Текст книги "Убить в себе жалость"
Автор книги: Михаил Нестеров
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
59
Они уже выехали за пределы Московской области, благополучно, без остановки миновали несколько постов ГИБДД, со скоростью семьдесят километров в час подъезжали к очередному. Постовой сделал было движение остановить «Мицубиси», но раздумал. Когда проехали знак, снимающий ограничение скорости, машину Мигунова обогнал Оганесян на «девятке» и тут же выключил левый поворот, которым он обозначил маневр обгона. Если бы Норик хотя бы в течение десяти-пятнадцати секунд оставил указатель поворота включенным, для Яцека стало ясно, что за ними «хвост». А так все чисто.
Андрей решил немного подождать – от поста едва отъехали, но ускорил процесс сам Мигунов: все-таки общее беспокойство, копившееся в нем, приобрело наконец направленность. Его ни на минуту не покидало чувство, что Рожнов вел себя неестественно, и Мигунов только сейчас понял, где Михаил совершил оплошность. Да, он ошибся, когда этот молчаливый человек в зеленой майке появился в салоне его машины. "Представлять вас друг другу не имеет смысла", – сказал Рожнов. К чему эта фраза, если Иван исполнял роль обыкновенного водилы? Конечно, водителя можно представить, водители бывают разные: пропахшие топливом, аккуратные и не очень, с запахом дорого одеколона, в чистых костюмах и галстуках, на грузовых машинах и на иномарках… Да, облажался полковник, жаль, что Мигунов только сейчас обратил на это внимание. И молчащий самоуверенный пассажир внушил ему страх.
Ничего подозрительно не было в обычном маневре девятой модели "Жигулей", легковушка быстро заняла прежний ряд; и тут же, будто на выручку, от обочины подняла руку девушка, останавливая попутку.
Андрей словно предвидел действия водителя и отреагировал моментально, не давая Мигунову включить указатель поворота и придавить педаль тормоза.
– Вперед! – быстрым движением руки он выхватил пистолет и, не меняя положения тела, ткнул горячим глушителем в шею Мигунову. – Ехать, не снижая скорости, – скомандовал Андрей, – иначе будет больнее и не так скоро.
Яцкевич напряженно вглядывался в дорогу, определяя место: километрах в двух впереди, насколько хорошо он помнил, есть съезд на грунтовку, которая терялась из виду за лесопосадкой.
Мигунов тяжело сглотнул. Но пришел в себя довольно быстро.
Почувствовав его настроение, Яцек предупредил еще раз:
– Осторожно, приятель, не делай резких движений.
– "Осторожно" скажешь своему другу – когда встанешь в коленно-локтевую позу. – Иван качнул головой, ударяя ладонью по рулю. – Ну дурак!.. Попался как последний идиот! – Он рискнул повернуть голову и ожег Яцкевича ненавидящим взглядом. – Я узнал тебя. Это ты со своим приятелем пришил девочку.
Яцек хоть и был взведен подобно пружине, ответил в том же духе:
– Девочки меня не интересуют. А мой приятель в то время стоял позади меня. Я кричал ему: "Осторожней! Медленнее, малыш!"
– Давай, давай, – Мигунов уже не искал выхода к спасению, у него был единственный, пожалуй, шанс, резко ударить по тормозам, чтобы парня бросило к стеклу, а потом схватиться с ним. Или выскочить на встречную полосу, когда навстречу покажется грузовик. Тогда крышка обоим. Но ему все равно не жить, его достанут, и Курлычкин не поможет.
Иван еще раз глянул на Яцека.
– Это ты исполосовал девочку теркой, по твоей роже видно… Ну, чего молчишь?! Спроси, кто тебя подготовил к этому. Думаешь, твой Рожнов? Да он насчет меня распорядиться не смог как следует! Ему стоит держать не двух, а десяток наемников.
– Теркой, говоришь? – еще не веря, проговорил Андрей. Он не то что не верил, просто не успел сообразить, что к чему. – Нет, в тот раз я стоял позади и душил девочку. Скакалкой. Ты этот случай имеешь в виду? У меня таких много, сразу и не вспомнишь. Ну точно, вспомнил, таким образом мы разобрались с судьей.
