Текст книги "Холокост и православная церковь"

Автор книги: Михаил Шкаровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Философ утверждал, что «необходимо покончить с глупою сказкою… будто евреи выдумали и осуществили русскую революцию. Надо быть очень необразованным исторически человеком и слишком презирать русский народ, чтобы думать, будто евреи могли разрушить русское государство. – Историософия, достойная атамана Краснова и, кажется, позаимствованная им у Дюма-отца, который тоже обвинял в устройстве французской революции графа Калиостро!., суть дела, разумеется, не в каком-то фантастическом еврейском заговоре и не в факте участия евреев, а в самих процессах разложения… Евреи влились в процесс… не будь процессов разложения, они ничего бы не могли сделать. И несчастье России совсем не в денационализированном еврействе, а в тех условиях, благодаря которым оно и могло оказаться действенным»⁴⁴².

Разделяя взгляды о. Сергия Булгакова на еврейство как коллективную сущность, которая должна дожить до конца времен, для того чтобы Церковь выполнила свою миссию – привела ко Христу все человечество, Л.П. Карсавин рассматривал проблему с мистическо-социальной позиции: еврейство, будучи святой общностью, должно найти свое место в универсальной Церкви, как иудео-христианская нация, а русское еврейство, уже погруженное в христианский универсализм русской культуры, может быть проводником для массового обращения всех евреев. Философ отстаивал мнение, что роль христианского правительства должна состоять в том, чтобы, поддерживая религиозных евреев как общину, предоставлять им свободу самим выбирать Христа. Карсавин также полагал, что христианство может быть привито к еврейской культуре без какого бы то ни была вреда для нее⁴⁴³.

В 1926–1927 гг. Л.П. Карсавин с семьей проживал в Париже. Получив в 1927 г. приглашение Ковенского (Каунасского) университета, ученый в начале следующего года переехал в Литву и возглавил кафедру всеобщей истории. Здесь он написал свой главный труд – фундаментальный курс «История европейской культуры», пять томов которого вышли в свет в Каунасе в 1931–1937 гг., рукопись же последнего, шестого тома была изъята при аресте ученого и утрачена. Летом 1940 г. Л.П. Карсавин вместе с университетом переехал в Вильно (Вильнюс), где и провел все годы Второй мировой войны. В период немецкой оккупации ученый не вступал в сотрудничество с оккупационной властью и, по мере своих сил и возможностей, содействовал спасению евреев из вильнюсского гетто⁴⁴⁴. После закрытия нацистами весной 1943 г. Вильнюсского университета Лев Платонович продолжал обучать студентов у себя на дому. О времени немецкой оккупации он позже так писал из Вильнюса в Ленинград своей знакомой Е.Ч. Скржинской: «.. при немцах не преуспел, так как был против них. С самых первых дней был уверен в торжестве России и хотел с ней воссоединиться»⁴⁴⁵.

В послевоенные годы Л.П. Карсавин подвергался репрессиям со стороны советских властей, в конце 1944 г. он был уволен из университета. В 1945–1949 гг. Лев Платонович являлся директором вильнюсского Художественного музея и заведовал кафедрой истории искусств в Художественном институте, продолжая философскую работу. 8 июля 1949 г. Карсавин был арестован Министерством госбезопасности, 20 апреля 1950 г. ему объявили приговор Особого совещания при МГБ (10 лет строгого режима в исправительно-трудовых лагерях) и в декабре этапировали в воркутинские лагеря. В инвалидном лагере Абезь (Коми АССР) ученый продолжал творческую работу, создав около 10 небольших религиозно-философских сочинений. Медленно умирая от туберкулеза, он не оставлял занятий с учеником, вел духовные беседы со всеми ищущими. Скончался Л.П. Карсавин 20 июля 1952 г. в лагере Абезь, где и был похоронен. Один из бывших заключенных Абези, немецкий ученый Е.Ф. Соммер, позднее писал о последнем периоде жизни Льва Платоновича: «Его уважали, как “Божьего человека” не только невольники, но и тюремщики, жившие растительной жизнью и далекие от всего Божественного, от понятия человека, как Сына Божиего… Конец земной жизни Л.П. Карсавина не противоречил его предыдущей жизни и трудам… Спокойно и ясно ждал он жизненного конца, который для него означал переход из несовершенной реальности в вечное бытие»⁴⁴⁶.

