Текст книги "Светлейший князь 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21

Потянулись дни и недели ожидания. Лонгин из Кобдо регулярно присылал отчеты о проходящих переговорах и судя по всему, его миссия будет очень успешной.

А вот от господина Адарова не было ни каких известий. Косвенно можно было предполагать что он достиг цели своей миссии и успешно справляется с поставленной задачей, так как из Улятусая начали приходить известия о возможной отсрочке намеченного карательного похода.

Ерофей в буквальном смысле и днем и ночью готовил наш предполагаемый экспедиционный корпус к возможной войне с Китаем.

Но Главный Штаб от него получил очень интересные указания и поручения: начать собирать информацию о последних войнах в Европе и отдельно о происходящем во Франции. В Петербург ушел запрос, содержащий почти сто вопросов.

Похоже, что наш полковник сделал серьёзные выводы из нашего разговора и начал подготовку к будущему нашему вмешательству в европейские войны.

Я вернувшись в Усинск сразу же конспективно набросал всё, что знал о грядущих событиях в Европе и поразмыслив над своими записями, решил, что реально нам принять участие только в войну Третьей коалиции против будущей наполеоновской Франции. Конкретно вмешаться в ход будущего сражения под Аустерлицем.

Но для этого нам нужна длинная рука, чтобы быстро перебросить из Сибири в Европу несколько тысяч наших гвардейцев, вооруженных «трёхлинейными магазинными винтовками».

Так мы решили называть новые винтовки аля-Мосин. По-простому их тут же окрестили трехлинейками.

За предстоящие пятнадцать лет мы без всякого сомнения доведем до ума их производство и наладим необходимый объем выпуска патронов к ним. Естественно надо будет подготовить не меньше пять полков, вооруженных этими винтовками.

А самое главное создать мощный флот дирижаблей способных осуществить переброску нашей армии в Европу.

Здесь я разработал следующий план.

На авиационном заводе, я решил себе голову не забивать и называть это привычным для меня словом, у нас сейчас три стапеля. Третий, где сейчас достраивается второй дирижабль типа «Орел» оставить пока без изменения. На нем постепенно строить флот «Стрижей» и «Орлов». Чтобы их было не менее десяти штук каждого типа. Это так сказать для местного использования.

Два других стапеля переоборудовать и на них начать строительство третьей модели дирижаблей – «Альбатросов».

К этому названию я решил вернуться, потому что этот дирижабль должен будет способен совершать длительные полеты на большие расстояния.

В детстве я очень интересовался воздухоплаванием и прочитал кучу всего изданного в нашей стране, а книгу «Оборудование дирижаблей» 1939 года издания проштудировал не один раз. Одно время даже мечтал пойти учиться в МАИ, ходил заниматься в аэроклуб, но после окончания школы выбрал медицину.

Про свое детское увлечение дирижаблями я надо сказать напрочь забыл, вот как какой-то блок в мозгах был, а тут вдруг всё очень явственно вспомнилось.

Я разработал подробный проект нового корабля и передал его нашим «капитанам» промышленности, которые должны решить насколько реально воплотить в жизнь мой замысел. Конечно с их точки зрения, которая возможно разойдется с моей.

Новый дирижабль должен быть длиной около ста двадцати метров, максимальный диаметр около двадцати метров. Дальность полета должна составить не меньше трех тысяч километров.

Рама корабля должна быть сделана из нового материала который получил Яков, на мой взгляд это не что иное как дюралюминий.

Двухпалубный грузопассажирский отсек должен быть расположен внутри корпуса дирижабля примерно на четверть его длины. За один рейс можно будет перевезти в спартанских условиях две сотни гвардейцев с носимым снаряжением.

За пределы корпуса дирижабля будут выступать только гондола управления на носу корабля, моторные гондолы, причальные амортизаторы, рули управления и стабилизаторы полета. У дирижабля должно быть не меньше четырех двигателей.