– Точно, – словно передразнивая, бросил Мигунов. – Я неделю угрохал, следя за дауном, а ты… теперь вот собрался меня грохнуть.
– Ты что, друг, жалуешься, что ли? – спросил Андрей, а в голове метался всего один вопрос: "Кто? Кто-то… из наших?"
Андрей старался не сближаться ни с кем из команды, исключение составлял лишь Норик Оганесян, в нередких беседах Олег Шустов, намеренно стараясь подчеркнуть свою значимость, делал упор на простенькие разграничения в отряде типа: я начальник, ты дурак. До некоторой степени выходило это у него мягче, но смысл оставался прежним: если подчиненному дать свободы больше положенного, он начнет думать. Что ни говори, справедливое замечание, если учесть специфику отряда – его можно посчитать девизом; "один за всех…" – вызывал улыбку, особенно у Яцкевича, он не рисовался, когда поведал Белоногову: "Если однажды замочат кого-нибудь из команды, а меня спросят, где мой приятель, я отвечу, что его размазали по стене".
Ситуация оказалась совершенно неожиданной, Шустов несказанно удивился бы стройным выводам, молниеносно родившимся в голове подчиненного. Олег не держал подчиненных за дураков, все ограничения касались только работы: меньше думай, качественнее справишься с работой; порой видимые невооруженным взглядом огрехи в работе самого Рожнова впоследствии оказывались частью тщательно разработанного плана.
Почти сразу Яцкевич понял, что клиент напрямую связан с делом Валентины Ширяевой. Не потому, что тот в открытую заявил об этом, все дело в срочности заказа. А клиент "вспомнил" Яцкевича только по одной причине, объяснять которую нет никакого смысла. Он жил этой причиной, она сидела в нем так глубоко, что он отреагировал на пистолет соответствующим выкриком.
Пока Андрей мог предположить, что активизировавшаяся Ширяева могла вплотную подойти к исполнителям, которых отделял от заказчика именно этот человек, побелевшими пальцами вцепившийся в руль. Могло быть чуть посложнее, Яцкевич невольно сосредоточился на том, что волновало его больше всего.
"Так, Бельчонок отпадает, я отпадаю, кто остался? Шустов Олег? Вряд ли, у него самого ребенок есть, девочка. Кто остался?"
Яцкевич сощурился на впередиидущую машину с Оганесяном за рулем. "Вы с приятелем…" Конечно, в одиночку с таким заданием не справиться. И еще: "…стоит держать (Рожнову) не двух, а десяток наемников". Значит, только двое, уже легче. Кому? Идиотский вопрос.
"Стало быть, Норик и… Тимоха. Тимофей – насчет него я поверю, но вот Норик, Нораир, армян-Джигарханян… Да, Бельчик-то, оказалось, не бредил".
Андрей терял время. Необходимо срочно съезжать с дороги, подумал он, и разговорить этого парня, выслушать от него столько, сколько позволит ситуация. Но не успел.
Промедли Андрей мгновение, и Мигунов, наконец-то решившись, ударил бы по тормозам. Упреждая его, а может и нет, скорее всего сработал инстинкт самосохранения, Яцкевич быстро переместил ствол и выстрелил Ивану в висок. Тут же правой рукой перехватил руль, а левой, продолжая удерживать пистолет, потянул за штанину водителя, отрывая его ногу от педали газа. Постепенно машина сбавила обороты, Андрей выключил зажигание и съехал с дороги. Машина ткнулась капотом в придорожные кусты. До Юрьева оставалось около сорока километров.
60
Андрей бежал по ту сторону лесопосадки, местами ему была видна автомагистраль и проезжающие по ней машины, он бежал долго, одобряя действия Оганесяна, который, конечно же, видел, что произошло в машине Мигунова, поэтому не стал останавливаться, а наоборот, отъехал дальше.
