Текст книги "Том 6. Статьи 1863-1864"
Автор книги: Михаил Салтыков-Щедрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 57 страниц)
«О наших нигилистах». – Это стихотворение П. А. Вяземского было напечатано в сентябрьской книжке «Русского вестника» за 1863 г. (отд. «Заметки», стр. 427).
…будешь нигилистом. – В корректуре дальше читаем:
Вот и все. То самое, что в романе г. Тургенева доказывается на 10–15 печатных листах, здесь резюмируется в каких-нибудь четырех строчках.
Впервые – С, 1864, № 1, отд. «Современное обозрение», стр. 17–48 (ценз. разр. – 18 января и 10 февраля). Одна из глав – «Размышления по случаю нового года» – в сокращенном виде, с восстановлением нескольких мест доцензурного текста и незначительной стилистической правкой, вошла под заглавием «Новогодние размышления» в 1-е и 2-е изд. «Признаков времени» («Признаки времени и Письма о провинции», СПб. 1869 и 1872); в следующие издания не включалась.
Сохранилась третья чистая корректура, набранная 17 января и адресованная А. Н. Пыпину.
Текст хроники в «Современнике» испорчен многочисленными цензурными купюрами и заменами. Поэтому в настоящем издании печатается по корректуре (редакторам изд. 1933–1941осталась неизвестной) с учетом авторской доработки текста для журнальной публикации.
Надо помнить, однако, что вмешательство цензуры в ряде случаев давало толчок и повод для творческой переработки текста. Так было и в настоящей хронике: после изъятия образа «мецената, наблюдающего за литературой» (в наст. изд. восстановлено) Салтыков разрабатывает образ «литературного генерала», политически менее острый, но также весьма существенный в галерее сатирических образов «Нашей общественной жизни». В соответствии с этим в «Современнике» напечатано:
Стр. 234, строки 24–27. Вместо: «меценатов, которые <…> делать приличествует» – «хороших приятелей из опытных литераторов, которые покровительствуют моим скромным талантам и не прочь даже иногда помеценатствовать (ибо и литература обладает своими генералами, в лице Д. В. Григоровича, В. П. Боткина, А. Д. Галахова и других)» [162]162
Упоминание этих имен в связи с темой «понижения тона» не случайно (см. стр. 234). Названные писатели до конца 50-х годов сотрудничают в «Современнике», затем уходят из журнала, все более враждебно относятся к революционным демократам (Григорович, например, печатает в №№ 1–2 «Русского вестника» за 1864 г. отрывки из романа «Два генерала» с отчетливо антинигилистическими тенденциями. Салтыков упоминает об этом романе в мартовской хронике – см. стр. 315). Говоря о желании «литературных генералов» «помеценатствовать», Салтыков, вероятно, имеет в виду следующее: А. Д. Галахов был одним из учредителей и активным участником Литературного фонда («Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым»); Д. В. Григорович – один из наиболее деятельных участников «Общества поощрения художеств»; В. П. Боткин неоднократно оказывал материальную помощь нуждающимся и, умирая, завещал 70 тысяч рублей на поощрение наук и искусств.
[Закрыть].
Стр. 234, строка 37. Исключено: «сиятельного».
Стр. 235, строка 40 – стр. 236, строка 6. Вместо: «но о тех настоящих русских меценатах <…> один из многочисленных меценатов, встретивши» – «а просто о хороших моих знакомых, которые, по дружбе, интересуются мной. Итак, в начале уже нынешнего года один из таких литературных генералов, встретивши…»
Стр. 236, строка 16. Вместо: «Меценат смотрел…» – «Мой милый приятель смотрел…»
Стр. 236, строка 27. Вместо: «меценат пожал мне руку. Я расцвел вновь» – «приятель пожал мне руку. Я расцвел вновь, ибо понял, что мой друг, хотя и литературный, но все-таки генерал (так конь и пряничный – все конь)».
Другие важнейшие случаи цензурных изъятий и замен, произведенных в тексте «Современника»:
Стр. 232, строки 8-12. Вместо: «и даст достаточно света <…> Со временем, птенцы, со временем!..» напечатано: «Ждите же, птенцы, и помните, что на человеческом языке есть прекрасное слово «со временем», которое в себе одном заключает всю суть человеческой мудрости».
Стр. 238, строки 38–42. Исключено: «И я полагаю <…> для нее предназначена».
