Текст книги "Светлейший князь 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Саксонские мастера горного дела оказались действительно большими специалистами своего дела и значительно усилили команду господина Усольцева, а на моем столе через полгода появился первый усиновский фарфор. Он кстати быстро стал еще одним экспортным товаром, который с удовольствием брали в России.

Но как бы то ни было, господа Макаров и Усольцев с сотоварищами к ноябрю насверлили дырок в земле, вставили туда трубы и соорудили большой металлический резервуар на поверхности и в него по трубам стал поступать природный газ. До и после газгольдера построили две компрессорных станции, а от газгольдера в Порожное проложили газопровод.

Газ к следующей осени в Порожном будет основным топливом. Паровые машины будут работать на газу и наши конструкторы обещают создать бытовую газовую плиту. Её принципиальную схему я знаю, а тонкости сами додумают. К следующему Рождеству я рассчитываю на завершение и коммунальной революции в Порожном.

Весной Яков планирует начать строительство газопровода в Усинск. Изначально его планировали тянуть вдоль Енисея, но потом склонились к маршруту вдоль Мирской дороги.

Почти на всем протяжении трубу можно просто и удобно положить вдоль дороги, а енисейский маршрут очень сложный, во многих местах надо идти через горы и скалы.

Но практически все, что было у нас, сейчас меня напрямую не касаются. Как обычно еженедельные отчеты и личный контроль и участие только по необходимости, кроме получения гелия.

Я решил сейчас полностью заняться другими вопросами: созданием двигателя внутреннего сгорания, дирижаблей и электричеством.

В некоторых вопросах мы опережаем сейчас всё человечество почти на сотню лет, но реально лишь две, ну максимум три технологии будут самостоятельно жить без моих пинков. Думаю, что это производство бумаги, стекла и создание паровых машин.

Всё остальное пока элементарно экономически не выгодно и без моей подпитки идеями, а самое главное золотом, быстро зачахнет.

Поэтому я главной задачей для себя на сейчас поставил довести до ума газогенераторный двигатель внутреннего сгорания и если получится сделать его на газу. Это первое.

Второе это элетродвигатели.

Я хорошо знал устройство двух двигателей моего допопаданства на создании которых решил сосредоточить наши усилия.

Первый это двигатель постоянного тока Вернер фон Сименса. Второй это творение русский инженер Михаила Осиповича Доливо-Добровольского – асинхронный двигатель переменного тока.

С ним конечно намного сложнее чем с двигателем постоянного тока, но создать его нам вполне по силам, конечно не завтра.

Параллельно естественно создание электрогенераторов, постоянного и переменного токов.

Третье – это гальванические элементы, аккумуляторы. Это у нас есть. Но пока всё это кустарщина и ручное производство. Соответственно жуткая дороговизна и зачастую сомнительное качество с плавающими техническими параметрами.

Здесь на мой взгляд проблем нет. Дороговизна конечно пока останется, но создать мелкосерийное производство нам вполне по силам.

И последнее это наша электросвязь: телеграф и радио. Таже кустарщина и всё сделано на коленке. Поэтому например радиосвязь между Усинском и ставкой Ильи Михайлова представляет интереснейшую картинку.

Три одновременно работающих передатчика и три приемника. Радиограмма передается сразу в трех экземплярах и неоднократно. В конце концов кто-то её принимает и тут же отправляет ответ. Примерно также работает и телеграф: дублирование и повторы.

И последнее это создание дирижаблей.

Сразу же по возвращению в Усинск я занялся составлением плана работ для решения этих грандиозных задач. Здесь главная партия будет моя. Толкать гениальные идеи и осуществлять общее руководство здесь не получится. Вернее даже не так. Получится всё равно получится, вопрос когда.

Результат нужен как можно скорее. Вероятность большой войны с Цинской империей очень даже большая и они нас при нынешнем раскладе рано или поздно задавят. Поэтому мы должны их превосходить в развитии на десять голов.

Конечно скорее всего наши конструкторы справятся с поставленной мною задачей – созданием нашего варианта мосинской винтовки. Я долго думал что выбрать из двух вариантов: винтовка Мосина образца 1891-ого года или Маузер образца 1898-ого. И остановился в конце концов на «мосинке».

Главная причина моё знание этой винтовки. Во время войны я её изучил досконально. А потом за долгие годы жизни на краю света своё знание закрепил и развил.

