Текст книги "Визитер"

Автор книги: Михаил Шухраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– И куда мы направлялись? – весело спросил Воронов.

– Гуляли просто так, – честно ответила Оля. – Хотели до Новой Голландии дойти.

– До Новой Голландии? – Он улыбнулся, но посмотрел на девушку так, как смотрят на неудавшихся самоубийц.

Намек Ольга отлично поняла. Заходить днем в Собачью Слободу и было самым настоящим самоубийством.

– До арки, – уточнила девушка. – И вообще, мы действительно гуляем просто так.

– Ну, коли оно так, можно пойти вместе.

Вера обрадовалась возможности поболтать с человеком, который показался ей очень образованным, а стало

быть – интересным. А Оля подумала, насколько случайной или же закономерной могла оказаться эта встреча, но так и не поняла, что здесь делал Алекс. И только потом, когда День города остался далеко в прошлом, ей все стало гораздо понятнее.

Глава 32
Возвращение к реальности

Дюнкерк,

1940 год

Запределье оборвалось внезапно. Мир словно бы хрустнул и раскололся.

Впрочем, он и в самом деле раскололся, когда в небе, которое только что было чистым и ясным, послышался гул пролетающих самолетов. А потом мир захлестнул взрыв бомбы, упавшей где-то неподалеку.

Мэтью не смог устоять на ногах и рухнул, уткнувшись лицом в песок. Почему-то его ноги подкосились сами собой – и дело было не только и не столько в усталости или в близком взрыве. Сейчас он даже не думал, что представляет собой отличную цель для нацистских воздушных стрелков. Голова болела так, что ему казалось – еще чуть-чуть, и очередь из пулемета прошьет лишь бездыханное тело.

А Блэки рядом не было. И не будет. Она осталась в Запределье.

Никакого прощания тоже не было. Только несколько слов. Легкие объятия. И больше – ничего. «Зачем долгие расставания? Я же говорю – ты не сможешь выжить в Запределье, ты принадлежишь своему миру. А воспоминания принадлежат тебе. А, может быть, кроме этих двух миров есть еще один, в котором мы сможем встретиться? Никто не знает своей судьбы… »

Говорила она это – или ее голос звучал в его воспаленном мозгу? Сейчас Мэтью не мог бы этого сказать.

Да и вообще не мог бы сказать ни слова. Песок забивал рот, прилипал к векам, но было невозможно сделать хотя бы одно-единственное движение.

Но и головная боль была совершенно ничтожной перед болью потери. Блэки. Неужели их пути разошлись навсегда?

Он просто не хотел в это верить.

А потом снова раздался грохот бомбы, воздух задрожал, и Мэтью потерял сознание. Пожалуй, это было милосердно.

…Он не остался в этих дюнах, как многие из тех, кто искал здесь спасения. Совершенно случайно его обнаружил британский патруль – такие же оборванные и истерзанные долгим отступлением парни.

– Кажется, живой, – проговорил один из патрульных. – И крови почти нет, только на ноге.

– Контузия, – предположил сержант. – Если не умрет – будет жить!

И Мэтью осторожно отнесли в укрытие.

Он не пришел в себя, когда в проливе появилось множество кораблей – даже тех, которые не были предназначены для морских путешествий. Он был без сознания, когда его перенесли на борт лодки. Он не открыл глаз, когда его осторожно подняли на борт британского эсминца. Он безмолвствовал, когда эсминец атаковали пикирующие бомбардировщики.

Мэтью Корриган пришел в себя только в Англии. Но в памяти оставались лишь обрывки воспоминаний.

Он в больнице, очень слаб, едва может слегка поднять кисть руки. Рядом – доктор и незнакомый офицер. Мэтью вглядывается: у офицера на погонах – короны. Майор…

Он что-то говорит, и Мэтью силится понять, что именно.

– …Поскольку никто из вашего подразделения не дошел до Дюнкерка. Еще раз – когда вы будете готовы к опросу?

Офицера едва ли не отталкивает женщина в очках с властным и волевым лицом. Она тоже в военной форме, но без знаков различия.

– Майор, я бы очень попросила вас… Подозревать вы будете изменников и шпионов, а это – честный британский солдат, попавший в непростую ситуацию. Вы погубите его! Вы должны немедленно передать его нам! Возможно, именно этот солдат весьма важен для страны, майор. Даже если вы этого не понимаете…

И майор с некоторым усилием соглашается.

