Текст книги "И пришел доктор..."

Автор книги: Михаил Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

И пришел доктор…

Светлой памяти моего отца посвящается

Рекомендовано читать при следующих болезненных состояниях:

– невралгиях

– ишемиях

– стрессах

– гастритах

– колитах

– радикулитах

– ОРВИтах

– затупитах

– имбицилитах

– опупитах

и просто для профилактики и общего развития.

Доктор = М.С.Орловский =

РУКОВОДСТВО ПО БОРЬБЕ ЗА ЖИВУЧЕСТЬ В АРМИИ И ФЛОТЕ

Предисловие

И на тонущей барже пригодится РБЖ.

Флотское

«Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!»… – так начинается занимательный рассказ Антона Павловича Чехова «Правила для начинающих авторов».

Мои же родители были люди более гуманные, поэтому и не секли меня никогда, даже в более юном возрасте, чем сейчас. Вот у меня и проснулся острый писательский зуд.

Немножко удовлетворив это чувство, замечу, что каждая, более-менее уважающая себя книга должна содержать предисловие. По крайней мере, большая часть книг именно так и делает. Как видите, не стала исключением и моя РБЖ (Руководство по Борьбе за Живучесть).

Несмотря на своё специфическое название, данная повесть рассчитана на самый широкий круг читателей. Ведь ситуация в Вооруженных Силах – это лишь ситуация в отдельно взятой части общества, которая показывает всю сущность творения под названием «Человек». Вероятно, подобную повесть мог написать любой другой военнослужащий гражданин нашей Федерации, обладающий необходимыми литературными данными и природной смекалкой. Кстати, один и написал – некий товарищ Покровский, который служил начальником химической службы. К сожалению, было это давно (так сказать, при царе Горохе), условия на флоте сейчас другие, да и медицинский юмор, чего скрывать-то, самый чуткий юмор в мире. Местами этот юмор, конечно, циничный, местами «чёрный», но всё-таки он чуткий. Поверьте на слово.

Кроме того, армейская тематика была актуальна во все времена, поскольку многие люди, так или иначе, пересекаются с военными, общаются, работают на них, отдают им на службу своих сыновей и дочерей. Поэтому я и решил издать своего рода навигатор в этом нелёгком пути. В итоге получились так называемые юмористическо-философско-правовые рассказы жизненного характера от «свежевыпущенного» военного врача. Фактически – реальная помощь для офицерского состава и экскурс по армии для гражданского.

Поскольку перед Вами лежит мой первый опыт подобного рода изложений, то прошу не судить строго. Я же учился на доктора, и только накипевшее неудовлетворение от общения с Министерством Обороны подвинуло меня на этот любопытный шаг.

Первым делом, дочитайте до самого конца, поскольку РБЖ – это повесть, и вся картина мысли, которую я попытался донести до Вас, уважаемый читатель, будет видна лишь при прохождении Вами всех глав по очереди. Затем, у меня на удивление много метаморфоз и не везде они облачены в кавычки, иначе только кавычки Вы и наблюдали бы, уж такая эта система, армейская, тяжёлая. Жаргончик (или, так сказать, определённый сленг), разумеется, какой-никакой имеется, но и тут я надеюсь, затаив дыхание, что никакие классики отечественной и, конечно же, зарубежной литературы в своих могилах от этого не перевернутся.

Пыхтя над книгой, подумал: может быть, Ваше знакомство с повестью стоило начать сразу с одной из последних глав под названием «Раздача слонов», чтобы Вы могли без труда узнать главные действующие лица?

Всё дело в том, что дабы вещи были названы своими именами, я их немного подкорректировал. Так, наше государство – это Царство, поскольку в нём по-прежнему правит монархия власть имущих. Министерство Обороны по своим функциям больше походит на Министерство Охраны: оборонять оно уже не может. Ну, и у отдельных личностей изменение всего одной буквы в фамилии, сразу полностью характеризует её владельца. Частный пример– некий товарищ Ха…ченко, с легко меняемой третьей буквой.