Винтовку Маузера я знал, но скажем так более-менее. Да еще было и чисто теоретическое знание, что винтовка Мосина более простая, надежная и дешевая в производстве, что является для нас решающим плюсом.

Конечно она будет более легкая за счет укороченного ствола и на мой взгляд ей совершенно не нужен штык. Он конечно будет, но меньше, легче и короче. И никакого постоянного ношения и тем более пристреливания с ним.

Игнат, посмотрев на подготовленную мною документацию, сказал что это реально и пообещал опытный экземпляр сделать в ближайшее время.

Глава 8

Первого октября в Усинск вернулись Лонгин и Яков. Их возвращение совпало с окончанием работы над планом моей прогрессорской деятельности на энное количество месяцев или лет вперед.

Собственно сам план в общих чертах я составил за три дня, а затем «шлифовал» и работал над деталями и конкретикой. Возвращение в Усинск моих товарищей был просто сигналом: стоп машина, хватит копаться в мелочах.

Лонгин приехал первым и привез последние известия с границы и они были очень обнадёживающими.

Никаких тревожных известий о нашем посольстве пока нет. Монголы выставили новую линию своих пограничных караулов на расстоянии пяти-десяти верст от нашей линии. Никакой агрессии в отношении нас с их стороны не было и даже более того, караулы западной части их линии, подчиненные наместнику в Кобдо, вступали в контакты с нашими гвардейцами и были очень доброжелательными.

Накануне Лонгин прислал мне своё донесение о положении дел в нашем Убсунуре и развединформации о Монголии и самом Китае.

Убсунур успешно развивался. Началось строительство еще двух гвардейских станиц. Заработали два кирпичных завода, вот-вот начнется производство стекла в Улангоме который имеет шанс стать промышленным центром. По крайней мере в нем уже работает половина кузнецов Убсунура. Они например делают стальные трубы из заготовок которые понемногу возят из Турана.

Тэс скорее всего будет нашими торговыми воротами в Китай. Лонгин уверен, что когда возобновится торговля с Поднебесной делать это можно будет только по обычной китайской схеме – в одном единственном месте на границе. И с нашей стороны удобнее всего это будет делать в Тэсе, прямая дорога из Улясутая ведет в него, а не в Улангом.

Все колодцы и родники приведены в порядок и почти рядом с каждым из них построены пруды. Илья Михайлов, посмотрев как пески перегораживают русло безвестную речку, несущую свои воды в Тес-Хем, решил процесс ускорить и уже начало образовываться будущее озеро Торес-Холь.

Но самые масштабные мелиоративные работы он развернул на западных берегах озера Убсунур, решив свести множество речек и ручейков стекающих с западных гор в две достаточно мощных реки, которые понесут свои воды в озеро.

Одна из них будет протекать через Улангом. В его окрестностях просверлено уже полтора десятка скважин, которые уже поднимают на поверхность столько же воды сколько все ранее существующие колодцы и родники.

В Оюн-Туве все тихо и спокойно, в отсутствии Оюн Дажы всем заправляют ламы Самагалтайского хурээ. Они очень лояльны к нам и с нашей помощью успешно восстанавливают свой монастырь, по всем возникающим вопросам обращаясь к Илье Михайлову.

Зайти на северные берега Хяргас-Нура монгольские караулы даже не пытаются и получается неблагонадежные китайцы, ушедшие туда, всё равно оказываются под нашим контролем. Но он пока заключается только в регулярных визитах туда наших пограничных караулов.

Трений между Ильей Михайловым и Морозовыми нет, каждый занимается своим делом.

В монгольских аймаках подчиненных наместнику в Кобдо идет уже не брожение, а настоящее бурление. Монголы поголовно знают, что мы не берем никакой дани и не вмешиваемся во внутренние дела подвластных нам тувинских хошунов и сумонов Убсунура. Их очень впечатлила та помощь, которую получили пострадавшие кочевья. Воевать с нами эти монголы не желают и хотели бы для начала просто дружить с нами.

В Улясутае новый великий наместник. Он не знает, что ему делать, указаний из Пекина нет, а собравшиеся купцы требуют открыть торговлю с нами. Они отлично знают, что на нашем конце торговой тропы стоят ослы груженные золотом и серебром.

Главный вывод сделанный Лонгином очень обнадеживающий, он не видит пока признаков какой-либо агрессии со стороны Китая и уверен в благоприятном результате нашего посольства.

