Текст книги "Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести"

Автор книги: Михаил Гребенюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Провокация! – снова вышел из себя Джураев.

Наташа сделала шаг в его сторону:

– Имя вашего друга вы назовете сами, это облегчит вашу вину. У нас имеются отпечатки пальцев, оставленные на пленке скорлупы… Это…

– К черту! – сорвался с места Джураев. – К черту!.. Отпустите меня. Я все расскажу дяде. Увидите, вы еще пожалеете об этом! Да-да, не смейтесь!.. У-у-у, как я вас ненавижу!

– Благодарю за любезность… Товарищ младший лейтенант, – обратилась Наташа к Каримову, – поезжайте к прокурору и возьмите у него постановление на обыск квартиры… Садыкова.

– Что? Обыск? У дяди?

Джураев сначала сел, затем встал, подошел к окну, вынул портсигар, спички, но не закурил – снял очки и уставился невидящими глазами в угол комнаты.

Наташа знала, что прокурор не даст постановления на обыск квартиры Садыкова. Об этом и думать нечего. Чтобы произвести обыск в чьей-либо квартире, нужны серьезные улики. Она заговорила о постановлении, желая психологически воздействовать на Джураева.

– Да, обыск, – твердо сказала Наташа. – Иначе мы но можем. Вы отказываетесь говорить правду.

– Только поэтому? – В его глазах блеснула искра надежды. – Только поэтому, да? Товарищи!.. Ну, что вы, честное слово… Ну, неужели вы думаете… – Он подбежал к Каримову, умоляюще взглянул в лицо, потом повернулся к шоферу, к сестрам Рахмановым и, словно проснувшись, задыхаясь от неудержимого сильного плача, упал перед Наташей на колени. – Нет, ну как же это? Не ходите к дяде! Я все расскажу и так… Только не здесь… в милиции… Я не могу… Ну, пожалуйста!..

– Хорошо, – согласилась Наташа.

Во дворе к ней подбежала Наргуль. Девушка была взволнована и не сразу сказала, что хотела. Она глядела на Наташу и слезы катились из ее глаз. Это были слезы радости – теперь никто не скажет, что Кумрихон украла вещи у брата.

Наташа взяла ее за руку:

– Успокойся, Наргуль, все будет хорошо.

– Нас больше не станут…

– Тебе надо отдохнуть… Иди к Кумрихон и скажи ей, что преступники найдены, и пусть она наведет в доме порядок… Больше мы никого сюда не приведем… До свидания…

– До свидания.

Наргуль закрыла за Наташей калитку.

Джураев не обманул – рассказал Наташе все, что знал. Его сообщение почти совпало с ее версией. Правда, узнала она и такие подробности, о которых даже не подозревала.

Исчезновение капроновых чулок Кумрихон долго вызывало удивление оперативников, один Исмаилов пренебрежительно махал рукой:

– Кому нужна эта мелочь? Взяла чемоданы с драгоценностями, вот и мутит голову тоже, дескать, пострадала…

Теперь выяснилась интересная подробность.

Когда преступники с чемоданами в руках стояли у пролома стены, собираясь уйти, взгляд Гвоздева упал на туфли Джураева.

– Что у тебя на ногах, сволочь?

– У меня? – врос в землю Джураев. Гвоздев был крут, он мог ни за что ударить любого однодельца. – Туфли, что еще может быть на ногах?!.

Гвоздев пальцами правой руки сжал лоб Джураева и так придавил к стене, что у того посыпались искры из глаз; затем рванулся к шифоньеру и оттуда вышвырнул капроновые чулки:

– Одевай, да живо, а башмаки возьми в зубы. Засыпешь всех… Ч-черт!..

О значении капроновых чулок Джураев узнал только через день. Шелк, разъяснил Гвоздев, скрывает следы от сыскной собаки.

План ограбления Рахмановых разработал и подготовил главарь. Узнав от Шермата, что Уйгун получил на складе драгоценности на большую сумму и отвез домой, он, собрал шайку на квартире Гвоздева и распределил обязанности. Глубокой ночью группа проникла во двор Рахмановых. Наргуль и Кумрихон спали в саду. Около них остался главарь. Перфильев прижался к дувалу и следил за улицей. Гвоздев и Джураев, один с ломом, а другой с лопатой подошли к дому.

Пролом сделали быстро. Глину и кирпичи ссыпали на одеяло, потом захватили с собой и высыпали в комнате на пол.

