Текст книги "И пришел доктор..."

Автор книги: Михаил Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 25 ДЕВЯТЫЙ ИДЁТ НЕ ПО РАСПИСАНИЮ

Личное – превыше всего.

И.В.Сталин

Заморозило ещё одно нашего товарища. Правда, не сильно, но тем не менее. Заморозило. Сосредоточьтесь и слушайте внематочно (это так же, как и внимательно, только вдали от вашей любимой девушки, – прим. автора).

Как я уже Вам писал, те самые три товарища (вернее не три, а восемь) поехали продолжать выполнять свой воинский контрактный долг перед Родиной в один и тот же город. Однако господам Распределенцам такой альтернативы оказалось недостаточно и они, вместе с главными героями, неожиданно послали девятого товарища (тоже героя) с соседнего, дружественного им, сухопутного факультета. Почему так сделали, крайне непонятно. То ли на море людей не хватало, то ли пяхота от него отреклась, чётко не сказать, но факт был налицо. И лицом этим являлся он, Юрас.

Юрас. Кудрявый, огненный представитель мужского пола. Характер положительный. Придерживается активной жизненной позиции. Принципиален, методичен, слажен. По натуре философ-материалист. Специализация: терапия. Хобби: волейбол, футбол, почтовые марки. Изучает английский язык. Любит тишину и покой. Военщину переносит с анальгином. Не курит. Не пьёт. Женат. Детей нет.

Немного шокированный, но ещё довольно тёпленький (шло лето) приехал Юрас служить в спецполиклинику. Стояла эта самая поликлиника в базе на холме, рядом со штабом. Количество этажей в ней обозначалось простым арифметическим числом два, что в целом отображало несложность данного заведения. Других же, сколько бы то ни было значимых, особенностей в здании спецполиклиники не значилось.

Помимо Юраса, который занял пост врача-терапевта, на его новой работе проживало много всяких специалистов, не только самых различных категорий, но также и взглядов и помыслов. Они роились, словно муравьи в муравейнике.

Куча специалистов состояла из трёх человек: хирурга, дерматолога и окулиста.

А командир у моего сухопутного товарища, как обычно, был не врач, а строевой моряк до самого костного мозга. Сидел он во внутренностях штаба и медиков ненавидел. Следовательно, в Юрасе его до крайности раздражало не только медицинское образование, но и зелёная форма, в свою очередь, злила до неприличия. Всё равно, что вывешивание красного полотна для быка: наливание глазных яблок, фырканье волосатых ноздрей и стучание омозолевших копыт.

Сначала пытался командир переодеть Юраса в морскую форму, потом отлучить от лечебной работы и поставить в строй, затем ещё что-то. Хоть, несмотря на конфликты, и не заладилась у них служба, но протекала она вполне спокойно. Время шло и часики, отмеряя жизненные интервалы, тикали.

И тут Юрас рожает. Вернее жена его рожает, а он проходил по этому делу, как свидетель… ой, вернее, соучастник. Рожает она, разумеется, в Ленинграде, поскольку в роддоме военного городка условия совсем непотребные: спокойно сантехники новорожденными в инкубаторе любуются, по отделению шныряют все, кому не лень, – не советую. Удовольствия от родов не получите. Да и какой, я извиняюсь, идиот («идиот» в данном контексте употреблено как медицинский термин, – прим. автора) поедет на Север с женой служить? Семейным отношениям тогда точно хана. Честно, проверено на людях. Ну, вот по этим, сугубо эксклюзивным, причинам и рожала его супруга в городе-герое Ленинграде.

Поскольку Юрас никак не желал пропускать появление долгожданного первенца, то и собрался убыть с базы в ближайшие календарные сутки. Дабы убытие выглядело законно, без трёх дней отец обратился по команде. Приходит в кабинет к начальнику, объясняет ему процесс сути деликатного дела. Начальник же, увидев зелёную шинель и медички на погонах, ответил по-морскому:

– У Вас отпуск по плану через две недели, вот и поедете.

– Но, товарищ адмирал, она же сейчас рожает! – негодовал будущий родитель, – по «Статусу Военнослужащих» положено. Как же так? (На адмиральскую совесть Юрас не стал ссылаться, бесполезно: равносильно крику о помощи в тайге).

