Текст книги "Том 6. Статьи 1863-1864"
Автор книги: Михаил Салтыков-Щедрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 57 страниц)
Формально полемика возобновилась с появления рецензии Салтыкова «Литературная подпись…» ( С, 1863, № 1–2), но предмет разногласий с журналом «Время» касался здесь лишь частного вопроса литературной этики и более общего значения не имел (см. т. 5, стр. 334–337). Вскользь позиций «Времени», нашедших выражение в объявлении о подписке на 1863 г. («Время», 1862, № 9), Салтыков коснулся в январско-февральской хронике 1863 г. (см. стр. 21). Однако начало нового этапа в идейной борьбе датируется мартом 1863 г., когда в «Современнике» в составе «Нашей общественной жизни» был напечатан фельетон «Тревоги „Времени”». Салтыков дал здесь обобщенную характеристику направления журнала, его почвеннической идеологии, опираясь на статью Достоевского «Необходимое литературное объяснение по поводу разных хлебных и нехлебных вопросов» («Время», 1863, № 1), основные положения которой восходят к программному документу почвенников – объявлению о подписке на 1863 г. Ключ к пониманию полемики дает сравнение общей настроенности Достоевского и Салтыкова по отношению к наступившей эпохе. Если оценка современности в «Объявлении» «Времени» выдержана в мажорном тоне [191]191
«Нам кажется, что с нынешнего года наша прогрессивная жизнь, наш прогрессизм (если можно так выразиться) должен принять другие формы и даже в иных случаях и другие начала… Это слишком очевидно, и на деле в этом согласны и прогрессисты и консерваторы» (Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. 13, стр. 511).
[Закрыть], то Салтыков, напротив, в мартовской хронике характеризует русскую действительность после событий 1862 г. как опустошенную, «картонную жизнь».
В «Тревогах „Времени”» Салтыков предостерегал почвенников, что их «благородство» граничит с благонамеренностью: «Вы начнете катковствовать в самом непродолжительном времени». Хроникер «Современника» резко выступает против попыток «Времени» клеймить деятелен враждебного лагеря именем «хлебных свистунов», то есть приспособленцев.
В февральском и мартовском номерах «Времени» 1863 г. появилось большое публицистическое произведение Достоевского «Зимние заметки о летних впечатлениях. Фельетон за все лето» – результат первой поездки писателя в Западную Европу. Страстное обличение буржуазного строя сочетается здесь с пропагандой спасительной роли русской почвы и с резкой критикой (впервые у Достоевского) французского утопического социализма. Вероятно, это последнее обстоятельство привлекло особое внимание Салтыкова. Намечая полемические темы для «Свистка» в апреле 1863 г., он дважды имеет в виду «Зимние заметки» («Безумная заметка о сумасшедших впечатлениях. Фельетон нового мормона за все время одержания бесами» и «Опыты сравнительной этимологии, или Мертвый дом, по французским источникам» – см. в наст. изд. т. 5, стр. 303–304, 624).
Запрещение «Времени» в мае 1863 г. (см. прим. к стр. 124) прервало полемику. Лишь с января 1864 г. братья Достоевские получили возможность возобновить журнал под названием «Эпоха», в первых же номерах которого было напечатано новое произведение Достоевского «Записки из подполья» – исповедь героя-индивидуалиста, ушедшего в глубокое душевное подполье, высмеивающего «высокие и прекрасные» идеи человеческого братства как несбыточные. Подпольный человек нападает на теории материализма и социализма, на высказывания идеологов «Современника», в том числе – на рассуждения Салтыкова о картине Ге «Тайная вечеря» и очерк «Как кому угодно» (см. наст. том, стр. 148 и 407). «Записки» как бы вызывали Салтыкова на продолжение спора, и Салтыков принял вызов. Сатирическому обличению почвенничества и журнала «Эпоха» посвящена в основном статья «Литературные мелочи» с «драматической былью» «Стрижи» ( С, 1864, № 5). Уже в «Тревогах „Времени”» Салтыков сравнил бессодержательность почвеннических теорий с птичьим гомоном. Новая «комедия» (то есть «Стрижи») «заключала в себе полную характеристику таких намерений и воззрений, которые по своей сущности вполне заслуживали наименования птичьих» («Литературные кусты», наст. том, стр. 508). Заседание редакции «Эпохи» автор «драматической были» представил в виде слета стрижей в «запустелом, сыром погребе» (то есть «подполье»). Главное желание «стрижей» – не гневить больше предержащие власти, печатать сочинения «тихие и кроткие». Тонко улавливая направленность «Записок из подполья», Салтыков называет их «Записками о бессмертии души», а подпольного человека «больным и злым стрижом». Сцена заканчивается появлением Каткова, чем еще более подчеркивается идейная зависимость «Эпохи», воображающей себя не подвластной никаким авторитетам, от «Русского вестника» и «Московских ведомостей».
