Текст книги "Нить в прошлое (СИ)"
Автор книги: Михаил Шелест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 7
Охота, рыбалка, сад, огород… Виноградник за три дня так «заколосился», что, наверное, в этом году даст первый урожай. Вот, чем он будет заниматься! Сила – силой, а перерабатывать урожай надо, и этого никак, кроме руками Санька сделать не мог. Надо ставить мельницы. И мельницы водяные. Зачем ему канителиться с техникой? Это же обслуживание, специалисты… А с водяным приводом и он сам управится.
Поставит он, конечно и водяные электро-генераторы. Так называемую мини-ГЭС можно «слепить на коленке», установив микро-турбину с электро-генератором на одной оси. Такую он ставил в лесном хозяйстве рядом с Воронежем в Шиповом лесу. Там нужна запруда с перепадом уровня воды от полутора до шести метров. И размер агрегата что-то около полутора метров.
Агрегат ставится в цилиндрическую емкость, куда сверху падает вода. Снизу турбина имеет выход, наружу из которого вытекает напор воды. Одна такая турбина давала три тысячи ватт электричества. У Саньки в параллели стояло пять турбин, которые питали и лесопилки, и мехмастерские, и бытовые постройки.
Здесь, если продлить плотину до противоположной сопки, можно поднять уровень воды до восьми метров и установить на двухсотметровой плотине хоть пятьдесят электро-генераторов. А пока и на этой можно навесить парочку таких микро-турбин. С этим Санька справится и сам. Заодно – поработает руками, головой покумекает. А сейчас порисовать можно, попроектировать, реализуя фантазии в форму, сначала графическую, потом материальную. Творчество – тоже отдых.
Когда прошла неделя, отведённая технологиями холодного копчения для крупных изделий, а коптились не только колбасы, но и целые окорока и грудинки, Санька, собрав продукцию в джутовые мешки шестнадцатого века, перенёс её в Славкин холодильник, давно ожидающий продукцию полупустым.
Оставив мешки в нём, Санька спозиционировал себя на территории Устиновского склада и, выйдя из него, отправился к Устинову в офис, разглядывая оживающий посёлок, Санька вспомнил, как в нём какое-то время жил в ведомственном жилье и исполнял функции местного главы лесхоза. Тут он едва не «сел», когда расстрелял Владивостокского авторитета с двумя охранниками, вывезшими его в тайгу на расправу. Из их оружия расстрелял.
Тройное убийство сошло ему с рук, но пришлось скрываться от бандитов в Воронежских лесах на территории лесного хозяйства бывшего сокурсника по техникуму в Шиповом лесу. Именно тогда Санька стал постепенно и незаметно для себя спиваться. Охотников, желающих поблагодарить за хорошую охоту, было много и пили они основательно. Вот и «не вынесла душа поэта позора мелочных обид». Санька вернулся в Приморье и стал соболевать. Сейчас он вернулся сюда совсем в другом качестве, но жить здесь так, как жил тогда, уже не смог.
Ни сам Лучегорск, ни, собственно, Приморье, не вызывали в нём не малейшего колыхания души. Наоборот. Санька боялся этого мира, так, как физически ощущал, как его силы таяли. По капле, но истекали, словно песок из колбы песчаных часов. Санька даже обвешал себя амулетами, которые когда-то делал для своих воинов, вынужденных совершать большие маршевые переходы, как, например, персидский шахзаде Мустафа с войском, когда он делал переход по Кавказу в Персию.
Кстати, у Мустафы всё получилось. Он сверг своего папашу султана Сулеймана и воцарился на троне Османской империи. Его продолжали охранять Санькины воительницы и поэтому он за него был абсолютно спокоен. За него и за Российско-Турецкие отношения.
