Текст книги "Убить в себе жалость"

Автор книги: Михаил Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

56

«Представление окончено…» – усмехнулся Курлычкин, проводив Максима взглядом. Он неосознанно воззрился на крайнее окно кабинета, без жалюзи выделяющееся как бельмо. Потом перевел взгляд на сумку, оставленную судьей. Тихо вошел Сипягин. Подошел к окну. Курлычкин подумал: если бы на окне помимо жалюзи отсутствовала бы и рама, Сипягин, наверное, бросился бы вниз. А так просто смотрит.

Вот бредятина…

– Чего Мигуну-то сказать? – не оборачиваясь спросил Костя.

– Он пришел?

– Давно уже. Когда следак Ширяеву уводил.

– Он в курсе?

– Конечно.

– Позови.

Когда вошел Мигунов, Курлычкин кивнул на стол:

– Сумка Ширяевой. Надо бы отвезти. – И уже с явным раздражением: – Хватит мучить эту бабу!

Мигунову душещипательная сцена напомнила детский фильм, где ради возвращения прежнего облика сказочный Иван надоедал всем, пугая: "Кому доброе дело сделать?" И очень похожее настроение было у шефа. Мигунов едва не рассмеялся. Это сейчас шеф такой добрый, а если бы Максим по-прежнему находился в неволе, все было бы по-другому.

В коридоре Мигунов встретил товарища, который радостно осклабился, увидев в руках Ивана женскую сумку.

– Отличная барсетка! Где достал?

Иван оставил приятеля без ответа, думая, что все оказалось серьезным настолько, что в дело вмешался следователь прокуратуры. И даже не важно, какое участие он принимал в судьбе Ширяевой – то ли из личных симпатий или по дружбе, либо по долгу службы, что было маловероятно. Иван исключил и то, что Маргелов мог косвенно поучаствовать в похищении Максима. А почему собственно косвенно? – подумал он, садясь за руль машины.

Как бы то ни было, но у Мигунова были определенные инструкции на этот счет. По сути, он отвечал за исход операции, которую лично подготовил, – и не только перед Курлычкиным. Люди, задействованные в убийстве девочки, внушали ему куда больший страх, нежели перерождающийся на глазах шеф, удивительно напоминающий сказочного Ивана: "Сумка-то Ширяевой. Надо бы отнесть".

Этих людей Мигунов видел только издали, мог бы рассмотреть получше, но в день убийства не рискнул появиться непосредственно возле подъезда судьи, тем более что на этот счет у него были особые инструкции: "Хочешь спать спокойно – держись подальше".

Курлычкин был далек от этих людей, немного ближе к ним стоял Мигунов. Ивана разделял от них всего один человек, которого он предпочитал называть юристом, иногда – посредником; Мигунов видел, что шефа так и подмывает спросить о нем, а может быть, ошибался, ведь Курлычкину не резон сближаться с убийцами.

Вроде бы все эти перестраховки несерьезны, видятся игрой, от которой порой краснеют уши, однако однажды шеф едва не погорел, когда убили Гену Черного, сколотившего бригаду для налетов на чужие территории. Гена практиковал грубый рэкет и, как ни странно, довольно успешно конкурировал с авторитетными бригадами. Однако Черный недолго разбойничал, поставив себя вне закона перед другими авторитетами города, его труп нашли в бочке, залитой цементным раствором. Чтобы извлечь тело, металлическую бочку разрезали, над освободившимся цементным цилиндром, отсекая по правилам скульптурного искусства все лишнее, потрудились двое рабочих.

Гена плохо сохранился, те же рабочие погрузили его лопатами в глубокие носилки. Как правило, мотивы и заказчики этого убийства правоохранительными органами установлены не были. Поговаривали, что Черного убрали люди, причастные к спецслужбам, заинтересованные в сокращении преступных группировок. Звучало это мрачным каламбуром, но от преступных группировок никуда не уйти, они были, есть и будут, другое дело, в каком количестве. Например, в отдельно взятом городе оптимальный вариант – две мощные, примерно равные по силам группировки – но не одна, одна не протянет и месяца, ее задавят те же спецы из правоохранительных органов. Три – тоже не вариант, одну из них так и так сомнут остальные конкуренты. Если бы периодически стихийно не возникали группы, подобные той, что создал Гена Черный, в регионах воцарился бы долгожданный мир, только потихоньку постреливала бы братва в тесном кругу своей же группировки. Там не дождешься, когда кто-то уйдет на пенсию, поэтому всегда практиковался метод искусственного старения.

