Текст книги "Светлейший князь 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Услышав мой вопрос, он поднял голову и в его глазах я увидел слезы.

– Клеопатра со своей камеристкой погибли. Она подслушивала совещания Хэшэня с иезуитами, но за ними уже следили и когда наш связной ушел из Пекина их схватили, пытали, а затем обезглавили. Семен хочет выкрасть их тела и доставить к нам, чтобы похоронить по христиански. У него есть еще агенты в Китае, которые и сообщили о гибели Клеопатры.

Кто такая Клеопатра из присутствующих достоверно знали кроме Лонгина я и Ерофей и об этом сказано об этом открыто, значит в их гибели сомнений нет.

Повисшее тягостное молчание длилось несколько минут. Ни кому похоже не хотелось что-либо говорить первым.

– Клепатра со своей подругой были нашими настоящими боевыми товарищами и нам надо сделать так, чтобы их смерть была не напрасной и выполнить её просьбу. Давай, Ерофей Кузьмич, докладывай свои соображения.

Полковник резко встал, поправил мундир и начал говорить.

– Мой план предельно прост. Мы проводим мобилизацию за три дня и через неделю выступаем в поход. До Турфана около полутора тысяч километров. Наша армия совершает переход к его берегам и становится укрепленным лагерем на предполагаемом пути наступления цинской армии. Когда они появляются, мы выдвигаем ультиматум, при невыполнении переходим в наступление и наносим поражение противнику.

Я, как и всё, от Ерофея немного другого и в растерянно посмотрел на него.

Ерофей улыбнулся и сделал приглашающий жест.

– Прошу подойти к карте предполагаемого театра боевых действий. Здесь я все нарисовал, подробно обозначил и расписал.

Ерофей постоянно занимался составлением подробный карт нашей долины, Тувы и окрестностей. После последней войны с Китаем он подобрал себе двух умненьких ходожественно одаренных юношей и поручили им заниматься картографией.

Все наши владения они обошли и объехали, где на лошадях, а кое-где на машинах. Прикомандированный к гвардейскому штабу автомобиль чаще всего использовали именно они. Благодаря этому у нас были подробные и точные карты всех мест от Минусинска до китайских пределов, в том числе и линия наших караулов до иркутской границы.

Несколько раз они совершили достаточно рискованные путешествия в глубь китайских владений до Кобдо и Улясутая. Поездки в Кобдо ни какой опасности не представляли. Наша ставка на проявленную милость к пленным монголам сыграла и к нашим людям властелин Кобдо относился дружелюбно, совершенно игнорирую императорский указ о запрещении контактов с иностранцами, в конкретной ситуации с нами.

А вот в Улясутай соваться было смертельно опасно. В его пределах нам можно появляться только в качестве послов, причем после обязательного предварительного уведомления.

Тем не менее наши картографы сумели лично объехать все территории до Улясутая и составить приличные карты.

В преддверии предстоящих столкновений с Китаем, а полковник был абсолютно уверен, что еще хотя бы раз нам придется воевать с Поднебесной, он поставил своим ребятам задачу составить карты бывшей Джунгарии, Кашгарии и провинции Ганьсу.

Здесь конечно источником информации были только рассказы людей с той стороны. Наше золото хорошо развязывало языки купцам и караванщикам приходящим из Китая. И очень ценными ли источники информации нашего Ванчи среди его земляков.

Вся получаемая информация тщательно проверялась насколько было возможно, сравнивалась с поступающей из других источников и лишь после этого наносилась на карту.

В итоге в нашем распоряжении была на мой взгляд достаточно достоверная и точная карта Западного Китая и окрестностей, под которыми я подразумевал знакомую мне Среднюю Азию, Казахстан, Афганистан и Тибет с Гималаями.

Глава 18

Конкретных дат выполнения на карте не было, но их вписать было дело не долгое.

Мобилизацию Ерофей запланировал провести действительно за три дня. Это было по состоянию нашей гвардии вполне реально. Непосредственно в поход против китайцев должны выступить два полка гвардии, по тысячи человек и две четырехорудийные артиллерийские батареи. Еще один полк должен будет обеспечивать выдвижение основных сил.