– Да-а-а… Походить бы сейчас по Чёрному и Средиземному морям, – подумал и вздохнул Санька. – Столько я кораблей настроил, а в Средиземное море так и не вышел.[1]
Санька очень любил море. Наверное, даже больше, чем лес. Лес это был его дом, а море это был сказочный мираж и мечта всей его жизни. Он с детства мечтал «обплавать» острова Океании, но по велению родителей поступил в «лесхоз». Лес он тоже любил, водь прожил всю жизнь в посёлке, стоящем в тайге. До ближайшего населенного пункта было более ста километров. Поэтому лес и был его домом, а море так и оставалось мечтой.
Потому Санька и решил ставить в устье Сучана кораблестроительную верфь. Хотя, после того, как ему подсказали, что «больной» корабль может стать «здоровым», Санька задумывался об эксперименте. А вдруг получится «реанимировать» «дышащее на ладан» судно? А вдруг? Тогда перед ним раскрываются удивительные перспективы. Сколько парусных-кораблей разобрали по ветхости? Сотни! И все их он может в любой момент выкупить за бесценок, или забрать даром и перенести в новый мир. Это если получится оживить старый корабль.
Целую неделю Санька занимался поиском информации о кораблях в интернете. О деревянных парусниках и, всё-таки, прорабатывал вариант и с относительно современными стальными кораблями. Особенно его интересовали рыболовные траулеры, но это так, в виде фантазии. Не верил он, что справится с обслуживанием. Да и команда…
А вот по парусникам вопросов не стояло. Команды у него уже были сформированы. Те «экипажи», что перевозили войска Мустафы, вернулись на Родину и занимались либо торговыми перевозками, либо вообще сошлина берег за ненадобностью и списанию плавсредств по ветхости.
Он мог и «свои» корабли шестнадцатого века, списанные по ветхости, перенести в новый мир. Они были современнее тамошних и соответствовали примерно восемнадцатому столетию. Но и в девятнадцатом веке гафельные шхуны для торгово-транспортных перевозок использовались повсеместно.
В начале двадцатого века был просто бум в строительстве таких судов. В 1880 году была спущена на воду первая в мире четырехмачтовая шхуна – «Уильям Уайт». Затем стали появляться пяти, и даже шестимачтовые гафельные шхуны. Они были удобны тем, что брали много груза и в то же время не требовали большой команды. Все эти качества так вдохновили кораблестроителей, что в конце концов в Америке была построена шхуна-великан с семью мачтами. Она была длиной более ста метров.
Так что, Санькина верфь могла бы зарабатывать неплохие деньги, ибо Санькины корабли были очень неплохи. Хотя и требовали большего балласта, чем корабли с прямыми парусами. Так например, тридцатиметровая шхуна, перевозящая сто тонн груза имела чугунный балласт в двенадцать тонн. И где его взять? Тоже надо покупать. Вот он и рылся в интернете двух миров…
Кажется, зачем деньги тому, кто может их взять, допустим, из чьих ни будь «закромов»? Но ведь это ж и де юро, и де факто – воровство. А воровство претило принципам Александра. Даже то, что он пока питался из, вроде, как, «своих», царских кладовых, тревожило его совесть. Ведь он уже не был царём. Это, как прийти на старую работу, где раньше работал директором, но уже не работаешь, и забрать деньги из сейфа настоящего директора. Хе-хе…
Так и про всё остальное. Ещё то, что храниться в его личных закромах, он мог тратить по своему усмотрению, но этих богатств, после того, как он вернул в царскую казну, всё что хранил у себя и то, что проходило по бухгалтерским книгам, осталось не очень много.
Там, кстати, остались самые древние, не перечеканенные иностранные деньги. Довольно ценные, если верить аукционам. Только как их продать?
Нашёл Санька и чугунный судовой балласт в виде чушки с ручкой. Цена за тридцатикилограммовую чушку была три тысячи, двадцатикилограммовую – две. Вот и поделить двенадцать тысяч килограмм на тридцать и умножить на три. Или тупо разделить на десять. Миллион двести рублей, получается нужны, только чтобы балласт положить. Так-то вот. Вот тебе и кораблик. Вот тебе и закрома…
– Надо налаживать какое-то производство, чтобы зарабатывать деньги, – вздохнул Санька. – Можно оленей разводить. Поставить ферму: кормушки, загородка под заселение молодняка[2], обустроить укрытия для животных, где олени могут переждать непогоду, помещение для процедур.
