Текст книги "Краткая история Арды"

Автор книги: Михаил Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

***

Фудо-ме Синоби вошел и тщательно проделал церемонию приветствия, стараясь не испортить небрежностью самое важное дело в своей жизни. Только потом позволил себе осмотреться.

Кабинет небольшой: шесть татами Татами – площадь 0,9х1,9 м. Здесь употребляется в значении "1,9 м длины" в глубину и примерно столько же в ширину. Прямо напротив входа решетчатая перегородка-седзи, вместо стекла затянутая традиционной тонкой бумагой, а потому насквозь просвеченная. Перед решетчатой седзи пол поднимается одной высокой ступенью и превращается в помост шириной во всю комнату, глубиной примерно два татами и высотой по колено. На помосте ближе к центру лежат три низкие подушки, обозначающие места для сидения. Крайнее правое место занимает министр, но полковник не собирался встречаться с ним взглядом, не рассмотрев кабинета. Одежда – вторая кожа, комната – зеркало характера. Прочие стены светло-кремовые, но почему-то ни на стенах, ни на потолке нет традиционной росписи. Полковник поискал взглядом нишутоконома, куда по той же традиции помещаются самые важные или дорогие предметы – и вздрогнул всем телом.

Вместо традиционного веера, жалуемого Сейи Тайсегуном высшему чиновнику при вступлении последнего в должность, или вместо благородного самурайского меча – угловатая металлопластиковая перчатка стоит на раструбе, пальцы грозно сжаты в кулак, вокруг краги обмотан жгут проводов. Разъем на конце жгута с нарочитой небрежностью откинут к самому краю ниши.

Полковник не мог ошибиться: важнейшее место в личном кабинете первого министра Великого Дома Куриту было отведено управляющей перчатке боевого робота. "Смотри" – словно говорила эта перчатка– "Смотри внимательно, посетитель! Я прожил долгую жизнь, и достиг такого поста в империи, что выше меня только сам Сейи Тайсегун. Мое общественное положение высоко и прочно; я плюю на традиции; мой кабинет не расписан павлинами, от мяуканья которых мне тошно, а потолок не разрисован сосновыми ветвями, которых я никогда в жизни не видел. Я не храню ни меча, ни веера. Ни вступление в должность, ни ритуал посвящения в воины не тронули мое сердце так глубоко, как трогает один взгляд на нейроперчатку, которой я множество раз отделял жизнь от смерти. Я не всегда был важным пожилым господином, не всегда сидел с непроницаемым лицом, вежливо выслушивая скучные слова. Я водил робота и знаю вкус ветра, горел в кабине и тонул в ледяных реках, стальной ступней крошил камни; я помню все это и не предам своей юности в угоду приличиям."

Только теперь полковник посмотрел на самого первого министра, четкий силуэт которого вырисовывался на фоне светлой решетчатой перегородки, немного направо от входа. Министр поместился спиной к свету, чтобы хорошо рассматривать лицо и руки входящего посетителя, а свои глаза и губы скрыть.

– Прошу Вас, господин Фудо-ме, расположиться здесь – министр указывал место на помосте справа от себя и слева от оси входа. Полковник опомнился, взошел на помост и опустился на колени. Короткий церемониальный меч он вынул из-за пояса и положил перед собой, рукоятью к правой ладони. Теперь оба собеседника размещались вполоборота к двери, а свет падал из-за левого плеча полковника и из-за правого плеча первого министра.

На этом маневры завершились, и господин Тое Коге по праву хозяина открыл беседу следующей фразой:

– Господин полковник! Позвольте мне приветствовать Вас. Перед встречей с Вами я ознакомился с Вашим послужным списком и знаю, что Вы воевали на Треллване и Таркаде. Будучи юношей, я сам участвовал там в боях, а потому прошу Вас относиться ко мне без церемоний. Дело Ваше наверняка важное, и нет нужды беспокоиться, что оно пройдет мимо меня из-за того, что Вы неосторожно выскажетесь. Прошу Вас расположиться, как Вам удобно, и начать разговор, не беспокоясь о том, сколько он потребует времени. – говоря так, Первый Министр не опасался затянуть беседу. Самое важное всегда высказывается в нескольких словах. А если пришедшего к Вам человека ничто не гонит в шею, он спокоен и изъясняется намного понятней, в силу чего его дело почти всегда решается быстро.