Экипаж корабля должен будет составлять не меньше тридцати человек, грузоподъемность не меньше десяти тонн, что должно позволить нам в частности транспортировать и нашу артиллерию. В полуразобранном состоянии конечно.

На разработку проекта будущего «Альбатроса» я потратил ровно двое суток после возвращения в Усинск. Машенька без слов поняла, что я занят чем-то очень важным и старалась мне не мешать и не отвлекать.

Наш старшенький, Иван Григорьевич, в своих детских увлечениях был моей точной копией. Увиденный им дирижабль настолько очаровал его, что все разговоры у него в конечном итоге начали сводиться в одному: желанию покататься на этом воздушном корабле.

Супруга почему-то была категорически против и несколько месяцев героически держала оборону. Но Иван оказался большим хитрецом и в итоге все своё свободное время начал пропадать на авиационном заводе. Наверное благодаря ему я и вспомнил о своем детско-юношеском увлечении воздухоплаванием, а лавина задаваемых им вопросов вытащили из глубин моей памяти все, что я когда-то читал и знал об этом.

В один прекрасный день он все-таки получил у Машеньки разрешение на один полет, после которого заявил, что станет конструктором и строителем воздушных судов.

Своё обещание Иван тут же начал воплощать в жизнь и через месяц представил мне на рецензию свой «фундаментальный» труд – рукописную книгу «Дирижабль», почти сто листов исписанных мелким убористым еще детским почерком с большим количеством рисунков. Листы сын собственноручно сшил и даже сделал обложку.

– Вот, батюшка, я написал книгу о дирижаблях, – уверенно и горделиво заявил он, протягивая мне свой труд для ознакомления.

Сдерживая себя чтобы не рассмеяться, я раскрыл его творение и ахнул от удивления. Оказалось, что Ваня не просто пропадал на заводе около строящихся дирижаблей, где для него высшим счастьем было разрешение помогать кому-нибудь и расспрашивать всех о дирижаблях.

Иван записывал всё, что узнавал о воздухоплавании и дирижаблях. После этого он устаивал допросы с пристрастием мне или при случае тому же Петру Сергеевичу с компанией. Любопытство сына мне льстило и я с удовольствием отвечал на его вопросы.

И вот теперь я держал в руках плод его любознательности и это была не детская шалость или какая-нибудь глупость. Иван, несмотря на юный возраст? сумел обобщить и систематизировать наши знания и умения в этом новом деле, начав по сути дела создание у нас новой науки – воздухоплавание и её практического воплощения.

Это было месяц назад. Труд нашего сына был мною тут же представлен для ознакомления всем нашим умникам, которые нашли в нем достаточно большое количество ошибок и неточностей, которые были тут же исправлены и наша типография получила срочное задание привести Ванин труд в идеальный вид и напечатать в количестве десяти экземпляров.

Иван же после этого получил право голоса на строительстве дирижаблей и был готов даже постоянно поселиться где-нибудь возле стапеля со строящемся кораблем. Вопрос с полетами решился как бы сам собой, такой специалист в области воздухоплавания естественно имеет на это право.

Все это Машенька разрешила при одном категорическом условии: идеальном поведении и отличной учебе.

Когда я начал разрабатывать конструкцию нового дирижабля, Иван Григорьевич почти весь день посвятил учебе и домой вернулся ближе к вечеру. Его появлению в моем рабочем кабинете было не удивительным, Машенька сама приносила мне чай и видела что я занят какими-то дирижабельными проблемами.

Зайдя в кабинет, Иван молча замер у двери, ожидая моей реакции. Я показал ему на стул и протянул уже написанное мною.

– Читай и сразу же пиши замечания, – я протянул сыну карандаш.

Через несколько минут Иван взял чистый лист бумаги и начал что-то считать. Закончив свои подсчеты, он кашлянул привлекая моё внимание.