Стр. 239, строки 31–32. Исключено: «зашел в первый попавшийся мне на пути департамент».
Стр. 239, строка 38 – стр. 240, строка 7. В обоих случаях вместо: «директора департамента» напечатано «презуса».
Стр. 240, строка 19. Вместо: «мой директор департамента» напечатано: «по крайней мере, мой начальник отделения».
Стр. 240, строки 24–39. Вместо: «и притом старый <…> Чего требовать?» напечатано: «и притом давно известный; но к нему прилеплен ярлык – не могу же я пройти такой факт молчанием!
Ибо новые ярлыки суть наши естественные союзники.
Ибо за новыми ярлыками является возможность запроса.
Ибо при виде нового ярлыка можно сочинить себе представление о новой вещи.
Ибо с новым ярлыком в руках можно предъявить поползновение и на новую вещь».
Стр. 241, строки 8-15. Вместо: «не нужно даже и четвертака <…> совсем раздробляемы» напечатано: «есть тысячи других средств, гораздо более простых и незамысловатых».
Стр. 241, строки 19–22. Исключено: «сверх того, она <…> ей пожелалось».
Стр. 241, строка 32 – стр. 243, строка 6. Вместо: «Очевидно, что для достижения <…> и запереть в часть» напечатано: «Откровенно признаюсь, я не понимаю этого факта, но как бы то ни было, понимаю я или не понимаю его, факт существует – это верно».
Стр. 244. строки 4-15. Исключено: «Зачем прибегать <…> посредством четвертака».
Стр. 244, строки 23–25. Исключено: «Нет, это дело <…> бесхитростным образом».
Стр. 245, строки 7-10. Исключено: «будет называть <…> обязанностей!»
Стр. 245, строки 18–24. Исключено: «Но если я <…> мне надобно!»
Стр. 245, строки 37–38 – стр. 246, строки 2–3. Исключено: «а что же такое дисциплина <…> смысле они употребляются».
Стр. 246, строки 7-13. Исключено: «а в одно прекрасное <…> в настоящем случае…»
Стр. 246, строки 20–21. Исключено: «Совокупность всех <…> и подчинением».
Стр. 248, строки 9-13. Исключено: «Им хотелось бы <…> места непроплеванным».
Стр. 248, строки 18–31. Исключено: «Ужас! ужас! волосы <…> называют гражданским мужеством».
Стр. 248, строка 41 – стр. 249, строка 4. Вместо: «или быть дураком <…> общее любопытство» напечатано: «необходимо только, чтоб обстоятельства поставили человека в такие условия, которые подобной знаменитости благоприятствовать могут. Эти условия… но здесь я, по обыкновению, предпочитаю прибегнуть к примерам».
Строкой точек был заменен в «Современнике» текст корректуры: «Другую группу людей <…> со всеми необходимыми ударениями» (стр. 250, строка 14 – стр. 251, строка 14), большая часть которого (от «Воображаю я себе…») была включена потом в мартовскую хронику, но и там не появилась (см. стр. 656).
Всякий смысл потерял абзац: «Я знаю, что вам любо <…> на большой простор» (стр. 251, строка 42 – стр. 252, строка 10) после изъятия из него следующих мест: «которая обыкновенно царствует в низменных сферах», «в том смысле, что источники всей силы общественной не в другом каком-либо месте находятся, а именно в тех низменностях, где вам так привольно живется», «а деятельность, в свою очередь, совершенно немыслима до тех пор, покуда она не будет выведена из низменных сфер на большой простор».
Стр. 254, строка 29 – стр. 255, строки 11–12. Вместо: «Я уже успел прочесть <…> или Готов заранее» напечатано: «Этим несомненно приятным известием я и заканчиваю мою хронику».
Стр. 255, строки 28–37. Вместо: «По крайней мере, родственная «Современной летописи» <…> с тем, однако ж, ограничением» напечатано: «Но во всяком случае, позволяю себе думать».
