Текст книги "Нить в прошлое (СИ)"
Автор книги: Михаил Шелест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– Мороженое, дата изготовления… август 2025 год. Не может быть. Это какая-то мистификация.
– Ага, – хмыкнул Сотников. – а свет из керосиновых ламп.
– Да… Откуда такой немыслимый свет⁈
– Электричество, Константин Николаевич. Простое электричество.
– Простое электричество, – сказал великий князь и потерял сознание.
* * *
[1] Кабельтов – примерно 185 метров.
Глава 23
– Врача! – крикнул Муравьёв с тревогой в голосе.
– Да, не тревожьтесь, Николай Николаевич. К обморокам мы привыкли. Да, Дмитрий Владимирович.
– Так точно! Привыкли!
– Вас ведь откачали и князя откачаем. Нашатырь?
– Сейчас мы его…
Сотников смочил ватку и поднёс её к верхней губе князя. Тот мотнул головой и, морщась, приоткрыл глаза.
– Где я? – спросил он. – Такой свет! Мне привиделось? Или… Где я? Николай Николаевич… Значит, это не сон? Электричество… Я читал про опыты в Британии. С,э-э-э, лампами, как их, чёрт, накаливания.
– Хм, продвинутый князь, – подумал Санька. – Про электричество знает, про лампы накаливания, а ведь до первого освещения в столице ещё лет тридцать.
Константин Николаевич считался заступником прогресса и принёс много пользы державе, но погорел на «бабах». Вернее на одной – танцовщице Кузнецовой, с которой зажил внебрачным образом, призвав официальную супругу «соблюдать приличия». За это его племянник царь Александр Третий и лишил всех должностей и регалий, помня неверность отца царя Александра Второго и слёзы своей матери. А с Константином Николаевичем флот мог бы стать другим. Он и броненосные винтовые канонерки приказал строить, причём за свои деньги. Средств в казне, как обычно, не было. В кредит жила Россия, мать наша.
– Во всех, млять мирах одно и то же, – подумал Санька. – Просто зла не хватает. Они, млять, что враги народа? Неужели не понятно, что на чужие деньги и чужим умом крепкое государство не построить⁈
Однако реформы флота, затеянные Константином Николаевичем оценивались впоследствии, как неоднозначные.
– Всё, Константин Николаевич! Поднимайтесь! – бодрым тоном произнёс Санька. – Коньяку сейчас выпьем. Вы какой предпочитаете? Хе-хе… В это время суток.
Стольников шевельнул уголками губ, изобразив понимание шутки.
– Я вообще коньяк не люблю, но теперь выпью. Всё равно, какой.
Князю помогли встать на ноги и посадили в кресло. Он настороженно покосился на тёмный экран телевизора.
Налили в четыре рюмки коньяк, сдвинули их, выпили. Сразу налили ещё. Гарсон придвинул столик с закусками: оливки, сыр, мандарины, яблоки, ананас кусочками, мороженое.
Князь, не тушуясь, попробовал всё и закончил пробу продуктов мороженным.
– Какой великолепный вкус, – оценил он.
– Наше русское производство, – сказал Санька. – Лучше любого иностранного.
– Сделано в вашем времени? – осторожно спросил князь.
– Ну, вы же видели дату изготовления? И… Это не будущее вашего мира. Это другой мир, но очень близкий к вам. Параллельный. Но очень близкий. Однако его будущее создаёте вы. Ну, и теперь, уже, мы, те, кто пришёл в ваш мир. Он, понятно, таким, как наш уже не будет.
– А каким будет?
– Кто его знает? – пожал плечами Санька. – Но проиграть Крымску войну я вам не дам. Позорище!
– Как-к-кую Крымскую войну?
– Как какую? Неужели ваш батюшка не сказывал вам, что имеет желание надрать задницу туркам и захватить проливы?
Князь потупился.
– Ну, вот! Я же говорил! – Санька указал рукой на князя, вроде как призывая глянуть на него, в чём-то провинившегося, и посмотрел на Сотникова. – Всё спланированно давно.