– Опять понадобится современное оборудование: корморезка, зернодробилка, тележки, скважина, баки, мини-трактор, сеялка, косилка и другое оборудование, а это большие деньги. Он помогал организовывать оленью ферму в Шиповом лесу и был знаком не только с общими положениями, но и с нюансами.
Мужиков в свой бизнес брать он не собирался. Слишком много у него своих «нюансов», в которые Санька никого из смертных посвящать не желал. Решил, что пусть сами своё «мутят», если хотят.
С Устиновым долго поговорить не получилось. Тот был занят с бизнес партнёрами из Китая, и только смог показать Саньке оборудование: кондиционеры и холодильники, которое приготовил для него. Ещё тридцать дней назад Селиванов отдал Саньке пару компьютеров и планшет, которыми Санька и пользовался, блуждая по глубинам интернета в поисках необходимого для своего хозяйства.
* * *
Санька сидел и, по привычке чертя на листке бумаги различные геометрические фигуры, думал о том, чем бы заняться здесь, чтобы зарабатывать деньги там? Постепенно, он склонялся к тому, что в этом мире, ещё не сильно испорченном цивилизацией, можно наладить производство всего и добычу любых природных ресурсов и не просто можно, а нужно налаживать производства. Природа природой, сила – силой, но он не был чужд благам цивилизации. А сии блага нужно на что-то покупать, ибо все его «подручные» не создадут ни простейшего нормального мороженного, ни иных изысков, например копчёных шпрот, которые Санька любил. Да, мало ли имелось продуктов, доставляющих человеку радость. Те же ананасы в банках. Плоды манго. Соки….
Э-э-э-х… Санька представил сейчас перед собой большую кружку нашего российского мороженного с кусочками ананаса. Или коктейль измороженного с соком манго. Да, обычный томатный сок и то, чтобы сделать самому, это упариться можно. Нужны! Очень нужны были деньги!
Он знал, что новые российские власти постепенно ужесточат контроль за промыслом золота, вывозом дуба и пушнины за границу. И манзы даже поднимут восстание. Потом манз начнут выселять с долины Сучана. Но это должно случиться только через десять лет. А пока можно немного пограбить эту территорию. Аккуратно так пограбить без особого для неё вреда. Санька знал, как это делать. На что учился, как говорится…
Вот если бы эти земли к своим рукам бы прибрать, но хрен такое получится. Русские офицеры, прибывшие на побережье ещё до закрбчения Пекинского договора, будут биться за каждую пять Приморской земли, отодвинув, между прочим границу от устья реки Суйфун, это которая – Раздольная, до границы с Кореей – устья реки Туманган. Аж на сто сорок шесть километров по прямой линии.
– Да-а-а… Можно было бы те земли отобрать? Там тепло. И оленей там разводили. Отличные, для этого поприща, места. Или ту землю в концессию взять? Или купить? Янковский, помнится, купил на полуострове Сидими триста двадцать одну десятину земли и чуть больше семи тысяч десятин взял в аренду и успешно разводил и оленей и вывел «приморскую» породу лошадей. А ещё собирал бабочек и продавал в зарубежные коллекции.
Санька почесал затылок и принял решение.
– Так и сделаю. Но надо срочно легализовываться.
Он нашёл в интернете на аукционе нумизматов хорошо сохранившееся Купеческое свидетельство третьей гильдии на Корнилова Гаврила Матвеевича, ювелира, городского участка города Москвы, имевшего магазин на Старом Гостином дворе и четыре лавки в разных районах. В свидетельстве было типографским способом пропечатано, что «настоящее свидетельство заменяет вполне паспорт, так что лицо снабжённое этим свидетельством не обязано иметь никакого другаго для свободного проживания по всей империи. На основании пятого пункта четвёртой статьи мнения Государственного Совета ВЫСОЧАЙШЕ утверждённаго четвёртого января 1852 года, о пошлинах на право торговли и других промыслах». Внизу стояла печать Московской управы. Документ был датирован двадцать восьмым декабря тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года.
