Текст книги "И пришел доктор..."

Автор книги: Михаил Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

А что же стало с нашим третьим товарищем, истинным балтийцем, горцем и просто славным хлопцем – Большим Эдом?

Эд. Очень, очень оптимистичный товарищ, производитель тех фраз, которые потом становятся нарицательными. Организатор справедливого массового обращения в прокуратуру против медицинской школы. Характер отличный. В меру отважен. Крайне деятелен. Обладает хорошими руководительскими данными. Любит звук работающего двигателя и свёрнутые в копны поля. Среднего роста. Пропорции конечностей соблюдены. Имеет правильные черты лица. Специализация: врач общей практики. Не курит. Не пьет. Много. По утрам делает зарядку. Холост.

Пользуясь предоставленным случаем, постараемся привести выдержку из его вдохновляющего письма к одному из главных героев:

 «Здравствуй, Михалыч, дорогой. Ты даже не представляешь, как я рад твоему письму. Теперь о себе по порядку.

Приехал я в Балтсрийск (!) (тысяч 35 людей, но какой-то такой недоделанный и убогий, аж неприятно), даже с желанием послужить.

Попал начальником ПМП (двухэтажное здание у болота). В первый день я вышел с ощущением того, что я в этой жизни что– то не понимаю, после второго дня я понял, что служить не буду. В понедельник об этом всем сказал начальству. Все обалдели – как это так, такое шикарное место. Место конечно шикарное, на отшибе этого чертова Балтсрийска, где одни урки живут. Когда прихожу в бригаду, ощущение, что попал на край света. Короче, как водяной – мои подружки пиявки да лягушки. Одна радость, что это не корабли. Был у наших на кораблях – не дай Бог. Звонки, беготня, какие-то построения, короче полный anus .

Здесь на разных посудинах служат наши товарищи (из старых лишь Авраам – яркий пример того, что становится с человеком через год на флоте, дорог каждый день, он теперь полный аут). Я все время забываю, как эти корабли называются, что-то типа: «Неустойчивый», «Неукротимая рвота», «Беспонтовый», «Нерадивый», «Бесплатный» и т. п. Ещё трое на берегу: врач приемного центра, спецантрополог, разведка посёлок Январный…

Я живу в ПМП, в кладовке – это более или менее приличное помещение во всем здании (иногда на первом этаже по полу плавают в кильватерном строю рыбки похожие на фекалии), везде течет крыша, плесень на стенах.

На самих кораблях был пару раз, сказали, что могут сделать мне большой подарок и взять в настоящее море на стрельбы – я вежливо отказался (мне кажутся подозрительными эти корыта, особенно после того, как в Питере чуть не утонул флагманский эсминец на параде, от взрыва УЧЕБНОЙ мины), все разваливается.

Должен много чего и всем, и все за свой счет. Крутые дядьки пообещали помочь с увольнением, так что стараюсь вести себя более или менее адекватно, но последние события подталкивают к тому, чтобы вести себя по-академически – пускай сначала найдут. У меня уволили начальника аптеки и всю аптеку хотят повесить на меня, а там до хрена всяких шкафов, стерилизаторов и прочего. Я пока отбрыкивался, но безуспешно. Короче одна нервотрепка и все это – на халяву.

Жилья нет и реально говорят, что не дадут, тем более холостому, но это полбеды —эта дыра считается чем-то вроде курорта для умственноотсталых (кто еще поедет отдыхать в такую холодину) и поэтому половина жилья сдается посуточно, а вторая на длительный срок – от полугода. Очень надеюсь не застрять здесь на столько. Был в местной барухе «Матросский клуб» – думаю, названия достаточно чтобы прочувствовать всю безысходность. А так все бухают круглосуточно, но не хочется втягиваться.

Извини, Михалыч, но у меня здесь нет компьютера, нет Интернета, нет фоток (чтобы потом ничто не напоминало об этом времени), так что всю историю болезни придется чувствовать со слов. Удачи. Всем привет».

