Текст книги "Холокост и православная церковь"

Автор книги: Михаил Шкаровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Впрочем, в оккупированной Чехии гонениям подвергались почти все религиозные конфессии. Всего в Протекторате были заключены в тюрьму или отправлены в концлагерь 371 священник. Из содержавшихся в концлагере Дахау 2720 священнослужителей и монахов различных стран 109 являлись чехами и словаками, 24 из них скончались в заключении. Еще 30 мая 1942 г. по обвинению в укрывательстве и крещении пражских евреев был арестован и после месячного тюремного заключения отправлен в Дахау и архиепископ Пражский Савватий (до своего ареста он преподавал Закон Божий в пражской русской гимназии). Следует отметить, что Владыка и его секретарь протопресвитер Иосиф Рыбак действительно крестили в Праге довольно большое количество евреев, спасая их таким образом от уничтожения⁷⁹⁰.

Обстоятельства этого дела остаются пока недостаточно изученными. Известно, что уже в день оккупации немецкими войсками чешских земель (15 марта 1939 г.) отделение государственной безопасности при полицейском управлении Праги арестовало иеромонаха Гавриила (в миру Альберта Мраса) по подозрению в связях с коммунистами. И хотя это подозрение не оправдалось, в квартире отца Гавриила во время обыска были обнаружены поддельные формуляры свидетельств о крещении (kfestnf listy). Вскоре выяснилось, что эти свидетельства иеромонах выдавал евреям.

Об отце Гаврииле известно, что он родился 27 апреля 1907 г. в Германии, был монахом-францисканцем, однако в 1933 г. в Праге архиепископ Савватий присоединил его к Православной Церкви и рукоположил в сан диакона. В 1935 г., после двух лет жизни в Болгарии, иеродиакон Гавриил вновь приехал в Прагу. 5 февраля 1939 г. архиепископ Савватий рукоположил его во иеромонаха, предварительно взяв обязательство, что после рукоположения отец Гавриил покинет Чехию и отправится для пастырского служения в Эквадор. Однако иеромонах не уехал в Южную Америку, а остался в Праге. У себя на квартире он совершил крещения нескольких пражских евреев, стремившихся избежать репрессий.

Полиция выяснила, что отец Гавриил (Мрас) крестил по крайней мере трех человек: братьев Иосифа Фреунда и Виктора Фреунда, а также Макса Кнопфа. Кроме того, иеромонах выдал свидетельство о крещении Максимилиану Биттерману. Всех крещеных отец Гавриил регистрировал в особой книге. Однако, как выяснилось, имена, занесенные в эту книгу, отсутствовали в метрических книгах, которые вел архиепископ Савватий. Более того, стало известно, что официально свои действия отец Гавриил с архиепископом не согласовывал. Владыка Савватий, у которого полиция также потребовала объяснений, заявил, что он не признает законными священнодействия иеромонаха, так как последний был рукоположен для служения не в Праге, а в Эквадоре. Архиепископ также показал полиции подлинные свидетельства о крещении, из чего стало очевидно, что отец Гавриил на выдаваемых им свидетельствах ставил поддельные печати⁷⁹¹.

Впрочем, в ходе следствия по делу иеромонаха Гавриила (Мраса) выяснилось, что и сам архиепископ Савватий крестил евреев и выдавал им соответствующие свидетельства⁷⁹². Факты крещения евреев Владыкой Савватием и его секретарем протопресвитером Иосифом Рыбаком подтверждают и документы немецких архивов. Однако в 1939 г. власти протектората не стали прибегать в отношении этих лиц к репрессиям, ограничившись внушением. Владыка Савватий был арестован через три года, в мае 1942-го, так как к этому времени гестапо стали известны новые факты крещения архиепископом евреев⁷⁹³.