И ещё, дабы первый блин не оказался комом, я давал рабочий вариант этой повести отдельным моим знакомым самых различных возрастов, полов и профессий и учитывал их независимое мнение, хотя всем, всё равно, не угодишь. Тем не менее, я пытался: правил, кряхтел, даже массировал свою голову, чтобы думалось лучше. И действительно: думалось лучше. И даже появилась претензия на оригинальность.

Очень надеюсь, что Вас не разочарует эта книга, и Вы с удовольствием будете ждать выхода второй части «Гуся Вам, доктор», которая, ровно как и английская версия первой, на сегодняшний день находится на стадии предварительных набросков. Желаю удачного просмотра.

Искренне Ваш, автор

Вместо предыстории

Маленький мальчик нашёл ананас,

Им оказался немецкий фугас,

Маленький мальчик хотел его съесть,

Челюсть нашли километров за шесть.

Детская страшилка

Отдалённый, забытый абсолютно всеми, даже морскими чертями и речными водяными, военный гарнизон, находящийся на порядочном расстоянии от какого-либо центра человеческой цивилизации, мирно проводил выходные дни. Из всей мирской суеты, что существует на нашей круглой необузданной планете, ничто не отвлекало военнослужащих от тлетворного отдыха: телевидение в гарнизоне стремительно не вещало, из радиостанций в эфире значился исключительно общероссийский «Маяк», а обычно ласковое и весёлое солнце светило как-то категорически уныло.

На единственной городской улице имени Коли Томчака небрежно располагались восемь домов, окружённые дикой порослью, штаб с идеально выкрашенными в белый цвет бордюрами и голый стадион, на котором чуть дышали давно покосившиеся футбольные ворота. Сетка, которая могла бы украсить ворота, давно была разорвана на части то ли весёлыми фанатами, то ли несчастными коренными жителями, то ли ещё кем-то. Следы того, что она когда-то здесь висела, ещё имели место быть в виде жалких верёвочек и ниточек, оплетающих хаотично верхнюю балку, вполне возможно, что именно эти сплетения и не давали шаткой конструкции свалиться, словно раненному в бою татарину (русскому, немцу, французу и т. д.)

Ещё, помимо недвижимого, в данном городке можно было встретить несколько единиц движимого имущества: творения отечественного автопрома. Эти механизированные создания составляли «шикарный» автомобильный парк гарнизона, который представлял собой жалкое зрелище из шести транспортных средств: пять в руках частных владельцев и одна, так называемая «таблетка», – в собственности медицинской службы. На этом материальные блага городка и оканчивались.

Двум матросам срочной службы, примыкавшим к отдалённому гарнизону и не задумывавшихся, на время службы, ни о каких ценностях, было скучно, как никогда. Вахта в ближайшие сутки им не грозила, а торчать в части и напороться на какую-нибудь бессмысленную работёнку, придуманную начальством сиюминутно, не очень-то и хотелось. Как обычно, пришедшие выходные дни, судя по всему, радости не сулили

Передислоцировавшись на другой край гарнизона, словно навозные, мухи выбравшиеся на луговую полянку, юные военнослужащие просто прогуливались, ногами попинывая морскую гальку («морская галька» – это не женщина флота, а насыпь мелких камней). Так они и шли, не сворачивая прямо, пока не наткнулись на свалку чего-то более тяжёлого. Как выяснило позже следствие, чем-то более тяжёлым оказались регенеративные патроны некогда расформированной водолазной группы. Только неопытные матросы об этом никак не могли подозревать. А если бы и подозревали, то конечный результат всё равно бы не изменился. Любопытство и шаловливые ручонки сделали своё непорочное дело. Оглядевшись кругом по сторонам, юные хлопцы взяли в руки один из патронов, повертели его вокруг собственной оси и спокойно приступили к разбору такой опасной «игрушки», чтобы хоть как-то убить застывшее воскресное время

Отступление (для любознательных): регенеративный патрон используется в морском деле, чтобы регенерировать воздух в подводных лодках. Не вдаваясь в подробности устройства данного патрона, замечу, что при контакте с открытым воздухом регенеративного вещества возгорание протекает настолько бурно, что даже деревянная палка, пролежавшая в воде сутки безвылазно, горит словно сухая листва, политая бензином. Другими словами, разбору на составные части такие дивные патроны совсем не подлежат.