Дополнительными лотами предлагались: сословное купеческое свидетельство, в котором указывались все члены семьи купца, и родственники, вырезка объявления из газеты, гласившее, что Корнилов выезжает в Лондон по делам торгового дома, загранпаспорт на пять лет, заключение полицейского врача, полицейское разрешение на выезд, свидетельство о смерти, уведомлявшее, что Корнилов Гаврила Матвеевич умер в Лондоне в шестьдесят третьем году. Видимо, оттого и сохранились эти документы так хорошо, что до поры до времени лежали в Британском архиве
Нашлись на аукционе и «новодельные» не заполненные приходно-расходные книги. Платили купцы за свидетельство один процент с объявленного капитала ежегодно. Те, кто выезжал заграницу, платили «на перёд». У Корнилова было оплачено на все пять лет «командировки».
Для третьей гильдии должен быть «оборот» восемь тысяч. С него и платил Корнилов процент.
– Восемьдесят рублей? Приемлемо, – подумал Санька и отправил заявку на приобретение документов. Документы стоили чуть меньше пятидесяти тысяч рублей.
Он сбросил Устинову, как оказалось уже зарегистрированному на этом ресурсе, на ватсап ссылки и фото документов и получил отклик: «Ок». Можно подлечить жену?'
– Двести тысяч, – ответил Санька.
– Не вопрос, – отбил Славик сообщение.
– Так вот, где они, – реальные деньги⁈ – понял Санька. – Здоровье всякому ближе к телу, чем злато-серебро. А мне это вообще ничего не стоит. Даже напрягаться не надо. Затащил человека в тонкий мир и тут же вернул обратно.
– Перемещать никого никуда не потребуется. На месте решим. Могу прямо сейчас. Она ничего не заметит.
– Диагноз не нужен? – спросил Устинов.
– Не нужен.
– Хорошо. Деньги уже на твоей карте.
– Хорошо.
Они с мужиками порешали, что и Устинов, и Селиванов заведут дополнительные счета и карты под взаиморасчёты с Александром.
– Тогда ещё и сына подлечи. У него что-то там с желчевыводящими путями в детстве было. Сколько за него?
– Дети – бесплатно, – отписался Санька и поставил смайлик со сведёнными у груди ладонями.
– Ему двадцать четыре.
– Тогда сотня.
– Норм. (Большой палец вверх)
– Уже устал. Хочу на охоту.
– Приходи. Ходи. Отдыхай.
Вернуться из другого мира можно было в ту же самую секунду и мужики когда поняли, оказавшись в своём мире в тот же миг, как Санька их перенёс в другой, сначала ничего не поняли. А когда поняли, орали так, что разбудили и Канитель, и Вовчика, которые спросонок и бодуна тоже ничего не могли понять. Да так, в общем, ничего и не поняли. Поняли, увидев добычу, только то, что пока они спали, мужики успели хорошо поохотиться.
Теперь Славка, перейдя в Санькин мир, мог бродить по лесу пока не надоест, а вернётся снова в своё рабочее кресло в то же самое мгновение. За такое удовольствие можно заплатить большие деньги. Вот Устинов с Селивановым и платили.
Они перемещались в гостевой дом и Санька их даже не видел, передавая охотников под опеку своим «егерям». Однако, никого постороннего Санька в свой мир не переносил, как мужики не просили.
[1] См. /work/232149
[2] Отгороженное пространство разделяют на секции, как правило, их три: для самок, для самцов и для проведения случки.
Глава 8
– Здесь у меня могут бывать, только те, кто участвуют в моём проекте, и полностью понимают суть происходящего.
Проектом Санька называл адекватную плату в его казну, выражавшуюся в денежном или материальном эквиваленте.
– Ничего личного, только бизнес⁈ – резюмировал как-то Устинов.