Вышеупомянутый запрет существования Чешской Православной Церкви был распространен на общины как сербской, так и константинопольской юрисдикций. Владыка Савватий (Врабец) провел в концлагере почти три года, в конце 1944 г. он заболел сыпным тифом, от которого в Дахау умирало ежедневно до 160 заключенных. 29 апреля 1945 г. архиепископ был освобожден из лагеря американскими войсками, и через месяц, 30 мая, доставлен в санаторий г. Пльзеня для лечения (в Прагу он смог вернуться лишь осенью 1945 г.)⁷⁹⁴.

Архиепископ Савватий до конца жизни формально оставался в юрисдикции Константинопольского Патриархата, хотя и не имел реальной возможности поддерживать с ним связь. Владыка жил в Праге под пристальным наблюдением органов государственной безопасности, получая денежное пособие, как бывший узник Дахау. Богослужения он совершал в своей квартире, продолжая окормлять оставшихся верными ему духовных чад. Скончался архиепископ Савватий 14 ноября 1959 г. и был похоронен на Ольшанском кладбище в Праге⁷⁹⁵.

После того как в ноябре 1938 г. часть словацкой территории была передана Венгрии, в ставшей формально независимой Словакии осталось примерно 90–95 тысяч евреев. После подписания союза этой страны с Германией в 1939 г. были начаты широкомасштабные преследования евреев. Их собственность оказалась конфискована и передана словакам и немцам. 9 сентября 1941 г. был утвержден «Еврейский кодекс», резко ограничивавший права гонимых. Евреи Словакии стали первыми жертвами лагерей уничтожения Майданек и Освенцим. До августа 1942 г. от 54 до 60 тысяч словацких евреев были депортированы в лагеря смерти в оккупированной Польше и практически все уничтожены. В этих репрессиях принимала участие Глинкова гвардия – полувоенная организация словацких националистов. Примерно 13 тысяч евреев были отправлены в лагеря смерти после подавления Словацкого восстания 1944 г. Всего, по разным данным, погибли от 70 до 100 тысяч словацких евреев, или примерно 77 % их довоенной численности⁷⁹⁶.

Словацкое государство в годы войны имело полуклерикальный характер, так как его в качестве президента возглавлял прелат Иосиф Тисо, являвшийся послушным орудием в руках нацистской Германии. В этих условиях часть католического духовенства поддерживала гонения на евреев. Так, когда в 1942 г. группа словацких евреев во главе с раввином обратилась к католическому епископу, умоляя о помощи (их должны были депортировать) и жалуясь на свою судьбу, тот ответил: «Вас не просто отправят на Восток. Вы не просто умрете там от голода и болезней. Вас перебьют всех, от мала до велика, женщин вместе с детьми. И это будет наказанием, которое вы заслужили за смерть нашего Господа и Спасителя»⁷⁹⁷.

При этом некоторые католические священнослужители, в том числе епископы, активно протестовали против депортации евреев из страны, считая это попранием человеческих и божественных законов. В целом в Словакии репрессиям подвергались прежде всего священнослужители, крестившие евреев и спасавшие их таким образом от гонений. Так, летом 1942 г. по распоряжению министра внутренних дел в концлагерь был отправлен крестивший евреев католический священник⁷⁹⁸.

Среди православных священнослужителей Словакии, спасавших в годы Второй мировой войны евреев, наиболее известен состоявший в то время в юрисдикции Русской Православной Церкви за границей священник Василий Иванович Птащук. Он родился 1 января 1874 г. в Российской империи в семье украинского крестьянина д. Троиновка (Трояновская) Волынской губернии (в 100 километрах от г. Луцка) и 4 октября 1920 г. был рукоположен во иерея в американском г. Питтсбурге. В 1924–1931 гг. отец Василий служил в церкви словацко-русинского села Ладомирова (там находился основанный российскими эмигрантами монастырь преподобного Иова Почаевского), затем в церкви села Вилаги⁷⁹⁹, а в 1933–1947 гг. с небольшими перерывами – в храме села Светлице.