«Литературные мелочи» явились также ответом на статью Страхова «Заметки летописца» («Эпоха», 1864, № 3), в которой впервые на страницах журнала почвенников затрагивался вопрос о разногласиях между «Современником» и «Русским словом». (На связь «Стрижей» с «Заметками летописца» указал в статье «Литературные кусты» сам Салтыков – см. стр. 507 наст. тома.) Эти разногласия обнаружились уже в 1863 г. и приобрели резкий характер в начале 1864 г. (О причинах и ходе полемики до марта 1864 г. см. в прим. к январской и мартовской хроникам «Нашей общественной жизни» за 1864 г.) В ответ на мартовскую хронику в апрельском номере «Русского слова» появились еще две неподписанные остропамфлетные статьи. В одной из них, под заглавием «Кающийся, но не раскаявшийся фельетонист „Современника”», автор – очевидно, редактор журнала Благосветлов – прямо заявлял: «…есть границы унижения, за которыми возвратить прежнее сочувствие уже будет нелегко… Ведь нашло же «Русское слово» возможность не смешивать уважаемых нами сотрудников «Современника» с чужой овцой, попавшей в их круг». В другой статье-фельетоне с входящим в нее памфлетом под названием «Ты пойми, пойми, мой милый друг (Романс в действии)» – пародия на романсные заглавия печатавшихся тогда рассказов из цикла «Помпадуры и помпадурши» – Зайцев изображал жизненный путь Салтыкова как биографию некоего беспринципного служебного карьериста и честолюбца, случайно очутившегося в числе людей, «близких к редакции одного журнала», то есть «Современника».
Первоначальный текст ответа Салтыкова на памфлет Зайцева был и более резок и более пространен, о чем свидетельствует сохранившаяся корректура «Литературных мелочей» (см. стр. 698). Сокращения, с которыми статья появилась в печати, бесспорно сделаны по настоянию редакции «Современника». Трения между Салтыковым и редакцией по вопросам ведения полемики с «Русским словом» все более усиливались, так что от дальнейшего участия в ней он вынужден был отойти. Эта ситуация, ставшая известной во враждебном лагере не только по литературным источникам, но и по слухам, послужила темой статьи Достоевского «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах» с входящим в нее памфлетом «Отрывок из романа „Щедродаров”», который был ответом на комедию «Стрижи» («Эпоха», 1864, № 5, без подписи). В свою очередь, Салтыков написал новую статью, направленную против последнего выступления Достоевского, которая, однако, не была напечатана и, по-видимому, не сохранилась, кроме первой ее страницы (см. стр. 495), включенной в заменившую ее статью Антоновича «Стрижам (послание обер-стрижу, господину Достоевскому)» (1864, № 7) [192]192
В послании «Стрижам» использовано и еще одно место из отвергнутой статьи Салтыкова, не привлекавшее ранее внимания исследователей, см. ниже, стр. 702.
[Закрыть].