– Батюшка, если вы помните, я рассчитал, что «Орлы» могут взять на борт сто человек пассажиров только при условии резкого уменьшения дальности полета и снижения допустимой высоты полета, – его расчеты вызвали самую бурную дискуссию у нас. Но практика критерий истины. И первые же испытательные полеты «Орла» показали его правоту.

– Ты хочешь сказать, что «Альбатрос» не потянет перевозку двух сотен гвардейцев? – я сразу же понял, что считал Иван.

– Потянет, но не три тысячи километров. Банально не хватит топлива. Надо увеличивать его запасы на борту. Но главная проблема не этом.

Похоже, что я не прав и Иван нашел какую-то ошибку в моих расчетах.

– И в чем, по вашему, Иван Григорьевич, разумению главная проблема? – неожиданно для меня Ивана после ознакомления с его опусом о дирижаблях на заводе все начали серьезно называть по имени-отчеству и на вы.

– Смотрите, батюшка, что получается, – Иван придвинул свой листок с записями ко мне. – Дирижабль должен сохранять равновесие во время движения. По мере расходования бензина, он будет становиться всё легче и легче. Какое-то время можно будет поддерживать постоянную высоту работая с рулями высоты. Но при этом будет теряться скорость и увеличиваться расход топлива. И, наконец станет необходимым компенсировать потерю веса, то есть расход топлива.

Пока рассуждения Ивана логически безупречны, посмотрим, что будет дальше.

– Самый простой способ для этого – выпустить в атмосферу достаточное количество подъёмного газа, то есть гелия. Но мы не можем пойти по этому пути по одной простой причине. Нам через какое-то время надо будет, а где мы его возьмем при полете в Россию, например на Урале? – вопрос конечно интересный и я на него ответил таким же вопросом.

– И где мы его там возьмем по вашему мнению, Иван Григорьевич.

– Ни где, батюшка. Поэтому надо придумать что-то другое.

– Ваня, – не выдержал я, – не тяни резину и говорю, что ты придумал.

– Нам нужен какой-то дополнительный баласт, но в полете взять его не откуда, кроме сбора воды – конденсата, образующегося из выхлопных газов двигателей дирижабля. Она должна собираться и отводится в специальные резервуары. При необходимости мы сливаем её, например при заправке топливом или экстренном наборе высоты.

– Да, сынок, у тебя, как говорится не голова, а дом советов, – мне неожиданно пришла в голову эта забытая поговорка из моего советского прошлого, которое некоторые использовали я для высокой оценки чужой эрудиции и интеллекта.

Иван удивленно узрился на меня, не совсем поняв, что я имею в виду.

– Я, батюшка, – не смело начал он, – не совсем понял…

– А тебе это и понимать не надо. Ты, молодец, я об этом совершенно не подумал. Давай, напряги интеллект и быстренько выдай как это делать.

– Да мы с Игнатом и ребятами, – Иван расплылся в довольной улыбке, – уже это сделали. Они думают как эту систему в «Орла» впихнуть. А в «Альбатросе» её сразу же надо предусмотреть.

– Тебе, дорогой, и карты в руки. Все мои наброски прорабатывай и вноси поправки. Ты у нас по факту главный спец по воздухоплаванию.

Все мои последующие записи по новому дирижаблю были творчески переработаны Иваном и на выходе получился вполне приличный проект.

Прочитав получившееся, я вызвал Степана.

– Степан Гордеевич, тебе срочное и ответственнейшее поручение. Вот это, – я показал на наше с Иваном творение, – надо срочно отредактировать и напечатать. Ты лично должен это контролировать, заодно и изучишь. Там про твою электрическую душу много чего.

Закончив свои «писательские» дела, я огляделся и понял, что кое-что прошло мимо меня.

Во-первых, Иван оказывается досрочно закончил очередной год своего обучения. У него была договоренность с Машенькой, что если он закончит год на одни отличные оценки, она не будет возражать если летом наш сынуля посвятит своему увлечению – дирижаблям.

