Текст книги "Нить в прошлое (СИ)"
Автор книги: Михаил Шелест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Да-а-а… Так вот… Потому и предлагаю. Завтра прямо с утра подойдёт их корабль – я его вызову сегодня – и мы отправимся на встречу с… Ну, сами увидите с кем.
– Как это «вызовите»? Флажками?
– Нет. У нас имеется радиосвязь.
– Что-такое радиосвязь? – нахмурился Муравьёв.
– Это вот такая штука, в моём находится ретранслятор, а на крыше дома антенна. Корабль стоит мористее. Примерно в двадцати милях от берега. Их тут не один корабль. Они курсируют от Камчатки до города Хасан, что находится на юго-западной оконечности Уссурийского края. Ах какие там места!
Невельской закатил глаза и зацокал языком.
– Да… Места… Однако места занятые уже. С таким правителем, как вы его описываете, нам не справиться.
– Хм!
Невельской улыбнулся.
– Эти земли он взял у китайцев для нас. Он русский. Правда у него свои планы и видение мировой политики… Но, в основном, он за то, чтобы на Дальнем востоке жили русские.
– В основном? Что за оговорка?
– Он вам всё расскажет сам. Не хочу забегать вперёд. Да и, что вполне возможно, у него снова поменялись планы.
– В смысле?
– Ну… Раньше, во время нашей первой встречи, он говорил о землях с границей по Уссури. Теперь же он говорит о своих землях за Уссури и по реке Сунгари.
– Как Сунгари. Там же Маньчжурия!
Невельской развёл руки и пожал плечами.
– Так вот. Я видел договор. Китайский язык я не знаю, но карту разбираю. Граница его Уссурийского края проходит гораздо западнее реки Уссури
* * *
[1] Зицпредседатель Фунт – один из второстепенных персонажей романа «Золотой телёнок».
Профессия Фунта с дореволюционных времен – номинальный руководитель фирм-однодневок, создаваемых ради финансовых махинаций. Обязанность Фунта – вместо подлинного махинатора попасть под суд и в тюрьму, во время отсидки ему полагается двойной оклад. В этом смысле фамилия «Фунт» после публикации романа стала в русской речи синонимом подставного лица.
Неологизм «зицпредседатель» образован от игры слов «вицепредседатель» и «зицредактор». Выражение зиц-редактор (нем. sitzredaktor), то есть редактор «для отсидки» на случай репрессий против печатного издания, появилось в 1880-х годах в Германии, а потом перекочевало в Россию.
Глава 21
– Рад знакомству, высокоуважаемый Александр Викторович. Господин Невельской предупредил, что вы предпочитаете обращение к вам по имени отчеству. Отчего так? Не привыкли к статусу правителя?
– Отчего же? К статусу правителя я привык, ибо и в другом мире я был правителем довольно крупного государства. Но я не хотел бы отклоняться в прошлое. Его уже нет, а перед нами довольно сложное настоящее и ещё более сложное будущее. Я предпочитаю обращение вас ко мне по имени отчеству, так как нам предстоят долгие беседы и, надеюсь, неоднократные встречи, а доминировать в них мне бы не хотелось. Мне нужен консенсус и понимание. Чины в данном случае, я полагаю, не уместны. Да и по управляемой вами территории вы даже превосходите меня в статусе. Однако, если вы предпочитаете обращаться ко мне «ваше величество», или «ваше превосходительство», я готов стерпеть и это.
Санька слегка улыбнулся.
– Как будет угодно вашему величеству, – склонил голову Муравьёв. – Но, обращение по имени и отчеству, думаю, было бы полезнее для беседы.
– Ну и хорошо, – кивнул головой Александр. – Приступим к рассказу. Что вам рассказал Геннадий Иванович?
– Не много. Поэтому, я готов слушать всё с самого начала.
– С самого начала, пожалуй, было бы долго, а вот с середины – это пожалуй… Да-а-а… Так получилось, что я выбрал именно ваш мир во множестве миров для своего проживания. Сам я тоже русский, но из другого мира, отстоящего по времени от этого на чуть менее, чем двести лет вперёд. Там у нас начало двадцать первого века, первая его четверть. Оттуда и технические приспособления.
