Текст книги "Светлейший князь 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Почтовых станций на берегу Енисея, кроме этой нет и к сторожевым постам от них идут хорошо наезженные тропы. Верховые там проходят без проблем, а вот телеги не всегда и приходится приспосабливаться, организуя на посты зимний завоз всего необходимого. Ну а то, что нельзя завезти про запас, ножками на себе или на вьючных лошадях.

Пока на почтовых станциях живут и работают наши люди, но в планах есть их частичная замена желающими китайцами. Илья Михайлов уже доложил, что кандидатов на это уже достаточно, непонятно почему, но среди них это высоко ценится. Скорее всего источником информации являются тувинцы живущие в леоновских пределах.

Рано утром следующего дня мы отправились дальше и через несколько верст я оценил разницу: до Тепселя это была дорога, а вот дальше местами тропа, да еще и плохо езженая. Работы здесь еще непочатый край и я даже поставил под сомнения планы Леонова закончить все работы к следующему лету.

На этом участке маршрута правда уже стоят три почтовые станции и они построены и оборудованы как положено. Движение на этой половине маршрута в непогоду еще почти подвиг и если бы не эти станции его бы вообще не было.

Но несмотря на все проблемы и трудности, мы еще засветло достигли Порожного и даже успели еще раз бросить взгляд на на место выхода на поверхность природного газа.

Яков выдвинул совершенно фантастическую идею: начать его добычу и построить там экспериментальный завод по его переработке, а в Порожное провести трубу и использовать природный газ для отопления, освещения и как топливо в паровых машинах на планируемых в Порожном заводах и фабриках.

Сергей Петрович с Игнатом уже занялись переоборудованием паровых котлов на газ. А с освещением вообще нет проблем, газ он и есть газ, не важно какой – светильный или природный.

Но во всех этих планах есть небольшое, но существеннейшее но. Называется оно гелий.

Сначала из природного газа должен будет извлечен этот самый гелий и только после этого он будет подаваться в котлы и фонари.

Глава 6

Во время наших мозговых штурмов я часто слышал слова, что всё о чем я рассказываю можно сделать. Вопрос был только в цене, скорости воплощения идеи и конечно самой возможности этого действия.

Совершенно завиральские идеи я не толкал, все более менее максимум до уровня начала моей сознательной жизни в двадцатом веке. Но когда я прочитал предложения Якова, то полет его фантазии меня немного смутил.

Просверлить дырку в земле и вставить туда металлические трубы допустим для нас уже реально. Но как поднимать газ на поверхность. Правда Яков и господин Усольцев в один голос уверяют что газ будет идти самодавом, так я в шутку назвал его спонтанный подъём в силу высокого давления в газоносном горизонте.

Какое-то время давление будет высоким, а что надо будет делать когда оно неизбежно упадет? Я в геологии и добыче полезных ископаемых уже ничего путнего сказать не могу. Но на мой вопрос Яков неожиданно ответил, что он не знает и проблему будет решать по мере её поступления.

Они на пару составили для меня пошаговый план осмотра места выхода природного газа, попросили сделать это безотлагательно и тут же прислать результат с учётом которого был запланирован их выезд на место.

К осмотру предполагаемой скважины мы с Леоновым отнеслись со всей серьезностью и потратили на это целый день. А когда закончили, то незамедлительно отправили результаты в Усинск по Мирской дороге.

Я знал, что в за Уралом в России и Европе скоро грянут великие дела. Присоединение Крыма, Тамани и Кубани запустило подготовку к новой русско-турецкой войне и Петербургу требуется золота все больше и больше. Поэтому генералу Аксенову каждый месяц приходят требования изыскивать возможности увеличить поступления желтого металла.

Возможность для этого только одна – расширение торговли с нами, а для этого нужны хорошие дороги и из Минусинска до Шушенского строится дорога. Никанор Поликарпович сообщил нам, что с генералом Аксеновым разговор был как никогда требовательный и он теперь требует дойти до Означенного. Это почти половина пути до Большого порога и можно будет рассчитывать на завершение строительства через год.

Планы великие. Если конечно нагнать кучу народа, то за сезон вполне реально построить проезжую дорогу длиной сто верст по которой в сухую погоду можно будет проехать. Но это со стороны Минусинска.