В 1939–1942 гг. он крестил более 600 евреев в этом и соседних селах. В 1942 г. священник три месяца находился в заключении за антифашистскую деятельность, но после освобождения опять вернулся в Светлице. В 1947 г., уже при коммунистической власти, отец Василий был осужден районными судами в Бардиеве и Михаловце за подлог метрических записей. 10 сентября 1947 г. пастырь умер и был похоронен вблизи ограды православной церкви в с. Светлице (в 1997 г. состоялось торжественное открытие надгробного памятника на его могиле, созданного на средства Еврейского религиозного собрания в Словакии)⁸⁰⁰.

На 1 января 2012 г. 108 жителей Чехии и 525 жителей Словакии за спасение евреев были признаны институтом Яд Вашем «Праведниками народов мира». На территории терезинского гетто после войны был открыт мемориал. В Израиле в память узников этого гетто создан музей «Дом Терезин». В 2010 г. на базе Карлова университета в Праге открылся «Центр визуальной истории Малах», где хранится более 50 тысяч интервью, записанных с пережившими нацистские концлагеря узниками. Памятники жертвам Холокоста установлены во многих чешских и словацких населенных пунктах (например, в г. Дунайска-Страда).

В Словакии с 2000 г. отмечается День памяти жертв Холокоста 9 сентября (в этот день в 1941 г. коллаборационистское правительство издало декрет, по которому евреи поражались в правах). В 2001 г. в этой стране было принято решение о выплате еврейской общине компенсаций за конфискованное имущество. С 1994 г. существует Музей еврейской культуры в Братиславе, собирающий материалы о Холокосте в Словакии. Чехия с 2002 г., а Словакия с 2005 г. являются членами Международной организации по сотрудничеству в увековечивании и изучении Холокоста. В 2006 г. Сенат Чехии принял резолюцию, в которой сказано, что отрицание геноцида нацистами евреев в годы Второй мировой войны преступно и является проявлением антисемитизма. В Словакии соответствующая поправка к Уголовному кодексу была принята еще в ноябре 2001 г.

В Польше, ставшей местом создания главных лагерей уничтожения евреев, до начала Второй мировой войны существовало значительное православное население, прежде всего украинцы и белорусы. В начале 1920-х гг. была создана Польская Православная Церковь, отделившаяся от Московского Патриархата без согласия Матери-Церкви. После оккупации большей части страны нацистской Германией в сентябре 1939 г. и начала преследования евреев некоторые православные священнослужители крестили иудеев, спасая их. В частности, как уже упоминалось, так делал протоиерей Михаил Борецкий – настоятель церкви в г. Лодзи.

Один из священнослужителей Польской Православной Церкви, российский эмигрант, грузин по национальности, архимандрит Григорий (в миру Григол Романозович Перадзе)⁸⁰¹, спасая евреев, даже погиб от рук нацистов. Начало Второй мировой войны застало отца Григория в Варшаве, и во время германской оккупации Польши он исполнял свое христианское призвание – помогать всем нуждающимся. Прежде всего, архимандрит помогал евреям и вел разъяснительные беседы с теми грузинами, которых немцы хотели принудить к вступлению в так называемые кавказские легионы, созданные при вермахте. Первый раз его пытались арестовать в январе 1941 г. Руководство пронацистского Кавказского комитета составило донос, что перед войной отец Георгий был агентом польской разведки. Донос оказался ложным и не выдержал проверки: немцы, имея на руках весь архив польской разведки, легко могли убедиться в ложности обвинения.

Второй донос был подготовлен более тщательно. Деятели Кавказского комитета подбросили в квартиру архимандрита фотографии документов, предназначенные для гестапо, а затем донесли, что он является английским шпионом, который сфотографировал секретные материалы. В ходе обыска в квартире пастыря были найдены эти фотографии, одновременно оказались конфискованы ценные грузинские рукописи, над которыми он работал. 5 мая 1942 г. отец Григорий был арестован. Согласно одной из версий, главной причиной ареста архимандрита стал тот факт, что во время обыска его квартиры гестаповцы нашли значительные суммы западной валюты и решили, что он заведовал тайной кассой по спасению евреев.