– А меня не волнует. Всё. Кончили. Идите, служите, – отрезал командир, непроизвольно хлопнув папкой об облезший стол.

Юрас, расстроенный непониманием командования от самых пяток до чуть выше макушки, уехал встречать новую жизнь, продолжение своего рода. Вскочил на подножку автобуса, и только его и видели.

Разумеется, не прошло и суток, как сразу же стали искать пропавшего офицера-медика. Подали в оперативный розыск на флот, в прокуратуру и так далее. Проще сказать, что разослали Юраса всюду, где мало-мальски занимаются розыском. И даже туда, где им не занимаются. На каком основании совершили такой поступок – непонятно: десять деньков включительно можно пропадать, не задумываясь. Закон.

Но вояки пошли ещё дальше. Они взяли да и записали меня в самые лучшие его друзья, поскольку я говорил, что видел Юраса в нашем городке, что он где-то здесь, рядом, буквально в спину дышит, и только что мимо проходил, а завтра, возможно, снова зайдёт.

Ага. Военная мысль пошла тогда другим путём (она просто не знает, что такое тупик). Приказали мне, когда я находился на дежурстве в госпитале, ездить на служебной машине к нему домой, стучать в дверь и оставлять записки с указанием прибыть к начальству (чувствуете логику?).

Ладно. Упражняюсь. Привёз товарищу в дверную щель три послания, типа: «Уважаемый, Юрий Сергеевич. С Вами срочно хочет связаться командир. С низким поклоном, искренне Ваш, господин Орловский». А в последнем обращении вздумал приколоться и сбоку приписал фразу из революционной песни: «Вихри враждебные веют над нами…». К сожалению, вторую строчку забыл («Тёмные силы нас злобно гнетут»), поэтому оставил всё как есть. А записки, к прорицательнице не ходи, проверяли, чтобы ещё и на меня компромат какой поиметь и на ковёр пригласить.

Спустя два дня, вызывают меня Юрасовы замы (в смысле не его замы, а замы его командира) спрашивают с-под бровей:

– А что это Вы там за записку сделали?

–??? – недоумеваю молча, разведя плечи.

– Что Вы там за приписку про вихри в записке написали? – с холодным терпением повторяют они вопрос.

– А что? Ничего не приписывал. Нормальную среднестатистическую записку написал. Вырвал из блокнота двойной лист, а там строчка из песни была. Не зачёркивать же её мне, чернила-то у меня, чай, не казённые, бюджетом не оплаченные! – парирую я сдержанно.

А замы, в ответ, пропустив мимо бюджет, прикалываются по-военному, а может и серьёзно:

– Прокуратура двое суток голову ломала, что за шифровку вы своему коллеге передали.

Представляете, с какими кретиноидами приходилось работать? И это далеко не предел. Кстати, именно здесь очень хочется пояснить, что на основе имеющихся степеней оценки умственного развития я, при помощи моих товарищей, создал свою классификацию применительно к морским военным человечкам. Итак, почти всех вояк нашего Царства можно поделить на четыре группы:

1-я группа: имбицилоиды – это люди с ограниченными рамками службы интересами, постоянно ищущие выгоду, даже во время сна, туалета или вечернего купания в ванной комнате. Их мысли перед отбоем сводятся к одному: «Где урвать?» (мичмана, старшины контрактной службы и т. п.);

2-я группа: идиотуполоиды – это люди, которые в начале своего жизненного пути ещё подавали надежды на благоприятное умственное социальное развитие, но, придя на море, полностью их потерявшие и слившиеся с общей серой массой (пиджаки различных категорий, старпомы и пр.);

3-я группа: кретиноиды – это люди, которые «включают дурака» по привычке или из вредности, то есть даже тогда, когда этого совсем не требуется. Остатки их мышления (если это вообще можно назвать мышлением) целиком направлены на вселенское разрушение. При вопросе «Что Вы можете сделать с офицером?» тут же отвечают: «Наказать». Варианты «Объявить благодарность, премировать» и прочее им не знакомы (командиры, начальники и т. д.);

4-я группа: затупки – это люди, уже прослужившие на флоте порядочное число лет, но побоявшиеся его покинуть из-за страха отчуждённости и никому ненужности. Данная группа особо опасна, поскольку только она начинает безумно переделывать уже имеющиеся устои флота (замы всех категорий, старшие офицеры и остальные).