Январская хроника 1864 г. отражает раздумья Салтыкова, вызванные продолжающимся натиском реакции, расправами правительства над революционерами, подавлением восстания в Польше. С иронией отвергает он радужные надежды либеральной печати на дальнейшие правительственные реформы в наступающем году (так, например, передовая № 1 «Голоса» от 1 января 1864 г. заканчивалась словами: «Полные отрадных надежд вступаем мы в новый год…»). Не вызывают сочувствия писателя и оторванные от жизни, от практической деятельности рассуждения о счастливом будущем, которое когда-нибудь наступит само собой (см., например, рассуждения Г. Е. Благосветлова в статье о Дж. Ст. Милле, в которой утверждается, что человечество, как бы оно ни колесило, достигнет светлого будущего и «если за тысячи лет своих страданий насладится одним годом счастья, то оно может без особенной горечи оглянуться на пройденный им страдальческий путь». – «Русское слово», 1863, № 9, стр. 10). С горечью пишет Салтыков о наступивших сумерках, о спертости атмосферы, о «понижении тона» – журнального, литературного, общественного, – как характерном признаке времени. Такое «понижение тона», по мнению Салтыкова, определяется и прямым административным давлением, и напором реакционных сил, и трусливой ограниченностью либералов, и нестойкостью либеральных кругов, еще недавно сочувствовавших демократическому лагерю.
Все отчетливее звучит в хронике тема народной пассивности – глупости «вдохновенных глупцов», одна из коренных салтыковских тем, ведущая к «Истории одного города».
Все менее обольщает он себя «мечтами о независимости и твердости убеждений в области русской публицистики» в условиях реакции, показывая, сколь разнообразны способы, при помощи которых можно привести литературу и журналистику «к одному знаменателю».
С январской хроники 1864 г. начинается открытая полемика «Современника» с «Русским словом», названная противниками революционно-демократических изданий «расколом в нигилистах» (см. Ф. М. Достоевский. Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах. – «Эпоха», 1864, № 5. Создатель этого термина Ф. М. Достоевский назвал «расколом в нигилистах» конфликт Салтыкова с редакцией «Современника», но в дальнейшем выражением стали пользоваться для обозначения полемики «Современника» с «Русским словом») [163]163
Эта полемика и участие в ней Салтыкова изучались во многих работах. Приводим (в алфавите авторов) список основной литературы: С. Борщевский. «Раскол в нигилистах». – «Литературный критик», М. 1940, № 11–12 (вошло в кн. автора: «Щедрин и Достоевский. История их идейной борьбы», М. 1956); А. С. Бушмин. «Сатира Салтыкова-Щедрина», М. —Л. 1959; В. Гиппиус. «Салтыков и журнальная полемика 1864 года». – ЛИ, т. 11–12, М. 1933; В. Евгеньев-Максимов. «Последние годы «Современника», Л. 1939; Р. Иванов-Разумник. «М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество», М. 1930; В. Кирпотин. «Радикальный разночинец Д. И. Писарев», М. 1933, «Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин», М. 1955; Б. П. Козьмин. «Раскол в нигилистах» (Эпизод из истории русской общественной мысли 60-х годов). – «Литература и марксизм», М. 1928, № 2 (вошло в книгу автора: «Из истории революционной мысли в России», М. 1961); Ф. Кузнецов. «М. Е. Салтыков-Щедрин и журнал «Русское слово» (еще раз о «расколе в нигилистах»). – «Русская литература», Л. 1961, № 2 (вошло в книгу автора «Журнал „Русское слово”», М. 1965 – гл. «Еще раз о «расколе в нигилистах»); Л. Я. Лифшиц. «Путь Рахметова или дорога Шалимова» – «Филологические науки», 1963, № 3; Л. А. Плоткин. «Писарев и литературно-общественное движение шестидесятых годов», Л.-М. 1945; Е. Покусаев. «Салтыков-Щедрин в шестидесятые годы», Саратов, 1957; «После крушения революционной ситуации». – В сб. «Н. Г. Чернышевский», Саратов, 1962.
[Закрыть].
И «Современник» и «Русское слово» в 1863–1866 гг. остаются изданиями революционно-демократического направления. Они продолжают отрицать основы существующего строя, признают необходимость их коренной ломки, осуждают либерализм и его сделки с самодержавием, защищают подлинные интересы народа. Но победа реакции привела революционных демократов к переоценке перспектив движения, к пониманию невозможности близкой народной революции, к осознанию трагичности своего положения. Одновременно возникло стремление преодолеть просветительский утопизм, некоторую схематичность и прямолинейность предшественников, действовавших в период революционной ситуации. Новая обстановка требовала более трезво разобраться в противоречивости крестьянских масс, понять не только их силу, но и их слабые стороны, пассивность, общественную инертность. В такой обстановке само крушение надежд, ощущение трагичности, отсутствие четких положительных выводов свидетельствовали о понимании несостоятельности выводов иллюзорных, о нежелании довольствоваться ими и были шагом вперед на пути от оптимизма поверхностного, не осознающего сложности и противоречивости явлений, к оптимизму более исторически осмысленному и глубокому.