– Извините, но несмотря на всё, что я видел самолично, то, что вы пришли из будущего, не поддаётся пониманию, э-э-э, разуму.
– Однако факт – есть факт, – развёл руками, будто извиняясь, Александр. – Я вот, например, не могу понять, как замерзает вода, но это факт, явление природы. Вот и факт моего появления здесь можно считать явлением природы. Просто я могу управлять более тонкими её материями и энергиями. Прошу принять сей факт, как должное, иначе дальше этого момента мы не продвинемся. А мне очень бы хотелось, чтобы вы поняли другое.
– Я слушаю вас, Александр Викторович.
– Дело в том, э-э-э…
Санька хмыкнул.
– Дело в том, дорогой Николай Николаевич, что пулемётов я вам не дам. И пушек таких, как у меня, не дам, и технологий не дам.
– Но, как же…
Муравьёв удивился так, что у него на лбу резко выступил обильный пот и он, почувствовав это, обтёр лоб платком, при этом сильно подавшись телом вперёд.
– Вы сами говорили господину Невельскому, что поможете нам в войне с Британией и Францией.
– И от слов своих не отказываюсь. Помогу. Но сам. Я сам буду топить их корабли, а вы сами готовьте к войне вооружение, боеприпасы и выстраивайте логистику, э-э-э, снабжение. Я предоставлю вам удобные порты, бухты и заливы, но воевать на берегу вы будете сами. Думаю, что на Тихом океане война закончится быстро, а вот в Крыму надо будет поднапрячься. Британцы кушать не могут, так вас не любят. Поэтому до вашего правительства нужно донести это. Ещё есть почти два года. Я могу дать полный расклад всех сражений, которые приведут вас к поражению. А вы думайте и решайте сами, что можно предпринять, чтобы их избежать.
– Но… Я это не решаю, А донести такое кому-то из правительства? Там же вкруг англофилы.
Муравьёв покрутил головой.
– Никто не просто не поверит, а не захотят верить.
– Вам же всё равно придётся сообщать государю о ситуации с Уссурийским краем. Эта территория теперь моя. И чтобы её заселять вашими переселенцами нужно России договариваться со мной. И иначе, чем мирным путём вам со мной договориться не получится. Уже сейчас реки Уссури и Амур перекрыты моими боевыми кораблями. Спланированная вашим правительством экспансия на Дальний Восток не удастся.
Ваши правители должны были воспользоваться опиумной войной, которую навяжет Британия Китаю в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году и заключить неравноценный договор с Китаем, но сей шанс упущен. Этот договор подписал я. И что вы станете делать?
– Но, ведь вы заняли эти территории для нас, как сказал господин Невельской. Вы же русский человек…
– Русский, да… – вздохнул Санька. – Но мне не нравится, куда рулит Ваша империя. А наша уже зарулила. По мне, так ваше правительство не тем занимается. По крайней мере с нашей высоты времён так видится. Понятно, что оно торопилось опередить Французов и британцев. Так вот, я уже их опередил. Всё. Можно расслабить, э-э-э… Всё можно расслабить. И ещё… Тут ходят слухи, что Российская империя пытается продать Соединённым Штатам Америки Аляску? Так вот, я бы её у вас купил. За те же самые деньги.
– Прошу прощения, Александр Викторович. Так много всего… У меня идёт голова кругом…
Муравьёв, действительно, резко побледнел.
– У меня есть декларация намерений и предложений, – однако продолжил Санька. – Её-то и надо бы отправить в вашу столицу.
– Да-да, конечно, только мне нужно собраться с мыслями, чтобы изложить, э-э-эх, эти мысли на бумагу.
– Сорока суток вам будет достаточно, чтобы обдумать ваш доклад?
– Почему сорок?
– Я предлагаю вам отправиться в Санкт-Петербург на моём корабле. Он доставит вас в столицу именно за сорок суток.
– Сорок суток на корабле через полмира? Это же будет путь в восемнадцать тысяч миль!
– Чуть меньше, но не в этом соль. Сорок суток, или шестьдесят… Всё равно – значительно меньше, чем на собаках, оленях и верхом. Плюс комфорт, питание. С вами поеду я. На всякий случай. Вдруг мне соизволят дать аудиенцию.