Так вот, когда распалась бригада Черного, Курлычкин лично, в чем и заключалась его главная ошибка, пригрел двух людей Гены и за глаза называл их неприкасаемыми. Они поучаствовали в трех или четырех убийствах, получая приказы непосредственно от лидера "киевлян". Он был настолько близко от них, что правоохранительные органы едва не вышли на самого Курлычкина. Конечно, в следственных органах работают не дураки, у них на руках обширная информация по каждой организованной группировке. Если убирают того или иного криминального авторитета, там мгновенно вычисляют заинтересованное лицо. Жаль, что доказать его причастность не всегда удается. А очень часто и предвидят заказные убийства. Впрочем, как и сами жертвы.

Тех двоих пришлось убрать. Но время не стоит на месте, конкуренты дают знать о себе каждую минуту, просто необходимо держать под рукой людей, способных без промедления выполнить задание. Один раз ожегшись, Курлычкин посредством Мигунова нашел таких людей на стороне. Что успокаивало, между ними стоял посредник, что немного удорожало процесс в целом.

Вот если бы не было на плечах посредника полковничьих погон службы безопасности, можно было бы и не суетиться, оставить все как есть, но тот буквально требует, дабы всегда быть в курсе дел. Это для Мигунова и Курлычкина дело вроде бы сделано, но для полковника Рожнова – нет. Все его действия твердо говорили о профессионализме и ответственности. Чем-то это напоминало платную клинику, где после выписки больного продолжают наблюдать, дабы предупредить возможные осложнения.

Сейчас явным перебором выпала карта, лежит, правда, пока "рубашкой" вверх, но от этого не легче.

Да, двоих людей Гены Черного пришлось убрать, – о том, чтобы подобные мысли могли родиться насчет ратоборцев Рожнова, можно было не думать. Считай, сидишь на хорошем крючке, который сам же и заточил. Все это нетрудно было просчитать, грозящие неприятности от полковника ФСБ не требовали доказательств. Выход один, что понимали обе стороны: полное доверие и открытость – читай: честность. Нет желания в дальнейшем сотрудничестве – бога ради, никто никого за уши не притягивает, но коли появились осложнения, пожалуйте в платную клинику, где готовы поправить здоровье даже путем чьей-то жизни.

По отдельным разговорам с Рожновым Мигунов уяснил для себя, что в подчинении полковника несколько человек, возможно, пять-шесть, он задействует только двух, но может привлечь, если того потребует ситуация, весь отряд. Ивану показалось, что в голосе Рожнова он почувствовал предупреждение.

Отдельные криминальные бригады, подобно той, что в свое время организовал Гена Черный, возникали часто и не всегда стихийно, они дерзко обирали коммерсантов, которые удивлялись: за что они отстегивают, к примеру, тому же Курлычкину? Как и положено в таких случаях, забивались "стрелки", которые грозили грандиозной перестрелкой. Но все положительное или отрицательное – кто теперь разберет? – а именно стремление к легализации, к честному ведению бизнеса и защите своих клиентов понуждало оставлять стволы дома, что наотрез отказывались делать самостийные конкуренты.

За последние четыре месяца люди Рожнова разобрались с двумя дерзкими бригадами, убрав их лидеров и заработав при этом неплохие деньги. Третий контракт, так же подписанный кровью, обязывал разобраться с Ширяевой, что и было сделано. Четвертый – Женя Саркитов, застреленный возле своего дома.

Прежде чем ехать к судье, Мигунов позвонил Рожнову. У него не было привычки лазить по чужим сумкам и карманам, но в этот раз он изменил привычке, скорее всего машинально открыв сумку и обнаружив там ключи. Наверное, от квартиры, подумал он.