Арестованного священнослужителя посадили в тюрьму Павяк в Варшаве, где его допрашивали, избивали и всячески издевались. Во время пребывания в Павяке письмом от 10 июня 1942 г. отец Григорий уполномочил своего друга, диакона Георгия Беркмана-Каренина, следить за квартирой и находящимися в ней вещами, а спустя десять дней написал ему письмо, которое стало, по существу, завещанием. Архимандрит дал в нем несколько указаний, в том числе касающихся передачи квартиры и библиотеки Варшавской митрополии. Православная Церковь, несмотря на всю трудность положения, в которой она оказалась в годы войны, предпринимала усилия, направленные на освобождение отца Григория, а также помогала ему продуктами и вещами. Но эти усилия оказались безрезультатными.

В середине ноября 1942 г. архимандрит был перевезен в концентрационный лагерь Освенцим (Аушвиц), где он и погиб. Существуют две версии смерти отца Григория. Первая версия говорит о том, что заключенных трех бараков, заселенных преимущественно поляками, выгнали на мороз и сказали, что они будут так стоять до тех пор, пока не сознается тот из них, кто украл хлеб. Тогда отец Григорий добровольно вышел из шеренги и сказал: «Делайте, что считаете нужным», после этого повернулся в сторону заключенных и сказал: «Молитесь за меня». Нацисты хотели затравить архимандрита собаками, но они не тронули его. Тогда пастыря облили бензином и подожгли.

Согласно второй версии, когда в газовую камеру отправляли очередную партию евреев, отец Григорий добровольно пошел на мученическую смерть вместо одного из них, пребывавшего в отчаянии от участи, грозившей его близким, поскольку он был отцом большого семейства¹. Эта версия подтверждается приводимым в некоторых публикациях фактом, что спасенный архимандритом человек остался жив, после войны пришел к митрополиту Варшавскому Дионисию (Валединскому)⁸⁰²⁸⁰³, передал ему наперсный крест отца Григория и сообщил о последних днях погибшего⁸⁰⁴.

О смерти архимандрита, не указывая на ее характер, комендант лагеря 11 декабря 1942 г. информировал телеграммой диакона Георгия Беркмана-Каренина. Четыре дня спустя Варшавская православная митрополия направила коменданту письмо с просьбой сообщить дату смерти отца Григория, его последнюю волю, обстоятельства смерти и выслать урну с прахом. В ответ местный отдел записи актов гражданского состояния сообщил только о том, что о. Григорий (Перадзе) умер 6 декабря 1942 г. в 16 часов 45 минут в Освенциме на ул. Кошарова.

Архимандрит Григорий являлся автором свыше 70 научных работ по истории Церкви и агиографии, опубликованных на грузинском, немецком, французском и польском языках. Имя и фамилия отца Георгия выгравированы на памятной доске в честь профессоров, погибших во время войны, у входа в Варшавский университет. Есть упоминание о пастыре и на доске с именами павших прихожан Православной Церкви на стене храма Преподобного Иоанна Лествичника на варшавской Воли. Память о нем, как основателе и первом настоятеле православного прихода, также жива в грузинской колонии в Париже. Помнят об отце Григории бывшие студенты и ученые Боннского университета, студенты Отделения Православного богословия Варшавского университета и те верующие, которые встречались с ним в Варшаве. Все вспоминают о нем как о человеке удивительном, всегда готовом оказать помощь ближнему, как духовную, так и материальную, особенно в тяжелое военное время, когда и ему самому приходилось преодолевать различные трудности.

