Текст книги "Разлом/освобождение (СИ)"
Автор книги: Михаил Логинов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
– Тварь! – прорычал он.
Рядом была тумба с телевизором, со старым, тяжёлым, громоздким телевизором. И на ум неожиданно пришла авантюрная идея. Он и сам не знал, на что рассчитывал, круто обернувшись и схватившись за телевизор, – но рывок и бросок тяжёлого груза он сделал с удивительной, для своего тела и его состояния, силой. Старик явно собирался ударить в спину, но летящий и громоздкий телевизор заставил не только отказаться от этой идеи, но и принудил уже психиатра отскочить в сторону.
– Какой же ты вёрткий! – сквозь зубы проговорил Виктор.
Его переполняла злоба, но не было ничего, чем можно было бы достать старика. Он вновь пятился, пытаясь сохранить дистанцию и подыскивая способ спастись. Тумбу он опрокинул в сторону старика просто из одного желания выплеснуть переполняющую сердце злобу.
– Что, больше нет идей? – ухмыльнулся старик. – Может, сдашься, а? Зачем тратить время? У нас, из-за тебя, его и так не хватает!
Виктор хотел свернуть в сторону кухни и обойти диван. Сохранить дистанцию, но старик это предугадал. Психиатр рывком прыгнул на диван и в стремительном рывке попытался достать Виктора клинком.
– А-а-а! – прорычал мужчина, отскакивая назад.
Быстро оглядевшись, и не выпуская из поля зрения старика, мужчина понял, что ужасно оплошал. Его загнали. Он стоял в дверях спальни. И ему было не куда деваться. Ничего он не мог сделать сбрендившему старикашке. И нечем было защищаться. Оставалось только пятиться в комнату, в которой ничего не было, кроме старой железной кровати.
«Сила... мне нужно больше силы!» – подумал мужчина, а после, как озарение, прибавил. – «Или решительности!»
Он подумал о том, что может сделать. Чего может от него ожидать старик. И какие у него есть возможности изменить незавидную, но близкую участь, – смерть никак не прельщала Виктора. И выход, слишком очевидный и предсказуемый, нашёлся сам собой.
«Обезумивший старикашка... ну я тебе!» – пронеслось у него в уме за мгновение до того, как он ринулся на психиатра.
Он кинулся в сторону подходившего старика, чуть склонившись и подняв руки к груди, – руки он приготовил для точного и крепкого захвата. И единственное, что тогда он почувствовал, было ощущение ткани и крепкой плоти под ней.
«Попался, ублюдок!» – мысленно воскликнул Виктор.
Приложив все возможные и невозможные силы, он приподнял старика. Продолжая короткий забег, он обрушил худощавое, но плотно сбитое тело на кофейный столик. Крепкая деревянная основа и стеклянная поверхность были весьма оригинальным способом для избавления от старика.
***
– Не глупи! – захлёбываясь кровью, кряхтел старик. – Ещё не поздно... он ещё не вернулся! У тебя есть шанс! Используй его!
Виктор стоял рядом. У него из плеча торчал загнувшийся клинок. Этот клинок чем-то напоминал шпагу, словом, был чем-то не понятным. Особенно непонятно было, из какого материала сделали это оружие, которое так страшно погнулось об обычную кость.
– Пожалуй ты прав, – сказал Виктор, избавляясь от железяки в своём теле. – У меня есть шанс, и я воспользуюсь им!
– Да, да! – с хрипом восклицал старик, а после зашёлся кашлем, хотя явно хотел ещё что-то сказать.
– Я воспользуюсь шансом и начну жить своей головой, своим умом. Хватит с меня добродушных психиатров, которые травят ядом. Хватит с меня «расслоений личности»! Я намерен изменить свою жизнь. Выброшу и тебя, грёбаный сон, и то, что лежит у меня в холодильнике!
Виктор сел на диван. После короткой схватки его вновь начало мутить. Усталость, точно цепи, сковывала тело.
– Да нет же! Сейчас не сон. Тогда не было сном! Я пытался уберечь тебя. Помочь просто уснуть, а не умереть! Кто же знал, что он пустит корни так сильно?
