Текст книги "Сентиментальные разведчики (По следам Святогора - 1 или Авантюрное танго - 1)"

Автор книги: Михаил Огарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Сказав это, Роман поспешил добавить, что в "Элите" с подобной проблемой дело обстояло ничуть не лучше. Несмотря на дисциплину из-под палки, многочисленные табу и повсеместные запреты на то-другое-пятое-десятое, там тоже с избытком хватало уродов, плюющих на все и вся, кроме собственной сиюминутной выгоды. По мнению сына Командора, это отлично доказывало изначальную порочность "элитной" идеологии. Именно полное отсутствие прогресса в глобальной программе улучшения человеческих душ как нельзя лучше говорило о придуманности этой заманчивой, но увы фантастической субстанции. Не помогали ни тысячелетние проповеди, ни моления, ни покаяния. Максимум, чего смогли добиться на отдельных планетах "Элиты" – это покорность населения, повсеместное одобрение любых действий правящих функционеров и жесткая нетерпимость к инакомыслящим, которых в таких мирах практически и не осталось. Конечно, верховные жрецы "Элиты" громогласно на весь Космос вещали, что их общество и есть тот самый идеал, к которому необходимо стремиться всем заблудшим, чтобы обрести спасение, и, разумеется, правящие круги "Союза-Содружества" не менее истерично объявляли все это фикцией и самым грандиозным жульничеством во времени и пространстве. Подобная идеологическая грызня не сулила скорого объединения человечества в единую семью мирным путем – тем более, что с обеих сторон фанатиков хватало. Но фанатики "Элиты" были опаснее, ибо они время от времени выбрасывали лозунг так называемой "священной войны" с применением всех имеющихся и засекреченных средств уничтожения противника. Подобная угроза была отнюдь не шуточной, так как к личной жертвенности во имя великих целей там приучали с детства.

Справедливости ради стоило признать, что в большинстве поселений "Элиты" жили обыкновенные, в меру образованные и воспитанные люди, вот только взгляды на этот мир были у них, мягко говоря, странными, а если сказать грубее – надуманными и смешными.

Здесь Роман остановился и осторожно поинтересовался у Малинки, не задевает ли высказанное им суждение как-нибудь ее лично. Девушка помотала головой и, улыбнувшись, сказала, что все, не связанное с чрезмерной критикой ее, Малинкиной внешности, особого беспокойства ей не доставляет. Однако она тут же посерьезнела и добавила, что не совсем понимает, как могут казаться смешными убеждения, основанные на вере.

Роман тихонько вздохнул, услышав этот вопрос дошкольницы, отвечать на который приходилось, тем не менее, самым ответственным образом. На всякий случай извинившись, если придется повторять уже известные Очень Красивой Королевне вещи, он напомнил, что краеугольным камнем всего официального образа жизни "Элиты" является строгая, а порой и догматическая вера в Творца, во Всевышнего, в некое загадочное всемогущее верховное существо, которое было создателем всего сущего, и, как следствие этого – в конечность человеческого пути. Роман подробно рассказал о Свободе Воли, о Страшном Седьмом Суде, об Истинных и Мнимых Перевоплощениях, о постулате Вечной Любви и вытекающих из него совершенно неожиданных выводах. Он старался объяснять как можно более доходчиво и предупредил, что не станет касаться огромного количества всевозможных тонкостей, в которых до конца не разбирались и сами профессиональные проповедники. Разъясняя основные положения "Космического Крестианства", "Надмирного Язычества", "Великих Истин Пророка" и стараясь не запутаться в "Тайнах Перевоплощений", Роман отметил, что когда-то представители этих учений были непримиримыми противниками и откровенно враждовали между собой. Достаточно серьезные различия в текстах, символах и обрядах имелись и сейчас, но если раньше с угрозой допытывались: "Какой ты веры, человече?", то теперь более спокойно интересуются, веришь ли ты вообще – разумеется, во Всевышнего и Бессмертие Души. Если "да" и искренне, то к вам с уважением отнесутся в "Элите" и почти нейтрально – на планетах "Союза-Содружества". Если "нет", то лишь на последних вы сможете жить достойно и пользоваться всеми правами.