Скучающие матросы книжек умных не читали, занятия по спецподготовке по причине сна не слушали и упомянутой информацией не обладали. Отсутствовали у них, в принципе, и сведения, как разбираются данные штучки с подобным легковоспламеняющимися веществами. Однако, несмотря ни на что, последний факт не помешал им активировать вышеозначенный патрон, разломав его на части. После вероломной активации ждать долго не пришлось: в следующую же секунду, издав пронзительный шипящий звук, «игрушка» разлетелась на мелкие составные кусочки…

На другом конце гарнизона начальник медицинской службы части купал своё молодое не осунувшееся тело в раскинувшемся среди сосен пруду. Купал он его уже битый час, отчего кожа на ладонях сделалась морщинистой, словно у старца, перевалившего через отметку в сто лет. Начмед нырял и снова выныривал, и издали казалось, что купаются дети, хотя со стороны он себя не видел. Лёгкий ветер гнал по поверхности пруда крохотные волны, но ныряющий врач не замечал и этого.

«Ребёнок» не сразу услышал, что с берега несётся нечленораздельный ор. Выплеснув из ушей забившуюся туда скопом пресную воду, купающийся доктор двинулся к берегу, шестым чувством поняв: кто-то опять своё здоровье подорвал. Подплыв к суше обетованной, он увидел, что на песке, рядом с аккуратной стопкой его одежды, стоял Колька, офицер их части.

– Док, давай быстрее в казарму. Два бойца подорвались, – протараторил он, тяжело дыша открытым ртом, в котором смело можно было насчитать ровно два десятка пожелтевших зубов.

– Как это подорвались? – попытался удивиться док, мгновенно сообразив, что подорвать здоровье можно и в прямом смысле. – У нас ведь служба радиосвязи, пистолетов-то и то лишь две штуки.

– А вот так, – кратко заключил зубастый Колька. И начмед понял, что действительно так.

Прибежав в часть будто горный ягуар, скачущий по отвесным склонам, юный врач увидел, что без госпиталя не обойтись, это точно. А может быть даже и без центрального. Понимание о центральном госпитале пришло к нему сразу же, как он только осмотрел своих новоявленных клиентов. Клиенты представляли собой чуть ли не экспонаты судебной медицины в самом натуральном виде. У одного пальцы рук болтались на кожных лоскутах, точно на шёлковых ниточках, а у второго регенеративное вещество упорно пыталось разъесть орган зрения – глаза.

Моментально уложив обоих в «таблетку», док, как мог, помчался в стационарное лечебное учреждение.

Надо заметить, что в подобных ситуациях время играет неоспоримо ключевую роль. Быстрая первая помощь – девяносто процентов успеха. Опытный водитель «таблетки» знал это не хуже других, поэтому и ехал ураганно, хоть и достаточно аккуратно. Во время пути, оказывая пострадавшим помощь, начмед ещё раз убедился, что в России только две проблемы: дороги и дураки. В настоящий момент эти проблемы он ощущал и тактильно, и визуально: одна болталась у него под ногами, а другие – перед глазами.

Домчавшись до искомой цивилизации за тридцать минут вместо расчётных пятидесяти, все пассажиры, находившиеся в автомобиле, сразу же угодили в плотное городское движение.

Угодить в плотное городское движение (автомобильную пробку, извините) с мигалками и сиренами – это одна история, маленькая. А вот в отсутствие них, с одной лишь надписью на борту «медслужба» и маленьким красным крестом, – другая, большая.