– Да кто это он, кто?!
Виктор засыпал, а под стариком растекалась огромная лужа крови. Он часто кашлял кровью и сипел.
– Фантом, злобный дух, тварь без тела. Ты его называешь другим я... но на деле он... он самое худшее, что можно себе представить! Он гость из мира вечной тьмы! Понимаешь, пока что только гость, но если он сможет захватить тебя, твоё тело... Ты должен убить себя прежде, чем он присвоит себе твоё тело!
У мужчины слипались глаза. Он уже не мог продолжать слушать бред. Усталость брала своё и не было ни сил, ни желания этому противится.
«Всего лишь сон наяву!» – думал он, успокаивая себя.
– Надоели мне твои сказки. Надоел и ты. И вообще все вы мне надоели... оставьте меня в покое.
Виктор лёг на диван и подложил под голову руки. Никогда ему не было так приятно засыпать. Старик ещё пытался уговорить Виктора убить самого себя, но тот был спокоен, – засыпал. Мужчине явно было не до суицида, – он хотел спать, чтобы в дальнейшем жить. Чтобы жить, не смотря ни на что. Чтобы наслаждаться каждым днём, каждым мгновением! И сон окутывал его лучше всякого одеяла, согревал как солнышко в пред полуденные часы. И мир уже начинал казаться таким... таким прекрасным!
Глава 16
Пробуждения для Виктора оказалось сущим кошмаром. Тело старика, самого доброго и сердечного человека, которого он встретил впервые за многие года, лежало на обломках кофейного столика. В засохшей луже крови блестели осколки стекла.
Он не мог сразу поверить в то, что увидел, а после, забыв о случившемся ночью, попросту разрыдался. Ему было невероятно жаль, что этого человека больше нет. И не задумывался о том, что этот самый старик пытался его убить, – ему было несказанно жаль, ведь теперь в мире стало одним славным стариком меньше. Виктор не обдумывал то, что умерший явно «слетел с катушек», ему это было безразлично. Важно было только одно, что он, Виктор, убил старика. И ни какие оправдания, которые робко звучали в его уме, не могли изменить отношения к случившемуся, – он винил себя в этом страшном поступке и не пытался оправдываться даже перед самим собой, что делал это ради спасения своей собственной жизни.
Перевалившись через спинку дивана, Виктор поплёлся к холодильнику со скверным предчувствием. Он догадывался, что его там ожидает. Перед глазами маячили яркие воспоминания. Виктор шагал медленно, ведь боялся осознать, что он не просто убил человека, а то, что он серийный убийца. И этот страх переполнял его сердце.
«Так, хорошо... выдохни и открой эту грёбаную дверь!» – приказал он сам себе, стоя рядом с холодильником.
Но решиться оказалось не так уж и просто. И Виктор пошёл на сделку с самим собой, – закрыл глаза, а только после открыл дверь.
Когда он открыл дверь, стоило большого усилия воли удержаться и не отшатнутся в сторону. Подтверждались его самые страшные опасения.
– Мать! – воскликнул он. Едва раскрыв глаза, он крепко зажмурился, и вновь повторил, – мать! – и что было сил, хлопнул дверью.
Как бы он ни старался, но избавится от увиденного не удавалось. Куски мяса, белые кости, торчащие из грубо оторванных кусков и конечностей, изуродованная голова горбуна, – всё это тяжким грузом свалилось на его сознание.
***
Он сидел в подъезде, прислонившись спиной к входной двери в свою квартиру. Размышлял. Оценивал всё то, что помнил и пытался осознать, насколько всё плохо и вскоре мысленно подвёл итог: «Дерьмо! Какое всё-таки я дерьмо!»
Виктор и не пытался оправдываться тем, что это был кто-то другой, захватывавший власть в теле. Не пытался оправдаться, что его провоцировали. Не отрицал, а стоически принимал этот тяжкий удар судьбы.