– Именно, – согласился тогда Санька.
Так, через два месяца появился Капыч – Андрей – капитан дальнего плавания и Вовка Канитель, который предложил свои услуги по монтажу приобретённого оборудования и механизмов. Он, как оказалось, был неплохим рукастым инженером-механиком универсалом. И, узнав, что Санька как-то лечит людей, попросил подлечить свою жену-инвалида. Санька вылечил и Канитель теперь пахал за пятерых, устанавливая и монтируя всё, что нужно и не нужно.
Саньке Владимир понравился. Канитель был весёлым при жене-инвалиде, а теперь и вовсе светился и радовался на каждом шагу, хоть крутя гайки, хоть монтируя электрооборудование, хоть развешивая камеры наблюдения, хоть… Что угодно его радовало.
Капыч предложил Саньке «просто деньги в разумных суммах». Но Санька грезил морем и уважал всех, кто с ним был связан. Да и послушать капитана было интересно.
Пошли контейнерные поставки сетчатого забора высотой четыре метра. В сорокафутовый контейнер входило по три стопки. Очень удобно. Пиехади, отправленные в командировку, Славкины рабочие, так и не понявшие, куда их пивезли. Забор был установлен в периметре четырёх тысяч метров в руслах двух ручьев, впадавших в реку Сучан ниже по течению от «хоромины» и обошёлся Санькиным «партнёрам» в миллион рублей.
Пока хозяйство строилось и развивалось под присмотром и чутким руководством Канители и Петровича, Санька провёл разведку острова Аскольд и, как и ожидалось, намыл за сутки в русле безымянного ручья, позже получившим название «Основательный», десять килограммов золота. Добыча представляла собой крупный песок и самородки, размером до шестнадцати кубических сантиметров. Иногда они были вкраплены в кристаллы кварца и это вызывало у Саньки эстетическое наслаждение.
Александр тут же перебросил на остров десяток работников и принялся всех манз – любителей морской капусты – просто топить, переворачивая их лодки и утаскивая китайцев в морскую пучину. Первое и последнее «китайское предупреждение» возымело своё действие почти мгновенно и буквально через месяц никто из китайцев к острову не подходил ближе двухсот метров.
Как прочитал Санька из открытых источников, всего на Аскольде официально добыли около двух тонн золота. Сколько добыли китайцы, случайно открывшие для себя «островной Клондайк» примерно в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году, никто не знает. Но для того, чтобы вывезти золото в Маньчжурию, они, когда их выгнали с острова, устроили, так называемое, «восстание манз», разгромив по пути к границе посты в Раздольном, Уссурийске-Никольске и ещё в нескольких местах.
Сейчас Санька, предвосхитив события, собирал «пенку». За месяц, мытья и рытья, на острове добыли чуть меньше полутонны драгоценного металла. И Санька об этом никому из своих бизнес-партнёров не сказал. А зачем? У них свой бизнес, у Саньки свой. А работникам память он стёр.
Так, через некоторое время у Александра в закромах появились золотые соверены – монеты Британской чеканки весом семь целых девяносто восемь граммов. Его ноосфера, воспользовавшись имеющимися в ней матрицами, произвела на свет первую Санькину монету. Раньше он такой «ерундой» не занимался, ибо надобности не имелось. Точно так же он получил и серебряные российские рубли серии тысяча восемьсот пятьдесят второго года из того серебра, что хранилось у него в формате двухсот граммовых слитков «древнерусских гривен».
«Выпуск» собственных монет, подтвердили слова Гарпии, о том, что он у себя в ноосфере может придавать любые формы предметам, а значит и себе. Но в матрице должны находиться все необходимые компоненты, положенные в неё именно Санькой. А не из природы, так сказать. Тогда он, перейдя в матрицу, «слепил» себе, действуя словно настоящий скульптор, нормальные ступни, распределив остаток материи в мышечную массу.
