Текст книги "Сентиментальные разведчики (По следам Святогора - 1 или Авантюрное танго - 1)"

Автор книги: Михаил Огарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Конечно, у меня имелся сканирующий разведкомплект, который, увы, не помог нам в поисках Андриса. Я так и сказал витязю, добавив, что для успешной работы нужны хоть какие-то оставленные следы. На это он ответил, что следы есть, следов сколько угодно, и предложил мне в порядке дружеской помощи принять участие в некоем расследовании, обеспечив его техническую сторону. Немного подумав для приличия, я, разумеется, согласился и вскоре уже плавно покачивался в знакомом двойном седле у Мстислава за спиной. Точно так же путешествовал и Эрик Шедуэлл – мой специалист, обслуживавший поисковую аппаратуру.

На сей раз она действовала отменно – материала, и впрямь, было достаточно. События развернулись на довольно большой территории, поэтому пришлось проработать без отдыха около трех дней. Как и предполагалось, мы расхлебывали ту самую кашу, которую ваш покорный слуга если и не заварил, то уж маслица точно добавил. Правда, об этом никто не знал, кроме Младшей Королевны, но она все время молчала и ни во что не вмешивалась. Встречаясь случайным взглядом со мной, девушка ни разу не улыбнулась.

По мере расследования мне становилось ясно: Малинка успела-таки предупредить Сержа о том, что с ним готовится разборка на несколько ином уровне цивилизации. Когда Герберт, наконец, нашел своего врага, то плотно "сел ему на хвост", но сблизиться никак не мог. Пользуясь своим преимуществом в знании местности, Серж долго таскал за собой злобного силача по лесным завалам и оврагам, изматывая его и заставляя постоянно опасаться возможной засады. В самом деле, рыцарь легко мог затаиться в густой чаще, и тогда один мощный бросок копья с убийственно короткой дистанции в спину был столь же смертелен, как и лучевой удар бластера, который Герберт все время держал наготове. Никогда не знавший страха (да и теперь всего лишь раздраженный осторожной тактикой соперника), он, я думаю, здорово удивился, когда, преодолев очередной бурелом, встретился с ним лицом к лицу. Это произошло там, на северо-востоке от Базы, рядом с третьим "цветком", – (Ладвин вытянул в указанном направлении правую руку). Конечно, мою характеристику их встречи нельзя понимать буквально, – добавил он. – На самом деле противников разделяло не меньше полусотни метров, причем Серж занимал очень выгодную позицию среди огромных полукамней-полускал. Несомненно, он знал, чем вооружен его недруг, и все же рискнул так себя обнаружить.

Перемолвились ли они хоть словом, прокричали нечто оскорбительное или молча смотрели друг на друга пустыми глазами? Я не знаю. Просто через очень короткий промежуток времени после встречи Герберт открыл из бластера прямой огонь на поражение. Я был там и видел эти оплавленные валуны и выжженную полосу черной земли...

Ладвин замолчал и несколько минут сидел неподвижно, слегка наклонившись вперед и всматриваясь в темноту, словно пытался как можно отчетливее вспомнить подробности событий восьмилетней давности. Разведчики тоже сидели тихо и не отвлекали его. Каждый из них по-своему видел оттенки нарисованной воображением картины, но главное угадали все.

– Стрельба из нашего оружия – дело несложное, но сноровка требуется везде, – подтвердил начальник Станции. – Если бы сей хам поставил регулятор в положение "конус", то эта история, скорее всего, там бы и закончилась, однако Герберт бил узким лучом. Отклонение от цели было совсем незначительным, но Серж уцелел.