«Передать нам… Нам – это кому?» Мысли – короткие и отрывистые – роятся в голове Мэтью. Он не может ничего понять. Или сейчас и не нужно понимать. Если бы рядом оказалась Блэки, она все смогла бы объяснить.

Блэки. Она навсегда осталась в ТОМ МИРЕ.

Потом в его сознании был огромный провал. Что происходило в это время, он совершенно не помнил. Кажется, все это время он был без сознания в какой-то больнице.

Иногда этот провал заполнялся какими-то странными видениями, чаще всего в них фигурировала все та же женщина в очках. Кажется, она говорила с ним и даже пробовала смягчить свой привычный неумолимый тон. Она пыталась расспросить его о чем-то, хоть как-то привести в себя.

Окончательно очнулся Мэтью только тогда, когда за окнами его госпитальной палаты – почему-то, отдельной, – шел снег.

– Завтра – Рождество, – сказала ему медсестра. – Леди Джоанна Терстон хотела вас видеть. Вы сможете говорить?

– Да, – вяло ответил Мэтью и удивился, насколько хриплым стал его голос.

– Вам не следует ничего опасаться, – говорила с улыбкой медсестра. – Леди Терстон вытащила вас с того света.

– Это доктор? – все так же безразлично спросил он.

– Нет, не совсем, – покачала головой медсестра. – Хотя для вас она стала доктором. Ваша болезнь совершенно особенная, это не ранение и не контузия.

И вновь он оказался перед дамой в сверкающих очках. Точнее, она пришла к нему в палату.

– Я в госпитале? – спросил он.

Леди покачала головой:

– Нет, это не совсем госпиталь. Вы – в организации «Мэджик Гуард». Мы – единственные, кто мог вам помочь. У нас есть много вопросов, но сегодня вам еще трудно говорить…

– Нет, неверно, мэм. Говорить я могу.

– Что ж, тогда мы можем начинать. Нас интересует, сколько дней вы были в Запределье? И как смогли туда попасть?

– Запределье? – удивленно переспросил он.

– Может быть, вы не знаете этого названия. Не беда. Обычно все жертвы говорят «странный мир». Впрочем, вы смогли бы прожить в Запределье весьма долго.

– Но со мной была Блэки! – неожиданно для самого себя воскликнул Мэтью. – И я помню, прекрасно помню все названия.

– Блэки? – переспросила женщина.

Он замолчал, почти умоляюще глядя на нее.

– Возможно, у вас была какая-то версия вашего путешествия для «Интеллидженс сервис» – хотя я сомневаюсь, что вы смогли бы в вашем состоянии сочинить хоть какую-то версию. Возможно, вы боитесь что-то рассказать, поскольку думаете – мы запрем вас в сумасшедший дом. Это не так. Мы сами настолько сумасшедшие, что готовы принять все, что вы расскажете, если это будет правдой. Расскажите нам все с самого начала. Вам бояться нечего.

То ли леди Терстон говорила очень убедительно, то ли у него возникла потребность говорить, но он начал рассказывать – с того самого момента, когда он оказался под прицелом снайпера.

Дама записывала что-то в своем блокноте, задавала уточняющие вопросы, – и ни единожды не улыбнулась.

– Говорите, ошейник? Вы сможете изобразить знаки на медальоне?

– Попробую, – ответил Мэтью. Он смог нарисовать в блокноте дамы только какие-то жалкие каракуль– ки, но и этого оказалось вполне достаточно.

– Древний язык, – произнесла она. – О, Боже, как ужасно изображено! Нет, не думайте, что я вас упрекаю, мистер Корриган. Скорее, себя. Впрочем, пожалуй, на сегодня хватит. Вы еще очень больны.

Это было правдой. Мэтью выходил из своей странной болезни очень медленно, словно бы его организм не слишком-то сильно ей сопротивлялся.

– Что со мной? – прямо спросил Мэтью, когда леди Терстон появилась не следующий день.

– Сколько вы были в Запределье, мистер Корриган? Несколько дней? Вам, должно быть, не известно, что для обычного человека смертельными могут оказаться несколько часов, если он впервые попал туда полностью неподготовленным. У вас отменное здоровье… и лучший из возможных проводников. Но то что вы выжили – чудо!