– Оттоманы всё равно не выплатят контрибуцию, а при нашей попытке забрать Молдавию, начнёт сопротивляться.
– То есть, то, что они будут сопротивляться, вы подумали, а то, что им вы этом станут помогать Британцы и Французы, вы на подумали? А зачемим это? Британцы союзники. С Французами мы за Храм Рождества Господня в Вифлееме повздорили, а отоманский султан взял на себя вольность поменять многовековой порядок владения палестинскими святынями за спиной России и по требованию третьей державы? Государь так и написал султану этим сентябрём. И да… Французский посланник монсеньор де Лавалетт грозит, что республиканский флот блокирует Дарданеллы. Но это пустое…
– Пустое⁈ – удивился Санька. – Это ваше «пустое» выльется в сотни тысяч жизней русских солдат.
– Но… Что же делать? Ведь султан Абдул-Меджид уже ответил на письмо императора. Обещал в ближайшее время собрать комиссию и подготовить новый фирман, в котором будет закреплено статус-кво святых мест и преимущественные права на них Иерусалимской православной церкви.
– Султан – турок, – усмехнулся Санька, – и уже отправил во Францию секретное письмо, в котором сообщал, что готов передать католикам три главных ключа от базилики Рождества в Вифлееме. Однако де Лавалетт сочтёт такую уступку слишком малой. В марте следующего года он прибудет из отпуска в турецкую столицу на девяностопушечном фрегате «Карл Великий», чтобы подтвердить серьезность своих намерений Де Лавалетт потребует либо внесения поправок в выданный православным фирман, либо предоставления новых льгот католикам.
– Но с Британией у нас коалиция! – воскликнул Великий князь.
– Вы думаете, что ваши «союзники» будут смотреть, как вы громите Турцию, отхватываете себе Балканы? А то, глядишь, и Константинополь с проливами… Такой сценарий не устраивает никого, особенно Англию и Австрию, рассматривающих Балканы как сферу своих интересов. Кроме того, утверждение России на землях, принадлежащих Оттоманам, ставит под удар спокойствие англичан в Индии. Вы что этого не понимаете? Не понимаете, что вы залезли в чужой огород, в котором каждый сам за себя и рвёт для себя. Вы не учитываете, что это не европейские дела, а ближневосточные, в которых каждая из великих держав действует сама по себе,
Великий князь слушал Саньку внимательно и рассматривал с интересом.
– И дело даже не в том, что ваш император не оценив все за и против, не взвесив возможности, решил просто побряцать оружием, полагая, что может себе это позволить. Дло в том, что как такое могло вообще прийти в голову правителю нищей земли и голодного народа, не имеющего в казне достаточно средств? Снова брать займы у Британцев? А если не даст? Если потребует ответить по долговым обязательствам. Вы знаете какой долг у России перед кредиторами?
– А вы знаете? Наверное сам император не знает. Там проценты на проценты, процентами погоняют…
Константин Николаевич скривился, как от зубной боли.
– Сейчас два миллиарда рублей. А к концу века составит семь миллиардов, если считать с внутренним, а к четырнадцатому году следующего века – четырнадцать миллиардов. Вы, уважаемые великие князья и русские императоры живёте в долг. Как такое возможно.
– Хм! – Константин нахмурился. – С вами трудно сприть. Вы знаете цифры.
– Да, я знаю, поэтому со мной не нужно спорить, а можно просто разговаривать. Врать не надо. Это же многое упрощает. Тогда вы должны знать сколько нам осталось от прежних правителей. От Екатерины Великой осталось только процентов на пятнадцать миллионов. А они соизволят, как вы, наверное, знаете, расти.
– Знаю-знаю, – покивал головой Санька. – Хорошо, что вы это знаете. Даже знаю, как вы их гасите. Англия вам сколько заплатила за войну с Наполеоном? По пять фунтов за солдата? А воевало сколько? Семьсот тысяч? А до войны? Британия платила за то, чтобы вы держали на границе войско по полтора фунта за солдата. Ясно, что эти шесть миллионов ушли на державу, но ведь это безобразие, продавать жизни солдат.