Вместе с тем были священнослужители и миряне Московского Патриархата, которые на оккупированной территории, в частности в Прибалтике, так или иначе сотрудничали с нацистами и участвовали в их пропагандистских мероприятиях антисемитского характера. Так, экзарх Латвии и Эстонии митрополит Литовский и Виленский Сергий (Воскресенский)⁴⁴⁷ с самого начала немецкой оккупации Прибалтики занял активную антикоммунистическую позицию. Он ни разу не осудил еврейские погромы и массовые расстрелы, проведенные в крае полицией и частями СС, и неоднократно выступал с проповедью о поддержке немецкой армии в борьбе с «жидо-болыпевизмом». Проповеди митрополита Сергия, произнесенные в Рижском кафедральном соборе, публиковались на страницах печатных органов литовских и латышских коллаборационистов, где, как правило, размещались антисемитские статьи.

6 апреля 1944 г. проходившая в Риге под председательстваом митрополита Сергия конференция архиереев Прибалтийского экзархата приняла прогерманскую резолюцию, в которой звучали антисемитские ноты: «…Большевизм попрал самое дорогое из того, что имеет человек: его свободу, веру и национальность. Большевизм приноситъ все в жертву сатанинской идее мировой революции, которая хочет все народы превратить в бесформенную безличную массу, и все человечество отдать в рабство иудейству. Народы, находящиеся под кнутом большевизма, не пожелали проливать в этой войне свою кровь во имя торжества большевизма. Большевики тогда заявили с присущей им наглостью, что эту войну они ведут не за мировую револющю, а за Родину и даже за Церковь. Это явление свидетельствует о слабости большевизма, о том, что он не в состоянии продолжать войну собственными силами, и вся его надежда основывается на попытке выиграть болыпевицкую войну небольшевицкими средствами, чтобы потом раздавить эти силы»⁴⁴⁸.

При этом позиция митрополита Сергия была все же неоднозначной, в душе он негативно относился к нацистам, так, например, известно его высказывание по поводу последних: «Не таких обманывали! С НКВД справлялись, а этих колбасников обмануть не трудно»⁴⁴⁹.

К Холокосту Владыка никак причастен не был. Следует упомянуть, что митрополит Сергий (Воскресенский) был убит 29 апреля 1944 г. в 40 километрах от Каунаса, при невыясненных до конца обстоятельствах, но, скорее всего, агентами СД по заданию Главного управления имперской безопасности за нежелание осудить избрание Патриарха Московского и всея Руси и выйти из его юрисдикции. В частности, руководитель полиции рейхскомиссариата «Остланд» обергруппенфюрер СС Ф. Еккельн после ареста, на допросе 31 декабря 1945 г., показал: «Митрополит Сергий находился давно под наблюдением СД и гестапо… Фукс дал мне прочитать приказ о ликвидации митрополита Сергия за подписью Кальтенбруннера, из которого следовало, что Сергий должен быть убит таким способом, чтобы путем провокации его убийство можно было свалить на немецких партизан. Так и было сделано фактически»⁴⁵⁰.

С лета 1942 г. в оккупированных областях Центральной России немцы стали в отдельных случаях допускать священников в лагеря для советских военнопленных (хотя высшим руководством Третьего рейха это в принципе запрещалось). После молебнов священники иногда выступали с проповедями, в которых говорилось о том, что война послана Богом за грехи большевиков; пленных красноармейцев призывали молиться «за скорейшее окончание войны», «разгром жидо-болыпевизма» и «скорейшее возвращение домой». На подобных проповедях обязательно присутствовали представители лагерной администрации⁴⁵¹.