Он все еще сомневался, не оказался ли в сумасшедшем доме. На этот счет его разубеждала и леди Терстон, и ее медсестры. «Если это, по-вашему, психиатрическая больница, то где смирительные рубашки? Где решетки на окнах? Где дюжие санитары? Считайте, что вы – в госпитале после ранения. Редкого ранения, которое стало медицинским прецедентом. Это, конечно, не совсем так, но суть примерно такова».

– Но кто вы тогда? – спрашивал Корриган.

– Нечто вроде «Интеллидженс сервис», только занимаемся немного иными вопросами, – следовал уклончивый ответ. – Мы – немного старше, чем эта замечательная служба.

Мэтью окончательно убедился, что он не в сумасшедшем доме, только когда его стали выпускать на прогулки по небольшому городку, где располагался госпиталь. Правда, его всегда сопровождала одна из медсестер.

На вопрос «а зачем?» она неизменно отвечала: «Вам нельзя вновь провалиться в Запределье».

Мэтью вышел из госпиталя (а впрочем, можно ли назвать это госпиталем? Других больных или раненых он

там не видел) лишь весной. В свое время его очень сильно расстроило известие о сдаче Франции (хотя это было очень и очень старой новостью). Жизнь продолжалась, и Мэтью спокойно входил в нее. Но вот забыть Блэки он был не в силах.

Перед выходом из госпиталя от него потребовали подписать бумагу, обязывающую хранить тайну. Леди Терстон сказала:

– Мистер Корриган, вы были и остаетесь непосвященным. Поверьте, для вас это лучше всего. И было бы еще лучше, если бы мы с вами провели промывку памяти. Такое возможно. Но я не стану этого делать. Это – ваши лучшие воспоминания, берегите их.

Через несколько лет Мэтью Корриган, уже сержант, снова оказался в тех же краях. Теперь роли поменялись – больше британцы не отступали. А гитлеровцы со свистом катились прочь.

Мэтью хотел лишь одного – найти хоть что-то, напоминающее ему о Блэки. Может быть, какое-нибудь указание на то, где можно ее отыскать. Бесполезно – она словно бы сквозь землю провалилась. «Не сквозь землю, а через Предел», – поправлял он себя, но легче от этого не становилось.

После войны он бывал «где-то во Франции» еще не раз. Но ни о каком выходе в Запределье не было и речи.

Иногда он считал, что все случившееся привиделось ему в бреду, когда он был контужен под Дюнкерком. Порой он сожалел, что не упросил леди Терстон избавить его от воспоминаний. Но почти сразу же приходило понимание – лучше лишиться руки или ноги, чем памяти – части самого себя.

Дальнейшее может уместиться в одну строчку – дату смерти. А впрочем, важна ли эта дата?

Он так никогда и не узнал, что примерно через год после встречи она погибла.

Глупо и случайно – под бомбежкой, на другом краю Европы. Но она, сама не зная того, успела отомстить тем, кто когда-то взял ее в плен. И не только им, а многим подлым тварям, по какой-то фатальной ошибке существующим на Земле.

У нее родился сын.

И сын остался в мире Оборотной Стороны.

Глава 33
Долгая прогулка

Санкт-Петербург,

май 2010 года

– Здесь и вправду хорошо и уютно, – говорил Алекс, стоя на набережной канала у арки.

Рядом с ним была Оля.

Верка только что уехала. Они вместе дошли до Новой Голландии, постояли около арки, а потом сестренка пожаловалась на то, что стерла ноги – и тут же исчезла.

Тактичная Верка! Звучит, как анекдот, но это – правда. Однако ни Алекс, ни Оля, оставшись вдвоем, так и не сказали друг другу того, что накопилось на душе. Она все еще пребывала в нерешительности, а он… Возможно, Воронова одолевали какие-то мрачноватые предчувствия – если это так, то он ничем их не выдал.

– Пойдем к метро? – наконец, спросил он.

Оля согласно кивнула.

Они так и отправились – держась за руки, словно школьники. Путь до метро был довольно долгим, они решили идти не по многолюдным улицам, а по набережной канала.

– Сейчас – на «Петроградскую»?