Архимандрит Григорий (Перадзе) был причислен к сонму святых в лике мученика 19 декабря 1995 г. на Соборе Грузинской Православной Церкви. Канонизацию признала и Польская Православная Церковь, вписав имя священномученика в свои диптихи. В 1998 г. в Варшаве было образовано «Братство святого Григория (Перадзе)». Архимандрит Григорий также был выбран покровителем организованного в декабре 2002 г. Отделения исследований Восточной Европы Варшавского университета и проходящих ежегодно Международных кавказоведческих заседаний, а также действующего на территории Грузии Общества врачей польского происхождения имени святого Григория (Перадзе). Кроме того, Варшавский университет принял решение об издании всех его произведений на польском языке. В Грузии в различных книжных издательствах и журналах вышли почти все работы отца Григория⁸⁰⁵.

От рук нацистов погибли и некоторые другие представители Польского Православия. Секретарь канцелярии митрополита Варшавского Дионисия (Валединского) Юрий Рошицкий оказался арестован гестапо в сентябре 1939 г. вместе с митрополитом, но, в отличие от него, не был освобожден, а вывезен в концлагерь Дахау, где и погиб. Архимандрита Феофана (Протасевича) расстреляли немцы во время восстания в Варшаве в начале августа 1944 г. Личный секретарь митрополита Варшавского Дионисия (Валединского) Сергей Юденко был арестован гестапо и погиб в концлагере Маутхаузен⁸⁰⁶. Следует упомянуть также, что в Польше особенно много католических монастырей, костелов, приютов укрывали еврейских детей, и около 4 тысяч польских католических священников погибли в нацистских концлагерях, в значительной части за помощь, оказанную евреям.

В Венгрии, где погибли сотни тысяч евреев, в годы Второй мировой войны действовала Мадьярско-Русинская Православная Церковь. До своего ареста в мае 1942 г. ее возглавлял архиепископ Савватий (Врабец), а затем, до декабря 1943 г. в качестве администратора, российский эмигрант протопресвитер Михаил Попов, в дальнейшем он был арестован немцами и освобожден в начале 1945 г. советскими войсками. Один из приходов этой Церкви, община венгерского православного храма Св. Иоанна Златоуста в Будапеште, в конце 1944 г. спасла многих евреев, выдав им свидетельства о крещении. Эта община была основана рукоположенным в 1928 г. во иерея митрополитом Русской Православной Церкви за границей о. Яношем (Иоанном) Руско, а после его кончины в 1943 г. окормлялась священником Яношем Варью⁸⁰⁷. При этом некоторые венгерские католические епископы, протестуя против жестокого обращения с евреями, чинили препятствия в выдачах свидетельств о крещении, обрекая тем самым людей на гибель.

Даже далекая от Европы Японская Православная Церковь (ныне автономная в составе Московского Патриархата), в лице одного из своих прихожан, внесла определенный вклад в спасение евреев. Этим прихожанином был японский консул в литовском городе Каунасе (тогда Ковно) Тиунэ (Чиуне) Семпо Сугихара (Цугихара, по-японски – 1900–1986). Он принял

Православие в 1924 г., работая в японском посольстве в Харбине (Маньчжурия), перед женитьбой на дочери проживавшего там в эмиграции русского белогвардейского полковника Клавдии Аполлоновой. В 1935 г. Т. Сугихара с ней развелся и в Каунасе (с ноября 1939 г.) проживал со второй женой – японкой, но остался православным.

Когда летом 1940 г. Литва была присоединена к Советскому Союзу, все иностранные дипломаты должны были покинуть Каунас до конца августа. Сугихара уже собирал вещи, когда ему сообщили о еврейской делегации, которая находилась у входа в консульство и просила аудиенции у него. Консул согласился встретиться с делегацией для короткого разговора, которая стала просить о почти невыполнимой помощи.