С любопытством выслушав несколько утомленного Романа, Малинка заявила, что – подумать только! – теперь ей почти все понятно и лишь по-прежнему вызывает недоумение пренебрежительное отношение ее собеседника к вопросу о Вечной Душе. "Вполне очевидно, что природа человека тройственна, сочетая в себе животное, разумное и духовное, – не моргнув глазом, выдала она. – Я не берусь определить их процентное соотношение (это у каждого по-разному), однако в том, что Душа существует, мне сомневаться не приходится! И удивительно, почему такой умный и... и симпатичный мужчина, как Роман, находит это смешным".

Ответом ей был сокрушенный вздох "умного и симпатичного мужчины", который вяло поблагодарил за столь лестное суждение о его внешних данных и умственных способностях, но не преминул заметить, что если его настойчиво призывают поверить в нечто несуществующее – например, в запасное сердце или третью почку – то он может только улыбнуться. "У меня есть тело, есть такая странная штука, как мозг, – сказал он, – а вот что касается "души", то, извини, такого органа я не имею. И при этом не считаю, что раз нет, то непременно нужно придумать".

Произнеся эти слова, Роман и не подозревал, что подставился и что им придется на некоторое время поменяться ролями. Быстро перекинув ногу, устроившись поперек седла и повернувшись всем корпусом к молодому человеку, Малинка предоставила своему коню возможность идти, как ему вздумается, а сама с жаром принялась растолковывать фон Хетцену-младшему, что, по ее мнению, к чему. В основе ее рассуждений лежало древнее и принципиально не опровергаемое предположение об ответственности конструкции типа "мозг" и за рациональное, и за иррациональное в поведении человека. Младшая Королевна довольно бойко оперировала научными, теологическими и философскими терминами, причем в дебри не лезла, а выражала свои мысли вполне доходчиво. Роман не собирался как-то запутывать девушку, но было трудно удержаться от проверки, когда в одном из своих пассажей она проглядела очевидную дуаль, никак ее не прокомментировав. Вежливо прервав энергичную речь Королевны, он заметил, что для телесной и духовной сущностей толкование понятий "разумность, рациональность" может совпадать, а может и различаться до полной несовместимости; следовательно, имеется треугольник с устойчивой вершиной, но имеющий два основания, которые к тому же располагаются в разных плоскостях... Как она это объяснит?