Обеспечение выдвижение будет заключаться в создании укрепленных лагерей на расстоянии сотни километров друг от друга, естественно плюс-минус. В них будут размещены по сотне наших гвардейцев и по две сотни тувинцев. С Ольчеем этот вопрос Ерофей уже согласовал.

Рядом с с нашим пограничным караулом на дороге Улангол-Кобдо будет первый укрепленный лагерь. Он будет главной тыловой базой для нашей армии пошедшей в поход.

Следующий, такой же крупный, будет в окрестностях Кобдо. Затем крупный лагерь перед перевалами Монгольским Алтаем.

Это главное и основное трудное препятствие на пути нашей армии. Из Кобдо прямых дорог в Джунгарию нет, горные тропы не в счет. Горные высоты тут достигают четырех тысяч метров и более. Поэтому все дороги и тропы идут сначала на юго-восток и лишь затем пересекают хребты Монгольского Алтая или вообще достигают даже Гобийского.

Для нас это лишние сотни километров и поэтому Ерофей планирует переход через ущелье Бодоч. Там высоты от двух до трех тысяч метров и вдоль реки Бобоч оказывается есть тропа по которой проходят даже повозки.

Её проложили маньчжуры во время Джунгарских войн и она вполне годится для прохода нашей армии. Протяженность ущелья около девяноста километров. Ванча разведал эту дорогу и уверенно заявил, что там пройдет наша кавалерия и удастся провести артиллерию.

На выходе из него будет еще один укрепленный лагерь. А затем на юго-запад около четырехсот верст до Урумчи через пустыню Джунгарский Гоби. В его окрестностях также необходимо создать укрепленный лагерь и два на маршруте через пустыню.

Затем бросок через Восточный Тянь-Шань на Турфан. Это еще около ста пятидесяти километров. Там мы ждем подхода цинской армии и соединившись с ними участвуем в карательном походе на Кашгар или сами атаковываем подходящих маньчжуров.

Закончив свой доклад, Ерофей сделал паузу и добавил:

– Но если мы будем действовать именно так, то железно потерпим фиаско.

– Это почему же, Ерофей Кузьмич? – удивленно спросил Леонтий Тимофеевич.

– Наша главная ударная сила, на которую мы уповаем больше всего – дирижабли. Но на этом маршруте, – Ерофей ткнул в карту, – нам надо пересечь две горных системы, а тот же Восточный Тянь-Шань своими высотами не уступает Альпам. Там есть вечные ледники, а это не меньше четырех тысяч метров. Ущелье Бодоч по моему разумению высокогорное и извилистое, так что дирижаблям надо подниматься выше гор.

– Через Восточный Тянь-Шань мы пойдем по горной впадине меж двух хребтов, там высоты меньше, – уточнил Лонгин.

– В этом ты, Ерофей Кузьмич, прав, полет над горами это большой риск потерять дирижабль. Надо гарантированно подниматься тысяч на пять, – согласился я.

– Вдобавок ко всему, – ухмыльнулся Ерофей, – больше четырех сот верст по пустыне до Урумчи. Если сначала будут преобладать камни, то южнее пески. Машины до ущелья пройдут, а вот дальше вряд ли. Так что все снабжение опять с помощью дирижаблей. А там еще и песчаные бури. Обойти и облететь горы не вариант, это не меньше тысячи километров и риск потери дирижаблей сразу же увеличивается. По маршруту полета должны быть наши посты для обеспечения безопасности.

– В этом ты, Ерофей Кузьмич, не прав. Если летать только над постами, то из нашей долины вообще носа не высунешь, – не согласился я с полковником. – Другое дело нужна будет дозаправка. А это организовать будет очень сложно, особенно в пустынях. И какие-то укрытия нужны будут на случай бури.

– Тогда получается, что наш поход чистой воды авантюра? – разочарованно спросил Петр Сергеевич.