Наташа спросила Джураева:

– Как действовал Гвоздев?

– Спокойно, словно находился в своем доме. Зарычал только тогда, когда увидел на моих ногах туфли.

– Кто предложил занести глину в комнату?

– Сам.

– Вы его видели?

– Нет.

– Вот как!

– Не верите?

– Верю. – Наташа подняла глаза. – Где живет Гвоздев?

– У него два дома. На Тезиковой даче и в Шумиловском городке.

– Точнее! Джураев объяснил.

– Где он чаще бывает? – снова поинтересовалась Наташа.

– На Тезиковой даче,

– У него там жена?

– Жена?!

– Вы что-то скрываете?

– Какая она ему к черту жена! – вспылил Джураев. – Так… знакомая. Завтра у нее именины. Он обязательно придет. Корчит из себя культурного человека…

– Какое у него оружие?

– Пистолет Макарова,

– А у нее?

– Тоже что-то есть.

– Сам не будет на именинах?

– Не знаю… Вообще, тоже джентльмен… Так что… Вот Перфильев будет, – сообщил Джураев. – Этот любит подзаложить…

– Вы давно знакомы с Шерматом?

– Да.

– Драгоценности у него?

– У какой-то родственницы, в кишлаке.

– Адрес?

– Не спрашивал.

– Говорите правду.

– Я говорю правду. Мне не доверяли. Видите, какой у меня характер: чуть поднажали, я и раскололся.

– У вас еще имеется совесть, поэтому вы все и рассказали. Это лучше, чем знать и молчать! Помочь людям, значит, показать твердость, благородство души. У вас впереди жизнь, и вы еще найдете себя,

– Я могу идти?

– Вас проводит сержант.

Наташа позвонила, и в кабинет вошел милиционер. Джураев вздрогнул. Случилось то, чего он так боялся. Это арест, гадать не нужно, и ему уже не скоро выбраться отсюда.

– В КПЗ.

– Есть, – щелкнул каблуками милиционер.

– Подождите, – Джураев взглянул на сержанта, затем на Наташу. – Я могу говорить при нем?

– Да.

– Я знаю адрес родственницы Шермата…

Через час Наташа была у полковника Розыкова. Услышав ее сообщение, он позвонил мне и прислал за мной машину.

Что произошло дальше, я уже рассказал. Допрашивал Джураева полковник Розыков. Вторично я услышал кличку «Скорпион». Так Джураев назвал главаря. Розыков считал, что это Ягодкин. Майор Исмаилов имел в виду мужа Кумрихон – Мамасадыка Джангирова.

Мы сидели на балконе,

Был вечер. На западе, распластав лохматые крылья, словно птица, парило гигантское облако. Окровавленное внизу и обугленное вверху, оно медленно надвигалось на город. Первые звезды, едва заискрившиеся, гасли, задернутые темным пологом.

Наташа, опершись о перила, думала о чем-то своем. Видимо, ее занимала сейчас предстоящая операция. Мы оба входили в состав одной оперативной группы. Задача была трудная, но нам с Наташей выпала довольно простая и даже приятная, на мой взгляд, роль: поздно вечером подойти к дому, где должен находиться Гвоздев и, разыгрывая влюбленных, стать напротив у дерева. «У вас это получится», – сказал утром Розыков. Он, конечно, заметил, что я неравнодушен к Наташе. В ответ она сверкнула веселыми глазами: «Думаю, что получится». Остальные оперативники во главе с майором Исмаиловым окружат двор и, когда в доме все уснут, проникнут внутрь. Было решено, что первым в квартиру войдет капитан Зафар. Он откроет дверь и даст сигнал товарищам.

… – Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила Наташа,

– Рядом с тобой, хорошо, – шутливо ответил я.

– Трудно поверить. Ты такой угрюмый.

Я удивился:

– Неужели? А мне казалось, что выгляжу веселым до глупости.

– Есть причина для веселья? – улыбнулась Наташа.

– Да.

Я тронул ее руку. В это время из комнаты раздался голос Лукерьи Степановны – она звала нас ужинать.

Когда мы вошли, она многозначительно посмотрела на нас и улыбнулась, что, по-видимому, означало: «Слюбились, вот и хорошо… В ваши годы я, бывало…»

– Может быть, по случаю, вина выпьем? – предложила старушка, усаживая нас за стол. – Есть и водка.

– Что вы, я не пью, – уклонился я.