Сложность поисков, неясность перспектив определяли различное понимание путей, ведущих к конечной общей цели, различную тактику, рекомендуемую для практической деятельности. «Русское слово» видит выход в разработке вопросов социально-экономических и естественнонаучных, ориентируясь в основном на демократическую интеллигенцию и недооценивая потенциальные революционные возможности русского крестьянства. Редакцию «Современника», Салтыкова интересуют в первую очередь вопросы общественно-политические, в центре внимания они оставляют проблему народа, понимая порочность всякой безнародности, стремятся к практической деятельности, связанной с народом, к постепенному разъяснению массам несостоятельности существующего порядка; но проблема народной революции и здесь снимается с «текущей повестки дня» и отодвигается в неопределенное будущее.
Утверждения каждой из сторон содержали много верного и ошибочного, по-своему отражали своеобразие нового этапа в развитии русского революционного демократизма. Но и той и другой стороне казалось, что именно она предлагает верный и единственно возможный в сложившейся обстановке путь коренного изменения существующего порядка, а противная сторона повернула к либерализму, к реакции. Этим определялись и возникновение полемики, и острота ее.
По существу, полемика велась уже с начала 1863 г., с возобновления «Современника» и «Русского слова». В «Русском слове» появляются высказывания, направленные против «Современника». В «Перлах и адамантах нашей журналистики» В. Зайцев критиковал № 9 «Свистка», осуждал напечатанный здесь отзыв Салтыкова о Достоевском (см. т. 5 наст. изд.), замечая, что произведения, подобные «Запискам из Мертвого дома», «пишутся собственной кровью, а не чернилами с вице-губернаторского стола». Зайцев выражал надежду, что «Современник» может «исправиться», но предлагал «гг. свистунам «Современника» бросить вице-губернаторский тон» [164]164
«Русское слово», 1863, № 4, стр. 17.
[Закрыть]. В «Дневнике темного человека» говорилось, что «Современник» лучше остальных журналов, что редакция «Русского слова» сочувствует его направлению. В то же время здесь утверждалось, что многие читатели с одинаковым удовольствием читают «Современник» и «Русский вестник» и «только потому отличают один журнал от другого, что у них обертки разные»; автор будто бы пробовал подклеивать статьи из «Русского вестника» в «Современник» и давал читать: «Никто даже и не догадался» [165]165
«Русское слово», 1863, № 9, стр. 2, 3.
[Закрыть]. В таких и подобных высказываниях в зародыше намечен ряд будущих обвинений, адресованных «Русским словом» «Современнику». В свою очередь, «Современник» уже в 1863 г. довольно отчетливо дал понять, что он не одобряет многого в направлении «Русского слова». Прав был Салтыков, говоря в мартовской хронике за 1864 г., что и в прошлом году он высказывал свои мнения о позиции «Русского слова» «с полною откровенностью», хотя и «выражал свою мысль не всегда одинаково рельефно» [166]166
См. стр. 322. О замаскированных выступлениях Салтыкова против «Русского слова» см.: Е. Покусаев. Салтыков-Щедрин в шестидесятые годы, Саратов, 1957, стр. 170–177.
[Закрыть]. В январской хронике за 1864 г. Салтыков уже открыто напал на утверждения «Русского слова», казавшиеся ему сектаторством. Однако при всей саркастичности замечаний Салтыкова противники и здесь не были названы по именам. Более того, речь шла не столько конкретно о «Русском слове» и его сотрудниках, сколько о круге идей этого журнала, об определенной части молодежи, которую, по мнению сатирика, увлечение подобными идеями приводит к абсурдным выводам. Тем не менее намеки на сотрудников «Русского слова» были довольно прозрачны, и этот личный момент играл немалую роль в полемике, определенным образом окрашивая ее.
«Раскол в нигилистах» вызвал откровенную радость в лагере реакционеров, в какой-то степени снизил авторитет и «Русского слова» и «Современника». Во время полемики обе стороны высказали много несправедливых обвинений, часто в весьма грубой форме. Но неверно было бы считать виноватой какую-либо одну из сторон, искать причины полемики в личных недостатках того или иного из ее участников.