Он продолжил отступление, а витязь упорно гнался за ним, стреляя еще несколько раз и промахиваясь вновь и вновь. Так прошли сутки, а на следующий день погода начала основательно портиться. Небо зловеще потемнело, заметно усилился ветер, тревожное предгрозовое состояние передалось и земной природе. Лес пришел в движение и стал сильно затруднять дальнейшие перемещения всадников, однако озлобленный бородач и не думал прекращать преследования. Не знаю, нарушился ли из-за применения чужого оружия их воинский кодекс чести или просто дело зашло слишком далеко – его решение раз и навсегда покончить с рыцарем было окончательным. Герберт еще не догадывался, что сам уже стал объектом очень серьезной игры. Задумайся он хоть на мгновение, почему Серж непрерывно дразнит его, а не уходит в отрыв, и все могло пойти по-другому. Но витязем к этому времени полностью овладел азарт игрока в кошки-мышки, считавшего кошкой, естественно, себя. Он дважды поменял мои биостимуляторы на руках (мы нашли их прозрачными, полностью истощенными) и беспрестанно направлял больше половины своей "сверхсилы" в коня. Конечно, то же самое делал и Серж, но у него от природы конь был гораздо более мощного сложения. Повинуясь приказам хозяина, легко преодолевая препятствия, здоровый и полный энергии, он точно шел хитрым, продуманным маршрутом, заводя преследователя в глубь опасных восточных лесов. Скорее всего, Герберт не обращал на это внимания и считал отступление своего врага хаотичным и бестолковым. Когда же Серж внезапно вынырнул прямо перед ним из чащи, оказавшись на двадцати метрах, и с такого расстояния, фактически в упор, что было силы метнул дротик, то витязь принял эту контратаку за жест отчаяния. Успев вскинуть левой рукою щит, он отбил стальное жало, а указательным пальцем правой торжествующе нажал на курок. Нажал, очевидно, раз и другой, и третий, но тщетно – лучевое оружие не действовало.

– "Техническая мертвая зона"? – выдохнул Роман, следивший с неослабевающим интересом за рассказом начальника Станции. Тот выразительно прищелкнул пальцами:

– Разумеется! Это был очень неприятный сюрприз и наверняка заготовленный заранее. Теперь витязю требовалось остановиться и дать себе хоть минутку отдыха, чтобы сориентироваться в качественно новой ситуации. Быстро вечерело, а ведь границы "технической мертвой зоны" и "зоны ночной смерти" в этих лесах могли и совпадать! Но... нам сейчас рассуждать легко. А тогда, в горячке утомительной погони, да еще заметив, что рыцарь упорно не желает идти на прямое столкновение и снова поворачивает коня... Короче, действия Герберта понять можно.

Убедившись в бесполезности бластера, он выхватил свой меч и ринулся вперед длинным могучим прыжком – то же самое сделал и Серж. Он снова опередил витязя, но на этот раз его собственное положение стало тревожным Герберт буквально дышал ему в затылок. С треском и грохотом, ломая и круша все на своем пути, всадники неслись по лесу дальше. Решающим оказались минуты, когда деревья внезапно расступились, обозначив впереди длинную ровную лощину с пологим спуском. Здесь оба коня понеслись диким аллюром, и все козыри сразу оказались у догоняющего. Серж один раз рискнул оглянуться и понял, что переиграл, и что смерть подступила совсем близко. Это был воистину роковой поступок, так как даже мимолетный поворот корпуса при такой гонке всегда ломает ритм движения. Герберт выиграл еще немного, и теперь у него была короткая, но стопроцентная возможность блестяще закончить партию. Я до сих пор не понимаю, почему он не решился метнуть меч в незащищенную спину рыцаря, куда попасть мог и плевком... А уже в следующую секунду Серж совершил отчаянный рывок и на полном скаку стал вольтижировать с удивительной легкостью для своего грузного тела. Поняв цену промедления, Герберт дважды бросал неловко выхваченные дротики – и оба раза не попал. При этом он тоже сбился с хода и потерял важную часть своего преимущества. Серж вновь увеличил разрыв, а затем рискнул внезапно направить коня вверх по очень крутому склону. Это ему успешно удалось, и вскоре противники опять оказались в густом лесу.