В это время бежавшие в Литву польские евреи находились в тяжелом положении, им было практически невозможно получить эмиграционные визы хоть куда-нибудь. В отчаянной попытке найти страну, которая разрешит въезд, они выяснили, что голландская колония Курасао не требует въездных виз. Это позволяло выехать из Литвы, но поскольку в связи с войной поездки на запад стали невозможны, делегация обратилась к японскому консулу с просьбой выдать им транзитные визы, с которыми можно было получить разрешение пересечь СССР. Т. Сугиха-ра попросил дать ему время запросить свое руководство. Ничто не говорило о том, что МИД Японии согласится выполнить эту необычную просьбу. И тем не менее Сугихара, чрезвычайно обеспокоенный положением беженцев, начал выдачу виз по собственной инициативе, не дожидаясь ответа из министерства. Запрошенный ответ из Токио пришел спустя девять дней, – в разрешении на выдачу виз было отказано, но Сугихара все-таки решил продолжать выдавать визы.

Впоследствии жена Тиунэ – Юкико Кикути Сугихара описывала, что положение отчаявшихся еврейских беженцев, получивших отказ в визах во всех других посольствах и консульствах, оказало сильнейшее воздействие на ее мужа. «После встречи с делегацией он был взволнован и задумчив, пока не принял решение не повиноваться предписаниям МИДа»¹.

Непосредственно перед отъездом, уже простившись с небольшим штатом своих сотрудников, Сугихара почти все время, оставшееся до закрытия консульства, проводил за рабочим столом, сам ставя печати в паспорта беженцев. То же самое он продолжал делать на железнодорожной станции, уже уезжая из Литвы. Чтобы ускорить процесс, он попросил помощи у нескольких евреев, и они, не зная японского языка, иногда ставили печать вверх ногами. Все это время Сугихара получал депеши из Токио, предупреждавшие его о невозможности выдачи виз без процессуальных гарантий. Консул продолжал выписывать визы, даже находясь в вагоне поезда, и выкидывал их в окно, стараясь дать максимально большему количеству людей шанс на выживание.

Всего в июле – начале сентября 1940 г. Т. Сугихара, исключительно по собственной инициативе, выдал более двух тысяч виз бежавшим от нацистов в Литву польским евреям для выезда транзитом через СССР, Японию и оккупированную ею часть Китая в Америку. Эти люди смогли уехать и таким образом были спасены от возможного уничтожения нацистами после оккупации Литвы летом 1941 г.

Журналист Игорь Гугель в статье «Легендарный консул» справедливо отмечал: «Одна из наиболее волнующих и, к сожалению, менее известных историй Второй мировой войны и Холокоста связана с именем японского дипломата Тиунэ Сугихара, который в маленькой стране во время мрака и зверской жестокости по своей инициативе, рискуя дипломатической карьерой и даже жизнью, спас около 10 тысяч евреев от концентрационного лагеря и, тем самым, от верной смерти»⁸⁰⁸.

Т. Сугихара лично не знал людей, обращавшихся к нему за помощью, и он помогал им совершенно бескорыстно, без всякого материального вознаграждения. Среди спасенных им было значительное количество раввинов и студентов талмудических школ (ешив). Переезд в другие страны, в том числе в Палестину, позволил им на новых местах основать традиционные еврейские школы и продолжить образование. Был среди спасенных и будущий министр в правительстве государства Израиль Зерах Вархафтиг.

В 1941 г. Т. Сугихара служил в японских дипломатических миссиях в Кёнигсберге и Праге, где продолжал выдавать визу евреям, спасая их от гибели (из Праги таким образом смогли уехать 36 евреев), а затем служил в Бухаресте. Всего, по его собственным данным, Т. Сугихара выдал 2232 визы, но многие из них были групповые – на семью, поэтому современные исследователи считают, что он спас от 6 до 10 тысяч человек (из которых примерно 80 % были евреями, а остальные поляками). После вступления советских войск в Бухарест осенью 1944 г. Т. Сугихара оказался интернирован НКВД вместе с другими японскими дипломатами и вернулся на Родину после двух с лишним лет заключения только в начале 1947 г. В Японии его ждала расплата за неподчинение приказам во время работы консулом в Каунасе. Т. Сугихара был уволен из состава дипломатической службы и оставшуюся часть жизни прожил в безвестности, но никогда не жаловался. Нередко он зарабатывал на жизнь случайными заработками, а в 1960–1974 гг., хорошо зная русский язык, работал представителем японских торговых компаний в Москве⁸⁰⁹.