Тем не менее, всё было бы прекрасно, если бы перед мчавшейся в крайнем левом ряду «таблеткой» не замаячила юная дамочка на новенькой иномарочке. Впустую посигналив и поморгав ей фарами с просьбой уступить дорогу в течение трёх минут (вот терпение!), лихой водитель повернулся к доку за советом. «Бей», – кратко заключил хмурый начмед, судорожно моргнув правым глазом. Шофёр вздохнул, утопил педаль газа в пол и ловко стукнул дамочку в зад. Разлетелось обзорное стекло, иномарочка подпрыгнула, пронзительно взвизгнула тормозами, слетела на  разделяющий полосы газон и остановилась. «Таблетка», прибавив ходу, промчалась мимо. Дама, оцепеневшая от манёвра, не пострадала. Газон помялся.

Залетев в приёмное отделение госпиталя, чуть не выбив и без того на ладан дышащую входную дверь, раненых бойцов сопроводили в операционную. Сопроводили поэтапно. Сначала на железной каталке по разбитому кафельному полу через весь «приёмник», а затем на плечах, по обшарпанной бетонной лестнице, на второй этаж. Оперблок, наркоз… Всё, как положено.

Увидев, что всё, что положено, применено, юный начмед сладко потёр ладошками и только повернул к выходу, дабы вернуться к прохладному озеру с окружающими его соснами, как услышал лёгкий, призывающий кашель. Остановившись, он на секунду задумался и тут же развернулся на пятках, очутившись лицом к хирургу. Подняв брови вверх максимально высоко, любитель купания изобразил на лице вопрос.

– Будешь помогать, – ответил ему на немой вопрос хирург. – У меня, кроме операционной сестры, никого нет.

И для значительности своих слов хирург повёл глазами по стенам операционной, как бы показывая, что действительно никого нет.

Составленная бригада взялась сначала за то, что когда-то называлось глазами. Док их постоянно промывал фурациллином и физраствором, переведя в общей сложности три четырехсотмиллилитровые банки, но при всякой попытке приоткрыть веки, он снимал лишь очередной пласт кожи. После трёх таких попыток открывания, ему в голову пришла недобрая мысль, что кожа скоро закончится.

В увлекательное лечение органа зрения включилась опытная медсестра. Лёгким движением руки, с зажатым между пальцев пинцетом, она ухватилась за чрезвычайно маленький волосок, торчавший из глаза, и через секунду на свет появился пятисантиметровый кусок проволоки. В тот же миг огромная стая мурашек захватила тела медиков полностью, от пят и до макушки. Медицинские работники ужаснулись.

Пальцы второго пострадавшего сопоставили тупо на те места, где они крепились ранее, и туго забинтовали так, что вся кисть получилась точно хорошая боксёрская перчатка. Приложив лангету и вколов очередную дозу промедола, хирург разрезал воздух словами:

– Надо срочно везти в центральный окружной госпиталь. Там и офтальмологи, и сосудистые хирурги. – Он тяжело вздохнул и продолжил, – только до него восемьсот километров.

Везти раненых – задача начмеда.

Чем хороши отдалённые гарнизоны, это тем, что там почти всегда есть военный аэродром. Специалистов нет, дорог нет, а аэродром есть. Именно на этот самый аэродром и помчался док со своими подопечными, любителями регенерации. Счастье вновь улыбнулось пострадавшим: военный борт уже ждал их, как будто по заказу.

Военный борт – это, как правило, грузовой самолет с экипажем в три человека (без стюардессы), использующийся для транспортировки военно-морских грузов стратегического назначения. Иногда, правда, на нём возят и людей, если очень надо улететь. А иногда – и больных….

Удовольствие летать военным бортом, мягко говоря, сомнительное. Когда летишь на нём, то чувствуешь себя первопроходцем в авиационном деле. Нужды в свежем воздухе на таком борту нет – дует изо всех щелей. Поскольку в салоне свежо, то, дабы не заморозить пассажиров, он и летит на высоте полутора тысяч метров, что тоже привносит свой шарм в такое путешествие. Однако, в нашем случае, выбора особо ни у кого и не оставалось: ни у начмеда, которому заботы привалило, ни у матросов, которых вообще уже мало что в этой жизни интересовало.