Деятельность православных священнослужителей, сотрудничавших с немецкими оккупантами, вызвала негативную реакцию со стороны Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского). 22 сентября 1942 г. он, обращаясь к чадам Православной Церкви, обитающим в Прибалтике, указывал: «Упорствующих же в неповиновении голосу Церкви и хулителей ее церковный суд не потерпит в среде епископства православного». В тот же день Патриарший Местоблюститель и еще 14 архиереев подписали «Определение по делу митрополита Сергия Воскресенского с другими»: «Отлагая решение по сему делу до выяснения всех подробностей… 1) Теперь же потребовать от митрополита Сергия Воскресенского и прочих вышеназванных преосвященных объяснения (с опубликованием его в печати), соответствуют ли действительности дошедшие до Патриархии сведения об архиерейском совещании в Риге. 2) В случае, если сведения признаны будут соответствующими действительности, предложить преосвященным немедленно принять все меры к исправлению допущенного ими уклонения от линии поведения, обязательной для архиереев, состоящих в юрисдикции Московской Патриархии…»⁴⁵²

Патриарший Местоблюститель с возмущением писал, что прибалтийское духовенство возносит молитвы за Гитлера, восхищается борьбой, которую он ведет, в то время как убивают беззащитных женщин и детей. Это, несомненно, указывало на то, что в Московской Патриархии знали о массовом уничтожении евреев и осуждали его. 8 сентября 1943 г., в день избрания митрополита Сергия (Страгородского) Патриархом Московским и всея Руси, Архиерейский Собор подготовил и принял четыре документа. Одним из них было постановление «Осуждение изменников Вере и Отечеству», в котором говорилось, что «всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик – лишенным сана»⁴⁵³.

После прихода советских войск священнослужители Московского Патриархата, помогавшие партизанам и подпольщикам вести борьбу с нацистами, нередко входили в состав комиссий по расследованию злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками и их пособниками, и порой сами давали свидетельские показания, помогавшие выявлять участников преступлений среди коллаборационистов. В некоторых из этих показаний говорилось и о Холокосте.

Ситуация, подобная той, что существовала в Московском Патриархате, была в обновленческой Православной Церкви на территории СССР, которую возглавлял частично имевший еврейское происхождение митрополит Александр Введенский. Доля священников – евреев по происхождению в ней была выше, а на оккупированной территории нацисты преследовали обновленцев особенно активно. Например, был арестован обновленческий священник в г. Житомире на Украине, начавший служить после прихода германских войск. Кубань и Северный Кавказ являлись единственным регионом, где деятельность обновленцев хоть в каком-то виде допускалась оккупационными властями⁴⁵⁴.

Наиболее явно отношение к Холокосту Православной Церкви на оккупированной территории Советского Союза проявилось на Украине, где проживала большая часть евреев СССР. Уже в первые недели оккупации тех или иных районов республики немцы приступили к массовому уничтожению еврейского населения и заключению оставшихся в живых в гетто. Всего на территории Украины было создано 442 гетто, больше, чем где бы то ни было. В г. Каменец-Подольском была проведена первая массовая акция уничтожения на территории СССР летом 1941 г. (около 24 тысяч человек, включая евреев, депортированных из Венгрии). Важным фактором, влиявшим на судьбу евреев, было сотрудничество с нацистами организаций украинских националистов, которые активно участвовали в уничтожении.

Символом уничтожения евреев Советского Союза стал Бабий Яр в Киеве. Это был самый массовый расстрел на территории СССР. Уже через 5—10 дней после оккупации Киева, 24–29 сентября 1941 г., зондеркомандой СС 4а, согласно ее отчету, в Бабьем Яру были расстреляны 33 771 еврей (помимо представителей других национальностей). Вплоть до 1943 г. в Бабьем Яру расстреливали скрывавшихся евреев Киева, а также жителей других украинских городов и беженцев. Всего там было убито около 50 тысяч (по другим сведениям, до 70 тысяч человек). Общее число уничтоженных евреев, бывших жителями Украины на 22 июня 1941 г., составляет свыше 1 миллиона 400 тысяч человек, то есть более половины советских евреев, погибших во время Великой Отечественной войны, и около четверти всех погибших евреев Европы. Таким образом, Украина потеряла более 60 % своего довоенного еврейского населения⁴⁵⁵.