Полковник начал беседу с вежливого пожелания здоровья и долголетия, очевидно собираясь с духом. Произнося длинное витиеватое пожелание, Фудо-ме Синоби успокоился, и уже следующей фразой перешел прямо к делу. Первый же заданный им вопрос ошарашил господина Тое Коге.

– Что произойдет, – вкрадчиво поинтересовался полковник, – Если кто-либо отыщет способ строить Т-корабли так быстро, что их количество будет не уменьшатся по капле, как сейчас, а напротив, лавинообразно нарастать?

Первый министр лихорадочно перебрал в памяти все, что знал о Т-кораблях. Величие звездных империй – в том числе, конечно, и Дома Куриту – основано на огромных транспортах, способных совершать мгновенные скачки между звездами на расстояние до тридцати световых лет и перевозить десятки тысяч людей и миллионы кубометров груза. Энергию для каждого прыжка гиганты собирают с помощью черных металлопластовых парусов, диаметр которых достигает десятков километров. Опасаясь повредить исполинские энергоприемники, Т-корабли никогда не суются внутрь посещаемых ими звездных систем, всегда оставаясь за орбитой самых крайних планет. Все перевозки от корабля до космопорта выполняются либо большими шаттлами, вмещающими целые батальоны и полки боевых роботов, но из-за этого вынужденными пользоваться только прочными посадочными площадками специальной постройки, либо мелкими лихтерами, которые, правда, садятся где угодно, но вмещают в лучшем случае одного среднего робота или пару легких. Перелет от Т-корабля до планеты часто занимает две-три недели, в зависимости от массы и класса светимости звезды, и эту часть цепочки как раз стоило бы усовершенствовать.

Но полковник хочет говорит о самих прыгающих звездолетах. Что ж, с ними дело обстоит хуже всего. Звездная Лига, некогда объединявшая все населенные людьми миры Галактики, давным-давно развалилась на Великие и Малые Дома, вокруг которых пенятся карликовые государства. Большинство технологий Звездной Лиги остались в прошлом. Сегодня только девять миров могут строить Т-корабли. Как ни трясутся люди над существующими кораблями, но их становится все меньше и меньше. Количество новых звездолетов едва восполняет естественную убыль от физического старения, потери в авариях и войнах. Во всех пяти округах Дома Куриту одна планета Луфиен имеет звездную верфь; совсем не случайно каждый мир с такой верфью является столицей Великого Дома! Цивилизация подвешена на хрупких ниточках трасс Т-кораблей; по мере их износа сообщения между мирами будут ухудшаться, что приведет к разобщенности и варварству.

Министр заинтересовался, но постарался этого не показывать. Завязка полковнику удалась. Что за ней?

– Продолжайте, пожалуйста без смущения – ободрил посетителя господин Тое Коге. – Мой кабинет надежно защищен от лишних ушей.

Полковник грустно улыбнулся и заговорил неторопливо, четко произнося слова:

– Ученые с верфи Луфиена разобрались в физике прыжков между звездами. Они придумали новый двигатель для Т-кораблей. Сделать его намного проще, чем сердечник Керни-Фучида, которым пользуются сейчас. Практически, корабль с новым сердечником можно построить за четыре или даже за три месяца. Против сегодняшних темпов "один корабль в год" это колоссальный выигрыш. Государственный муж, поддержавший столь полезное начинание, соберет обильный урожай благодарности…

Тут всем телом вздрогнул уже господин первый министр Тое Коге Дайхацу. Больше кораблей – дешевле полеты. Цена перевозок упадет в три-четыре раза, рост экономики будет неизмерим! Если и появятся недовольные, то массы, получившие дешевый межзвездный транспорт, попросту сметут их. Человек, добившийся подобного, превратится в живую легенду всех обитаемых миров. На волне всеобщего обожания стать сегуном будет проще пареной репы; да что там власть над Великим Домом Куриту – всю Внутреннюю Сферу можно будет объединить! Хотя бы под маркой восстановления Звездной Лиги и противостояния недавно появившимся на границах кланам каких-то варваров. Весьма и весьма заманчиво; но как же обычный гарнизонный полковник собирается реализовать подобное?