При этом до сих пор дискуссионным остается ряд вопросов: роль советского правительства и органов госбезопасности в организации транзита еврейских беженцев; спасал ли Т. Сугихара людей не только от нацистов, но и от репрессий утвердившегося в Литве советского режима; какова была роль других японских дипломатов в успехе транзита и некоторые другие.

В настоящее время имя Тиунэ Сугихары довольно широко известно в Японии, и прихожане Японской Православной Церкви гордятся его принадлежностью к ней. В 1984 г. бывший дипломат (единственный из японцев) за два года до смерти был удостоен институтом Яд Вашем звания «Праведник народов мира», в 1995 г. книгу воспоминаний о нем («Визы для жизни») выпустила Юкико Сугихара. В 1996 г. первое научное исследование о жизни и деятельности консула («В поисках Сугихары») опубликовал профессор социологии и религии Бостонского университета Хилел Левин, в 1998 г. премию «Оскар» в своей категории получил документальный фильм «Сугихара: заговор доброты». В 2011 г. монографию о Т. Сугихаре написал заместитель директора архива МИД Японии доктор Масааки Шираиши, а в ноябре того же года в университете Риккио состоялся первый российско-японский коллоквиум по теме Холокоста⁸¹⁰. В настоящее время существуют памятники Т. Сугихаре в Сан-Франциско, Вильнюсе и Каунасе (где также имеется дом-музей его имени в двухэтажном особняке бывшего японского консульства)⁸¹¹.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги, можно сделать вывод, что многие Православные Поместные Церкви активно реагировали на Холокост и внесли свой заметный вклад в спасение евреев. При этом Русская Православная Церковь не была в период Второй мировой войны единой и состояла из нескольких юрисдикций, позиции которых в этом вопросе не всегда совпадали. Раньше всего, еще до начала войны между нацистской Германией и СССР, свое отношение к преследованиям евреев высказали многие российские священники-эмигранты в различных странах Европы. Они принадлежали к двум юрисдикциям – Западно-Европейского экзархата во главе с митрополитом Евлогием (Георгиевским) и Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей.

В Западно-Европейский экзархат митрополита Евлогия, подчинявшегося Константинопольскому Патриарху, входило несколько русских приходов, расположенных на территории Германии. Паства Владыки негативно относилась к расовой теории нацистов, прежде всего к культивируемой ненависти к евреям. Особенно активно проявило свою позицию по отношению к Холокосту евлогианское духовенство в оккупированной нацистами Франции. За спасение евреев были арестованы и погибли в концлагерях монахиня Мария (Скобцова, Кузьмина-Караваева), священник Дмитрий Клепинин, псаломщик Юрий Скобцов и несколько мирян. В то же время отношение евлогиан-ских служителей к иудаизму отличалось своеобразием. Многие из них полагали, что в условиях небывалых ужасов мировой войны начинается неизбежная эпоха перехода евреев в христианство. Наиболее глубоко разработал эту концепцию в своих резко анти-нацистских статьях 1941–1942 гг. знаменитый православный богослов протоиерей Сергий Булгаков.

Священноначалие Русской Православной Церкви за границей, настроенное резко антисоветски, неоднократно выступало с воззваниями против еврейско-большевистского господства в России как до начала Второй мировой войны, так в ее период. Однако в идеях правой русской церковной эмиграции совершенно отсутствовал расизм, и Холокост руководство Русской Православной Церкви за границей никогда не одобряло. Ряд священнослужителей РПЦЗ спасали евреев от уничтожения, а некоторые даже погибли за это: архимандрит Григорий (Перадзе) и протопресвитер Андрей Врасский.