– А что делать? – вскричал князь. – Вы умный такой! Подскажите, как с отрицательным бюджетом содержать государство, если счета блокируют и не дают размещать военные заказы.
– Сказать? А я скажу! – тоже распалился Санька. Они с мужиками много раз «дискутировали» на эти темы.
– Создать внебюджетные фонды из частных компаний и на деньги строить флот и модернизировать армию. Отдать недра на разработку тем же англичанам. Хотя бы уголь в Донецком бассейне. Если вы сейчас это им предложите, они скорее всего не вступят в войну в поддержку Франции и Султана. Хотя… Уже, пожалуй, поздновато, не успеют они туда вложиться. Да и могут подумать, что отобрать, будет выгоднее. Но, после войны, сразу начинайте проталкивать втягивание англосаксов в российский бизнес.
Князь смотрел на Саньку осмыслено и в его взгляде виделось движение мысли.
– Вижу, что вы пришли в себя, Константин Николаевич. У меня, как говорит Николай Николаевич, действительно есть, что предложить вашей России, но это потом. Пока вам нужно, как бы это мягче выразиться? Очухаться, что ли?
– Ну да! Ну да! – произнёс князь и перевёл взгляд на светлые переборки, и остановился на картине Айвазовского «Синопское сражение».
– Это где так? Вижу – наши андреевские флаги. А то? Оманы? Красные флаги?
– Синопское сражение тысяча восемьсот пятьдесят третьего года. Нахимов командовал нашим флотом и победил. Наверное и у вас так случится. Дай Бог.
– Дай Бог! Дай Бог! – проговорил князь встал и подошёл ближе. – Кто написал такое чудо? Наверняка Айвазовский. Чувствуется – его рука!
– А вам, кстати, известно, что британцы после посещения Айвазовским в сорок четвёртом году Англии, скупают его картины оптом? Снимают с их топографическую информацию и перепродают!
Князь улыбнулся снисходительно.
– Всё не совсем так, как выглядит со стороны. Айвазовский служит в Генеральном штабе. Все его продажи санкционированы. Англичане, видя наши укрепления не рискнут на нас напасть.
– Да что вы говорите? На Кронштадт – может быть. А Севастополь через одиннадцать месяцев героической обороны будет взят. Не переоценили ли вы ваши контрразведывательные мероприятия? Кто кого запутал и напугал? Не получилось у англичан сразу высадить десант? И что? У защитников банально кончились боеприпасы, и иное снабжение, так как была плохо продумана их доставка. А вот англичане, когда возьмут Севастополь и юг Крыма, проложат там железную дорогу. Нормально да?
– Не очень, – сказал князь и нахмурился.
Так же сидел и хмурился Муравьёв. Сотников, выбрал удобный момент и удалился.
– Предлагаю выйти на палубу. Ваши офицеры уже тревожатся.
Они одели шубы и вышли.
– Всё в порядке, Константин Николаевич⁈ На вас лица нет!
– А где же оно? – буркнул князь. – Осмотрелись?
– Нам показали немного, но то, что мы видели – не поддаётся осмыслению.
– Мы, наверное, сейчас пойдём, Александр Викторович. Мне надо обдумать ваши слова. Оставляю за собой право пригласить вас ко мне в крепость. Хотя… Мне туда, честно говоря и ехать то грустно. Какой у них свет! Да, господа офицеры? Видели?
– Конечно видели. И даже в кубриках у младшего личного состава. Лампы накаливания! – проговорил какой-то лейтенант. – Я читал, что такие лампы в Англии изобрели, с платиновой нитью. Очень дорогие. А тут их сотни, наверное?
Князь глянул на лейтенанта, тот заробел.
– Двинулись, господа офицеры! – приказал князь. – Обсудим, что увидели. Здравия желаю!
Князь козырнул, приложив ладонь к фуражке.
* * *
Санька не согласился осматривать укрепления Свеаборга.
– Я не специалист по крепостям. Знаю только, что без минных заграждений ваши крепости не выстоят. В моей истории Бомарсунд вы потеряли, Свеаборг и Кронштадт отстояли. Причём с помощью мин.