Умудряясь на лету оказывать непосильную помощь, держа капельницы с растворами, капая фурациллин в глаза, вкалывая обезболивающие внутримышечно и кутаясь в фуфайку, доктор довёз-таки матросов до центрального окружного госпиталя, где есть и офтальмологи, и сосудистые хирурги, и ещё куча всякого рода узких специалистов.

Своевременно сдав потерпевших в живом, но уже остывающем виде, начмед части радиосвязи облегчённо выдохнул. Огромный груз свалился с его усталых военно-морс– ких плеч. Он упал на пол, громко звякнув о кафель, словно глиняный кувшин. Звук разлетелся по коридорам и исчез далёким эхом. Наступила гробовая тишина. Одну-единственную проблему осталось решить юному врачу: обратно военный борт летел лишь через неделю. Взяв телефонную трубку, док как бы нехотя набрал свой несложный домашний номер:

– Алло, – услышал он, после трёх длинных гудков, мягкий и радостный голос супруги.

– Дорогая, – устало произнёс начмед в ответ. – Ты не поверишь…

ГЛАВА 1 Можно, Э, ПРЕДСТАВИТЬСЯ?

Сын отцу:

– Папа, меня дебилом называют.

– Конечно, ты же деревянный, как вот этот вот стол (стучит по столу).

– Отец, стучат.

– Сиди, дурак, сам открою.

Итак. Первый наш товарищ, Михалыч. Звали его так близкие друзья. Отчество у него на самом деле было другое, а «Михалыч» сложилось от имени.

Михалыч. Мягкий, спокойный. Характер сдельный. В трудную минуту придёт на помощь. Несколько оптимистичен. Высокого роста. Черты лица правильные. Зрение великолепное. Слух – не очень. Двукратный чемпион округа по баскетболу. Любит звон ключей от автомобиля в руках и созерцать, как извивается огонь в костре. Уважает музыку, в основном зарубежную, но сам поёт плохо. Просто ужасно плохо. Академию же закончил на «хорошо» и «отлично». Специальность: семейный врач. Не курит. По утрам делает зарядку. Женат. Если Вы когда-нибудь его увидите и скажете, что он, внешне, моя копия, то я на Вас не обижусь, а даже, возможно, скорее всего, отвечу, что Вы правы.

Вот он попал служить на берег, а морем мог любоваться лишь из окна или с пирса. Часть товарища, сокращённо, обзывалась СРВ. История умалчивает правильную трактовку данной аббревиатуры. Мы полагаем, судя по его службе, что это что-то вроде «Слушай, Работать Будешь?».

Была эта часть береговая, но почти все, кто жил в ней, мнили себя подводниками. И даже носили значки за дальние морские походы. Маленькие такие значочки, что крепятся на правом лацкане, носили жители этой части (кто не носил, того поспешно проклинали). И уходили они в походы. И оставляли камни свои, так как в поход с камнем за пазухой лучше не ходить. И приходили с походов они. И последним шёл командир. И звали его Тамерзлан. И увидел он, что остались камни. И значки за дальний поход тоже остались. И брал он камни (прокуратура до сих пор подозревает, что не только камни взял он). И говорил с ними. И повезло ему, что психиатра рядом не было. И плакал Тамерзлан. Такая вот всемирная история морской части СРБ.

Ну, а как же наш товарищ? Вылизанный и начищенный до блеска, прибыл он к командиру славной походной части, открыл дверь (вернее она уже была открыта, как будто его ждали), вошёл и тут же утонул в клубах дыма, выпускаемого Тамерзланом.