Как всегда, Рожнов оказался на месте. Полковник перебил абонента на полуслове:

– Это не телефонный разговор. Срочно приезжай. – Выслушав что-то насчет срочного поручения, Рожнов уже нетерпеливо приказал: – Я сказал: срочно.

Выругавшись, Мигунов завел двигатель "Мицубиси" и бросил сумку на заднее сиденье.

– Срочно… – недовольно бормотал он, – как будто это я напортачил. – Однако не видел ничего, что указывало бы на плохую работу полковника и его людей. На ум пришла неубедительная – отговорка: стечение обстоятельств. Но на то и существуют профессионалы, чтобы не возникало подобных обстоятельств. И здесь, если глубоко вдуматься, существовали неблагоприятные моменты. Профессионалам порой свойственны проходные, что ли, действия, что, противореча логике, называлось правом на ошибку. О дилетантах в этом случае говорить не приходится, у тех по большому счету нет даже права на успех. А вот профессионалы… Как ни крути, нет золотой середины, теоретически, конечно, она существует, и имя ей – ответственность. Но порой мешают окружающие ее навыки и прочие сопутствующие материалы, которые, с одной стороны, оттеняют ее, а с другой – порождают излишнюю самоуверенность.

Очень часто в самоуверенных людях проявляется комплекс противоположности, который порождает нечто похожее на неуверенность. Хотя это разные вещи.

57

– Рассказывай, – потребовал Рожнов, оставляя дверь кабинета приоткрытой. Ему была видна часть приемной, угол стола Ирины Архиповой. Архипова уже ушла, на всякий случай Рожнов попросил остаться оперативника Яковенко, сейчас тот коротал время, играя на компьютере в кабинете связи.

Под острым взглядом полковника Мигунов чувствовал себя неуютно, словно он чем-то провинился перед Рожновым. Складывалось впечатление, что он, сбросив два десятка лет, оказался перед строгим учителем в школе. Однако вины за собой не чувствовал. По идее, за случившееся можно было обвинить самого хозяина, который продолжал испытывать Мигунова пронзительным взором.

Чем больше новостей узнавал Рожнов, тем больше хмурился. Он неоднократно пытался прервать собеседника словами: "Где ты раньше был?" На его взгляд, Мигунову следовало обратиться сразу, как только стало известно о похищении Максима Курлычкина. Полковника сдерживало лишь то, что глава "киевлян" и иже с ним не сумели распознать, чьих рук дело похищения. Однако те не ясновидящие, а оперативно-розыскная работа в группировке оказалась ниже посредственного уровня; а разговоров-то было!.. К тому же лидер потерял голову, а судя по разговору с Мигуновым, таковая у Курлычкина отсутствовала за ненадобностью. Если бы только Рожнов узнал о похищении вовремя, сумел бы разобраться что к чему. Конечно, он отработал бы несколько версий, но не стал бы откровенно отмахиваться от судьи. Женщины вообще народ коварный, Рожнов, едва завидев на экране телевизора жующего тертую морковь Максима, смекнул бы, кто стоит за похищением, остальное дело техники.

Но полковник оставался в неведении. Впрочем, тут нет вины Мигунова, даже поверхностный взгляд без труда определит, что врагов или недоброжелателей у его шефа хоть отбавляй. Просто Рожнов видел вещи, наблюдая с собственной колокольни, где во имя Курлычкина только однажды и только один раз прозвонил колокол. Тем более что анализировал Рожнов, имея на руках все данные.

Мигунов не знает всех подробностей разговора, произошедшего между Курлычкиным и Ширяевой, но, поджидая Максима, лидер ОПГ, нервно рисуясь перед гостьей, поведал суть Сипягину, тот – Мигунову. Но даже самая малость внушала серьезные опасения. Во-первых, по словам Мигунова, Ширяева знает больше, нежели выявило следствие, но это в корне неверно, так как следователь прокуратуры, возглавивший следственную группу по делу Михайлова, обвиняемого за нанесение тяжких телесных повреждений Илье Ширяеву, лично прибыл за судьей прямо в святая святых "киевлянина". Тут долго не надо думать, чтобы понять: если судья и следователь не так тесно работают в тандеме, как видится на первый взгляд, то знают одинаково много или мало.