Нам же надо строить в гористой местности, где много мелких речушек, а высоты хребта Борус превышают две тысячи метров. Леонов правда хочет обойти хребет справа, там где высоты максимум полторы.

Он уверен, что через год дорога и с нашей стороны дойдет до устья реки Сизая, что южнее Означенного и где намечена встреча с минусинскими.

Чтобы развеять мои сомнения, Афанасий предложил проехаться по подготовленной его людьми трассе будущей дороги. Они проложили её прямо почти строго на северо-запад до того места где истоки рек Абдыр и Голубой разделяет несколько сот метров и там есть хорошо хоженая тропа через Борус между этими двумя речушками, которая затем выходит к реке Голубой и вдоль неё идет до Енисея. А устья двух рек, Голубой и Сизой, разделяют всего три версты.

Мосты ни где строить не надо, достаточно хорошо оборудовать многочисленные броды. Почтовые станции Леонов планирует ставить самое большое через десять километров и до весны поставить их до Боруса.

От Большого порога до Дедушкиного семь километров по реке, но мы двигались не то Енисею, а по его правому берегу и я почти сразу же изменил свое мнение о возможности проложить дорогу к следующей зиме.

Трасса будущей дороги уже сейчас представляет тропу по которой вполне можно спокойно идти или ехать верхом. На берегу небольшой речки Слюдянки уже расчищено место для размещения первой почтовой станции после Порожного.

До Енисея здесь с полверсты и тропа до него хорошо расчищена. А с берега реки хорошо видно и слышно другой енисейский порог – Дедушкин. Где-то там стоит и наш сторожевой пост. После постройки дороги они почти все со временем будут убраны за ненадобностью, передвигаться по дороге станет проще, быстрее и безопаснее. Хотя возможно от Порожного до Усть-Уса, а затем до Староверского порога мы со временем откроем навигацию.

Дедушкинский сторожевой пост после той злополучной истории один из самых многонаселенных и одна из семей с поста уже решила начать обживаться на будущей почтовой станции.

До этого места дорога будет идти практически вдоль Енисея, а после брода через Слюдянку резко начнет уходить на северо-запад. Следующая станция должна будет стоять уже возле брода через реку Карын-Суг. Расстояние между почтовыми станциями здесь небольшое, не больше пяти верст и если бы не брод, то вполне можно обойтись и без неё.

На Карын-Суге я решил заночевать. Всякие летающие кусающие существа почти полностью угомонились и мы комфортно расположились на ночлег возле уже оборудованного большого каменного очага в центре будущей почтовой станции. Леонов разложил свою рабочую карту и приготовился отвечать на мои вопросы.

– Следующая станция будет на Большой Березовой, а затем на Малой, так? – на карте все ясно и подробно обозначено, но вопрос важнейший и лучше уточнить.

– Именно так, ваша светлость. Там между ними рукой подать и я так решил только из-за бродов. А вот через Говоруху, – Леонов показал следующую речку, – брод мы нашли очень простой брод и там станция не нужна. Потом выходим на Абдыр, тут станция нужна обязательно. От него до Голубой есть тропа. Она идет через хребет Борус. Он тут одно название, но небольшие горки есть и тропа поэтому извилистая. Но мы постараемся её спрямить по возможности.

– А на Голубой место для станции наметили? – этот вопрос обращен не к Леонову, а к главному нашему проводнику по этим краям – Луке Ивановичу Иванову, местному жителю пришедшему к нам.

Ему больше пятидесяти и он мне напоминает дедушку Фому. Ивановичем Ивановым распорядился его записать Степан, которого я не освободил от руководства нашей канцелярией.

– А как же, наметили. Тропа дальше вдоль Голубой идет до самого Енисея. Выходишь на него и почти напротив на другом берегу Майна. Только нам надо идти только по левому берегу Голубой. Тропа виляет, то на одном берегу, то на другом. Её когда прокладывали думали о простоте прокладки. А нам надо думать об удобстве проезда по ней, а какое удобство когда реку надо постоянно переходить? Придется мосты строить, – Лука Иванов скорее всего из тех русских которые появились здесь первыми и занимались поисками «золотых» курганов. Говорит он медленно и рассудительно, тщательно подбирая слова.

– Это мы, я думаю, окончательно будем решать весной, – я решил разговор на эту тему закончить, мне пришла в голову одна очень интересная мысль.