– Да. Наверное, – немного растерянно ответила Оля.

– Я, пожалуй, тебя провожу, – он слегка улыбнулся. – Мало ли что…

Она на сей раз не возражала против этой опеки.

Как раз в этот момент охранник в офисе О.С.Б. получил некий пакет. После случая с апельсинами к такого

рода вещам стали относиться с подозрением, но в пакете никак не могло быть спрятано живое существо. Ну, разве только «неизвестный серый порошок».

Пакет был надписан: «Для Эйно. Срочно. Лично в руки!»

– Девушка, подождите! – крикнул охранник, открыв дверь. Но недобровольной курьерши и след простыл.

Так что ничего не оставалось делать, как отнести подозрительный пакет на стол Эйно – того, как на зло, в офисе не было.

Вскрывать пакет самостоятельно охранник не стал.

Оперативная группа все в том же составе – Эйно, Эд, Настя и Редрик – уже возвращалась с места происшествия.

Разумеется, свежий и едва успевший затянуться прокол Предела был обнаружен немедленно. Конечно же, все четверо последовали в Запределье, махнув рукой на то, что бросились туда днем. Никаких результатов эта вылазка не дала. А парень из С.В.А .едва-едва смог говорить.

– В больницу, к нему, – распорядился Эйно.

– Ты бы хоть Лукманову позвонил. Нас там совсем не ждут и не хотят видеть, – предупредила Настя.

– Ничего, сейчас захотят, – беспечно проговорил Эйно, набрав номер своего врага-союзника. – Василий Сергеевич! Нам бы надо повидать вашего паренька… раненого.

– Нет проблем, – отозвался Лукманов. – Где лежит, знаете?

– Да, но я не о том. Там же наверняка ваши люди.

– А зачем? – удивился шеф московского С.В.А. – Что им там делать?

– Ну, как зачем…

– Понятно с вами. Нет, там никого нет. Можете вытрясти из этого остолопа всю информацию. Я не возражаю.

– Но он же ваш! – Даже Эйно не знал, что ответить, видя такой цинизм.

– Вы поймите, – говорил Лукманов, – у нас закон один. Этот парень оказался слабым, а слабаков – бьют. Так что если вы вытряхнете всю нужную информацию вместе с его душой – я тоже не стану возражать, не поймите меня превратно.

– Нет, Василий Сергеевич, точно не поймем превратно!

– Нет, ну каков! – присвистнул Эйно, отложив мобильник.

– Да уж, такое водится только у них, – сказала Настя, занимавшая переднее сиденье и слышавшая весь разговор.

– Тем лучше, – решил Эйно. – Будет сговорчивее.

Но ничего нового от пострадавшего оперативники

так и не узнали. Настя попыталась облегчить его боль, но он лишь посмотрел на оперативников с отвращением.

– Идейный! Крепкий марксист! – зло рассмеялся Эйно, выйдя из больницы.

– Ты лучше скажи, какие у нас теперь будут версии? Я не имею в виду версии официальные, – уточнил Редрик. – Думаешь, только Кари творил все эти дела? Мы копали материалы за несколько месяцев. А могли бы – и за год, и за два. И наверняка нашли бы что-то похожее.

– Твое мнение, Ред?

– Я же говорю – подозреваются все. В Питере магов такого плана – человек двадцать. Включая всех здесь присутствующих. Или это – заезжий гастролер, или…

– Или – кто?..

– Или, Эйно, не пора ли нам создавать систему внутренней безопасности?..

– Ред, но почему ты так убежден? Ты посмотрел информацию в мозгу этого парня из С.В.А.? Ведь напал Кари и никто иной!

– Вот поэтому и убежден. Слишком много на Кари висит собак. И поэтому убийца – не он.

Истина в этом споре так и не родилась.

* * *

– Какое будешь мороженое ? – спросил Олю Алекс.

– Давай в стаканчике. Воспоминания детства. – Девушка улыбнулась.

Легкая, почти незаметная тень пробежала по лицу Воронова. И от Оли тень не укрылась.

– Я что-то не то сказала?

– Нет, просто у каждого – свои воспоминания. Ничего страшного, абсолютно ничего.

Они съели мороженое, а потом прошли мимо плотного ряда продавщиц пирожков к станции метро.