Я против подобного договора не возражал, Ванино участие в строительстве дирижаблей было очень даже плодотворным.

Во-вторых, оказывается в медицине у нас случился огромный прорыв и доктор Павлов похоже действительно разработал технологию получения пенициллина в знакомой мне форме. Срочно требуется моя экспертная оценка.

В-третьих, меня ждет не дождется для беседы Владыка Филарет. У него какие-то дела связанные с монастырями, которые требуют моего решения.

Начать я решил с общения с Владыкой Филаретом. Мне общение с ним сейчас крайне необходимо. До этого он всегда укреплял меня в моих сомнениях и как потом оказывалось, подсказывал правильные выходы из не простых ситуаций.

Сейчас мне его совет нужен так же как при нашем первом общении. Мне снова необходимо принять судьбоносное для нас всех решение – идти ли на открытое противостояние с самым огромным на настоящий момент государством мира – Цинской империей.

Монастырские дела оказались легко решаемыми, Владыка просил моего разрешения и поддержки в деле основания православных монастырей за пределами Усинской долины – в Туве и Убсенуре. Для этого по его мнению надо провести переговоры с Ольчеем, Оюн Дажы и местными ламами. И Владыка просил меня лично помочь с этим делом.

С Ольчеем и Оюн Дажы я пообещал поговорить при первой же возможности, а вот переговоры с ламами я предложил отлдожить до возвращения Лонгина и поручить это ему.

Моё решение очень устроило Владыку и я с чистым сердцем начал столь нужный мне разговор.

Выслушав меня, Владыка долго молчал, а потом спросил:

– А есть ли возможность избежать столкновения с Китаем?

– На мой взгляд нет, – я на самом деле считал, что это неизбежно. Но в душе была искорка какой-то надежды, что это возможно.

– А тогда какие могут быть сомнения. Молитесь и Господь управит. Ваше дело правое.

Сияющий от гордости доктор Павлов был даже немного смешон. Он как никогда был суетлив и говорлив, рассказывая и показывая мне свои достижения.

Все говорило, что за то, что у нас действительно появился настоящий, знакомый мне по прошлой жизни пенициллин. В лаборатории специально для меня на столе было выставлено в ряд двадцать флаконов со стерильно упакованным, готовым к применению антибиотиком.

В каждом было по десять тысяч единиц антибиотика. Я знал что такое одна единица пенициллина и мы сразу же использовали именно этот оценочный критерий.

– Это всё? – пора начинать клиническую апробацию полученного лекарства и может статься, что такого количества окажется не достаточно.

– Нет, есть еще. Всего ровно сто флаконов, – Евдокия, а она естественно присутствовала, открыла шкаф-холодильник и показала остальные флаконы.

– Ну, что же мои дорогие. Начинайте работать дальше. ВЫ сейчас в этом деле разбираетесь наверное лучше меня. Мы с вами неоднократно это всё обсуждали. Мария Леонтиевна подготовила все методические рекомендации. Еще раз проштудируйте их, вдруг что-то упустили или например в чем-то ошиблись. Самое главное определитесь с контингентом больных и критериями применения.

Евдокия достала список больных и протянула мне. Я молча взял его и быстро просмотрел.

В списке было пять фамилий, трое взрослых и двое несовершеннолетних, ребята по двенадцать лет.

Один получил травму левого бедра еще осенью на сборе орехов и мы ни как не могли справиться с его вялотекущим гнойным процессом.

Другой был внуком одной нашей швеи. Мальчик с семи лет часто болел, ни один год у него не обходился без пневмоний, которые становились все тяжелее и тяжелее.

Вот и сейчас у него была очередная пневмония и он день ото дня тяжелел. Машенька, которая у нас стала главной еще и по педиатрии опасалась, что мальчик погибает.

У взрослых были различные инфицированные раны конечностей.

– Хорошо, начинайте сегодня же.