Что нашла судья в ходе расследования, если ей взялся помогать следователь? Кроме Мигунова и Тетерина, остальные участники того преступления остаются вне подозрений.

На Рожнова следствие может выйти с двух сторон – через исполнителей или через заказчика, между ними стоит посредник. Если Ширяева блефовала, пойдя на встречу с Курлычкиным, серьезное положение полковника видится преувеличенным.

А если нет?

Мигунов рисковал, принимая предложение Рожнова встретиться. Но до этого времени их отношения складывались вполне нормально. Только тот же Мигунов не мог не догадываться о коварстве полковника.

Ширяева может подождать – немного, в своей квартире или в любом другом месте, а Мигунов уже здесь, грех Рожнову отказываться от такого подарка.

Полковник рассуждал, слушая гостя, с прежним недовольным видом, иногда он просил Мигунова повторить или пояснить.

– Так, Ваня, растолкуй мне этот момент. Значит, если я правильно понял, Ширяева узнала твой адрес…

– Да, номер машины тоже. Точнее двух машин, из одной я вел наблюдение за двором Ширяевой.

– Понятно… И еще адрес твоего приятеля, так?

– Так.

– Вполне возможно… Всегда отыщется свидетель во время проведения оперативно-розыскных мероприятий. Я допускаю, что кто-то срисовал тебя, запомнил номер машины, затем достаточно понаблюдал за тобой – день-два, этих наблюдений хватило на то, чтобы впоследствии выявить хотя бы ограниченный или минимальный круг лиц, в котором ты вращаешься. А среди этих лиц… – Рожнов вопросительно приподнял бровь. – Все ясно, да?

Мигунов завозился в кресле.

– Это я понял, Михаил, но вот как судья смогла выйти на твоих людей? Ведь я с ними не встречался.

Рожнов имел право усомниться в этом. Он имел все основания считать, что Мигунов, вопреки предостережениям, в день убийства мог удовлетворить свою любопытство.

– Вот это меня и беспокоит, – отвечая Мигунову, а заодно и на свои мысли, со вздохом протянул он и задал очередной вопрос: – Как могла Ширяева определить точное количество участников, а Иван?

Гость покачал головой.

– Черт ее знает… Может, от фонаря ляпнула: если двое наблюдали, значит…

– А почему бы ей не предположить, что именно эти двое и убили девочку? В таком случае количество участников сокращается вдвое. А судья вопреки логике удваивает их. И не забудь про адреса: твой-то она точно узнала.

– Это по словам Сипягина, меня там не было.

– Ладно, все это, конечно, неприятно – для меня в первую очередь, но дело поправимое. У меня есть человек, который поможет нам. Он лично знаком со следователем Маргеловым, имеет на него компромат. Придется подключать к делу и его.

Грубо? – сам себя спросил Рожнов. Прямолинейно, не оригинально, заезжено? Но иного выхода нет, только бы Мигун ничего не заподозрил.

– Придется тебе потрудиться, Иван. Сегодня.

– Да? – голос собеседника прозвучал обеспокоенно. – Что я должен сделать?

– Отвезти человека, о котором я говорил, в Юрьев и привезти обратно в Москву. Его беседа с Маргеловым не займет и получаса. Если у тебя нет времени, назад его сможет доставить любой из вашей бригады. На худой конец подойдет и такси.

Полковник улыбнулся, улыбка вышла натянутой. Как бы не переборщить. Но работать приходилось экспромтом. До того как уберут Мигунова, будет проделана немалая работа. Профи из его команды справятся легко. А по идее… По идее, Мигунов и так никуда не денется. Только вот положение обязывало относиться к работе с полной отдачей и провести ее на высшем уровне. По сути, отсчет времени для Мигунова начнется, как только он откроет дверь своей машины со стороны пассажира, чтобы доставить последнего в Юрьев. А до этого… можно предложить кофе, снять напряжение, от которого начинало ломить виски; можно подарить Мигуну час. Или чуть побольше.