– Нет, но похоже, надо будет делать немного по-другому и в другие сроки, – задумчиво ответил Ерофей. – Вот только их нам диктует противник, времени откровенно маловато чтобы действовать иначе.

– А что надо иначе? – Яков во время подобных совещаний в основном молчал, он не раз мне говорил, что не совсем понимает цели своего присутствия на них.

Но я считал, что его присутствии обязательно, так как от успехов и достижений его компании у нас зависело слишком многое, если не сказать всё.

Абсолютно везде где пахло химией без мнения Якова обойтись было просто невозможно. Уж на чтобы казалось за многие годы Илья стал суперспециалистом во всех резиновых вопросах, а с Яковом советуется постоянно.

Отвечать на вопрос Ерофей явно не спешил. Он подошел к окну, посмотрел на уже веселое весеннее солнце и не спешно вернулся к столу.

– Главное начать выпуск многозарядных винтовок и наладить массовое производство унитарных патронов к ним. Сейчас в нашем распоряжении гарантированно всего три «Стрижа», – цифру три Ерофей произнес очень акцентировано. – Я уверен, что такого количества дирижаблей мало. Нужны более мощные.

В вопросах дирижаблестроения все карты были в моих руках и Ерофей вопросительно посмотрел на меня.

– Ерофей Кузьмич совершенно прав, сейчас в нас действительно три «Стрижа» готовых к применению в военных целях. Дальность полета каждого из них пятьсот километров, экипаж девять человек. На борт они могут взять два десятка пассажиров и сто пятьдесят килограммов груза. Это максимум что может дать нам эта модель дирижаблей.

После первых испытательных полетов мы рассчитывали немного на другое, казалось что можно будет увеличить грузоподъемность и дальность полета. Но пришлось выбирать между дальностью полета и грузоподъемностью и остановились на золотой середине.

– А максимальная высота полета? – нетерпеливо спросил Леонтий Тимофеевич. Он пока с дирижаблями был знаком меньше всех.

– На четыре тысячи метров два экспериментальных подъема уже были, но это делал только один самый опытный экипаж.

– А вооружение? – тут же последовал следующий вопрос.

– Стрелковое и гранаты. Яков Иванович разработал запалы которые позволят производить бомбометание с высоты пятиста метров, – я достал из своей полевой сумки эскиз «Альбатроса» и положил его на стол.

– На верфи у нас сейчас три рабочих стапеля. На одном достраивается еще один «Стриж», на других заложены «Орлы». Через пару недель первый из них совершит опытный полет. Второй через месяц. Но до ума их можно будет довести к осени. По нашим расчетом к год на одном стапели реально строить по два «Орла». Расчетная дальность полета этой модели тысяча километров. Экипаж пятнадцать человек. На борт он будет брать до сотни пассажиров и полтонны груза. В чисто грузовом варианте около полутора тонн груза. По расчетам этот дирижабль будет подниматься на высоту до шести тысяч метров. Крейсерская скорость «Орла» должна быть такой же как у ' Стрижей', около ста километров в час.

Я с усилием провел по эскизу Нового дирижабля, расправляя немного помятую бумагу.

– Новый дирижабль может стать серьёзной боевой силой, – довольно хмыкнул Ерофей. – Если конечно его удастся довести до ума.

– В этом деле почти всё зависит от господина Курочкина, – я сделал легкий поклон головой в сторону молча сидевшего немного в стороне Игната.

Он, озадачив металлургов проблемой получения необходимых ему жаропрочных сплавов, подключился ко мне и прогресс последних месяцев в создании дирижаблей целиком его заслуга. Иногда правда Петр Сергеевич отвлекает его на какие-нибудь работы на строящемся Арсенале.

– На сто процентов не гарантирую, но к осени наши дирижабли, три «Стрижа» и два «Орла» будут работать почти как часы Лаврентия, – выражения «часы Лаврентия» у нас было как знак качества чего-либо. – Вооружены они будут дополнительно устройствами для бомбометания. Бомбы Яков Иванович разрабатывает двух видов: фугасные и осколочные. Яков Иванович, расскажите, пожалуйста.