С 1988 г. еврейские организации Украины ведут поиски людей, спасавших евреев. К середине 2001 г. Еврейский совет Украины и фонд «Памяти жертв фашизма» присвоили звание «Праведник Украины» более 4500 лицам, из которых 431 человек спасал евреев в Киеве. На 1 января 2012 г. институт Яд Вашем присвоил звание «Праведников народов мира» 2402 жителям республики. Из всех областей Украины по числу Праведников лидирует Винницкая область, население которой было в подавляющей части православным. Известно также, что несколько сот украинцев, казненных нацистами за различные «преступления», поплатились жизнью за помощь евреям или их укрывательство⁴⁵⁶. Среди погибших таким образом людей были и православные священнослужители.

В период оккупации республики на ее территории существовали две Украинские Православные Церкви – автономная в составе Московского Патриархата и автокефальная (самостоятельная). Автономная Украинская Церковь в целом однозначно не одобряла политики преследования евреев и антисемитской пропаганды (за редкими исключениями) не вела. Многие ее священнослужители пытались различными способами спасти гонимых за их национальную принадлежность людей.

В ряде случаев клирики и простые миряне открыто и подчас небезуспешно протестовали против уничтожения евреев. Так, в местечке Товта на Волыни подобная массовая казнь была остановлена священником Извольским. Ряд православных священников и члены их семей с риском для жизни прятали евреев. Скрывавшимся доставали поддельные документы; если это было невозможно – отдавали свои. Например, в женском Фролов-ском монастыре Киева настоятельница обители игумения Флавия укрывала еврейскую девочку Лиду Фельдман и других еврейских детей. В г. Симферополе православный священник также прятал в своем доме еврейских детей⁴⁵⁷.

Еврейская девочка Юлия Пензюр, которой 15 сентября 1943 г. исполнилось семь лет, накануне потеряла десять своих родственников в результате акции уничтожения в деревне Тирливке Бершадского района Винницкой области. После войны она с благодарностью говорила о тех, кто помог выжить ей с матерью, и среди этих спасителей вспоминала, не называя имени, священника, который хотел ее крестить, чтобы спасти⁴⁵⁸.

Протоиерей Владимир Владимирович Дложевский, служивший в селах Гнивани и Ворошиловке Винницкой области, старался, как мог, помогать евреям избежать смерти от рук нацистов и их пособников. В своем доме в с. Гнивань, на улице Курортной, 5, отец Владимир приютил три семьи: Панских – Самуила, его жену Эстер, детей Дору, Асю, Гришу; Вайнбергов – Матвея, жену Зину, дочь Людмилу; Элисов – Шмуля с женой Молкой, их дочь Аню и соседку Маню Шнайдер (всего 12 человек). Дложевские и укрываемые ими евреи в течение нескольких месяцев жили одной семьей. Когда из окрестных сел приезжали крестить детей или заходил кто-либо из посторонних, спасаемые прятались в подвал, вход в который был в кладовке, а сверху ставили большой сундук. Часто заходили немцы, спрашивали, нет ли в доме евреев. Как-то пришел полицейский Березовский с эсэсовцами. Отец Владимир велел жене Марии угостить «гостей». Оказалось, что они пришли по доносу – проверить, не прячут ли здесь евреев, но никого не нашли. После угощения Березовский, выпив, сказал. «Ты поп и прятать евреев не будешь». После этого визита нацистов стало ясно, что дальнейшее пребывание еврейских семей в доме священника опасно. Поэтому отец Владимир переправил евреев на румынскую территорию, где они остались живы. И в этом также проявилось его чувство ответственности за судьбу тех, кому помогал. После войны спасенные Дложевскими евреи вернулись в Гнивань. Когда отец Владимир умер в 1965 г., гроб с его телом стоял в молитвенном доме, куда все местные евреи пришли проститься и говорили: «Отец наш»⁴⁵⁹.

