собственных адвокатов.

– Это хорошо. А не хотите ли ко мне заехать? Надо и нам кое-что обсудить. Может, меня проконсультируете? – В голосе Марлена послышалась если не угроза, то открытый сарказм.

– Ой, не кокетничайте, Марлен Исаакович! Вам ли брать консультации у начинающего адвоката? – Вадиму совсем не хотелось ссориться. Настроение было прекрасным.

– Я бы конечно мог сказать – из молодых, да ранний, но обойдемся без колкостей. Приезжайте семнадцатого августа к двенадцати. Устроит?

– Если не устроит, то подстроюсь. Слова-то однокоренные, значит родственные. Получается – без разницы.

– Не понял, в чем шутка. Старею, видать. Словом, жду вас!

Вадим вернулся к своим делам. Его ждал Игорь с каким-то запутанным судебным спором, связанным с арендой одного и того же помещения сразу тремя кооперативами. Москворецкий райисполком, разумеется, за взятки заключил договоры аренды в один и тот же день с тремя кооператорами. Теперь те выясняли отношения в суде – чей же договор действует, а чей – фикция. Начальник отдела, подписавший договоры, хапнув свое, уволился и уехал на Украину.

Настроение померкло. Предстоящий разговор с Марленом, особенно с учетом новостей от Саши, ничего приятного не сулил. Придется договариваться, как у Вадима отберут, пусть даже часть принадлежащего исключительно ему. Несправедливо, конечно, но Вадим понимал – сила не на его стороне.

До разговора с Марленом хорошо бы пообщаться с Аксельбантом. А он как раз и подъехал.

– Олег, я хочу попросить твоего совета. Как друга, – они просидели вместе почти час. Неспешный, немного занудный Аксельбант выспрашивал Вадима про американскую жизнь, про тамошние порядки, нравы. Все это его интересовало, разумеется, исключительно применительно к жизни и перспективам сына.

– О чем речь! Ты же знаешь, я всегда готов тебе помочь. И помогал, кстати.

– У меня непростая ситуация на фирме. Я не знаю, как поступить. Твой жизненный опыт, опыт в бизнесе был бы для меня сейчас бесценен! – Вадим хорошо знал эту категорию людей. Таких, как Олег. Добившись чего-то в жизни, они стремились к самоутверждению во всем. И давать советы для них становилось занятием даже более приятным, чем пересчитывать деньги в сейфе или просматривать свои банковские счета.

– Да, конечно. Что-то я уже знаю. И по жизни, и про ситуацию в твоей фирме.

– Она все-таки не совсем моя. Она часть твоего кооператива.

– Ладно, оставь. Так вот, ты сделал одну ошибку. Кстати, не послушав моего совета в самом начале. Помнишь, я тебе говорил – бизнес надо делать с партнерами, а не с друзьями?

– Да, помню, – на самом деле, память Вадиму пока не изменяла: помнил Вадим, такого разговора между ними никогда не было. Но стоило ли спорить сейчас, когда от Олега многое зависело, и хоть в какой-то мере его стоило сделать своим союзником, а не отдавать целиком Марлену.

– Это хорошо. Так вот, твоя первая ошибка: ты стал создавать фирму с Сашей. Он хороший парень и, может, хороший юрист. Но он вырос в тепличных условиях. Он не умеет бороться, ему все давалось легко. Он… Он не боец.

– Ну этого всего, я думаю, у меня на двоих хватит, – то ли защитил Сашу, то ли похвалил себя Вадим.

– Согласен. А ему это приятно? Его жене это приятно? Марлену это приятно? Ты что, думаешь, они его не подзуживают? Они его не чморят – посмотри на Вадима, посмотри на Вадима!

– Не знаю…

– Зато я знаю! Лучший способ сделать Марлена врагом – это показать ему, что его племянник не тянет рядом с тобой. Чего ты и добился! Мало того, будь это его родственник – полбеды. А это племянничек Марии Ивановны, его благовернейшей.

– Но ведь проблема не в нем. С ним-то как раз все нормально, – Вадим вспомнил разговор с Сашей пару часов назад.

– Проблема не с ним, согласен. Но из-за него. В первую очередь. Есть и вторая.

Вадим подумал, что Олег сейчас заговорит про Юлю. Вот этого он никак не хотел. Но ошибся.

– Вторая проблема то, что ты угадал первым. Что я имею в виду? – Олег нажал кнопочку новомодной игрушки – связь «шеф-секретарь», и попросил чаю. – Я имею в виду, что ты правильно угадал, где деньги. И показал путь другим. Запомни, те, кто идут за нами, кому мы показали путь к успеху – вот они в первую очередь нас и попытаются съесть! Это универсальное правило. Мне его мой дед-печник растолковал, когда я еще ребенком был.