– Фугасная бомба будет снаряжаться пять килограммами взрывчатки и ими мы сможем в конечном итоге разрушить любое укрепление. Осколочная будет снаряжаться килограммом взрывчатки и противник будет поражаться осколками корпуса бомбы и шрапнелью. Разлет осколков до ста метров.

– Это такими бомбами мы можем любую армию разгромить чуть ли не на марше, – недоверчиво покачал головой Ерофей.

– Если они как бараны будут идти или ехать плотным строем. Не надо быть гением чтобы придумать противоядие —рассыпной строй, – внес я свои пять копеек в начинающееся обсуждение тактики применения дирижаблей.

Яков похоже уже задумывался над этим и тут же ответил.

– «Орел» должен воевать а паре со «Стрижом», а лучше с двумя и у него самого на борту должны быть стрелки. Отбомбился, противник рассыпался, тут же снизиться метров до ста пятидесяти, ниже думаю опасно будет и начинать стрелять из стрелкового оружия.

– Картинку вы конечно нарисовали сладостную. Только надо еще обучить личный состав стрелять с воздуха, да и бомбы метко кидать. К лету ничего этого у нас не будет, – выразил свои сомнения Ерофей. – Вот если бы у нас было хотя бы полгода времени…

– Мечтать не вредно, вредно не мечтать. Петр Сергеевич а как обстоят дела с Арсеналом? – решил я немного сменить тему обсуждения.

– Лучше чем ожидалось. К осени, самый крайний срок начало октября, начнем производство многозарядных винтовок. Первая патронная линия уже практически готова, идет наладка механизмов. Так что первые многозарядные винтовки можно смело передавать в гвардию для начала испытаний. Патронов к ним уже достаточно.

– Лонгин Андреевич, – воспользовавшись паузой, Леонтий Тимофеевич еще раз вступил в разговор, – Ты у нас с разведчик и дипломат. Я вот слушаю всех и делаю вывод, что нам еще с полгодика посидеть тихонечко не мешало бы. Можно что-нибудь предпринять или нет, мысли то у тебя есть или нет?

– Есть Леонтий Тимофеевич, – Лонгин ответил очень и очень серьёзно. В глазах внезапно появилась жесткость, губы напряглись и превратились в узкую щель.

Я заметил, что последнее время с ним всегда происходят именно такие внешние изменения, когда ему приходится принимать какие-то тяжелые или неприятные решения.

– Я, ваша светлость, сегодня вечером доложу свои соображения на этот счет, – закончил Лонгин свою мысль, теперь уже обращаясь ко мне.

– Ситуация, господа, в принципе понятна. Некоторые детали осталось понять. Степан Гордеевич, – наш начальник канцелярии и электрический босс по совместительству как и Игнат сидел и скромно молчал, – я последние недели не имел возможности подробно знакомиться с отчетами по нашей деятельности. Поэтому меня интересует вопрос состояния нашего автопарка. Количество и насколько мы можем рассчитывать на них?

Все машины начали оснащаться аккумуляторами и стартерами и Степан по собственной инициативе взял весь автомобильный вопрос на себя.

– На сегодня у нас, Григорий Иванович, ровно тридцать полуторатонных автомобилей, готовых в регулярной эксплуатации. На них стоят обкатанные двигатели и есть элетрооборудование: стартеры и фары. Все они имеют пробег по три-четыре тысячи по Туве и Долине после последнего техосмотра или ремонта. Я лично считаю, что большего мы пока добиться не можем. Конечно хотелось бы испытать машины пробегом по пустыне, но…

Степан развел руками, показывая что это бесплодные мечтания.

– Нет, нет, – запротестовал Ерофей, – это один из наших козырей и раньше времени его демонстрировать не надо.

– Да никто это и не собирается делать, – я усмехнулся. Ерофей так среагировал как будто

мы действительно собираемся устроить автопробег и раньше времени показать китайцам нашу технику.

Они конечно уже знают о наших железных конях, извергающих дым, которые бегают быстрее лошадей и которым не требуется ни сено ни овес, а только дрова.