– Марию Леонтиевну дождемся, она должна подойти с минуты на минуту и начнем. Первыми будут ребята.

Глава 22

Иван был готов к отъезду на завод и как молодой нетерпеливый жеребец в стойле, бил копытами в ожидании отъезда.

Но отъезд пришлось задержать. Примчался посыльный от товарища полковника. Ерофей Кузьмич просил срочно навестить его для решения кадрового вопроса.

Этим вопросом было согласование кандидатуры на должность Начальника Главного Штаба Усинского княжества.

Кандидатура была одна единственная и вызывала одобрение всех заинтересованных сторон, даже родителей молодого офицера, особенно его матушки Анны Петровны Махановой.

Это был старший сын Махановых – двадцатилетний Андрей. Очень умненький мальчик, который наверняка был бы помощником отцу, решил избрать себе другую стезю.

Когда началась прошлая война, он как самый старший среди нашего подрастающего поколения, сбежал из дома на войну, сумел оказаться в боевых порядках полка графа Казимира, принял участие в бою, форсировании Енисея и начавшемся преследовании отступающего противника, в ходе которого получил легкое ранение..

Тут-то его граф Казимир и отловил. После госпиталя Андрей в армии остался до конца компании, но уже в нашей артиллерии. Там он со своими математическими способностями очень даже пришелся ко двору. Перед родителями и особенно полковником, пышущим гневом от такого своеволия, юного героя защитил граф Казимир.

После окончания войны Андрей естественно вернулся под матушкино крыло и продолжил учёбу, но категорически заявил, что пойдет постоянно служить в гвардию.

Анна Петровна поплакала, но в конце концов приняла выбор сына.

Петр Сергеевич поступил хитрее и мудрее, спорить со своим первенцем не стал, но в его образование внес коррективы. В итоге Андрей служить пошел, но в артиллерию и попутно начал тут же выполнять военно-инженерные задачи.

Вот он то и был первым кандидатом и самым лучшим на должность начальника Главного Штаба. Этот вопрос Ерофей решил бы и без моего участия, проинформировав меня просто о принятом решении, если бы не одно но.

Андрей Петрович был еще и первым, а самое главное единственным, кандидатом в главные военные инженеры создаваемой гвардейской инженерной службы.

Вот тут-то Ерофей Кузьмич и призвал меня на помощь, не зная как правильно поступить.

В помещении штаба меня ждали пятеро серьезных мужчин: командующий Гвардии полковник Пантелеев, трое его офицеров, граф Казимир, Панкрат Рыжов, Андрей Маханов и Степан Гордеевич.

– И что, любезнейшие, сидите похоже давно, – я кивнул на полупустые чайные и судя по всему уже остывший самовар, правда не тульский, а суксунский, в виде античной амфоры с высокоподнятыми изящными ручками.

– Что правда, то правда, Ваша Светлость, – ответил Степан Гордеевич. – Все чего-то ни как решить не можем.

– Странно мне это, товарищи офицеры, – Степан, как исполняющий обязанности сейчас тоже являлся офицером Гвардии. – Решение ведь, на мой взгляд очевидное.

– И какое же оно должно быть, Ваша Светлость? – удивленно-недовольно спросил Ерофей.

В этот момент дневальный по штабу принес свежезаваренный чай и новый самовар с еще кипящей водой.

Я, ожидая, пока за ним закроется дверь, неторопливо налил себе свежезаваренного чая и взял щипчиками кусочек наколотого сахара. Кусковой сахар у нас получался какого-то необыкновенного вкуса и я предпочитал чай пить с кусковым сахаром, по крайней мере первую чашку.

– Товарищ Маханов должен будет совмещать у нас две должности, Начальника Главного Штаба и начальника инженерной службы Гвардии. НА обе эти должности он первый кандидат. После создания инженерной службы Андрей Петрович, как Начальник Главного Штаб, подготовит себе, как начальнику инженерной службы, полноценную замену.