Если бы не случай, Мигунову пришлось бы провести в компании с полковником минимум час двадцать – пока доберется до Москвы Тимофей Костерин. Но с Тимофеем была заминка: Иван мог опознать в нем человека, который был задействован в акции, направленной против судьи. Рожнов невольно вернулся к прежним мыслям: он лично предупредил Мигуна: "Следить за двором Ширяевой во время операции – себе дороже". По тону, с каким было сказано это предупреждение, Мигунову следовало бы понять, что полковник шутить не собирается. Внял ли он совету, проверять (именно сейчас) смысла не было.

Стало быть, Тимофей отпадал, равно как и его приятель. Но столько же времени проведут в пути два других человека из команды.

И вот как раз случайность помогла сократить сроки до минимума. И если даже Яцкевич и Оганесян находились рядом, в приемной, Рожнов не стал бы торопиться, а провел в компании Мигунова минут сорок, ведь человеку, которого Иван якобы должен доставить в Юрьев, нужно собраться, прихватить с собой компру, доехать наконец.

Нет, все же грубовато.

В этот раз, повернувшись в кресле, полковник скривился.

Как бы то ни было, получив по мобильному телефону команду, Яцкевич и Оганесян спешили к офису. Они были в Москве. Но этот факт лишь сокращал время Мигунова.

Рожнов подумал, что Костерина так и так нельзя привлекать к этому заданию, ему предстоит аналогичная работа с прежним клиентом, – стало быть, вставал извечный денежный вопрос. Яцкевичу, к примеру, придется заплатить из собственного кармана, для него ликвидация Мигунова – задание Управления. А Тимофей отработает бесплатно – исправляя оплошность, Рожнов не собирался единолично покрывать расходы из-за некачественной работы компаньонов. Он уже прикинул, на сколько "бабок" "посадить" Костерина.

Полковник оставил гостя одного. Оторвав Яковенко от игры, велел встретить Оганесяна и Яцкевича и проводить в свободную комнату. Агент послушно кивнул и вышел из офиса на улицу.

58

– Представлять вас друг другу не имеет смысла, – начал Рожнов, как только Яцкевич появился в кабинете. Полковник за пять минут, которые Мигунов провел в одиночестве, отдал подчиненным четкие распоряжения, заодно вручил Андрею газовый пистолет «Вальтер-Компакт» со стволом под патрон «Макарова». Ствол был изготовлен несколько длиннее обычного, чтобы на него можно было навернуть глушитель. Он и был на пистолете, с первого взгляда опытный Яцкевич определил в нем обычный фирменный, многокамерный глушитель расширительного типа.

Андрей, едва взглянув на то, что ему предложил начальник, скривился:

– А что, пневматические газобаллонные пистолеты в магазине кончились?

– Когда будет нужно, – строго выговорил Рожнов, – получишь "воздушку". Если сочту нужным, будешь пользоваться водяным пистолетом.

– Простите, Михаил Константинович, а он будет заряжаться обычной водой из-под крана или морской?

– Ну хватит! – осадил начальник. У него в сейфе лежало несколько удостоверений, в этот раз, дабы избежать осложнений на постах ГИБДД, где нередко проводился досмотр как транспорта, так и личный, Яцкевич получил "корки" старшего лейтенанта милиции.

– Этот человек, – Рожнов указал на Яцкевича, – разрешит все проблемы.

Бросив на Мигунова короткий взгляд, Андрей постучал по наручным часам, обращая внимание полковника и не преминув покуражиться, вживаясь в роль.

– Время, Мишель, – нетерпеливо проговорил Андрей. – Сколько еще ты будешь жевать сопли?

– Все, все, – Рожнов сверкнул на него глазами.

Мигунов внимательно оглядел незнакомца и встал с места. Если сказать, что он был встревожен, значит ничего не сказать. Он с полудня был издерган, проклиная всех, кого только мог вспомнить, особенно себя, за то, что черт его дернул вспомнить про Рожнова. Сейчас его состояние усугубилось появлением молодого типа, больше похожего на обычного братка или мента, которых порой не отличишь друг от друга. Но разве не к менту они едут улаживать дела? А сам Мигунов кто? Все это отвлеченные мысли, но они-то как раз подчеркивали состояние нервничающего Ивана.