Размышлял о том, как ему жить и что делать, а получалось всегда одно, – что и жить, вовсе не стоит. Но в то же самое время в его уме, на самой окраине разума, звучала ещё не ясная, смутная мысль, что нужно нести ответственность за свои проступки. И постепенно именно эта мысль заняла весь ум мужчины. Он размышлял над этим и всё более и более креп в мнении, что нужно ответить за сделанное, даже если это был какой-то другой я. Говорил себе: «Этот другой, – часть меня. Самая скверная и ужасная часть меня. И именно эта часть меня может в любой момент забрать бразды правления, а тогда... тогда всё повторится. Не место мне среди людей, не место!»
Его била крупная дрожь, когда он запер дверь и вышел на улицу. Он двигался как плохо смазанная, механическая кукла. И взгляд его болезненно блуждал ни на чём не останавливаясь. Но разум... его разум был необычайно чист, а намерения непоколебимы.
«Я признаюсь во всём содеянном. Признаю всё, что сделано моими руками... и будь что будет!» – его внутренний голос звучал с некоторым презрением, которое он испытывал по отношению к своей боязни и трусливости. – «За каждую ошибку нужно нести ответ, и будь я проклят, я сделаю это!»
***
Мужчина пришёл в участок. Он обладал столь колоритной внешность, – взлохмаченный, сказочно худой и с невероятно острыми чертами лица. Глаза ввалились, а вокруг них были синяки. Одежда оказалась ничуть не лучше хозяина, грязная и со следами засохшей крови, – что сидевший за зарешёченным окном дежурный, едва гланув на Виктора, отложил кроссворд с ручкой.
– Эй, тебе чего надо? – коротко, точно ругнувшись, спросил дежурный.
Виктор не мог сразу сказать то, что хотел. Он, собравшись с духом, подошёл к окошку, но дежурный, – к великому удивлению Виктора, – отшатнулся и отошёл на несколько шагов, зажимая нос.
– Отойди, живо! – рякнул дежурный. Когда Виктор, растерявшись, отошёл на несколько шагов, дежурный продолжил. – Ты из какой выгребной ямы вылез, а?
– Что? – удивлённо переспросил Виктор, часто моргая.
– Спрашиваю, с какой ты свалки?
Виктор посчитал, что его спросили о том, на какой свалке он прежде работал. Он настолько растерялся и был выбит из своего состояния, что считал, дежурный уже всё знает и понимает, а потому назвал имя свалки, на которой прежде работал.
– С какой-какой? – прищурившись, переспросил дежурный. – Где она?
Виктор как мог, описал, где примерно находится свалка, а дежурный продолжал его сверлить взглядом.
– Издеваешься, да? Никак хочешь в клетку, до выяснения, а?!
– Что у тебя тут? – раздалось из приоткрывшейся двери. А вслед за этим, едва зайдя в дежурное помещение, другой человек в полицейской форме чуть ли не вскрикнул. – Ох ты ж ёпт! Это что за хреновина?
– Тиши ты, там! – сказал третий голос и, тем не менее, из-за двери высунулся третий и не менее громко, чем предыдущий, вскричал: Мать моя добрейшая женщина! Это что у нас за пугало?
Вскоре, перестав удивляться, Виктора спросил дежурный:
– Так какого рожна тебе тут надо?
– Я... я пришёл с чистосердечным признанием! – неожиданно твёрдо сказал Виктор.
– Что, у другого бомжа бухлишко спёр? Или место чужое на теплотрассе занял?
– Да нет, бабу не поделил с другим бомжем, убил его, а теперь с повинной пришёл... словно нам есть до этих сраных бомжей какой-либо дело!
– Я убил старика, – сказал Виктор.
В одно мгновение всякий шутливый тон исчез. Дежурный вновь рявкнул:
– Это всё?
– Нет, – ровным тоном отвечал Виктор.
На него пристально глядели трое в форме.
– Что нам следует ещё о тебе знать?
Один из полицейских тихо вытащил пистолет и снял его с предохранителя, но так, что Виктор этого не видел.
– Я убил много, очень много людей, – обречённо, разом сникнув, ответил Виктор.
После этого он постарался в общих чертах рассказать обо всём, что случилось. Историю о том, как бомж, в своём доме убил старика... полицейские слушали её с сомнением. Рассказ об массовом убийстве на стройке слушали с недоверием. История о том, как Виктор принудил рабочих свалки убить школьников, которые приходили их бить... это слушали уже со смехом.
