Текст книги "Надрывы"

Автор книги: Михаил Дубаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Карх'ар тотчас стал серьезным, посмотрел оценивающим взглядом на ар-Сталька и с натугой выдохнул. Поток огня из драконьей пасти и ледяная сосулька, мимолетно посланная Аркиным, бессильно разбились о невесть откуда взявшийся щит из самой Тьмы.

– У-у-у! – недовольно покачал головой дракон. – Против Тьмы я пас. Это ж надо! – он вновь покачал головой и изумленно икнул.

– Вот же сволочь какая! – выругался Аркин. – Он еще и с Тьмой управляться умеет!

– Когда весь арсенал ваших средств исчерпан, может, поговорим? – устало спросил Сэйман, скрестив руки на груди.

– Не весь! – крикнул Аркин, поудобнее перехватывая двуручный меч.

Сэйман как-то нехотя и обреченно достал свой клинок. Противники начали сближаться. Дракон неодобрительно глядел на них, поглаживая длинный ус. Потом вдруг как-то подобрался весь, громогласно проревел "Риррха Врраден!" и замысловато крутанул хвостом. В тот же миг Сэйман бессильно рухнул в дорожную пыль. Волшебство драконов вообще в Тонком Мире не отражается, лишь по косвенным признакам в Исчезающем Мире можно определить волшбу, но Сэйман не успел… умудренный опытом Карх'ар действовал четко и стремительно. В ту же секунду тело Сэймана вспыхнуло призрачным темно-красным огнем, мгновенно превращавшим плоть и кровь ар-Сталька в черный пепел. Налетевший порыв ветра легко подхватил его и понес, играя, неведомо куда.

– Ну что ж ты так грубо… – поморщился дракон. – Надо ж было поговорить…

– Не о чем говорить с тем, кто повелевает Тьмой, – вложив меч в ножны, хмуро ответил Аркин. – Кстати, чем ты его шарахнул?

– А хвостом… – хитро ответил дракон.

– Хвостом? – недоверчиво переспросил маг.

– Ага, бабушка научила, – дракон скорчил старческую рожу и зашамкал, подражая своей престарелой бабушке. – Внучек, ешли хочешь ушыпыть или абеждвижыть шваего шопелника, то нет нишего лучше харошехо ужара хваштом по галавхе.

– Ну я вдарил по его астральному телу своим астральным хвостом, – дракон перешел на обычный тон.

– Что-то я не замечал за тобой способности колдовать в Исчезающем Мире… – подозрительно прищурился Аркин.

– Ха! У меня много всяких талантов! – хвастливо хмыкнул дракон, лихо подняв хвост. – Ик! Слушай, я полечу, не могу я уже с этой икотой!

– Ага, давай, Карх'ар, спасибо, – Аркин махнул рукой, подходя ближе к тому месту, где его заклятье Испепеления наконец достало ар-Сталька.

Карх'ар взлетел, махнул на прощание лапой и быстро скрылся за горизонтом. Аркин нагнулся, поднял амулет в виде атакующего феникса и клинок в черных ножнах. Он осторожно вынул его из ножен и внимательно рассмотрел: сплошная гарда, надежно укрывающая руку, была сделана в виде черного дракона, зубами вцепившегося в самый кончик рукояти и обвившегося хвостом вокруг начала лезвия. Тело дракона и чуть раздвинутые крылья как раз и образовали гарду. Метровое лезвие, чуть сужающееся к концу, было белесым, словно политое молоком. Неизвестные Аркину руны покрывали начало клинка.

– Эурит!.. – восхищенно прошептал маг, проводя рукой по рунам.

Редчайший металл, мечта любого горного гнома и совершенно не встречающийся в империи. Никто из людей никогда не видел изделий из эурита, лишь редкие свидетельства древних высоких эльфов позволили Аркину сделать такой вывод. Характерный цвет и структура, невыносимая легкость и уверенность… да, сомнений не было.

– Вот это да! – эйфория захлестывала боевого мага, он осторожно обхватил черную шершавую рукоять древнего клинка и не заметил, как яростно вспыхнули два рубиновых глаза черного дракона, вонзившего клыки в Великий Столп Миров, а именно его символизировала рукоять, о чем свидетельствовала короткая надпись на языке, который не в состоянии был разобрать ни один из ныне живущих:

 
"Когда сожмешь его в руке
Не нужно лишних слов.
Лишь Д'Аркаркин, отец-дракон,
Удержит Столп Миров…"
 

А еще одну надпись на лезвии вообще никто из когда-либо ступавших на землю этого мира не смог бы прочесть, но Творец, взглянув на нее, пришел бы к выводу, что пора бы и вмешаться, а то мир и рухнуть может невзначай… Он немедленно отвлекся бы от своего хобби… но пока Мир был предоставлен самому себе…

***

– Безумец! – в крике старика выплеснулось отчаяние и невыносимая боль.