Мы сидели втроем: Леонов, Лука и я отдельно ото всех, немного поодаль расположился Прохор. Он поехал со мной один и поэтому службу бдит как никогда. Сообразив, что разговор о дороге закончился Афанасий встал и пошел проверять караулы.

– Скажи-ка мне, Лука, есть ли еще нераскопанные «золотые» курганы, например у нас в долине, в Минусинской впадине и под Красноярском? – Лука заулыбался и поворошил кочергой угли в костре.

– Конечно есть, ваша светлость. Тут курганов много, но не каждый золотой. Хотя есть и такие, где золота можно чуть ли не пуд найти, а то и больше. Мой дед рассказывал мне об этом. Ни мой батюшка, ни я сам этим уже не занимались. Грешно это, ваша светлость, усопших беспокоить. Золото это только горе приносит и души забирает, – Лука потянулся и поправил один почти не сгоревший дровик.

Я слушал его молча будучи уверенным, что сейчас получу ответ на все интересующие меня вопросы.

– Ведь глупого польского графа убили только из-за того, что решил лапу на это золото наложить. Ну перепало ему немного, да только где он теперь, как и те, кто эти курганы и раскапывал? – я слушал Луку и боялся даже глубоко дышать, чтобы не спугнуть. Еще бы, вот мне на блюдечке с золотой каёмочкой ответы на многие мои вопросы, не дающие покоя уже не один год.

– Наши мужики, знающие где копать, после той истории тоже все сгинули, – Лука тем временем продолжал свой неторопливый рассказ. – Я поэтому, ваша светлость, в Усинск и ушел. Кроме меня наверное никого не осталось, кто про курганы знает. Был еще один мужичок, да про него окружной начальник дознался и велел схватить. Его в тайне держали, но у польского графа уцелел сообщник и он каким-то образом узнал про этого мужика. Поэтому и заговор устроился против его Превосходительства. Да только пустое всё это. Умер Гаврила. И теперь никто не знает в каких курганах есть золото.

– А ты, Лука, разве не знаешь? – я решился задать уточняющий вопрос.

– Знал и я, было время. Да как ушел к вам, сразу забыл. Не хочу знать, это не душеполезно, вот Господь и забрал у меня это знание.

– А у сообщника графа нет пальцев на одной руке? – для меня лично это наверное последнее, что я хочу еще знать.

– Двух, ему их приказал отрубить покойный граф за самовольство, когда он сам решил наказать какого-то калеку. Тот вроде бы когда-то его сестру обидел. Они из-за этого в Сибирь убежали. Паночка тут умерла, а пан этот неожиданно этого тут калеку встретил ну и самовольство проявил.

Моё состояние после этих слов можно было описать только избитым литературным штампом: потерял дар речи. Но реально как мне было его не потерять, когда я совершенно неожиданно узнал то, над чем много раз размышлял в буквальном смысле часами. А тут тебе раз и ответы.

Посмотрев на возвращающегося Леонова, Лука добавил еще один штрих в нарисованную им картину.

– Думается мне что этот поляк сильно ошибается, надеясь в Минусинске схорониться. Там конечно сообщники у графа возможно и остались. Да только они его первыми и выдадут. Окружной начальник в Минусинске всех в страхе держит, только ваш купец, его приказчик Ипполит, да казачий хорунжий Петров, дружок вашего капитана, его не опасаются. А после допроса генералом Аксенов поляк тоже в мир иной отойдет. Гаврила как и все, кто знал о курганах, не просто так умерли. Среди казаков осталось много, кто был на них сердит.

– А за себя не боишься?

– Нет, ваша светлость, не боюсь. Я ведь только кое-что знал, да и то забыл, – еще раз твердо и настойчиво повторил Лука.

Когда я вернулся в Порожное, то поразился его преображению. Яков с господином Усольцевым прискакали туда на следующий день. Они, не дожидаясь моего посланца с результатами обследования естественной газовой скважины, решили побыстрее ехать туда налегке.

Прочитав мой отчет, Яков скорректировал отданные им на заводе распоряжения и продолжил свой путь, а гонец помчался в Усинск. На заводе экспедиция в Порожное стояла под парами, Петр Сергеевич кое-что и кой-кого добавил и не мешкая, отправил её в путь.

Она, в смысле экспедиция из Усинска, пришла в Порожное под руководством Ильи на несколько часов раньше моего возвращения с дорожной разведки. Но Яков к моему возвращению уже успел озадачить всех и вся.