Не имея возможности из-за сложившихся внутриредакционных отношений ответить статьей на памфлет Достоевского «Щедродаров», Салтыков пишет «Заметку», предназначенную для августовской книжки, но также и по тем же причинам не появившуюся в «Современнике». В течение осени и зимы 1864 г. Салтыков, намереваясь продолжать полемику, написал еще несколько статей, но ни одна из них не увидела света при его жизни («Гг. „Семейству M. M. Достоевского”, издающему журнал, Эпоха”», «Журнальный ад», «Но если уж пошла речь об стихах…», «Литературные кусты», «О добродетелях и недостатках…», «Петербургские театры. Наяда и рыбак»). Эти статьи и по содержанию, и по разнообразию стилистических средств представляют блестящие образцы творчества Салтыкова-полемиста. Емкий сатирический образ «Девушкина, сидящего в сатанах» – в статье «Журнальный ад» – как символ противоестественного соединения гуманистической темы маленького человека с философией «подполья» рисуется на фоне кромешного ада современной журналистики. В «Литературных кустах» Салтыков подробно разъясняет почвенникам, что с теоретической точки зрения их программные заявления есть «полное оскорбление здравого смысла», а в рецензии «О добродетелях и недостатках…» (т. 5 наст. изд.) прозрачно намекает, что «нестроптивая» «стрижиная» литература выгодна охранителям порядка и относится к числу «непредосудительных ремесел», так же как и «балет». Сравнение почвеннической философии с балетом, начатое еще в «Современных призраках», развернуто в статье «Петербургские театры» (см. т. 5 наст. изд.). На основе этого уподобления Салтыков создает программу «балета» «Мнимые враги, или Ври и не опасайся!», где «Эпохино семейство» стрижей ищет покровительства у Давилова (олицетворение консервативной силы) и у Хлестакова (олицетворение либерализма).
Хотя журнальная борьба между Салтыковым и Достоевским прервалась в 1864 г., внутренние полемические связи между многими темами их творчества продолжались и позднее (см.: С. С. Борщевский. Щедрин и Достоевский, М. 1956, а также прим. к рецензии Салтыкова на роман Омулевского «Светлов, его взгляды, характер и деятельность», т. 9 наст. изд.; литературу о «расколе в нигилистах» см. на стр. 640–641 наст. тома).
Неизвестному корреспонденту *
При жизни Салтыкова напечатано не было. Впервые – ЛН,т. 11–12, М. 1933, стр. 113–114.
Сохранилась чистая корректура статьи (ИРЛИ).Подпись: Хроникер «Современника».
Ответ на нападки «неизвестного корреспондента» (письмо которого не сохранилось или не разыскано) по поводу январской хроники «Нашей общественной жизни» за 1864 г., по-видимому, предназначался для февральской книжки «Современника», однако там не появился. Работа над письмом «Неизвестному корреспонденту» поэтому может быть датирована второй половиной февраля – началом марта 1864 г. (ценз. разр. январской книжки «Современника» – 8 января и 10 февраля; февральской книжки – 9 марта).
Более подробно, с буквальным повторением нескольких слов, Салтыков ответил неизвестному корреспонденту в мартовской хронике «Нашей общественной жизни» за 1864 г. в разделе «Вислоухие и юродствующие» (см. стр. 326 наст. тома).
Литературные мелочи *
Впервые – С, 1864, № 5, отд. «Современное обозрение», стр. 1-26 (ценз. разр. – 14 мая и 10 июня). Без подписи.
Сохранились: 1) вторая чистая корректура первой редакции статьи под названием «Наши литературные мелочи», набранная 29 апреля и адресованная А. Н. Пыпину (еще без «драматической были» «Стрижи»); 2) отдельная корректура входящей в «Литературные мелочи» «драматической были» «Стрижи», без каких-либо помет, набранная где-то между 29 апреля и 15 мая и дающая первую редакцию «Стрижей»; 3) вторая чистая корректура окончательной редакции, с включением «Стрижей», набранная 15 мая и адресованная А. Н. Пыпину (все в ИРЛИ).
Печатается по тексту «Современника» с устранением цензурных купюр.
«Литературные мелочи» находятся в прямой связи с написанной для апрельского номера и не увидевшей света хроникой «Наша общественная жизнь» (собственно, со второй ее частью, начинающейся словами «Археологи свидетельствуют…»).
Убедившись в том, что апрельская хроника не будет напечатана, Салтыков перенес часть ее текста в новую статью «Наши литературные мелочи», название которой, возможно, должно было указывать на связь с циклом «Наша общественная жизнь» (от слов: «Вот, например, что повествует в 16 № «Дня» г. Касьянов…» до слов: «…а это явление любопытное…» – стр. 353, строка 23 – стр. 361, строка 25). Для окончательной редакции, озаглавленной «Литературные мелочи», текст «Наших литературных мелочей» был серьезно переработан и дополнен, в частности заново была написана «драматическая быль» «Стрижи». Со следующей июньской книжки «Современника» название «Литературные мелочи» было присвоено целому циклу критико-публицистических статей, автором которых был, однако, уже не Салтыков, а Антонович.