…– Однако для овладения новой технологией, даже самой хорошей, – продолжал между тем господин Синоби – Недостаточно теоретических выкладок. Нужен эксперимент. Ученые боятся проводить его в натуре. Опасаются доиграться. Они хотят создать виртуальную модель нового сердечника и обсчитать ее на суперкомпьютере. Но существующие технологии не позволяют им собрать компьютер, достаточно мощный, чтобы считать такую сложную физику. Все упирается в кристаллы памяти нужного объема, которых никто пока делать не умеет. И вот тут-то, господин первый министр, мы подходим к главному!.. – позабыв о старшинстве и сдержанности, полковник заговорил назидательно и даже поднял палец, требуя внимания. Министр не обиделся. Фудо-ме переглотнул и сказал:

– Недавно совершенно случайно я узнал, что на одной из планет Дома Штайнера живет молодой, чрезвычайно талантливый студент инженерной школы. Он как раз занимается проблемой таких кристаллов памяти. Говорят, что он гениален и не сомневаются в его способности рано или поздно решить задачу. И направление исследований он выбрал не случайно.

Полковник почему-то замолчал и внимательно глянул на господина Тое Коге, выражавшего крайнюю заинтересованность. Тот быстро понял в чем дело:

– Кто-то подсказал… И наверняка помогает. Так?

– Звездная верфь Луфиена, а точнее – владеющая верфью корпорация-дзайбацу "Нетускнеющий свет". Она приставила к студенту своего человека. Дзайбацу исхитрилась раздобыть агента почти одного возраста с изобретателем. Агент, Ингвар Тодзио, отправился на планету Дома Штайнера и попробовал вписаться в интересующую нас компанию…

***

Компания у костра сидела любопытная. Прежде, чем двинуться к ней, Ингвар Тодзио некоторое время разглядывал издали две палатки посреди круглой поляны и мелькающий между ними желто-оранжевый платок огня.

На всех играх люди собираются до того разные, что ни в каком страшном сне присниться не может. Кто-то приезжает просто убить время; кто-то ради встречи с определенным человеком; кто-то спит и видит себя в какой-нибудь роли или ситуации, которую ожидает встретить на игре. Разница устремлений немедленно отражается на том, что люди одевают на себя, как располагают палатки, что и какими голосами говорят.

Тодзио приближался к цели издалека и понемногу. Несколько недель назад он тщательно изучил все тексты и фильмы, имеющие отношение к заявленной теме игры. Потом прикинул стиль поведения и пару раз потренировал его перед зеркалом. Почти полмесяца проторчал в ближайшем ролевом клубе. И только научившись ориентироваться в новом мире, связался с мастерами – организаторами игры, которым предложил свои услуги в качестве игротехника. Известно ведь, что играть хотят многие, а обеспечивать выполнение правил игры, кормить информацией главный игровой сервер, разбирать претензии игроков к организаторам и друг к другу, делать еще массу другой необходимой работы, скучной именно своей обязательностью, мало кто хочет. А если даже кто и хочет, то не всякий желающий может. Вот и выходит, что сколько бы игр ни делалось, игротехники всегда нарасхват. Поэтому расчет Ингвара оказался безошибочным: после краткой переписки его пригласили в мастерскую группу и пообещали ждать на игре с распростертыми объятиями. И вот теперь Ингвар петлял в вечернем сосновом лесу, подходя то к одному, то к другому лагерю, пока, наконец, впереди не замаячил костер мастеров.

Ингвар приблизился к освещенному пространству, но не вышел к огню. Он прислонился правым боком к сосне и позволил себе зевок: не громкий и не тихий, только чтобы заметили.

