Текст книги "Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести"

Автор книги: Михаил Гребенюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 23
ГДЕ ЖЕ БЫЛА НАТАША?

«Боже мой! Боже мой! Да как же это? Неужели все, что он говорил – правда?»

Наташа опустилась на скамейку, стоявшую около дерева, прислонилась спиной к стволу. Вихрь, перебежав дорогу, швырнул в нее пригоршню земли. Она откинула голову назад. «Ах, какое сегодня голубое небо! Почему оно сегодня такое? Вчера…» Нет, вчера она ничего не видела – ждала свидания с Борисом.

По улице, сильно сигналя, проскочила карета «Скорой помощи». Наташа не пошевельнулась. Ее взгляд, устремленный вверх, чего-то искал. Может быть, ответа на мучившие вопросы?

Вчера, когда беседовал с ней Воронов, она ничему не верила и ничего не признавала. Борис был ее защитой. Она любила его. Это было так хорошо!

Сегодня Наташа чувствовала себя другой. Она бы уже не сказала Воронову: «Зачем ты врешь?» Правда, услышанная в больнице, сломила ее силы. Она не знала на что решиться: пойти ли в милицию и рассказать все, что услышала от Бориса, или ждать, когда все пройдет.

«…Ты пойми, я не виновен, – звучали в ее ушах слова Бориса. – Это сделал Скорпион. Он заставил меня поехать в кишлак и войти в доверие к Расулову… Конечно, я мог бы отказаться от этого, но тогда ты не увидела бы меня в живых. Скорпион не прощает…»

Может быть, Борис действительно не виновен? Мало ли что можно сделать, когда кто-то угрожает? Она боится Скорпиона, хотя ни разу не видела его. Он силой заставил Бориса пойти на преступление. «Теперь надо только молчать, – снова вспомнила она слова Бориса. – Все окончится благополучно, вот увидишь. Улик против меня нет. В уголовке повозятся немного и бросят дело».

Да, так он и сказал, и она не возразила ему, даже больше того – согласилась, и с прежним вниманием слушала его раскаяния. «Ах, какая я дура, – вдруг остановилась она. – Почему я не прервала его и не пошла за помощью к Алеше? Почему я согласилась молчать?»

«Боря, мне сказали, что ты принимал участие в убийстве Расулова», – да, да, она так и сказала ему, как только в палате никого не осталось.

«Что ты, Наташа!» – В его голосе послышался испуг, и он отвернулся от нее.

«Ты не прячь глаза, я встречалась с твоими… друзьями, мне уже все известно». – Это вороновский прием, она поняла сразу, едва соврала, и Борис вдруг заплакал. Были это искренние слезы или нет – она так и не попыталась узнать. Поступив по-вороновски, она узнала главное – правду об убийстве.

Высокий, скуластый мужчина в черных очках и с изящной тростью подошел к Наташе, когда вокруг не было ни одного человека. Поправив упавшую на плечи косынку, она хотела уйти, но он взял ее под руку и, показав на выглядывавший из внутреннего кармана пистолет, проговорил, усмехнувшись:

– Не торопитесь, милая. Нам надо о вами кое о чем поговорить.

…На юге, точно ручей, извивалась полоска неба. Облака, схваченные щупальцами огромной тучи, теснили ее к земле, вздрагивая при каждом ударе грома, На севере, разделенные светлыми занавесями, висели изогнутые темно-синие ленты:.дождь наступал на город несколькими колоннами. Воздух, смешавшись с запахом трав, был так накален, словно горел…

Глава 24
ЧТО ЖЕ БЫЛО ДАЛЬШЕ?

Наташа проснулась, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Она открыла глаза и, сбросив одеяло, быстро соскочила с постели. Почти тотчас хлопнула дверь, и раздались легкие удаляющиеся шаги.

«Господи, да что же это со мной? – холодея от страха, подумала девушка. – Куда я попала?»

Чужая, богато обставленная комната, залитая ярким солнечным светом. Чужие платья, блузки, косынки, юбки, чулки – аккуратно развешанные около кровати.