Он тяжело опустился в кресло, устало обхватив седую голову иссохшими руками. В помутневшем хрустальном кубе молодой человек с восхищением осматривал клинок.

– Нет… это конец… ему не успеть… – из уголков бледно-голубых глаз, словно стыдясь кого-то, осторожно выползли две слезинки и медленно поползли по впалым скулам, оставляя за собой мокрые дорожки.

– Не успеть…

***

Корни пришел в себя, встал и осмотрелся: вокруг непроходимой стеной стоял лес. Хмурые ели решительно сжали ряды, колючие густые кустарники свирепо окружали маленькую полянку, чудом возникшую в этой непролазной мрачной чаще. Корни растормошил капитана.

– Куда эта тварь нас закинула? – со стоном дотрагиваясь до затылка, выдавил Мелт.

– Вот уж не знаю, – Корни мрачно покивал головой, глядя на небо. – Вроде, Хульмский лес. Нам туда, – он указал на северо-восток.

"Что там с направлением?" – мысленно обратился Мелт к УПИКу.

"Сорок километров строго на юго-запад от точки взлета".

– Ни хрена себе! Сорок километров! – пробурчал капитан. – По таким дебрям это ж дня три, не меньше.

– Угу… – согласился Корни. – А что такое километр?

– Километр? А вы чем расстояние измеряете?

– Вершами.

– Чем?

– Вершами. Одна верша – восемьсот шагов.

– А-а… ну, тогда километр – около тысячи шагов.

– Пошли, что ли, – бросил Корни, продираясь через колючий кустарник. – Я в лесу, конечно, не вырос, но охотился частенько.

– А я вот лес не люблю, – пробормотал капитан, вспоминая зловещие джунгли на второй планете Альдебарана. Они покрывали все континенты, ни одного пятачка безлесья, только пару скалистых рифов в океане. Поначалу джунгли казались совершенно тихими, почти необитаемыми. Редкая птица перепорхнет с ветки на ветку, да какое-нибудь насекомое пролетит около уха, а потом… Все словно взорвалось: взбесившиеся лианы пытались обвить тело с головы до ног, безобидная трава ощетинилась едва ли не стальными шипами, насекомые собирались в осмысленные стаи и методично атаковали, набежали хищники, слегка напоминающие земных тигров, какие-то ящерицы вовсю плевались кислотой. Генераторы силовых полей работали на полную катушку, в ушах стоял сплошной рев пары крупнокалиберных пулеметов на жидком порохе, бесшумно уносились в чащу энергетические разряды бластеров, вкрадчиво шипели огнеметы. Но, несмотря на сверхпрофессионализм десантников и тяжелое вооружение, из одиннадцати человек до посадочного модуля дошло только четверо…

Потом, исследовав видеозаписи и несколько представителей этой проклятой планеты, ученые сказали, что лес – коллективный разум. Нашли центры, универсальные центры связи в мозгах этих примитивный ящеров и в нервной системе насекомых. Лес был огромным живым организмом, управляющим всеми своими "жителями". Тогда было решено оставить его в покое, несмотря на удивительно подходящие для человека состав атмосферы и среднесуточную температуру воздуха.

Внезапно нахлынувшие воспоминания заставили капитана с опаской всматриваться в лесную чащу. "Черт его знает, что тут за леса на этой планете, – думал Мелт. – Если тут волшебники есть, то почему бы и лесам не иметь разум?"

Но все три дня пути прошли относительно спокойно, лишь в первую ночь кто-то внушительный ломанулся прочь, когда разбуженный Мелт снес сосенку из бластера. А так звери не трогали человека. Корни настрелял из лука небольших зверьков, до боли напоминавших капитану белок, которых он видел однажды в зоопарке, только цвета они были какого-то сиреневого. К полудню третьего дня совершенно неожиданно лес расступился и перед ними раскинулась равнина с редкими деревьями и густой травой.

– Дорога там! – махнул Корни.

– Ну, пошли… – неуверенно пожал плечами капитан. – Она был совершенно уверен, что Сэйман не станет дожидаться их тут трое суток, но, может какой-либо знак оставит.

Приближаясь к дороге, Мелт ощутил какую-то тяжесть, неприятное чувство обреченности волнами накатывалось на капитана, перемешиваясь с тревогой.

– Что-то тут неладно… – пробормотал капитан, поеживаясь.

Корни непонимающе посмотрел на него, он совершенно ничего странного не чувствовал.