В хронике затрагивается также вопрос о послереформенных «деятелях», «гениальных людях», который Салтыков поставит позднее в «Помадурах и помпадуршах». В ней звучат обычные для писателя призывы к социальной активности, к необходимости «держаться около живого дела», уверенность его, что «разумная жизнь немыслима без деятельности».
В заключительной части хроники Салтыков дает отпор нападкам на «Современник» в изданиях Каткова в связи с обсуждением подготавливаемых правительством цензурных реформ.
…о птенец! – Лагерь «Русского слова» настойчиво подчеркивал свою принадлежность к молодому поколению, к «детям».
…вычеркивание– подразумевается вся система средств принуждения, в том числе цензура. Обоснование закономерности «права вычеркивания» имеет у Салтыкова иронический характер. Утверждение, что «птенцы» со временем поймут прелесть вычеркивания, связано с мыслью о возможности эволюции их к благонамеренности, часто повторявшейся в хрониках Салтыкова.
…был в Новотроицком… сходил в Московский– московские трактиры.
…зашел к Иверской– в часовню, находившуюся у входа на Красную площадь, с «чудотворной» иконой Иверской божией матери.
…родство между такими личностями, как Орас и Хлестаков. – Орас – герой одноименного романа Ж. Санд, сатира на ложную, прекраснодушную радикальную фразу людей, неспособных к серьезному делу. Сопоставление Ораса с Хлестаковым и с лгуном-ополченцем раскрывает, по мысли Салтыкова, никчемность современных русских Орасов, «люда волнующегося и стремящегося».
Вы, которые еще полагаете различие между старыми и новыми годами…– Возможно, имеется в виду «Домашняя летопись» «Русского слова», где утверждалось, что история не повторяет себя, «что завтрашний день не будет походить на вчерашний» (1863, № 11–12, стр. 44).
…какая-то чаша– символ действенной борьбы за осуществление передовых идеалов, за счастливое будущее народа. Сторонники идей «Русского слова», по мысли Салтыкова, отказались от такой борьбы и возложили надежды на стихийный исторический прогресс. Салтыков же считает, что нужно действовать в любых условиях, сохраняя прежние цели, но меняя тактику, используя все возможности. К вопросу о чаше писатель возвращается в мартовской хронике (см. стр. 329).
Со временем, птенцы, со временем!.. – Намек на слова Писарева из статьи «Очерки из истории труда»: «Со временем многое переменится…», истолкованные Салтыковым как свидетельство появления у Писарева либеральных тенденций («Русское слово», 1863, № 9; см. Д. И. Писарев. Соч. в 4-х томах, т. 2, стр. 280).
…дети будут рождать отцов…– В книге М. Погодина «Норманнский период русской истории» (М. 1859) Новгород назван старшим сыном России, рожденным прежде своей матери. Неудачное выражение Погодина вызвало иронический отзыв Добролюбова (см. Н. А. Добролюбов. Собр. соч. в 9-ти томах, т. 6, М. 1963, стр. 40) и стало в какой-то степени нарицательным. Салтыков переосмысливает его, имея в виду восторженное отношение Писарева к «детям», к Базарову. Следует учитывать, что, рожденный под пером критика, публицистический образ Базарова далеко не идентичен тургеневскому образу. См. выше, стр. 570.
…зайцевская хлыстовщина…– Преувеличение Зайцевым в решении социальных проблем роли демократической интеллигенции, естественных наук воспринимались и неоднократно квалифицировались Салтыковым как сектантство, своего рода «хлыстовщина».
…милые нигилистки будут бесстрастною рукой рассекать человеческие трупы…– О роли естественных наук в воспитании женщины, о медицинской деятельности, как одной из лучших форм применения женского труда, неоднократно писалось в «Русском слове». «Спешите же, милые соотечественницы, в аудитории медицинской академии», – призывал автор «Домашней летописи» («Русское слово», 1863, № 8, стр. 207). Об этом же писал он, доказывая, что женщина «может быть хирургом, врачом, адвокатом» ( там ж е, № 9, стр. 57).