Яков выполнил свою газовую программу в Порожном и теперь нужны только трубы и резервуары в которых будет накапливаться гелий. По его мнению технологию получения столь нужного нам газа из поднимаемого на поверхность природного уже отработана на экспериментальной установке и остается только построить настоящую промышленную линию.

Я конечно очень доверяю Якову, но пока сам не увижу уже всё это в работе…

Кроме всего прочего Яков привез мне интересную информацию из Минусинска.

К нашему проводнику Луке Ивановичу пришел его хороший знакомый и рассказал о судьбе беспалого поляка.

Как и предсказывал Лука, беглец был сразу же схвачен и доставлен пред светлые очи окружного начальника. Следствие было коротким, жестоким и кровавыми, и поляк в итоге ответил на все вопросы.

После гибели Валенсы он тихо жил в Тобольске, как говорится не отсвечивая. Но потом поляк узнал, что генерал Аксенов все таки нашел того, кто знает тайну «золотых» курганов. А тут на беду внезапно начался любовный роман его сестры, из-за которой в своё время пострадал Лаврентий, с самим губернатором.

Что случилось никто толком не знает, но панечка взяла да померла и не как-нибудь, а в объятиях своего любовника.

Тут и завертелось. Заговора как такового не было, поляк просто неудачно пытался стрелять в губернатора, а потом пустился в бега. Скрыться он решил в Минусинске, рассчитывая узнать тайну «золотых» курганов и накопав золотишка, бежать в Европу.

Но единственная ниточка к курганам уже оборвалась, а беглого пана, как и предсказывал Лука, тут же выдали окружному начальнику стоило ему объявиться в деревне где жил Гаврила. Сделала это его дочь, получив за это большую награду.

Информация Луки о кончине Гаврилы была немного не точной. Несчастный кладоискатель не успел доехать до генерала Аксенова. Его везли со связанными руками и лошадь под ним неожиданно начала бесится и выбросила его из седла.

Гаврила упал с лошади, ударился головой о камень и тут же отошел в мир иной. Так что никакой информации о «золотых» курганах генерал Аксенов не узнал.

Вот таким неожиданным оказался финал истории золота графа Валенсы в котором оказался замещен еще и человек принесший в своё время горе нашему Лаврентию.

В середине октября на удивление стояла сухая и теплая погода. Уже прошел Покров, но снега еще ни разу не было и даже по ночам был легкий плюс.

Машенька хотела на завод ехать вместе со мной, но накануне опять разболелась Софья Васильевна и супруга осталась в Усинске.

Дорога до завода это широкое ровное шоссе с твердым покрытием и ухоженными обочинами. Вдоль него с обеих сторон посажены широкие лесополосы из елок с вкраплениями берез и лиственниц.

От дороги до лесонасаждений мы оставили достаточно большое расстояние, у меня была мечта посадить непосредственно вдоль дороги липы и туи.

Саженцы липы нам привез Никанор Поликарпович. Они были специально заготовлены в двух местах. Из предгорий Кузнецкого Алатау привезли липу сибирскую, а с Манского займища в окрестностях Красноярска еще один вид липы, который встречается только здесь и еще кстати не описан.

В тот же год ламы Сесерлигского хурээ сделали нам подарок – тридцать семь саженцев туи.

Лонгин увидел в оранжереи хурээ, а ей они обзавелись сразу же, достаточно большую тую, которая росла в горшке. Растение ему очень понравилось и он привез мне веточку. Я её естественно опознал и мечтательно сказал, что нам бы такими обзавестись. Туи мне всегда очень нравились. Первый раз я увидел их в Берлине и они запали мне в душу, всегда вызывая у меня воспоминания о счастливых днях мая сорок пятого.

И вот через полгода ламы неожиданно делают мне подарок. Когда я разглядел привезенные саженцы, то просто ахнул от восторга и удивления. Еще бы не удивляться, нам привезли туи всех известных мне пяти видов, в том числе американские и редчайшую сычуаньскую.

В золотых ручках Серафимы Карловны всё это богатство замечательно укоренились и благополучно было высажено вперемежку вдоль дороги.

Но это было не всё, что планировалось высаживать вдоль дороги. Прошлой осенью из Петергофа привезли несколько шишек с петровских голубых елей. И почти сотня будущих красавиц проросла в нашей оранжереи.