– Я тоже, – поддержала Наташа.

– Ну, как знаете, – не то с обидой, не то с радостью сказала Лукерья Степановна. – Ах, какая я, ей-богу, – спохватилась она. – Тебе же, Наташа, письмо… Вот.

Наташа взяла синий конверт, взглянула на него и зарделась.

– От мамы.

Я обрадованно вздохнул. Не знаю почему, но мне вдруг показалось, что письмо было от Алексея Воронова.

– Как себя чувствует Степанида Александровна?

– Разве ты знаешь мою маму?

– Ну, конечно. Ты же рассказывала о ней. Помнишь, монтера Кузнецова?

– Ах, да… Она приглашала его пить чай с вареньем.

– Он, кажется, не воспользовался приглашением. Я бы не вытерпел – явился, и обязательно, когда бы ты была дома.

– Ты еще можешь это сделать.

– Без приглашения – не могу.

– Она тебя пригласит… Вот, смотри, – Наташа указала на последние строчки письма. – «Истосковалась я по тебе, доченька».

Мы собирались уходить. Лукерья Степановна, как наседка, кружилась около нас: ей сегодня все нравилось, особенно Наташа. «Уж если бы у нее был сын, – говорила она, – и если бы решил жениться, и спросил бы у нее, матери, совета, то она сделала бы все, чтобы он женился на Наташе. Ведь девка, – расточала похвалы старушка, – взяла всем: и умом, и ученостью, и красотой. Что еще нужно мужчине? Вон ее муженек Матвей Егорыч, не с такой жил и то счастлив был! Души в ней, Лукерье, не чаял. Хвастался: и такая она и этакая, и работящая, и хозяйственная…»

– И-иех, вы очумелые, – ласково закончила Лукерья Степановна.

До квартала, где был расположен дом знакомой Гвоздева, мы доехали на трамвае, а затем пошли пешком. Тут надо было играть роль, и я взял Наташу под руку. На мгновенье задача, поставленная передо мной Розыковым, потеряла свое значение. Я, а, может быть, и Наташа забыли о ней. Рука моя невольно сжала ее ладонь, а сердце взволнованно и радостно забилось. Мы шли медленно, стараясь продлить эту хорошую минуту.

Вдоль дороги с двух сторон тянулись деревья. Под ними, отражая в воде гирлянды электрических лампочек, весело плескались размытые арыки. Справа и слева возвышались дома: большинство четырехоконные с широким выступом посередине и невысокой крышей, крытой белым шифером. От калиток к тротуару шли узенькие асфальтированные дорожки. Над ящиком для писем или рядом с ним почти у каждого дома висели одинаковые четырехугольные дощечки с угрожающей надписью «Осторожно! Во дворе злая собака!» Первые минуты я удивлялся всему, что видел на этой тихой неширокой улице. Мне казалось, что мы идем по деревне. Это сходство еще более усилилось, когда от колодца, вырытого на краю улицы, отделилась девушка с двумя ведрами и неторопливо пошла по дороге.

Наташа, прижавшись к моему плечу, молча поглядывала вокруг. Ей, видно, тоже нравилась тишина, так напоминавшая деревню. Она мечтательно улыбалась и иногда вздыхала.

Дом знакомой Гвоздева находился в середине квартала, Чтобы лучше следить за ним, мы остановились наискосок, напротив, у двух сплетенных старых дубов. Нас скрывала темнота, и все, что делалось вокруг, мы хорошо видели.

В доме гуляли. За занавесками мельтешили темные силуэты мужчин и женщин. Слышались обрывки фраз, гремела радиола. Проходившие замедляли шаги и заглядывали в окна. Один юноша в клетчатом пиджаке и до смешного узких коротких брюках даже задергал перед окнами плечами.

– Тебе нравится?

– Этот?

Стиляги, кто бы они ни были, всегда вызывали во мне чувство отвращения, и я сказал Наташе что-то колкое. Она быстро взглянула на меня и вдруг прыснула.

– Странный ты все-таки.

– Я?

– Ты.

– Наташа!

– Говори тише.

Стиляга ушел. Улица обезлюдела. Луна, поднявшись над деревьями, то ныряла в клочья туч, то выглядывала, освещая землю ровным медным светом.

Сколько времени я и Наташа стояли напротив дома?