– Э-э-э… Ваш корабль произведёт фурор. Не боитесь, что все разведки мира соберутся в Санкт Петербурге?
– Волков бояться – в лес не ходить. Ну, так поедем?
– С удовольствием!
* * *
Санька, планируя когда-нибудь поход на Балтику, как только перетащил в этот мир первый корабль, сразу отправил его к Африке. Это был первый из «Анадырей». На восточном побережье Африки, в бухте Мампуту, где стояла разрушенная но не брошенная колонизаторами португальская крепость, корабль встал на якорь и дежурил там, отгоняя португальские корабли с переселенцами, только-только решившие вдруг возобновить экспансию. Потом там на дежурство встали другие корабли, полностью перекрыв доступ в указанную бухту португальским кораблям снабжения.
Крепость пала без объявления войны. Португальцы несколько раз пытались договориться, подплыв ближе к стальным монстрам на шлюпках, но к ним на переговоры никто не вышел. Через полугода блокады, оголодавшие португальцы сели на свой корабль, стоявший в бухте напротив крепости, и уплыли жаловаться королю.
Португальский королевский военный флот прибыл через два месяца после их бегства и увидел развевающийся над крепостью белый влаг с красным лучистым солнцем. Также они увидели странный корабль выбрасывающий щебень и песок, который попадал в другой корабль, плывший рядом. Охранял всё это действо небольшой – по меркам – португальского адмирала Франсиско Антониу Гонсалвеша Кардозы, корабль с несерьёзной на вид пушчонкой.
На фрегате адмирала имелось сорок пушек с каждого борта и Антониу приказал открыть порты. Но тут «несерьёзная пушчонка» продолжительно пророкотала и португальский флагман, окутавшись взрывами и загоревшись, развалился на несколько частей. Адмирал так и погиб «солоно хлебнувши», не увидев поражения своей флотилии от небольшого, по его меркам, корабля.
С тех пор прошло ещё полгода и теперь здесь на берегу стояла, оборудованная по Санькиному стандарту, база флота, а в бухте танкера, ждущие прихода начальства. В ноябре пятьдесят первого года они его дождались. Причём, один из танкеров дозаправил флагмана и остался в Мамбуту на дежурстве, а другой пошёл вслед за уходящим на двадцати узлах «Анадырем», существенно отставая на своих пятнадцати.
Точно так же был захвачен Португальский остров Сан-Висенте, пустующий из-за отсутствия на нём воды. Остров располагался в полутысячах миль от западного побережья Северной Африки и в трёх тысячах шестиста милях от Гаваны, также ставшей Санькиным форпостом у берегов Северной Америки.
К острову Сан-Висенте также была выслана королевская эскадра из девяти кораблей, но и эти корабли были вычеркнуты из списков португальского военно-морского флота.
С Гаваной пришлось «повозиться». Крепости Гаваны были сооружениями мощными. Их пришлось атаковать более серьёзными сто тридцати миллиметровыми фугасными снарядами пушек АК-130 атомного крейсера проекта 1144 типа «Орлан» «Адмирал Лазарев», списанного в восемьдесят четвёртом году.
Захват территорий под колонии в этом времени ещё не закончился. Государства воевали друг с другом, пытаясь взять под контроль уже кем-то прихваченное. Поэтому Санькина захватническая политика не являлась из ряда вон выходящей и Санька не рефлексировал, обстреливая чужие крепости, города и корабли. Гуманизм по отношению к туземцам здесь едва-едва зарождался. И то… Только в угоду тем же англосаксам и франк-масонам, которые продолжали использовать колонии и в первой четверти двадцать первого столетия.
Санька перетащил его в этот мир тоже в момент большой пьянки, посвящённой «пропиванию» боевой единицы ВМВ СССР.
После знакомства с кораблём, Санька предпочёл заменить его на однотипный, но прошедший модернизацию и проходивший ходовые испытания в две тысячи двадцать четвёртом году «Адмирал Нахимов». Тут проявились новые качества матрицы – доведение оборудования до нормы согласно требуемым параметрам. Приёмо-сдаточная комиссия, «парившаяся» вместе с представителями завода на корабле третий месяц, была в большем шоке не от перемещения корабля вместе с ними Бог весть куда, а от того, что корабль заработал, как швейцарские часы.