Передо мной был поселок первопроходцев и исследователей новых земель. Все куда-то спешили, никто не стоял и не сидел на месте, а в воздухе чуть ли не материально ощущалась фраза: «Дело, господа, надо делать, дело».

Распечатав природную скважину, Яков с Ильей и целым десятком помощников измеряли её дебит, так они назвали количество газа выделяемого в час и его давление. Как это делается я даже не стал пытаться вникать, тут моя светлость уже пас.

Петр Евграфович рядом, буквально в десяти метрах уже начал сверлить новую скважину, привод был конный и людей на скважине было прилично. Он чем-то был недоволен и громко ругался на своих помощников.

Посмотрев на всё это со стороны, я решил не мешать и направился в более понятное мне место, на место предполагаемых швейной и бумажной фабрик.

Предварительные работы были выполнены заранее и ситуация была совершенно ясной. Можно было без раскачки начинать строить. Что я и увидел.

Илья Михайлов успел уже отправить в долину первую партию из двух сот китайских рабочих и они прибыли на следующий день после моего отъезда в Усть-Ус и не задерживаясь, примяком были направлены в Порожное.

Сотня ставила юрты для проживания, первое время они будут жить в них, десять человек уже работали на местном кирпичном заводе, а остальные что-то копали на одной из заводских площадок.

Два года назад в Порожном мы открыли кирпичный завод и он целый год производил кирпичи, которые идут на строительство и просто складируется. Сейчас они все пойдут на заводское строительство, как и большое количество уже заготовленного леса.

Порожное после той страшной трагедии значительно выросло и сейчас насчитывает полсотни дворов. Последние два года его жители готовятся к большому будущему, заготавливают и сушат лес, работают на кирпичном заводе и активно участвуют в подготовке к предстоящим заводскому и дорожному строительствам.

К началу зимы должны быть сооружены каркас будущего заводского корпуса, его надо подвести под крышу и достроена и запущена в работу первая паровая машина. Её строительство идет полным ходом с весны. Достаточно большой уже построенный корпус, в котором она строится, я назвал энергетическим цехом. Заводской корпус будет как бы пристраиваться к энергетическому.

Общее руководство начавшимся большим строительством в Порожном будет возглавлять Савва Денисов. Свою типографию в долине он оставил на старшего сына и по моей просьбе перебрался в Порожное, где я решил построить еще одну типографию. Она должна будет работать исключительно на экспорт.

Отец Филарет попросил попробовать начать печатать славянскую Библию и нашим печатникам удалось это сделать. Для этого правда пришлось предварительно провести титаническеую работу по привлечению из России нужных кадров и подготовке своих.

Подготовка к этому делу заняла три года и перед Пасхой 1783-его года Савва отпечатал первые экземпляры славянской Библии. Всего он отпечатал двести экземпляров и двадцать пять отец Филарет отправил в епархию в качестве подарка.

Там это произвело эффект взорвавшейся бомбы, половину тут же отправили в Петербург и вскорости отцу Филарету пришло письмо из епархии, а не может ли он организовать печатание десяти тысяч экземпляров Библии.

Загружать свою типографию таким заказом мы естественно не могли, вернее нам надо для этого её существенно расширить и Петр Сергеевич предложил построить еще одну типографию специально для печатания книг, как он выразился, на экспорт. Идея на мой взгляд очень здравая и мы решили её воплотить в жизнь, но не в Усинске, а в Порожном, сократив таким образом логистическое плечо. Ведь всё, что будет печатать эта типография пойдет в Россию и будет приносить нам не маленький доход.

Первые экземпляры Библии, отправленные в подарок были естественно бесплатными, а вот если мы будем печатать на заказ, то в письме была обозначена и цена её покупки у нас. Сумма получалась очень даже не маленькая и это однозначно было выгодное коммерческое предложение.

Савва вс удовольствием согласился, тем более что мы с ним обговорили ещё одну маленькую деталь, он будет там выполнять и заказы своих единоверцев-раскольников из России. Это дело конечно будет максимально секретным без какого-либо афиширования.

Как то само собой получилось, что Савва начав с типографии, вскорости возглавил и строительство паровой машины, а потом и все остальное. Его руководство нас полностью устраивало и мы ничего менять не стали.