Объяснить удавалось либо начав бесконечное философско-мистическое словоблудие, к чему надо было обладать определенной склонностью, неопределенной начитанностью и отличной памятью, либо доказав известную самостоятельность мышления. Малинка продемонстрировала нечто третье – ее толкование было настолько решительным и бойким, что Роман заподозрил девушку в распевании чужой и хорошо заученной песни. Первым делом она разрушила гипотетическую конструкцию собеседника, отломав и отбросив одну из плоскостей, а оставшийся треугольник разделила горизонтальной чертой посередине, мимоходом предупредив несколько озадаченного Романа, что эта воображаемая линия есть обозначение нашей мыслительной субстанции. Ее движение между вершиной треугольника ("Душой") и его основанием ("Телесной Природой") и определяет степень эволюции человечества вообще или уровень развития данной конкретной личности. У пещерного существа с его каменными топорами и полуплеменной организацией праобщества линия мозга очень мала она фактически сведена к точке, в которой зачатки духовности почти не просматриваются. Тело и его чисто физиологические потребности контролируют все поведение, которое устремлено исключительно на выживание или на его идеал, то есть, выживание как можно более комфортное. Если же взять другую крайность – современную творчески организованную индивидуальность типа, скажем, Кристофера Эйми ("...я видела фильм о нем и... и его личной жизни..."), то здесь получается обратная картина: духовное развитие приняло гипертрофированные формы, планка застыла у самого основания, и груз возвышенно-чувственного намертво задавил почти все естественные желания живого организма ("...Эйми сутками находится за музыкальными инструментами или дирижерским пультом, плохо питается, не выходит на прогулку... дальше я не буду...") "Предположим, в этом что-то есть, – многозначительно заметил Роман, – однако схема получилась уж больно простая! Построен странный "аморфный" лифт, в котором разместились, постоянно тесня друг друга, Тело и Душа; на заданной вертикали имеется пункт "А" и пункт "Б", определен вектор движения, а дальнейшие выводы напрашиваются сами собой..." – "Разумеется, направление движения вектора не может быть подвержено сомнению, – очень важно подтвердила Малинка с чуть ли не профессорскими интонациями в голосе, – однако обязательная поступательность развития должна сочетаться с "принципом маятника". Важно не только местонахождение "лифта", но и наличие у него свободного хода, сглаживающего неизбежные перекосы!" – "Говоря другими словами, – лукаво осведомился Роман, – достопочтенному Кристоферу Эйми не мешает регулярно совершать продолжительные пешие прогулки, наслаждаться природой, устраивать традиционные застолья с обильной закуской и выпивкой, завести многочисленных друзей, которые эти застолья будут с охотой посещать; начать интересоваться хорошенькими женщинами, а может, и создать собственную семью, пока еще позволяет возраст, да? А когда появится желание поработать, то "маятник" послушно даст обратный ход, и все будет в порядке!" – "А почему нет? – Малинка недоуменно приподняла брови. – У него тогда будет более счастливая уравновешенная жизнь, и здоровье обязательно поправится..."

Роман разочарованно вздохнул, но, чтобы не обидеть Младшую Королевну, нейтрально пожал плечами с одновременным наклоном головы, означавшим: "Ну, может, оно и так..." Вообще-то, большего от этой девочки и ожидать было трудно – хорошо еще, что она умеет более-менее связно рассуждать на серьезные темы. Оставалось задать необходимый вопрос и выяснить, не высказывала ли она соображения рыцаря Сержа, кои он выстрадал к сорока годам, а затем поделился ими с Малинкой, дабы окончательно завоевать девичье внимание.

Младшая Королевна немедленно ответила, и в ее искренности сомневаться не приходилось. С огорчением она поведала, что Серж придерживается абсолютно иных взглядов, с которыми ей трудно согласиться. Выяснилось также, что и самому рыцарю его собственное мировоззрение не доставляет удовольствия, ибо оно отличается полным безверием и крайним пессимизмом – и это при его ровном характере и жизнелюбии! "Я неоднократно пыталась на него повлиять, – пожаловалась девушка, – но он к моим словам всерьез не прислушивается. Правда, – добавила она, и лицо ее прояснилось, – он ни к кому не прислушивается". – "А как насчет обратного влияния?" поинтересовался Роман. В ответ тяжело вздохнули: "К сожалению, все, кто проявляет ко мне интерес, и те, к кому иногда проявляю интерес я, в конце концов, обязательно начинают строить на мне какие-то свои расчеты..." – "И Серж?" – осторожно уточнил сын Командора. – "И он, – с грустью поведала Малинка, – причем порой кажется, что именно это и занимало его больше всего". – "А знаешь, – все так же медленно продолжил Роман, – кажется, моя сестра положила на рыцаря глаз". – "Ты так думаешь? – встрепенулась Малинка. – А... а мне показалось, что наоборот". – "И с конкретной целью?" – "Наверняка, но, уверена, не имеющей отношения к чувствам". – "Странно, что вы почти не общались друг с другом. Моя сестричка умница и к тому же замечательная собеседница!" – "Она могла подумать, что я просто ревную, Малинка снова улыбнулась, но на этот раз лишь уголками губ, – а это неудачное начало для близкого знакомства. И... и еще, честно говоря, я ее немного побаиваюсь".