Первой повернула голову крайняя слева рыжеволосая девушка. Цвет ее глаз Ингвар рассмотреть не мог, но готов был спорить, что зеленые. Если не от природы, так от контактных линз. С ног до головы закутанная в плащ, девушка сидела на чьей-то куртке, хозяин которой наверняка плавился сейчас от счастья или от гордости. Ингвар переступил с ноги на ногу, притоптав послушно хрустнувшие ветки. Кто-то спросил:

– Валькирия, ты его знаешь?

Девушка еще раз посмотрела на Ингвара. Высокий. Волосы прямые, темные, но точнее не определишь: стоит в тени. Амбалом не назовешь, но и не задохлик. Куртка, брюки, высокие шнурованные ботинки. Игровая одежда, то есть прикид, наверняка в рюкзаке за спиной, так что о характере и личных склонностях не скажешь много.

– Нет, – медленно произнесла Валькирия самым красивым голосом, приберегаемым на случай поражения внезапно возникшей цели, – Я его не знаю, но он сейчас представится. Правда? – и посмотрела на гостя со всем возможным лукавством.

Ингвар улыбнулся в ответ и назвался:

– Ингвар, если по паспорту. Я писал вам.

– Отлично! – обрадовано воскликнул кто-то. – Вот и техник в третью команду!

Другой голос попросил:

– Валькирия, познакомь нас, пожалуйста.

– Мое имя ты уже слышал. – Валькирия повела рукой влево от себя и вправо от Ингвара, показывая представляемых:

– Крот – при этих словах ее сосед привстал и кивнул. Лицо его постоянно менялось в отсветах огня, а телосложение Ингвар не мог определить: Крот сидел так, что смотреть на него приходилось сквозь пламя. От левой руки Крота начинался полукруг из нескольких человек. Они сидели и полулежали на подстилках, рюкзаках, свернутых спальниках, (прожечь которые, видимо, не опасались) и просто на голой земле. Когда Валькирия произносила имя, названный привставал и вежливо наклонял голову в сторону гостя. Так Ингвар впервые услышал прозвания, которые ему предстояло запомнить наизусть, а людей за этими именами узнать и полюбить.

– … Роланд, король реконструкторов, – показалось, или выражение "королевского" лица недовольное и надменное?

– Боярин… – а этот плечистый и крепкий на вид. Длинные светлые волосы. Если бы не ремешок выше лба – кажется, его называют хайратником – закрыли бы лицо до самых ключиц.

– Тейчи, он же Гортхауэр…

– Пожалуйста, просто Тейчи! – возразил парень с гладкими черными волосами, подстриженными так, что лоб высоко открыт. Точно так стригутся многие подданные Дома Куриту, и на Луфиене тоже. Откуда недовольство вторым именем? Гортхауэр? Что это значит?

Ингвар решил поскорее узнать, где и за что Тейчи так прозвали. Мелочей в своей работе он находил не слишком много, и уж при первом контакте их точно не могло быть. Между тем Валькирия указала на тощего, отличного своей высотой даже среди сидящих, такого же светловолосого, как Боярин, но куда более субтильного, парня:

– Легат из Раздола… – Тот встал и молча кивнул.

– Гимли, как можно догадаться, сын Глойна… – ну, этого не перепутаешь. Единственная в компании борода. Кудрявая разбойничья лопатища до середины груди. Нарочно, что ли, он сел рядом с высоким и худым Легатом? Ведь противоположность полная: в плечах Гимли шире даже Боярина, но на полголовы его ниже. Туловище бочкообразное.

– Мастер… – назвав последнего, Валькирия явно хотела что-то прибавить к его имени. Но человек прежде всего выстрелил в нее взглядом из-под лохматых бровей, и девушка осеклась. Только потом Мастер поднялся во весь свой средний рост и сказал Ингвару:

– Ты проходи, садись, не стесняйся.

Ингвар воспользовался приглашением. Он отклеился от сосны, обошел костер, вежливо показавшись всем, и опустился на устланную рыжей хвоей землю рядом с Валькирией. Задумался. Мастер первый обратился к новичку. Значит ли это, что он главный в компании? На чьей куртке сидит единственная в компании девушка? Ведь одеты все?

И где наш главный герой?