В корректуре «Наших литературных мелочей» имеется целый раздел статьи, посвященный Зайцеву-Кроличкову и не вошедший в журнальную публикацию (после «Грустно», стр. 483, строка 3). По-видимому, он был исключен по совету или настоянию редакции «Современника». Приводим этот текст:
Я мог бы многое сказать здесь о философе Кроличкове, но умалчиваю об этом только потому, что он Кроличков, а не Зайцев. Будь он мало-мальски Зайцевым, я, наверное, почтил бы его. Я рассказал бы о том, какие легенды сопровождают его рождение, о том, как он, еще припадая к сосцам своей матери, уже возмущался своею несамостоятельностью, о том, как он, начитавшись Молешотта, пожирал головки зажигательных спичек, в чаянии, что будет от того умнее, о том, как он рассуждал с публицистом Благомрачновым, где им следует говеть, о том, наконец, как он, посетив некоторый благопристойный дом, явился туда во фраке, позабыв надеть панталоны, и т. д. и т. д. Но повторяю: я умолчу об этом, потому что я милосерд.
Однако не могу скрыть: Кроличков занимает меня. Это своего рода тип. Тип, правда, мизерный и ничего не доказывающий, но во всяком случае тип. Есть множество людей, которые положительно только бременят землю своим по ней шатанием, но опытный общественный физиолог не должен пренебрегать и ими в своих исследованиях, ибо они представляют собою те самые уродливости, которые свойственны именно такому, а не другому общественному строю.
И до такой степени отчетливо и ясно восстает этот тип передо мной, что много мне нужно над собой власти, чтобы преодолеть желание изобразить его. И уверяю вас, что это был бы совсем не гимназист Горобец или прогрессист кадетик из «Взбаламученного моря», нет, это был бы человек в полной мере и совершенно искренно убежденный, что употребление в пищу зажигательных спичек удвоит его умственные способности.
Когда-нибудь, впрочем, я предоставлю себе заняться этим типом в полное своеудовольствие, когда? – это другой вопрос, разрешение которого будет зависеть от времени и от степени досуга, которым я буду обладать.
Также, нужно думать, по совету или настоянию редакции «Современника» было исключено следующее место, имевшееся в корректуре «Стрижей» (после: «(Занавес опускается)», стр. 494, строка 36):
В одном из следующих номеров «Современника», БЫТЬ МОЖЕТ, будет напечатана:
Беседа философа Кроличкова с пустыней,
или
Мальчик, у которого фосфор не в голове, а на голове
Драма-симфония.
Что такое дрянь? – В рассуждении о дрянных людях можно усмотреть полемическим ответ Салтыкова на выступление героя «Записок из подполья» против автора очерка «Как кому угодно», который назван поклонником «гадчайшей и бесспорной дряни», то есть прежде всего идей Фурье о гармонии страстей (см. прим. на стр. 683). Салтыков же переадресовал этот упрек самим почвенникам с их литературным органом, созданным для «фильтрации чепухи». В статье «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах» Достоевский заявил, что полемический смысл этой части памфлета Салтыкова непонятен: «Ну скажите, в чем тут идея: что не одно то дрянь, что валяется на скотном дворе, а есть и люди дрянь. Но кто же этого не знал?» (Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. 13, стр. 338).
…со слов некоего г. Краснова… – В корректуре этот текст был обширнее:
…со слов г. Краснова стремления к обособлению Земли Войска Донского от империи приписываются уже не каким-нибудь честным доброхотам, занимающимся печатанием азбук на местных наречиях, а – страшно вымолвить – самому войсковому начальству! Понятно, сколько нужно иметь проницательности и прозорливой уверенности, чтобы формулировать такое смелое обвинение!
В статье H. Краснова, напечатанной в «С.-Петербургских ведомостях» (1864, № 83 от 12 апреля) речь шла о выступлениях донских казаков против права иногородних основывать на Дону свои поселения.