NB!!! Во избежание нелепых обид и ненужных слёз снова поясню, что данная классификация относится далеко не ко всем (не будем ровнять под одну гребёнку), но к очень многим.

Хорошо. Вернёмся вновь к Юрасу. Родил он девочку. Красавицу Полину. Рост 3464 сантиметра, вес – 53 грамма Тьфу, опять напутал. Рост с весом – наоборот. По шкале Апгар (Апгар – это «дядька» такой умный был, с приятным именем Виржиния) на 8 – 9 баллов. В общем, здорового, полноценного ребёнка.

Радостный, приезжает друг мой, как и положено, на десятые сутки, чтобы уголовного дела не завели. Направляется, пешим ходом, в базу. Пока шёл до неё, проклятой, по морской связи добрые люди уже передали, что «беглец» движется к объекту. На крыльце штаба, несмотря на субботний день, его встречал командир, сам адмирал… контр. Стоит, руки в бока впендюрил. Тело своё по крыльцу, точно жаба, развалил. Глазюки выпялил на Юраса и твердит высокозвучным баритоном:

– Я не буду долго разговаривать, а задам всего лишь один-единственный вопрос. Где Вы были? Чем занимались? Почему уехали без разрешения? Кто Вас отпустил?

– Не понял Вас, тащ адмирал, – удивляется Юрас так неподдельно, что даже его брови, одна обгоняя другую, асимметрично поползли вверх.

– Где Вы столько времени пропадали? – подытожил командир, зная наперёд возможный ответ.

– A-а, это. Так я ездил на роды любимой и, замечу, единственной супруги, – честно заключил новорожденный папаша, зная о троекратном посещении ЗАГСа собеседником.

– А что же Вы, никого не предупредив, уехали? У меня на столе два Ваших рапорта лежат, и на них не написано «отказать» (чувствуете обман), – прикидывается адмирал, контр, мягко соскользнув со щекотливой темы.

А Юрас, не раздумывая, как будто видел свой ответ заранее, очень метко, прямо в лоб:

– Так на них и «разрешаю» не написано. Жена моя уже родила, а они у Вас до сих пор на столе лежат.

Здесь уже опытный военный потерялся. Не знает, какие слова подобрать. Да и чего подбирать, если сами себя клоунами выставили. Человек просился, писал трогательные рапорта. Фиг Вам: получите, пожалуйста, жирный кукиш с маслом, а не отпуск. Не дали человеку спокойно уехать. После чего, потом, бегали, всей службой искали: «Ой, у нас доктор пропал». Кретиноиды!

Раздавшийся ниоткуда смех захватил весь городок, перекинулся на базу; там над командованием ещё очень долго смеялись и потешались. Чтобы не пребывать в дурацком положении, изначально не нужно себя в него ставить, уважаемые товарищи военнослужащие.

ГЛАВА 26 ЗАТОШНЫЙ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ

Коли был ты баобабом, баобабом и помрёшь

В.Высоцкий

Кстати, к слову, о дурацких положениях. В быту таковые тоже случаются, но проходят они тише и на уровень командования флота не выходят. Тем не менее, смеётся, всё равно, вся база и иже с ней прилегающие мирные граждане.

К примеру, как выжить в маленьком военном городке? Нет, это я вас спрашиваю, как выжить? Не имеете представления? Вот и я затрудняюсь с однозначным ответом. Может быть, удариться в торговлю, как многие товарищи россияне? Только ни в коем случае не за прилавок, продавцом. Утомительно. И со своим бизнесом также много мороки. Нет. Попробуйте лучше себя в свободных продажах, так сказать, в роли домашнего коммивояжёра.

Прежде всего, самым первым делом, осмотритесь на текущих местах. Твёрдо убеждён, что Вы найдёте много добра, которое Вам уже, в этой жизни, не пригодится и на тот свет забрать не удастся. А вот добрым людям такое добро может и снадобиться, на некоторое время хотя бы.