– Ладно, вот теперь – к «Петроградской». Хотя, знаешь, там все озверели, ищут Кари – и, конечно, не нашли. И будут они звереть с каждым часом.

– Меня все равно не возьмут в оперативную группу, – вздохнула Оля.

– Ну и радовалась бы! По крайней мере, отдохнешь.

– Да как тебе объяснить? Зачем бы мне тогда в О.С.Б. поступать?!

– Успеешь еще набегаться, стажер Савченко. И «бесов» своих отловить – и здесь, и в Запределье. Куда тебе торопиться? И зачем?

Они спустились по эскалатору, все еще держась за руки. Так и ждали поезда.

Именно в этот момент, в какую-то секунду, произошло то, что стало роковой встречей.

Рука Алекса неожиданно почти до боли сжала ладонь Оли. Девушка испуганно посмотрела на него. Рядом с ней был не человек, а разъяренный хищный зверь в человеческом образе. Причем этот зверь явно почуял добычу.

– Что с тобой такое? – спросила девушка, все еще не понимая, что происходит.

Вместо ответа Алекс очень тихо проговорил:

– Смотри. Чуть левее. Видишь?

Оля повернула голову в ту сторону, но ничего особенного не увидела, если не считать компании из трех расхристанного вида парней – помоложе ее, но постарше Верки. Парни весело и громко переговаривались

между собой, причем, как принято в подобных компаниях, беседа состояла из междометий и хохота. Гамадрилы в зоопарке – и те ведут более содержательные разговоры.

– Я этих тварей с наркотой за километр чую, – прошипел Алекс. – Это – дилеры. Понимаешь? И отправляют на тот свет таких, как твоя сестренка.

– И что? – Оля все еще не могла понять, куда он клонит.

– Садимся в поезд, – буркнул он. – Там посмотрим.

А когда двери захлопнулись, он пробормотал:

– А этим тварям – не жить.

И вдруг девушка совершенно ясно поняла, с кем она ездила на машине на работу и обратно, с кем рядом она стояла у Новой Голландии. Ужасная догадка высветилась в голове, словно ярко-синяя молния.

Убийца – маг. Сильный маг. Один из лучших в городе. Хищный зверь? Именно – разъяренный огромный кот. Который не просто убивает жертву, а играет с ней.

Все сходится!

«И что я теперь должна сделать? – с ужасом думала Ольга. – Да он же по краю ходит!»

– Я должен их остановить, – спокойно сказал Алекс, перекрикивая шум колес. – Не бойся, все будет хорошо. – Он с тревогой посмотрел на нее. – Главное – не пугайся сейчас.

И Оля поняла – по этому взгляду, по его тону, – что перед ней – оборотень, хищник, кто угодно – но не сумасшедший маньяк. Этот парень отлично знал, что он делает.

Народу в вагоне было немного, и это, пожалуй, могло бы обрадовать. Но девушка предпочла бы, чтобы здесь не было никого вообще – кроме гогочущей троицы, Алекса и ее.

– Хочешь помочь выставить людей на следующей станции? – спросил он. – Не надо, все будет гораздо быстрее. Никто ничего не поймет – по крайней мере, сразу.

И в этот момент в вагоне погас свет.

Оля невольно схватила Алекса за руку, и так и стояла, пока не раздался какой-то резкий удар, звон выбитого стекла, и чей-то жуткий, но моментально оборвавшийся вой, который перекрыл шум колес. Что-то тяжелое просвистело мимо – и тут же все успокоилось.

Свет загорелся.

Зрелище, которое предстало перед пассажирами, оказалось все той же троицей. Только парни теперь не гоготали. Вообще было трудно понять, кто из них где находится. Точнее, что и кому принадлежит. Расквашенные головы и тела – вот что увидели пассажиры. Больше никого не задело, даже случайно.

Оля невольно отступила назад, когда поезд резко дернулся, и по вагону потекла струйка крови.

В конце вагона завопила какая-то женщина, но Оля не слушала и не слышала никого.

– Ты? – спросила она Алекса.

Тот лишь кивнул.

– Но это значит… – Он мог разобрать ее слова лишь по губам, она говорила шепотом.

– Значит, Оленька, – серьезно ответил он. – Очень даже значит. Сейчас поезд остановится – и давай пройдем наверх, не хочу давать свидетельские показания. Да и тебе надо на свежий воздух.