– А про мины как, э-э-э, мы догадались. Подсказал кто?
– Нет. Сами как-то додумались.
– И то радует, – вздохнул князь. – Что не до конца мы… Кхе-кхе…
– Ну… хе-хе… Чтобы Кронштадт потерять, надо совсем никчёмными вояками быть, – хмыкнул Санька. – А вот Крым, извиняюсь, просрали. Да и Петропавловск-Камчатский едва-едва… Только благодаря героизму защитников. Как и Севастополь, кстати, держался почти год жизнями русских солдат, а не за счёт великих умов ваших военачальников.
Великий князь поморщился и явно налился гневом. Лицо его покраснело, губя сжались, брови сомкнулись над переносицей, нижняя челюсть выпятилась.
Санька хмыкнул.
– Вы, Константин Николаевич, извините меня за прямоту, но, к сожалению, времени на расшаркивания у нас нет. Хотя, что это я? Времени у вас нет. У меня его воз и маленькая тележка. Могу просто заниматься Дальним Востоком в своё удовольствие: рыбалка, охота там великолепные. Я тут, в общем-то, для того и поселился, чтобы создать себе условия, приятные для проживания. От Америки, Франции, Британии и других «голландцев» я там море и земли очищу. А вы уж как-нибудь справляйтесь сами, ежели я вас в чём-то обижаюили расстраиваю. Я, ведь, никому не навязываю своего мнения и, избави Бог, воли. У вас есть император, генеральный штаб, но ей Богу, не знаю, чем они там у вас думают? Да и думают ли вообще? Прости господи мне мою гордыню!
Великий князь по мере Санькиного «приговора», постепенно «сдувался» и менял цвет лица на натуральный.
– Это вы меня простите, Александр Викторович. Трудно слышать хулительные речи в свой адрес, когда стараешься добиться лучшего результата.
– Никаких обил, Константин Николаевич. Я же понимаю, что вы просто безграмотны. Кто вас чему учил и учит? Это надо быть очень высокообразованным руководителем, чтобы понимать, куда движется современная наука и техника. Очень высокообразованным!
Санька поднял свой указательный палец вверх.
– А другие ваши адмиралы и генералы генерального штаба? Насколько технически и умственно развиты? Многие ли? Не думаю, а знаю. Не многие. И не хотят подавать вида, что не соображают нихрена, и учиться не хотят, и умных не признают. Так не только у вас и не только в эти века. Хотя, на Руси это почему-то весьма масштабная зараза и называется «держимордизм». Николая Гоголя «Ревизор» читали?
Князь кивнул.
– Так вот там есть такой персонаж. Полицмейстер.
– Да-да, я помню, – недовольно гримасничая, поиграл лицом князь. – Дерзкая вещица, этот «Ревизор».
– Не о нём теперь речь, – сделав неуверенный жест пальцами правой руки, сказал Санька. – Я про тех, кто принимает решения по переустройству флота. У вас покуда таких полномочий нет, а решать, какие корабли строить, надо сейчас. С пятьдесят четвёртого по пятьдесят шестой год произойдёт скачок технологий, появятся новые типы и новые виды вооружений, против которых старые парусные корабли эффективно действовать не могут. Проще говоря, промышленная революция выплеснется в военное дело и полностью изменит взгляды, как военных, так и правителей. Причём скачок будет двойным и почти одновременным: сначала паровые корабли начнут вытеснять парусные, а потом броненосные вытеснят деревянные. Возникнет кризис военной и военно-морской науки, который будет обуславливаться отсутствием идей о том, как и где применять новое оружие.
Санька посмотрел на князя, улыбнулся и спросил:
– Хотите, скажу, что написали вы императору в пятьдесят пятом году. Э-э-э… Написали бы. А может и напишите… Кто вас знает. Может вы плюмете на мои потуги и махнёте рукой. Сказать?
– Скажите, конечно, – скривился князь. – Интересно про себя узнать то, что ещё не делал.