Ко двору пришелся Яцкевич, нет ли, но дело приняло необратимый характер. Если бы Мигунов вдруг понял, что к чему, ничего бы не изменилось, его все равно убрали бы, не здесь, так в другом месте. Он совершил ошибку задолго до того момента, когда наладил сотрудничество с Михаилом Рожновым.

Мигунов был коммуникабельным человеком, почувствовал свою значимость еще больше, когда люди Рожнова убрали с пути препятствие, расстреляв пару дерзких бригадиров. Дело не в том, что оперативники не напали на след преступников и что бригада Курлычкина осталась вне подозрений, а в том, что на бригаду работали профи со стороны – не свои, а именно чужие, наемники-профи. Виделось в этом что-то если не великое, то очень значимое. И Курлычкину такой расклад понравился (он оставался в стороне, заказчиков как раз-то и не находят): платил деньги за качественную работу не жадничая, щедро, понимая, что в бригаде, как ни готовь, таких профессионалов не вырастишь. А они могли еще не раз пригодиться – впереди не бодяга в виде борьбы за отстаивание своих прав на коммерческие и госпредприятия, а нечто большее: власть.

Мечтать не вредно. Да и какие мечты?! Депутатство – реально, только протяни руку; создать и зарегистрировать общественно-политическое движение – легко. И – новые конкуренты, борьба. Значит, жизнь, азарт, бурлящая в венах кровь.

Как ни встревожен был Мигунов, четко проанализировать ситуацию не смог, вот он уже за рулем машины, рядом коротко стриженный пассажир с непроницаемым взглядом.

Рожнов рисковал, оставляя наедине Яцкевича и Мигунова. Последнему он не намекнул, а строго предупредил, что человек, которого он повезет на встречу с Маргеловым, не должен знать истинных причин.

Для Мигунова это было очевидно, зачем и ему и полковнику лишний человек, тут и одного Рожнова хватает с избытком. И Иван мог чуть-чуть расслабиться, отдохнуть от самого себя, так как для незнакомого пассажира он – не пришей рукав, просто оказывает Рожнову услугу – привезти-отвезти. Это уж совсем для дураков отмазка, но этому человеку с короткой стрижкой, одетого в темно-зеленую майку и широкие шорты, грубо говоря, по фигу, кто рядом, у него своя задача. Так что за язык Мигунова полковнику можно было не волноваться.

Но вот сам Яцкевич случайно мог разговорить собеседника и услышать всего одно неосторожное слово, одно только имя, чтобы сделать соответствующие выводы, а мог преднамеренно навести Мигунова на ту или иную мысль.

Порой Рожнов, в котором усиливалось нетерпение, забывал истинное положение дел. В таком случае Мигунов действительно выполнял роль простого шоферюги – именно в эти моменты являлось беспокойство за язык Ивана. Но стоило всему стать на свои места, где Мигунов виделся жертвой, беспокойство пропадало. Успокаивало то, что Яцкевич вряд ли станет разговаривать с человеком, который нехотя или вовсе не станет поддерживать беседу.

Для Яцкевича это было одним из немногих заданий. Обычным оно ему казалось или нет – вопрос второй, на что не следовало обращать внимание, дело, как объяснил Рожнов, спешное, клиент не случайный, но "сырой", лепить нужно немедля.

Надо так надо, Яцек мог признаться себе, что уладил бы это дело и из "воздушки", лишь бы пульки не кончились случайно. Сейчас, прикрытый майкой, за поясом шортов покоилось куда более серьезное оружие; Рожнову пришлось провести еще минуту в компании Яцкевича, пока Мигунов скучал в кабинете: Андрей проверил ствол, боек, как работает спусковой механизм, затвор, просмотрел патроны, освободив их из магазина, затем, зарядив "Вальтер" кивнул: все в порядке.