Тем временем началась самая настоящая гроза, типичная для здешнего климата, – почти без дождя, но при сильном порывистом ветре, который дул, казалось, со всех сторон. Под тяжелый громовой раскат извилистая молния рассекла на несколько частей низкое иссиня-черное небо, и сразу похолодало. Страшные тучи понеслись вскачь, сталкиваясь, соединяясь и разрываясь одновременно; иногда они приходили в веретенообразное движение, как при зарождающемся смерче. Свирепая хаотичность их перемещений угрожала превратить бурную непогоду в стихийное бедствие, вполне под стать тому, что творилось на земле. Конечно, такое нужно было видеть, воображение тут слишком ограничено! Два самовлюбленный маньяка лезли друг за другом напролом, валя, как тростинки, вековые деревья, выдирая и разбрасывая в разные стороны гибкий молодняк. Многослойный хруст и скрежет рушащегося леса жутко аккомпанировал атмосферному урагану. И очень трудно было поверить, что весь этот дьявольский шабаш организован парой копошащихся фигурок, чьи физические возможности слишком уж превосходили их реальные размеры...

– Карлики, возомнившие себя гигантами, и поэтому... – начала Эльза. Ладвин немного замялся, подыскивая ответ, который наиболее удачно выражал бы его чувства.

– Не совсем так, – наконец, проговорил он. – Понимаете, тогда мне было столь же трудно осмыслить происшедшее, как и вам сейчас. Разум настойчиво требовал приемлемых объяснений, обнаруживая, кстати сказать, удивительную уступчивость в отношении их качества и такое архаичное восприятие мира, что оставалось только поражаться, из каких глубин и закоулков подсознания оно вылезло. Смешно сказать, но, глядя на длинную гладкую сосну, разрубленную почти посередине, мне было гораздо легче согласиться с тем, что это дело рук, скажем, мифического великана Святогора, чем представить истинную картину: на одной из полян крепыш Серж, не покидая седла, сломал громадное дерево, затем легко поднял на вытянутой ладони и бросил в Герберта – а тот, не сбавляя хода, поднялся на стременах и на лету рассек узловатый ствол одним ударом клинка! Кстати, после этого эпизода окончательно выявилось превосходство коня рыцаря. Незаметно, шаг за шагом наращивая темп, он все дальше уносил от неприятеля своего хозяина и скоро полностью растворился в непроглядной чащобе. Теперь Герберт мог двигаться только по следу, который становился все менее отчетливым; витязь лихорадочно спешил, не обращая внимания на сгустившуюся темноту, словно его и впрямь не пугали призраки, таившиеся в ней и готовые пробудиться с наступлением настоящей ночи. В конце концов, он потерял все ориентиры и полностью запутался, а кругом сплошной стеной стоял бесконечный лес.

Тогда Герберт стал просто направлять своего коня в более-менее значительные просветы между стволами, наверное, думая, что подобный путь должен был выбрать и Серж. Какое-то время в этом беспорядочном движении ничего не менялось, и вдруг корявые объятия кустарников и деревьев точно по приказу разжались, открывая впереди короткий крутой обрыв. Это произошло столь неожиданно, что витязь еле успел осадить коня буквально на самом краю и в отблеске двух косых молний с ужасом увидел в нескольких метрах от себя страшные тяжелые воды Сафат-реки. Здесь начинался "многогранник смерти", здесь в своем глубоком логове и жила сама смерть – быстрая, беспощадная, неизвестной природы и способа действия. Этот комплекс необъяснимой угрозы, возникшей из иного, отвратительного мира, подействовал даже на толстокожего Герберта – он оцепенел и непроизвольно расслабился, чего делать как раз и не следовало. Витязь тупо глядел на совершенно спокойную поверхность реки, на которой резкие порывы ветра не вызывали ни волнения, ни даже обычной ряби; на ровную линию противоположного берега, закованного в мрачные скалы, – и внезапно понял всю неизбежность своего появления здесь, в этих гибельных местах, куда его с коварной смелостью заманили, чтобы расправиться с ним чужими, нечеловеческими руками. Медленно, словно еще на что-то надеясь, Герберт обернулся, и в этот миг весь край неба над лесом за его спиной полыхнул мертвенным белым огнем, высветив, как на ладони, хищную фигуру конника с обнаженной саблей.