Конечно были и другие кандидаты и среди подросших своих, и среди пришедших из России. Но пока я предпочитал опираться на старые испытанные кадры, а молодежь и новички пока за их спиной пусть набирается опыта.

Яков со своей командой все в работе безотлучно были на скважине и буровой и мое вмешательство только вредило бы делу. Отвлекать Савву тоже не дело, а медицинская инспекция у меня заняла всего часа три. Быть в роли болвана или свадебного генерала желания не было никакого и поэтому вполне удовлетворенный увиденным, я на следующий день, около полудня отправился по Мирской дороге в Усинск.

В нынешнем восемнадцатом веке дорогами называют немного не то, что в покинутом мною двадцать первом, особенно здесь в глухих районах Сибири. Можно проехать верхом и с горем пополам на телеге – уже дорога. Хотя в некоторых местах это даже проселком назвать не можно. В моих мозгах человека из будущего нет даже названия этому. Именно такой была дорога вдоль Енисея до Порожного.

Но это по большому счету дороги, потому что по ним мы проезжаем верхами, в повозках, на груженых телегах и во все времена года. Зимой конечно бывают проблемы, когда пути нет из-за снежных заносов.

Но бывшая Мирская тропа, а сейчас дорога, это действительно дорога. Она широкая и везде на ней полноценное двухстороннее движение. Полотно дороги укатано и утоптанно так, что его не размывают никакие дожди. Везде где это было возможно подстелили соломку: где отсыпали камнем, которого здесь кругом в речках и ручьях пропасть, а где и сделали гати. По такой дороге ехать одно удовольствие и вечером я вернулся в Усинск.

Глава 7

На возвращение нашего посольства раньше конца зимы я даже и не рассчитывал. Лонгин стал как щепка, мотаясь по Туве и каждую неделю приезжая в Усинск к своей супруге, которая ждала ребенка.

Молодая дама ведет себя очень достойно. Несмотря на достаточно юный возраст не ропщет и никаких претензий мужу не предъявляет. Понимает роль личности в истории, а конкретно значимость для нас дела, которое делает её супруг.

Ничего тревожного с южных рубежей не приходило. Михайлов и Морозовы лихорадочно, ценя каждую минутку, укрепляли наши рубежи. Просто в какие-то нереальные сроки уже построены гвардейские станицы в Уланголе и Тэсе. Лонгин с помощью Ерофея и пана Казимира укомплектовал сотни расквартированные в них и гвардейцы начали полноценное патрулирование линии наших караулов.

С бывшие китайскими пленными наконец-то до конца разобрались и они начали компактно селиться вдоль границы, придерживаясь постов на линии караулов.

В процессе уже выяснилось, что необходимо будет построить еще две гвардейские станицы. Первую надо поставить для прикрытия широкой седловины между собственно Хан-Хухеем и его небольшим западным соседом протяженностью не больше тридцати километров, но достаточно высоким. Его вершины больше двух тысяч метров. Через него удобно и просто идти к нам с северо-западных берегов Хяргаснура. С северо-восточных берегов озера к нам можно также просто и удобно пройти через другую седловину Хан-Хухея.

На северных берегах Хяргаснура поселились китайцы, «неблагонадёжные» с точки зрения Лонгина. Я его идею сначала воспринял в штыки, но поразмыслив, согласился. Всё таки кто-нибудь из них вполне может нанести нам удар в спину и лучше их действительно отделить от общей массы китайцев. Тем более, что наш контроль над той территорией никто не отменяет.

Не могу сказать как насчет температур, но сейчас, в восемнадцатом веке, здесь явно более влажный климат и везде побольше воды, а озера менее соленые. После восстановительных работ главным занятием китайцев стала мелиорация. Они начали углублять существующие колодцы, чистить родники, строить на них где возможно пруды и запруды на Тес-Хеме, Нарин-Голе и достаточно многочисленных мелких речках, многие из которых терялись в песках.

Озера Торе-Холь еще нет, но пески наступающие на небольшую, но достаточно полноводную речку, несущую свои воды в Тес-Хем, уже начали перекрывать её русло и Илья хочет этот процесс ускорить.

В итоге в обеих частях Тувы пока останется большая часть китайских семей. Кроме мелиорации в Убсунуре они заняты в основном на строительстве заводов и дорог. В конечном итоге, полагаю, их здесь останется еще меньше. Тувинцы на них смотрят косо и не думаю, что ситуация быстро изменится.