…«со временем», как известно, никакое человеческое действие без пения и пляски совершаться не будет... – Эти слова были истолкованы как глумление над Чернышевским, как насмешка над романом «Что делать?», над «четвертым сном» Веры Павловны (см. В. Зайцев. Глуповцы, попавшие в «Современник». – «Русское слово», 1864, № 2, стр. 39). На самом деле Салтыков высмеивает, в первую очередь, вульгаризацию идей Чернышевского, преимущественное внимание к деталям будущего социального устройства, что было характерно для части «нигилистов» (см. воспоминания С. Г. Стахевича в сб. «Н. Г. Чернышевский в воспоминаниях современников», т. 2, Саратов, 1959, стр. 72–73). Следует учитывать и то, что, высоко ценя идеи романа Чернышевского, Салтыков отнесся отрицательно к попыткам художественного изображения подробностей будущей общественной организации. В выводах Салтыкова сказались и присущее ему недоверие к всяким «регламентациям будущего», и некоторая недооценка революционной жизненности утопии Чернышевского, убеждение, что «утопические детали» лишь затрудняют правильное понимание идей романа. См. также стр. 324 и 527 и прим. к ним.
…давали, конечно,« Карла Смелого»… – Под этим названием ставили на русской сцене по измененному либретто Р. М. Зотова оперу Россини «Вильгельм Телль». Ее революционизирующее влияние на общество было общепризнанным и неоднократно отмечалось Салтыковым (см., например, т. 1 наст. изд., стр. 253–254, т. 5, стр. 173–181 и др.). Здесь увлечение «Карлом Смелым» переосмысливается иронически, в плане той же критики революционной фразы, лишенной серьезного содержании.
…пресловутая Шарлотта Ивановна…– Намек на Минну (Вильгельмину) Ивановну Буркову, фаворитку министра двора г. В. Ф. Адлерберга. См. также в тт. 3, 4 и 5 наст. изд. по указателю имен.
…«мятежный груди вал» – строка из стихотворения М. Розенгейма «Помнишь, друг мой, как бывало», процитированного и высмеянного Добролюбовым в статье «Стихотворения М. Розенгейма» (Н. А. Добролюбов. Собр. соч., т. 7, М. – Л. 1963, стр. 302–303).
Некоторые из них уже начинают исподволь поговаривать о «скромном служении науке», а к «жизненным трепетаниям» относятся уже с некоторою игривостью…– Видимо, имеются в виду рассуждения Зайцева о «скромных» задачах русской науки, о деятельности «на скромном поприще естествознания» («Русское слово», 1863, № 9, Библиографический листок, стр. 46), а также неоднократно встречавшиеся в «Русском слове» утверждения о несостоятельности большей части народных движений (например, 1863, № 11–12, см. Д. И. Писарев. Соч. в 4-х томах, т. 2, стр. 283), « Жизненные трепетания» – насущные потребности текущей жизни, непосредственная борьба за их удовлетворение.
Наука и даст все это…– Речь идет о естественных науках, которые, по мысли критиков и публицистов «Русского слова», призваны оказать решающее воздействие на социально-политическое развитие (см., например, Д. И. Писарев. Очерки из истории труда. – «Русское слово», 1863, № 9. Соч., т. 2, стр. 280; Н. В. Шелгунов. Убыточность незнания. – «Русское слово», 1863, № 5, стр. 40). Эту идею Салтыков расценивал как отход от общественных традиций в освободительном движении, как обращение к теории «наука для науки».
…все там будем! – то есть, в истолковании «кающегося нигилиста», в лагере реакции и консерватизма. В статье «Глуповцы, попавшие в „Современник”» В. Зайцев, приведя эти слова, обвинял Салтыкова в том, что он давно уже «там». «Еще кто будет или нет, а вы ведь уж давно там» («Русское слово», 1864, № 2, стр. 36).
Но и я сказал вещь не менее резонную, когда утверждал, что нигилисты суть не что иное, как титулярные советники в нераскаянном виде, а титулярные советники суть раскаявшиеся нигилисты. – См. стр. 220. Применение к группе «Русского слова» этой «формулы» попятного движения от революционности к примирению с действительностью не было верным и во многом имело характер полемического заострения. Но взятая в более широком плане «формула» Салтыкова правильно отражала определенные тенденции в русской общественной жизни после краха революционной ситуации конца 50-х – начала 60-х годов. А. М. Горький, упоминая об общественных изменениях в эпоху реакции, писал: «И не зря говорил Щедрин, что каждый нигилист есть в существе своем будущий титулярный советник…» (М. Горький. История русской литературы, М. 1939, стр. 245).