В 2001 г. фонд «Памяти жертв фашизма», отметив гражданский подвиг во имя спасения евреев от расстрела, посмертно присвоил отцу Владимиру Дложевскому звание «Праведник Украины» и наградил протоиерея и его дочь Алену Владимировну Колкевич (Дложевскую) почетными дипломами. В 2003 г. институт Яд Вашем присвоил о. Владимиру Дложевскому и его жене Марии звание «Праведник народов мира»⁴⁶⁰.

Юную еврейку Александру Шапиро, которая, потеряв во время расстрела винницких евреев в сентябре 1941 г. мать и жену брата с маленькой дочерью, сама чудом спаслась, привез в дом отца, священника Михаила Дрончака, влюбленный в девушку Георгий Дрончак. Увидев их, отец Михаил сказал: «Что бы нас ни ожидало, мы спасем Шуру». Девушку представили как племянницу Михаила Дрончака, позже священник получил для нее свидетельство о рождении на имя украинки Марии Матвеевны Виштак. Однако по соседству с Дрончаками жил начальник криминальной полиции Мередовский, который, заходя к соседям, с подозрением смотрел на Шуру. Тогда, ради безопасности названной племянницы, о. Михаил Дрончак решил занять свободное место священника в церкви с. Чернятки Бершадского района. Вся семья переехала на новое место, где девушке уже не угрожала опасность⁴⁶¹. Следует упомянуть, что о. Михаил Дрончак до войны был хорошо знаком с отцом Александры – Ильей Борисовичем Шапиро, а Георгий Дрончак в дальнейшем принес в жертву свое чувство ради счастья любимой, когда она встретила другого близкого человека⁴⁶².

По свидетельству Назария Давидовского, его дедушка и бабушка, протоиерей Валентин и Мария Давидовские, в годы войны проживали в приходе с. Кунев (ныне Хмельницкая область). Они принадлежали к автономной Украинской Церкви и много раз укрывали партизан и разных спасавшихся от нацистов людей, в том числе евреев. Однажды им привезли 11 человек больных тифом, и вскоре началась немецкая облава. Мария Давидовская закрыла людей в кладовке, набросив на дверь замок. Немцы осмотрели комнаты, а по поводу кладовки спросили: «А там что?!» Матушка ответила как бы наобум, чтобы не вызвать подозрения: «Да так… Ничего особенного». Буквально чудом немцы не заглянули в кладовку, и это спасло людям жизнь. Из-за контактов со спасаемыми Давидовские заразились тифом, но позднее поправились. Когда через 20 лет Мария проходила лечение в одной из больниц, то встретила человека, спасенного и вылеченного ею в военное время. По свидетельству Назария Давидовского, этот мужчина начал целовать руки бабушке и говорить: «Спасибо вам! Вы же мне тогда спасли жизнь!»⁴⁶³

Настоятель одесской церкви отец Ф. Петрановский крестил в своем храме и на дому более ста еврейских детей, выдав им документы о крещении. Спасал священник от смерти и взрослых. Он также создал подпольную группу, регулярно принимал сводки Совинформбюро по радиоприемнику, расположенному в подвале дома, и полученные сведения распространял среди верующих. В мае 1942 г. отец Ф. Петрановский был посажен оккупантами на полгода в тюрьму по обвинению в большевизме. Однако он и там распространял передаваемые товарищами по подпольной группе с воли сводки Совинформбюро, страдающим от истощения заключенным священник помогал продуктами питания, внушая им надежду на скорое освобождение⁴⁶⁴.

Православный священник Игнатий Грогу ль, проживавший в селе Большие Загорцы в окрестностях г. Дубно (Волынь) вместе женой Варварой и детьми Степаном и Евгенией, в 1942 г. встретил в Дубно еврея Арье-Лейба Якира. Тот искал надежное убежище для своих детей за пределами гетто, и Грогу ль согласился принять младшую дочь, девятилетнюю Маню, в качестве пастушки. В заранее назначенный день Маню отвели за город, где ее уже ждала дочка священника, Евгения.