Но одно дело слышать об этом, а другое увидеть воочию. Поэтому пока обойдемся имеющимися микропустынями Тувы и песками Убсунура и не будем демонстрировать наши достижения противнику.

– Степан Гордеевич, а как дела обстоят с радиосвязью?

Пару месяцев назад Степан обещал Лонгину к марту закончить, как он сам выразился, первый этап нашей радиофикации и пришло время держать ответ.

Степан заулыбался и довольно ответил:

– Как и обещал, Лонгин Андреевич. Вчера закончили последние работы и могу доложить. В Усинске, Туране, Усть-Усе, Порожном и Уланголе у нас построены стационарный радиостанции. Связь между ними устойчивая и хорошего качества. Изготовлено двадцать переносных или передвижных, кому как нравиться говорить, радиостанций. Обращаться с ними необходимо очень бережно. На расстоянии двести пятьдесят – триста километров устойчивую радиосвязь с нашими стационарными радиостанциями гарантирую. Между собой километров сто.

– Для дирижаблей маловато, – разочарованно прокомментировал Ерофей.

– Для дирижаблей месяца через два-три будут специальные радиостанции, более мощные чем переносные. Они полагаю обеспечат не меньше трехсот, а то и четырех сот километров дальности связи.

– Хорошо. Раскрою небольшую тайну. Мне лично наше совещание было необходимо, чтобы сложилась целостная картина нашей готовности к очередной войне с Китаем, которая на мой взгляд неизбежна. Вопрос только когда, – я оглядел своих товарищей и закончил.

– Мне лично всё понятно и если нет других предложений, то на этом я предлагаю закончить наше совещание.

Вечером Лонгин пригласил нас с Ерофеем к себе на ужин, решив совместить приятное с полезным. Всем, кто участвовал в нашем совещании на заводе я полностью доверял, но надо обсудить и решить вопросы совершенно секретнейшие о которых не должен знать ни один посторонний.

– Итак, Лонгин Андреевич, давай выкладывай нам с Ерофеем Кузьмичем свои соображения что можно предпринять чтобы заставить Хэшэня отложить намеченный поход.

Лонгин поставил на стол стакан с чаем и внимательно посмотрел в темноту за окном.

– Клеопатру схватили не за шпионаж, а за измену Хэшэню. Среди тех, кого в Европе наняли иезуиты оказался её земляк, который когда-то был в неё влюблен. У неё с ним начался роман. Кончилось всё печально, – такого поворота истории я не ожидал и был откровенно удивлен.

Лонгин замолчал и выбил пальцами барабанную дробь, а затем потер свои кулаки.

– Так вот этот земляк Клеопатры похоже был в курсе её работы на нас и знал её связного, который пока еще остается в Пекине. Он хочет чтобы мы помогли ему выкрасть тело Клеопатры и её подруги и захоронить по христиански у нас. И горит желанием отомстить Хэшэню.

– Надо полагать, что вся информация о военных приготовлениях Хэшэня была от него? – ответ на вопрос Ерофея был очевидный и Лонгин кивнув, продолжил.

– Европейские инструкторы очень невысокого мнения о вояках, которых они перевооружают и муштруют. Просьбу этого, – Лонгин запнулся подбирая слово, – друга Клеопатры мы выполним, а его попросим организовать саботаж подготовки маньчжурских полков нового строя.

– И ты думаешь с этого что-то получится? – засомневался Ерофей.

– Уверен. На них у Хэшэня основная надежда. Именно они должны ударить по нам и нанести нам поражение.

– Хорошо, давай попробуем. Ерофей Кузьмич, ты как считаешь? – Я вопросительно посмотрел на Ерофея.

– А чего не попробовать. Давайте попробуем. Дерзай, Лонгин Андреевич.

Лонгин улыбнулся и дурашливо изобразил поклон. Но тут же посерьезнил и продолжил говорить о деле.

– Но это не всё. Помимо этого надо плотно поработать с хозяином Кобдо.

Глава 19

Предложение поработать с Кобдо Ерофею похоже было интереснее и ближе. Он сразу же как-то встрепенулся и оживился.