Одного такого сиятельного мецената я знал даже в Петербурге…– Речь идет о графе Г. А. Кушелеве-Безбородко – издателе (до 1863 г.) «Русского слова». О его пышных приемах для литераторов вспоминали, например, А. Фет (Мои воспоминания, М. 1890, ч. I, стр. 132–133), П. Д. Боборыкин (Воспоминания, «Художественная литература», 1965, т. 1, стр. 232–280).
Philosopho di forza… philosopho di gratia…– сатирические перифразы итальянских музыкальных терминов: tenore di forza (драматический, или героический, тенор) и tenore di gratia (лирический тенор).
Ризположенский– герой пьесы Островского «Свои люди – сочтемся!», стряпчий-пьянчуга. У Салтыкова – по расшифровке, предложенной В. В. Гиппиусом, – редактор «Русского слова» Г. Е. Благосветлов ( ЛН, т. 11–12, стр. 91).
Семечкин– по расшифровке В. В. Гиппиуса (см. предыд. прим.), может быть, Н. В. Соколов.
Шекснинска стерлядь золотая. – Строка из стихотворения Державина «Приглашение к обеду».
Кроличков– В. Зайцев. Бенескриптов– Писарев. Нарисованная Салтыковым картина обеда у мецената, хотя и содержит ряд остропамфлетных намеков на деятелей «Русского слова», не является сатирическим изображением реальных отношений, существовавших в редакции этого журнала. Она служит, скорее, предостережением: по мысли Салтыкова, поворот от интересов общественных исключительно к естественнонаучным, групповая замкнутость и сектантство сотрудников «Русского слова» может привести их к потере идейности, к подчинению богатому меценату, заставить «проводить» его идеи. На таком пути можно «увязнуть» в служении чуждым интересам.
…Бенескриптов однажды уж надул…– Возможно, подразумевается, что Писарев, публикуя в «Русском слове» статьи революционно-демократического содержания, «обманул» доверие издателя, оказавшись «неблагонамеренным», чего нельзя было предвидеть по его выступлениям в журнале «Рассвет», до прихода в «Русское слово». Само имя Бенескриптов – «хорошо пишущий» – выделяет Писарева из ряда остальных сотрудников «Русского слова».
…«от радости в зобу дыханье сперло» – строка из басни Крылова «Ворона и лисица».
Антроп– возможно, намек на Благосветлова, учившегося в духовной семинарии и преподававшего «словесность» в военно-учебных заведениях (см. т. 4 наст. изд., стр. 542).
…антикварско-библиографические фельетоны…– Воспоминания и библиографические заметки М. Н. Лонгинова, в корректуре прямо названного Михаилом Николаевичем (замена в журнальном тексте Николаевича на Логгиновича – пример эзопова языка Салтыкова). Понимание Антропом и Михаилом Логгиновичем формулы «понижения тона» совпадает, как бы подчеркивая, по мысли Салтыкова, происходящее сближение позиций «Русского слова» и «Русского вестника». Характерно и слово « окаплунение», употребляемое Антропом. Салтыков намекает на объективное сходство, существующее, по его мнению, между «каплунами прошлого» и «каплунами будущего», связывая с последними группу «Русского слова» (см. прим. к очерку «Каплуны», т. 4 наст. изд., стр. 569 и др.).
Был тон любезный… этот любезный тон сохранился лишь в воскресных прибавлениях« Московских ведомостей». – Салтыков имеет в виду реакционную печать николаевского времени, стремившуюся не затрагивать острых вопросов, затушевывать общественные противоречия. Подобной политики, по мнению писателя, придерживаются и издатели воскресных прибавлений «Московских ведомостей» – «Современной летописи», в которой публиковалось большое количество «развлекательного» материала (описание путешествий, статьи о музыке, живописи и т. п.). Салтыков неоднократно подчеркивал близость тенденций – «ничего не трогать», «просто любить» и – «трогать умеючи», «дурное порицать», несущественность различий, характерных для реакционной печати разных эпох (ср., например, рецензию «Несколько серьезных слов по случаю новейших событий в С.-Петербурге», т. 5, наст. изд., стр. 343; см. также прим. к декабрьской хронике 1863 г., стр. 629 наст. тома).