Девушка молча подчинилась ему.

– Пошли в парк, – сказал он, когда они поднялись наверх.

Милиционеры поторапливали пассажиров – станцию закрыли на некоторое время. Однако Алекса и Олю никто не остановил.

– Ты бледная, как мел. Будто мертвецов никогда прежде не видела.

– Значит, ты убивал всех тех…

– Именно я, – совершенно спокойно согласился Воронов. – Если ты думаешь, что я убил и важную свидетельницу с готическим именем Эрис, то сильно ошибаешься. Она жива и здорова, хотя еще чуть-чуть – и ты бы до меня самостоятельно добралась. Вон тут летняя кафешка, давай-ка кофе или чего-нибудь покрепче.

Оля молчала, пытаясь справиться с собой.

Наконец, когда она выпила рюмку коньяка, мысли потихоньку приняли хоть какое-то направление – верное или нет, Оля не задумывалась.

– Ты не думай, я не стану никому сообщать, – начала она.

– А ты смелая, – сказал Алекс. – Я думал, ты попытаешься от меня бежать. Я бы не стал гнаться, честно.

– Нет. Я совсем не про то. – Девушка попыталась собраться с мыслями, но смогла спросить лишь одно: – А что это было?

– Мгновенное погружение в Запределье. А потом – мгновенное выныривание. С тварями метро у меня вполне добрые отношения. Они и поработали.

Оля молча пила кофе.

– Но зачем? – спросила она.

– А затем. Пока дело дойдет до суда, они еще сотню-другую на наркотики подсадят. Увидишь еще, в газетах сообщат, какая при них была доза! Непростые ребятишки, очень непростые. Но они больше не будут. Без всякого суда и следствия. Может, им даже повезло. На зоне они бы умерли медленно и мучительно, а здесь – раз и нет!

– Ты и вправду убил остальных?

– Я же сказал – да. А вот уж апельсинчики – это, простите, не мой почерк.

– Но почему?

– Ну кто-то же должен карать за то, что творили мои подопечные! А творили они немало, уверяю тебя! Один Склепов чего стоит – со своими предложениями воскрешать жертвы терактов! Знаешь, за то, что он творил на юге, ему подошла бы любая казнь. Глумись, но не над этим!

– А почему именно ты?

– Но я же объясняю – кто-то должен делать этот мир лучше. Вот эти детки из метро уже никого не подсадят на иглу. А конкуренты Склепова поймут, чем окончится «большой обтряс» денег, и снова станут лечить понос и золотуху – глупо, но безвредно. И смерть реаниматора-взяточника заставит кое-кого подумать. А кто-то

после этого останется жив, а кто-то – не увязнет по уши в долгах. Разве нормальная жизнь приличных людей – это не цель, ради которой можно убирать всякую грязь?

– Но ты делаешь это с удовольствием!

– А почему бы и нет? Что это за кот, который душит крыс без удовольствия? Что это за солдат, который воюет без удовольствия? Заметь – солдат убивает простых крестьянских парней, таких же, как он сам. Крыса не виновата в том, что она – крыса. Но я не убил ни одного невиновного.

– Только пассажиров сейчас насмерть перепугал.

– И что поделать? Нужно было убрать дилеров любой ценой. А у меня мало времени.

– А если бы не только они?

– А если бы не только они, я сам приехал бы на следующий день в Женеву. Где и был бы успешно осужден. Но убиты только эти три типа вида наркодилер обыкновенный.

– И что ты собираешься делать?

– Видно будет. Думаю, не только ты встала на мой след. Так что спасибо тебе за прогулку по городу, смелый оперативник Оленька Савченко.

Он замолчал, отхлебнул кофе из чашки.

– Ладно, у меня неподалеку припаркована машина. Там – мои записки, досье и все подобное. Вот отдам это тебе – а там видно будет.

Впрочем, все произошло быстрее, чем он думал.

* * *

Эйно взял в руки пакет. Хмыкнул, разобрав чей-то знакомый почерк.

Ну-ну, приехали! Нам теперь подследственные, которые ударились в бега, письма пишут. Или, может быть, это все-таки серый порошок, похожий на споры какой-нибудь заразы? Впрочем, вряд ли.