На заводе меня ждали с огромным нетерпением. По мере составления своего плана я посылал туда записки с просьбой что-то сделать или приготовить и всё это выполнялось.

Мои уроки физики и труда почти всегда были объединены. За это я много раз получал нагоняи и выговоры в роно. Пару паз меня даже хотели отстранить от работы, но заменить такого многостаночника было не кем, поэтому чиновники в конце концов смирились и оставили меня в покое. Тем более, что результаты моих учеников на различных экзаменах были всегда выше среднего по всему краю и постоянно были призовые места на всяких олимпиадах.

Занятия по химии были более теоретическими, все таки там мои знания не были столь глубокими да и для практической демонстрации очень многих химических процессов возможностей школьной лаборатории явно маловато.

Благодаря этому я неплохо представлял что и как нам надо делать в металлургии, отлично разбирался и очень многое умел сам в дерево и металлообработке, в совершенстве разбирался и все умел делать своими руками в электричестве и ни разу не обратился ни к кому за помощью с ремонтом автомобиля.

И даже более того, электрическое дело и ремонт машин мне доставляли удовольствие, я просто отдыхал душой и телом когда этим занимался.

Многие вопросы нашего развития возможно решались наверняка быстрее, если бы я сам что-то делал сам или более активно вмешивался. Но мне надо не просто получить какой-то результат, а чтобы его получили другие, чтобы появлялись новые носители знаний и умений.

Но сейчас наступил момент когда надо форсировать наше развитие, тем более что появилось достаточное количество умников и рукоделов готовых к усвоению моих знаний и умений. И кстати не будут задаваться вопросом, а с чего это вдруг их светлость Григорий Иванович такие вещи говорит.

Еще в конце зимы я заказал Игнату изготовление несколько машин и приспособлений без которых у нас не получится создание настоящих двигателей внутреннего сгорания и настоящего электрооборудования.

Илья получил задание на производство нужных резинок и подготовку к производству необходимых изделий из эбонита и карболита. Их получение у нас уже отработано.

Но самым сложным я считал выполнение моего задания металлургами. Они должны были получить сплавы из которых можно будет изготовить нужные нам подшипники и всякую всячину для двигателей внутреннего сгорания.

Процесс Фишера-Тропша позволяющий получать из каменного угля синтетические моторные масла и топливо я знал превосходно и даже проводил с ребятами лабораторную работу на эту тему. Конечно нам далеко было до получения настоящего результата, но было понятно что надо делать, чтобы повторить достижения нацистов получавших настоящий синтетический бензин и моторное масло.

Яков с Ильей сразу же по возвращению из Порожного умчались на завод и с нетерпением ждут моего приезда. У них всё готово к последним решающим экспериментам по отработке технологии получения синтетических топлива и моторного масла. Но это не первоочередное дело для меня.

У меня на первом месте стоит визит к Лаврентию и разговор с ним.

Как это не удивительно, но военные потрясения оказали на его здоровье очень благотворное влияние и его ноги стали сильнее, а самое главное послушнее. По крайней мере посторонней помощи при ходьбе ему больше была не нужна.

Лаврентий был в числе первых кого я приказал демобилизовать после разгрома цинской армии на Енисее и он вернулся на завод когда еще мы преследовали бегущего противника и местами вспыхивали нешуточные бои. То, что несколько человек были отозваны с фронта буквально на следующий день после сражения, абсолютно все расценили как очень правильное решение, хотя и вызвало некоторое недовольство самих отозванных.

Лаврентий своего отношения к этому никак не проявил и уже на следующий день вернулся к своим привычным занятиям. То, что я приехавши на завод сразу же поспешил к нему, никого не удивило. Но зайдя в личную мастерскую Лаврентия, я попросил позвать его брата, а остальных, кроме Насти, удалится. Она была в курсе абсолютно всего, что касалось её ненаглядного супруга.

Моим визитам они всегда были рады, но сейчас сразу же поняли, что в этот раз я пришел к ним с чем-то неожиданным.

Когда Иван плотно закрыл дверь кабинета Лаврентия, я сразу же спросил:

– Польскую панечку из-за которой когда-то сильно избили Лаврентия звали Каролиной, а её брата Войцехом?

Мой вопрос был похоже совершенно неожиданным, братья даже растерялись и мне неожиданно ответила Настя.

– Да, ваша светлость, – я этому не удивился, просто лишнее подтверждение, что между супругами полное доверие и взаимопонимание.