Около тысячи семей несостоявшихся колонистов постепенно начали перебирается под крыло Леонова. К концу сентября он стал у нас верховным строителем дорог и всего, что делается в Порожном. Большая часть китайцев уже оказавшихся в его владениях сейчас заняты подготовкой двух лагерей для будущих строителей.

Один в окрестностях Усть-Уса и на другом берегу Енисея около моста. Нынешней осенью и предстоящей зимой они будут заняты подготовкой к началу строительства дороги на Абазу. Сейчас они в основном валят лес, которого потребуется очень много.

Второй лагерь, который побольше, строится в окрестностях Порожного. Там рабочих рук потребуется намного больше и пребывающие китайцы сразу же включаются в работу.

Афанасий Леонов это великий человек. Он построил один уникальный мост через Енисей, его мы называем Усинским, и вынашивает план строительства такого же моста над Большим порогом. Его план предельно прост.

Большой порог – сильное скальное сужение Енисея на протяжении больше чем полверсты. В самом узком месте ширина порога не больше пятидесяти метров. На берегах реки он хочет поставить мощные устои моста и на них положить пролет, который сделать по примерно такой же технологии как на Усинском.

На правом берегу Енисея почти вдоль всего порога идет терраса, очень интересная в ботаническом отношении. Здесь сошлись растения Тувы и Саян, гольцов, степей и тайги: бадан и рододендрон даурский, три вида смородины – черная, красная и «каракан», черника, брусника, голубика, травянистые растения лесной и подгольцовой зон, разнообразные грибы. Тут водятся ядовитые змеи, которых особенно много вдоль берега реки.

Эту террасу мы решили сохранить и Порожное как таковое расположено по течению Казыр-Суга, вдоль которого мы начали строить и будущие фабрики.

В подготовку к будущим свершениям на строительстве фабрик и дорог я до наступления зимы решил особо не вникать, дуэт Афанасия Леонова и Саввы Денисова без всякого сомнения сумеет сработать по максимуму. А вот дела у господ Макарова и Усольцева совершенно другое дело.

Яков совершенно безапелляционно заявил, что давления газового пласта сейчас вполне достаточно чтобы газ самотеком поступал на поверхность. А дальше надо иметь какой-то приемный резервуар в котором будет накапливаться энный объём газа из которого он должен будет поступать так сказать потребителю.

Главной проблемой для нас внезапно стали металлические трубы. Наш металлургический завод в Туране благодаря стараниям Алексея Лаптева и Джона Келли сейчас впереди планеты всей в некоторых вопросах лет на сто вперед, но внезапно наши потребности в трубах резко выросли и завод просто не справляется с их выпуском.

Я только выдавал идеи, причем чаще всего через Якову или Петру Сергеевичу, а они уже транслировали их дальше. При том это касалось не только металлургии, но и абсолютно всего остального.

В итоге мы имеем уже мартеновское производство стали. Наконец-то довели до ума технологию получения высокопрочной стали, которую в покинутом мною 21-ом веке называли обуховской. Самое поразительное что сделал это молодой человек Дмитрий Чернов. Он был круглый сирота, как и я с малолетства бегал от властей и перед самым пугачевским бунтом был пойман и привезен на завод.

Бегать после этого он перестал и разделил судьбу заводчан.

Когда мы пришли в долины ему было шестнадцать. Степан записал юношу под фамилией Чернов, так почему-то назвался сам Дмитрий. На завод к Петру Сергеевичу попросился сам и из общей массы выделялся наблюдательностью и какой-то щепетильностью и тщательностью в работе.

Если ему поручали например сделать напильник, а хорошие и качественные они делались еще только в ручную, то он будет делать его долго, но качество будет идеальное. На чем либо он как-то долго не специализировался, занимаясь на заводе очень многим и только с появлением Алексея Лаптева окончательно стал заниматься металлургией и очень быстро добился первых успехов, доработав технологию получения высокопрочной стали.

Дмитрий завершил изучение полиморфных превращений в стали и точно определил критические точки её фазовых превращений. Их я знал как точки Чернова и у нас они стали называться так же.

Результатом этого стало, что мы освоили технологию литья оружейных и пушечных стальных стволов, которые сразу же дали нам увеличение дальности стрельбы и на испытаниях они показывали поразительную прочность.