Норик, Норик, проклиная хрипевшие от курева легкие, шептал Андрей. Поэтому Рожнов послал не тебя, а меня. Этот ублюдок наверняка видел тебя раньше и узнал бы, а вот второго… Второго он или не видел, или плохо разглядел, но сказал уверенно: "Я узнал тебя". На понт брал, понятно. А вдруг второй – Бельчонок? Просто прикидывается, падла, на всякий случай. Хотя нет, Бела Нога здоровенная балясина, питался в детстве, наверное, посконным молоком, тут не спутаешь, кто хоть раз увидит…
Яцкевич чуть сбавил темп.
Так, кто еще похож на меня? Кто эта падла? Олег? Если побрить ему ноги, надеть шорты – похож. Но я повыше Олега, меня скорее с Сергеем можно спутать. Тимоха… Тимоха – точно. И Норик. Кто же из вас держал, а кто стругал?.. И в мыслях Андрей был так же груб, просто не замечал этого, а сердце саднило от жалости к девочке.
Он увидал в просвете сосенок собственную машину с открытым капотом, Оганесяна, склонившегося над мотором. Яцкевич прикинул, что пробежал около трех километров. Вообще-то многовато.
Значит, напоследок подумал Андрей, вот чем попутно занимается Рожнов.
На этом мысли прочно заклинило, нужно успокоиться, остаться одному, чтобы в спокойной обстановке проанализировать ситуацию. А подумать есть над чем, например, ему не давала покоя новая иномарка, которая ни с того ни с сего появилась у Костерина, вроде и работы накануне не было, а до этого Тимоха потратился на двухкомнатную квартиру в центре города – эту покупку Яцкевич объяснил просто: в ту пору было ветрено, продырявили пару умных голов. Андрей прикинул, что Тимоха мог подрабатывать на стороне, но опять же чем – не собственным же телом, а умеет он хорошо стрелять (похуже, правда, Яцека), драться и сидеть в колонии усиленного режима. За последнее деньги не платят.
Одним словом, Тимофей отмалчивался, потом неубедительно – во всяком случае, для Яцкевича, сподобился объясниться: дескать, его прежнюю тачку долбанул какой-то лох, с него Тимоха выколотил на новую. С натягом, правда, поверить можно. Теперь вот почти со стопроцентной гарантией можно сказать, откуда у Тимофея появились деньги на двухгодовалый внедорожник "GMC".
Андрей твердо был уверен, что Мигунов не врал – не то чтобы тому не резон, просто когда у твоего виска торчит ствол пистолета, а сам ты состоишь из куска нервов, в голову, кроме сквозняка от пули, ничего постороннего не влетит.
Завидев приятеля, Оганесян закрыл капот и сел за руль. Рядом плюхнулся Яцек.
– В город! – выдохнул он и потянулся за сигаретой. – Плачу полтинник. – На армянина он старался не смотреть.
Норик предупредительно ткнул в головку прикуривателя, мельком оглядел товарища, не заметив следов крови.
– Аккуратно, – одобрил он.
– Угу, – затягиваясь сигаретой, промычал Андрей, – по ветру стоял.
Отшучиваясь, он пытался вспомнить, где был Оганесян в день убийства девочки. Но не вспомнил по той простой причине, что не знал, когда произошло преступление. Определился только приблизительно, хотя мог ошибиться на день-другой, они сидели в открытом кафе: он, Норик и еще две девушки. Тот вечер запомнился Андрею одним происшествием.
* * *
Две девушки – Наташа и ее подруга Ольга, тщетно пытались определить, где и кем работают их новые знакомые. На новых русских не похожи, хотя ребята крепкие. Взять хотя бы черноволосого парня, который представился Нориком. Одет с иголочки, невысокого роста, смуглолицый. На вид ему можно было дать тридцать лет.
Его друг, Андрей, которого Норик иногда называл Яцеком, был выше ростом, шире в плечах. На левом плече парня красовалась искусно сделанная небольшая татуировка хамелеона, вставшего на задние лапы, и группа крови.