В с. Большие Загорцы девочка жила открыто под именем Маруся, в ее обязанности входило пасти коров и помогать матушке Варваре по хозяйству. Время от времени отец Игнатий Грогу ль ездил по делам в Дубно и всегда возвращался с приветом от семьи Маруси. Однажды он вернулся расстроенный, а вечером Маруся услышала, как священник говорил жене об аресте ее брата и о том, что у него нашли записную книжку с именами и адресами, где наверняка был и адрес отца Игнатия. На следующий день Варвара рассказала соседкам, что их пастушка собралась навестить свою мать в соседней области. Маруся действительно попрощалась со всеми знакомыми в селе и направилась в сторону леса, где в заранее договоренном месте поздно вечером ее забрал отец Игнатий Грогу ль и тайно привез обратно домой. Через несколько недель, когда миновала опасность, что за Марусей придет полиция, священник опять отвез девочку в лес, на этот раз ранним утром, а через пару часов она пешком вернулась в село.

Через год фронт приблизился, и в Больших Загорцах расположилась немецкая часть. Солдаты разместились в крестьянских домах, в частности в доме священника. Ради своей и Марусиной безопасности Грогу ли ушли в лес, где дождались освобождения. За это время немцы разорили и разграбили их дом и хозяйство. После прихода советских войск отец Игнатий Грогуль повез девочку в Дубно, искать родителей. В городе к тому времени собралось несколько переживших войну евреев, но ни родителей Маруси, ни ее старших брата с сестрой среди них не оказалось, и девочка вернулась в село. Когда она почти привыкла к мысли, что останется у Грогу лей навсегда, нашелся ее двоюродный брат, который с женой удочерил Марусю. 27 января 1993 г. институт Яд Вашем удостоил священника Игнатия Грогуля, его жену и детей почетным званием «Праведник народов мира»⁴⁶⁵.

И таких случаев было довольно много. Целые семьи евреев спасали на Украине православные священники И. Чубинский (с. Варовичи Киевской области), И. Шмыголь (с. Станислав Херсонской области), Ф. Самуйлик, Е. Гейрох, М. Рыбчинский (Ровенская область), протоиереи К. Омельяновский, С. Ожеговский, М. Герасимов (г. Херсон) и др.⁴⁶⁶

Рива Исааковна Брайтер и ее мать были спасены от акции уничтожения евреев в г. Немирове семьей Дениса Арефийовича и Феодоры Трофимовны Гончаров, проживавших в селе Йосипенки. Позднее Рива Брайтер вспоминала: «Очень много сделала для мамы и сестра Дениса, монахиня Браиловского монастыря Мария. Когда она приходила в дом, то забирала маму на свою половину и ухаживала за ней, как за родной, кормила, поила, купала, стирала ее вещи»⁴⁶⁷.

Истинно христианские мотивы отношения спасителей – православных мирян к тем, кому они помогали, зафиксированы в свидетельстве Фросины Назаренко-Суденко о спасении Бет Рудь (Ядушливер) и ее матери семьей Мусия и Лукерии Назаренко из села Войтовец Липовецкого района Винницкой области: «…наша семья спасла две живые души. Спрашивают почему? Ведь мы день и ночь рисковали собственной жизнью. Отец наш, Мусий Васильевич, любил людей, они с матерью были верующими и так учили и нас, своих детей»⁴⁶⁸.

О том, что именно глубокая вера в Бога побудила спасать обреченных, свидетельствовала Екатерина Никитина, которая вместе с родителями Андреем и Юстиной Поберецкими приютила в своем доме в г. Тыврове Броню Карцер и Элю Шлепера: «Когда нас спрашивали, почему мы, рискуя своей жизнью, спасали евреев, мы всегда отвечали, что спасали, прежде всего, людей, веря во всемогущество Бога. В вере, в христианском милосердии воспитывали нас родители»⁴⁶⁹.