– Когда они, опасаясь ваших родственников, бежали, то направили свои стопы на восток, резонно полагая, что там их никто не найдет. Тем более, что им стал покровительствовать один дальний родственник, человек достаточно могущественный и очень страшный. Старый пан вскорости умер, – беспалого поляка допрашивали очень усердно и он рассказал много того о чем его поначалу и не спрашивали. В том числе им была рассказана и история злоключений братьев Ивана и Лаврентия.

– Здесь пан Войцех стал подручным своего родственника и однажды проявил не нужную инициативу, расправившись со своим врагами, которых неожиданно встретил в Сибири, то есть вами. За эту самодеятельность его наказали, отрубив ему два пальца. Его родственник стал нашим врагом, но ему не повезло и мы его уничтожили вместе с большинством его приспешников. А вот пан Войцех уцелел и затаился. Но на его беду пани Каролина стала любовницей губернатора и умерла с его спальне. Её брат стрелял в губернатора, а затем ударился в бега, решив спрятаться с Минусинске. Но был там схвачен, допрошен и тут же умер. Лаврентий, помнишь мои слова, что мы еще столкнемся с твоими врагом и мучителем? – Лаврентий слушал меня застыв как изваяние, но в его глазах я прочел «да». – Таким образом генерал Аксенов отомстил за тебя, Лаврентий.

Говорить на эту тему мне больше не хотелось, да и сказать больше было нечего. Наступившее неловкое молчание нарушил Иван.

– Спасибо, Григорий Иванович. Не знаю как Лаврентий, а я теперь буду спокойно по ночам спать.

Беседа с братьями Подковами сняла у меня какой-то тяжелый камень с души. После того давнего разговора, о котором я напомнил Лаврентию, мы не возвращались с этой теме, но я видел, что он помнить и его, и мое обещание найти врага.

Выдержав паузу, я хлопнул в ладоши и немного деланно-веселым тоном скомандовал:

– Ну, а теперь давайте докладывайте о ваших успехах.

Лаврентий довольно заулыбался, а Настя хитро прищурившись спросила:

– С чего прикажите начать, ваша светлость?

Но тут её ожидало большое разочарование. Иван оказался шустрее и перехватил инициативу.

– Они, Григорий Иванович, пусть пока на пару решат, чем хвастаться будут. А вы лучше к нам проследуйте и сначала на наши успехи полюбуйтесь.

Глава 9

А хвалится наши кузнецы решили куском блестящего, почти белого цвета металла, увидев который я почувствовал, что у меня в буквальном смысле перехватывает дух и останавливается сердце. Передо мной была маленькая чушка алюминия!

Года три назад я в разговоре с купцом Томилиным как-то рассказал о Кия-Шалтырском месторождении нефелина. В 20-ом веке это основная сырьевая база алюминиевых заводов Красноярского края. На успех я особо не рассчитывал, так как лишь приблизительно мог описать где его искать. Зацепкой было лишь то, что до открытия месторождения нефелина здесь были золотые прииски. Но я очень сильно ошибся.

Никанор Поликарпович уже был твердо убежден, что всё к чему дотрагивается светлейший князь достаточно быстро превращается в золото. И раз он сказал что оно там есть, значит сомнений быть не должно и вперед на скалы.

Моих достаточно скудных подсказок оказалось более чем достаточно и золото на притоке реки Кия было найдено, а затем и нужный мне нефелин. Золота там было не так уж и много, но для нынешней России, у которой век золотых находок еще впереди, даже такие прииски были очень значимы. Поэтому там сразу же началась золотодобыча, а попутные находки отошли купцу Томилину.

К началу 1783-его года у нас уже было достаточно нефелиновой руды и наши металлурги начали эксперименты по получению алюминия. В конце года Яков предъявил мне первые граммы полученного чистого нового металла, который я не мудрствуя назвал алюминием, а вот теперь Иван Подкова демонстрирует мне пятикилограммовую чушку.

Иван больше других увлекся задачей получения алюминия и последние полтора года занимался исключительно этим.

– Что тебе, Иван, сказать, молодец. Я тебе ничего не говорил, но сейчас скажу честно, на успех особо не надеялся, – это на самом деле было именно так.