Тут уже рот приоткрылся у Романа. Не дожидаясь объяснений Малинки, с которыми та и не спешила, он было принялся с жаром расхваливать всевозможные достоинства Эльзы, но затем запнулся на полуслове и очень осторожно спросил, не нанесла ли его импульсивная сестренка какую-нибудь личную обиду Младшей Королевне.

Малинка быстро взглянула на взволнованного кавалера, а затем отвернулась и бойко помотала головой. Одним движением приняв нормальную позу всадника, она вновь обратила свое лицо к Роману и заулыбалась, как ни в чем не бывало. Тот машинально задал какой-то не слишком серьезный вопрос и сразу же получил доброжелательный и не слишком серьезный ответ. Неловкости не возникло, и все же что-то мешало молодому человеку продолжать беседу столь же доверительно, как раньше. К тому же он заметил в облике девушки небольшую замкнутость.

Снова вспомнив о старшей сестре, Роман почувствовал легкий холодок беспокойства и недовольно покосился на отца. Тот не испытывал волнения за дочь и считал, что она отлично со всем справится. Было ясно: своего первенца он не любил. А вот сам Роман относился к Эльзе очень тепло и прощал ей любые выходки, иногда далеко не безобидные. Сейчас он находил ее положение достаточно тревожным, тем более, после сообщения о найденных ею в "расчетчиках" вездеходов подслушивающих "жучков". А потом оказалось, что эта гадость имеется везде, за исключением звездолета на орбите...

Вернувшись к мыслям о мерзких находочках сын Командора недовольно поморщился – ему ужасно не хотелось признавать свое поражение! Когда офицеры связи, тщетно пытавшиеся раскодировать хотя бы одного из шпионских "насекомых", отступили и принялись растерянно совещаться, он взялся за это дело с достаточной уверенностью. Настроение не особенно испортилось и после того, как пришлось убедиться, что часа для подобной работы явно маловато. Ну что же, подбадривал себя Роман, значит, и не будем наспех этим заниматься, а потратим лучше еще полчасика и изготовим отличного контршпиона. Неотличимого от настоящего, только полностью подчиненного мне...

Двадцати минут напряженного труда в электронной лаборатории хватило вполне, и вскоре Роман явился, торжественно неся на ладони крошечный аппаратик, размером чуть больше зернышка. Еще раз дотошно проверив вместе со связистами все параметры и убедившись в их полной идентичности параметрам "жучка"-оригинала, он подключил к нему свою фальшивку в качестве обыкновенного дублера. Теперь после короткого периода привыкания можно будет "запустить насос" и выкачать из субэлектронного противника всю информацию о его защите – остальное будет делом несложной техники...

Получилось же все в точности до наоборот. Едва Роман набрал код своего устройства, как убедился, что оно не желает его признавать! Ключ и замок, собранные одним и тем же человеком в одной и той же мастерской и замечательно прошедшие все испытания, в работе не подходили друг к другу совершенно. Опешивший конструктор сделал еще несколько попыток – и без толку. Тогда все бросились снова сравнивать своего "жучка" с чужим и с изумлением обнаружили, что не могут найти вообще никаких различий. У своего каким-то непонятным образом изменился единственный нюанс – этот самый "замок" – и он стал работать на врага.

Чтобы переварить такое интересное известие, пришлось спешно приготовить несколько порций крепкого коктейля. Было проявлено исключительное единодушие – все потребовали "блади Мэри" с пожеланием, чтобы "крови" наливали поменьше. После принятия и усвоения полезной жидкости, Роман от всего сердца обложил "жуков" последними словами, в чем был горячо поддержан остальными. Этих "последних слов" у них нашлось так много, что в течение десяти минут к комнате, где проходили испытания, не стоило приближаться ни одной порядочной девице.