– Так, где говоришь свалка? – уточнил один из полицейских.
Виктор повторил название, а дежурный, улыбаясь, вновь уточнил:
– А где ты говоришь эта стройка?
Виктор сказал и даже примерно описал. Полицейские переглянулись с таким видом, что будь Виктор чуть внимательнее, то понял, что ему не просто не верят, – его держат за выжившего из ума бомжа.
– Может, ещё расскажешь чего? – спросил другой дежурный.
Виктор рассказал про оргию в офисе, про то, как потерял контроль над телом и о том, что было в последствие.
– Должно быть, – подводил он итог истории, – я их всех самолично сжёг.
Один из полицейских не удержался и прыснул смехом. Вслед за ним и дежурный, и третий полицейский заржали как самый настоящие, заправские кони.
– Что тут у вас? – спросил зашедший всё в ту же дверь уже четвёртый человек в полицейской форме.
– Да вот... ты только послушай! – немного уняв смех, сказал дежурный.
Он бегло рассказал истории Виктора. Другие полицейские дополняли рассказ. И все они дружно посмеивались, кроме того, что пришёл самым последним, – четвёртый внимательно слушал и переводил взгляд с коллег на Виктора, а потом назад. Изучал и оценивал правдивость слов.
– Так ты что, правда, маньяк? – спросил после рассказов четвёртый полицейский.
– Я... – Виктор запнулся.
– У тебя, значит, дома... я не ошибаюсь? – спросил четвёртый, и только увидев кивок, продолжил, – один убитый на обломках кофейного столика... а ну не ржать, – спокойно сказал четвёртый, обращаясь к коллегам, – а ещё, по меньшей мере, одно расчленённое тело в холодильнике... так?
Виктор вновь кивнул.
– Значит так, сейчас мы с тобой пойдём к тебе домой. Ты мне покажешь тела, а уж там будем составлять протокол... короче, оставим бумажную волокиту на потом. Хорошо?
Виктор не имел смелости возражать, а потому вновь кивнул.
– Вот и славно, пойдём.
– Эй, ты куда? – перестав смеяться, спросил дежурный.
– Скажи там, если спросят, что дело серьезное, возможно, серийного маньяка задержу.
– Да-да, знаем мы тебя! «Кто ж мог знать, что это отнимет так много времени!» – передразнил дежурный голос четвёртого полицейского. – Тебя в баре сегодня ждать?
– Кто ж знает, как много времени у меня отнимет это, несомненно, важное дело?
Дежурный осклабился, махнул рукой.
– Ой, да вали ты уже, вали! – засмеялся он.
***
Виктор привёл домой того полицейского, который согласился пойти с ним. Этот полицейский держал некоторую дистанцию, говоря, что так положено. В доме он поморщился от тошнотворной вони, но всё же посмотрел и на целый кофейный столик, заглянул и в холодильник. Ни следа, ни намёка на чьи-либо тела. В холодильнике так и вовсе было пусто, совершенно пусто.
– Отлично, парень. Шутка удалась! Я потратил своё служебное время на столь бездарное дело... что ж, не буду и дальше его даром тратить. Удачи!
– Постойте! – чуть ли не шёпотом, попросил Виктор.
– Что ещё? – со скукой спросил полицейский.
– Проверьте стройку, – он назвал улицу, на которой была стройка, – проверьте свалку, – описал, где она была, в очередной раз, – и офис, не забудьте офис!
Полицейский кое-как вытерпел и не перебил Виктора, но после задал один простой, логический вопрос:
– Люди без следа не исчезают, особенно так много. Если бы ты и в самом деле кого-нибудь убил, то мы, правоохранительные органы, уже об этом знали. Подумай об этом, на досуге.
После этого полицейский пошёл к выходу из квартиры. На самом пороге, выскочив вслед за полицейским, Виктор крикнул:
– Психиатр, его кабинет в брошенной части города!
– Ага, – крикнул в ответ полицейский, уже спускаясь на пролёт ниже. – Психиатр... тебе не помешает, парень!