«Чья это квартира? – оделась Наташа. – Где тот мужчина, что напоил меня?»

«Возьми ее к себе и полакомься», – откуда-то из глубины сознания услышала она незнакомый голос и заметалась по комнате, наталкиваясь на тяжелые дубовые стулья.

Вчера в ресторане эти слова сказал высокому мужчине молодой человек с русыми волосами. Она вспыхнула и ударила парня ладонью по щеке. Сидевшие рядом два человека громко захохотали, дружески подмигнув ей. Одного из них все звали Носатым.

«Кто же был в черных очках? – вздрогнула Наташа. – Неужели? Борис не сказал, какой он…». Сжавшись в комок, она посмотрела на двери, не решившись назвать того, кто вчера встретил ее в городе и отравил вином. Она подумала, что он уже здесь и вот-вот окликнет ее. Что она будет делать?

Вдруг в соседней комнате послышались шаги, и кто-то осторожно постучал в дверь.

Она подбежала к трюмо, стоявшему у окна, схватила пудреницу и, не глядя в зеркало, стала машинально пудриться. Ей хотелось как-то скрыть свое состояние.

– Да, – ответила она на стук прерывающимся от страха и волнения голосом.

По-видимому, в комнату вошел мужчина. Он сделал несколько шагов к трюмо и остановился позади Наташи. Она чувствовала его тяжелое дыхание и не смела обернуться.

– Как спали, Наташа?

Чей это голос? Вчера она разговаривала с другим человеком.

– Как спала? А вам не все ли равно! Вы скажите, как я сюда попала?

– Я сам хотел спросить вас об этом же, – помедлив секунду, сказал мужчина. Она встрепенулась:

– Говорите без загадок!

– Это вы мне задали загадку, которую я вот уже пол-суток пытаюсь разгадать, – ответил он медленно и с достоинством.

Наташа больше не могла сдерживать себя. Она быстро повернулась и с раздражением спросила:

– Где Скорпион?

Перед ней стоял небольшой лысый человек. Он пожал плечами и, подойдя к окну, поспешно опустил штору. Он молчал, должно быть, не решался раскрыть себя.

– Боитесь сказать? Напрасно! Я не милиционер и не намерена разоблачать вас!

Мужчина с удивлением оглянул Наташу:

– Вы, кажется, заговариваетесь. Она солгала:

– Я вас видела вчера со Скорпионом. Вы предлагали ему убить меня и отвезти за город. Он разговорил вас и привез сюда, сказав, что вернется за мною утром.

Рассеянная улыбка, еще минуту назад блуждавшая по лицу мужчины, сменилась гримасой ужаса, и до Наташи дошел слабый шепот:

– Подождите, милая, подождите!..

Наташа хрустнула пальцами. Испуг мужчины и обрадовал и встревожил ее.

– Вы Фельдман? – спросил он.

– Нет, – сказал она и назвала свою фамилию.

– Не обманывайте, Наташа, – попросил он. – Ваши друзья сказали, что вы дочь академика Фельдмана. Я – Рест, Самуил Михайлович. Бухгалтер артели «Заря».

Наташа не слышала такого имени. Ей стало стыдно и за себя и за него. Прикрыв лицо руками, она отвернулась и стене и устало попросила:

– Рассказывайте!

Рест усмехнулся:

– Я думаю, что вы сможете лучше рассказать о себе. Наташа промолчала.

Самуил Михайлович отвел от нее взгляд и сел а кресло.

– Это случилось в три часа ночи, – сказал он, вытирая большим клетчатым платком руки и лицо. – Ко мне постучали. Я вышел на улицу и увидел легковую машину. «Если не ошибаюсь, вы – Рест?»—сказал шофер. «Да», – ответил я. «Якуб Абдулаевич, – представился незнакомец, – У меня к вам просьба: приютите на ночь дочь Фельдмана. Она в тяжелом состоянии». «Мне кажется, что в таких случаях надо обращаться в больницу или к родителям больной», – сказал я. «Вы меня не поняли, – ответил шофер. – Фельдман не больна. Просто выпила лишнего. Вести ее к родителям нет смысла: отец – в командировке, а мать гостит у родственников. Остаетесь только вы. Академик Фельдман – ваш земляк». «Да, но я никогда не встречался с ним», – попробовал отказаться я, однако, шофер не стал меня слушать. Он открыл дверцу и повел вас к парадному. «Дайте ей отдохнуть до утра. Фельдман будет очень благодарен за это…»

– Что же вы сделали? – чужим голосом спросила Наташа.