Скорее всего, думала Наташа, потягивая сладковатый апельсиновый коктейль с водкой, эти парни военные. Вернее, похожи на военных. Угостили дорогим напитком, причем все выглядело естественно, без прижимистых и беспокойных взглядов на официанта, с полуулыбкой на губах и открытым взглядом, в котором, правда, угадывалась ленца, словно проделывали они подобное сотни раз. Впрочем, и здесь не было ничего странного, парни они видные. Правда, машина, на которой они подъехали к кафе, подкачала, запыленная старенькая "девятка", выкрашенная в такой же древний цвет "мокрого асфальта".
Они сидели за столиком открытого кафе, в основном говорил Норик; и чем больше времени они проводили вместе, тем настойчивее, но вполне корректно он переводил разговор в интимное русло. Армянин говорил с еле заметным южным акцентом.
Андрей Яцкевич привычно освоился в компании двух миловидных девушек и, обняв Ольгу за плечи, что-то шептал ей на ухо.
Для подобных случаев все было готово: двухкомнатная квартира, тяжелые плотные шторы, которые даже в солнечный день не пропускают свет, приличный набор армянских коньяков и вин, легкая музыка.
Может быть, подруги поступали опрометчиво, принимая от незнакомых парней предложение провести время в квартире одного из них, тем более что тот являлся "лицом кавказской национальности". Кто знает, что у них на уме. Благоприятное впечатление, которое они произвели на девушек, в первую очередь должно было насторожить, а довольно смелое предложение навеять тревогу. Однако обе девушки, забыв об элементарных правилах осторожности, уже шагали в сопровождении парней к запыленным "Жигулям".
Внезапно дал знать о себе запищавший пейджер. Норик прочел сообщение и простонал:
– Как же не вовремя…
– Что случилось? – спросил Андрей.
– Родственники приезжают, придется ехать на вокзал. Машину дашь? – спросил он.
Андрей молча полез в карман. Оганесян подумал, что за ключами, и протянул руку, но Яцкевич вложил ему в ладонь мятую десятку и пояснил:
– На такси. До вокзала как раз хватит.
Яцек не поверил тогда приятелю, скорее всего, Норик получил сообщение от очередной подруги или еще что-то; встречать родственников – было грубо даже для Андрея.
Он первый извинился за внезапный уход товарища и проводил его долгим взглядом.
Андрей тоже не стал задерживаться, предлагая девушкам место в машине.
Яцкевич любил быструю езду, он напрасно сигналил навороченному джипу, который чинно двигался по крайней левой полосе, не думая перестраиваться. Андрей обошел его, выезжая за осевую, и резко затормозил на красный свет светофора. Столкновения удалось избежать только благодаря безотказным тормозам "форда". Джип встал как вкопанный, его двери распахнулись, выпуская пару крепких ребят. Не сговариваясь, они молча снесли боковые зеркала с "девятки" Яцкевича, пару раз приложились по крыше и через тонированные стекла пытались разглядеть водителя.
Андрей не сразу отозвался на стук, несколько секунд он смотрел на побледневших девушек, затем распахнул дверцу.
Парни ожидали чего угодно, только не нападения. Яцкевич с шагом в сторону прямой рукой нанес сильный удар в шею противника и левой ногой под колено. Парень рухнул возле машины. Второго Яцкевич уложил несколькими хорошо отработанными ударами руками. Потом посшибал с "форда" зеркала и выбил заднее стекло.
* * *
Этот день Андрей помнил очень хорошо. Как-то быстро и неестественно, что показалось странным, Норик покинул компанию. Если это он совершил преступление и именно в этот день, то еще более странным выглядел его внезапный уход. По идее, должен заранее знать о часе, месте и так далее, а тут, выходит, кто-то скинул ему на пейджер сообщение: не забыл, мол, что предстоит работа? А почему бы и нет? Ведь Рожнов сегодня наглядно продемонстрировал, что может поставить перед фактом.
– Сумбурно.
– Что? – не понял Оганесян, глянув на Андрея.
– Я говорю: сумбурно все вышло. Обычно так не делают. Вообще мне не понравилось, как будто я парню проветрил мозги за превышение скорости. Ехал человек, ехал, потом решил давануть на тормоз…
– А ты ничего ему не припел? – с подозрением в голосе спросил армянин.