Санька сам обалдел от результата. Он предполагал, что кое что придёт в норму, а остальное специалисты доведут уже здесь. Ему нужны были корабелы в его мире, вот он и хотел провести, кхм-кхм, «вербовку». А оказалось…
Кстати тут ему в первый раз преставилось столкнуться с контрразведчиками. Их было двое. Один – явный, другой – негласный, но завалились они в Санькину каюту вдвоём сразу после совещания с командирами. Завалились, наехали, угрожая оружием, получили по сусалам и притихли, поняв, что нет у них методов против «Кости Сапрыкина». Ха-ха… А когда поняли, что схема переноса действует, как в одну, так и в другую сторону, предложили Сеньке сотрудничество, о котором он даже и помыслить не мог.
Ушлые контрразведчики, поняв, что теория множественности параллельных миров существует, предложили Саньке сделку. Он им поставляет новейшую зарубежную военную технику, а они ему, от лица государства, гарантируют неограниченное субсидирование, решение кадрового вопроса и, естественно, оплату поставленного «товара» по рыночной стоимости.
А новейший американский авианосец Авианосец Джеральд Форд, например обошелся ВМС США в тринадцать миллиардов долларов на строительство и более чем тридцать шесть миллиардов долларов на исследования. Санька отнёсся в обещаниям «безопасников» с недоверием, махнул на ребят рукой и отпустил восвояси. Они не хотели слушать Саньку про возврат в ту же точку пространства и времени. Им чесалось доложить…
Санька безопасников отпустил, но сильно задумался. А потом, подумав-подумав, и вышел на одного из них, находившегося, как оказалось, под следствием, так-как корабль-то пропал. Не захотел контрразведчик подождать, когда тот вернётся в то же время и в то же место. Правда, возможно, без боезапаса. Вот и сбил временную шкалу, вернувшись без корабля.
Контрразведчику никто не верил, ни руководство, ни следователи. Подозревали, что он корабль пропил. То есть, – пробухал, а корабль в это время похитили враги государства.
Санька вызволил незадачливого «безопасника» из камеры, перенеся его в кабинет начальству и сам предстал перед важным генерал-майором. Тут надо сказать, что Санька в очередной раз убедился, что нервы у гэбэшников даже не железные, а титановые. На лице генерала не дрогнул ни один мускул. Он просто сказал:
– Так, кхм, вот оно, значит, как? – и задумался, разглядывая не совсем проявившегося, на всякий случай, Саньку, опустившегося на стул, стоящий не у стола, а у стены.
– Значит, всё, что рассказывал этот оболдуй – реальность?
– Почему это он, с вашего разрешения, оболдуй? – спросил Санька. – Если я вас сейчас из этого кабинета перенесу в иной мир, – и вы станете оболдуем?
– Конечно, – кивнул головой генерал. – Но это всё личностные эманации. Переходите к сути, к причинам вашего сюда прибытия. Ведь не за мной же вы действительно, явились?
– А что? Интересно бы вас отнести в ЦРУ, – хмыкнул Санька. – Это был бы фокус.
– Да-а-а… Интересные вас посещают мысли. Вы, часом, не перебежчик? Вы за какой интернационал?
– Ни за какой, – хмыкнул Санька. – Я сам по себе. Но англосаксов и франкмасонов не люблю. Отравил меня своими рассказами о них один грамотный человек.
– Что за человек?
Санька имел ввиду Мишаню, но про него и про других Санькиных «подельников» говорить было нельзя, ибо и здесь они жили. Не знали ничего про Саньку, но существовали, живя своей, но другой жизнью. Однако гэбэшникам ведь пофиг. Кто там будет разбираться из какого они мира? Опись, протокол, отпечатки пальцев и – ваш дом тюрьма. Кстати про отпечатки пальцев… Приборку на кораблях надо делать тщательнее.