Так можно и ёжика родить…. Не имея с ним никаких контактов. А можно и на тот свет прямиком. Недалеко. Вот тебе и «разрешите представиться».

ГЛАВА 2 СОЛНЦЕ, МОРЕ И ГРИБЫ

Солдат спит, а служба идёт.

Проверенная мудрость

Представившись и поняв, что служба уже идёт полным ходом, мы решили немного отдохнуть. Отдых наш осуществлялся ежесуточно, и каждую свободную минуту мы старались схватить за жабры.

Лето только началось. Стояла крайне невыносимая для Севера жара – целых 25 градусов выше нуля, по Цельсию или 40 градусов по Фаренгейту, если кому так удобнее. На карликовых берёзах пели пернатые, сопки манили приятной прохладой и обилием вкуснейших ягод и огромных грибов.

Таких грибов, какие могут получиться только под воздействием альфа– и бета-лучей. Шляпки этих грибов, раскинувшись точно зонты, заманчиво блестели на солнце и, порой казалось, что они сами источают некоторое невидимое излучение. Ножки грибов тоже впечатляли: они запросто могли поспорить с молодыми деревцами. Пальцами их было не обхватить. Двумя словами – грибы-великаны.

Тем временем, мне персонально удалось совместить приятное с полезным: выйти в море на проверку маяков и превосходно порыбачить. Рыбалка в Северном море– полнейшее удовольствие. Кидаешь блесну и тут же получаешь рыбу, размером минимум с нос торговца по имени Ара. Не надо ни червяков, ни подкормки, ни наживки – просто одну блесну и жирный трёхконечный крючок. Встаёшь на глубину 50 метров, достаёшь удило и вперёд. Чудесная рыбья чешуя блестела в солнечных лучах, будто золотая кольчуга. Руки непроизвольно хватали добычу, а разум требовал продолжения банкета. Не рыбалка, а одно сплошное удовольствие. Поняв, что это максимальное развлечение из тех, которые могу я получить от военных, мой интерес к службе стал равен практически абсолютному нулю.

Но, до того дня, как я потерял к службе интерес, мы с товарищем много интересного увидели и на собственной шкуре прочувствовали. Чем могут занять себя два молодых доктора в солнечный летний день? Правильно, пойти по сопкам и полюбоваться на море. Это ведь почти край земли. Ощущение, что стоишь на обрыве перед пропастью, у которой нет дна. Складно переливающиеся сопки, постепенно уходя в море, создают картину некого плацдарма, готового плавно отправлять непослушных ему сыновей и дочерей на суд самой высшей инстанции – в преисподнюю.

А какое оно, Северное море! Словами это не передать. Цвет его зелёно-изумрудный и в то же время крайне прозрачный. Так и хочется искупаться и понырять в толщу вод, если бы не помнить, что температура в этом самом море с трудом приближается к десяти градусам тепла, даже летом. Судороги моментально захлестнут тело такого смелого дай– вера, который сунется в эту ослепительную бездну, плавно переходящую в Свирепый Ледовитый Океан. В этом случае, даже медузы своей жалящей кислотой не согреют его остывающую плоть.

А медузы там, смею Вас заверить, не «хи-хи ха-ха», а «о-хо-хоюшки хо-хо»! Габаритами они с хорошую кавказскую овчарку, это точно. Цвета – огненной меди, с извилистыми щупальцами формой своеобразных лент и напоминают скорее морские водоросли, нежели гроздья винограда, как у их южных сородичей. Смотришь на всё это творение природы и ощущаешь себя песчинкой в огромном мире, созданном несколько миллиардов лет тому назад.

Сделав тридцать шесть экзотичных снимков края Света и себя на этом краю, мы повернули в обратный путь. Увидев же, сколько нам пилюкать (топать, пешкарить, выбирай, что нравится) до городка, мы потеряли всю бравость, и красота летних сопок с Чёрным морем померкла в наших глазах. Пятнадцать километров по сопкам – это даже спортсмен не каждый выдержит.