– А что, вполне нормальное решение, – первым тут же оценил его Панкрат.

Глядя на него сейчас трудно было поверить, что когда-то это был хоть и грамотный, но по своей сути простой донской казак.

Больше всего меня поражали его успехи в языках. Панкрат без всяких натяжек в совершенстве овладел монгольским и катайскими языками, свободно говорил читал и писал на них. И конечно тувинским. Естественно только устным, писали тувинцы на монгольском.

В этих языках Панкрат достиг таких высот, что в ходил в тройку главных специалистов в этой области, вместе с Лонгином и Тимофеем.

Тимофей последнее время увлекся идеей создать китайскую письменность типа кириллицы, грамотные китайцы наших пределов эту идею поддержали очень горячо и всемерно помогали ему. А вот идея этого принадлежала как раз Панкрату.

Так что то, что он первым оценил моё предложение было не удивительно, гибкость его ума меня поражала не раз.

– А справится? Работы что там, что там не в проворот и не совсем понятно что и как делать, – скептически очень медленно изрек Ерофей.

– Справится. Не сомневайтесь, товарищ полковник, – отчеканил Степан. – Я вон справляюсь и Андрей Петрович справится. Подготовлен он отлично, способности и хватка любой позавидует. Справится.

Второе «справится» прозвучало как окончательный вердикт по данному вопросу. Все дружно, как по команде встали. Ерофей скомандовал:

– Товарищи офицеры! – и повернувшись ко мне, сам вытянулся как струна по стойке «смирно».

– Товарищи офицеры! С этого момента полковник Маханов Андрей Петрович является Начальником Главного Штаба Гвардии Усинского княжества. Начальнику Канцелярии княжества Иванову Степану Гордеевичу поручаю срочно издать соответствующий указ. Впредь назначение на эту должность и освобождение от неё будет являться только моей прерогативой. Также издать указ о введение генеральского звания и присвоении его командующему гвардии Пантелееву Ерофею Кузьмичу. Слово командующий писать впредь исключительно с прописной буквы. Также издать указ о присвоении звания полковников графу Малевичу Казимиру Войцеховичу и Маханову Андрею Петровичу. Обязанности начальника инженерной службы на полковника Маханова Командующий Гвардии возложит своим приказом, это его прерогатива, как и то, кто из полковников будет его замещать в случае какого-либо отсутствия.

Степан тут же, не мешкая, ушел в свою канцелярию. Казимир с Панкратом поспешили продолжить свои служебные дела, которых резко стало не в проворот, а мы втроем остались.

Ровно час я говорил, объясняя новоиспеченному Начальнику Главного Штаба, как мне видится работа нашего создаваемого военного мозга.

После появления посыльного из канцелярии с текстами новых указов, мы сделали перерыв. Я внимательно прочитал их, не найдя ошибок тут же подписал и вернулся к Ерофею и Андрею.

– Я сказал всё, что хотел Товарищ генерал, у вас есть дополнения?

– Нет, Ваша Светлость, вы всё очень подробно и понятно изложили, – Ерофей положил руку на своё рабочий блокнот в котором он делал пометки во время моей речи.

– Тогда начинаем работать. Я уезжаю на завод и некоторое время буду постоянно там находиться. Нами, – уточнять конкретно кем именно я не стал, – разработан проект нового дирижабля.

Я достал рабочий рисунок «Альбатроса» с написанными под ним предполагаемыми характеристиками.

– Можете ознакомиться. Если наши господа-инженеры скажут что его строительство нам по силам, мы тут же начнем практические работы по этому проекту.

– «Стрижи» и «Орлы» будут выпускаться? – сразу же задал вопрос Андрей.

– Да, мы доведем их флот до нужного нам количества и будем его поддерживать. Эти дирижабли для местного использования.

– А новая модель в первую очередь для дальних рейсов, надо полагать? – понимающе с хитринкой улыбнулся Ерофей.

– Именно так, товарищ генерал.