Теперь у витязя оставались лишь считанные секунды, чтобы вновь сконцентрироваться и попытаться хоть как-то улучшить свою позицию. Ему удалось сделать первое, но не второе: едва он начал разворачивать коня, как тут же был стремительно атакован Сержем. Бой длился очень недолго. Очевидно, полная невозможность даже малейшего отступления назад сыграла свою роковую роль, и не помогли Герберту ни его превосходство в "сверхсиле", ни коронный, почти без замаха, удар мечом справа...

Он был тяжело ранен в грудь и в руку, причем именно в такой очередности – укол в предплечье последовал во время мучительного падения на землю. Я до мельчайших подробностей восстановил всю картину схватки, однако не стал воспроизводить ее ход с помощью светового экрана сканера и силуэт-фигурок перед Мстиславом. Дело было вот в чем: при сползании раненого Герберта с лошади, положение его тела оказалось таковым, что Серж мог элементарно нанести второй и смертельный выпад в голову – и никаких вопросов к нему не последовало бы. Действительно, в горячке сражения всякое бывает, и доказать, что такой-то удар был фактически добивающим, просто невозможно! Но рыцарь сделал нечто совсем другое, а для этого ему пришлось перебросить клинок из правой руки в левую. Мстислав же с товарищами, не зная упомянутой мною детали, сочли двойное ранение Герберта естественным следствием бешеного поединка.

Однако хладнокровно приканчивать выведенного из строя бойца – дело совсем уж позорное, а к чести Сержа стоит заметить, что он сохраняет свое достоинство и тогда, когда его никто не видит. Итак, рыцарь просто покинул поле боя, не оказав врагу помощи и предоставив его судьбу воле случая такое отнюдь не возбраняется! О том, что это было сделано намерено, я решил витязям пока не сообщать...

– Ну, знаете! – Командор ухмыльнулся и звучно ударил ладонью о ладонь, высоко оценив профессиональную двусмысленность поступка начальника Станции. – Ей-ей, вы не в то ведомство пошли служить, дружище! Вы же прирожденный контрразведчик, Иоганн! Как жаль, что я не познакомился с вами раньше!

– В самом деле, – признался и Роман, – в подобной нервной обстановке я, честно говоря, проморгал бы такую возможность. А ведь порой аккуратный шантаж – весьма действенный способ давления!

– Да, именно так я предполагал поступить, – (все-таки от почти искренней лести Командора на лице Ладвина отразилось явное удовольствие, хотя он и пытался его скрыть). – Однако наш герой сумел довольно-таки изящно нейтрализовать мою сильную карту. При знакомстве первое, что он сделал, – это небрежно возвратил тот самый злополучный бластер, вынудив меня рассыпаться в благодарностях, а затем в разговоре за пять минут четко и лаконично выдал важную информацию, которую я из Мстислава вытягивал неделями по ниточке. На мои же акцентированные намеки рыцарь просто не реагировал, давая понять, что привык беседовать открыто и не любит ломать голову над разными загадками, даже если они касаются его лично. Под конец я не выдержал и задал прямой вопрос – не помню, в какой форме – и получил исчерпывающий ответ. "Видите ли, господин Ладвин, – со своей обычной полуулыбкой сказал Серж, – я придерживаюсь мнения, что любой мерзавец по убеждению (да и по рождению тоже) должен хоть раз в жизни вдоволь наглотаться того самого дерьма, которое он так щедро вываливал на других. А чтобы это потом не привело к еще более худшим последствиям, то после такого "обеда" данная особь должна быстро скончаться". – "А как вы думаете, резонно заметил я, – неужели Герберт перед смертью и в самом деле что-то осознал? Мне кажется, он полз по лесу к заветной опушке с единственной мыслью о выживании! Как раз от рождения он и был начисто лишен определенных эмоций, и вы напрасно продлили его агонию, рискуя, – добавил я, – своей репутацией!" – "Ну что же, – охотно согласился рыцарь, – может быть, вы и не ошибаетесь. Тогда мои действия нужно расценивать как чистой воды месть, на которую я имел законное право".