– Да-а-а… Так вот… Вы скажете, буквально, следующее: «вследствие переворота, произведённого во флотах всех наций введением винтового двигателя, все прежние парусные суда наши должны быть заменены судами паровыми…»
– Да? – удивился князь. – Сразу паровыми? Боевая мощь пароходофрегатов не соизмеримо меньше парусных фрегатов. Как они могут им противостоять? Да и нет у нас своего производства котлов. Это ведь просить надо тех же англичан или французов, а они, как я понимаю, сейчас себе винтовые корабли строят? Если я соизволил об этом написать государю. Где мы котлы возьмём и специалистов?
Санька хмыкнул.
– Вы, главное, озадачьтесь проблемой, решите, что хотите. Вы же сами не знаете, что нужно строить? Какие пароходы? Кто у вас над этим думает?
Князь почесал бородку.
– Похоже, что никто. Все разом, и никто конкретно. Совещаемся время от времени, а оно, время, идёт.
– Вот-вот. А в пятьдесят пятом ка-а-а-к клюнет петух в темечко. Хе-хе-хе… Не… В пятьдесят четвёртом. А в пятьдесят третьем вы ещё оманов в «Синопском» сражении победите. Да-а-а…
Глава 24
– Значит – у нас три года, чтобы построить паровые корабли и отстоять Крым? Считайте, что я согласен.
– Э-э-э, давайте, Константин Николаевич, отделим мух от котлет. Корабли – отдельно, а Крым отдельно. Вам теперь в Чёрное море проход закрыт. Как вы туда собираетесь корабли паровые заводить? Никак. Строить верфь? В Крыму теперь нужно строить укрепления для обороны Севастополя с суши. Ни одно из укреплений сухопутной стороны не вооружено, а на береговых батареях количество орудий меньше установленного проектом. У вас бастионы не достроены и останутся такими к началу войны. Не везите орудия на Дальний Восток, везите их в Крым. практически все пути сообщения в Крыму представляли собой грунтовые дороги.
– А дороги? – продолжал обвинять Санька. – Сообщение между Севастополем и остальными частями полуострова осуществляется по дороге через Бахчисарай до Симферополя (Ак-Мечети). Дорога эта находится в очень плохом состоянии и пролегает то по каменистой горной, то по глинистой местности, то по болотистым низменностям.
– А как вы будете снабжать войска пропитанием. Морской путь будет перекрыт, а сухопутные пути труднодоступны. Англо-французы высадятся в Евпатории и захватят склады с пшеницей, чем обеспечат себя провизией на четыре месяца.
Санька вздохнул и тяжело выдохнул.
– Многое предстоит сделать и в Крыму, и на Балтике, но делать это необходимо. А с кораблями, я вам, так и быть, помогу определиться, какие делать и как. Даже, наверное, специалистов получится пригласить. Хотя… У вас же есть в Санкт-Петербурге завод Эммануила Нобеля. Он уже сейчас делает неплохие паровые движетели, котлы. Правда к пятьдесят девятому году обанкротится за неимением заказов. А до этого сконструирует и построит более пятидесяти пароходов для частной компании «Кавказ и Меркурий».
– Почему обанкротится? – удивился князь.
– Не будет нужен вашему правительству, уважаемый Константин Николаевич. А инженер очень способный. Выкупит патент на первый дизельный двигатель и доведя его до ума, изготовит первый судовой двигатель.
– Что такое «дизельный двигатель»?
– Германский изобретатель по фамилии «Дизель» придумает двигатель, работающий на нефти. Это основные судовые двигатели двадцатого века. Вот к чему надо стремиться промышленности России уже сейчас. Мы с вами запустим производство таких двигателей немного раньше, чем это должно произойти в истории.
– Намного раньше? – с явным интересом спросил князь.
– Лет на пятьдесят,
– Ого-го! – воскликнул, не удержавшись от восторга, князь. – Ваш корабль тоже работает на дизельных двигателях?
– Да. Причём на Российского производства.