Тогда Санька и договорился с руководителями гэбэшного ведомства этого, а в дальнейшем и иных миров о совместной деятельности. От общения с высшими руководителями он отказался. Те стали бы утомлять его не нужными Саньке разговорами, а это лишние нервы и трата его личного времени. Миров много, а он один. Не разорваться же ему…
Причём, в дальнейшем, Санька намеревался использовать иностранные корабли и технику в своём мире. Российские корабли нужно всё равно возвращать. А взамен им встанут иностранные. С подготовленными в России командами. А для них и боеприпасы интереснее тырить. Совесть не так будет мучать. Подрыв боеспособности стран НАТО, опять же… Да-а-а… Хе-хе-хе…
Санька нуждался в разных кораблях, а потому предоставил для изучения в несколько миров несколько кораблей: универсальный десантный корабль типа «Америка». Этот корабль был чем хорош? А тем, что его газотурбинная установка работала на авиационном топливе, как и те вертолёты, что стояли на верхней палубе. Да и нужно было с чего-то начать… Хотя Советские корабли Санька считал лучшими. Но не грабить же Родину в её множественных ипостасях?
Глава 22
За «Анадырем» пытались угнаться некоторые парусники, но большинство капитанов просто провожали его удивлёнными взглядами. Ламанш не стал исключением. Тут один из британцев попытался преградить «Анадырю» путь, пересеча курс, едва увернулся от форштевня, но попал в кильватерную струю, завалился на борт и перевернувшись килем кверху, видимо сместился груз и балласт, затонул.
Радиосвязи ни у кого, кроме Саньки, в этом мире не было, поэтому на всём протяжении пути до Балтики появление необычного корабля являлось неожиданностью. Из Датских проливов выбрали Большой Бельт, но проходили его фарватером очень осторожно и используя эхо-локацию.
Санька с Невельским находились в рубке во время прохода пролива и видели, как нервничает командир корабля. Ни американских навигационных спутников, ни российских в этом мире не было, хотя Санька и пытался их перетянуть из других миров. Не сохраняли спутники скорость, ибо летели по инерции, разогнавшись ранее.
Как предполагал Санька, спутник надо было похищать вместе с разгонными блоками, тогда может быть что-то и получилось бы, но заморачиваться Саньке ещё и этим не хотелось. Современные корабли неплохо справлялись с навигацией с помощью радиолокации и встроенных в компьютер карт. А старые корабли и вовсе не имели спутниковой навигации. И ходили ведь!
Потому-то Санька и предпочитал брать на работу «списанный материал». Военных, мать их, пенсионеров… Они, перейдя в этот мир, становились такими бодрыми, что Санька страшился за всех женщин мира. Хе-хе… И это пенсионеров, в первую очередь, Санька стращал уголовным наказанием за насилие над туземками. Были-были прецеденты… Чего уж греха таить…
Тут же в проливе агрессивные датчане при малом ходе «Анадыря» пытались получить с корабля мзду, но были просто проигнорированы. Стрелять по незнакомцу, сияющему сине-белой краской, они почему-то не стали.
На следующие сутки после прохода Датского пролива Невельской вдруг заволновался. Он снова находился в боевой рубке. За сорок дней пути разговоры наскучили, ибо темы уже были исчерпаны. Да и смотреть на море через широкоформатный «фонарь» было всё-таки интереснее, чем в иллюминатор.
– Мы же мимо Финляндии проходим? – спросил Невельской.
– Таки да, – казал командир «Анадыря» капитан первого ранга Сотников. Ему не нравилось присутствие посторонних на мостике.
– А Свеаборг далеко?
– Впереди милях в двадцати.
– Было бы правильнее остановится там.
– Почему? – удивился Александр.
– Там находится контр-адмирал великий князь Константин Николаевич. Его бриг «Улис» должен стоять на брандвахтенном посту в акватории крепости.
– Это же второй сын нынешнего государя Николая Первого? – спросил Санька. – Он у вас морским министром будет. Может быть… Может быть…
Санька задумался.
– А может быть, действительно, ну его на… э-э-э, ну да…
Санька хотел послать куда подальше Николая Первого, но смутился.
– Всё равно я хотел по поводу их боевых кораблей выразить своё «фи», да подсказать кое что. Хоть я и не моряк…
Санька покосился на командира корабля.
– Однако своё мнение имею, ибо читал специалистов, – повысил он голос.