Знаю наверняка – у любого человека всегда есть какой-нибудь хлам, абсолютно ему не нужный, но для выброски непригодный. Можете головой не мотать: у Вас он тоже имеется. Итак, если и у Вас такой обнаружится (а он, я подчёркиваю, обнаружится), тогда смело пишите объявление: о том, что хлам найденный продаётся. После чего несите это самое объявление на уличную доску тех же самых объявлений (как вы уже поняли, в военном городке нет ни газет, ни Интернета) и приделывайте тщательно на клей «Момент». Только не надо по-морскому: «Продам телевизор. 5 кг вес. Цвет – похож на чёрный. Габариты уставные. Кнопки каналов и антенный выход. Провод электропитания в комплекте. Цена – непонятно какая. Самовывоз…». Нет, нет, нет. Думайте головой. Как это сделали мои знакомые друзья.

Имелся у них замечательный итальянский холодильник. В хорошем состоянии: двухкамерный, с полочками, с дверцами, с отделением для яйца, всё как положено. Только один минус: фреон не работал. В одно прекрасное время холодильник сказал: «Баста» и перестал морозить. Его тотчас же лишили продуктов питания, что никоим образом не помогло делу, и он стал стоять мёртвым грузом. Мешать не мешает, но место занимает. Кладовку из него сделать было бы неблагородно, вот и решились продавать такое чудовище.

А что необходимо для продажи холодильника? Так точно – исключительно грамотная реклама. Реклама товара, ведь насколько нам всем известно, из школьного курса экономики, – мощный двигатель торговли.

Дело сбыта сломанной электротехники – шаг ответственный, и друзья мои составили отличное от других объявление. Нарисовали объект продажи. Придали ему чёткие контуры и формы соответствующие. Приделали ручки и ножки, снабдили лучезарной улыбкой и удобрили всё это примерно следующим текстом:

«Я большой и преданный хранитель прохлады и свежести, родом из солнечной Италии. Ищу ласкового хозяина, для верной и долгой службы. В настоящее время я немного болен, но недуг мой поправим. Жду Вас с нетерпением и жгучим обожанием».

На следующий день отбою от покупателей не было, хоть аукцион устраивай. Холодный друг ушёл в один момент или, как любят говорить, «с руками чуть не оторвали».

Узнали про такое финансовое обогащение, не обременённое налогами, другие мои знакомые. Супружеская пара. После непродолжительных целенаправленных поисков они нашли в кладовой машинку, ненужного им потребления. Машинка эта была швейная, брэндовой (в значении вроде бы «известной», но уж очень похоже на бредовой) фирмы «ZINGER», с более чем полусотней программ. Даже нитку в иголку сама вставляла. Но пользы супругам она не приносила. Шить они не умели, да и магазина тканей в городке отродясь не было. На семейном совете единогласно решили продать машинку кустарным методом.

Составлением рекламного объявления стал заниматься супруг, как старший по званию (у супруги вообще звания не было). Нарисовал он её. Приделал, по аналогии, человеческие конечности. Нет, ручки-ножки у него получились здорово, с анатомической точностью, а вот сама машинка вышла как-то не очень. Когда я смотрел на это художество, было такое ощущение, что смотришь на изображение человека, а у тебя проблемы с глазами, типа центральной катаракты: в середине мутно, а по краям ясно. Хотя, если включить воображение, то в нарисованном легко распознавался истерзанный службой военный морячок.

Но это оказалось ещё полбеды. Далее же, по задумке, должен был идти рекламный текст. И он шёл. Приводить страшно, но придётся:

«Я портной мастер на все руки. Умею шить, штопать, кроить, узоры делать. А при большом желании могу и погладить и постирать. Приходите ко мне. Вся работа почти даром».

Жена почитала такое безобразие и в протест, на мужа. Лист вырывала, и идеи привносить пыталась. Всё напрасно, глава семейства держался стойко и, ссылаясь на оригинальность, с пути намеченного не свернул.

На следующий же день, как объявление развесили на всеувидение, за машинкой пришёл мужик, с двумя полными кулями. Здоровенный такой детина, издалека похожий на платяной полированный шкаф. Головой он упирался в лампочку, а в плечах смело перекрывал весь дверной проём и ещё полкосяка в придачу.

Открывает дверь муж. Детина ставит тюки на пол и, с трудом ворочая языком, будто тот весил килограмма три, говорит:

– А я по объявлению.