…«Московские же ведомости» на все дела сего мира имеют взгляд сугубый… – В «Московских ведомостях» (1864, № 89 от 23 апреля) напечатан отклик Каткова на статью Краснова, в которой под видом борьбы с сепаратизмом отвергались малейшие притязания на развитие национальной культуры народов России.
Грае, грае, воропае! Гоп! Гоп! – В романе Тургенева «Рудин» Пигасов пародирует украинскую народную песню: «По-пид горою, по-пид зеленою, грае, грае, воропае! Гоп! Гоп!»
Судя по корреспонденциям «Волынца»… – В «Московских ведомостях» 1864 г. за подписью «Малоросс-Волынец» были напечатаны две статьи («О новой фазе нашей хохломании. Письмо к редактору» в № 13 от 17 января и «Ответ г. Костомарову» в № 86 от 16 апреля), направленные против деятельности Н. И. Костомарова как украинского «сепаратиста», где, в частности, осуждалось решение Академии наук одобрить украинский перевод Евангелия.
«Московские ведомости» собираются воспользоваться факультативной цензурой… – В связи с подготовкой цензурной реформы (см. т. 5 наст. изд., стр. 596) «Московские ведомости» предполагали получить преимущественное право представлять материалы в Цензурный комитет для предварительного ознакомления до печати – в корректурных гранках набора. Как правило же, все издания поступали в цензуру уже в отпечатанном виде, то есть перед выпуском в свет. В случае неодобрения такое издание уже не могло быть исправлено и подвергалось запрету (так называемая карательная цензура).
…именно на Страстном бульваре… – См. прим. к стр. 272.
…подобно г. Феоктистову (см. письмо г. Касьянова в 16 № «Дня») желали бы участвовать на первом рауте… – В № 16 газеты «День» от 18 апреля 1864 г. И. С. Аксаков (псевдоним – Касьянов) высмеял литератора Е. М. Феоктистова за участие в рауте у министра иностранных дел А. М. Горчакова.
…известный своими трудами не столько по части истории, сколько по части политической токсикологии. – Прямое указание на роль провокатора-предателя, которую сыграл поэт-переводчик В. Д. Костомаров в деле Чернышевского. Этот фрагмент отсутствует в журнальном тексте.
Созия– двойник (от лат.Sosia – по имени персонажа комедии Плавта «Амфитрион»).
…есть настоящий Зайцев, который ничего не пишет… – Намек на то, что Зайцеву, чтобы быть «настоящим», не следовало бы вообще ничего писать.
…псевдо-Зайцев… вместе с Кузьмой Прутковым… – См. прим. к стр. 376.
…«Мальчик, у которого фосфор не в голове, а на голове». – По-видимому, намек на то, что хотя фельетон Зайцева о Яше Злючкине, направленный против Салтыкова («Русское слово». 1864, № 4), появился без подписи, его автора легко узнать. « Фосфор… на голове» – в значении «На воре шапка горит».
…ни Страховым, ни Косицей. – См. прим. к стр. 44.
…девица Инна Горобец… – См. прим. к стр. 360.
…Россия не в Москве, а в России… – Ироническое упоминание о передовой статье И. С. Аксакова, напечатанной в № 15 газеты «День» от 11 апреля 1864 г., в которой автор писал: «Россия не в Москве: среди сынов она, говорится в одной старинной трагедии… Тогда как у других народов обладание столицею тождественно с обладанием всею страною, и тот, например, кто господствует в Париже, тот господин и владыка над всею Францией, – у нас напротив: пожар Москвы только доказал миру воочию и въявь, что истинная сила России не в столице, а в русской земле…»
На страницах этого № вновь появился г. Касьянов… и от нечего делать повел речь о нигилистах. – «Я нашел, что нигилизм в литературе очень присмирел», – писал Аксаков в № 16 «Дня» от 18 апреля 1864 г. «И поверьте, гг. публицисты, фельетонисты и прочие, – нигилизм, который вас так пугает, скоро завянет на чистом свободном воздухе, от жгучих лучей солнца правды…»
И ты, когда на битву с ложью… – См. прим. к стр. 354.