– Да, я что, Александр Викторович. Я вот в истории кораблестроения ни бум-бум. А потому стою и рулю. А кто-то в рулёжке ни бум-бум. Те в истории кораблестроения соображают.
– Вот…
Санька погрозил Сотникову пальцем.
– Молчу, молчу, молчу…
Когда-то Санька попросился «порулить», то есть, поуправлять кораблём, и у него не очень получилось. Растерялся… Хотя, знаниями себя, вроде, как, «подзаправил», а не справился. Командир потом несколько раз предлагал, но Санька банально дрейфил.
– Курс Свеаборг, – приказал Санька.
– Есть – Свеаборг, – «репетнул» Сотников, и скомандовал штурману, – Сделать расчёт курса.
– Есть сделать расчёт. Курс рассчитан!
– Посмотрю. Норма.
Он увеличил на мониторе карту и ткнул в неё курсором.
– Точка «стоп» вот тут.
– Ест, командир.
Однако, «тормознуть» пришлось чуть раньше. Улис, видимо, решил прогуляться, и вышел к островам, что располагаются в трёх милях от крепости. Ну, как островам? Скорее – скалам.
– Это «Улис». Я его знаю! – вдруг обрадовался Муравьев глядя в бинокль. – И флаг адмирала вижу.
– Флаг адмирала вижу и я, – пробормотал Сотников. – Вижу и то, что они открывают порты. Не хватало ещё нам со своими зарубиться.
– Ни как нельзя, господа, – проговорил Муравьев. – Ни как нельзя!
– Да никто и не собирается, – поморщился Санька. – Вставай тут.
– Да он не один, – подал голос вахтенный матрос и показал взглядом направление. – Левее тридцать.
Пальцем на флоте тыкать не принято. Как и в любом другом приличном обществе. Да, чуть левее виднелся ещё один парусник.
– Э-э-э… Это «Паллада», кажется. Кстати, странно. Контр-адмирал, на «Палладе» командовал.
– Вы же говорили, что он на «Улиссе»?
– Вы не правильно поняли. «Улисс» должен стоять на брандвахте, то есть стоять у входа в бухту. А они тут «пасутся».
– Заскучали, – сказал Сотников. – Закисли. Решили булки размять. Экипаж погонять. Перед зимней стоянкой.
– Да-да… Может быть, – согласился Муравьев.
– Давай флаг: «Ведём молитву».
– Молитву? – удивился Сотников, но тут же скомандовал, – «Ха» на шток!
– Есть «Ха на шток»! Ха на шток, – крикнул матрос в микрофон громкой связи.
– Этот флаг на русском флоте существует с Петровских времён, – сказал Санька.
– Да, правильный выбор. Так-то единой сигнальной системы на флоте пока нет. Есть попытки систематизировать, убрать лишнее, но…
– Бардак у вас на флоте, – сказал Санька, – как в прочем и, кхм-кхм, не только на флоте.
– А у нас не бардак? – спросил Сотников. – Да везде, куда не глянь.
– Это, млять, – Россия, мать наша, – хмыкнул Санька. – Путятину не на чём будет в Японию съездить. Договор торговый с Японцами подписать. На старой «Палладе» пойдёт. Едва не утонет, млять. Эскадры хотя бы из пяти кораблей, для похода не наберётся. А Британцы найдут. И голландцы найдут. Американцы аж десять кораблей пригонят через Тихий океан. А мы, млять, на двух старых галошах.
Он тяжело вздохнул и продолжил.
– В пятьдесят втором году Палладе будет двадцать лет, когда эти корабли, построенные из сырой древесины, разваливаются, в лучшем случае, через восемь лет. О чём говорить⁈
У Муравьева на глаза навернулись слёзы.
– Невельской рассказывал, что вы его спасли? – сказал Муравьёв.
– Вот он его спас, – Санька кивнул головой на Сотникова. – Я рядом стоял. Но, кстати, парусный флот, я готов вам построить. Отличный парусный флот. Один корабль, кстати, уже собираем. Пушки нужны… Хотя… Какие у вас могут быть пушки⁈ Ставите на корабли что ни попадя. Ладно, с британцев и голландцев поснимаем.
Санька снова задумался.
– Значит топить нужно будет аккуратнее.