На этот вопрос трудно было ответить. Когда все вокруг стихло, ощущение времени исчезло. Мы напряженно вслушивались в говор ночи и думали только об одном: как там, в доме? Приблизился ли момент начала операции. За окнами уже стояла тишина. Погас свет. Наши товарищи находились в засаде. Действовал только капитан Зафар. Вернее, должен был действовать, если дан сигнал.

Мы с Наташей его не слышали.

* * *

– …Ваша задача: незаметно, когда все будут спать, проникнуть в дом и открыть нам двери.

– Разрешите выполнять?

– Не спешите… Возьмите фонарик… Как только все будет готово, дайте два коротких сигнала светом,

– Хорошо.

– Не зарывайтесь: преступники вооружены.

Офицерам, притаившимся во дворе у соседа, было известно, что в доме именинницы теперь находились двое мужчин: Гвоздев и высокий парень судя по всему – Перфильев.

Получив указание от майора Исмаилова, капитан Зафар поднялся, зажал в правой руке рукоять пистолета и неслышно перелез через изгородь.

Во дворе было темно. Луна, минуту назад стоявшая в чистом небе, теперь зашла за тучи и бросала на землю слабый свет. Кругом царила тишина.

Капитан Зафар несколько минут стоял у изгороди, прислушиваясь к стуку собственного сердца, потом юркнул под лапы развесистого вяза, стоявшего посередине двора. Отсюда были лучше видны двери дома и подход к ним. Спрятавшись у крыльца между кустами виноградника, он стал ждать…

Перфильев, ну да, это был он, открыл двери, схватился за косяк и воткнул в рот палец…

Зафар сжался, встал на четвереньки, проскользнул в коридор. В лицо ударил душный жаркий воздух. Под ноги попало ведро – оно перевернулось и покатилось по полу. Из темноты рявкнул грубый охрипший голос:

– Горбач, это ты?..

Перфильев промычал что-то нечленораздельное. Зафар замер: неужели зажгут свет?

– Спи, ну что ты! – послышался женский голос.

– Скотина, – выругался бас. – Нажрался, как свинья…

Перфильев постоял на крыльце, потом, тяжело волоча ноги, прошел по коридору.

Потекли тяжелые томительные минуты. Нужно было дождаться, когда уснет Гвоздев. Дать сейчас сигнал товарищам, значит, подвергнуть себя опасности. Розыков говорил: «Операция должна пройти без единого выстрела. За каждое, даже малейшее нарушение, будете отвечать. Особенная бдительность и осторожность потребуется от того, кто первый столкнется с преступниками».

Зафар сдерживал дыхание.

«Спокойствие, главное – спокойствие. Не в такие переплеты приходилось попадать. Подумаешь: двое с оружием…»

Шлеп… Что это?

Кажется, что-то упало.

Заскрипела кровать.

– Да лежи ты!

– Пойду освежусь.

– Лежи!..

В глубь двора скользнул лучик карманного фонарика. За изгородью увидели его и поднялись из засады. Теперь Зафару нужно попасть в комнату – хорошо, что дверь в нее открыта, – и включить свет.

Темно…

Вдруг на пути снова что-нибудь попадется?

Один шаг… Нет – полшага…

Еще, еще, еще…

В комнатах – почти во всех – выключатель находится у двери. Как его найти?.. Товарищи уже где-то рядом. Одни станут у окон, другие у крыльца и калитки, третьи зайдут в дом… Бояться нечего… Какая ерунда… Ну, конечно… Что это? Неужели порог?

Руки сначала замерли: правая сжала пистолет, левая легла на грудь, там, где бесновалось сердце.

Наташа толкнула меня в плечо:

– Смотри!

Я оглянулся, по дороге шел мужчина с небольшим свертком под мышкой. Шел, наклонив голову и держа одну руку в кармане. На нем был темный костюм и темная кепка. В такой одежде рабочие ходят в ночную смену. Единственное что меня удивило – это темные очки. Ночью – солнцезащитные очки. Нелепость!

– Кто?!.

Наташа не услышала моего вопроса.

В доме кто-то закричал, и раздался выстрел. Из-за деревьев, стоявших напротив, выскочили два человека и подбежали к окнам.

Я взглянул на Наташу. Она торопливо раскрыла сумочку, достала небольшой пистолет.

Мужчина в очках метнулся под карниз соседнего дома – со всех сторон залаяли собаки.

– Это Скорпион, его надо взять!

– Хорошо!

– Он вооружен, беги к Исмаилову!