С одной стороны, убить человека – дело не хлопотное, другое дело как. Рожнов не мог в лоб спросить Мигунова: "Ты один приехал или еще кто за тобой увязался?" Последнее вряд ли, девяносто девять из ста, но сбрасывать со счетов единичку никогда не стоит, поэтому, проверяя на всякий случай, нет ли за Иваном "хвоста", на определенном расстоянии за машиной Мигунова следовал Оганесян на "девятке". Норика не надо учить, как вести слежку или определять "хвост", через двадцать минут следования за красным "Мицубиси" Оганесян не обнаружил ничего подозрительного.

Держа еще большую дистанцию, за ними следовал сам Рожнов, сжимая руль, своей машины. Михаилу так и так нужно в Юрьев, повидать Тимофея Костерина, отдать кое-какие распоряжения Олегу Шустову. Заодно понаблюдать за Яцкевичем: в голове полковника родилась чуть диковатая, может быть, мысль: а что если Андрей, прежде чем убить Мигуна, начнет пытать того? – типа, мол, выдай мне тайну. Смех смехом, а мысль все же пришла. Сам же Рожнов следовал за Оганесяном не для того, чтобы проследить за действиями подопечных. Прежде чем выехать, Михаил созвонился с Олегом и Тимофеем, назначил обоим встречу в разных местах и разное время, Шустову – возле кинотеатра "Огонек".

И все никак не мог успокоиться. Для того чтобы продумать все детали этого дела, времени вроде бы хватало, но деталей было с избытком, и в них потерялся один очень существенный момент, на который Рожнов, привлекая Яцкевича, должен был обратить внимание в первую очередь. В курсе этой нелегальной операции будут все члены отряда, поэтому не исключено, что о ней может узнать Ирина Архипова, работающая секретарем юриста Рожнова, на самом деле она являлась майором службы госбезопасности и почти равноправным компаньоном полковника. Она не часто контактировала с бойцами, в основном с Олегом, сегодняшняя встреча полковника с Оганесяном и Яцкевичем могла носить подготовительный характер по ликвидации Мусы Калтыгова, а то, что Рожнов принимал у себя Мигунова, подозрений не вызывало: Михаил Константинович контактировал с людьми, имена которых не знала даже Архипова. Но в курсе Яковенко, по распоряжению полковника задержавшийся в офисе и встречавший Яцкевича. Секреты в секретном подразделении – вещь обычная, а вот обычные вещи чаще всего вызывают подозрение, если, конечно, человек подозрительный. В команде Рожнова таковыми были все без исключения. Одним словом, если Архипова, которая в открытую могла и обязана была настучать на начальника (даже о своей близкой связи с шефом), узнает о незапланированной операции, Рожнову несдобровать.

Был реальный выход из сложившейся ситуации, которая непосвященному покажется ненужной суетой: срочно идти на откровенный разговор с Яцкевичем. Объяснить ему, что он выполняет нелегальную работу, естественно, получит за нее неплохие деньги. Откажется от солидного куша Андрей? Рожнов уже давно хотел привлечь Яцкевича на свою сторону. Для этого требовалось время, соответствующий вспомогательный материал в виде, например, умело подготовленного компромата плюс приличный дополнительный заработок, – именно эти две вещи помогли Рожнову расположить к себе Тимофея Костерина. Михаил давно присматривался к Андрею, ему нравился этот дерзкий парень, в обозримом будущем он надеялся заменить Костерина на Яцкевича, так как работать одним составом довольно продолжительное время чревато серьезными проблемами.

Нет, с наскоку такого вопроса Рожнову не решить, и хорошо, что этот изъян в спешно приготовленной операции обнаружился, когда практически все пути к отступлению были отрезаны. Склонил бы он Яцкевича на свою сторону за те пять-десять минут, которыми он располагал, – не ясно, зато довольно четко Михаил представил, как на его предложение Яцек ответит отказом. Это гораздо хуже, чем ожидание осведомленности Архиповой. Гораздо хуже. Пусть все остается как есть, в дальнейшем можно будет поправить положение дел, того времени, которым будет располагать Рожнов, хватит на то, чтобы решить не одну серьезную проблему, были бы мозги на месте.

А сейчас на внушительном расстоянии Рожнов следовал за двумя машинами.