Что и говорить, этот сомнительный закон он реализовал безукоризненно! Для начала Серж оставил поверженному врагу оружие, но забрал коня, а затем любезно сообщил, что границы "зоны ночной смерти" кончаются через пару миль – там-то и там-то. При этом он забыл сказать раненому, сколько времени осталось до захода солнца. Да, стоит заметить, что тот самый второй удар по какой-то случайности продырявил Герберту не только предплечье, но и рассек механические часы на запястье...

Теперь обреченному витязю почти не на что было надеяться, однако мужество его не покинуло. До самого последнего вздоха он тяжело тащился по черному растрепанному лесу, зажимая ладонью кровоточащую рану и опираясь на меч, который то и дело глубоко проваливался во влажную землю. Скоро он мог уже только ползти, судорожно отталкиваясь ногами и лишь изредка пуская в ход здоровую руку. Ему удалось сделать невозможное и почти достичь цели; Герберт уже видел при очередных вспышках атмосферного электричества густые заросли шиповника, добравшись до которых он получал хороший шанс уцелеть, но... но ему не хватило буквально каких-то минут. Мы нашли его бездыханное тело возле опушки, указанной Сержем, и смерть витязя была очень мучительной: все черты лица оказались искажены и смяты гримасой непереносимых страданий. Отчасти это подтвердило и вскрытие, которое с разрешения Мстислава сделал наш врач. Причиной гибели стала остановка сердца – скорее всего, от болевого шока. Правда, и потеря крови была велика, но никаких иных ран, кроме полученных в поединке, да многочисленных неопасных царапин на теле Герберта не оказалось. Я обратил на это внимание Мстислава. Он хмуро кивнул и негромко бросил: "Трупыри...", а потом добавил: "Так здесь убивают только они. И чем ближе к этой проклятой реке, тем страшнее их лютость..."

– Ну вот и познакомились... Хорошенькое словечко! – воскликнул Командор. – "Трупыри, мертвяки, покойники, утопленники и удавленники"... надо же, какой гибкий язык! Комментариев, как я догадываюсь, не будет?

– Почти никаких, – подтвердил Ладвин. – Они действительно невидимы, или что-то в этом роде... Темнота здесь абсолютно ни при чем, ведь самая завернутая оптика не в состоянии что-либо прояснить. Конечно, такая пугающая неизвестность меня тяготила, и, в конце концов, взяв грех на душу, я воспользовался предложением Мстислава и провел эксперимент с животным. Получилась очень качественная запись "пляски смерти". Я вам потом ее продемонстрирую, но сомневаюсь, что зрелище жуткой длительной агонии поможет вашим специалистам сделать открытие...