Тамерзлан. Спокойный. Так кажется поначалу. Успешно умеет пускать пыль в глаза, чем и пользуется весьма результативно. Характер отсутствует. Завистлив. Старших уважает, только если это полезно для карьеры. Целеустремлён. Склонен к обману и шантажу. Вежлив исключительно со старшими по званию и с незнакомцами. Любит слышать топот строя и смотреть, как льётся горилка в стакан. Дед мой данный типаж описывал кратко: «Неотёсанный». Фактически – бич (Бывший Интеллигентный Человек, если кто не знает).

Status localis . Высокого роста. Пропорции тела не соблюдены: крайне худой. Глаза тёмные. Внешне, возможно, симпатичен: пользуется спросом у женщин, особенно старше пятидесяти. Сердце отсутствует как таковое. Почки имеются. Много, очень много курит. Процессу утренней зарядки постоянно мешает похмельный синдром. Обувь не начищена, как подобает морскому командиру. Как истинный патриот ездит на немецкой машине. Женат. Есть дочь.

Зашёл Михалыч в кабинет и встал как истукан. Мол, любуйтесь на меня товарищ командир, потому как доктор на флоте, всё равно, что лягуха на болоте. Весь день пропадает, а деньги, сво…, получает.

Через сплошную дымовую завесу товарищ различил скромное содержание кабинета. Посередине стоял длинный стол, с примыкавшим к нему светло-коричневым диваном. На стене красовались вымпела содружественных СРБ воинских частей. В противоположном направлении, если глядеть на вымпела, расстелилась политическая карта мира. Ближе к окну отчётливо вырисовывались очертания самого командирского тела. Над головой последнего висела чуть выцветшая фотокарточка, на которой командир по-братски обнимался с Верховным Славнокомандуюгцим. Имевшие место следы «Фотошопа», или лёгкого монтажа, тем, кто входил в кабинет, были практически не заметны. Особенно на расстоянии.

Стоит значит вновь прибывший перед Тамерзланом, молчит геройски. Прошла минута. За ней вторая. Лишь чернокрылая муха, летавшая вокруг лампочки накаливания, нарушала тишину командирского кабинета. Наконец сидящий за столом, старший офицер воскликнул:

– А может представиться надо, товарищ старший лейтенант?

Михалыч, заматеревший после корабельной практики на втором курсе, не растерялся и, практически без паузы, пошутил по-военному:

– Да-да, пожалуйста, я Вас слушаю.

Пропустив данную фразу мимо ушей новый командир его, типичный представитель своего класса, Тамерзлан томно посмотрел на предписание (это листочек такой) и вопрошает(из-за цензуры речь его изменена, но общий смысл остался):

– Извините, пожалуйста, но не будете ли Вы столь любезны, дорогой товарищ, если Вас не затруднит, не доложите ли мне причину Вашего опоздания прибытия в часть? – хотя сам в своё время тоже на службу опоздал.

Дорогой товарищ отвечает (где ещё так пошутить удастся):

– Гражданин начальник. Находясь в таком преклонном возрасте, Вы по-прежнему риторическими вопросиками балуетесь?…

Дальнейший ход беседы я записать не успел, так как с командирского рта посыпалась непереводимая игра слов с использованием местного диалекта. Стал Михалыч вроде диетологом или кинологом, или нет – радиологом, хотя и представления, чем же отличается «Рад» от «Зиверта», сроду не имел. Специальность у него была «семейный врач», если помните.

Рабочее же здание юного радиолога находилось на самом отшибе базы, чтоб ей так. И на карте это здание совсем не значилось, потому как аварийное и уже давно разрушенное. Только для военных здание существует, пока есть крыша, стены и пол. Нет, достаточно крыши и пола. Стены можно и сымитировать какой-нибудь защитной маскировочной сеткой. Обратного же положения вещей ты армейским никак не докажешь, как ни старайся.

В общем, Михалыч сразу стал перенимать опыт работы у начальника Кузи, которому посвящена отдельная глава за особо тяжкие преступления перед человечеством. Осмотрел мой товарищ указанное рабочее место – диван, на котором честно работал его начальник, и, прикрепив на входную дверь табличку с известным лозунгом:

СВОИМ ВИЗИТОМ ТЫ МЕШАЕШЬ РАБОЧЕМУ КЛАССУ

на протяжении трёх месяцев, абсолютно также, тоже абсолютно честно, исполнял обязанности его, поскольку последний укатил в отпуск, на максимально положенные 60 суток. Не считая дороги.