Правда, когда открылась дверь, то выяснилось, что почти все женское население Станции ровным рядком стоит вдоль стены и внимательно слушает. Немая сцена длилась несколько секунд, за время которых мужчины покраснели до вполне различимой степени. Что же касается дам, то, чинно переглянувшись, они удалились – и с достоинством, и с лицами, лишь слегка порозовевшими, да и то не у всех. Пышущая здоровьем, белокурая Клара Фоген... сосредоточенная растрепанная Уэнди Шедуэлл... костлявая белохалатная врачиха Лина Гар-Гекоева... высокая спортивная Инга Инфантьева... скромно потупившаяся мадемуазель Ласкэ... К огромному облегчению Романа, Малинка при этом безобразии не присутствовала.

Высококачественный алкоголь поднял боевой дух настолько, что началось повальное изготовление "контржучков" всевозможных конструкций и с наихитрейшими кодами. Было испробовано больше двадцати моделей в трех-четырех вариантах каждая; затрачены долгие часы самоотверженного труда, но результат всегда был один и тот же – при подключении защита программы моментально менялась, повинуясь некоему неустановленному сигналу. В итоге такая важная приставка "контр" исчезала, и модель в очередной раз становилась просто "шпионом". Разумеется, вражеским.

Когда к утру запасы водки подошли к концу, а томатного сока еще оставалось слишком много, и один из офицеров плеснул его в коньяк, Роман принял решение временно дать отбой. Тем не менее, офицер успел-таки проглотить свою новаторскую смесь и тут же стал клясться, что непременно решит проблему в самом ближайшем будущем. "Надеюсь, не в вероятностном..." – уныло заметил кто-то и вполне логично поинтересовался, а что же делать дальше? После недолгих споров выяснилось, что умничка Эльза нашла оптимальное решение, и что лучше "сонной блокады" ничего не придумаешь. На том и постановили, после чего пошли отсыпаться. Роман предварительно отправился к отцу с отчетом, который уложился в четыре слова: "Ни фига не получилось...", после чего отключился. Командору пришлось проветрить помещение, дать указание блокировать только линии связи и перенести отправление экспедиции с восьми утра на двенадцать.

Итак, неведомый "Незнакомец в маске" уже действовал и вполне успешно! Под подозрением, по мнению Романа, оказались практически все работники Станции. Именно этим объяснялась его обострившаяся тревога за безопасность сестры – по крайней мере, один из ее спутников мог быть не тем, за кого себя выдавал. Самоуверенная надежда Эльзы на защиту Сержа ("...знаешь, братик, я ему, кажется, нравлюсь!") теперь, после тревожного замечание Младшей Королевны, выглядела довольно сомнительной. Тем более, рыцарь как-то связан с Инфантьевым, настояв на его участии в экспедиции. Станислав, передавая просьбу Сержа, ядовито поинтересовался, не он ли назначен начальником, ибо рыцарский голос отличался полновесными командирскими интонациями. Нет, вежливо ответили ему, старшей будет Эльза, а пожелание Сержа, скорее всего, удовлетворят. Так оно и случилось, хотя, как говорил отец, на физиономии его дочери промелькнула двусмысленная ухмылочка, словно нечто подобное она и ожидала услышать...

...Совсем близко фыркнула чужая лошадь, оторвав Романа от размышлений. Он повернул голову влево и увидел рядом с собой Ольду Ласкэ, которая расположилась в своем дамском седле, как в креслице, и небрежно покачивала то одной, то другой ножкой. В левой руке она держала длинную травинку и старательно ей щекотала лошадиное ухо. Удостоверившись, что ее, наконец, заметили, девушка прекратила беспокоить бедное животное, тщательно отряхнула ладони и принялась в упор рассматривать молодого человека более чем откровенным взглядом. Делала она это не цинично, но столь обстоятельно, что Роману сначала стало жарко, а потом он рассердился и решил ответить тем же. Сын Командора надменно вскинул голову, сощурил глаза, выдержал очень длинную паузу, а затем широко раскрыл их, одновременно слегка наклонив корпус вперед, словно заметил особо эффектную деталь в стройной девичьей фигурке. Тут же оказалось, что Ольда как раз и ждала ответного интереса к своей персоне. Она приподняла подбородок, медленным движением завела руки за спину, оперлась ими о седло так, что ее грудь выразительно подалась вперед, и замерла, позволяя оценивать себя во всех подробностях. Роману ничего не осталось, как к этому и приступить.