Неопределенное молчание, последовавшее сразу за этой фразой, подтвердило правоту начальника Станции. Он не без некоторого злорадства принялся украдкой рассматривать напряженные лица гостей, и отраженная на них усиленная работа мысли что-то не говорила об очень высоком уровне интеллекта. Тогда, сжалившись, он решил их несколько подбодрить. И в самом деле, одного небрежного напоминания о здешней "языковой гибкости" с лихвой хватило, чтобы дать волю накопившимся чувствам. Заговорили сразу все и очень громко. Ладвин морщился, стараясь особо не вслушиваться в перебивающие друг друга баритон, баритон и контральто, давая возможность обладателям этих голосов как следует разрядиться. Ничего толкового из словесной суматохи выудить было нельзя. То, что в память каждого человека с раннего детства закладываются с помощью гипнообучения девять основных языков Цивилизации, являлось столь же естественным, как и необходимость воздуха для дыхания. То, что народы, входившие в "Союз-Содружество Звездных Систем", говорили лишь на трех из них (хотя по численности чуть ли не в пять раз превосходили обитателей "Элиты") тоже имело давно известное научное обоснование. А все прочие говоры, наречия, диалекты и слэнги были скрупулезно зарегистрированы, освоены и открыты для любого изучения, что исключало выпадение даже самой малочисленной общины из поля зрения всего остального человечества. Причем основные языки вполне могли звучать и на отдаленных окраинах, тогда как на редчайшем и сверхэкзотическом цыганском наречии велись беседы чуть ли не в самом центре Галактики. Неожиданным и неприятным было другое: в частности, Командор еще не помнил случая, чтобы планета постоянно говорила на языке одного сообщества, а входила в противоположное.

– Что поделать! – вздохнул Ладвин, когда возгласы удивления по этому поводу начали несколько стихать. – Так уж разложился здесь лингвистический пасьянс! Представители здешней фауны, владеющие членораздельной речью, изъясняются лишь на одном языке. И, к сожалению, это третий основной язык планет "Элиты".

– Так-с... Намечается довольно опасный прецедент, – процедила Эльза, многозначительно взглянув на брата. Тот в свою очередь поинтересовался:

– Исключений не имеется?

– Только три, – уточнил Ладвин. – Если вы захотите, то сможете услышать в этих лесах и нашу родную немецкую речь. Вторым основным языком "Союза-Содружества" здесь владеют Серж и... и обе Королевны. Кстати, как звать-величать Старшую мы и ведать не ведаем. А вот информацию о том, что сей дуэт Королевен находится в сложных отношениях с витязями, опорой своего трона, имеем, а как ее интерпретировать – не знаем...

– Так, пока достаточно! – рявкнул Командор. – Этак мы по уши увязнем в интересных, но второстепенных проблемах. Вернемся к первостепенным – как нам нормально передвигаться и как выжить ночью?

– Ускоренным марш-броском вы доберетесь до четвертого "цветка", где будете в безопасности...

– Покорно благодарю вас, Иоганн! Искренне признателен! Всю жизнь, знаете, мечтал оказаться на вашем "цветке"! Спал и во сне видел! И непременно, чтоб в безопасности!

– Не нервничай так, папа...

– Я не нервничаю, Эльза.

– Да, это, скорее, болезненная самоирония, – вздохнул Ладвин. – Я очень хорошо вас понимаю, у самого было... Рассчитывать здесь не на кого, разве что витязи помогут. Через несколько дней сюда должна прибыть Младшая Королевна собственной персоной...

– Малинка?

– ...а стало быть, и Мстислав. Он все такой же красивый, самоуверенный и любознательный, так что вы, может быть, его чем-нибудь и заинтересуете. Об этом еще будет время подумать. Хотелось бы, конечно, купить красавчика с потрохами, только я пока не представляю, как сие сделать, – Ладвин озабоченно потер виски.

– Его не купишь, папа. Я на вашем месте попробовал бы другой путь...

Эта фраза, вылетевшая откуда-то из-за спин, была произнесена спокойным негромким голосом, однако от неожиданности все, кроме Эльзы, вздрогнули и под треск и скрип шезлонгов быстро обернулись назад. Первым облегченно вздохнул начальник Станции, затем Командор, который негромко выругался и обратился к дочери с возмущенным: "А ты, лапочка, ноль внимания!"

– А чего дергаться-то? – огрызнулась Эльза. – Этот тип стоит тут уже минут десять и никакой агрессивности не проявляет, только подслушивает...

– Ничего себе – "только"! – хмыкнул Роман, тщетно стараясь разглядеть незнакомца, скрытого тенью "лепестка", к основанию которого он прислонялся плечом. – И какой тогда смысл в супертехнологической защите, если все можно разузнать, подойдя поближе, выставив вперед ухо и оттопырив ладонь!