– А вот и я! – радостно воскликнул кто-то за спинами сидящих. – Целое ведро пользы принес!

Все разом обернулись и увидели молодого человека. Пока шло знакомство, он неслышно приблизился к костру от края круглой поляны. Ингвар дал бы незнакомцу лет семнадцать, вряд ли больше двадцати – столько же, сколько и каждому в этой компании. Рост подошедшего казался выше среднего; Ингвар привычно сделал для себя поправку на то, что смотрит снизу вверх. Из окружающего леса потянуло ветром, сосны дружно зашелестели, закачали ветвями. На головы посыпались тонкие золотистые чешуйки коры. Отряхиваясь, Ингвар прослушал, что сказала Валькирия прибывшему. Тот неразборчиво отшутился, мечущиеся отсветы открыли, что юноша одет в безрукавку и брюки – скорее всего, у него Валькирия и взяла куртку. Парень зашел со свободной от людей стороны костра, вытащил откуда-то из темноты треножник, раздвинул его опоры и на свисающий крюк прицепил принесенное ведро с водой. Затем переставил треножник так, чтобы пятилитровое ведерко оказалось над огнем.

– Однако, чай пить будем! – заявил он весело, явно кого-то передразнивая.

– Познакомься с Ингваром, – спохватилась Валькирия и повернулась, красиво разбросав волосы. – Ингвар, это…

– Александр Валле, Черный Ярл – кивнул головой гость, успевший хорошо рассмотреть парня, пока тот возился с треножником.

– Знаешь меня? Откуда?

– Я много читал о твоих кристаллах, – Ингвар пожал плечами, не добавляя, что в прочитанных статьях были снимки изобретателя. – Мне кажется, у тебя все шансы на хороший кусок в будущем.

Валле немного смущенно посмотрел на гостя, молча обошел костер. Сел между Валькирией и Кротом. Некоторое время все переглядывались в тишине. Потом Мастер молча потянулся за спину, выволок за лямку рюкзак и принялся рыться в нем. Новый порыв ветра бросил дым в лицо; Мастер скривил губы – наверное, ругался шепотом – но занятие свое не оставил, и вскоре уже сыпал прямо в ведро добытую из глубин рюкзака заварку.

Заговорил Тейчи, видимо, продолжая беседу, начатую до ухода Ярла за водой. Тейчи говорил медленно, и было очевидно, что он строит фразу на ходу:

– Ты утверждаешь, что твое изобретение принесет нам столько денег, что мы окажемся в силах основать колонию и жить там в свое удовольствие. Перестанем тосковать от того, что с наших зарплат не накопишь на крепость, как мрачно шутил при мне Андрей Норвежец…

– И наконец-то будем делать все, что захотим, ни на кого не оглядываясь! – юношеским баском поддержал его мысль Боярин. Тейчи поморщился: он-то понимал свободу не как разрешение плевать на интересы других. Однако ссориться не стал, а уточнил:

– То есть, воссоздадим во всю ширину такую жизнь, в которую здесь можем только играть – иногда и недолго. Так?

– Не совсем – откликнулся напрягшийся Валле. – Но суть примерно такая. Но ты продолжай, продолжай!

– Всадника Роханского на тебя нет! – фыркнул Легат. – Как он тогда нас разделал…Стыдно вспомнить! Ведь все это уже было. Уже пробовали люди так пожить, по-писанному.

– И что? – тут же заинтересовался Ингвар. Тема явно важная, пусть даже ему заткнут рот каким угодно способом – но он обязан встрять! Его имя должно стоять рядом со всем важным, имеющим хоть какое-то значение для этой странной компании.

– И ничего. – спокойно ответил Легат. – Пыла и удовольствия хватает на полгода, редко больше. Потом до всех понемногу доходит, что вода мокрая, что грязь надо убирать даже из мраморных дворцов – особенно если за основу берут средневековый мир. Тогда не было канализации, да и чистая одежда не росла сама собой на всех углах. Начинается отлив. Ни одна известная мне игровая зона не прожила больше двух лет.