Более или менее, скорее даже более, чем менее, повезло Санчесу.

Санчес. Лучший наш капитан и победитель всяких игр. Аналогично с Михалычем – двукратный чемпион. Приветлив, обаятелен. Характер свойский. Немного эмоционален. Любит слушать шелест деревьев и смотреть на падающую со скал воду. Рост выше среднего. Физически крепок. Левша. Медицинскую школу окончил с красным дипломом. Специализация: хирургия. Мечтает быть травматологом. Не курит. По утрам делает зарядку. Женат.

Санчес угодил на целую (ну, ладно, приврал, немного покореженную) подводную лодку, которая 365 дней в году, но не весь год, находилась в надводном положении, то есть в базе. То, что она подводная, было ясно из двух положений: технического паспорта этой самой лодки и по её внешнему виду. А должность у него оказалась совсем комфортная. Она так и называлась – НМС (дословно, Не Могу Служить, но начальство, почему-то, думало «Начальник Медицинской Службы»).

Вот, Санчес, в отличие от Михалыча, мог любоваться морем и всякими коралловыми и прочими рифами воочию, лишь оставалось форточку найти и любуйся, не хочу. Заходил я к нему на лодку. Дух захватывает! Столько там всяких фигнюшек и их так много, что меня просто до сих пор эмоции переполняют и захлёстывают. Надо же такую «лошадь» железную создать. Я уж подумал, а не стоит ли пересмотреть учебник по психиатрии: сколько человек всё-таки придумал способов самоуничтожения.

Санчес, ввиду своего пролетарского происхождения, тоже не стал открывать дверь ногой в каюту командира, а вежливо постучал. При светской беседе, какая только может быть, когда модератором выступает врач, командир его (приятно для себя) обнаружил, что к нему на службу поступил безумно ответственный доктор. Его предположения не основывались на чисто внешнем впечатлении. Вовсе нет. Санчес объяснил ему, что перед отправкой его на Орденоносный Краснознамённый (в прошлом) Северный Флот, ему не провели медицинское освидетельствование на предмет годности к службе, как того требуют руководящие документы известного нам с Вами Царя. Посему он как ответственный офицер (мне даже так красиво и не сказать) готов сразу лечь в госпиталь, чтобы снять данный вопрос раз и навсегда, и тут же отдаться Отчизне. Доверчивый командир естественно повёлся на эту, без сомнения, правду и написал просимое направление на военно-врачебную комиссию, а сам нырнул в моря. Ушёл в автономный поход. В общем, служба задалась.

Правда, командир сам виноват, не там подписал, где надо, и Санчес лёг в госпиталь лишь спустя месяц. Чем он занимался этот промежуток времени, пока его экипаж бороздил прибрежную зону в надводном положении, повесть умалчивает. Но чудесным образом у него в Северном краю очутилась его машина, собака, телевизор, компьютер и прочий хлам столь нужный и скрашивающий досуг в тяжёлую полярную ночь.

Разумеется, старослужащие мичмана и офицеры пытались озадачить моего товарища различного рода розыгрышами: например, чем-то вроде поисков гроба для командира или резиновых женщин для похода. Не все же читали известного химика и знают эти доисторические приколы. А что-нибудь новое придумать – тут уж нет, военный ум накладывает на это жёсткие ограничения. Как говорил его старпом: «Затупки!».

Тем не менее, Санчес, любивший хорошие армейские шутки, договаривался с похоронным бюро, и гробы находил, и не только для командира, а и для всех сослуживцев в целом, кроме себя естественно. В итоге, как-то в субботу, он даже экипажные похороны организовал, и всем раздал пригласительные билеты на это мероприятие, с указанием мест на городском кладбище, но никто почему-то не пришёл. И никто потом больше и за гробами не посылал, и женщин не требовал.