Санька не стал рассказывать князю, что ещё недавно военные корабли собирали с иностранными двигателями и иным, тоже иностранным оборудованием. Не было бы счастье, да несчастье помогло. Весь мир ввёл против России санкции и ограничил импорт-экспорт. Промышленности пришлось разрабатывать и производить необходимое самостоятельно. И этот сторожевой корабль был изготовлен целиком из «русских» элементов. Даже дизеля, которые ранее работали на тепловозах, переделали и адаптировали к морю. Получился очень неплохой экономичный и производительный двигатель. Да и дальность хода двенадцать тысяч миль на двадцати узлах, ото вам не кот наплакал.
Но Санька этого не сказал. Хотя можно было бы. В такой же заднице сидела Россия после перестройки, решив, что самой делать ничего не надо. Всё, де, можно купить за нефтедоллары. Ан, нет… Как война, так все «благодетели» перекрывают кислород везде, где только можно.
Об этом Санька и сказал князю, что все стратегические производства должны быть аккумулированы в России. И лучше, где-нибудь на Урале. И даже на Польшу с её богатыми ресурсами железной руды и каменного угля, рассчитывать нельзя. Ибо грядёт восстание.
– Какое восстание? – удивился князь. – Мы же им столько свобод прописали. Полная автономия!
– Свободу надо прописывать по рецепту, – пошутил Санька. – В гомеопатических дозах. Иначе иезуиты и масоны растлят умы граждан газетами и листовками. В моём мире а царя Александра, вашего брата, будет совершено шесть покушений. Седьмое увенчается гибелью императора. И это его будут считать царём-освободителем народа ок крепостнического гнёта и отцом русской демократии.
Князь молчал, удивлённо глядя на Саньку, потом тихо произнёс:
– Сашку? Убьют? Как убьют? Когда?
– Взорвут бомбисты, – пожал плечами Санька. – В восемьдесят первом.
– Он ведь, ты сказал, царь⁈ Помазанник божий⁈ Как можно? Постой! А наш батюшка? Он когда уйдёт?
– В пятьдесят пятом. Отравится после сдачи Севастополя.
– Как отравится? – оторопело отшатнулся князь. – Это же грех! Это не возможно!
– Так и будет, если сейчас не предпринять необходимые для обороны Крыма меры.
– Какие⁈ – донельзя расстроенным голосом произнёс Константин Николаевич.
– Это мы ещё с вами обсудим. Пока, думаю, следует увеличить производство морских гальванических мин и сухопутных с проводным подрывом, производство пушек, снарядов и всего остального, что я сказал.
– В казне нет денег! – простонал князь. – Если только Аляску продать? Говорил батюшке про неё. Висит, как ядро на ноге. А толку на грош. Всё равно не удержим. Флота, ведь, нет!
– Аляску? Продать? Неплохое решение! Я выкуплю. И цену дам хорошую. Продадите мне, обзаведётесь хорошим союзником. Заодно я вашу Камчатку прикрою своими кораблями и китобоев-рыбаков американских от ваших берегов отгоню.
– Купите? – удивился князь. – У вас есть миллион рублей злотом?
– Ну… Столько вам никто не даст. Тем более деньгами. Товаром расплатятся… Паровозами какими-нибудь. Вам ведь нужны паровозы? Транссибирская магистраль, то, сё…
– Паровозы нам нужны, но ещё больше нам нужны деньги.
– Которые вы, добросовестно растрынькаете. А половину этих денег у вас сопрут ваши эффективные менеджеры. Так ведь? Воруют? Ха-ха…
Саньку почему-то этот разговор развеселил. А князь, наоборот, нахмурился.
– Воруют-воруют. Интендантские генералы и адмиралы жируют на поставках для армии и флота. Да и чиновники пониже и пожиже воруют. Воруют все. Ха-ха…
– Зря вы так, Александр Викторович. Не все воруют. Кто-то и свои деньги вкладывает. Вон, государь из своих порой жалование гвардии платит.
Санька отмахнулся.
– Ой, только не надо. Доходы нужно увеличивать! Такая страна! Столько ресурсов! Про уголь я уже сказал. Сейчас нефть будет востребована. И прежде всего вашими кораблями. Нужно срочно решать с откупом и разрешать частную нефтедобычу. Тем же Нобелям предложить. Они предприниматели хваткие. Если позволите, я сам с ними могу поговорить. Покажу чертежи дизельного двигателя, расскажу про Бакинскую нефть. Главное – не бить их по рукам и дать развернуться.