– Ты о чем конкретно? – Вадим перебил сознательно. Слушать очередную притчу про деда-печника, которые так любил рассказывать Аксельбант, ему сейчас никак не хотелось.

– О том, что Марлен привык зарабатывать одним способом. А ты ему показал, что зарабатывать можно больше и легче другим. Мой дед…

– Не понял. Как это?

– Марлен, и насколько я понимаю, все адвокаты, зарабатывали своим собственным умом. Индивидуально. А ты придумал схему, когда за них работают другие юристы – ассоциаторы. Тратя и свое время, и свои мозги.

– Но ведь партнеры приводят клиентуру, курируют каждое дело, разрабатывают позицию, – Вадим искренне возмутился: фактически, Олег объявил его эксплуататором.

– Я не сказал, что партнеры у вас бездельники. Я сказал, что вы организовываете работу других, но прибавочная стоимость – ваша! Слушай, ты «Капитал» Маркса читал? Или так, в институте проходил?

– Читал. Внимательно. Кстати, недавно перечитывал.

– Так вот, умный был еврей. Он все это больше ста лет назад описал и расписал.

– Ну, хорошо. Но ведь ассоциаторы же не бунтуют?

– Они нет. Но теперь среди партнеров должна начаться борьба за наиболее толковых ассоциаторов. Ибо это и есть ваши деньги. Нет, ваши средства производства. А при капитализме, а у нас, надеюсь, возникает капитализм, средства производства и есть залог успеха.

«А ведь он прав!» – перед Вадимом будто вспыхнула лампочка.

– Погоди-погоди! Так ты считаешь, что суть борьбы не в офисе, не в том, кто будет работать по заказам американцев, а в том, с кем будут ассоциаторы?

– Разумеется! На хрена офис, если там некого будет сажать? И на хрена заказы американцев, если их некому будет отрабатывать?

Вадим сидел ошарашенный. Прав! Тысячу раз прав Олег! Вот тебе и туповатый строитель! Значит, основная задача сейчас не в том, над чем так долго бился Вадим в Америке! Неважно, кому какой офис достанется, не важно, на кого будет ориентирован Стоун или Джонс, – важно сохранить команду. Интересно, понимает ли это Марлен?

– Слушай, а ведь ты прав!

– Спасибо! Ты бы чаще советовался. А то считаешь себя самым умным, – эту фразу Вадим сегодня уже слышал. Неприятно. Сколько раз уже ему говорили – скромнее надо быть. Скромнее!

– А что ты думаешь о Кашлинском?

– Лизожоп, подонок и бездарь. Но хитрый. По примитивному хитрый. Юльку твою жалко.

«Вот оно что, значит, и Олег в курсе».

– Не обращай на него внимания, – Олег либо не заметил, либо сделал вид, что не заметил, как Вадим резко выпрямился в кресле. – Сейчас Лешенька ваш будет делать все, что ему скажет Марлен. А потом, когда силенок поднаберет, кинет его. Как пить дать!

Вадим вынес из кабинета Аксельбанта одно из любимых своих состояний – готовность к действию. Именно сейчас сразу следует начать переговоры с ассоциаторами, которые подходят ему как профессионалы, и кажется, преданы. А с Кашлинским главные разборки – впереди. Семейство Марлена тот кинет раньше-позже, но «кинет», как выразился Аксельбант. Вот тогда Вадим проявит благородство и им поможет. Один на один Кашлинскому с Осиповым не справиться. Никогда! Это будет красиво! Заглянуть бы в Юлькины глаза в тот момент.

* * *

На встречу с Марленом Вадим ехал в некотором смятении. То, что Перельманы с помощью Кашлинского пытаются завладеть его фирмой, приводило в бешенство. Это была подлость! Даже Сашкина, относительно честная позиция, мало успокаивала. Но праведный гнев разъедали воспоминания. О том, как Марлен, пусть и жестко, учил его уму-разуму. Как «вводил» в профессию. Как Коган отзывалась о Марлене – защитнике своих адвокатов, когда тот был еще заведующим консультацией. О многолетних приятельских отношениях Марлена и отца…

Нет, долой сентиментальную лирику! Сейчас именно Марлен и его семейство пытаются лишить Вадима его детища. И он – один. Без серьезных союзников. Аксельбант, оказывается, все понимает. Но играть будет свою игру. Ему так выгодно. Это не очень порядочно, но очень понятно. Вообще, что-то в мире стало меняться. Репутация становится вторичной. На первом месте – выгода. Ну, чем не Америка? «Ничего личного. Только бизнес!»