Таких золотоносных мест, как Аскольд, в Приморье было много. Одно из них находилось, как следовало из интернета, относительно недалеко от устья реки Сучан в небольшой бухте, названной прибывшими сюда россиянами – «Подосенова». Да и вообще, здесь и далее на восток по побережью во всех реках китайцы мыли золото и ковыряли скалы, так как кварц проявлялся на них крупными жилами.
Санька отправил уже, фактически, «своих» старателей с подправленными матрицами в бухту Подосенова и убедился, что интернет не врёт. Да и что бы ему врать, когда в нём публикуются исторические факты и документы свершившихся событий. Потом старатели посетили бухту Триозёрье, получившее своё название в будущем от наличия там пресных озёр, образовавшихся от добычи золота.
В бухту впадало сразу четыре реки и стояла фанза китайцев – собирателей морской капусты. Сюда даже на берег во время шторма выбрасывались огромное количество этого подводного растения. Санька когда-то сам увидев эти горы, а увидев обомлел. То есть, китайцы в «спокойную воду» резали капусту, ныряя, а в шторм, собирали её на берегу. Однако вода в бухте была и в летнюю пору очень холодной. Да и течение не придавало уверенности ловцам, а потому фанза пустовала.
Санька дождался, когда китайцы приплывут, соберут капусту с берега и уплывут, и «забросил» туда отряд «старателей». Золото нашли сразу же, как только убрали донные наносные и песчаные отложения, оголив коренную подстилочную породу. В песке тоже было много золота, но Саньке были нужны самородки и они там нашлись в изобилии. А песок можно и потом переработать.
Так, постепенно, Санькина казна наполнялась золотом в прямом и переносном смысле этого слова. Можно было начинать торговлю с аборигенами, тем более, что они уже обратили на Санькину территорию своё внимание. Санькино сознание с помощью матрицы не допускало охотников ближе известного Саньке ещё по первой жизни, Романовского ключа, что располагается в пяти с половиной километрах от Хоромины, но те упорно эти попытки предпринимали.
В устье Романовского ключа туземные охотники-золотоискатели ставили стойбище, а далее пройти не могли по разным причинам: массовые поносы, нападение ядовитых змей, тигров, локальные неблагоприятные погодные условия. Туземцы пытались обойти препятствие, но к концу лета поняли, что что-то с той территорией случилось неладное. Периметр Санькиной территории был определён и центр его установлен.
Китайский шаман, покамлав, правильно понял проблему и сообщил соплеменникам, что живущий «там в горах» демон[1], не желает, чтобы его тревожили. Санька, когда узнал об этом из своей ноосферы, даже одобрительно хмыкнул и подкинул шаману в кошель золотой самородок, размером с детский кулак. Шаман, удивившись резко потяжелевшему на десять килограммов гомонку, развязал его и потом, наевшись грибов, долго не выходил из транса и благодарил демона гор.
После, шаман снарядился в путь-дорогу и двинулся вверх по реке Сучан. Шёл он от места, где его высадили на берег пешком, четверо суток. На Романовском ключе выкопал себе землянку и назвал себя хранителем тайны «Демона».
Не долго думая, китайцы-охотники соорудили недалеко от землянки культовое место, назвав его «Храм Гор». Через месяц храм представлял собой каменную башню круглого сечения с конусообразной и с приподнятыми краями крышей. Камень, удивительно правильной квадратной формы, нашёлся прямо в ручье и это, сказал шаман, ему привиделось, когда он разговаривал с демоном. После удаления камня из ключа, у храма образовалось небольшое, очень симпатичное озерцо.
Так в хлопотах о материальном у Саньки прошёл целый год. В его первом мире прошло чуть меньше. Как уже говорилось, если никто за тем миром не наблюдает, а кто-то из него вышел, то время там может и остановиться, что и происходило неоднократно. Санькиным компаньонам нравилось иметь «дополнительные отпуска» без ущерба для работы.