– Приказал домработнице уложить вас в постель, – ответил Рест.

Несколько минут в комнате было тихо.

– Вы заметили номер машины, на которой приезжал этот… Якуб Абдулаевич? – спросила Наташа,

– К сожалению, номер машины был забрызган грязью, – вздохнул Рест. Поднявшись с кресла, он подошел к Наташе и несмело дотронулся до ее руки. – У меня к вам просьба, милая. Никому не говорите о том, что были у меня. Мое положение…

– Хорошо, хорошо, – заверила Наташа. – Никто никогда не узнает об этом…

Глава 25
РАЗУМ ГОВОРИТ ОДНО, СЕРДЦЕ – ДРУГОЕ

– Нет, ты не отворачивайся, ты скажи, что у вас произошло? Я не отступлюсь от тебя, пока не узнаю все. Тебе не семнадцать лет – пора браться за ум. Мыслимо ли дело: отказаться от такой девушки! Да ты понимаешь, что делаешь? Тебе одного ее приданного хватит на всю жизнь!

– Зачем мне ее приданое? Мне жена нужна!

– Ему нужна жена!.. Разве Варька плохая девушка? Через пять лет окончит институт, будет работать врачом, что тебе еще надо? Врачи, знаешь, как зарабатывают! Ее отец за один прием по сто рублей берет!

– Живодер…

– Алешка, опять за свое! Не смей перечить матери! Все равно будет так, как сказала я. Наташки тебе не видать, как своих ушей. Говорят, с бандитом связалась. Честная девушка не сделает этого… Сиди, не ерепенься. Знаю, что скажешь – защищать будешь!.. Напялил дурацкий мундир и корчишь из себя нивесть кого! Вот я пойду в твою милицию и добьюсь, чтобы тебя уволили!..

– Мама!!

Ефросинья Андреевна отвернулась. Господи, какая нынче пошла молодежь! Положи палец в рот – откусит. Разве раньше такое было? Она и не помнит, чтобы кто-нибудь шел против воли родителей. Дети не осмеливались перечить.

– Алеша, родной… – переменила тактику Ефросинья Андреевна. – Ведь я добра тебе желаю. Ты же у меня один. Ну, посмотри, какая я старая стала. Кто тебе поможет, когда я помру?

Она подошла к сыну, стала поправлять фуражку. Алексей отстранил ее от себя, поспешно поднялся с дивана, встал у письменного стола, заваленного книгами и бумагами.

– Не притрагивайся к моему мундиру! – нахмурился он. – Не любишь – не притрагивайся, Как-нибудь без тебя обойдусь.

– Алешенька, да что ты! Я пошутила, – взмолилась Ефросинья Андреевна. – Работай, где хочешь… Мне все равно… Как ты говоришь: «Я ассе… низатор и водовоз». Вот и ладно.

– Запомнила?.. Спасибо… – повернулся к матери Алексей, На его лице появилась улыбка. – Маяковский так говорил. Здорово, правда?.. Знаешь, что такое ассенизатор? Человек, который чистит уборные. Я ассенизатор! Очищаю общество от преступников. Поняла? Мою форму любить надо.

– Господи, ну, конечно. Тут и понимать нечего… Тьфу, какая гадость! – прошептала Ефросинья Андреевна, отворачиваясь от сына.

Вчера днем было все по-другому. Ее счастью не было предела. Она видела Варьку и беседовала с ней. Девушка была без ума от Алексея. Ее глаза горели таким восторженным блеском, что нельзя было без волнения смотреть в них.

Ефросинья Андреевна гордилась сыном. Она поняла, что между ним и Варькой что-то произошло. Ее сердце наполнилось надеждой.