«Риголетто» – здесь герой одноименной оперы Верди, которая как раз в начале 1864 г. шла на петербургской сцене. Пример Риголетто – человека, имеющего «двойственную физиономию», – позволяет понять, что, требуя «понижения тона», правительственная реакция стремится превратить литераторов в продажных «шутов», послушных исполнителей и пропагандистов воли властей. Такими шутами, по Салтыкову, стали «московские публицисты», которые упоминаются вслед за Риголетто.
Ими внезапно овладевает горячечный бред в соединении с свистопляскою…– «Рыцарями свистопляски» окрестил М. П. Погодин левый лагерь русской журналистики («СПб. ведомости», 1860, № 60). Салтыков переосмысливает этот термин, характеризуя им действия реакционной печати.
…не только ничего не берут, но даже огорчаются, когда замечают… покушение на их бюрократическое целомудрие…– В конце 50-х годов некоторые либеральные чиновники сделали публичные заявления о том, что они не берут взяток (см., например, «СПб. ведомости», 1858, № 281 от 23 декабря; «Московские ведомости», 1859, № 260 от 1 ноября). Такие заявления неоднократно высмеивались в демократической печати (см., например, В. Курочкин, «Опыты гласного самовыхваления»; Добролюбов, «Наш демон»).
В прошлом году… я был уверен… необходимо… участие« четвертака»… – См. стр. 13 наст. тома.
…я вижу… мальчугана, который ведет за собою лошадку. – Образ лошади, позволяющей себя запрягать или покорно выполняющей тяжелую работу, как символ пассивности и послушливости – «глупости» – масс, неоднократно используется Салтыковым (см. начало февральской хроники 1864 г. – стр. 258 наст. тома, сопоставление русской и немецкой лошади в гл. 1 «За рубежом», сказку «Коняга» и др.). Возможно, этот образ полемически перекликается с образом «смирной лошади» в статье Чернышевского «Не начало ли перемены?» (1861): «…ездит лошадь смирно и благоразумно – вдруг станет на дыбы или заржет и понесет…» (Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. VII, М 1950, стр. 881). Салтыков, трезво оценивая сложившуюся общественную ситуацию, не верит, что в ближайшее время «лошадка» может «встать на дыбы».
…не бессудная же у нас земля…– намек на цензуру и другие средства приведения литератора «к той точке, на которой ему быть надлежит…».
Вот как жили при Аскольде…– слова песни Неизвестного из оперы А. Н. Верстовского «Аскольдова могила» (либретто М. Н. Загоскина); опера ставилась в Петербурге в сезон 1863/64 г.
Федька Козелков, Левушка Погонин– персонажи цикла «Помпадуры и помпадурши». Первый – молодой послереформенный бюрократ, первоначально, в журнальном тексте, названный Федей Кротиковым, а затем Митей Козелковым. Имя Феди Кротикова присваивается другому помпадуру – «помпадуру борьбы».
Я… в Гижигинск! – Гижигинск – административный центр в Приморской области.
О, старые драбанты! – Драбанты – телохранители, состоявшие при высших особах. У Салтыкова – дореформенные бюрократы и дворянско-помещичье общество (société), «стражи» существовавшего в стране «порядка вещей».
…в собрании г. Буслаева…– Речь идет о сборнике «Русские пословицы и поговорки», М. 1854. Приводимая из этого сборника (стр. 161) пословица «Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан» была использована впоследствии Салтыковым как один из вариантов названия сказки «Вяленая вобла».
Здесь все тихо…– Образ «тишины» – одно из самых характерных для Салтыкова средств изображения общественной реакции (см., например, в «Письмах к тетеньке»).
…сошлюсь на старика Державина. – В 1864 г. начинает выходить академическое издание сочинений Державина, подготовленное Я. К. Гротом. Реакционные публицисты воспользовались им как поводом для нападок на «новейших Катонов», якобы не уважающих прошлого (см., например, заметку М. Лонгинова «Важное приобретение литературы». – «Современная летопись», 1864, № 1, стр. 8–9).
…идилликами, вроде г. Громеки…– Характеристика хроникера «Отечественных записок» как идиллика имеет иронический характер: она намекает на постоянное стремление Громеки затушевывать темные стороны русской действительности.
«Сто русских литераторов» – название трехтомного альманаха, изданного в 1839–1845 гг. А. Ф. Смирдиным. Наряду с творениями крупнейших русских писателей, здесь было помещено много произведении писателей бездарных. Белинский резко осудил альманах, как образец литературы «торгового направления».