В пакете оказался не порошок – оттуда выпало довольно объемистое письмо. Эйно осторожно взял в руки бумагу и углубился в чтение.

Вначале он просто ничего не понял.

Перечел еще.

Подробности.

Здесь было слишком много подробностей, о которых Кари никак не мог знать – если только не общался с… Но такого же просто не может быть! Это сплошная чушь!

Он закурил, подумал некоторое время. Затем решительно убрал письмо – не хватало только, чтобы кто-нибудь увидел на его столе эту пакость.

Потом он потянулся к телефону, набрал номер мобильника.

В трубке сразу отозвался знакомый, слегка печальный голос.

– Эйно? Приветствую.

– Алекс, тут пришло послание… догадайся от кого.

– Предположим, догадался.

– Какая-то чушь про тебя! Приезжай, прочти – такой мерзодряни я еще не видывал.

– Это не мерзодрянь, Эйно. Это – правда. Кари написал правду. Исповедь на заданную тему. Надеюсь, ты его простишь окончательно? Он славно поработал на собственное освобождение.

– Ты… Ты с ума сошел!

– Это ты не хочешь рассмотреть очевидных истин. Да, к моему послужному списку можешь прибавить небольшой сегодняшний теракт в поезде метро. Не беспокойся, убито всего лишь три наркодилера.

– Да ты издеваешься!

– Ничуть. Вот рядом сидит Оля Савченко, она тебе все подтвердит.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что брать меня сейчас не надо, – неожиданно резко произнес Воронов. – Я хочу сказать, что вы с С.В.А. вместе можете следовать за мной за километр. И не ближе. Ну, если для вас жизнь стажера что-то значит, конечно.

– Сволочь! – прошипел Эйно.

– Знаю и это, – отозвался Алекс. – Так меня называл каждый третий из моего списка. Ничего нового ты мне не сказал. И не скажешь сейчас. Так что прощай.

– А теперь идем к машине, и как можно быстрей.

Оля молча встала из-за столика кафе и столь же молча пошла рядом с Алексом. Они напоминали отдыхающую парочку, отпраздновавшую День города и возвращающуюся домой.

Стоянка и в самом деле находилась рядом.

Воронов открыл дверку, долго рылся в бардачке. Потом подал ей несколько объемистых папок.

– Держи. Тут еще и дискеты. И не поминай лихом. А я, может быть, успею проскочить. Да, где-нибудь час протусоваться можешь? Подальше отсюда.

Он уселся на водительское сиденье и уже взялся за ключ зажигания. И тут Оля со всей силы вцепилась в ручку второй дверки.

– Ты чего? Ты думала, я действительно возьму тебя в заложники?! – От самоуверенного вида Алекса мгновенно не осталось и следа. – Перестань, ты что!

– А вот теперь – не перестану! – почти прокричала Оля. – Я хочу, чтобы ты взял меня в заложники, понятно?! Не знаю, как ты там собрался проскочить…

Она едва не расплакалась.

Он молча открыл дверцу машины – сопротивляться и уговаривать Ольгу сейчас было бы бесполезно.

– Садись. Но если захочешь выйти – только скажи. Я не хочу тобой рисковать, понимаешь, не хочу!

Его рука заметно дрогнула, когда он поставил на место зажигания.

– Это не я сумасшедший, – проговорил Алекс, – это – ты.

Машина миновала мечеть, справа осталась Петропавловская крепость. Воронов все увереннее вел машину вперед. Он уже догадывался, что его наверняка успели отследить. И теперь автомобили сотрудников О.С.Б. следуют за ним на некотором отдалении. Эти, впрочем, приближаться пока и не станут, и пальбы не устроят. Вот если объявится С.В.А., будет совсем другое дело.

– Если будет стрельба – пригнись, – посоветовал он Оле. – Ну почему ты не захотела меня послушать?!

– Потому что… Потому что! – зло выкрикнула девушка и тут же залилась слезами.

– Но зачем?! Неужели было непонятно – я для тебя опасен, понимаешь, опасен!

Она не отвечала.

Снова зазвонил телефон.

– Ты… лучше сдавайся, – проорал Эйно. – Тебя запеленговали, естественно.

– С чего бы это мне сдаваться? – спросил Алекс.

– Если сдашься – буду думать, как отмазать.