«Телемахида». – См. прим. к стр. 355.
…не может отличить Ничкину от Белотеловой… – В статье «Русский театр. I» («Эпоха», 1864, № 2) А. Григорьев, описывая спектакль Александрийского театра «За чем пойдешь, то и найдешь» («Женитьба Бальзаминова»), заметил: «Даже Раиса и Анфиса хороши, а Ничкина так просто прелесть». Следовало написать: «Белотелова», Ничкина – тоже купеческая вдова, но лицо из первой части трилогии Островского о Бальзаминове – «Праздничный сон – до обеда». Свою следующую статью «Русский театр в Петербурге. II» Григорьев начинает с извинения: «Белотелову в «Женитьбе Бальзаминова» я назвал Ничкиной, в извинение чего не имею права сказать даже, как гоголевский городничий: „по неопытности”». Можно отметить, кстати, что «Женитьба Бальзаминова» была напечатана во «Времени» (1861, № 9).
…вместо… «…чару зелена вина»… «чару велена зина». – Высмеивается дефект речи актера А. П. Славина, часто переставлявшего слоги в словах. См. об этом также в статье Салтыкова «Петербургские театры» (I) – т. 5 наст. изд., стр. 163.
Действующие лица: Стриж первый, редактор журнала– М. М. Достоевский; Стриж вторый, философ– H. H. Страхов; Стриж третий, эстетик– А. А. Григорьев; Стриж четвертый, беллетрист унылый– Ф. М. Достоевский; Стриж пятый, беллетрист веселый– Г. П. Данилевский (псевд. А. Скавронский); Стриж шестый– поэт Н. Гербель; Стриж седьмый– поэт Ф. Берг.
…«Возобновленный Сатурн»– ироническое название «Эпохи».
…Стрижу второму пришла несчастная мысль слетать в злополучный некоторый край… – Намек на статью Страхова о событиях в Польше «Роковой вопрос», из-за которой было закрыто «Время».
…«Вдруг вздумал странствовать один из них, лететь…»– Несколько измененная строка из басни И. А. Крылова «Два голубя»: «Нет, вздумал странствовать один из них – лететь…»
…некто Петерсон… за что они нас обидели? – См. прим. к стр. 124.
Андрей Премудрый– А. А. Краевский – редактор-издатель «Отечественных записок».
…перепечатать из той же «Эпохи» новое произведение И. С. Тургенева. – Повестью Тургенева «Призраки» открывался первый номер «Эпохи» за 1864 г.
…рассказ под названием «Старые и новые стрижи», присланный мне из провинции. – «Старые и новые порядки (записки помещика)» О. Ержинского, напечатанные в «Эпохе», 1864, № 1.
…нашего русского Купера! – Речь идет о Г. П. Данилевском.
…ро… ро… ро… – первая строчка пародийного стихотворения Ф. М. Достоевского из статьи «Опять Молодое перо» («Время», 1863, № 3), направленной против Салтыкова.
…изложите, пожалуйста, в форме письма ко мне… – Критические статьи в форме письма в редакцию журнала постоянно помешались во «Времени» и «Эпохе», см., например, «Нечто об опальном журнале (письмо к редактору)» Н. Косицы («Время», 1862, № 5); «Нечто об авторитетах (письмо в редакцию «Времени»)» его же («Время», 1862, № 12); «Новое художественное произведение и наша критика (письмо в редакцию «Времени»)» его же («Время», 1863, № 2) и др.
Стриж вторый. Принес покаяние и получил прощение. – Активная деятельность Страхова, принимавшего все меры, чтобы оправдать себя и редакцию «Времени» в связи со статьей «Роковой вопрос», была, очевидно, известна Салтыкову. Впоследствии Страхов писал в «Воспоминаниях»: «Со своей стороны, я делал все, что можно и что мне советовали. Я тотчас написал M. H. Каткову и И. С. Аксакову, составил объяснительную записку для министра внутренних дел и предполагал подать просьбу государю. Ничего не удавалось, ничего не действовало. И M. H. Катков и И. С. Аксаков отозвались сейчас же и принялись действовать с великим усердием. Нужно было печатно объяснить недоразумение» (Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. 1, 1883, стр. 254–255). «Ответ редакции «Времени» на нападение «Московских ведомостей» напечатать не удалось. «Решительный поворот делу», по словам Страхова, дала заметка, помещенная в «Русском вестнике» (1863, № 5). См. также прим. к стр. 521.