– Что ты, Лонгин Андреевич, имеешь в виду и самое главное, что предлагаешь?

– В Кобдо и в Урге должно быть два наместника или амбаня, один маньчжур, другой из местной монгольской знати. Зачем в Кобдо не понятно, полное дублирование полномочий, отличие одно: только маньчжуру подчиняется знаменный гарнизон Кобдо. Это самое большое человек триста маньчжуров, сейчас их всего сотня.

Лонгин почему-то начал издалека, зачем-то решив рассказать нам то, что мы с Ерофеем и так знали.

– Год назад амбаня маньчжура отозвали в Пекин и остался один местный монгол Эмгын-хан. В Кобдо должно быть двадцать сумонов, но так как Убсунур отошел нам, то по факту там сейчас реально не больше пятнадцати. Причем чисто монгольских не больше половины. А этот Эмгын-хан хоть и чингизид, но настоящий полукровка. Его мать чистокровная алтайка, а бабка джунгарка, – Лонгин ухмыльнулся, а Ерофей удивленно хмыкнул.

Да и было чему удивляться. Таких подробностей об Эмгын-хане я например тоже не знал. Он был каким-то пятым или шестым среди своих братьев и не понятно каким образом получил отцовское наследство, оставив по большому счету с носом своих старших.

– Ванча сумел протоптать в ставку Эмгын-хана сначала тропиночку, а затем и широкую дорогу. У них нашлись какие-то общие родственники. Я не совсем разобрался в их родстве, но воспитавшая Ванчу бабушка очень почиталась родственниками хана по матери, – продолжал просвещать нас Лонгин и это уже явно было ближе к делу.

– Так вот, – Лонгин сделал многозначительную паузу, показывая нам, что он переходит к сути дела, – последние полгода местный амбань Эмгын-хан, откровенно игнорирует Улясутай и не мешает другим налаживать отношения с нами. Оюн Дажы воспользовался этим и восстановил прежние доверительные отношения с тувинскими зайсанами округа Кобдо. И докладывает мне, что местная знать не желает больше воевать с нами, в том числе и чисто монгольская.

– То что монголы Кобдо не горят желанием снова воевать с нами нам известно, но как ты это собираешься использовать, чтобы отсрочить намеченный Хэшенем военный поход? – нетерпеливо спросил Ерофей.

– Терпение Ерофей Кузьмич, – Лонгин поднял раскрытую к полковнику ладонь, как бы оставливая его. – Сейчас объясню. Сегодня утром из Кобдо вернулся Ванча, я с ним общался буквально перед вашим приходом. Он очень устал и сразу же лег спать.

Возвращение Ванчи было большим сюрпризом и естественно приятным. Последний год я с ним практически не общался, он месяцами где-то пропадал, выполняя различные деликатные поручения Лонгина.

– Лонгин Андреевич, не тяни резину, – мое терпение тоже стало кончаться и я решил ускорить процесс, – давай выкладывай суть дела.

– Суть дела проста. Ванча был в Кобдо по личному приглашению хана и тот откровенно рассказал все, что ему известно о подготовки цинцев к войне. Принципиальных расхождений с информацией Клеопатры нет, так мелкие несущественные детали. И хан прямо спросил Ванчу можем ли мы что-то предпринять, чтобы её избежать.

– И как ты это хочешь использовать? – спросил я, хотя по глазам Лонгина мне и так было всё понятно. – Хотя чего спрашивать, и так понятно. Ты лично едешь к хану и там действуешь по ситуации.

– А не опасно? – засомневался Ерофей. – Может это засада, Приедешь, а тебя под белы ручки и в Пекин на беседу через палача?

– Уверен что нет, тем более в Кобдо у меня достаточно людей чтобы если что вмешаться. Тех же маньжуров разгонят в момент. Тем более, что есть еще одна причина самому ехать. Нам надо уже конкретно вступать в переговоры с Кашгаром, а в Кобдо есть нужные люди. Да и в Урумчи надо почву готовить.