– Ну что, дай-то Бог чтобы всё получилось. Но это всё достаточно далёкая перспектива, а нам сейчас надо срочно заняться делами текущими.

– Абсолютно правильно, поэтому на этом заканчиваем.

Перед отъездом я еще раз зашел в госпиталь. Там всё шло по намеченному плану. Первые инъекции нашим малолетним пациентам были уже выполнены и возле постели каждого из них был выставлен персональный медицинский пост, а Евдокия и Осип в тревожном ожидании сидели в ординаторской.

Я сходил к больным, ничего тревожного или настораживающего в их состоянии не увидел и отдав распоряжение держать меня в курсе событий, уехал.

На завод мы с Иваном в итоге приехали ближе к вечеру. О нашем приезде все заинтересованные лица были извещены и в заводской конторе нас ожидали.

Цель моего приезда всем была понятна и все необходимые материалы были заранее в таблицах, схемах, чертежах и рисунках развешены на рабочих лосках и стенах.

Когда мы с Иваном зашли, Андрей Карпов и Георгий Пуля сидя в уголке, что-то тихо обсуждали с Лаврентием, а остальные вели бурную дискуссию у чертежей «Орла» и ' Стрижа'.

Увидев Ивана, Андрей просиял лицом, у них были великолепные рабочие отношения и оба друг друга очень ценили.

– Приветствую вас, господа, – у нас сейчас реально на счету каждая минута и разводить долгие не торопливые разговоры обо всем понемногу не когда.

Выслушав ответные приветствия, я добавил:

– Все наши новости узнаете сегодня вечером из «Усинских ведомостей», а сейчас без раскачки начинаем работать.

Год назад Степан Гордеевич сумел воплотить в жизнь мою идею, создать электромеханическую пишущею машинку, на основе которой можно было создать то, что мне известно под названием телетайп.

Сейчас телетайп есть в Усинске, на заводе на Терешкина, в Усть-Усе, в Железногорске, Порожном и Туране. Каждый вечер в двадцать один ноль-ноль ведомство Степана Гордеевича рассылало большую ежедневный информационный бюллетень «Усинские ведомости».

– У меня два первоочередных вопроса. Первое, короткое резюме по Арсеналу, – задав вопрос, я посмотрел на Петра Сергеевича, он в этом деле первое лицо и ему отвечать.

– Строительство первой очереди самого Арсенала можно считать законченным. Идет установка, монтаж и наладка оборудования, подготовка персонала. Через три дня пробный запуск первой линии по производству винтовки. Если все заработает с первого раза, то один ствол в неделю для начала будет гарантировано. Через полгода будем иметь максимум наших возможностей первой очереди Арсенала: десять стволов в сутки, – Петр Сергеевич сделал паузу и внимательно посмотрел на ту часть доски, где под надписью «Арсенал» были развешены чертежи и схемы имеющие отношение к этому делу.

– С производством патронов как обстоят дела? – в подробности вникать времени не было, но в общих чертах я знал, что с этим делом еще не все гладко.

– В принципе можно сказать что патронная линия функционирует. Но полностью отказаться от не нужного ручного труда пока не получается. Линия постоянно сбоит и на каждой операции для страховки постоянно стоят люди. Но по этому вопросу лучше разговаривать с Лаврентием, – Петр Сергеевич изящно перевел стрелки на нашего «Кулибина».

Лаврентий достаточно бодро встал и откашлявшись, начал свою речь.

– Ничего критического, Ваша Светлость, на патронной линии нет. За пару недель все отладим и будет она работать как часы. Расчетная производительность до тысяча патронов в день. Сейчас максимум двести. Главной проблемой может стать только порох и латунь.

Краем глаза я увидел, что Иван достал лист бумаги с эскизом «Альбатроса» и пододвинул его нашим дирижаблестроителям. Проблемы производства оружия эту троицу сейчас совершенно не интересуют и они откровенно скучают.