…Беспечно прожила свою жизнь Ефросинья Андреевна. Ее отец был крупным купцом и ничего не жалел для дочери. Первый муж владел небольшой ткацкой фабрикой во время нэпа. Денег, вырученных за продажу товара, хватало на ее бесчисленные вечеринки и наряды.

Второй муж оказался беднее – руководил артелью, которая изготовляла женскую обувь, Однако он делал все, чтобы угодить Ефросинье Андреевне. Правда, вскоре его посадили за спекуляцию.

Три других мужа Ефросиньи Андреевны – один из них был отцом Алексея – пошли по пути своего предшественника.

Наконец, утратив былую красоту, Ефросинья Андреевна покорилась «судьбе»: начала работать, чтобы как-то воспитать сына. Она возненавидела всех работников милиции и людей, имеющих семью и достаток. Милиция, думала она все чаще, отобрала у нее мужей и лишила человеческой жизни. Когда Алексей впервые надел форму, она от злобы, охватившей все ее существо, едва не лишилась рассудка…

– Ну, ладно, ты ответь, почему тебе не нравится Варька? – видя, что Алексей успокоился, продолжила наступление Ефросинья Андреевна.

Алексей невидящим взглядом посмотрел на мать. Разве он когда-нибудь говорил, что ему не нравится Варька? С нею можно дружить. Она бойкая, веселая девушка. Только ведь сердцу не прикажешь. Он с детства привык к другой. Наташа всегда была дорога для него, даже теперь, хотя она и презирала его, ему казалось, что она рядом… Ну, как он мог думать о Варьке!..

– Почему мне не нравится Варька? – спросил, будто возразил, Алексей. – Почему она тебе нравится?

– Мне? – встрепенулась Ефросинья Андреевна. – Люблю!

– Не любишь ты ее, не обманывай.

– Тьфу! В кого ты только уродился? – не выдержала Ефросинья Андреевна. – Отец был, как отец…

– Не было у меня отца! Все равно, – упрямо проговорил Алексей, надевая фуражку. – Пусть Наташа не любит меня… Я буду всегда любить. – Он пошел к двери. Что с тобой говорить! Ты ведь никого не любила!..

– Алешка! – взвизгнула Ефросинья Андреевна. Упав на диван, она схватилась за сердце, закрыла глаза. – Как ты мог сказать это? Мерзавец!..

Алексей нерешительно потоптался у порога. «Что это я в самом деле? Ведь она моя мать!» Он снял фуражку, виновато улыбнулся. Потом подбежал к матери, поцеловал в лоб.

– Прости!

Ефросинья Андреевна слабо махнула рукой:

– Ладно уж… Иди…

Глава 26
СТРАННАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ

Работы в ГАИ оказалось много. Воронову и двум сотрудникам уголовного розыска пришлось проверить более ста машин, побеседовать с большим количеством людей: с шоферами, заведующими гаражей, директорами учреждений и предприятий, с рабочими, техниками и инженерами.

Воронов метался из одного конца города в другой, уходил из дома рано утром, возвращался далеко за полночь.

Товарищи по работе – большинство инспектора дорнадзора – шутили:

– Пропал человек: теперь его к нам калачом не заманишь, решил превзойти Шерлок Холмса.

На шестой день удалось добиться кое-каких результатов. Выяснилось, что в день убийства Расулова, из гаража, которым заведовал Яков Аркадьевич Лещинский, на станцию Узбеково ходила грузовая машина ЗИС-150. В этом гараже оказалось три машины с цифрой —24– в номерах.

Одновременно оперативные работники Прохоров и Зафар обнаружили в числе сотрудников гаража несколько лиц, имя, отчество и фамилии которых, начинались с букв Г. Г. Г,

Вскоре под разными предлогами три машины, шофера которых подозревались в преступлении, были доставлены во двор ОРУДа.