«Компаньоны» свой перезд в другой мир обсуждали, но как-то вяло. Их вполне устраивало то, как они живут сейчас и менять свою жизнь они не хотели. Лучшее, как говорится – враг хорошего, а жили они в своём мире хорошо. Да и бизнес, в который ими было вложено столько средств и сил, куда девать? Продавать? Можно! Но ради чего? Тем более, когда здоровье у всех сейчас зашкаливало от «нормы» процентов на триста-четыреста.
Санька подлечил всех их родственников, друзей и знакомых. Причём, с малоимущих плату брал соответственно их бюджету. С кого-то взял всего тысячу рублей, а за восстановление здоровья детей, денег не брал принципиально, хоть многие и предлагали, не доверяя «бесплатной медицине».
Постепенно Сашу Яковенко, который заведовал «лечебным проектом», стали одолевать желающие оздоровиться и их родственники. Пришлось устраивать видео-конференции, объявленные, как лекции о здоровье и оформлять под это дело предприятие, со всеми вытекающими, кхе-кхе, заботами и хлопотами. Но Шурочка с организацией оздоровительного проекта справился и проект приносил немалый доход с которым Санька не жадничая делился с государством. Был в его команде и представитель мытарной профессии с «позывным» Юрич. Он всё и помог правильно в рамках закона организовать.
К концу года в Санькином «проекте» в общей сложности оказалось замешано, кроме рабочих, двадцать два человека. Были и врач, и полицейский, и действующий военный, и учитель, и авиатор, и много кто ещё с полезными и достойными профессиями. Главное, что они были посвящены в тайну, о которой никто больше на всём земном шаре не знал. Тайну существования параллельных разновременных миров.
Чем им нравился Санькин проект, так тем, что он был честный. Охотник покупал разрешение на отстрел животных, или зверей, стольких, скольких хотел «взять», и он их «брал». Тут ведь были и волки двух видов: серый и красный, и медведи, и тигры, и другие хищники, количество коих тоже нужно было регулировать. Чем Санька и занимался. Что в своём мире охотник покупал лицензию, что в этом, но в этом удачная охота была гарантирована. А птица? Здесь на малых озёрах и водохранилище весной останавливались разные пролётные водоплавающие: утки, гуси, лебеди и получилась очень хорошая охота на «подставки». А осенью на овсы слетелись гуси. Такого количества птицы Санька не видел никогда.
* * *
– Неплохой у тебя бизнес, – серьёзно отметил Устинов.
Кроме охоты и дополнительного отпуска, не влияющего на Славкины бизнес процессы, ему нравилось продавать через свои продовольственные магазины Санькины деликатесы. Их было немного как в количественном так и номенклатурном выражении, но уходили копчёности моментально, ибо были не дороги и правильно приготовленными по сравнению с конкурентными брендами. В основном деликатесы разбирали «свои», думая, что Славка так реализует «самодел».
– Это не бизнес, – покрутил головой Санька. – Это продажа своих излишков и переработка вашего мяса за долю малую. Прибыль ерундовая, но убоину надо куда-то девать. Плюс олени стали плодиться и размножаться.
– Я и говорю – бизнес.
– Суета-сует, – махнул рукой Санька.
– Правильно, – поддержал Саньку Санечка и выдал. – Золото надо добывать. Тут этого золота, хоть лопатой греби.
Устинов и Селиванов переглянулись. Прибыли они к Саньке втроём и явно с каким-то прицелом, а не только поохотиться.
– Говорите уже, – поговорил, хмыкнув, хозяин. – Вижу же что держите в себе.
Устинов подбросил на каменку водички, а Шурочка сказал.
– Созрели мы, Викторыч, на бизнес, но не знаем, как ты посмотришь?
– Что хотите?
– Хотим этот мир немного, э-э-э, освоить. Ты вот лес пилишь, как-то складируешь без техники, как-то обрабатываешь без лесопилок, доску, брус как-то получаешь. Я в дела твои не лезу. Это твой мир. Но… Может и нам чем-то таким можно тут заняться. Ну… Или не тут… На Люцихе тойже.
– Хм! И займётесь вы, а дальше что? Куда лес трелевать будете?