Он сразу же поймал себя на мысли, что не понимает, почему его сестра так пренебрежительно отозвалась о внешности Малинкиной секретарши. "Неприметности" и "невзрачности" не было и в помине – более того, в своем небесно-голубом узком платье, с великолепными украшениями мадемуазель Ласкэ казалась настоящей красавицей, равной которой Роман в своей жизни еще не встречал. Ее овальное, точеное лицо, обнаженные шея и руки были покрыты тонким загаром, придававшим упругой коже прелестный топазовый оттенок, а зрачки продолговатых глаз были настолько синими, что хотелось смотреть и смотреть в них без конца. Роман с трудом преодолел почти гипнотическое их воздействие, но только затем, чтобы попасть под аналогичное влияние удивительно ярких пухлых губ. Пытаясь хоть как-то отвлечься от столь губительной красоты, он обратил внимание на редкую прическу Ольды – свои длинные льняные волосы она заплетала в толстую косу, переброшенную через правое плечо. Пушистый кончик косы дразняще размещался за вырезом платья. Успокоиться не удалось; когда же взгляд сына Командора сам собой переместился на тонкий девичий стан, стало ясно, что смятения чувств не избежать. В некоторой растерянности он глянул вправо, желая увидеть отца и получить от него необходимую поддержку. Он ее немедленно и получил в виде очень довольного, ухмыляющегося Командора, который выставил перед собою два кулака с оттопыренными большими пальцами. При этом на его физиономии было написано: "Действуй и дальше в том же духе, мой мальчик, все нормалек!"

Подобная оценка действий сына как добротный профессионализм оказались весьма кстати, своевременно напомнив о работе. Роман снова оглянулся – на сей раз в сторону Младшей Королевны, опасаясь, что та имеет о его поведении мнение, совершенно отличное от папиного. Однако Малинка пока ничего не замечала – она ехала в сторонке от всех и уже длительное время находилась в состоянии глубокой задумчивости. Ее возвращение (почти одновременное с появлением всласть нагулявшейся Ольды) было встречено естественными вопросами, на которые девушка рассеянно ответила и сразу же замкнулась в себе. На свою самостоятельную секретаршу она глянула лишь мельком и ничего ей не сказала, а Роман усмехнулся про себя, представив в подобной ситуации свою Эльзу и почти явственно услышав ее надменный возглас: "Интересно, милочка, где это ты изволила шляться, пока я одна занимаюсь делами?!" Командор тоже неодобрительно покачал головою, но это его движение относилось к услышанному сообщению, что все в порядке – если так, то почему не вернулся Мстислав? Ах, решил отдохнуть от трудов ратных? Ну-ну...

Роман еще раз покосился на Малинку – та по-прежнему шествовала чуть впереди, опустив подбородок на грудь и неподвижно глядя в одну точку. Что-то у нее с Мстиславом все-таки произошло, но об этом после, а пока... Он решительно повернулся к Ольде и широко улыбнулся.