– По какому объявлению? – хлоп-хлоп глазами, не понимает составитель.

– Ну, как же? По тому самому, на доске объявлений, – уточняет, видимо имевший дело с вояками, детина.

– На доске объявлений? – силится понять, его, супруг, но, видно сразу, у него это плохо получается. Происходит заминка.

– Подшиваю, крою, стираю, – начинает, в свою очередь, недоумевать пришедший с кулями «шкафчик».

– Нет, мы такого объявления не давали, – чувствуя неладное, неуверенно упирается неопытный рекламодатель. В это время, из спальни, доносится пронзительный озорной хохот. Супруга, слышавшая разговор сначала, перестала сдерживать эмоции. Участвующие в беседе мужчины её не замечают: каждый всё ещё тужится понять оппонента. Понимание к ним не приходит по причине прямолинейности мозговых извилин у одного и отсутствия опыта общения с флотскими у второго. Живя в одном городке, собеседники существовали в разных мирах.

– Я – портной мастер на все руки, – почти дословно напоминает детина текст написанного, пытаясь всё-таки всучить свои тюки, как будто контейнеры с проказой.

– Я рад, что Вы – портной мастер на все руки. Я-то здесь причём? – совсем запутался виновник данной паутины, машинально отпихивая ногой тяжёлые пакеты.

– Да, не я мастер, а Вы, – тычет пальцем пришедший. – Так было в Вашем объявлении написано! – начинает багроветь детина, помышляя, что жену было бы легче заставить справиться с нестиранными кулями одежды, чем домашнего мастера, шомпол ему в ухо.

– Ах, это, – проясняется псевдопортной. – He-а, я не мастер. Это мы машинку швейную продаём. Понимаете? А делать мы ничего не умеем, – окончательно сознаётся «писатель».

Дикий смех из соседней комнаты прервал этот милый светский разговор. Супруга просто билась в истерике от смеха, обливаясь страусиными слезами, которые по щекам стекали в уши. Такое захочешь, специально не придумаешь. Успокоилась она, когда детина уже дошёл до своего дома, по прежнему негодуя, почему «портной» отказался взять его вещи, отмазавшись продажей швейной машинки. Вот и верь рекламным объявлениям.

А муж всё не понимал, что же такого он неправильно сделал, откуда взялся детина и почему столь громко смеялась благоверная. Вот так, не успев начаться, сорвалась его портновская карьера. Что тут скажешь? А сказать тут и нечего.

ГЛАВА 27 НЕШТАТНАЯ ЖИЗНЬ

Кто задумает сделать наколку – расценю, как попытку суицида.

ЗКВР п/п-к Яшманов С.И.

Да что там портновская карьера: максимум в модельеры можно выбиться или дизайнеры, так себе, третий сорт. Вот военно-морская – это да. Это Вам не хухры-мухры! Это сила! Отточенная и закалённая столетиями, она привносит в жизнь какую-то особую изюминку. Пусть и полусгнившую.

У военных по природе всё достаточно хитро. Вот Вы работаете где-то и у Вас есть определённые должностные обязанности. И у нас они тоже есть, никуда не деться. Только начальство постоянно стонет: «А мне всё мало!» и вешает на тебя ещё кучу так называемых нештатных обязанностей. На гражданке они тоже частично присутствуют, но не в таком диком объёме. Нештатный парикмахер, ветеринар, сантехник, кинолог, акушер, эколог и тому подобное. Столько специальностей у тебя сразу появляется, о которых ты даже не догадывался и в институте не слышал. И исполняешь ты их наравне с основными обязанностями. И спрашивают с тебя, как будто у тебя на каждую из них сертификат есть, высшая категория, отдельная зарплата или денежное довольствие. Вот и я не стал исключением: понавешали на меня целую кучу. Получился я как вечный дневальный по роте – всем был обязан по самые навсегда. Ёперный корабль!

Интересно у вояк ещё и то, что нужные должности сокращают, а ненужные оставляют. После того, как нужные должности сократили, их переводят в категорию «нештатных», чтобы свято место пусто не было. Это ещё одна военно-морская хитрость.