– Хорошо, Лаврентий, этого мне больше чем достаточно, – мне самому хотелось скорее начать обсуждение вопрос строительства нового воздушного корабля. – Эту тему мы еще не раз подробно обсудим. У меня остался один и последний вопрос к Якову Ивановичу. Как обстоят дела с латунью.

– Хорошо, Григорий Иванович. Перебоев с её производством нет и не предвидится. Но стрелянные гильзы всё равно надо собирать и жестко это контролировать. С порохами тоже проблем нет и не будет в дальнейшем.

– Всё, господа, на этом временно обсуждение арсенальных вопросов заканчиваем и переходим к другому вопросу. Он меня сейчас интересует больше всего. Иван Григорьевич, заканчивай шушукаться и прошу вперед, тебе слово.

Ваня явно такого хода конем с моей стороны не ожидал и покраснел как спелый помидор.

Петр Сергеевич без слов понял что надо сделать и снял с доски материалы касающиеся Арсенала и начал помогать мне развесить приготовленные чертежи и схемы «Альбатроса».

Сынуля за это время взял себя в руки и вышел вперед, а Яков протянул ему указку.

Доклад Ивана длился почти час, а затем еще час мы с ним отвечали на вопросы. Наконец вопросы иссякли и наступила тишина.

– Итак, господа, позвольте подвести итог этой части нашего совещания. Как я понял вы все составили себе представление о проекте нового дирижабля. Теперь в кратчайшие сроки, думаю это будет неделя, каждый из вас должен составить своё, подчеркиваю своё, заключение и возможности его строительства.

Я сделал многозначительную паузу и внимательно посмотрел на каждого.

– В вопросы со строительством и пуском Арсенала я вмешиваться не буду. От этого будет только вред. Иван Григорьевич до первого сентября абсолютно свободен и получил родительское благословение и разрешение работать на строительстве и испытаниях дирижаблей. В разработанном мною проекте нового дирижабля много поправок внесенных Иваном Григорьевичем, поэтому я и поручил ему представить проект. Если наш общий вердикт будет что строительство «Альбатросов» не прожект, а реально выполнимая инженерная задача, то осуществлять её мы будем не один год.

Присутствующие слушали меня очень внимательно, Всем было понятно, что подобный воздушный корабль это не про полеты по окрестностям. Его задачи будут какие-то стратегические задачи далеко за пределами нашей долины.

– На этом по данному вопросу всё. Последнее. Андрей Харитонович, пожалуйста коротко по текущей ситуации со строительством нашего флота дирижаблей, есть ли отклонения от наших планов и графиков.

Андрей встал и быстро и коротко доложил.

– Принципиальных отклонений нет. Есть только рабочая ситуация с испытаниями «Орла». Вчера при первом испытательном полете была обнаружена не корректная работа клапанной системы. Испытания остановили. Причину уже установили. Полагаю в течении двух, максимум трех дней, устраним и продолжим испытания.

– Тогда у меня на этом всё. С завтрашнего дня я не которое время буду постоянно работать на строительстве и испытаниях дирижаблей. Это сейчас у нас возможно самое ответственное и критическое в нашей текущей деятельности.

Сразу же после окончания совещания связисты принесли пришедший сегодняшний «Усинский вестник» и персонально для меня сообщение от Евдокии.

После третьей инъекции пенициллина у наших больных молодых людей появилась положительная динамика в состоянии. У обоих началось снижение повышенной температуры тела, у одного сразу же изменился характер выделяемой мокроты, а у другого после местной обработки раны и удаления гноя новая гадость визуально почти не образуется.

Ликование наших докторов было видно по выражениям в каких был составлен доклад. Они подобного результата похоже не ожидала, я же был бы удивлен если было бы по другому.

Историю медицины и в частности мировую эпопею с антибиотиками я знал очень хорошо. Эти мои знания собственно и позволили нам получить такой блестящий и почти невероятный для конца 18-ого века результат.