Сестры Ася и Мария Цукерман из г. Ярышева Могилев-Подольского района Винницкой области о своей спасительнице Марии Руденко говорили: «Наша Мария – милосердная христианка»⁴⁷⁰. В ходатайстве Бориса Каца о признании правед-нической деятельности семьи винницких подпольщиков во главе с матерью – Домицелией Радан, которая спасла от гибели 15 евреев, речь также идет о христианских ценностях, ставших духовной основой самоотверженности и мужества этих людей⁴⁷¹.

Более 20 еврейских детей спасла проживавшая в Черкассах жена православного священника Александра Шу лежко. В 1937 г. ее муж был арестован НКВД и отправлен отбывать срок заключения в лагерь в Сибирь. Оставшись одна с тремя детьми, Александра накануне войны работала воспитательницей в детском саду. С приходом немцев садик был расформирован, но А. Шу-лежко организовала в его помещении приют для бездомных детей всех возрастов. Количество воспитанников постоянно росло, довольно быстро их число достигло 70, около 25 из которых были евреями.

Попавшим в приют еврейским детям посчастливилось остаться в живых после массового убийства их родных в Черкассах в конце 1941 – начале 1942 г. Александра Шулежко принимала всех еврейских детей без исключения, записывая их украинцами, греками, татарами, в зависимости от цвета кожи, волос и глаз. Так, среди воспитанников был одиннадцатилетний Эрлен Барановский, попавший в приют после гибели своей бабушки, и четырехлетний Володя Пинкусович, которого А. Шулежко подобрала на территории местной тюрьмы: он и его родители скрывались под русскими именами, но были узнаны и выданы полиции.

Среди других еврейских сирот известны Лена Бурковская, Володя Крам, братья Аркадий и Володя Чижик, Костя Надточия. Хотя все дети были зарегистрированы под нееврейскими именами, полиция часто приходила в приют и вызывала А. Шулежко и ее сотрудников на допросы. Чтобы оградить детей и сотрудников от них, Александра обратилась к районному гебитскомис-сару и благодаря хорошему знанию немецкого смогла убедить его в том, что подозрения шефа местной полиции по поводу ее приюта беспочвенны.

В конце 1943 г., когда Советская армия приблизилась к городу, гебитскомиссар организовал эвакуацию приюта на Запад. Он намеревался отправить детей в Германию и даже оформил на них справки об их немецком происхождении, но по дороге, в Винницкой области, А. Шулежко удалось обмануть сопровождавших их немецких охранников и скрыться вместе со всеми воспитанниками. До освобождения области в апреле 1944 г. они находились в селе Соболевка, сильно голодали и страдали от холода, но выжили. После войны некоторых детей нашли и забрали родственники, других усыновили чужие семьи, но большинство еврейских детей остались в городском детдоме и после окончания школы разъехались по территории СССР. Среди тех, кто поддерживал отношения с А. Шулежко до самой ее смерти в 1994 г., называя ее мамой, были Эрлен Барановский и Владимир Пинку-сович. 11 июня 1996 г. Институт Яд Вашем удостоил Александру Шулежко почетного звания «Праведник народов мира»⁴⁷².

Иногда в документах «устной истории» засвидетельствовано, что спасению еврейских детей способствовало то, что они были крещены и имели при себе христианские крестики. Анна Шварцман (девичья фамилия Нахлис) вспоминала, что друг ее семьи Василий Дикий из с. Кулиги Литинского района Винницкой области, стремясь спасти двухмесячную дочь ее брата от расправы в гетто Литина, посоветовал подбросить малыша к своим бездетным соседям Сивакам и, сняв с себя крестик, одел его на ребенка. О дальнейших событиях свидетельствовал Николай Дикий: «Помню, рано утром возле дома [Сиваков] собрались люди, рассматривая младенца. Кто-то сказал, что это еврейский ребенок. Тогда отец, а его в селе уважали, сказал, что, наверное, его подбросили беженцы, которые проходили через село. Отец с Гашей и Петром Сиваком понесли дитя к сельской управе, там малышку развернули и увидели на шее ребенка крестик. Так маленькая Ида Нах лис осталась до конца оккупации в семье Сиваков, ее окрестили – дали имя Маруся»⁴⁷³.