Именно так у нас поступили с целым начальником кожно-венерологического отделения. Сократили эту должность и сделали её гражданской, чтобы меньше платить. А его назначили начальником поликлиники. Но на покинутую им должность так никто ведь и не пришёл: дураков нет за копейки работать. Пришлось ему, наряду с поликлиникой, продолжать начальствовать у себя на отделении. А тут ещё и начмед госпиталя ушёл в отпуск на положенные три месяца, и новый начальник поликлиники стал работать и в третьей должности, поскольку всех уже сократили, и никого не осталось в свободном, так сказать, наличии. Вот и порхал он, как пчёлка с литиевыми аккумуляторами, без остановок. Это гражданским хорошо такое совмещение. Капустка, как на дрожжах, растёт. А доктор наш получал только за поликлинику, а остальное Министерство Охраны воспринимало в виде чистой благотворительности.

Но всех круче нештатная жизнь сложилась у ещё одного моего старшего коллеги, который, вместе с Юрасом, работал в дивизионной поликлинике хирургом. Он решил посчитать, ради интереса, сколько же у него таких вот нештатных обязанностей в сумме насчитывается. Оказалось двенадцать! Ужаснувшись молча и укусив себя за локоть от такой несправедливости, он решил с этим как-то бороться. Вопреки расхожему мнению, что любая борьба связана с нарушениями и потерями, могу четко сказать, что это абсурд. Иногда достаточно открыто выполнять всё, что от тебя требуется, добавив к этому немного служебного рвения.

Мой старший коллега не стал писать жалобы на плохое отношение к офицеру, не посылал малявы Славнокомандующему и даже не забил на свою службу! Наоборот, он честно и регулярно работал со всеми обязанностями. Но, прежде всего, данный мой товарищ уделил внимание наиважнейшей из них – нештатному врачу батальона обеспечения.

Батальон обеспечения – это ни что иное, как сто двадцать ртов или двести сорок ступней матросов срочной службы. За таким отрядом оглоедов уследить крайне сложно: то упадёт кто-нибудь, а то и об кулак, случайно, с разбегу стукнется. Именно поэтому воспитатели (старшие офицеры, ответственные за порядок, или, на армейский язык, – замы по воспитательной работе) и решили прикрыть свой, так сказать, зад задом молодого доктора. Сразу хочу сказать, продержались они под таким прикрытием недолго – ровно трое суток.

Коллега мой сразу стал честно и согласно инструкциям исполнять повешенную на него нештатную обязанность, а если быть точнее, он, как положено, каждое утро проводил телесный осмотр матросов вверенного батальона. В первый же день в дивизию ушли два его рапорта о наличии петехиальных кровоизлияний на коже несчастных солдат. Разумеется, не своими ногами рапорта ушли, а товарищ их отнёс, как Вы понимаете, лично (вдруг, кто-то понял буквально).

Воспитатели срочно собрали консилиум. «Что это там за доктор такой крутой?»—на повестке собрания стоял главный и единственный вопрос. После долгих и мучительных дебатов, в виде монолога временно исполняющего обязанности старшего зама, воспитатели послали к моему коллеге парламентёра, чтобы хоть как-то утрясти сложившуюся ситуацию.

Как всегда, парламентёр стал сначала пытаться уговорить опытного доктора, что не надо никуда рапорта писать, мол, мы сами разберёмся. Коллега мой, дабы не тратить драгоценное время на дискуссии, ответил по-морскому: «Это моя нештатная обязанность. У меня приказ командира дивизии. Других вводных не поступало». Военные, которые, кроме государственной тайны, привыкли везде всё скрывать, не хотели просто так, без боя, сдаваться. Ясно осознавая очевидную бесполезность уговоров, парламентёр зашёл с другого боку: «А у Вас обувь неуставная одета, да и тринадцатая зарплата близится… Понимаете?» – он выдержал паузу. «Подумайте, хорошенько» – довольно прозрачно делались намёки: «Подумайте».

Ну, коллега мой и подумал, хорошенько: следующим утром на стол к командиру дивизии незамедлительно легли три рапорта о неуставных взаимоотношениях, а через день таких рапортов уже появилось пять.

Парламентёра сняли с занимаемой должности

Старшего воспитателя вернули из очередного отпуска…

Моего коллегу освободили от всех нештатных обязанностей..

Жизнь в военной базе продолжалась.

Таким образом, мораль одна: служите честно, товарищи!