– Что ты конкретно по поводу Урумчи предлагаешь? – очень живо отреагировал на последние слова Ерофей.

– А что тут предлагать? Ясно как божий день. Если мы решаем прямо воевать с китайцами, то Урумчи надо захватывать, закрепляться там и это будет наша главная тыловая и опорная база. Бить то их надо будет скорее всего в Турфане.

Через два дня Лонгин уехал в Кобдо. После бурных дебатов было решено сделать это максимально тайно. Они с Ванчей поехали порознь и самое главное по одиночке. Наш алтаец поехал в Северные Пределы, а Лонгин инспектировать строительство дороги на Абазу.

Я снова занялся дирижаблями, надо вровь из носа ускориться, Машенька начала ускоренную подготовку нашей медицинской службы, Петр Сергеевич с Яковом занялись ускорением работ на Арсенале, Игнат со Степаном нашим автопарком, а Ерофей конкретной подготовкой гвардии к войне.

Мы с ним решили, что непосредственно в поход пойдут два полка, лейб-гвардейский под командованием графа Казимира и один линейный под командованием Леонова.

Полк Казимира у нас официально назывался лейб-гвардейским. Он был полком постоянной готовности, всегда был полностью укомплектован и в нем был наибольший процент наших ветеранов. Остальные полки были можно сказать кадрированные, небольшой постоянный костяк и постоянно призываемые на сборы резервисты. Весь молодняк призывался в лейб-гвардию, если призывников оказывалось больше необходимого штата полка, создавалась временная учебная команда.

Такая система окончательно сформировалась года два назад и Ерофей считал её оптимальной. Кроме призывников у нас постоянно под ружьем было не больше двух тысяч человек. Это считая всех, гвардию вместе с артиллерией и наших так сказать пограничников. В том числе и староверов на всех наших рубежах. А вот наши воздухоплаватели с это число не входили.

Нагрузка на лейб-гвардейцев была просто бешенная. Они кроме своей постоянной рутинной службы постоянно привлекались на что-нибудь стороннее. То усиление пограничных караулов, то сопровождение важных караванов, последние пару месяцев чуть ли не ежедневные испытания чего нового.

Леоновский полк Ерофей решил развернуть не мешкая и начать его тут же готовить к походу. Кроме этого он запланировал постепенно подготовить еще один полк, который будет непосредственно во время походпа и резервным и вспомогательным. Этим полком будет командовать капитан Михайлов. А на время похода в Убсунуре его заменить старший Морозов.

Непосредственно в походе примут участие две четырехорудийные батареи 76-милиметровых орудий. Изготовленные 122-милиметровые орудия мы законсервировали.

Первая батарея тоже называлась лейб-гвардейской и была в постоянной готовности к бою. Вторая батарея была учебной, через неё проходили призывники и призываемые на сборы резервисты. Призывников-артиллеристов у нас совсем немного, так как было достаточно резервистов.

Ерофей решил загодя развернуть вторую батарею в постоянной готовности, а третью сделать учебной.

Помимо этого Ерофей замыслил провести у нас настоящую революционную военную реформу, создать две новых постоянных структуры: интендантскую службу и штаб гвардии.

Интендантская служба по его задумке должна будет обеспечивать все и вся необходимое гвардии в боях, в том числе и военная медицина. Какая будет численность этой службы ни кто не знал, решили что по ходу дела определимся.

А вот с личностью начальника определились сразу же. Леонтий Тимофеевич, которого Ерофей сразу же привлек для организации этого дела, однозначно заявил нам.

– Что бы с этого дела получилось что-то путнее, а не абы как, нужно правильного человека во главе поставить. И моё мнение этим должен заняться Денис Трифонович. Он и организует все как надо, людей подберет в том числе и постоянного начальника. И сделает это Денис очень быстро.

Мы с Ерофеем на минутку задумались и согласились.

С интендантской службой на самом деле всё было просто и понятно, она однозначно нужна и те же Агрипинна с Лукерьей во время наших прошлых военных компаний говорили об этом, когда случались полнейшие запарки например с организацией банальной кормежки гвардейцев в поле.