– Не стоит беспокоиться, господа, – быстро проговорил Ладвин, незаметно показывая непрошеному гостю кулак, – это мой сынок – как всегда без приглашения. И, судя по его самоуверенному заявлению, немного под шафе...

"Сынок" несколько церемонно прищелкнул каблуками, представившись при этом: "Станислав Ладвин. Без образования. Без работы. Без перспектив", и подошел ближе вполне твердой походкой. Был он высок и даже долговяз, что подчеркивалось его определенной сухощавостью, которая могла скрывать и болезненность, и выносливость. Вел себя Ладвин-младший очень естественно, без тени смущения – как старый знакомый. Пряча заметную улыбку, он сообщил "папеньке", что его долго и терпеливо ожидала их постоянная компания, надеясь услышать хотя бы начальственный голос в переговорном устройстве с пожеланием всяческих благ, тем более, что он сам, судя по просочившимся слухам, активно выпивал и закусывал – причем исключительно заморскими яствами! Не дождавшись и вконец разобидевшись, расстроенное общество уничтожило путем принятия внутрь помимо всего прочего и ту порцию яблочного самогона, которая предназначалась лично для главы здешней администрации. После чего он, Стас, был послан томно вздыхавшей Кларой Фоген с поручением подробно ознакомиться с состоянием здоровья означенной главы...

– Ну и молодежь пошла, – проворчал Ладвин, бросая яростные взгляды на своего отпрыска. – Не верьте ему, господа, в этой наглой брехне нет и половины правды!

Гости сразу повеселели. Энергично потирая руки, Командор заявил, что, поскольку фантазии старшего поколения исчерпали себя, а весьма кстати объявившееся талантливое юношество открывает перед ними новые горизонты, то ему, стало быть, и вера. Ему и слово...

Сокрушенно качая головой, Ладвин, тем не менее, внимательно выслушал короткое предложение сына и вынужден был согласиться: план, разработанный на его основе, почти наверняка может быть осуществим.

– Плохо лишь то, – добавил он ворчливым тоном, – что чем дальше на юг, тем ближе к зоне здешнего многовекового конфликта. А поскольку понятия "нейтралитет", тут не существует, то вам неизбежно придется либо заручиться поддержкой одной стороны, либо договариваться с другой...

– ...либо опереться на третью силу, – спокойно докончил Станислав. На Сержа.

– Вы хотите сказать, – Командор с напряженным вниманием подался вперед, – что этот парень представляет собой в военном отношении нечто такое, с чем считаются обе враждующие организации? Неужели сей одиночка настолько страшен?

– Видите ли, – очень медленно произнес Станислав, – дело в том, что Сержа, в общем-то, не боятся. С ним просто не хотят связываться.

– Но подобная реакция как раз и основывается...

– Нет, поверьте – витязи и богатыри страха не ведают! По сути, они несложные личности, без комплексов. Их же отношение к рыцарю можно сравнить с крепким коктейлем, в котором главными частями будут безусловное уважение и не менее безусловная неприязнь.

– Но ведь авторитет силы как раз на этом и базируется, – хитро улыбнулась Эльза, – а раз так...

– Да в том-то и изюминка, что "авторитета силы" у Сержа вовсе нет! Настоящие силачи – это Аггей, Иннокентий, Тит... пожалуй, еще Вахтанг и "Малыш" у богатырей, а у витязей – Мстислав и "Ястреб". В демонстрации своей сверхмощи рыцарь никогда тягаться с ними не будет, а вот если придется скрестить меч с мечом, булаву с булавой да на горячих конях, да во чистом поле... Тут любая из местных знаменитостей еще трижды подумает, прежде чем вязаться в такое дело!

– Серж – лучший поединщик, лучший наездник, – подытожил Ладвин, – да вдобавок единственный, кто имел безрассудство устроить свою личную базу прямо в "зоне ночной смерти"! Отсюда, стало быть, и уважение. А в остальном у него с вояками всех мастей какая-то природная несовместимость...