– Люди остаются людьми, – согласно кивнул Тейчи. – Ты же знаешь, Ярл, что не рекомендуется нанимать на работу старых друзей. И вообще людей, которые связаны с тобой любыми другими отношениями, кроме чисто рабочих. Если они пойдут против интересов дела – неважно, намеренно или случайно – дружба помешает сделать им замечание, оштрафовать, наказать, уволить и так далее. Поэтому чаще всего выходки их терпят до крайнего предела. А крайний предел потому и крайний, что за ним начинаются проблемы. Например, выдворять с игры пьяного. Что ему сказать? Он приехал вроде как оттягиваться, а что он этим другим проблемы создает, как ему объяснить? Кто способен понять такое объяснение, тот как раз не будет пить на Игре. А уж кто способен напиться, тому и говорить бесполезно!

Ингвар посмотрел на упрямо стиснутые губы Валле и понял, что пора вмешиваться.

– Если я понимаю верно, вы обсуждали возможность создания игровой колонии на вновь открытой планете? – уточнил он. – Такого мира, где можно было бы жить по реконструированным средневековым законам? Такого, как описывал Кристофер Сташефф в своем сериале про Рода Гэллоугласа?

– Да! – отрубил насупившийся Черный Ярл.

– Я думаю, это возможно. – Ингвар развернул плечи пошире, всем своим видом выражая спокойную уверенность. – Все перечисленные проблемы решаемы. Я, правда, не знаю, как именно. Но ведь проблему с кристаллами Валле решил? Решил! А она считалась абсолютно неподъемной. Значит, и проблему с Игрой тоже можно решить.

– И я даже знаю как, – отозвался ревниво следящий за Валькирией Крот. Его круглая голова повернулась к огню; Ингвар с удивлением разглядел, что Крот, пожалуй, будет потолще Гимли. А Кротом его, скорее всего, прозвали за глубоко посаженные глаза-бусинки, чисто как у настоящего крота. – Ну, то есть, не в точности знаю, но идея мне кажется хорошей.

– Давай! – хором потребовали Легат, Ингвар, Мастер и Боярин. Удивленная такой слаженностью, Валькирия заинтересованно вертела головой.

– Ведь можно основать обычную колонию, так? – взволнованно начал Крот. – Но чтобы человек на ней мог находиться четко в двух состояниях: по Игре, и вне Игры. Вот ты, Легат – кибернетик. За тобой все хакеры твоей тусовки. Ты же сумеешь сформулировать граничные условия четко?

Легат, еще не понимая, куда клонит Крот, согласно кивнул:

– Да, наверное…

– Ну вот! Так давайте жить на этой колонии, как обычно, со всеми обычными учреждениями, не отказываясь от водопровода и вообще всей цивилизации; а в то, что хотим – играть. Допустим, раз в год, две недели – глобальная Игра на всю планету…

Легат аж подпрыгнул:

– Я знаю!!! Мы это сделаем по принципу глобальных сетей! Как в сети, любой компьютер может подключиться, когда хочет, а когда надо, отключается. В каждый момент времени Сеть состоит из разных компьютеров, кто-то входит, кто-то выходит…

Крот слушал, разинув рот, и даже не обижался, что его прервали. Легат принялся чертить на земле выхваченной из костра тонкой веткой, не обращая внимания, что рисунок едва различим в темноте:

– Значит, у всех игровые паспорта… Так. Это мы сделаем. Когда человек хочет вступить в игру, нажимает кнопку на своем приборе, и сигнал регистрируется на главном сервере. Это вход в систему. Теперь, если человек идет по улице и встречает кого-то, относительно которого неясно, в Игре он или нет – определить принадлежность будет дело техники! Его прибор лезет на главный сервер и моментально узнает через прибор того, встречного, как с ним разговаривать: по Игре или же он вне Игры. Приборы несложные, как опознаватели "свой-чужой" на боевых роботах и самолетах, можно даже еще проще, нам-то не надо будет шифроваться и от радиопомех защиту строить… Так… Теперь с оружием. Технически уже возможно сделать его таким образом, чтобы при попадании по телу оно не причиняло вреда. Например, пусть магнитострикция Магнитострикция – физический эффект, изменение формы металла под влиянием магнитного поля… Нет, это я сглупил…