Это было сделано как раз вовремя, так как на хорошеньком девичьем лице промелькнуло выражение некоторой озабоченности из-за невнятного поведения вроде бы уже очарованного кавалера. Увидев, что кавалер наконец-то придвинулся к ней почти вплотную, Ольда удовлетворенно стрельнула в него глазками, а на ее губах расцвела ответная улыбка, в которой, однако, было слишком много обыкновенной женской гордости за свою красоту. Да, подумал Роман, Малинка улыбается куда приятнее и не так самодовольно... Ну что же, стоит и нам подчеркнуть кое-какие свои мужские достоинства – достаточно обозначить движением мускулов рельеф груди и как следует расправить плечи. Будем надеяться, что непременно оценят и крепкую шею, и приятные строгие черты лица – особенно идеально ровный тонкий нос, предмет постоянной зависти Эльзы, которая частенько донимала родителей назойливыми вопросами относительно неудачной формы ее собственного природного украшения. Впрочем, о пластической операции она не помышляла и настояла, чтобы ей оставили естественный облик, когда после тяжелейшего ранения в самом начале офицерской карьеры потребовалось экстренное вмешательство и хирургов, и косметологов. Ее требование было почти выполнено – удалось сохранить все, кроме зубов и кожи...

Действительно, Роман очень скоро убедился, что мадемуазель Ласкэ, маскируясь своей рекламной улыбкой, снова обсмотрела его самым внимательным образом и, похоже, осталась под впечатлением; во всяком случае, ее глаза принялись источать потоки синего света с частотой и методичностью морского прилива. Сыну Командора это очень понравилось и, залюбовавшись, он не сразу заметил, что ему протягивают маленькую плоскую коробочку, на которой был изображен одногорбый верблюд на фоне пальм и пирамид. Это был слабый наркотик, достаточно распространенный в населенных мирах Галактики, однако его публичное употребление считалось несколько вызывающим – особенно для женщин.

– Большое спасибо, но я не курю, – пробормотал Роман, на всякий случай извиняюще разведя руками. Ольда очень мило передразнила его жест, сопроводив свои действия кокетливой гримаской разочарования. Затем она приоткрыла крышку коробочки, откуда тотчас выползла длинная сигарета, поднесла ее к губам и резко сжала у основания фильтра – на противоположном конце сразу вспыхнул маленький огонек. Сильно затянувшись, девушка запрокинула голову и выдохнула дым, после чего посмотрела на Романа с некоторой иронией.

– Наконец-то, и со мной заговорили, – произнесла она певучим, мелодичным голоском, чуть искусственно удлиняя окончания слов. – Неужели вы решались на этот подвиг в течение пяти с лишним часов?

Вопрос прозвучал с интонацией легкого укора, и Роман постарался ответить универсальной фразой, от которой удавалось кружить по всем направлениям. Внимательно выслушав длинное сложноподчиненное предложение с придаточными времени, места и образа действия, Ольда выпятила губки с видом сомнения. Затем она улыбнулась:

– Значит, меня поставили в очередь после ваших Очень Важных Дел и Малинки?

– Ну-у-у... она все же Младшая Королевна, – мягко уточнил Роман. – И потом...

– Да бросьте! – Ольда легко рассмеялась и выронила из тонких пальцев сигарету с наросшим длинным столбиком пепла. – Я ее знаю так давно, что общаюсь запросто, без титулов. Как и почти все остальные... Она не обижается, наверное, все понимает.

– Вполне возможно, – (Роман машинально обернулся), – но не очень понимаю я!

– В самом деле? – протянула Ольда – А мне всегда казалось, что это улавливается с первого взгляда. Или, в крайнем случае, со второго – если вы рассеянны или страдаете близорукостью...

– Я же из другого мира, забыли? – Роман решил пока балансировать на грани игры и серьезного разговора. – Откуда мне знать о королевских особах!

– Неужели у мужчин совсем нет интуиции? – Ольда с невинным видом округлила глаза. – Ну какая она Королевна! Так, обычная милая девочка, неглупая, допустим, но порой излишне простоватая. Частенько используется Старшей Королевной в качестве своей служанки...

Неожиданно почувствовав обиду за Малинку, Роман решился на укол:

– Вы рассуждаете так, словно имеете, как минимум, равное положение с Династией!

– А слова "как минимум" можно отбросить. Предположительную интонацию тоже...