Однако события опередили нас.

Из переулка, залив светом улицу, вынырнули две автомашины и направились в нашу сторону. Они шли так быстро, что я не успел перебежать дорогу. Первую я различил ясно, это была «Победа», я даже заметил номер ЕЛ 86–61, однако вторую не мог разглядеть. Она потонула в облаке пыли, поднятой «Победой».

Когда машины скрылись и рассеялась пыль, я стал искать Скорпиона.

Напрасно. Он исчез, словно провалился сквозь землю.

Наташа от обиды кусала губы. Как это случилось, что она доверила другому такое важное дело? Надо было действовать самой, и решительно! Скорпион скрылся и, видимо надолго. Выстрелы в доме спугнули его.

Майор Исмаилов успокаивал Наташу. В конце концов, никто не предполагал, что появится Скорпион. Да и Скорпион ли это был? Еще не известно. Главное, операция прошла удачно. Гвоздев, Перфильев и две женщины, по всей вероятности участницы одной группы, задержаны и отправлены в управление милиции.

Капитан Зафар считал, что нужно немедленно отправляться по следам автомашин. Скорпион наверняка уехал на «Победе».

С мнением капитана Зафара согласился участковый уполномоченный Каримов и оперуполномоченный Курбанов. Курбанов вслух осудил Наташу за нерасторопность, а меня похвалил: «В такой момент не растерялся и запомнил номер машины. Это, знаете, черт знает что!»

Мы разбились на три группы. Майор Исмаилов, Наташа и я отправились в управление милиции, капитан Зафар и участковый Каримов поехали в свой отдел, а оперуполномоченный Кадыров и милиционер Пулатов отправились на поиски «Победы».

Дорогой Исмаилов рассказал нам как были взяты преступники. Когда капитан Зафар зажег в комнате свет, Гвоздев уже сидел на кровати. Это выбило из колеи обычно спокойного старшего оперуполномоченного и он, сам не зная зачем, выстрелил в угол. Гвоздев воспользовался суматохой – откинулся назад и запустил руку под подушку, где лежал пистолет. Еще одна секунда, и он бы выстрелил в капитана. К счастью, в это время на пороге появился участковый Каримов и милиционер Пулатов. Держа в руках оружие, они прошли в комнату: один к Гвоздеву, другой – к Перфильеву.

– Главное – продумать операцию, – говорил майор. – Остальное – муть! Как сказано у поэта: пришел, увидел, победил. Так что ли, Сашок?

Сашок – рослый, большеголовый шофер – кивнул головой:

– Точно, товарищ майор!

– ОУР, – продолжал майор, – это первый край борьбы двух миров. Только сильные и смелые могут победить.

– Такие, как капитан Зафар? Мой вопрос озадачил Исмаилова.

– Зафар работает в отделе милиции. Там не то, что у нас. Особая смелость не нужна… Правда, – уловив взгляд Наташи, сдался он. – Иногда, конечно… Вот, например, сегодняшняя операция… Некоторые из отдела действовали скажу…

В управление мы приехали в семь часов. Полковник Розыков уже ждал нас.

– Здравствуйте, здравствуйте, – пробасил он, поднимаясь нам навстречу. – Молодцы, честное слово… Жалею, что не был на операции. Теперь все награды вам, – усмехнулся он.

Исмаилов услужливо приложил руки к груди:

– Если бы не ваша помощь, товарищ полковник, то мы не окончили бы так быстро это дело; поэтому награды всем: и вам и нам.

Наташа покраснела. Что с нею? Стало стыдно за Исмаилова или вспомнила, как ушел от нас Скорпион?

Телефон на столе резко зазвенел,

– Розыков слушает… Ах, это ты, Гульчехра!.. Извините, пожалуйста, – полковник закрыл ладонью трубку и посмотрел на нас. – Ну, как он там? Тридцать восемь? Ничего… Не беспокойся… Я буду у себя, если что – звони… Ну, поцелуй его… Всего хорошего. – Положив трубку, Розыков разъяснил: – Сынишка заболел… Вот и… жена беспокоится… Итак, – он обвел всех взглядом, – время у нас в обрез, поэтому приступим к делу. Во-первых, пока нет известий от поисковых групп, надо допросить задержанных. Во-вторых, необходимо срочно перекрыть все выезды из Ташкента. Людей у нас мало, и нам придется поднатужиться. Только не делайте необдуманных шагов. Это в первую очередь касается тебя, Гафур Исмаилович.