– Лучше нанополимерные оболочки Не знаю, что это такое, но звучит солидно. Крота спросить, что ли? – подсказал Крот, и Легат еще радостнее воскликнул:

– Точно! Короче – это все реально. Технически мы с Кротом это все беремся осуществить! Сточки зрения психологии тоже должно нормально получиться. Смотри: хочешь играть, вот тебе игровой автоответчик, ходи по планете и выискивай в толпе таких же фанатов; думаю, их будет много. Хочешь говорить – говори. Хочешь сражаться – сражайся.

– Моделировать бой и смерть, – оживился Роланд – По-моему, проще всего так, чтобы при попадании в разрешенную зону оружие отключало игровой прибор-паспорт. А потом неделю или там сколько, убитый не может войти в Игру.

Гимли и Боярин хлопнули в ладоши, выражая крайнюю заинтересованность и одобрение. Легат продолжил:

– А кто не хочет в Игру вступать, пусть себе живет самым обычным образом, как любой колонист на вновь открытой планете! Эти два мира не будут мешать друг другу, понимаете? Взять тех же шахматистов или хоккеистов, спортсменов, короче: они ходят по улицам, как обычные люди. И никого не напрягает, что они там на своих клетчатых досках или ледяных полях занимаются на первый взгляд, совершенно диким делом!

– Юридическую подоснову Тейчи и Мастер смогут написать. Они скоро диплом правоведов получают, да как раз по законодательской отрасли, – добавил Крот и удовлетворенно откинулся. – Мастер, дай-ка там перчатку потолще. Будем чай разливать… – и засуетился вокруг треножника. Ингвар сидел ошарашенный, раскрыв рот не хуже Валькирии. Ведь действительно, может сработать! Они все здесь молодые, к дому и семье не слишком привязаны. Копейки считать не станут! С них станется рвануть и попробовать, даже если и неизвестно, что потом с результатом делать.

– Мой город будет лучшим рыцарским государством в обитаемой Галактике, – мечтательно протянул Роланд. – Валле, я с тобой! Надо будет руку отрезать – бери любую!

Возбужденный открывающимися перспективами, Ингвар сглотнул и заявил, нисколько не прикидываясь:

– Я тоже, Валле! И я – тоже! Я пойду за тобой везде!

Потом вспомнил, кто он и где он, слегка устыдился, и последние слова пробормотал, уже глядя себе в ноги:

– Как тень, Ярл. Да – как тень.

***

– Тенью его теперь все и зовут. – закончил повествование полковник Фудо-ме Синоби. – Этот парень вот уже год следует за изобретателем повсюду. Достает всякие материалы, нанимает компьютеры для расчетов, оплачивает лаборатории, испытания, что там ему еще надо. Опираясь на деньги и людей корпорации, все время бережет его от случайностей типа хулиганов, местных мафиози и прочего. Да так плотно, что Дом Штайнера даже не может подобраться к мальчишке, а ведь все происходит на их территории!

– А когда все будет готово, дзайбацу выкрадут секрет? – полюбопытствовал первый министр, зная заранее, что полковник ответит отрицательно.

– О нет! – воскликнул полковник. – Ведь если Вы желаете торговать медом, то лучше купить пасеку, на которой есть любящий свое дело опытный пчеловод, чем украсть у того же пчеловода десяток ульев, от которых потом будет больше возни, чем прибыли.

Господин Тое Коге согласно кивнул. Полковник повел речь дальше:

– Итак, мой план в том, чтобы изобретатель достиг успеха. Его кристаллы слишком необходимы звездным верфям, так что он сможет продиктовать любую цену. Дзайбацу наверняка подскажет ему, как вести дела, чтобы не потерять лицо и не запросить чересчур много. Затем он оснует свою колонию, мечты о которой ни от кого не скрывает.

– А если не оснует? – раздумчиво произнес первый министр. – Разве Дом Штайнера выпустит его из рук?