– Э-э-э… К нам двинулся. Этот… Который – «Паллада», – сказал матрос, глядя в радар. – Скорость пять узлов.
– Сбоку заходит. Ишь ты. Не перекрывает директрису…
Сотников в удивлении покрутил головой.
– Грамотные.
Парусник приблизился до кабельтова[1], потом ещё ближе.
– Что за чудо-юдо забрело в наши воды? – раздался из медного переговорного раструба громкий голос. – Вы военный корабль какого государства? Я наблюдаю у вас артиллерийскую установку.
– Это Константин Николаевич, – уверенным шёпотом произнёс Муравьёв.
– Он вас знает? – спросил Санька почему-то тоже шёпотом.
Муравьёв кивнул
Сотников хмыкнул и, взяв в руки микрофон, щёлкнув тумблером на пульте, нажав тангенту, сказал:
– Говорит командир корабля военно-морского флота соединённого королевства «Бохай» капитан первого ранга Дмитрий Владимирович Сотников. С кем имею честь?
Звук произнесённых слов разнёсся над акваторией словно порыв ветра. Санька, после подписания договора с Китайской Империей, назвал своё государство «Бохай». А то, Уссури-Уссури… Кто такой этот Уссури? И почему только Уссури. Там ещё много чего присовокупилось. Да и чуть-чуть азиатские черты лица, позволяли и дальше путать окружающих.
– Говорит Контр-адмирал российского военно-морского флота Великий князь Константин Николаевич Романов. Доступ в Российские территориальные воды военным кораблям ограничен договорами и обусловлен разрешениями.
– Вот мы и пришли к вам за разрешением, – сказал Сотников. – У нас на борту генерал-губернатор Сибирии Дальнего востока Муравьёв Николай Николаевич.
Некоторое время простояла пауза.
– Извольте допустить на ваш корабль досмотровую команду.
– Допускаем. Становлюсь на якорь. Ну и глубины тут, – буркнул он уже не в микрофон. – Лужа и есть лужа.
«Паллада» приблизилась ещё, тоже бросила якорь, спустила шлюпку, которая быстро подошла к «Анадырю».
На борт «Анадыря» по парадному, а не по шторм трапу, поднялся молодой офицер в шубе, видневшейся из под неё застёгнутой под горло морской тужурке, фуражке,, брюках с лампасами и в сапогах.
– Шикарный у вас трап, я вам скажу! – вымолвил офицер. – Где такие делают?
– У нас делают, – сказал Александр. – Позвольте представиться – правитель государства «Бохай» Александр.
– Вы хорошо знаете русский. Какой ваш государственный язык?
– Их пять: нанайский, китайский, бохайский, удэгейский, русский.
– Вот оно что? Так вы из Дальнего Востока? А вы, наверное, господин Муравьёв? Я помню вас. Нас представляли, но мельком. Нам не удалось тогда пообщаться. Как вас угораздило попасть на этот удивительный корабль? Вы прямо из Иркутска?
– Из Иркутска в Охотск, из Охотска в Находку, из Находки сюда на этом корабле. Нам бы поговорить тет-а-тет, ваше превосходительство.
– Однако я хочу осмотреть этот чудо-корабль, Николай Николаевич. С вашего позволения, конечно, ваше Величество.
Санька был одет в песцовую шубу из-под которой выглядывало офицерское платье с галунами и с золотыми «коронованными» пуговицами.
– Тут, в общем-то, и смотреть нечего, – пожал плечами. – В трюма, машинное отделение, орудийные погреба, я вас не пущу. В командирскую рубку тоже. Остаются каюты экипажа, камбуз и палуба от сих, до сих. На корму вас тоже не пустят. Там секретный летательный аппарат. Как то так…
– Но, как же досмотр? – растеряно проговорил великий князь и контр-адмирал.
– Смотрите, но пока вы не поговорите с господином Муравьёвым, вы ничего не поймёте. Он сорок суток шёл на этом корабле от Уссурийского края и про Уссурийский край он и хочет с вами поговорить.
– Ну, хорошо, пошлите поговорим, только у меня на корабле. Что-то мне не нравятся ваши выкрутасы. То смотрим, то не смотрим.