– Очень интересный тип, – осторожно заметила Эльза, решив, что настала пора проверить Станислава и его сенсорные способности. Она сосредоточилась и легко почувствовала чужую "волну"; затем слегка нажала, но сразу же отступила и "закрылась", натолкнувшись на мгновенно поставленный психоблок. Все сразу стало ясно.

Станислав и не подумал хоть на секунду замолкнуть и окинуть собеседников подозрительным взглядом. Продолжая увлеченно рисовать психологический портрет своего протеже, он начисто отмел от Сержа подозрения в двуличии, и вскоре к основным компонентам напитка под названием "рыцарь из ниоткуда" добавились весьма любопытные ингредиенты...

– Да это не коктейль, а самое настоящее пойло! – воскликнул Роман. "Желчен, высокомерен, мстителен...", а если разозлить, то становится жестоким до беспощадности! И вы предлагаете нам поставить на такого человека?!

– Да! – твердо заявил Станислав. – Поверьте, с Сержем вполне реально договориться! Если позволите, это я возьму на себя. Я немного путешествовал с ним, и у нас сложились хорошие отношения. Думаю, что завтра утром... то есть, уже сегодня утром смогу доложить о результатах. Ну и познакомить вас...

– Как познакомить? – начал было Командор, но его тотчас перебил вырвавшийся почти одновременно из уст Романа и Эльзы возглас: "Серж здесь?!"

– Представьте себе, да, – небрежно изрек Иоганн. – Он появился примерно за час до вашего прибытия... можно сказать, даже притащился, так как был до крайности утомлен. Расседлал коня, вывесил свой флаг с родовым гербом и завалился спать в соседней с вами комнате, отказавшись и от ужина. Небось и сейчас дрыхнет без задних ног...

Последовала очередная и, пожалуй, самая эффектная за все время пауза, по завершении которой более многочисленная родственная группа набросилась на другую с шипением и упреками, а та лишь улыбчиво отмалчивалась, наслаждаясь произведенным впечатлением. Со словами: "Я только на него взгляну!" Эльза сорвалась с места, но была вовремя остановлена осторожным папой, успевшим крепко ухватить ее за мизинец левой руки. Одновременно он придавил бедро Романа, который тоже норовил подняться, очевидно, с похожими намерениями. Командору потребовалось не менее пяти минут и даже обращение к официозу, чтобы убедить несколько возбужденных своих "сотрудников" отказаться от немедленного визита.

– Только после Станислава! – подчеркнул он, коротко ударив того по плечу. – Я принимаю предложенный им план и помощь в его осуществлении. Иоганн, изложите вкратце содержание наших бесед сыну, а также передайте мое предложение. И если он согласится, то может приходить на планетолет за формой курсанта. А сейчас я предлагаю всем немного отдохнуть или... или как получится. Кстати, – обратился он к дочери, которая, наконец, высвободила палец и теперь рассматривала его с озабоченным видом, – как ты относишься к тому, чтобы начать говорить исключительно на местном языке? Ведь все равно придется!

– Отрицательно отношусь, – проворчала Эльза, показав отцу сначала надломленный ноготь, а потом кончик языка. – Предстоит привыкать к сложнейшей грамматике, к массе исключений из правил, дикому разнобою в ударениях, а уж что касается словообразования...

– Да будет тебе! Замечательная, разнообразная лексика, можно передать какие угодно оттенки...

– Угу... "И для чего ты мне белу рученьку искалечил, дорогой папуля?" И правда, убедительно звучит! Впрочем, для большего эффекта я сейчас повторю с подвывающими интонациями...

– Уймись, золотко, я приношу извинения, – рассмеялся Командор. – Лучше вспомни, какая народность этим языком владеет. Я-то, признаться, уверен лишь в том, что она относится к так называемой "славянской группе".