Стрижам (Послание обер-стрижу, господину Достоевскому) *
Впервые – С,1864, № 7, отд. «Современное обозрение» (стр. 154–155 (ценз. разр. – 16 июля и 18 августа). Подпись: Посторонний сатирик, автор «Стрижей». К заглавию статьи дано следующее примечание редакции «Современника»: «Мы решительно не одобряем ни чересчур резкого тона этого «послания», ни его бесцеремонных полемических приемов, а печатаем его единственно во уважение его цели, которая действительно стоит того, чтобы для ее достижения употребить даже те неодобрительные средства, какие употребил автор послания».
Полемическая статья «Стрижам» написана Антоновичем, но первый абзац ее, по свидетельству секретаря редакции «Современника» А. Ф. Головачева [193]193
«Архив села Карабихи», М. 1916, стр. 95.
[Закрыть], взят из рукописи статьи Салтыкова, не увидевшей света и до сих пор не найденной. Той же рукописью, по-видимому, воспользовался Антонович и еще в одном случае. «Силу моего влияния на вас, – читаем в его статье, – я испытал на деле, и, кажется, она достаточна для того, чтобы постепенно видоизменять вашу натуру; я сказал: «стрижи!», и вы все всполошились, как ошеломленные, точно в вашу стаю сделали выстрел; но стоит мне сказать, что вы совсем не стрижи, а заправские литераторы, такие же люди и такие же журналисты, как и все, – и вы придете в восторг, ваше существо просияет…» [194]194
M А. Антонович. Избранные статьи, М. 1938, стр. 376–377.
[Закрыть]Этот текст соответствует следующим строкам полемического отрывка Салтыкова «Но если уж пошла речь об стихах…»: «…я, что захочу, то с вами и сделаю. Захочу – приведу в восторг; захочу – доведу до исступления; захочу – накажу, захочу – помилую. Мне стоит сказать: «Вы совсем не стрижи, а заправские литераторы» – и вы возрадуетесь; но вслед за тем я могу сказать: «Нет, я обманул вас, стрижи, вы совсем не литераторы, а стрижи!» – и вы закручинитесь» (см. наст. том, стр. 522). И текст Антоновича, и текст Салтыкова, надо думать, восходят к более раннему источнику, то есть все к той же статье Салтыкова, из которой извлек Антонович первую страницу своего «послания».
Так как статья Салтыкова «Литературные мелочи» (с «драматической былью» «Стрижи») не была подписана, Антонович объявил, что автором «Стрижей» был также он, «Посторонний сатирик». Мистификация была заподозрена Достоевским: «Только Стрижей не вы писали, – отметил он в записной книжке, – в Стрижах есть веселость. А что, если вы солгали?» [195]195
ЦГАЛИ,ф. 212, оп. I, ед. хр. 4, стр. 140.
[Закрыть]
«Заметка» *
При жизни Салтыкова напечатано не было. Впервые – в изд. 1933–1941,т. 18, стр. 379–380, с неверной датировкой (1863 вместо 1864). Перепечатана в т. 6 этого же издания (стр. 521–522) с исправлением даты: 1864 г. (стр. 567).
Сохранился единственный источник – рукопись, с подписью: M. Салтыков (Государственная Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина).
Причины непоявления «Заметки» в печати (она предназначалась для «Современника», 1864, № 8) освещены в письме Салтыкова к Некрасову из Витенева от 5 октября 1864 г. «Заметку мою в августовской книжке не напечатали, и я получил от Пыпина (уж после выхода книжки) письмо, в котором он пишет, что находит мою заметку слишком серьезною (?). Ну да черт с ними, а дело в том, что мне совершенно необходимо видеться с Вами и поговорить обстоятельнее. Ибо тут идет дело о том, могу ли я угодить на вкус гг. Пыпина и Антоновича».
Журнальный ад *
При жизни Салтыкова не печаталось. Впервые – ЛН,т. 11–12, M. 1933, стр. 114–121) (публикация В. В. Гиппиуса).