Так Виктор остался дома один на один с ситуацией, которую попросту невозможно было понять.
***
Весь тот день Виктор потратил, добираясь в разные концы города и даже выбравшись за его пределы. И каждый раз его ждала неожиданность. Стройка была окончена давным-давно и здание успело обветшать. Вместо офиса был огромный развлекательный центр. За городом, вместо свалки он нашёл бескрайние поля, а деревня, которую он помнил безлюдной, была обитаемой. И даже брошенная часть города, на самом деле, не являлась таковой. Там, куда он приходил на приём к психологу, был кабинет частного стоматолога, к которому была внушительная очередь. Словом, мир для Виктора в очередной раз разваливался на осколки.
***
Прошло почти пол года с той поры, когда Виктор, в ужаснейшем состояние и облике заявился в участок с чистосердечным признанием. Это время он провёл с пользой и усердно работал над собой. Прошёл курс лечения у настоящего психиатра и порядочно так его изумлял. Всё, что Виктор рассказывал, напоминало навязчивый бред шизофреника, но при этом все тесты мужчина проходил без малейших изъянов. За ним, с его согласия и настоятельной просьбы, продолжали наблюдение, – приглашали пару раз в месяц для беседы с психиатрами. Его случай заинтересовал ни одного, и даже не двух врачевателей душ. И Виктор всегда с живейшей добротой и без обиняков рассказывал всё, что помнил.
За это время он успел не только обзавестись обычной, скучной, но стабильной работой, но и окрепшим здоровьем. Виктор с неукротимым рвением заботился о своём здоровье, ведь в памяти были ещё свежи воспоминания о том страшном истощении, которое у него было во время болезни.
Виктор занимался регулярной утренней пробежкой. Предпочитал здоровую пищу и попросту изумлял врачей, которые не думали, что он долго протянет со своим чуть ли не выжженным нутром. У него был совершенно чистый разум, а органы восстановились без единого следа и последствий. За ним наблюдали как за самым настоящим чудом в человеческом обличии.
Мужчина полюбил загородные, пешие прогулки по выходным. Это ему помогало прочистить мысли, избавится от усталости вызванной рутиной. И как же был прекрасен, чист зимний, звенящий воздух!
В то воскресение он шагал уже привычной, нахоженной тропой. Дыхание вырывалось клубами пара. На небе были редкие, перистые облака, а синева так чиста и ярка! Солнце заставляло Виктора жмуриться, но он улыбался, наслаждаясь поздней, декабрьской стужей. Под ногами приятно хрустел снег, и не было каких-либо переживаний или беспокойств.
«Наверное, пожалуй можно и о девушке задуматься. – с улыбкой думал мужчина. – А после заведём собаку. Дом, работа, девушка и собака... пожалуй, о большем и мечтать нельзя... по крайней мере, пока!»
Он едва не рассмеялся, представив, как приходит домой, а его встречает девушка и, как собака приносит тапки.
«Но всё равно кое-чего не хватает!» – подумал он и добавил в этот вымышленный образ детский крик.
Он, не закрывая глаза, увидел лёгкий испуг на лице вымышленной девушки.
– Я ведь только что его уложила! – прочитал он по её губам.
«Да, пожалуй, теперь в самый раз!» – с тихим хохотком, подумал Виктор.
Он долго блуждал средь покрытых снегом полей. И несколько раз оглядывался, глядел на крыши далёких сельских домов, от которых поднимался светлый дымок.
Мужчина блуждал там, где в период навязчивого бреда он видел свалку. Теперь эти воспоминания вызывали только улыбку. Такую мягкую улыбку, за которой сложно заметить притаившуюся печаль. Виктор не тосковал о том, что было, нет! Но его ужасно раздражало сознание, что он когда-то, на самом деле, был ужасно болен. Это не давало ему покоя и сейчас, но для других он старательно делал вид, что всё в порядке и хорошо.
Увидев вдалеке покрытую снегом, широкую речку, Виктор побежал к ней. Он хотел избавиться от этих воспоминаний, вызывающих лишь угрюмость и печаль. И бег, как ни что другое, помогал в этом, успокаивал и избавлял от лишних мыслей. Важно только дыхание и поддержание ритма.