– Э-э-э… Тут два варианта: либо туда, либо здесь продавать…
Яковенко замолчал. Хозяин дома хмыкнул и оглядел «партнёров».
– А мне это зачем? – спросил он. – И тут надо понимать, что это не мой мир, в смысле собственности и я не его божество. Тут живут люди и у меня могут возникнуть серьёзные проблемы, когда здесь появятся представители Российской империи. И мне их нужно будет решать. Так же, как я сейчас решаю проблемы с туземцами. А как вы их станете решать? Или вы хотите рвануть по-быстрому и убежать? Не получится если вы имеете ввиду второй вариант. И это я не касаюсь того, что мне не интересно стать вашим перевозчиком.
Санька, конечно же, лукавил, и думал не совсем то, что говорил.
– Ты правильно сказал, Саша, что золото – лучший бизнес, если его грести лопатой. Вот я, честно сказать, и гребу потихоньку. И те люди, которые сюда приедут, будут грести и станут миллионерами. И не только на золоте, но и на трепанге, на морской капусте. Тут пока присутствуют китайские скупщики, но их скоро подвинут русские купцы. Вы, наверное почитали историю освоения Приморского, вернее – Уссурийского, края. Почитали?
– Почитали, – кивнул головой Устинов. – Ты собрался легализоваться в этом мире? По тем документам, что я тебе выкупил?
– Собираюсь, – кивнул головой Александр.
– Мы тоже нашли себе документы, – сказал Селиванов. – Мы тоже хотим поучаствовать в освоении Уссурийского края.
– Хм! А «Красное колесо»?
– Ну… Есть ещё время, и возможность, не сильно вкладываясь, получить хороший доход. Потом свалим за границу.
Олег произнёс эти слова так буднично, что Санька сразу поверил в то, что эти мужики продумали всё досконально.
– Про брёвна – это так. Попутный промысел… Главное и основное – золотодобыча. Мы нашли перспективные места, которые хотели бы освоить. Возьмём участки в аренду, когда тут появится власть. Пока безвластие, будем брать так. У нас есть четыре года, чтобы заработать первичный капитал.
– Что-то ты, хе-хе, Олег, всё про вас и про вас. А я-то, где в этой финансовой схеме?
Санька искренне насмехался над прожектёрами.
– Десять процентов добычи – твои, проговорил чуть в нос Яковенко.
– Хы-хы-хы-хы, – прохихикал Санька. – То есть, вы то золото, которое у меня практически в руках делите на сто частей и даете мне десятую часть. Прекрасно. Да будет вам известно, господа золотодобытчики, что все те золотоносные участки, про которые написано в интернете, уже мной выработаны. Не полностью, конечно. Там много ещё можно намыть с помощью техники, но сливки мной уже сняты.
– Ни хрена себе! – произнёс и приоткрыл от удивления рот Устинов и посмотрел на Селиванова.
– Да, уж, – сказал тот.
– Тихо ходим! – бросил Яковенко. – Говорил вам тогда ещё, в самом начале. Да вы всё… Охота, охота. Не согласится.
– И не согласился бы! – сказал Санька. – Здесь я вам пока не пропишетесь официально, брать ничего не дам. С какого? Вы же мне не отдаёте свой бизнес там. А это, по сути, всё моё.
– Да, ладно тебе! Что тебе, жалко что ли? – улыбнулся Славка. – Тут всем хватит.
– Жалко, – улыбнулся Санька. – Офигеть, как жалко. Предлагайте нормальную цену, выгоду мне, тогда я подумаю. Слышите? Подумаю. И не надо меня дурить. Я, вроде бы, не давал повод предположить, что это можно со мной делать. Или всё-таки давал?
Устинов снова, чуть прищурив веки, улыбнулся.
– Всё ясно! Однако хотелось бы понимать, что для тебя нормальная цена? – спросил Селиванов.
– Половина, – тут же сказал Санька. – Хранение всего добытого и его логистика на мне.
– То есть, ты забираешь всё и выдаёшь нам из своих закромов нашу долю? – спросил Яковенко.