Но более весёлым у нас выдался другой выходной. Он как раз пришёлся не то на среду, не то на четверг. Мы бродили с Лёликом по залитому солнцем городу, наслаждаясь коротким заполярным летом, продолжительность которого в различные периоды колеблется от восьми до тридцати (рекорд) суток. Разумеется, шли мы по форме одетыми, как две непуганые мухи.

Надо заметить, что два молодых офицера, да ещё и с медичками на погонах, праздно шатающиеся в рабочий день, не могут не вызвать у настоящего военного обильного раздражения, метания искр, течения слюней и прочего негативизма. Практически так оно и случилось.

Как я уже упоминал, стояла невыносимая жара, а чёрная морская форма это положение усугубляла. Летом в ней душно, а зимой – холодно. Шли мы без головных уборов, так как настоящему доктору военная шапка нужна, как блохе сапоги. Воинское приветствие он всё равно никому не отдаёт, а дождя тогда и близко не намечалось. Идём мы, как два слепых, утёнка и никого в радиусе километра не замечаем. Полная абстракция.

И тут раздался Голос:

– Товарищи старшие лейтенанты. Подойдите сюда.

Мы с украдкой посмотрели наверх, ожидая снисхождения, но, поняв, что высшее командование навряд ли захочет с нами общаться, сразу осмотрелись. В поле нашего не очень хорошего видения попал подполковник, строящий из себя крутого морпеха. Подходим значит, вдруг у него живот напучило, и газы не отходят. А он оказался болен на голову:

– Военный комендант гарнизона. Ваши документы, – он словно выплюнул фразу, щурясь в нашем направлении.

А мы стоим, как зачарованные, думаем, что за нелепая личность.

Комендант. Он же «Калич». Он же «Устав». Хмурый. Жёсткий. Амбициозный. Характер неуравновешенный. Может продать родную мать, если это поспособствует служебному продвижению. Главный принцип жизни: «Бей своих, чтоб чужие боялись». Медиков не любит, так как трижды заваливал экзамены в медвуз, благодаря чему и попал в армию. Особая примета: зубы во рту растут не подряд, а с интервалом в один. Не женат. Курит. Алкоголь – согласно штатного расписания.

– Почему без головных уборов, – вернул он нас на Землю, несмотря на то, что сам стоял без шапки, и его форма была настолько измята, что бомжи по сравнению с ним наглажены как на параде.

Мы вспомнили, что шапки должны висеть на головах. Вроде. Надели.

Дальше у коменданта вылезло много всяких почему: почему не на работе, почему слоняемся без дела и так далее. Как будто он вчера на свет появился. Правда, мы с Лёликом уже привыкли, что военные любят задавать вопросы, не требующие ответа.

В итоге, после непродолжительного монолога, подполковник нам рекомендовал, хотя он думал, что приказал, ждать его у комендатуры для принятия по нам важного неодносложного решения. В качестве гаранта нашей добропорядочности показанные офицерские удостоверения личности он оставил у себя.

Пришли мы с товарищем к комендатуре, ждём. Лёлик позвонил командиру, как истинный психиатр назвал его вновь Иваном Ивановичем, и сообщил о временных трудностях в его несладкой жизни. На это он услышал что-то вроде сочувствия и совет быть осторожней впредь, а то так и до потери премии недалеко.

Положив трубку, нажавши на красную кнопочку, мой боевой друг из недр своего сознания, вдруг подал стандартно гениальную мысль: документы комендант у нас не имел права забирать, при всём его большом желании. Незаконно. «Даже сам Царь и то не может отобрать удостоверение личности» – огласил он вслух знания, которыми нас снабдили в медицинской школе на кафедре «Правоведение».

По случайному стечению обстоятельств, рядом с комендатурой находился непередвижной пункт милиции. Голова моя в секунду родила другую свежую идею написать заявление, что какой-то подполковник, под видом проверки документов, похитил последние. И уйти. Пусть побегает. Услышав конкретное предложение от меня, Лёлик злостно ухмыльнулся. Его ладошки сладостно потёрлись друг о друга, предвкушая возможный ход событий. Глаза расширились, словно у голодного волка, а скулы, будто клинки, заиграли на солнце. Он уже видел, как именно побегает комендант.