– Мы оба молчали как рыбы. Но он вдруг занервничал, когда ты на обгон пошел. Видно было, что парень ждал неприятностей, шарахнулся от простого маневра. Потом вдруг как заорет: "Это ты?!"
– Ну а ты? – Норик снова повернул голову.
– Я говорю: "Манты!" – И прекратил разговор. Еще чуть-чуть, и он угробил бы нас обоих. Поэтому я и говорю – сумбур. Не люблю так работать. За каким, спрашивается, хреном, писал я однажды о своих качествах? Чтобы в один прекрасный момент мне дали вонючий газовый пистолет, посадили в машину: мол, дернется водила, убей его.
– Тебе надо расслабиться. – Норик по себе знал, что за такими разговорами кроется крайнее возбуждение. Вскоре оно пройдет. Например, на Норика обрушивался небывалый аппетит, он глушил водку стаканами и не пьянел; притуплялись чувства, проходила дрожь, которая давала знать о себе спустя час или даже два после выполнения работы.
– Надо, – отозвался Андрей, прикуривая очередную сигарету. – Посидим вечерок в кафе, а, Норик?
– Не, – Оганесян покачал головой, – сегодня я занят.
– Ладно, попробую Белую Ногу сосватать. Кстати, ты не знаешь, его братан уехал в загранку?
– Нет еще, точно знаю. Завтра он играет последний матч. Белый приглашал, я говорю, завтра посмотрим.
– А меня не пригласил.
– Не бери в голову, еще надоест со своими просьбами, про судью десяток-другой раз вспомнит. Если что – пойдешь на игру?
– Я лучше в тир схожу. Не нравится мне баскетбол – бегают по площадке полтора десятка орясин за большим апельсином, руками машут… Из всех видов спорта мне нравятся только одиночные поединки.
61
Олег Шустов встретился с полковником Рожновым в половине одиннадцатого вечера возле кинотеатра «Огонек». До ночного сеанса оставалось полтора часа, молодежь оккупировала две трети столиков в огороженной площадке кинотеатра.
Рожнов глазами отыскал свободное место и первым шагнул за низкое ограждение, пренебрегая калиткой, которая, по несуразному замыслу оформителя, была двухметровой высоты. Шустов проследовал за начальником.
Оглядевшись, полковник одобрительно покивал головой: они уже второй раз встречаются на этом месте при минимуме публики.
Самолично прибыть в Юрьев Рожнова заставили не только дела, связанные с Валентиной Ширяевой. По-прежнему полным ходом шла подготовка к встрече с Мусой Калтыговым. Он не хотел срывать командира группы с места даже на четыре часа, три из которых Шустов провел бы в дороге, а час ушел бы на инструктаж.
В этом кафе не было официантов, все, что было в ассортименте, отпускалось непосредственно со стойки. Полковник взял инициативу на себя и вскоре вернулся на место с двумя пол-литровыми стаканами ледяной пепси-колы.
Визит Рожнова в Юрьев для Олега был неожиданностью. Он не спеша потягивал прохладительный напиток, ожидая объяснений.
– Через десять-двенадцать дней Калтыгов будет в Москве, – коротко сообщил полковник. – У него уже назначена встреча с Шамилем Минвалиевым.
Для Шустова эта фраза, ставшая началом разговора, означала, что его команде дают зеленый свет. Больше ничто не может препятствовать осуществлению силового акта. Разве что Калтыгов раздумает ночевать в гостинице и после разговора с Шамилем уберется на родину. А может быть, останется, чтобы отдохнуть в "зеленой зоне" Юрьева с ружьишком в руке.
При разработке операции было решено задействовать американские штурмовые винтовки "Кольт-5,56". В недалеком прошлом винтовки "Кольт" проходили испытания в специальных подразделениях США по программе Эй-си-ар. Они назывались винтовками, но были рассчитаны как на одиночные выстрелы, так и на непрерывный огонь. Кроме них, в арсенале команды Шустова был облегченный вариант винтовки М-16 для бесшумной стрельбы, насколько точно он помнил – четыре единицы, и еще несколько единиц иностранного производства, включая десантный вариант автомата Калашникова производства Югославии.