– Вы меня просто шокировали своим рассказом про батюшку и братца. Не верится, честно сказать.
– Про себя, – Санька коварно улыбнулся и чуть прищурил левый глаз, – не хотите услышать?
– Увольте-увольте! – замахал руками князь. – Мне достаточно услышанного про винтовые корабли.
– Ну, как знаете, – хмыкнул Санька.
– Только не послушается вас батюшка, – вздохнул князь. – И про крестьян не пслушается. Мы с Сашкой говорили ему, да и третье отделение писало, что крестьянские бунты, пока подавляемые, могут перейти в более серьёзное противодействие. Особенно, если начнётся война. Крестьяне ослеплены желанием «свободы». Вроде уже и не притесняет их никто, а всё равно. Требуют отмены крепостничества. А государь не решается.
– Вот и доведёт страну до цугундера. Если сейчас не сделаете то в шестьдесят первом голу будет уже поздно. Хотя… Поздно уже сейчас. Хоть государственных крестьян перестали отдавать помещикам вместе с землями. А! Ладно! Моё дело маленькое! Думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь.
– Что иметь? – не понял Санькиного юмора Константин Николаевич.
– Державу и самодержавие. Я, короче, вам дам книжек, атласов. Изучайте свою историю и решайте сами, как вам жить дальше. Я, наверное, на обратный путь лягу, а вы пообщайтесь с императором, братом… Глядишь, что-нибудь и надумаете. Но на Дальний Восток, мой совет, пока не лезьте. И казаков с Сибири пока не переселяйте. Току от них, как с козла молока. Крестьян туда надо, Которые землю обрабатывать будут. А пока крепостничество не отмените, никто туда не поедет.
– Да, как помещиков без крестьян оставить?
– И ты, Брут? – вздохнул Санька.
* * *
Остаться на Балтике Великий князь Саньку «уговорил» и обещал приложить максимум усилий, чтобы убедить отца-самодержца в необходимости отмены крепостничества и других реформ. На что Санька пожал плечами, чуть дёрнул уголком губ и рекомендовал не тянуть с поездкой в Питер, «а то у меня китайцы расшалились не на шутку».
В Китай Санька периодически отлучался и особой нужды в его присутствии там не было, но придать себе значимости в глазах второго сына Российского Императора было необходимо. Тем более, что всё равно сказанное будет записано в дневнике, потом переложено в форму отчёта и доложено «наверх». Имеется у царствующих особ сейчас такая привычка, – фиксировать для потомков сколько ворон настелено за день.
Однако, Санька сразу предупредил князя, что дальше Кронштадта он и «шагу не ступит» ибо не хочет «куковать» во льдах до мая. Санька не стал сообщать князю, что его корабль имел возможность «ледового хода» при толщине льдов до восьмидесяти сантиметров. Зачем кому-то знать характеристики его боевого корабля? Что знают двое – знает и свинья.
Князь сначала даже обиделся тому, что Санька не горит желанием встретиться аж с целым императором Российской Империи, но Саньке, действительно, было фиолетово на чужие регалии. Он уже, честно говоря, был не рад, что выбрал это время и то место, а так же то, что был вынужден ввязаться в политику. Сидел бы сейчас на бережку того же Сучана, но в веке десятом, и не думал бы ни о какой России с её самодержцами и британо-французами.
* * *
Как не опасался Санька всевозможных инсинуаций со стороны вспыльчивого самодержца, но таких не последовало. Царь и император всея Руси скромно поднялся по трапу и принял как должное выстроенных в его честь офицеров, одетых в парадные шинели, опоясанные жёлтыми офицерскими ремнями с кортиками.
Царь был в шубе, уже морозило до минус двадцати, в шубах были и сопровождавшие его сыновья. Кроме трёх высших особ царствующего дома Санька никого на корабль не приглашал и был доволен тем, что его условий придерживались.