Осмотром грузовиков занялся младший лейтенант Воронов. Майор Розыков, приехавший в ОРУД с небольшим опозданием, стоял в стороне. Он внимательно слушал старшего госавтоинспектора Кадырова, который принимал участие в розыске машины. Рядом с майором находился начальник ГАИ. Лихачев исподлобья следил за действиями младшего лейтенанта. Воронов нравился ему своей искренностью. Ошибки, которые допускал он, были результатом неопытности. Со временем это пройдет, думал начальник ГАИ. Кто верит в себя, тот достигнет всего, что захочет!

Осмотрев номерные знаки машин и вписав их в блокнот, Воронов задумчиво чертил карандашом по листу блокнота, Три номера: ШЛ 24–17, ШЛ 24–15, ШЛ 24–07, три грузовика, три шофера. На какой же машине было совершено преступление? Кто из водителей принимал участие в убийстве Расулова?

«Наиболее интересна, – думал он, – машина ШЛ 24–17».

В самом деле, солдат, сообщая Наде Кузьминых номер, мог перепутать цифры и вместо 17, написал цифру 47? Не потому ли эта цифра была очерчена кругом и увенчана жирным знаком вопроса?

Однако, не исключена возможность, что солдат и цифру 07 принял за 47?

Захлопнув блокнот, Воронов подошел к машине ШЛ 24–07. Он уже не раз осматривал ее, но не обращал внимания на кабину.

– Якуб Розыкович!.. Товарищ майор!.. – крикнул младший лейтенант вдруг и побежал к Розыкову через двор. – Товарищ майор, – поравнявшись с начальником ОУР, зашептал он. – Я нашел машину, на которой был убит Расулов! Пойдемте, на ней нет зеркала.

Розыков подошел к машине ШЛ 24–07.

– Действительно…

Однако, глянув на соседний грузовик, разочарованно покачал головой.

– Посмотрите сюда! – кивнул он Воронову.

– Не понимаю, – пожал плечами младший лейтенант.

– Нет, вы серьезно?

– Да серьезно!

– Глядите же лучше! Почему нет зеркала и на этой машине?

– Младший лейтенант опешил. Еще минуту назад ему казалось, что след преступника найден, а теперь все переворачивалось вверх дном. Две машины со сходными номерами? Какой из них управлял преступник? Кто потерял зеркало: водитель грузовика ШЛ 24–17 или ШЛ 24–07?

Глава 27
ДВА ЧЕЛОВЕКА – ДВА ХАРАКТЕРА

Вышло так, что в отдел милиции были вызваны два шофера. С шофером машины ШЛ 24–15 не встречались вообще: он уже больше месяца находился на лечении в Сочи.

– Василий Алехин, – так представился офицерам водитель машины ШЛ 24–07.

У него были мягкие женские черты лица, русая, вьющаяся шевелюра, полукруглый подбородок, рыжие брови, высоко стоящие над веселыми бесцветными глазами.

– Что вы делали в прошлую среду? – такими словами начал беседу Розыков.

Алехин несмело подошел к столу.

– Ездил в Черемхово за стройматериалами.

– Что заставило вас возвращаться оттуда через станцию Узбеково?

– У вас неверные сведения, товарищ начальник.

Чуть заметная улыбка тронула губы Розыкова. Он наклонился над столом, пододвинув Алехину пачку с папиросами.

– Вы были один в кабине?

– Да, – закуривая, небрежно отозвался шофер.

– Обманывать не советую.

– Я не обманываю.

– Где зеркало от вашей машины?

– Потерял.

– Когда?

– На прошлой неделе. Майор нахмурился:

– Вы давно знакомы с Востриковым?

– С Востриковым? – Алехин помолчал. – Не знаю такого, Как его звать?

– Борис.

– Не знаю.

– Снова обманываете?

– Вас не обманешь. ОУР! Наслышался.

Через полчаса привели Головко.

«Г. Г. Г. – Григорий Гаврилович Головко», – с удовольствием отметил про себя капитан Исмаилов, присутствующий на беседе.

Головко резко отличался от Алехина. Он был выше ростом, плечист, немного сутуловат. Глаза, посаженные глубоко, смотрели хмуро, недружелюбно. Широкие ноздри раздувались, как меха. Подбородок, сильно выступавший вперед, был разделен на две полукруглые половины. Губы плотно сжаты. Под скулами ходили круглые, словно шары, желваки. Ему шел двадцать пятый год, но можно было дать больше тридцати. Разговаривая, он дергал плечом, словно отгонял мух.