Я ничего никому не говорил, но глядя на «успехи» Ивана никаких надежд не питал. Хотя если у нас появится алюминий это будет очень даже неплохо. Но это было не всё. Меня ждал еще один сюрприз. Его демонстрация тоже была поручена Ивану, хотя он в этом деле участия особо и не принимал.

Излишки мяса и рыбы мы уже лет пять консервировали в стеклянных банках с многоразовыми крышками с металлическими замками. Возможности для массового производства консерв у нас были, но я считал, что для этого необходимо наладить производство жестяных банок из стали и научиться их правильно запаивать боковым швом, так чтобы избегать контакта припоя и содержимого банки. Я хорошо знал трагические истории нескольких полярных экспедиций погибших от отравления свинцом.

Пока Иван демонстрировал достижения нашей металлургии подтянулись другие виновники торжества во главе с господином Махановым.

– Братцы, слов нет, молодцы. Теперь мы сможем наладить массовое производство консерв и через какое-то время создать их запас и не опасаться голода. Молодцы, – еще раз повторил я.

Сюрприз конечно приятный, особенно консервная банка. У нас уже однажды был кризис перепроизводства мяса и пришлось приложить героические усилия чтобы всё произведенное закоптить и посолить. Тогда-то мне и пришла в голову идея с консервами. Первые экспериментальные образцы в стекле очень всем понравились, но я лично был против стеклянной тары, у нас просто стекла еще не завались и предложил поработать над жестяными банками.

Алюминий это вообще сто баллов. Теперь надо научиться производить его достаточно много и дёшево. Одно его применение в будущих дирижаблях например будет ого-го. А там глядишь и самолеты подойдут.

Повосторгавшись своими успехами, все потихоньку разошлись по рабочим местам и мы остались втроем Игнат, Петр Сергеевич и я.

– Ну, что господа, это конечно хорошо, алюминий и консервная банка, годная для производства. Но меня интересует сейчас другое, – я вопросительно посмотрел на господина инженера, понимает ли он меня.

– Думаю, нам надо пройти в контору и там продолжить нашу беседу, – Петр Сергеевич меня отлично понял и сделал приглашающий жест.

В конторе он без лишних слов протянул мне тетрадь, раскрыв которую я увидел, что это конкретный план деятельности вытекающий из моих поручений, дополненный графой выполнено.

Быстро пролистав пять страниц исписанных плотным убористым почерком, я развел руками.

– Нет слов, господа. Делаю вывод, что мы можем прямо сейчас, без какой-либо раскачки, начать воплощать в жизнь мои планы.

– Кроме одного, – внес небольшую поправку Игнат. – Пока из Турана не приедет господин Чернов, мы не можем приступить с созданию двигателя внутреннего сгорания.

– Я думаю, – улыбнулся Петр Сергеевич, – у нас фронт работ более чем достаточный и если мы двигателем займемся немного позднее, беды в этом не будет.

Уже проделанная подготовительная работа меня откровенно порадовала. Были в основном готовы все необходимые механизмы, устройства и приспособления, без которых я никак не смогу обойтись. Мой огромный учительский опыт сработал на все сто, составленные инструкции были столь хороши, что наши мастеровые под руководством Петра Сергеевича без труда всё сделали.

Я закрыл тетрадь и отложил её в сторону.

– Отлично, господа. Завтра без раскачки начинаем работу.

Потянулись дни напряженной работы на заводе. Машенька с тестем освободили меня практически от всего, что не имело отношение к выполнению моих планов. Каждый субботний вечер супруга посвящала меня в положение дел у нас, достаточно подробно рассказывая обо всем. Иногда я бегло просматривал отчеты, которые как всегда регулярно поступали в канцелярию.

Степан Гордеевич деятельно участвовал в воплощении в жизнь моих планов и умудрялся оставаться руководителем нашей канцелярии. Как это у него получалось мне было не ведомо. Я частенько вспоминал как дедушка Фома рекомендовал своего внучка.

Незаметно наступила зима, прошло Рождество, а начался затем новый, 1786-ой год. В первых числах января пришло известие из Улясутая, что наше посольство скоро отправится в обратный путь. Лонгин из этого сделал вывод, что скорее всего результат положительный. Он однажды сказал мне, что если в Пекине скажут «нет», то наших мы скорее всего уже не увидим и придет известие о подготовке нового маньчжурского нашествия.

В начале февраля пришло два больших обоза с зерном. В основном это была пшеница, ячмень и овес. Своей пшеницы нам стабильно не хватало.