На лёд он вышел осторожно. Берег, с которого он заходил на лёд был пологим. Но другой... другой был невероятно крутой, с торчавшими из земли крупными камнями. Там, на другом берегу, росли любимые дубы Виктора. Узловатые, крепкие, с раскинувшимися ветвями. Ему нравилось сидеть рядом с этими дубами и глядеть на гладь полей, которые тянулись до самой границы горизонта.
На льду Виктор приметил небольшие следы. Точно собачьи, но в двое меньше, а меж этих мелких следов тянулась не большая и не глубокая борозда. Ему потребовались считанные мгновения, чтобы догадаться, что его приятель, с которым он уже не один раз виделся в этих местах, блуждает в поисках еды. Конечно, лис не считал его, человека, приятелем, – но оба они друг друга уже встречали не единожды. И мужчине хотелось верить, что однажды дикий зверь перестанет его боятся и убегать, едва только заметив.
Виктор прошёл вслед за следами. Начал взбираться на другой берег по природному серпантину. Поднимался осторожно, не спеша. И поднялся почти на самый верх, но... лисьи следы вели в одну сторону, а дубы были в другой. И Виктор, посмотрев вначале в одну сторону, а после в другую, предпочёл общество дубов. Они его каким-то образом успокаивали. Рядом с ними легко было избавиться от скверных воспоминаний, – пусть и временное, но избавление.
Так и получилось, что он сел меж нескольких деревьев, прямо на снег, и глядел вдаль, на эти обширные, покрытые снегом поля. Холод приятно бодрил. Ветер тихо пел свою успокаивающую песню, солнышко пригревало, и жизнь виделась приятным и счастливым чудом. Теперь прошлое перестало иметь над человеком какую-либо власть. Теперь он просто наслаждался тем, что был живым.
Прошлое вернулось и не спросило ни его разрешения, ни желания. В одно мгновение чудо рухнуло. Виктор вновь оказался в той небольшой, бетонной комнатушке, в которую больше не верил. Это было так, словно кошмарный сон стал действительностью.
В центре комнаты стоял человек, которого Виктор хорошо помнил. Этот облик так крепко врезался в уме мужчины, что он вспомнил разом все встречи с этим человеком. Одна была косвенной, – он видел один из множества живых снов, видел и чувствовал всё, как чувствовал тот человек. В другой раз Виктор видел его уже со стороны, в не менее живом сне, оказавшись в мире вечной ночи. И сейчас этот аристократ, на половину обратившийся в монстра, стоял в паре шагов от Виктора и спокойно смотрел ему в глаза.
Виктор ощутил, как разом сник и растерял благостного расположения духа. Тем тяжелее было смотреть на аристократа, который всем своим видом отражал великую гордость и силу, – спокойный, холодный, рассудительный и невероятно сильный.
– Пришло время поставить точку в этой истории, – сказал аристократ. – Она и без того затянулась на многие века.
Виктор был страшно растерян. Хуже попросту быть не могло! Он даже не понимал и не мог с твёрдостью сказать, что жив. Его разум в клочья разрывался от логических противоречий. Нельзя уже было отличить навязчивый бред шизофрении от действительности, нельзя было больше отмахнуться от этого тем, что это было прежде, что теперь всё иначе. Привычный мир окончательно разламывался. И понимая всё это, Виктор обречённо прошептал:
– Спасения... нет.
– Ошибаешься, – без тени сомнения заговорил полумонстр. – Это и есть спасение.
Тело аристократа было на половину человеческим, а на половину покрыто чешуёй. Чёрная правая лапа оканчивалась страшными даже с виду когтями. И в лёгком полумраке правый глаз сверкал красным отблеском.
– Ты так глуп, не видишь очевидного! – в голосе аристократа впервые послышалась живая интонация, это была тоска. – Смотри! Внимательно смотри и делай выводы... пока у тебя ещё есть такая возможность.