А вот со штабом всё было сложнее. Оказалось, что многие вопросы Ерофей представляет чисто теоретически и мне пришлось в это дело очень даже вникать.

В итоге создаваемый постоянный штаб назвали Главным. И его функциями стало то, чем войсковые штабы занимаются в покинутом мною времени. Но я настоял, чтобы это был не просто Главный Штаб, а еще и Генеральный, в том смысле как это я понимал.

Эта функция штаба Ерофеем не предусматривалась и мне пришлось достаточно долго и подробно разъяснять свою мысль.

В конечном итоге он согласился. Но тут же появилась огромнейшая проблема, проблема кадров, без решения которой хорошая идея имела все шансы стать профанацией.

Первыми сотрудниками стали картографы Ерофея. В потом я опять по совету тестя сделал ход конем – попросил временно по совместительству Начальником Главного Штаба стать Степана. Эта идея меня изначально немного мягко говоря ошарашила.

– Леонтий Тимофеевич, как вы себе это реально представляете? – после непродолжительной сцены «аля-к нам едет ревизор», спросил я. – Степан занят по двадцать пять часов в сутки. Он везет всё электричество и по-прежнему всю нашу канцелярию. А тут мы на него вешаем еще и штаб гвардии. Ладно это бы уже работало, но ведь надо всё это организовать и чтобы это вдобавок работало с первой же минуты.

– Вот в том-то и дело, Григорий Иванович, – Леонтий Тимофеевич даже встал и подбоченился, как будто собрался биться со мной. – Ты скажи мне, кто у нас лучшие организаторы любого дела? А? Молчишь, потому что согласен со мной, Денис и Степан. Денис Пока Главный Интендант, а Степану сам Бог велел заниматься штабом.

– Ты не горячись, Леонтий Тимофеевич, а объясни свою мысль, – рассмеялся я, глядя на тестя. – Ты прямо на кулачках со мной биться собрался.

– И побьюсь если что. Ты не гляди на возраст, я еще во…

– Хорошо, верю тебе на слово. Объясняй давай.

– Степан и сейчас в своей канцелярии все гвардейские дела под контролем держит и многое организует, так?

– Так,—согласился я.

– Всё это надо будет продублировать и передать в Главный Штаб, это раз. Наладить взаимодействие нового штаба и канцелярии, это два. И уесть Степана боевой опыт, это три,– тесть начал перечислять свои аргументы. Но я уже успел оценить это предложение и прервал его.

– Наверное ты прав. Но есть маленькое но, вернее два. Сам Степан должен на это согласиться и Ерофей.

Леонтий Тимофеевич был готов к моему возражению и тут же парировал его.

– Ерофею Кузьмичу по большому счету всё равно, лишь бы работало, – с этим я наверное буду согласен. Полковник подбор кандидатуры Начальника Главного Штаба негласно ухе как-то возложил на меня.

– По поводу Ерофея согласен, а Степан?

– А что Степан? – вопросом на вопрос ответил тесть. – Как ты однажды сказал, партия сказала надо, комсомол ответил есть.

Употребив это выражение, я не стал объяснять что такое партия и комсомол, но Леонтий Тимофеевич великолепно понял его смысл.

– Уговорил,– развел я руками услышав такой убийственный аргумент.

Степан к нашему предложению отнесся совершенно спокойно ми тут же как говорится взял под козырек, буквально сразу же начав работать.

В итоге буквально через пару дней у нас появился настоящий Главный Штаб гвардии. Недели через две в нем был оперативный отдел, боевой подготовки, планирования, связи и разведки. Главному штабу была подчинена создаваемая интендантская служба.

Ерофей от первых результатов работы Главного Штаба был в восторге, да и я честно не ожидал такого великолепного результата.

Организовав его работу, Степан не остановился на достигнутом и предложил нам создать еще две новых службы: инженерную и автомобильную, которые для начала будут подчиняться Главному Штабу и будут работать не на одну гвардию, а по мере возможности на все наше хозяйство.