Традиционно птицу на Руси кормили зерноотходами, отрубями и всяким таким прочим. Обычно курица давала за год не больше пятидесяти-шестидесяти яиц, причем мелких. А чтобы курятина, хотя бы в каком-то двузначном приближении, была подобна привычной мне… Это чистой воды фантастика.

Примерно такое же положение было с другой птицей, да и со всей домашней скотиной.

Как это не удивительно, но положение дел в нашем животноводстве мне удалось изменить на раз-два. Воспользовавшись своим авторитетом мне удалось надавить на Лукерью и Пистимею и заставить их начать давать животным и птицам молотое и запареное зерно, естественно не ржаное.

И каково же было всеобщее удивление когда экспериментальные коровы резко прибавили удои, куры стали нестись заметно чаще и более крупными яйцами, а петухи заметно стали мясистее.

После этого все мои животноводческие и птицеводческие советы стали без обсуждений приниматься к исполнению. Года три тех же яиц у нас просто море, мы их возим в больших количествах в Минусинск, где они мгновенно разлетаются по каким-то невероятно высоким ценам.

А какая у нас появилась курятина! Это конечно еще не привычные мне бройлеры, но она вполне уже мясная и очень даже вкусная. Идет плодотворная работа с индюками и гусями. И отдельно с утками, здесь расчет на огромный Китай. Да и самому хочется полакомиться знаменитой уткой по пекински.

Всякая молочка с наших столов не сходит, даже масло перестало быть роскошью.

Во время постов естественно ничего этого на столах нет, но в скоромные дни пожалуйста.

Постоянный дефицит пшеницы мы пополняли исключительно её закупками в Минусинске. Платили за неё золотом и проблем с этим делом не знали.

Леонтий Тимофеевич тихой сапой строил большие зернохранилища. Он считал, что надо иметь большие запасы зерна, хотя бы на пару лет и потихоньку свой план претворял в жизнь.

Еще одной статьей нашего большого экспорта был картофель. Хотя с нашей легкой руки в том же Минусинске с каждым годом его выращивали всё больше и больше, наши ежегодные излишки по весне уходили в лёт, принося нам не малую копеечку.

Несмотря на то, что мы давно уже встали на ноги, никто даже и не заводил речи об индивидуальных хозяйствах. Всё у нас оставалось общественным, кроме личных лошадей. Они были естественно у каждого свои персональные. Правда большинство держали их всё равно на общественных конюшнях, кроме тех кому лошадь могла понадобиться в любую минуту. Например, те же гвардейцы или связисты. Мои личные лошади тоже были всегда под рукой.

В первых числах марта из Улясутая пришло известие, что из Пекина пришел большой караван с чаем, китайскими тканями и хлопком. Агентурная работа у Лонгина была на высоте и мы знали всё, что происходит там и в Кобдо.

А десятого пришло известие о прибытие из Пекина нашего посольства, которое не задерживаясь отправилось в родные пределы вместе с караваном.

К началу нового года мы собрали первые три радиостанции приемлемого качества и запустили их в работу. Одна была установлена естественно в Усинске. Её качество я оценил как самое высокое, можно сказать, что у меня не было никаких претензий к нему. Две других были в Туране и Уланголе, который по факту стал превращаться в центр Убсунура.

Индустриализация Убсунура шла полным ходом. Были смонтированы и начали работу две паровые машины: в Уланголе и Тэсе. В убсунурской «столице» был установлен и первый пятнадцативаттный электрогенератор, проходящий испытания.

Его я, как и усинскую радиостанцию, считал в наших условиях технически совершенным. Лучше и качественнее мы ничего пока сделать не сможем. Мелкие детали конечно не в счет. Самое главное, что он вполне удовлетворяет наши нынешние потребности. Мощность конечно желательно побольше бы иметь. Но я решил, что лучшее враг хорошего и распорядился временно остановить дальнейшие работы по созданию более мощных генераторов.

В инициативном порядке, в свободное время, конечно пожалуйста. Но в рабочее время давайте, господа, сейчас займемся другими проблемами.

Я собирался ехать в Туран, когда пришла радиограмма с Улангола о возвращении нашего посольства. Все работы по созданию двигателя внутреннего сгорания как-то незаметно сосредоточились там и господин Чернов стал его главным конструктором. К нему в командировку периодически ездили всё наши лучшие, Игнат например дважды был по недели.