Беседу продолжал майор Розыков.

– Вам известно. что произошло в прошлую среду? – спросил он шофера, как только тот сел на стул.

– Проинформирован, – ответил Головко.

– Вы ездили на станцию?

– Ездил.

– В какое время?

– Днем.

– Как фамилия парней, которые были с вами в кабине? Только говорите правду.

– Я ездил один. – Головко положил на колени руки, потом сжал. Кулаки, как глыбы, вдавились в тело. – Вы подозреваете меня в убийстве?

– Да, – видя, что Розыков медлит с ответом, твердо сказал Исмаилов.

Шофер вздрогнул:

– На каком основании?

– Нам все известно.

– Что известно?

– Вы были на станции? Были, – заговорил капитан, приблизившись к Головко. – Недалеко от разъезда ваша машина левой стороной съехала на обочину дороги. Заднее колесо попало в яму, кузов с силой тряхнуло, и люди, находившиеся в нем, вылетели. Вы остановили машину, но не оказали помощи пострадавшим, а взяли у них деньги и уехали в город… Вам остается одно – сознаться, – закончил капитан. – Это важно для дела и для вас. Запомните, признание облегчает меру наказания.

– Я з-знаю, – озлобленно сказал Головко.

– Значит, вы признаете свою вину?

– Бросьте! – Головко встал. – Зачем вы говорите так? У вас нет фактов. Я никого не убивал и не грабил.

– Хорошо, – сказал Исмаилов. – В таком случае, скажите, где зеркало от вашей машины? Может быть, у вас его кто-нибудь украл?

Головко вспыхнул:

– Вы угадали. Зеркало украли.

– Когда?

– В прошлую среду.

– Скажите, какое неблагородство со стороны вора! – капитан уперся взглядом в Головко. – Перестаньте паясничать! Сознавайтесь!

В это время в разговор вмешался майор. Он спросил Головко: действительно ли зеркало от его машины пропало в прошлую среду.

– У меня есть свидетели, – оживился шофер.

– Кто?

– Лещинский.

– Еще кто?

– Алехин.

Майор достал из стола носовой платок с буквами Г. Г. Г. А.

– Ваш?

– М-мой.

– Что означает буква «А», вышитая с буквами «Г. Г. Г.»?

– Не знаю. Наверное, фантазия жены.

– У вас есть друзья?

– Есть.

– Вот что, Григорий Гаврилович, – подойдя к шоферу, сказал майор, – никому в ближайшие три-четыре дня не говорите о том, что вы здесь слышали и видели. Это необходимо. Договорились?

– Договорились, – заверил Головко.

Яков Аркадьевич Лещинский – начальник гаража, в котором работали Головко и Алехин, – зашел в кабинет Розыкова, не скрывая тревоги, охватившей его.

– Яков Аркадьевич, – обратился к Лещинскому Розыков, – мы думаем съездить в больницу к раненому, не сможете ли вы уделить нам полчасика?

– Почему не смогу? С удовольствием, – поспешно согласился начальник гаража.

– Мы поедем на вашей машине, – вставая, продолжил майор, – возьмите с собой Алехина и Головко и проследите, как они будут вести себя во время нашей беседы с раненым.

– Вы считаете, что я не должен присутствовать на этой беседе?

– Да. Но, нам необходимо знать: кто из шоферов принимал участие в преступлении– Головко или Алехин? – глядя на Лещинского, сказал майор. – Вы начальник гаража. Они верят вам. Виновный может рассказать вам правду. Конечно, это он сделает при одном условии… Вы меня понимаете?

– Не совсем, товарищ майор.

– Вы не должны говорить им, что решили помочь нам.

Брови Лещинского удивленно полезли вверх:

– Здорово!

– Значит, договорились! Мы, вероятно, обошлись бы без вас, заметил Розыков, – но у нас нет отпечатков машины, оставленных на месте преступления. Эксперт молодой и позабыл снять слепки.