– Будете работать автоматами "Уивер", – неожиданно сообщил Рожнов, – пистолеты – "Зиг Про". Получишь пять опытных образцов.
– Когда? И почему опытных? – не понял Шустов.
Полковник устало махнул рукой, ему не хотелось тратить силы на пустые разговоры, объясняя, что с завода из Германии в Россию нелегально поступила партия опытных образцов пистолета под патрон "смит-вессон". Их нет ни на основном производстве, размещенном в Германии, ни в Америке, а криминальные структуры России уже вооружились ими. Ошеломляющая оперативность!
Не дождавшись ответа, Олег задал следующий вопрос:
– Почему ты решил поменять оружие?
– Если бы я один решал эти вопросы… – вздохнул Рожнов, посылая долгий взгляд на собеседника. – А оружие получишь непосредственно перед операцией, раньше нельзя.
Олег только сейчас заметил, что глаза полковника покраснели, веки заметно набухли. Он показался ему гораздо старше своих сорока шести. Шустов испытал к нему чувство жалости и даже пожалел о том, что в их недавнем разговоре имела место больная, наверное, для Рожнова тема. Он даже припомнил интонацию, которая с горечью прозвучала из уст начальника: "Ты стал меня недолюбливать. Это оттого, что я стал твоим начальником?"
Раньше у них были иные отношения, скорее приятельские, когда Рожнов посещал центр специальной подготовки ФСБ, в котором Олег работал инструктором. Оба оказались приятными собеседниками, нашли что-то общее; у каждого – по разводу, и на данном этапе ничего похожего на очередной брак не намечается.
Тогда после разговора с Рожновым Олега охватила тоска по дочке, и он, как в кино, долго стоял под дождем, глядя на освещенные окна своей квартиры, которая принадлежала сейчас его бывшей жене… Не по-осеннему крупный и холодный дождь хлестал его по щекам, ноги окоченели в пенной луже, а он все стоял и стоял, не решаясь подняться на этаж, пока в окнах не погас свет.
Его мыслей не коснулось, что в доме есть хозяин, которого дочка зовет папой. Он понял это только наутро, когда сжал руками гудевшую с похмелья голову.
И вот сейчас вспомнил все – и осенний дождь, и погасшие окна, и сразу же Михаила Рожнова, который стал его начальником.
Глупо все, несерьезно, это нервы и уставший мозг сеют раздоры, загоняя в состояние подавленности и не давая высунуть голову; руководят поступками, будто состоит человек только из нервов и посеревшего мозга. И вот эта несуразная смесь выслушивает сейчас рекомендации – каким оружием воспользоваться, чтобы, по выражению Андрея Яцкевича, проветрить чьи-то очередные мозги.
Глупо… Несерьезно… Потому что тех, кто скоро распрощается с жизнью, нельзя назвать людьми. На их совести столько преступлений, что очередь из автомата для них видится лишь милосердием.
Нет, это мысли не Шустова, а Белоногова, который, пару раз поговорив с Ширяевой, доконал своим милосердием, выраженным слюнявыми фразами. Иногда появлялось странное чувство, что Сергей вовсе не мягкотелый, просто снисходительно принимает ярлыки, навешиваемые ему товарищами.
На какой-то миг Олег почувствовал себя ровесником Михаила, а ведь разница в возрасте составляла одиннадцать лет.
Нет, не то настроение перед операцией. Расслабился, констатировал Олег. Действенного средства прийти в норму не существовало. Раньше можно было встретиться с командой, насладиться ворчливым голосом Андрея Яцкевича, заглянуть в бесстрастные глаза Тимофея Костерина, пообщаться с Серегой Белоноговым – молча, глядя друг другу в глаза. Сейчас – нет.
Олег встряхнулся, отгоняя прочь тоскливое настроение, от которого стало вдруг совестно. С долей опаски, еще ощущая в душе неустроенность, он посмотрел на собеседника, словно тот мог прочитать мысли замолчавшего надолго товарища.