– Стол накрыли у него в каюте и стол не ради чревоугодия, а ради разговора. Из напитков присутствовали: коньяк, водка, виски, кофе и чай, из снеди: несколько видов сыров, колбасные нарезки, оливки, шоколад, сушки-бублики, разных видов роллы с имбирём и соевым соусом. Лежали палочки для еды расписанные иероглифами. На них сразу было обращено внимание и царь спросил.
– Вы, Александр Викторович, действительно выгнали голландцев из Нагасаки?
– Действительно выгнал, Николай Павлович. И не просто выгнал, а уничтожил их торговую факторию вместе с её обитателями.
– Вы такой жестокий? – усмехнулся государь. – Вам их не жалко? Они же простые торговцы.
– Эти простые торговцы вывели под ноль коренное население островов Пряностей. Слышали про такие?
– Про острова Пряностей? Слышал. Это на востоке от Индии.
– Совершенно верно. А как англичане поступают с индусами и китайцами? А французы? Сейчас они собираются угрожать Японии. Им всем нужны Японские порты.
Николай Павлович переглянулся с сыновьями и кашлянул в кулак.
– Мы, собственно, тоже интересуемся портами на Японских островах, особенно тех, что не замерзают. Сейчас там должны развиваться основные события.
– Они и будут развиваться, но без вас, Николай Павлович. Без Российской империи. Пока. Дет эдак двадцать-тридцать-сорок…
– По чему так? – спросил император. – И кто так решил?
– Решил так я. Почему? Потому, что знаю, чем это могло для вашей империи закончится.
– И чем же? – лицо царя посерело, хотя ни губы, ни брови не дрогнули.
– Выдержанный дядька, – подумал Санька.
– Позорным поражением в русско-японской войне и революцией, приведшей к краху самодержавия и расстрелу царской семьи. А до этого к поражению в Крымской войне, приведшему к вашему самоубийству, и убийству вашего сына Александра, ставшего царем-освободителем крестьян от крепостничества.
– Вы безжалостны, – сказал, покачав головой государь.
– А почему я должен кого-то жалеть? Тем более вас? Вы, своей нерешительностью, смешанным с либерализмом, довели страну до «цугундера». Это ведь вы сказали на заседании Государственного совета: «Нет сомнения, что крепостное право, в нынешнем его положении у нас, есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к оному теперь было бы бы злом, конечно, ещё более гибельным… Покойный император Александр в начале своего царствования имел намерение дать крепостным людям свободу, но потом сам отклонился от своей мысли, как совершенно ещё преждевременной и невозможной в исполнении. Я также никогда на это не решусь, считая, что время, когда можно будет приступить к такой мере, вообще очень ещё далеко… Но нельзя скрывать от себя, что теперь мысли уже не те, какие бывали прежде, и всякому благоразумному наблюдателю ясно, что нынешнее положение не может продолжаться навсегда».
Император побледнел ещё больше.
– Ну, Александр Викторович! Вы сейчас доведёте папа до удара.
– Ничего, я ему не дам умереть, – с какой-то почти зловещей улыбкой произнёс Санька. – Я мертвецов из могил поднимал, а тут… делов-то.
Санька хмыкнул.
– Да, кстати. У вас, Николай Павлович, отбиты лёгкие, поражена селезёнка и язва желудка. Вы в тридцать шестом году попадали в происшествие на дороге и отбили себе внутренности. Но теперь вы здоровы и свалить своё самоубийство на воспаление лёгких вам не удастся. Не позволю. Пахать на благо государства будете всем семейством, как рабы на галерах. Это я вам обещаю.
– Вы кто? – прохрипел государь, глубоко вдохнул и с силой выдохнул, чувствуя, как его лёгкие заработали как кузнечные меха. Постоянно ноющая боль в левом подреберье прошла, как и постоянно преследовавшая до этого момента изжога и тошнота
– Я ваш спаситель, – спокойно сказал Санька. – Но не Христос, не надейтесь. Это с ним вы сразу в царствие небесное отправитесь. А со мной это царствие надо будет заработать.