Аристократ протянул в сторону Виктора здоровую, человеческую, левую руку. Он едва только коснулся его плеча, как случилось нечто... поразительное! Комнатку заполнила мягко подсвечивавшаяся дымка, – она, как туман, заполнила всё помещение.
Виктор чувствовал лёгкое покалывания во всём теле. Особенно в правом плече. Он, конечно, хотел отшатнуться и держать дистанцию. Пусть бежать было и не куда, но так просто сдаваться... он хотел бороться, но не мог! Всё его тело оцепенело. И покалывание становилось всё более и более ощутимым.
– То, что было разорвано, должно воссоединится. Обрывки одной сущности должны вновь стать единым человеком. Великий разум, блуждавший почти тысячу лет, вновь обретёт тело... и изменит его... я сделаю тебя невероятно сильным... и верну себе утерянную крупицу сознания!
Левая рука аристократа начала таять. Она попросту исчезала прямо на глазах. И лёгкое, сумрачное сияние, в которое обращалась рука аристократа, кружила вокруг, – понемногу вплеталась в тело Виктора.
– Столько времени... столько упущенных возможностей и потраченных даром сил... и всё это из-за одного идиота, который возомнил себя спасителем мира людского! – тут аристократ тихо хохотнул. – Даже в посмертии умудрялся всё портить... но я оказался достаточно терпеливым, чтобы обыграть в заведомо проигрышной череде партий... мы выиграли!
Виктор увидел короткое, обрывочное видение. Сотни фрагментов пережитых прежде жизней. В каждой прежней жизни Виктора убивал или отравлял близкий друг. Разные внешности, разные страны и уголки мира, но всякий раз один и тот же результат!
– Теперь, когда всё уже позади... увидь, что нас ждёт... что ждёт весь этот скучный и унылый мир.
Перед глазами Виктора пронёсся новый каскад обрывочных образов. Один за другим, они неслись, и ужасали Виктора.
Виктор увидел, как в жизни, что солнце скрывается за непроницаемой тенью. Увидел огромнейший проход, меж двух миров... и целую лавину ужасающих тварей, вырвавшихся на охоту из мира вечной тьмы. Виктор увидел, как в их мир, в разгар кровавых пиршеств и истребления людей, сквозь разрываемую ткань мирозданья прорывается сама суть ужаса и страха, – угрюмое и жестокое божество мира вечной ночи. Виктор также увидел и свою роль во всей этой ужасной будущности, – полководец, монстр с пастью полной тонких, но частых и острых клыков, монстр, полностью покрытый чёрной чешуёй. Будущность одного из ближайшего к божеству, – будущее приближённого.
– Нет, нет! – закричал Виктор, пытаясь вернуть контроль над телом. – Я не буду больше убивать!
Но ничего у него не получилось.
Тело сковал страшный холод. Кровь застывала в венах, а мысли замедляли свой ход. Виктор пытался противиться и продолжал бубнить:
– Нет, нет!
Но всё было напрасно.
– Последняя крупица человечности... не ожидал, – говорил аристократ, продолжая растворяться. – Да только тело признаёт меня, а я сломлю тебя, бунтарская ты частица! Когда-нибудь, когда мне до этого будет дело.
Виктор услышал щелчок. После этого ощутил, как его ноги стали проваливаться в бетонный пол. И вскоре он оказался по пояс в твёрдом полу. Аристократ почти полностью растворился, но его голос звучал также ясно, как и прежде, и всё с тем же спокойствием, что и обычно:
– Неужели ты и в самом деле думал, что всё так просто? Впрочем, не имеет значения! Наблюдай за тем, как рушится дорогой тебе мир, наблюдай и помни, что именно мы это делаем.
Очередной щелчок и все стены в комнате стали вести прямую трансляцию, – круговой обзор и объёмный звук.
И первое, что сделал аристократ, оказавшись в реальном мире, – меж теми дубами на крутом берегу, – проверил свои силы, отправившись на охоту в небольшую деревню.
Виктор долго, очень долго кричал, будучи запертым в странной комнатке. Он умолял и просил, проклинал и ругал... но ничего уже не мог изменить. Теперь будущее целого мира было в чужих руках.