Занимая ярко выраженную антинацистскую позицию, Московская Патриархия осуждала и преследования евреев (хотя позиция государственных властей СССР не позволила сделать это публично, как и дистанцироваться от начинавшего проявляться советского антисемитизма). Многие возможности сбора информации об участии православных священнослужителей и мирян в спасении евреев в годы войны были упущены, и сейчас очень сложно установить имена этих людей.

Наиболее явно отношение Православной Церкви к Холокосту на территории СССР проявилось на Украине, где проживала большая часть евреев Советского Союза. Здесь в период оккупации существовали две Украинские Православные Церкви – автокефальная и автономная в составе Московской Патриархии. Автономная Украинская Церковь однозначно осуждала уничтожение евреев. Многие ее священники пытались различным образом спасти их (отец Алексий Глаголев, монахини киевских монастырей и др.). Часть же украинских националистов добровольно и активно участвовали в уничтожении евреев. Они относились как к автокефальной Украинской Православной, так и к Греко-Католической Церквам. Глава последней митрополит Андрей Шептицкий и лично спасал евреев во Львове, и публично протестовал против их уничтожения, но пример Владыки не оказал должного влияния на его паству.

Таким образом ситуация в разных течениях Православной Церкви (и среди греко-католиков) на территории СССР была различной, но в целом можно сказать, что Русская Церковь уже в 1941–1945 гг. осуждала уничтожение евреев, хотя практических действий в этом направлении было явно недостаточно. Еще меньше активности было проявлено в осуждении лишения нацистами и их пособниками евреев гражданских прав или прав собственности. И все же, несмотря на идеологические и политические различия среди различных течений и юрисдикций Русской Православной Церкви, везде преобладающей тенденцией было неприятие Холокоста и оказание помощи гонимым евреям, хотя и без публичного высказывания священноначалием этой позиции. Именно духовенство Русской Церкви, помогая евреям, больше всего пострадало от рук нацистов.

На наш взгляд, на церковную позицию по отношению к Холокосту влияли следующие факторы: 1) воевала ли страна, на которой действовала та или иная Православная Церковь, с нацистской Германией; 2) активность движения Сопротивления в данной стране; 3) степень распространения националистических идей в церковной юрисдикции; 4) наличие заметного количества крещеных евреев среди духовенства и мирян; 5) политическая ангажированность церковного руководства; 6) степень коллаборационизма среди прихожан данной Церкви.

Основные установленные причины помощи евреям со стороны православных священнослужителей и мирян заключались в следующем: 1) личная религиозная мотивация (восприятие спасения евреев как свой христианский долг); 2) влияния позиции священноначалия и духовника; 3) участие в движении Сопротивления; 4) идейная оппозиционность нацистскому режиму; 5) стремление обратить евреев в христианство; 6) общие гуманистические идеалы; 7) дружеские личные связи с евреями. При этом нередко сложно разграничить побудительные мотивы оказания помощи, на поступок верующего могло повлиять сразу несколько причин.

Формы же спасения евреев были очень разнообразными: 1) крещение еврейских детей (а зачастую и взрослых) в православных храмах; 2) предоставление убежища в религиозных учреждениях и домах священников; 3) обеспечение евреям возможности выдать себя за представителя другой национальности (в том числе выдача фиктивного свидетельства о крещении); 4) помощь в осуществлении бегства в безопасное место; 5) временное усыновление (удочерение) еврейских детей; 6) заступничество перед нападавшими на евреев, в том числе обращения иерархов в органы государственной власти; 7) принятие на службу в храм или церковную организацию; 8) помощь предметами первой необходимости; 9) публичное проявление сочувствия, в том числе демонстративное ношение некоторыми православными священнослужителями на облачении звезды Давида.