Сохранилась чистая корректура статьи, не имеющая подписи автора и адресованная А. Н. Пыпину (ИРЛИ).
Судя по ссылкам на августовские газеты (прямая ссылка на статью «Дня» от 1 августа и вероятные ссылки на статью «Сына отечества» от 14 августа), В. В. Гиппиус пришел к выводу, что статья написана в августе 1864 г. и предназначалась для сентябрьской книжки «Современника». Эта же дата повторена в т. 6, стр. 564, изд. 1933–1941.Между тем известно, что статья под таким заглавием, но без указания имени автора, предназначалась для № 10 «Современника» за 1864 г., но была запрещена цензурой [196]196
В. Е. Евгеньев-Максимов. Последние годы «Современника».1863–1866, Л. 1939, стр. 84.
[Закрыть]. Цензурные разрешения № 10 «Современника» были даны 9 и 13 ноября. Поэтому, вероятнее всего, Салтыков работал над статьей «Журнальный ад» не в августе, а в сентябре или октябре. Такое предположение подтверждается и записью от 4 ноября 1864 г. в «Журнале заседаний С.-Петербургского цензурного комитета»: «„Журнальный ад” – статья, изображающая в резких и непристойных выражениях положение журналистика. Определено: запретить» [197]197
ЦГИАЛ,ф. 777, оп. 27, ед. хр. 508, л. 253 об.
[Закрыть].
Сатирик не видит существенной разницы между статьями московских публицистов (в газетах «Московские ведомости», «День») и петербургской публицистикой («Сын отечества», «Голос»). Те и другие «душедрянствуют и умонелепствуют», «выжимают все один и тот же выжатый лимон», только последние делают это с некоторой «гримасой томной стыдливости». Такое состояние русской журналистики, определяемое как «журнальный ад» или «сумасшедший дом», резко отличается от того, что было пять лет назад, когда в стране начинался мощный демократический подъем, вызревала революционная ситуация. С горечью констатирует Салтыков, что в том недалеком времени было «зерно чего-то такого, что, однако ж, не взошло». Наступившая реакция как нельзя более способствует процветанию «стрижей», чьи эклектические теории характеризуются как «бессмысленный» и «безобразный винегрет».
В соответствии со всей логикой статьи Салтыкова центральной фигурой «журнального ада» оказывается герой Достоевского, в котором своеобразно совмещены черты Макара Девушкина (из повести «Бедные люди») и «человека из подполья». Так возникает сатирический образ «Девушкина, сидящего в сатанах». По мнению Салтыкова, прежний гуманизм автора «Бедных людей», связанный с традицией Гоголя, судя по последним произведениям редактора «Эпохи», в значительной мере «издержался». Этот намек можно усмотреть в словах о Девушкине, который из гоголевской «Шинели» «сумел-таки выкроить себе, по малой мере, сотню дырявых фуфаек».
В заключении сатирической статьи ее глубоко драматический подтекст как бы прорывается наружу в словах о том, что для «делателей этого ада» он полон «тяжких и непереносных мук».
…журнальные семейства… – После смерти M. M. Достоевского (10 июля 1864 г.) право издания «Эпохи» перешло к его вдове Э. Ф. Достоевской и ее семейству. Фактическим редактором журнала по-прежнему оставался Ф. М. Достоевский.
…стада «человекообразных»… – Имеются в виду публицисты «Русского слова» и сторонники этой группы (см. выше, стр. 695).
Матинька вы моя…и т. д. – Здесь пародия на содержание исповеди «человека из подполья» («Я ведь не кровожаден, а должен только показывать, что жажда убийства не чужда душе моей») как бы «вставлена» в форму, пародирующую стиль речей Макара Девушкина: «…не осудите же, простите вы меня, матинька вы моя». Ср. также у Достоевского в «Записках из подполья»: «Я человек больной… Я злой человек. Непривлекательный я человек». И у Салтыкова: «Я бедный сатана, я жалкий сатана, я дрянной сатана, матинька вы моя!»
…картонный литературный ад… – Ср. с разделом мартовской хроники «Нашей общественной жизни» за 1863 г., озаглавленным «Картонные кушанья, картонные копья, картонные речи!».