– Даже знаю твой способ – наденешь ошейник и сошлешь в Запределье.

– Это было бы лучше, чем…

– Чем то, что меня ожидает в Женеве? А ты подумал, собираюсь ли я завязывать? У меня, знаешь ли, много идей есть хороших. И заставить тебя воевать с тварями из С.В.А. – это всего лишь одна из них.

– Ольга точно у тебя? – вместо ответа спросил Эйно.

– Точней не бывает.

Автомобиль Алекса тем временем пересек Невский, оставив его позади, и теперь уверенно двигался к югу.

– Куда мы едем? – спросила Оля.

– В Пулково, в аэропорт. Так что тебе придется совершить небольшую загранпоездку. Вообще-то, ты этого хотела.

Снова зазвонил мобильник. Воронов с неудовольствием взял его в руки.

– Ольга у тебя? – говорил Эйно.

– Сказано же, да!

– Дай ей трубку!

– Прямо сейчас, – ответил Алекс.

– Эйно, ты меня слышишь?! – прокричала девушка в трубку.

Ей не пришлось как-то специально делать испуганный голос – события последнего часа все выполнили за нее.

– Он убил троих парней… в метро… а потом взял меня в заложники. Я не знаю, куда мы едем! – панически выкрикнула она.

– Ну что, убедился? Теперь доволен? – насмешливо спросил Алекс, взяв мобильник.

– Если с ней хоть что-то случится!.. – рыкнул Эйно.

– …То ты меня из-под земли вытащишь? Напрасно, Эйно – из-под земли можно откопать только трупик. А тебе, я полагаю, это ни к чему.

Он отбросил мобильник на заднее сиденье и удивленно посмотрел на Олю.

– А если узнают, что ты – добровольно? – спросил Воронов.

– Мне все равно, – проговорила девушка. – Пусть узнают.

– Ты действительно не хочешь остаться около машины? – еще раз проговорил он, когда автомобиль остановился около аэропорта.

Оля решительно помотала головой:

– Нет. Если меня не будет, они смогут сделать так, чтобы рейс отложили.

– Тогда идем, – он на всякий случай прихватил мобильник.

Здание аэропорта они миновали бегом, Алекс лишь мельком посмотрел на табло. Через десять минут заканчивалась посадка на самолет Санкт-Петербург – Лондон.

Это было именно то, что надо.

Вероятно, Воронов был лучшим специалистом по мгновенным – на доли секунды – выходам через Предел. Чуткая электроника на таможенном и пограничном контроле даже не пикнула, когда они проскочили ее.

– Но тебя же возьмут в Англии! – запыхавшись, проговорила Оля.

– Пусть попробуют сперва взять здесь.

К счастью, салон оказался полупустым.

– Дай-ка я с ними поговорю, – сказал Алекс, вновь набирая номер Эйно.

В голове у Ольги мелькнула совершенно дурацкая мысль, что пользоваться мобильниками в самолете запрещено.

Но после всего того, что они уже сотворили…

– Ты в самолете? – спросил шеф «Умбры».

– Именно. И Ольга рядом. Мы собираемся в Лондон, на мою историческую Родину, где я никогда не бывал. Так что – большой привет! И отбой.

Последние пассажиры спешно занимали места. На Олю с Алексом никто не обращал внимания.

– Ну, по местам. Тронулись. – И он совершенно неожиданно обнял девушку и ласково поцеловал ее в губы.

Что произошло в дальнейшем, она запомнила плохо. Как раз в этот момент самолет начал движение к взлетной полосе. И в этот момент Алекс отвел руку и тихо сказал:

– Прощай…

Девушка потерянно оглянулась – но в кресле рядом с ней никого не было. Не было его и в салоне. Словно жил на свете такой человек (или не совсем человек) Александр Воронов – и вдруг исчез.

Самолет начал разгон.

В Лондонском аэропорту уже готовились встретить опасного террориста.

Но подготовкой к достойной встрече занимались не полиция и не спецслужбы, а крепкие ребята, беспрекословно подчинявшиеся командам женщины в очках с властным и волевым лицом.

Леди Терстон, уроженка небольшого портового городка, то ли Инсмута, то ли Данвича, руководила спецоперацией, не позволяя никаких эмоций. Эмоции будут потом – когда удастся освободить заложницу.