– Почему ты решил поменять оружие? – повторил он вопрос.
– Помнишь случай с вымогателями из Питера?
Олег кивнул. Только вымогателями их можно было назвать с натягом, скорее всего бандой профессиональных убийц. Олег с командой отработали тогда на оружии, тайно вывезенном с места временного хранения довольно крупной криминальной группировки, контролирующей компьютерный бизнес северной столицы. Таким образом убили двух зайцев: главари банды вымогателей отошли в мир иной, а на месте убийства оперативники нашли оружие и быстро выяснили, кому оно принадлежит, благо на складе преступной группировки осталось еще несколько стволов из той же партии, плюс отпечатки пальцев, сохранившиеся на задействованном в расстреле собратьев оружии. Полтора десятка питерских рэкетиров за вооруженные разборки оказались за решеткой. Следствие уже закончилось, теперь их ждет суд. Кстати, даже опытные адвокаты не верят ни единому слову подзащитных, которые устали твердить, что их подставили.
Но дело не в этом, а в том, что вначале предполагали подставить одну группировку, а за неделю до операции выбор пал на другую. Причем оружие поступит, по словам Рожнова, только непосредственно перед операцией. Полковник ничего не объяснил, промолчит и сейчас, предлагая тот же расклад. Только клиенты в этот раз гораздо серьезнее, их охрана обычно многочисленна, опять же по словам самого Рожнова, с ними всюду следуют агенты ФСБ.
Тут не до подстав. Подобрать надежное оружие – один из главных моментов операции. Неужели Михаил не понимает, что с оружием нужно ознакомиться заранее? Если угодно – выпестовать его, свыкнуться, ведь не на стрельбище же они собираются. Дилетанты могут поступать как угодно, в их рядах больше самонадеянных, но профи уважают свою работу, к оружию относятся пусть не трепетно, но с уважением.
Хотя… Перебарывая недовольство, Олег все же вынужден был констатировать, что "Уивер" тоже отличные автоматы, с точным и акцентированным огнем при отменной проникающей способности. Судя по всему, операция будет носить скоротечный, интенсивный огонь на коротких дистанциях, и характеристики американского автомата вполне подойдут. По идее, их не обязательно пристреливать, просто проверить готовность к работе.
Однако существует масса оружия "Уивер", еще неизвестно, что предложит Рожнов. К примеру, АП-9, у которого отсутствует приклад, стреляет только одиночными выстрелами. Именно эту марку предпочитает Андрей Яцкевич.
Полковник развеял сомнения собеседника, сказав, что в их распоряжении будут автоматы для бесшумной стрельбы, оснащенные оптикой и лазерными целеуказателями.
Немного помолчав, Рожнов продолжил в духе, что, дескать, это не его прихоть, он выполняет приказы, нельзя упускать этот шанс и так далее, не забыв (что прозвучало, на взгляд Олега, не совсем искренне и с долей стыдливости) упомянуть о решетках, за которых скоро окажется с десяток негодяев, и о том, что дышать станет легче. Олег нехотя принял застарелую отговорку начальника.
– Ладно, о чистоте воздуха поговорим в другой раз. Сколько нам заплатят сверху?
Рожнов покачал головой: тема о чистоте воздуха. Она незримо присутствовала, за кровавую работу приходилось расплачиваться деньгами.
– Нисколько, – ответил он. – Наш фонд усох на треть, часть пришлось заплатить агентам за сбор информации. Перестань им платить, и они развяжут языки. Тут я большой беды не вижу, все упрется в секретный департамент, которым я руковожу, но все же стоит их держать в узде, чтобы избежать лишних разговоров в Управлении.
– Когда и где мы получим оружие?
– В забронированном мною номере в "Олимпии". Все необходимое вам передаст мой агент по спецпоручениям.
– Яковенко?
– Нет, Набатов. Он остановится в гостинице под именем Душана Драгича. – Рожнов вынул из кармана бумажный пакет и передал его Шустову. – Обещанная фотография Лечо Маргатова.