К сожалению, как всегда помешала банальная лень и главный врачебный принцип – «Не навреди». Хотя желание нас распирало, и руки очень сильно чесались.

Вот так, совершенно случайно, повезло коменданту, а он об этом даже не узнал. Придя спустя десять минут, он вернул нам документы, погрозил немытым пальцем и всё.

На этом короткое лето и закончилось.

ГЛАВА 3 МАЛЯВА ОТЦУ ЦАРЯ-ЧЕРНОМОРДА

Ах, удивительная штука мобильный Интернет! Щёлк – и с Президентом ты почти что тет-а-тет.

Личное

Наступила непродолжительная по своему характеру осень. Солнце ещё светило, но уже не грело. Ветер гнал опавшие листья, вытирая ими сырой асфальт. Простуженная трава безжизненно лежала на земле, хотя зелёная окраска ещё не до конца покинула её остывающее тело. Оголённые верхушки деревьев уныло стонали, будто бы стесняясь своей наготы. Невзирая на раздетые деревья, птицы дружно устремились на Юг, зимовать. Хотя, возможно, они и не прилетали вовсе, поскольку смысла в этом было ни на грош. Так что я имею склонность думать, что птиц, если не считать единичных северных, совсем и не было.

Зато у нас был один товарищ (хотя почему был, он и сейчас есть), который попал туда, где точно есть птицы: то ли на Восток, то ли на Запад, ну где-то в районе этого, на территории Царства. Назовём товарища МС (читать эМ-Си), как всем известного заграничного певца МС Хаммера, прославившегося своим бессмертным синглом «Can’t touch this», что в буквальном переводе можно озвучить, как «Ты не можешь потрогать это своими шаловливыми ручонками». Наш же товарищ песен не писал и полноприводного «HUMMERa» у него тогда ещё не было.

И почему-то не любил МС море. Может, у него морская болезнь открылась, может аллергия на военных, точно не уверен, но то, что товарищ сразу лёг в госпиталь списываться по состоянию здоровья, – это факт. И заболевание у него обнаружилось тяжёлое – не то хронический забивит, не то осложнённая аллергическая службома с метастазами, в общем, оказался он не годен к морю.

Слёг великомученик, значит, в госпиталь флотского подчинения. А надо сказать, что доктор на море – это очень ценный фрукт. Его мало и он постоянно отсутствует. А ещё его сокращают. А ещё он болеет. В виду этого, доктора освидетельствуются только в центральных госпиталях Сооруженных Сил. И осматривают их исключительно главные специалисты флота. А как Вы думали? Всё по-честному.

Нахождение в морском госпитале равносильно нахождению в санатории. Кормят три раза в день, посуду за тебя моют, постельное бельё меняют, спину массажируют – рай да и только. Самая прелесть, что ты лежишь на обследовании: острых проблем со здоровьем у тебя нет, и таблетки с уколами ты не пьёшь. А в это время служба идёт и капустка шинкуется.

И вот лежал МС там почти тёплый. Вкушая казённые харчи, душа его всё-таки тревожилась за товарищей своих, которые служили верно, и ждать им помощи было неоткуда. А тут, как назло, старший Черноморд, отец Владимир, объявил беспрецедентно показательную акцию – общение с народом в прямом эфире, то есть в режиме онлайн. Совершенно случайно наш «тяжелобольной» узнал об этом, ползая, как удав, по Глобальной Сети Интернет. На официальном сайте царской семьи (кремлин точка ру) предлагалось задать свой вопрос.