Ну, а следующему нашему товарищу, Лёлику, везение улыбалось ещё шире, чем первому и второму вместе взятым. Он попал на НФ – новое формирование. Если бы на распределении в академии мы знали, что за пансионат представляет собой Новое Формирование, то все просились бы туда, и цены в этом направлении были бы выше, чем на Питер или Москву.

Лёлик. Из интеллигентной семьи: 3 класса образования. Но после ещё 8 закончил. Смышленый малый, увлечённо занимается психиатрией, и весьма неплохо. Во время учёбы искусству врачевания читал лекции по психопатологии в одном из университетов Санкт-Петербурга. Имеет множество научных работ. Как и все талантливые психиатры немного странен. Определённо весёлый и отзывчивый парень. Любит скртп старого стула и наблюдать, как в ночном небе мерцают звёзды. Невысокого роста. Черная шевелюра и острый нос – главные его достопримечательности. Военная служба ему противопоказана! Стоит его напрячь – и, как говорится, сам на себя беду накликал. Не курит. По утрам делает зарядку. Не женат.

Он, аналогично Санчесу, не стал открывать дверь к командиру ногой. Да и вряд ли он мог это сделать, поскольку это же НФ, а, следовательно, и лодки у них нет. А если нет лодки, то и каюты командира этой несуществующей лодки тоже нет. А если нет каюты, то, соответственно, и двери, которую можно было бы пнуть, или хотя бы толкнуть, тоже нет. И совсем мне непонятно, где же тогда служить? Ну, а как в поход или на боевое дежурство идти– остаётся только догадываться.

Разговор Лёлика с командиром даже приводить страшно. Это напоминало беседу немого с глухим, англичанина с русским, подводника с психиатром:

– Здрасьте, товарищ подполковник. Можно, э, представиться (широкая улыбочка)? – обозначил своё появление Лёлик.

– Не подполковник, а капитан второго ранга. Зовут Игорь Игоревич, – подал голос командир.

– Э, Игорь Иванович, я типа прибыл для службы, прохождения дальнейшего, – губы расползлись по щекам.

Командир тяжело вздохнул всей грудной клеткой:

– Итак, почему же вы опоздали на девять суток? – спросил он (Вы заметили, где-то мы это уже слышали).

– Вы знаете, везде понемножку, вот и пролетело. В предписании у меня написано «Заосёрск», а в ВПД (Волшебный Проездной Дергунок, но если по грубому «Воинские Перевозочные Документы») на автобус – совершенно другой город – Западная Рожа (военная хитрость, чтобы шпионы заблудились, но потерялся Лёлик). И мне пришлось специально заезжать в академию, с целью уточнить, куда мне ехать. А потом не было билетов. Вот и ушло пять суток, – пытался разъяснить мой товарищ.

– Ну, это же не девять, растудыть её тудыть! Где остальные? – допытывался командир.

– Иван Игоревич, а потом я в Мурманске заблудился, – невероятный бред, ой, конечно, правда, сопровождаемая голливудской обескураживающей улыбкой.

– И что, четыре дня блуждал? – не унимался молодцовый командир.

Ответом явилась такая композиция рта, что у прибывшего стали видны передние резцы, а носогубная складка сложилась вчетверо. Лёлик был стопроцентно уверен в риторичности данного вопроса. В итоге, он с первых дней поставил себя так, что велено ему было появляться только на утренних построениях. А дальше – по собственному плану, утверждённому собой же.

Представляете, какая служба началась у следующего по счёту нашего товарища, дяди Славы, если учитывать, что он очутился во втором экипаже НФ, то бишь, по большому счёту, стал заместителем Лёлика? Правильно, он пошёл в госпиталь и стал заниматься плановой и неотложной хирургией, дабы не растерять искусство врачевания, да и помощь человечеству – это наше призвание. В базе он нарисовался лишь в конце службы.