Олег извлек из пакета снимок бывшего офицера Кантемировской дивизии. С фотографии на него смотрел черноглазый мужчина с короткой стрижкой. Широкий ворот рубашки открывал короткую шею, подбородок чернел двухнедельной щетиной. Снимок был сделан анфас и нельзя было сколько-нибудь точно определить форму носа Лечо Маргатова, скорее всего – с горбинкой. Одним словом, Рожнов передал Шустову фотографию типичного кавказца.
– Ориентируясь по этому снимку, можно перестрелять половину горцев, – иронично заметил Олег.
Полковник не отреагировал на его шутку.
– Поговорим о моем агенте. У Набатова главная задача: аккуратно, не вызывая подозрения, пронести в отель оружие. Еще один важный момент, – Рожнов поднял палец. – Что бы ни случилось, никто не должен возвращаться в номер Набатова, покидайте гостиницу любыми доступными способами. Среди прочих бумаг в пакете есть подробный план отеля, пожарные лестницы, черные ходы и так далее. К тому же ты должен был ознакомиться с "Олимпией". – Полковник вопрошающе замолчал.
– Да, – подтвердил Олег. – Напрашивался Яцкевич, но я взял с собой Оганесяна. И лучше бы не делал этого.
– Что случилось? – нахмурился начальник.
– Мы зашли в ресторан – доступ туда свободный, на этажи попасть сложнее. Посидели. Норик подал идею – как без проблем попасть в сам отель. Одним словом, снял путану, она повела его к лифту, чтобы подняться в номер. А там менты разговаривают с охранником. Вот они Норика, как лицо кавказской национальности, и задержали. А у него с собой никакого документа не было.
– И что? – настороженно спросил полковник.
– Вроде ничего особенного: Норик отстегнул им пару сотен, менты разрешили пройти. Через час он вернулся под руку с барышней и говорит мне: "Теперь иди ты". Одним словом, Норик нарисовался перед охранником и ментами.
– Это не страшно, – успокоился Рожнов. По идее, для ознакомления он мог подготовить пару гостевых карточек. Что, собственно, будет сделано за день-два до начала операции.
– Между прочим, в холле установлены две цифровые видеокамеры – одна над стойкой регистрации и еще одна в кафе.
– Об этом не беспокойся. К тому моменту, когда вы войдете в гостиницу, камеры не будут передавать изображение. Мы окончательно определимся по времени, как только Калтыгов войдет в гостиницу и ты сбросишь мне сообщение.
– Ты будешь в Москве?
– За любимую команду предпочитаю болеть на расстоянии, сидя у телевизора.
Рожнов говорил о блокировке системы более чем уверенно. Он сам был неплохим электронщиком, а в состав его управления входили даже специалисты по оперативно-розыскным мероприятиям на сетях документальной электросвязи, именуемой СОРМ-2. То есть "набор технических средств и организационных мер для эффективного обхода сотрудниками ФСБ требований Конституции и действующего законодательства в части обязательности судебного решения для ограничения тайны переписки, телефонных переговоров, иных сообщений по сети Интернет".
Органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, для негласного доступа к данным, передаваемым по компьютерным сетям, необходимо предъявить судебное решение провайдеру и только после этого сесть на линию. А если клиент соединен через телефон – воспользоваться системой для стационарных и подвижных сетей связи.
Пока вокруг программы СОРМ-2 шла возня, некоторые управления ФСБ (управление "5" в частности) осуществляли несанкционированный доступ к данным на Сети прямо из своих кабинетов с возможностью уйти от судебного и парламентского контроля путем финансирования за счет клиента.
Для Департамента "5" был открыт бесконтрольный доступ к телефонным звонкам, электронным письмам, банковским поручениям.
Последнее время оператор департамента под руководством Рожнова баловался тем, что перехватывал крипто– и стеганограммы различных учреждений, включая Центральный банк, расшифровывал их и сбрасывал информацию уже в свой банк данных. Если кто-то из пользователей стеганографических пакетов думал, что факт передачи их сообщений является тайным, то глубоко ошибался.