Подобным образом семья русских старообрядцев Радионовых из г. Немирова спасла десятимесячную Шелечку Дашевскую: они взяли ее к себе, крестив с именем Александры⁴⁷⁴. В подольском селе Яруга староста, бывший председатель колхоза Ф. Крыжав-ский, при помощи всего населения села спас как местных евреев, так и беженцев. Бухгалтер колхоза села Благодатное Днепропетровской области П. Зирченко принял в колхоз и при содействии остальных жителей села спасал от немцев семь еврейских семей (30 человек) из Донецкой области. Колхозник села Куяльник Одесской области спас 25 евреев и т. д.⁴⁷⁵

В г. Кировограде большая семья русских старообрядцев Смирновых два с половиной года, до прихода Советской армии, скрывала от нацистов в своем доме местную учительницу еврейку Анну Михайловну Краснобродскую с одиннадцатилетней дочерью Аллой, которые таким образом остались живы. 12 января 1997 г. институт Яд Вашем присвоил Антонине, Зинаиде и Кузьме Смирновым звание «Праведник народов мира»⁴⁷⁶.

Нацистские органы власти на Украине старались решительно пресекать попытки отдельных священнослужителей спасать евреев, выдавая им свидетельство о крещении. 29 октября 1941 г. оккупационные власти разослали циркуляр, который обязывал священников отказывать евреям в крещении. Но это не подействовало. Так в Кировоградской области осенью 1941 г. священники православных храмов массово крестили евреев, предупреждая их об угрозе уничтожения. По некоторым данным, в день крестилось по 70 человек. В г. Кременчуге протоиерей Романский крестил евреев и давал им общехристианские или русские имена. Видимо, это происходило повсеместно, поскольку в распоряжениях местных оккупационных властей неоднократно подчеркивалось, что не только запрещено крещение евреев, но и всех ранее крещенных и полукровок следует считать евреями «наряду с некрещенными»⁴⁷⁷.

Наиболее известен пример подвига священника Алексия Глаголева (и членов его семьи) в оккупированном нацистами Киеве. Именно отца Алексия (наряду со священником Димитрием Клепининым и монахиней Марией Скобцовой) назвал в качестве примера подвижничества в спасении евреев Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в речи, обращенной 13 ноября 1991 г. в Нью-Йорке преимущественно к еврейской аудитории⁴⁷⁸.

Алексий Глаголев родился 2 июня 1901 г. в Киеве в семье профессора Киевской Духовной академии, крупнейшего гебраиста своего времени, священномученика протоиерея Александра Глаголева, в священническом доме вблизи церкви Святого Николы Доброго на Подоле, где настоятелем служил его отец. Следует отметить, что протоиерей Александр Глаголев в 1913 г., во время известного суда над Бейлисом, в качестве эксперта Российской Православной Церкви твердо защищал подсудимого и решительно высказался против обвинения евреев в ритуальных убийствах, в дальнейшем он стал прототипом священника Александра в романе Михаила Булгакова «Белая гвардия».

В 1909–1917 гг. Алексей учился в Киевской гимназии, которую окончил с отличием, поступил в Киевскую Духовную академию. В начале 1920 г. Алексей Александрович познакомился со своей будущей женой – Татьяной Павловной Булашевич. Алексей и Татьяна входили в общину священника Анатолия Жураков-ского, которая в 1922 г. собиралась при церкви Святого Иоанна Златоуста, в здании религиозно-просветительского общества. В 1923 г., после ареста отца Анатолия, община перешла в церковь святого Николы Доброго к протоиерею Александру Глаголеву. В январе 1926 г. состоялось венчание Алексея и Татьяны. В 1930 г. Глаголевых выселили из священнического дома, и молодой семье с малолетними детьми пришлось ютиться в сыром подвале, где они прожили до 1941 г. В 1932 г. Алексея Александровича арестовали, обвинив в проведении контрреволюционной работы против советской власти. За неимением доказательств его освободили через восемь дней, но, как сына служителя культа, лишили права голоса.