Ну, предлагают, так бери, бьют ногами, так беги. И он взял. Сначала надо было заполнить анкету с паспортными данными, дабы избежать анонимных вопросов. Здесь наш ариец был правдив и, олицетворив саму честность, чтобы его долго не искали, написал не только место службы, воинскую часть, город, регион и почтовый индекс, но и адреса обоих своих ящиков – электронного и железного (хорошо не деревянного). Затем он выбрал животрепещущую тему: военная служба и задал свой волнующий вопрос…

Из-за того, что с тех времён прошло немало дней, ночей, вечеров и угров, утекло много воды и всё такое прочее, текст обращения нашего товарища к Верховному Славно– командующему – отцу Владимиру претерпел существенные изменения, оброс небылицами и прибаутками. Как лицо, лично общавшееся с МС, могу Вам точно, тютелька в тютельку, передать суть его многострадального послания:

«Товарищ Верховный Славнокомандующий.

Обращаюсь к Вам с уважением не только как к Главе Государства, но и как к своему прямому начальнику.

На море сложилась обстановка, не позволяющая исполнять свои обязанности в том объёме, в котором меня учили в медицинской школе.

Я столкнулся с проблемками: коммунальные условия, которые существуют, не обеспечивают нормальной службы, постоянно отвлекают внимание. У меня молодая семья, супруга моя учится в институте, и той заработанной платы, которую я получаю, с трудом хватает только на проживание семьи, а об обзаведении детьми даже и думать не приходится.

Во время учёбы у меня было большое желание служить Отчизне, но об этих каторжных условиях я лишь читал в прессе, которую называл «жёлтой».

Только Вы можете в корне изменить ситуацию. Здесь, на краю земли, явно видно, как «стареют» защитники царства.

Вопрос: Когда изменится ситуация и изменится ли она вообще?

Владимир Владимирович, трудно достойно защищать недостойную жизнь.

Честь имею».

Звание. Подпись. Дата.

И с компьютера, путём инфракрасного порта, сначала через сотовую связь, а потом по большому множеству кабельных сетей, поплыла бумажка в главную столицу Царства – город Москву.

ГЛАВА 4 ЕМИГРАНТЫ

Нельзя делать политику путём отключения канализации.

А.Вольский

Бумажка-то в центральную столицу, по кабельным сетям, поплыла, а на флот, синхронно, из другой, северной столицы (большинство морских вузов именно там), уже посредством поезда, прибыла ещё не одна партия военных моряков. И не две. Практически целый эшелон. И все, как и водится, в отсутствие жилой квартирной площади. Да и откуда ж ей взяться, если на новом месте службы никто из них раньше не жил. На то оно и новое место. Получились своего рода емигранты (это как эмигранты, только насильно брошенные), что ли, а то слово бомжи как-то некрасиво звучит, хотя оно и более правдивым здесь выглядеть будет.

Как ни странно, но в Сооружённых Силах количество эмигрантов превосходит наличие таковых в заграничных державах, имеющих армию. Ситуация с эмигрантами родилась потому, что наше славное Руководство служебное жильё предоставлять не хочет Или не может. Военнослужащих понабрали с различных регионов и селений, а что с ними делать – непонятно. Царские распоряжения эхом летят по материку, упираясь в госграницу: «Предоставлять жилплощадь всюду», а наяву, если ты холостой, то с тобой вообще разговаривать не станут. Если же есть супруга или супруг (женщины офицерами тоже служат), то есть шанс получить какой-нибудь закуток, но не обязательно. Вот и мотаются они, холостые и женатые, с квартиры на квартиру, если сами найдут что-нибудь подходящее. За умеренную плату. Или ещё какую дань.

Конечно восьмерым товарищам, приковылявшим на крайнее Северное море, повезло. Относительно. Квартиры дали, но исключительно семейным офицерам, пусть и не всем. Ну и мне, по счастливой случайности, перепало. Правда квартирка жухлая: стены оборваны, потолок осыпается, электрика искрить отказывается, стёкла через одно вставлены, а у входной двери глазок снизу торчит. Пользоваться таким моноклем, разумеется, нет необходимости, поскольку через дверь не только всё слышно и видно, но и запахи чувствуются. В машинописном акте, что мне выдали под роспись в Заосёрской жилконторе, напечатано: «Квартира брошена». Между строк же, как ячмень на глазу, красовалась невидимая односложная приписка: «Живи, как хочешь». Лёлику же с дядей Славой повезло меньше. Их записали в группу «Прокажённые» и гарантированной служебной жилплощади они не получили.