Исмаилов заерзал на стуле:

– Ясно, Якуб Розыкович.

Через четверть часа в кабинет ввели Гвоздева. Мне пришлось удивиться вторично: первый раз я увидел здесь парня в очках, теперь передо мной был рослый широкоплечий мужчина, тот самый, что несколько дней назад изумил меня своей необыкновенной силой: ударил по спидометру так, что стрелка осталась наверху прибора.

В кабинете были Розыков, Исмаилов, Наташа и я.

Гвоздев отрицал все. Ну, был у него пистолет, ну и что из этого? Он нашел его на Комсомольском озере. Сегодня хотел сдать в ОУР да вот опередили – что тут недозволенного? Ну, а пить никому не возбраняется. И выпивал он за свои деньги, и не на улице, а у своей невесты.

Преступник держался свободно, быстро отвечал на вопросы и все время удивлялся: как это ОУР мог попасть впросак – арестовать честного человека!

Красноречие Гвоздева прервалось, когда Розыков показал ему отпечаток пальцев, обнаруженный на яичной скорлупе. Преступник смолк и не произнес больше ни слова.

Оперативные группы, посланные на поиски «Победы» ЕЛ 81–61, возвратились в управление, едва Гвоздев вышел из кабинета Розыкова. Они проехали по всем главным улицам, но нигде не обнаружили машины. Орудовцы, которым было приказано задержать «Победу», пока молчали. Очевидно, водитель жил недалеко от дома, где был задержан Гвоздев, и загнал машину к себе в гараж.

– Разрешите, Якуб Розыкович, узнать, кому принадлежит эта машина?

Полковник посмотрел на Наташу.

– В ГАИ еще никого нет, – произнес он задумчиво. – Впрочем, возьмите мою машину и съездите за старшим автоинспектором Токоревым. Он поможет вам.

Токорева в ГАИ звали «ходячей энциклопедией». Он наизусть знал почти всех владельцев автомашин, и не было еще случая, чтобы кто-нибудь получил от него неверную справку. Отправляя к нему Наташу, Розыков был уверен, что она через четверть часа вернется с точной информацией. Я не верил в подобные способности работников милиции, поэтому скептически отнесся к затее.

Однако Розыков оказался прав. Через полчаса фамилия водителя с номерным знаком ЕЛ 81–61 стала известна полковнику, а еще через полчаса он сам, вошел в кабинет Розыкова.

Допрашивал майор Исмаилов.

– Где вы работаете?

– На заводе шампанских вин.

– Кем?

Водитель волновался. Он сидел напротив майора и крутил под столом кепку. На его впалых щеках, обросших седой щетиной, пылал румянец.

– Шофером.

– Кого возите?

– Начальника отдела.

– ЕЛ 81–61 – ваша машина?

– Моя.

– Куда вы сегодня ездили?

– Отвозил на вокзал сестру.

– Вы знаете, кого взяли на улице Беш-Арык?

– Нет.

– Говорите правду!

– Это правда.

– Что вам сказал… пассажир?

– Сказал, чтобы я ехал быстрее.

– Куда вы его отвезли?

– На улицу Учтепа.

– Вы не ошибаетесь?

Майор облизал сухие губы. Улица Учтепа слишком знакома в ОУРе. На ней, в доме Рахмановых, была совершена кража.

– Нет, не ошибаюсь.

Исмаилов прищурил глаза:

– Около какого дома он сошел?

– Не заметил.

– Показать сможете?

– Да.

Водитель указал на дом Рахмановых. Предположение Исмаилова, кажется, оправдалось. Скорпион – Мамасадык Джангиров, – только он мог искать убежище в собственном доме.

Стали беседовать с сестрами и соседями. Кумрихон, как всегда, отвечала короткими односложными предложениями, Наргуль испуганно озиралась. Нет, у них никто сегодня не был, они ничего не слышали о Мамасадыке, он осужден, и с ним все покончено. Сколько раз нужно говорить об этом.

Соседи в один голос заявили, что на их улицу редко заезжают машины, а сегодня утром вообще не появлялись, То же самое повторил и Хасилот-бобо. Он вот уже несколько лет страдает бессонницей и знает все, что делается ночами в махалле.

Родственник Рахмановых Абдулла Талипов сверкал глазами, будто перед ним были враги. Он доказывал, что ни Наргуль, ни Кумрихон нельзя верить. Это такие женщины, что… Ему точно известно, что Мамасадык Джангиров бывает у Кумрихон. Правда, сегодня утром он ничего не видел, но, если кто-то говорит, что около Рахмановых останавливалась машина, то, конечно, на ней приезжал Мамасадык.

Как бы в подтверждение слов Абдуллы Талипова правнук Хасилота-бобо Абдулладжан сказал, что рано утром, когда выходил на улицу, видел, как около Рахмановых остановилась легковая автомашина, и из нее вышел мужчина со свертком в руках. Мужчина постоял некоторое время под деревом, затем дошел до дома Талипова и здесь исчез.

Исмаилов так и вцепился взглядом в мальчика.

– Скажи, ты знаешь дядю Мамасадыка?

– У-у-у, еще как!

– Так это же был он!

– Ну, что вы! – оторопел Абдулладжан.

В полдень мы вернулись в управление. Розыков заботливо спросил:

– Вы не устали?

– Что вы!

Напротив сидела Наташа, мы улыбнулись друг другу. Полковник заметил это и погрозил пальцем:

– Ну, с тобой не устанешь, стрекоза!

Если говорить откровенно, то мы все порядком утомились. Однако волнение бодрило нас. Надо было что-то делать, торопиться, идти к цели, которая казалась близкой.

– Я предлагаю немедленно заняться поисками Мамасадыка Джангирова, – предложил майор Исмаилов. Его оборвал капитан Зафар:

– Этим можно заняться завтра, сегодня надо найти Скорпиона.

– Скорпион и Джангиров – одно лицо, – вспылил майор. – Нужно быть профаном, чтобы не понять этого.

– Правильно, – поддержал Исмаилова оперуполномоченный Кадыров. – Товарищ полковник, – он вытянулся перед Розыковым. – Разрешите мне с товарищем майором продолжить эту версию?

– Хорошо. – Начальник ОУР перевел взгляд на Исмаилова. – Есть вопросы?

– Нет, товарищ полковник.

– Ваше мнение, товарищ Бельская?

– Я должна побывать на улице Учтепа.

– Тебя заинтересовала версия Исмаилова? – удивился Зафар.

– Меня заинтересовало сообщение племянника Хасилота-бобо.

– Ты идешь одна? – спросил Розыков.

– Так нужно.

– Действуй. Обо всем докладывай немедленно. Я буду у себя… Какие будут еще предложения?

Зафар поднялся, смущенно произнес:

– Разрешите допросить Гвоздева?

– Его уже допрашивали.

– Тогда, конечно… Кто?

– Я, – ответил полковник. – Он был у меня больше часа, но ничего не сказал… Может быть, стоит допросить Перфильева. Этот человек более сговорчив,

– Благодарю, товарищ полковник.

– Итак, остались только вы, – улыбнулся мне Розыков.

– Если нужна моя помощь, я готов…

– Нужна, Вы напишите книгу о милиции, люди прочтут ее и узнают, что мы умеем не только штрафовать… Не возражайте, – опередил меня полковник. – Садитесь в это кресло и чем-нибудь займитесь. Сегодня вы узнаете больше, чем обычно. Сейчас начнут поступать сведения… Разумеется, если мои ребята, – тепло добавил он, – что-нибудь выяснят…

Розыкову звонили часто. Однако все это не имело отношения к делу Рахмановых. Кто-то просил дать людей. Полковник гремел в трубку: «Да поймите же, сейчас у меня нет ни одного человека!» Был и такой разговор: «Свадьба? Когда? Спасибо, спасибо. Непременно приду… Ну его-то я хорошо знаю. Вот только с невестой не знаком… Всего хорошего… Передайте Лидии Павловне привет!»

Наконец, часа через полтора позвонила Наташа.

Розыков внимательно выслушал ее, записал что-то в настольном календаре, потом протянул мне трубку:

– Вас.

Я соскочил с места.

– Слушаю…

– Ты не скучаешь? – раздался в трубке Наташин голос. – Я, наверно, не освобожусь до вечера. Пожалуйста, сходи к Лукерье Степановне. Пусть она встретит маму…

Эта простая, удивительно сердечная просьба взволновала меня.

– Наташа, может быть, я встречу.

– О, родной… Ну, конечно… Я так тебе благодарна.

– Я лечу на вокзал.

– Не забудь, третий вагон…

– Не забуду.

– Все-таки захвати с собой Лукерью Степановну.

– Ладно… До свидания…

Поезд опаздывал на тридцать минут. Не зная, как провести время, я предложил Лукерье Степановне зайти в буфет и выпить бутылку лимонада. Старушка окинула меня удивленным взглядом, но от приглашения не отказалась. Официантка – стройная, румяная девушка – принесла нам бутылку холодной, как лед, крем-соды. Мы пили не спеша, искоса поглядывая друг на друга.

– Что эти так развеселились? – кивнула она на двух молодых парней, сидевших в углу.

– Выпили, что им, – неопределенно сказал я.

– Ты-то, чай, частенько выпиваешь?

– Да иногда бывает…

– Мой тоже начал с этого и спился вовсе… Что у вас с Наташей: любите друг дружку, али еще что? – спросила она. – Ну-ну, не красней, чего уж там! Когда все по-хорошему да по согласию, так и бог с вами… Женитесь… Степанида Александровна перечить не будет. Положись на меня.

– Спасибо, – смутился я.

Перрон гудел. Мелькали шляпы, платки, тюбетейки. У часов стоял рослый пожилой мужчина с двумя девочками. Девочки звонко смеялись и крутили головками так, будто отбивались от комаров. Та, что была постарше, тянула мужчину за руку и радостным голосом спрашивала:

– Дедушка, мама приедет, да? Она правда приедет, да?

Паровоз прошел мимо нас, и люди устремились за ним, рассыпаясь вдоль длинных, шумных вагонов. Мы тоже заторопились, вагон был впереди, надо было успеть подойти к. нему до выхода пассажиров. Я оробел окончательно, и когда поезд остановился, сунул Лукерье Степановне цветы, которые купил для Степаниды Александровны.

– Ты что это, милый человек, – нахмурилась старушка. – Я этих цветов отродясь никому не дарила и теперь не подарю… Бери обратно, не то брошу.

– Что вы, Лукерья Степановна, – взмолился я. – Степанида Александровна – ваша родственница, вам и дарить цветы… Скажите – от Наташи, она и возьмет.

– Если только так, – согласилась старушка.

Степанида Александровна показалась в тамбуре в сопровождении рослого усатого носильщика. Я узнал ее сразу – Наташа однажды показывала мне ее фотографию.

Лукерья Степановна широко заулыбалась и кинулась к Степаниде Александровне, позабыв о цветах и обо мне.

– Боже мой, да неужто это ты? – встретила ее Степанида Александровна.

– Я, Стеша, я, ужель не признала?

Старушки, будто девочки, схватили друг друга за руки, весело засмеялись и вдруг, посерьезнев, молча троекратно поцеловались.

– Наташа-то где? – огляделась Степанида Александровна.

– На работе она, пойдем… Там у нас машина…

Лукерья Степановна потянула Степаниду Александровну к выходу. Носильщик, стоявший у вагона, подхватил вещи и пошел за ними, смешно вытягивая вперед длинную острую голову.

«Что же это они? – с тревогой подумал я. – Забыли человека». Робость мешала мне двинуться с места. Стоя у вагона, я растерянно глядел на удалявшихся женщин. Наверное, так продолжалось бы долго, если бы не случай. Он помог мне обрести решимость: Лукерья Степановна споткнулась о рельс. Я бросился к женщинам и взял обеих под руки.

– Ах, какая же я бестолковая, – обругала себя Лукерья Степановна. – Позволь, матушка, Степанида Александровна, представить тебе нашего друга.

Степанида Александровна остановилась, глядя на меня настороженными умными глазами. Наверно ей было уже что-то известно или она догадывалась о моих отношениях с Наташей. Я слегка склонил голову и, опустив руки по швам, назвал свое имя и фамилию.

– Очень приятно. Что же вы нас оставили? – спросила она.

– Да вот… Лукерья Степановна позабыла познакомить, – свалил я все на старушку.

– Это я с радости, ты уж извини, – поддержала она.

Ко мне пришла, наконец, смелость. Я заговорил. Слова полились сами. Старушки слушали с интересом, особенно Степанида Александровна. Она все присматривалась, видимо оценивала, что я за человек.

Наша беседа не прерывалась до самого дома. Здесь за чашкой чая я тоже продолжал занимать старушек.

Когда Степанида Александровна вышла из комнаты, чтобы разобрать чемоданы, Лукерья Степановна обняла меня и сказала, что возьмет на себя роль свахи.