Услышав это, сын Командора недоверчиво откинул голову, а затем склонился с седла, придвинувшись к девушке очень близко. Мадемуазель Ласкэ не отстранилась, и какое-то время молодые люди пристально глядели друг другу в глаза, соревнуясь в стойкости. Скоро Роман понял, что преимущество отнюдь не на его стороне. Ольда чуть приоткрыла алый рот, блеснув белоснежными острыми зубками, и легким движением ресниц ослабила яркость взгляда. К властной, покоряющей синеве неожиданно добавилась такая чувственность, что Роман испугался всерьез, не в силах контролировать свое влечение. Он медленно, буквально по сантиметру отодвинулся от роковой обольстительницы, едва не свалившись при этом с коня. И только выпрямившись и немного успокоив дыхание, сын Командора сообразил, что и сейчас, и во время нежных переглядок пальцы левой руки Ольды выбивали на ее бедре спокойный размеренный танцевальный ритм: "Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три..."

– Дайте, пожалуйста, сигарету, – хрипловатым голосом попросил Роман и нервно откашлялся.

– А стоит ли? – осведомилась Ольда, без малейшего удивления доставая свой "Кэмел". – Курить вот так, с большими перерывами, вредно для здоровья!

"Близкое общение с тобою – тоже", – фон Хетцен-младший еле сдержался, чтобы не брякнуть это вслух. В самом деле, выделилось столько адреналина, а куда его растрачивать?

Он осторожно затянулся, подумав, что не баловался травкой со студенческой поры. Ольда наблюдала за ним с явным удовлетворением.

– Почему вы изменили свое решение? – поинтересовалась она. – Это ведь очень ответственный поступок!

– Да нет, чисто импульсивный, – ответил Роман, – поступок, основанный на мгновенном желании... Кстати, любопытно: откуда у вас "верблюдик"?

– Откуда и все остальное – питание, одежда, лекарства... У нас имеется несколько моделей синтезаторов – от пищевых до универсальных. Не таких совершенных, как на вашей Станции, но вполне надежных! Они удовлетворяют почти все наши житейские потребности. Примерно такое же оборудование есть и у богатырей, и у некоего не слишком молодого нахала по имени Серж, по которому ваша Малинка одно время весьма активно сохла, – (последнее замечание было высказано Ольдой небрежно, вскользь). – Неужели вы думаете, что мы ведем дикарский образ жизни?

– Если судить по внешнему облику ваших спутников, – усмехнулся Роман, – то цивилизованностью от них не пахнет. Запашок имеется, но несколько иного толка... Лишь Мстислав может претендовать на исключение, но и ему не мешало бы почаще мыться!

– Так это же витязи! – удивленно воскликнула Ольда. – Стопроцентные вояки, сторожевые волкодавы, обслуга! Какое отношение они имеют ко мне? Их же на порог Дворца никогда не пускали, не пускают сейчас и впредь пускать не будут! Пусть еще спасибо скажут, что Старшая Королевна сдуру начала посещать Малый Замок и закатывать для них приемы, предварительно облив себя с ног до головы духами...

– Должно быть, она считает, – значительно заметил Роман, – что с вооруженной силой лучше поддерживать ровные отношения и не ущемлять ее достоинство. Не стоит оставлять витязей без внимания, а не то они могут ответить тем же!

– Ой, да вы ничего не понимаете, – нетерпеливо поморщилась Ольда. Династия вообще ни в ком не нуждается – наоборот, это ее знамя всем до зарезу необходимо. А уж что касается "вооруженной силы", то не надо меня смешить! Даже не самое их грандиозное желание – проучить, как следует, этого хвастунишку Сержа – так и осталось несбыточной мечтой. Хотя соотношения использовались далеко не благородные: трое витязей против рыцаря, четверо, пятеро... Говорят, аж всемером пытались! Оставалось только навалиться всей ватагой! Единственное, на что наши вояки оказались способны – это кое-как поддерживать тысячелетний паритет на "Спорных Территориях" вместо радикального решения проблемы.