Сначала свои волшебные брошенные апартаменты им предоставил я. То, что там ко всему прочему не работала сантехника и душ, отсутствовала плита и рукомойник, не особо их смутило. Хотя, всё-таки смутило, но поделать с этим они ничего не могли. Они, ещё имея остатки оптимизма, нашли один весомый положительный момент: в комнате и кухне были стены, пусть и немного дырявые. Берлога медведя, судя по народному мнению, смотрится предпочтительней, чем моя, оставленная (не путать с обставленной) однокомнатная квартира.

Да, если уже говорить честно, то дома в ЗАТО вовсе представляют печальную картину. Зимней порой в них, разумеется, холодно. Ощущается некий лёгкий колотун или другими словами, – свежая изморозь. Нет, ну, если Вы купите хотя бы парочку (здесь читать, как «два и более», – прим. автора) обогревателей, то полярную ночь перекантоваться можно, но лично я Вам не советую. Радости это точно не принесёт. По крайней мере ни я, ни мои товарищи от житья на Севере ни единой капли удовольствия не испытали.

Последним пришлось снова искать себе какое-нибудь подходящее жилое помещение, поскольку я от квартиры (если можно вообще эту ночлежку так назвать) отказался и поселился у знакомых, имеющих необходимое количество обогревателей. Позыв отказаться от жилплощади выполз наружу, когда управдом стал принуждать меня сделать ремонт фактически за свой счёт, который в то время переживал не самые лучшие времена. Вот я и отказался. А дядя Слава с Лёликом разместились у более старшего медицинского товарища и прожили у него в районе одного календарного квартала. Наслаждаться временным уютом юным эскулапам пришлось недолго: приехавшая жена того самого товарища косвенно потеснила их на улицу.

Выйдя на улицу, ребята обнаружили, что как раз проснулся период продолжительных отпусков. На радостях сборная «Прокаженные» пустилась по квартирам коллег, убывающих на длительные каникулы. Жили они в совершенно противоположных условиях: от абсолютно пустых квартир до обставленных мебелью и новейшей техникой особняков. Правда, я, как всегда, загнул: особняков-то почти и не было. Всё-таки чаще попадались пустые лачужки без мебели или лачужки с парой матрасов, одним столом и парой табуретов. Так и кочевали юные медики. Они ощущали себя больше в шкуре беженцев, нежели защитников Отечества, которому до них, ровным счётом, не было никакого дела. Осознав это факт, академики, всё ещё имея оптимистичный характер, порадовались мысли, что подобной участи в своё время удостоился сам Альберт Эйнштейн собственной персоной. Вот если бы эта самая мысль ещё бы грела и спасала от ветра, то цены бы ей не было. А так…

Окончательно, как мы все наивно полагали, моя медицинская братия, в лице Лёлика и дяди Славы, остановилась в местной гостинице, за квартплату. Гостиница хоть и носила приличное название «Северное Сияние», но что-то там было не так. Возможно одна единственная лампочка на этаже, а может отсутствие чугунной ванны или температура в комнате, стремительно приближавшаяся к отметке «ноль», или ещё что. Разбираться в тонкостях гостиничного существования я не стал, так как вытаскивал оттуда своих коллег полузамёрзшими, с хрустящими костяшками и белоснежным инеем на ресницах. Из их рта шёл лёгкий пар, поэтому на этот раз обошлись без искусственного дыхания. Остывший оптимизм лежал на полу, скрючившись в конвульсиях, будто загнанная лошадь. Немного обогревшись у ребристой батареи, словно у груди родимой матушки, новоспелые начмеды продолжили свой поисковый путь. И опять: друзья, знакомые, сослуживцы, граждане. Съёмные квартиры менялись так стремительно, как меняются перчатки у кузнечных дел мастера Миколы Деревенского. Именно поэтому, они…

Извините сердечно, должен срочно бежать. Надо помочь ребятам с очередным внеплановым переездом.