Константин Николаевич недовольно повернулся на каблуках и кивнув сопровождающим его офицерам, снова собрался спуститься в шлюпку по трапу.
– Константин Николаевич, может быть лучше было бы на нашем корабле поговорить? Что ездить туда-суда? Заодно и осмотрите корабль. Вот в кают-кампании и поговорим. Только без ваших офицеров.
– Никак не возможно, – проговорил один из сопровождающих.
– Почему не воможно? Поймите, господа, если бы мы намеревались сделать дурное, то уже давно бы сделали.
Санька махнул рукой, пророкотала пушка АК-630 и возле «Улисса», стоящего примерно в миле от «Анадыря», вспенились взрывы.
– Убойная дальность пушки две мили. Если бы я хотел, то поразил бы ваши корабли много ранее, чем вы были бы готовы стрелять по нам. У нас нет намерений причинить вам зло. Просто есть конфиденциальный разговор. Вообще-то мы шли к Санкт-Петербургу. Это Николай Николаевич вдруг вспомнил, что вы в Свеаборге, а мне бы хотелось поговорить с вашим императором о военно-морских делах. А если вы тут, зачем идти дальше?
– Хорошо, – буркнул двадцатичетырёхлетний контр-адмирал. Его молодая бородка и усы недовольно топорщились. Глаза сузились. Константин Николаевич изволили гневаться.
– Господа офицеры, начните осмотр, а я скоро выйду и мы продолжим. Не думаю, что конфиденс продлиться долго.
Офицеры козырнули и прошли вслед за дежурным офицером в сторону столовой команды.
– Нам на палубу выше, – сказал командир корабля.
– Это вы со мной говорили по вашей, э-э-э, через что вы так громко говорили, господин капитан первого ранга?
– Мы вам потом покажем, – усмехнулся Сотников. – Всё покажем. Просто пока вы это не воспримете правильно. Нам сюда.
Вошли в офицерскую кают компанию, просторное, для корабля помещение со столом на тридцать персон и уголком с огромным настенным телевизором и креслами. Командир указал на кресло. Тут же на экране телевизора задвигались картинки, субтитры голос за кадром начал рассказ о русско-японской войне.
Это была десятиминутная нарезка из большого фильма.
– Я ничего не понял, – что это за фокусы? – спросил Константин Николаевич. – Откуда эти картинки.
Великий князь, сидел потный и мокрый, словно попал под дождь.
– Что это? Ведьмин фонарь? Колдовство? Я хотел бы уйти.
– Константин Николаевич, – взмолился Муравьёв, сам недавно испытавший подобный ужас. – Эти люди из будущего. И корабль из будущего. Но они хотят нам помочь выиграть войне с Британией и Францией. Она скоро начнётся. Буквально через два года. Надо подготовиться. Они помогут. У них много таких кораблей, я сам лично видел.
– Вы бредите, Николай Николаевич? – спросил Великий князь. – Какое будущее?
– Какое будущее? – усмехнувшись, спросил Санька. – А вот какое…
Он встал из кресла и подошёл к огромному шкафу-холодильнику. Открыл его и достал алюминиевую банку с пивом. Потом взял с полки с отверстиями высокий бокал и отдал его князю.
– Держите.
– Что это? Зачем?
Санька, не объясняя, потянул на себя колечко «открывашки», банка «псыкнула». Санька наклонил её над бокалом и янтарная жидкость полилась в прозрачную ёмкость.
– Что это? – прошептал князь
– Пиво. Попробуйте.
Жидкость в бокале пенилась и пузырясь, шипела. Константин Николаевич немного отпил, прислушался к ощущениям, а потом припал к бокалу и жадно сделал несколько глотков.
– Х-о, пардон, холодное, – проговорил он. – Это холодильник?
– Холодильник.
– Можно я посмотрю?
– Можно.
Князь встал и осторожно открыл одну из дверок. В чисто белом углублении освещённом ярким небесным светом стояли банки и бутылки, лежали колбасы и сыры, внизу в прозрачном ящике виднелись фрукты, виноград. Он выдвинул ящик и отщипнул ягодку. Попробовал на вкус. Улыбнулся. Открыл другую дверку. За ней лежал коробки с иностранными надписями. И с русскими. Он взял одну и прочитал:
