Текст книги "Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести"

Автор книги: Михаил Гребенюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Ах, уж больно девка хороша!.. Ах, уж как хороша!.. Такую не вдруг сыщешь… И-и-и, не улыбайся. Уж я знаю, что говорю…

Я не улыбался – Наташа была всем хороша.

Дальнейшие события обрушились на нас, как гром среди ясного дня. Все произошло неожиданно, и было таким жестоким, что без боли в сердце нельзя вспомнить об этом сейчас.

Меня разыскал участковый уполномоченный Каримов и, не обращая внимания на старушек, находившихся в комнате, сказал:

– Вас срочно вызывает к себе полковник.

– Хорошо, поедем, – ответил я. Мне подумалось, что Розыков хочет сообщить о поимке главаря банды и потому был спокоен.

– Я вас буду ждать во дворе… Вы скорее… там Наташа… Она попала на след Скорпиона и… он…

– Что?! – рванулся я к Каримову.

Женщины испуганно привстали, и он осекся, словно захлебнулся воздухом.

– Да говори ты! – закричал я.

– Ничего… Ничего… Все в порядке, – с трудом выдавил Каримов. Он отвел от женщин взгляд, приложил руку к козырьку. – Она легко ранена… Ничего. Поедемте. Я буду во дворе…

Уговорить Степаниду Александровну остаться у Лукерьи Степановны – я не смог. Она и слушать меня не стала. Быстро накинула на плечи шаль и метнулась из комнаты.

– Боже мой, доченька… Что же это? Неужто и не свидимся больше? – твердила она, не замечая слез, обильно катившихся по ее щекам.

Мотоцикл Каримова и наша «Победа» мчались по улицам, громко сигналя. Регулировщики, хорошо зная милицейские машины, давали нам «зеленую улицу».

У ворот управления милиции нас остановил майор Исмаилов. Он был не в духе.

– Где дьявол вас носил так долго, – набросился он на меня. – Быстрее переходите в мою машину и поедемте. Мы теряем драгоценное время.

– Я не один, – кивнул я в сторону Степаниды Александровны.

– Она подождет здесь, – буркнул майор. Он только теперь заметил старушку. – Выходи!.. Кто это?

– Мать Наташи.

– Каримов! – позвал майор участкового. – Отвези эту женщину домой… Извините, пожалуйста, – взглянул он на Степаниду Александровну. – Вам лучше уехать.

– Никуда я не поеду… Я хочу видеть Наташу. Она сказала это удивительно спокойно. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Глаза горели сухим жестким огнем.

– Она поедет с нами, – глухим надтреснутым голосом сказал и Исмаилову.

– Куда поедет, ты понимаешь, что говоришь? – шагнул ко мне майор. – Ей нельзя ничего видеть… Ай, да что с тобой!.. Журналист… – Он пренебрежительно махнул рукой, затем сел в свою машину и одел на голову наушники – на заднем сиденье находилась небольшая походная радиостанция. – Козлов, Козлов, ты меня слышишь? Говорит Исмаилов. Как дела? Мы сейчас приедем… Ладно, хорошо… В какой больнице? В ТашМИ?..

– Ну что? Что с ней? – подскочил я к Исмаилову.

Он снял с себя наушники и, не взглянув на меня, подошел к «Победе», на которой мы приехали.

– Мумин, отвези эту гражданку в ТашМИ и разыщи Наташу Бельскую… В общем – добавил он, отворачиваясь от шофера и от Александры Степановны, – делай все, что она скажет.

– Спасибо, – поблагодарил я.

На его лице появилась презрительная усмешка:

– Разве вы не поедете к Бельской? Какое вам дело до Скорпиона или как там?.. Мы с ним сами справимся… Адье!..

Он еще что-то знал по-французски! Пошляк, да как у него повернулся язык так говорить в присутствии Степаниды Александровны? Матери Наташи? Разве она не заслужила уважения и дружбы?

– Нет, я поеду с вами! – грубо, не сводя о Исмаилова взгляда, сказал я, потом посмотрел на Степаниду Александровну. – Передайте Наташе поклон…

Мы долго ехали молча. Мне не хотелось разговаривать с майором. В эту минуту я презирал его.

– …Ну, теперь уж Джангиров не уйдет от нас. Я огляделся. Кто это сказал? Шофер Исмаилова? Он, по-видимому, любил своего начальника. В его голосе звучали уважение и теплота.

– Ты думаешь, что он главарь банды? – специально для меня задал вопрос Исмаилов.

– Ну, конечно, а то как же!

– Ладно, Гриша, поживем – увидим!

Я пожал плечами:

– Если во главе банды стоял Джангиров, тогда дело еще не закончено: нужно найти Скорпиона.

– Это другая песня, – усмехнулся Исмаилов. – Сейчас главное – поймать Джангирова.

– Кумрихон тоже с ним? – поинтересовался шофер.

– Безусловно… Хотя все может быть… Ты ведь еще ничего не знаешь, – схватил Исмаилов меня за локоть. – Джангиров был сегодня у Рахмановых. Его видел сосед – Абдулла Ибрагимов… Как мы прошляпили утром! Сейчас бы не тряслись на этой проклятой дороге. Они удрали.

– Кто?

– Мамасадык и Кумрихон.

– Кумрихон?

– Вот чудак!.. Ну да! Что же ей оставалось делать? Милиция наступала на пятки.

Я был поражен – не знал, верить услышанному или нет. Я давно принял версию Наташи и думал, что главарь банды – Ягодкин. Теперь все перевернулось. Факты опровергали Наташину точку зрения. Как же стало известно, что главарь бежал из города? Кто узнал об этом: Исмаилов, Зафар или Наташа?

– Наташа, – ответил на мой вопрос майор. – У этой девушки хорошее чутье. Когда я приехал к Рахмановым, она уже с Курбановым преследовала преступников.

Значит, снова Наташа! Какое же нужно иметь предвидение, чтобы безошибочно установить главного виновника преступления, найти нить в этом путаном клубке событий.

«Победа» выскочила из города и, миновав несколько строений, обнесенных низкими полуразвалившимися дувалами, побежала по ровному шоссе, прорезавшему степь. Перед нами раскрылся огромный простор с голубой чашей чистого неба и одинокими приземистыми деревьями…

Исмаилов поспешно одел наушники – его кто-то вызывал. Минуту или две он прислушивался к далекому голосу, затем резко повернулся к шоферу и жестом приказал остановиться.

Я уставился на майора – его взволнованное лицо выражало тревогу.

– Ставь машину поперек дороги! – сбросив наушники, приказал он шоферу.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался я.

Майор не ответил. Торопливо бросил вопрос:

– Ты умеешь стрелять?.. Вот тебе пистолет. В нем восемь патронов… Гриша, твое место здесь, в кювете…. Твое, – кивнул он на меня, – у этого дерева. Я буду за машиной… Все!.. Действуйте осторожно!

Мы быстро заняли свои места.

Исмаилов негромко, но так, чтобы мы слышали, рассказал о сообщении, полученном от полковника Розыкова… Пока оперативники окружали район возможного нахождения главаря, он незаметно появился на дороге, где не было наблюдения, остановил идущее в город «такси», ранил шофера и сел за руль сам. Зная, что без драки не прорваться через посты, он, не сбавляя скорости, приблизился к милицейским машинам, сделал несколько выстрелов по баллонам и, круто развернувшись, повел машину в город…

– С преступником, – закончил рассказ майор, – находится женщина, думаю, что это Кумрихон, будьте осторожны, стреляйте только тогда, когда в этом будет необходимость.

– Ясно, товарищ майор, – бодро ответил водитель.

Я был ошеломлен услышанным и промолчал. Исмаилов это воспринял по-своему.

– У тебя что – от страха язык отвалился?

– Да нет, почему? – зачем-то, сказал я.

– Ничего, не трусь, со мной не пропадешь… В крайнем случае – лежи смирно, и никто тебя не увидит.

Боялся ли я? Не знаю. Все мое внимание было устремлено к двум деревьям, стоявшим вдали, за которыми терялось шоссе. Оттуда должна была появиться машина. Я ждал. Внутри у меня все горело ненавистью и злобой. Знал, что буду стрелять. Стрелять в человека, который ранил Наташу.

Такси долго ждать не пришлось. Вскоре мы увидели его красный огонек, пылавший над левым передним окном, и сверкающий на солнце светлый кузов.

– Мер никаких не принимать, пока я не дам команду, – услышал я голос Исмаилова. Майор обращался ко мне и шоферу.

– Хорошо, – ответили мы одновременно.

Такси скрылось в лощине, через которую проходила дорога, затем быстро вынырнуло в нескольких метрах от нас, и вдруг замерло. Из него тотчас вышел водитель – высокий худой блондин. Вторая дверца тоже открылась и выглянула девушка. Я заметил, как у нее расширились от ужаса глаза, а руки судорожно сжимали дверцу.

– Ни с места!.. Руки вверх! – крикнул Исмаилов. Блондин рванулся к дверце такси, но увидев человека с пистолетом, поднял руки и послушно замер у машины.

– Товарищ Степной, – приказал майор нашему шоферу, обыщите обоих!

У них ничего не нашли,

– В чем дело? Кому нужна эта комедия? – удивился блондин.

– Ваши документы! – потребовал Исмаилов.

Блондин оказался шофером такси – Смирновым, Василием Тимофеевичем, девушка – студенткой политехнического института – Хафизой Нуркабиловой.

– Черт возьми… Извините, – сказал Исмаилов таксисту и девушке.

…Через несколько дней, когда дело было закончено, майор попросил меня к себе в кабинет и, как бы между прочим, предупредил:

– Ты там… если будешь все описывать… Этот случай пропусти… Кто из нас не ошибается? На ошибках учатся… Еще Ленин говорил… Ты давай о главном, как я того… Вообще, крой, чего там!..

…Вдали, на дороге снова появилось такси. Машина мчалась быстро. Едва мы успели что-то предпринять, как она скрылась в лощине.

– Это они, – выдохнул майор и приказал – По местам!

Мы снова слились с местностью. Рядом со мной легли Смирнов и Нуркабилова. Они ничего не знали, и блондин нетерпеливо дергал меня за штанину: «Кого вы ловите? Товарищ, кого вы ловите?» Я не отвечал. Думаю, что так поступил бы каждый работник милиции.

Мы пролежали минуты три или четыре и вдруг услышали, громкий треск и вой автомобильной сирены. Звуки донеслись из лощины. Еще не понимая, что произошло, мы выскочили на дорогу и побежали вперед. За нами, к моему великому удивлению, последовали Смирнов и Нуркабилова, Смирнов оказался отличным спортсменом и сразу обогнал всех.

– Куда? Назад! – закричал майор. – Слушай мою команду: ложись!!.

Мы повиновались. Затем последовала вторая команда: идти пригнувшись к земле.

То, что предстало перед нами через несколько минут, поразило нас, особенно меня.

Лощину пересекал глубокий овраг, через который был перекинут неширокий мост. На дне оврага темнела коробка такси, перевернутая вверх рамой. Недалеко от нее, с правой стороны лежал неподвижно мужчина, слева у самых колес – женщина.

– Они, – прошептал Исмаилов.

Я бросился к женщине и замер: это была Кумрихон Рахманова.

– Она жива! – крикнула Хафиза Нуркабилова. Подошел Исмаилов, присел на корточки и взял Кумрихон за руку, спросил тихо:

– Это сделал он?

Большие красивые глаза женщины наполнились слезами, она попыталась повернуть голову, но не смогла. Нуркабилова прикусила губы и вдруг заплакала. Майор быстро поднялся – его густые взлохмаченные брови надвинулись на глаза.

– Степной, свяжитесь по радио с управлением и вызовите скорую помощь!

Мужчина оказался Мамасадыком Джангировым. Он был мертв.

– Авария, – не то спросил, не то констатировал факт блондин.

– Преступление! – бросил майор. Он отозвал меня в сторону. В его глазах горел торжествующий блеск. Это происшествие, по-видимому, радовало его. – Ну вот, и все… Я оказался прав – кража совершена Мамасадыком… Кумрихон помогала… Они удирали… Результат, как видишь, не совсем…

– Запутано все, – проговорил я.

– Это только кажется… Сейчас приедет полковник, и все станет на свое место. – Майор вдруг хмыкнул в усы. – Старалась, старалась, и вот….

– Вы о чем?

– Да о версии Наташи.

– А-а-а…

Я еле сдержался, чтобы не обругать майора. Он понял, что сейчас не время говорить о Наташе, поэтому нахмурился и начал сбивать пальцем пепел с папиросы.

– Она что-то напутала, – сказал я.

– Ты не знаешь что?

– Не знаю.

– Она слишком доверяла собственной интуиции. – Он быстро вскинул голову. – Это преступно. В нашей работе главное – улики! Не будешь опираться на них – никогда не победишь. Конец может быть только один…

– Этот? – указал я на Мамасадыка.

– Почему?.. Собственно… Бывает и иначе…

Мне не спалось. Я поднялся, включил радиоприемник и вышел на балкон.

Было далеко за полночь. Над городом лился бледный свет Млечного Пути. Внизу чернела лента асфальта – очевидно где-то испортилась электропроводка, и весь квартал был погружен в темноту. Справа от меня качалась вершина акации. Ее длинные лапчатые листья напоминали растопырившиеся пальцы птицы.

Тишина нарушалась только мелодичными звуками вальса, транслировавшегося по радио. Я редко просыпался ночами, поэтому безмолвие города поразило меня. Сразу вспомнились книги о других мирах. Все наполнилось тихой музыкой, я попал под влияние ее неземных звуков.

Нет, я не был одинок. Сначала около меня находилась незнакомая девушка в белом, потом ее сменила… Наташа.

Она казалась прозрачной, как хрусталь. Мне нравилась ее одежда – легкое светлое платье, бледно-голубая лента, перехватившая волосы на затылке; белые маленькие туфельки, снежные перчатки. Я смотрел на нее и говорил о своей любви, о том, как она хороша и красива. Я слышал, как во мне бешено билось сердце – оно было наполнено одной ею и жило только ради нее.

«Я люблю тебя, Наташа… Люблю, моя хорошая», – говорил я, и все вокруг звенело, и кто-то играл для нас старинный вальс.

«Глупый, ты проверь себя, может быть, это не любовь», – отвечала она.

«Нет, нет, не говори так», – задыхался я.

«Почему? – улыбалась она. – Конечно, это не любовь, Разве можно любить… мертвую? Посмотри, пуля Скорпиона задела мое сердце… Теперь оно не твое… И я не твоя!..»

Я протягивал к ней руки и не мог ее поймать. Она летела все быстрее и быстрее – бездна, усыпанная искрами звезд, расступалась перед ней, окутывая все черными тягучими облаками.

Я остался один и долго звал ее, но мне никто не отвечал.

– Бу-м-м!!!

Неужели я задремал? Внизу, по улице, мчалась пожарная машина. На ней кто-то звенел по металлу. В стороне за парком поднималось зарево. Пожар или рассвет?

Приемник молчал. Я встал со стула и привалился к косяку двери. Что же все-таки было? Сновидение? Как я мог уснуть?

В памяти возникли события вчерашнего дня.

– Товарищ полковник!

Розыков остановил Исмаилова:

– Вижу… Вижу…

Работники уголовного розыска приехали к нам через несколько минут после автомобильной аварии… Затем примчалась карета «Скорой помощи» и увезла Кумрихон и труп Мамасадыка.

– Сдался… Не ожидал…

Исмаилов сказал громко – я снова видел в его глазах торжество.

– Да… Сдался, – повторил Розыков.

Прибывшие из управления фотограф и эксперт НТО не спеша делали свое дело: один фотографировал, другой осматривал машину.

Я бродил по дну оврага и вдруг заметил следы.

– Глядите!

Розыков и эксперт подбежали ко мне.

– Товарищ Исмаилов, – крикнул полковник, – вызовите сюда проводника с собакой… Товарищи Каримов, Юсупов, Степной, вы… – указал он на блондина, – прочешите всю долину.

Я вытянулся перед полковником:

– Разрешите и мне пойти с ними? Он сухо бросил:

– Вы нужны здесь!

Что же произошло?

Никто ничего определенного сказать не мог. Высказывались предположения – налицо убийство, а не автомобильная катастрофа, – и только!

– Надо поговорить с Кумрихон, – предложил Исмаилов.

– Мы еще ничего не знаем о сведениях, полученных Бельской, – добавил Каримов, Розыков молчал.

– Альфа, след!

Красавица овчарка сильно натянула поводок проводника, уткнулась острым носом в землю.

– Хорошо! След!

Овчарка еще туже натянула поводок и повела за собой проводника, следом, только над обрывом, пошли два работника уголрозыска.

Почему так холодно?

Порыв ветра, налетевший на акацию, волчком закружился по террасе.

Я прикрыл шею воротником пижамы.

У высокого пятиэтажного дома, расположенного на противоположной стороне улицы, остановились двое: парень и девушка. Они взялись за руки и скрылись в тени подъезда. Недалеко от них прошел, громко стуча сапогами, постовой милиционер.

«Любовь и милиция… Странно».

К Наташе никого не пускали, она бредила.

Степанида Александровна встретила меня в коридоре больницы. Она сутулилась и выглядела гораздо старше своих лет. Это была сгорбленная, убитая горем женщина.

«Вот и встретила дочь», – с грустью подумал я.

– Родненький, да что же это?!.

Нет, никто из находившихся в коридоре не услышал этих слов, хотя для меня они и прозвучали громко. В них было столько выстраданной материнской боли, что я вдруг склонил перед Степанидой Александровной голову.

– Ничего, ничего, все будет хорошо!

– Дай бог!

Мы долго сидели вместе,

Я не знал, о чем говорить.

В коридоре мелькали белые халаты сестер. Одни проходили, низко опустив головы, словно что-то искали, другие глядели перед собой – эти, чувствовалось, гордились своей профессией и готовы были заговорить с каждым посетителем.

Одну из таких сестер я остановил, когда она вышла из палаты, в которой находилась Наташа. У девушки были узкие, как у кореянки, глаза и очень круглое смуглое лицо.

– Ну что вам сказать… Вы ее муж?..

– Нет… То есть, – растерялся я.

– Ах, какие вы все… – Сестра недовольно пожала плечами – Она бредит… У нее прострелены легкие и… Ночью, возможно, завтра, все кончится.

Я схватил девушку за руку.

– Что кончится?

– Пустите! – протянула. она. – Это ее мать?

– Да.

– Ей можете не говорить… До свидания.

Очевидно, поняв, что сказала лишнее, девушка с тревогой глянула на меня и быстро скользнула в ближнюю дверь. Ко мне тотчас подошла Степанида Александровна. Я не успел что-либо сообщить ей – в конце коридора появились полковник Розыков и главный врач больницы. Я бросился к ним.

– Пойдемте, – предупредительно поднял руку главный врач. – Якуб Розыкович убедил… Только прошу вас, ведите себя благоразумно. Ей необходим полный покой.

Наташа никого не узнавала.

Она лежала неподвижно, облизывая кончиком языка сухие воспаленные губы. Иногда с них срывался едва слышный шепот, и мы, кажется, различали какие-то слова. Но каждый понимал их по-своему. Мне слышалось собственное имя…

– Наташа… Наташа…

– Успокойтесь, зачем вы! – остановил меня Розыков.

– Ничего. Я понимаю.

– Поедемте ко мне.

– Мне надо побыть одному. Извините.

– До свидания.

Розыков пожал мне руку.

Я открыл дверцу машины и зашагал по улице.

Со Степанидой Александровной я простился раньше – ее отвезли к Лукерье Степановне на машине Исмаилова.

Окружающий мир проходил стороной.

Кто-то смеялся. Кто-то пел.

Шумели автобусы.

Мимо катилось пестрое море разноцветных платьев и костюмов. Ну, вот и все, думал я, и испуганно спрашивал себя: что все? Ничего… Ничего…

Я снова был в больнице, у палаты, где лежала Наташа, я встретил Степаниду Александровну. По ее спокойному улыбающемуся лицу понял, что Наташе лучше.

– Ты уж, милый, не ходи к ней… Уснула она, – доверительно сообщила мне Степанида Александровна. – Беседовали мы… Все о тебе рассказывала… Любит…

– Поправится – женимся, вы не против? – неожиданно для самого себя сказал я.

– Дай бог, сынок, дай бог.

Я не стал просить свидания с Наташей: написал ей записку и передал сестре.

– Скажите ей, что приду вечером,

– Хорошо, – пообещала сестра.

– Очень рад, что вы приехали, – встретил меня полковник. – Мы только что говорили… о вас…

– Якуб Розыкович, я сейчас был у Наташи.

– Знаю, знаю.

– Вы следили за мной?

– У вас такое счастливое лицо.

– Простите… Я думал…

Зазвонил телефон.

Полковник поднял трубку. Выслушал. Кивнул головой. Обратился ко мне.

– Извините, меня вызывает начальник управления. Майор сообщит вам последние новости.

Исмаилов принял предложение начальника отдела с охотой. Он пересел в кресло, стоявшее напротив меня, и, достав портсигар, начал неторопливо закуривать. Его прищуренные, прикрытые густыми бровями глаза смотрели на край пристолика. Губы кривились в легкой усмешке.

– Ты Гулямова знаешь? – спросил он, постучав мундштуком папиросы по портсигару.

– Не знаю. Кто такой? – спросил я,

– Неужели серьезно не знаешь?

– Не знаю.

– Нет, в самом деле не знаешь?

– Ну, конечно, не знаю.

– Черт знает что! Как можно не знать Гулямова. Его все знают. Он работает в «Ташкент хакикати»,

– Не знаю.

– Ну, знаешь!.. – Майор сердито махнул рукой, потом, глубоко затянувшись, авторитетно заявил. – Гулямов журналист – люкс! Напишет – зачитаешься. Как-то я рассказал ему одну историю… Ну, так… рядовую, выеденного яйца не стоит… Так что он из нее сделал!

– Я так не умею.

– Как это, не умеешь? Я уже говорил с тобой об этом. Главное – фантазия, задор, страсть! Разные мелочи, дрязги и прочее – брось! Милиция выполняет важное государственное задание. Помнишь, как Маяковский: «Моя милиция меня бережет». Конечно, есть и среди нас разные… Они, как сорняк: чем больше с ними борешься, тем они больше наглеют. Писать о них – нетипично, это факт! – подчеркнул он. – Есть такие, что цепляются только за отрицательное и раздувают кадило. Начинают выдумывать…

– Именно выдумывать, – подхватил я. – Надо брать факты из жизни. Рядом с хорошим встречается и плохое, отрицательное. Мы должны критиковать недостатки, которые мешают нам бороться за свое счастье.

– Все-таки, когда пишешь о милиции, надо показывать только положительное, – не сдавался майор. – Писатели столько лет молчали, и вдруг сразу критиковать… Этим вы только оттолкнете от нас население. Наша сила – в тесном контакте с народом. Делайте так, как Гулямов, и вам все скажут спасибо.

…Громко хлопнув дверью, в кабинет вошел Розыков.

– Комиссар недоволен, – не глядя на нас, проговорил он.

Исмаилов поднял на него усталые глаза:

– Он всегда чем-нибудь недоволен.

Я знал начальника управления. Это был энергичный и беспокойный мужчина. Он никогда не откладывал дела на завтра, как это нередко делали другие, и если обещал кому-нибудь, то всегда держал свое слово. Поэтому характеристика Исмаилова удивила меня.

– Всякие действия имеют причину. Недовольство комиссара чем-то вызвано, – не без ехидства заметил я. Исмаилов промолчал.

– Что вы скажете о сообщении майора? – поинтересовался Розыков.

– О каком сообщении? – не понял я,

– Разве вы не говорили о деле?

– Мы обсуждали вопросы литературы, – сказал с достоинством Исмаилов.

– Ах, вот что! – протянул полковник. – В таком случае разрешите мне сообщить о наших последних действиях.

– Благодарю вас.

…Кумрихон испуганно замахала руками

– Уходи, уходи!

Мамасадык молча, не обращая внимания на протест жены, прошел в комнату и сел на топчан.

– Наргуль дома? – помедлив, спросил он,

– Спит.

– Разбуди.

– Ты что задумал?

– Расскажем ей все и пойдем!

– Куда? – В черных усталых глазах молодой женщины задрожал испуг. – Ты выпил?

– Перестань, – мягко сказал Мамасадык. – Пошли… Так надо… Я не могу больше прятаться. Устал, да и зачем такая жизнь? Лучше все по-хорошему.

Она поняла, о чем он говорил., упала на колени и, обхватив его ноги, заплакала.

– Ну-ну, дурочка, ну зачем ты так? – поднимая жену и целуя ее в мокрые глаза, растерянно проговорил он и вдруг, повернувшись, громко позвал: – Наргуль! Наргу-у-ль!!

Наргуль не удивилась, застав в комнате сестры Мамасадыка. Она уже однажды видела его – это было несколько дней назад.

– Ну, что ты, не узнаешь? – улыбнулась Кумрихон.

– Узнаю, – поежилась Наргуль, – Здравствуй, Мамасадык.

– Здравствуй, сестренка.

– Здравствуй. Ты убежал?

– Убежал.

– И-ие, аллах, да как же ты? – ужаснулась Наргуль. – Тебя снова арестуют.

– Я сейчас пойду в милицию. Кумрихон проводит меня. – Мамасадык приложил руки к груди и низко склонился перед Наргуль. – Прощай, сестренка.

– Нет-нет, – неожиданно громко закричала девушка. – Ты никуда не пойдешь! Я не пущу тебя… Кумрихон, родная… О, – кинувшись к сестре, заплакала она. – Почему ты молчишь? Скажи ему что-нибудь! Ты так его любишь!..

Кумрихон легонько отстранила от себя сестру.

– Пойдем, Мамасадык.

Они не успели уйти.

На пороге появился высокий мужчина в сером костюме, Он плотно прикрыл дверь, огляделся и, подойдя к Мамасадыку, показал красную книжечку:

– Вы арестованы, и вы, – посмотрел он на Кумрихон. – Следуйте за мной и не вздумайте бежать. На этот раз вам не удастся это сделать.

На улице стояла «Победа».

«Такси», – отметила про себя Кумрихон.

Незнакомец открыл дверцы.

– Садитесь!

Он был так любезен: Кумрихон посадил рядом с шофером, а сам устроился сзади с Мамасадыком.

Через полчаса в переулке появилась Наташа. Она подошла к группе ребятишек, игравших на улице, и спросила, дома ли тетя Кумрихон.

– Нет, – ответил один из самых бойких.

– А, Абдулладжан, – узнала Наташа внука Хасилота-бобо. – Ты видел как она ушла?

– Не ушла… Она уехала… И Мамасадык-ака тоже уехал.

– Джангиров?

– Ага.

– И я видел, – вмешался черный, как негритенок, большеголовый малыш.

– Молодец, – похвалила Наташа. – Как тебя звать?

– Искандер. Я записал номер, во-от!..

– Да ну!.. У-ух ты какой!

– Тетя, а тетя, – снова заговорил Абдулладжан. – А с ними уехал дядя, который был здесь утром.

– Со свертком?

– Да.

Через четверть часа по проводам и эфиру полетела короткая тревожная фраза – начальник управления приказывал всем работникам милиции задержать такси с номерным знаком СН 21–71.

…Баратов гнал мотоцикл по новой широкой магистрали – Выставочной улице. Наташа, склонив голову, исподлобья глядела перед собой. Ее густые черные волосы трепал ветер. За спиной извивался легкий шарф – она была в гражданском костюме.

На мотоцикле находилась небольшая походная рация – они только что получили сведения о такси. Машину видели за городом, недалеко от сельскохозяйственной выставки.

– Куда его черт несет, ведь дальше – горы, – Баратов сбавил скорость мотоцикла.

– Я боюсь за Кумрихон и Мамасадыка, – повернулась к милиционеру Наташа.

– Да-а… Все может случиться.

– Езжай быстрей!

Мамасадык с беспокойством взглянул на Скорпиона:

– Куда мы едем?

– Вопросы задаю я!

– Как знаете.

– Не притворяйся. Тебе все известно, – Скорпион положил руку на плечо Мамасадыка. – Мы едем в кишлак Пахта, туда, где ты спрятал вещи, украденные у Уйгуна.

– Вот уж этого я от вас не ожидал, – пожал плечами Мамасадык.

– Ты что? Думаешь отпираться? Кумрихон умнее, она уже кое-что рассказала.

– Неправда! – гневно сверкнула глазами Кумрихон. Ее лицо исказила злоба. Высокий лоб то морщился, то становился гладким. – Я ничего никому не говорила! Мы не брали никаких вещей. Не трогайте нас… У-у-у, как я вас всех ненавижу!!.

– Граждане! – повысил голос Скорпион.

– Что – граждане? – Кумрихон будто подменили. Все, что таилось все эти дни в ее сердце, вырвалось наружу. – Не грозите, я не боюсь вас!.. Не боюсь!!. Вы не работник милиции, а… – она хотела сказать «а черствый бездушный бюрократ», но вдруг осеклась, увидев в руках Скорпиона оружие.

– Договаривай, сволочь, кто я такой?

– Опусти пистолет и не рычи, – Мамасадык ухватил незнакомца за локоть.

У Скорпиона во второй руке оказалась тяжелая железная болванка. Он ударил ею Мамасадыка по голове. Тот обмяк и уронил голову на грудь. Из рассеченного виска на колени потекла густая темная кровь.

– Вот так спокойней, – прохрипел Скорпион. – Ты, – налетел он затем на таксиста, – чего хайло разинул – гони машину! Я не посмотрю, что ты молод, живо отправлю к праотцам.

Позади, между двумя холмами, которые перерезала дорога, показался мотоцикл.

Шофер заметил его в зеркале. Мотоциклист был в форме. В коляске сидела женщина.

– Давай, давай, чего ты! – рявкнул Скорпион на шофера. – Ну, куда ты пялишь глаза?

Послышался звон разбитого стекла. Таксист обернулся. Скорпион протянул руку с пистолетом над спинкой заднего сиденья и целился в мотоциклиста.

«Преступник», – догадался шофер. Он остановил машину и кинулся к пассажиру. Обрела смелость и Кумрихон. Она полезла через сиденье, чтобы схватить незнакомца за руку. Скорпион обернулся и в упор выстрелил в таксиста. Шофер, падая на сиденье, скользнул помутневшим взглядом по заднему окну машины. Открыв дверцу, Скорпион ногой вытолкнул шофера на дорогу,

– …Ну, остальное вам известно, – закончил рассказ полковник.

Действия Скорпиона поразили меня своей жестокостью,

– Якуб Розыкович, объясните, пожалуйста, куда Скорпион вез Мамасадыка и Кумрихон? – спросил я.

– Разве не ясно? – поднял брови полковник.

– Нет.

– Этого человека не зря зовут Скорпионом, – вмешался Исмаилов. – Он жалит всех, кто становится на его пути.

– Разве Мамасадык и Кумрихон…

– Нет, эти ему не мешали. Он решил уничтожить их, чтобы отвлечь от себя внимание уголовного розыска. Ему, очевидно, была известна наша версия.

– Будто Кумрихон замешана в краже?

– Да.

– Кажется, эту версию разрабатывали вы, – не утерпел я, чтобы не подпустить майору шпильку.

– Не ошибается тот, кто ничего не делает, – нисколько не смутился Исмаилов. Я снова не выдержал:

– Ошибки ошибкам – рознь! Если человек часто ошибается, то не значит ли это, что он вообще не способен делать правильные выводы.

– Может быть… К счастью, у нас таких людей нет, – задымил папиросой майор.

Розыков взглянул на меня, в его глазах прыгали чертики.

– Итак, что еще интересует вас?

– Почему Скорпион решил вернуться в город? – спросил я. – Ведь он мог разбить машину где-нибудь в степи. Полковник позвонил, в кабинет вошла секретарша.

– Скажите, чтобы привели Ягодкина… Сейчас он сам ответит на ваш вопрос.

– Как? – удивился я. – Разве Скорпион арестован?

– С утра здесь… Его задержали в аэропорту капитан Зафар и оперуполномоченный Кадыров, – не без гордости сообщил Розыков.

Открылась дверь: в кабинет вошли двое – милиционер и мужчина в штатском. Я хотел увидеть зверя в облике человека, таким представлялся мне Скорпион. Таким он должен был казаться каждому. Поэтому в первое мгновение я растерялся. Внутри все протестовало; нет, это не Скорпион, твердил я, не того поймали, не того…

Мои товарищи доказывали, да и в книгах я читал, что преступник отличается от честных людей не только своими убеждениями, но и внешностью: обязательно имеет какой-нибудь физический недостаток. Чаще всего – это спившийся верзила с низким лбом и скошенным подбородком.

Ягодкин своим видом опроверг подобное представление о преступнике. Пользуясь следственной терминологией, можно было бы так описать его: высокий рост, стройная фигура, короткие, черные, как смоль, волосы, волевое лицо с прямым тонким носом и прищуренными карими глазами. Красив, хорошо одет, приветлив.

– Рассказывайте!.. – потребовал Розыков, как только Ягодкин сел на стул у пристолика.

– Что именно? – поднял голову Скорпион. Он улыбался, дружелюбно рассматривая полковника.

– Можете начать с начала, – разрешил Розыков.

– О, это длинная история, – сощурился Скорпион. – Сейчас мне не хочется говорить. Позвольте, – он достал из кармана черные очки и одел их.

Почему-то уснувшая или сбитая первым впечатлением ненависть к Ягодкину, вскипела во мне с новой силой. Он еще рисуется, шутит. Он – ранивший Наташу! Я готов был броситься на Скорпиона и избить его. Нет, задушить собственными руками.

Разговор Розыкова с Ягодкиным я затрудняюсь передать. Несмотря на все мои усилия, я не мог сосредоточиться: вопросы и ответы проходили мимо моего сознания. Так случается с человеком, когда он, получив внезапный удар, остается наедине с самим собой. Он все слышит и все видит, но ничего не фиксирует.