– Оснует обязательно! – возразил полковник – Дзайбацу выгодно иметь дело с ним напрямую, куда выгоднее, чем через таможни Дома Штайнера. "Нетускнеющий свет" что-нибудь придумает. Они лоб расшибут, но откроют эту дверь.

– А не проще ли дзайбацу купить изобретателя? Предложить ему лабораторию, высокий заработок и так далее? – поинтересовался министр. – Ведь для крупной промышленной группы это нетрудно.

– Ценность изобретателя именно в мозгах, а не в лаборатории, – возразил полковник. – Если он поступит на работу куда-либо, он немедленно окажется связан. Ему придется отвлекаться на управление своими подчиненными; участвовать в делах, которые не нужны ему лично, но важны для фирмы – и так далее, и тому подобное. Оставаясь вольным и наслаждаясь иллюзией свободы, он будет думать с гораздо большим эффектом – соответственно, и результат окажется выше… Предупреждая следующий Ваш вопрос, осмелюсь предположить, что убрать изобретателя тоже никто не рискнет: ведь существующие Т-корабли берегут как зеницу ока. Думаю, владеющего ключевой технологией их производства будут беречь еще тщательнее! По крайней мере, до тех пор, пока каждый Великий Дом и самые богатые из Малых Домов не заведут себе по суперкомпьютеру, на котором смогут рассчитывать сердечники для собственных Т-кораблей… А теперь, господин министр, выслушайте, как я предлагаю собрать с этого дерева плоды. – Фудо-ме Синоби снова замолчал и перевел дух, глядя на союзника.

– Я Вас внимательно слушаю – отозвался тот. И полковник, уже непритворно взволнованный, потный, очень тихо выговорил:

– Мы дадим колонии развиться, а производству кристаллов выйти на проектную мощность. Затем мы попросту захватим колонию, планету, изобретателя и технологии. Как конкретно, я придумаю и осуществлю по месту, когда буду точно знать ситуацию. Все остальные Дома возмутятся, конечно. Главное их обвинение будет скорее всего то, что Дом Куриту желает подгрести технологию под себя и владеть ею безраздельно. Все станут ожидать, что захватив производство, мы запретим вывоз кристаллов.

Но мы этого не сделаем. Никогда. Торговля кристаллами останется свободной. Даже таможенная пошлина на их вывоз будет, против ожидания, уменьшена. Таким образом, мы приобретем моральное преимущество и лишим противника главного козыря. От прочих обвинений пусть защищаются политтехнологи и дипломаты. В конце концов, даже если придется малость повоевать, тут есть за что. Тем временем львиная доля кристаллов пойдет на верфь Луфиена, ум этого парнишки будет решать задачи, подброшенные Домом Куриту, и таким образом, лет через двадцать вырастет гениальный инженер, который будет работать в наших интересах… Затем общественное мнение воздаст должную награду государственному деятелю, который все это придумал и осуществил, а я удовольствуюсь скромным постом военного министра и до конца жизни буду гордиться, что хорошо послужил процветанию Великого Дома Куриту… – Фудо-ме Синоби наконец-то успокоился, расслабил напряженные плечи, даже его поза несколько оплыла, потеряла напряжение. Полковник высказал все и теперь с напускным безразличием ожидал реакции.

Первый министр ободряюще улыбнулся полковнику и принялся развивать идею со своей точки зрения:

– Изобретателя мы осыплем дарами и будем исполнять все его капризы. Можно даже предоставить его колонии политическую автономию под нашим протекторатом. Он потеряет всего лишь немного свободы, и вряд ли долго будет тосковать о потерянном. Об этом позаботятся… Да! – решившись окончательно, первый министр хлопнул в ладоши. – Господин полковник, я принимаю Ваш план. – Главный заговорщик поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. – Ступайте к себе. Завтра в полдень во всех регалиях Вы присутствуете на церемонии присвоения Вам генеральского звания. Мой секретарь пришлет Вам необходимые бумаги. Приказ о назначении Вас командующим учебной базы, из которой вырастет Ваша непобедимая армия, будет готов вечером, а подписан Сейи Тайсегуном самое позднее, послезавтра. Идите, и пусть боги будут к нам благосклонны!