На туранском заводе освоили производство чугунных труб методом вертикальной отливки, начали сваривать сложенные края стальных листов, получая из них сварные трубы.

Прокатные станы в Туране уже не примитив с которого мы начали, а уже нечто похожее на то, что я видел и наши металлурги приступили к экспериментам которые должны привести с получению бесшовных стальных труб.

В нашем медсанбате в сорок четвертом появился новый санитар. Ему было далеко за пятьдесят и он, как и я, в сорок первом пошел в московское ополчение с одного из столичных заводов. После очередного ранения дядя Вася, а звали его только так, остался у нас санитаром.

На заводе наш новый санитар работал сварщиком. У нас он, когда возникала необходимость, занимался кой-каким ремонтом техники нашего медсанбата. По случаю дядя Вася обзавелся сварочным аппаратом и во всю занимался этим делом.

Я как самый молодой совмещал свои непосредственные обязанности хирурга с общественной нагрузкой: организацией своими силами всяких ремонтов. И поэтому чаще других общался с дядей Васей.

Результатом этого было полученное мною знание предмета сварочного дела с его изобретения до начала первой пятилетки, дядя Вася прилично знал предмет и любил меня просвещать.

Особо дядя Вася ценил американские электроды Андруса и Стреса, появившиеся во время Первой Мировой. Стальной стержень их электрода был обернут бумагой, приклеенной силикатом натрия.

Главным достоинством этого электрода было то, что бумажное покрытие обеспечивало моментальное зажигание электрической дуги с первого касания и стабилизировало её горение. По мнению дяди Васи в наших условиях это было чуть ли не самое главное.

Якову я однажды изложил идею дуговой электросварки и всё что знал об этом. Он этим очень увлекся и понемногу заниматься сварочным делом.

В начале весны Яков демонстрировал свои достижения в этом деле и на мой взгляд вполне можно говорить, что у нас есть дуговая электросварка. Дело теперь за малым: нужно подготовить кадры, создать хотя бы несколько комплектов оборудования и конечно наладить изготовление электродов.

А вот где дела обстоят отлично, так это в бурильном деле. Россия здесь никогда не была в числе аутсайдеров и среди наших людей естественно оказалось достаточно тех, кто хорошо разбирался в этом деле.

Петр Евграфович за несколько лет собрал под свое крыло почти пятьдесят человек знающих горное дело. По его просьбе были приглашены не только русские горные инженеры, но и немцы.

У Фомы Васильевича во время его вынужденного проживания а Германии были очень хорошие отношения с племянником своего учителя. Он помог ему вернуться в Россию и они несколько раз писали друг другу.

После получения императорского помилования Фома Васильевич написал письмо Фридриху и получил ответ. В нем он в частности рассказал дедушке Фоме о тяжелой участи своих родственников в Саксонии.

Местность, где они жили, была очень разорена во время Семилетней войны страны и еще не восстановилась. Три больших семьи саксонских мастеровых никак не могли вновь встать на ноги и просто влачили нищенское существование. Самым разумным выходом для них была эмиграция, но для этого надо было иметь хоть какие-то деньги.

Фридрих слышал, что немцев приглашают ехать в Россию и попросил Фому Васильевича помочь им. Он из его письма сделал вывод, что это возможно.

Мы тут же снарядили посланца к господину окружному начальнику и через полтора года встретили сорок семь саксонцев разных возрастов решивших переехать к нам.

Девять взрослых мужчин были горными мастерами горного дела, а двое когда-то работали на знаменитой фарфоровой фабрике в Мейсене. Один из них во время её разорения пруссаками случайно узнал секрет приготовления знаменитой перцелиновой массы и с этого начались все злоключения этих семей.

Пруссаки хотели схватить его и отправить к своему королю, который мечтал обзавестись своим фарфоровым производством. Несчастному мастеру в конце концов удалось ускользнуть от их преследования и спрятаться у своих родных. Но им всем в результате пришлось жить тише воды, ниже травы. Гнева саксонского курфюрста они боялись больше всего.

Наше золото оказалось сильнее и саксонцы оказались в наших краях. Мы их радушно приняли и они были на седьмом небе от счастья. Им теперь не надо ничего бояться, их знания и умения очень ценятся, а дети сыты.