Дорога в этом месте была страшно изуродована: оплавившийся песок, выжженная трава, глубокие воронки, какой-то мутный, вязкий воздух.

– Да-а-а… Не слабо… – присвистнул Мелт, касаясь остекленевшего края двухметровой ямы и осторожно заглядывая вниз: какой-то металлический багровый отблеск привлек внимание капитана. Какой-то предмет…

– Корни, иди сюда! – он позвал юношу. Смотри. Видишь?

Корни осторожно склонился над ямой.

– Там что-то есть.

– Давай я тебя за ноги подержу, ты повиснешь и достанешь.

– Конечно, – согласился Корни, отстегивая ножны.

Капитан взял его за лодыжки и лег на землю. Корни повис, шаря руками по дну.

– О! Нашел! – радостно крикнул он.

В этот же момент мрачное багровое пламя с глухим стоном вырвалось из ямы. Яростная сила подняла и отшвырнула капитана метров на шесть, но он продолжал крепко сжимать лодыжки юноши и тот тяжело плюхнулся прямо на него. Все стихло.

– Твою мать!.. – глухо выругался Мелт, посмотрев на Корни. Его волосы сильно обгорели, обуглились брови и ресницы, все лицо покрылось страшными волдырями. Капитан приложил ухо к груди – сердце билось неровно и отрывисто.

– Проклятье! – прошептал Мелт, вытягивая из автодоктора датчик синхронизации. – Где эта чертова теменная доля…

В следующее мгновение датчик всеми своими мелкими иглами впился в черепную коробку юноши.

– Биоритмы… перенастройка… готово… – Мелт торопливо нацепил автодоктор на левое запястье Корни. Автодоктор тревожно заурчал, перемигиваясь желтыми и красными огоньками.

"Состояние?" – обратился Мелт к УПИКу.

"Стабильное. Болевой шок и ожоги первой степени на лицевой части головы. Частично повреждено левое глазное яблоко, прогнозируемая потеря зрения около 70 %. В полевых условиях вероятно восстановление не более 70–73 % кожного покрова" – сухо отрапортовал УПИК.

– Будет жить… – облегченно вздохнул капитан, тяжело опускаясь на траву. – Что же делать… не торчать же здесь, на дороге…

Капитан задумался.

Через час до его слуха донесся глухой скрип, тихие голоса и мягкий конский топот. Мелт привстал и посмотрел вдаль: с юга приближался небольшой обоз. Десяток телег сопровождали три десятка низкорослых, кряжистых существ. Мелт никогда не видел таких мощных рук и широких плеч, казалось, что любой из них может с корнем вырвать какое-нибудь деревце в пол-обхвата. Непропорционально большие для людей головы сидели на очень коротких шеях. Все поголовно носили бороды: одни – длинные и окладистые, другие – покороче. На широких кожаных поясах висели кинжалы и небольшие кистени. Из-за спины каждого второго выглядывало лунообразное лезвие боевого топора.

"Гномы" – догадался Мелт, припоминая древние легенды и рассказы Корни.

Завидя покореженную дорогу, гномы в нерешительности остановились, но, недолго думая, свернули с Тракта и стали обходить страшное место по лугу.

– Остановитесь, почтенные! – Мелт поднял руку, обращаясь к шедшему первым гному. – Приветствую вас! Моему спутнику очень плохо, не довезете ли вы нас до ближайшей деревни?

– Да тут, почитай, и деревень-то по ходу и нету, так… хутора… – важно ответил первый гном.

– Ну хоть бы до хутора… – просительно сказал Мелт.

– Отчего ж не довести… – гном выпустил облако табачного дыма, вынимая изо рта трубку, – довезем, коли надо. Клади мальчонку на воз. Эва! Как его!.. – гном сокрушенно покачал головой, взглянув на волдыри. Однако не стал расспрашивать о причинах, любопытство не было характерно горным гномам.

Обоз не спеша двинулся дальше.

– Тебя как звать-то?

– Мелт Гор.

– А мальчонка-то кто?

– Корнуэлс дар Сархар.

– Да ну? Сын Сайрона? Знавал я его, славный рубака! – гном сделал глубокую затяжку. – А, может, к нам, в горы? На кой вам эти незнакомые хутора? Тут и разбойнички шастают, мало ли что… Давеча вести прошли… Отряд столичный разбойнички-то порешили, да. И тела сожгли… вот такие дела… Ну, так как, Мелт Гор? – гном хитро прищурился.

– В общем-то, мы и направлялись в Варторые Горы, Сэйман ар-Стальк говорил, что там живут его друзья, – капитан нахмурился.

– Сэйман? – искренне удивился гном. – Вот так-так… Да это ж, почитай, наш покровитель и благодетель! Стало быть, вы с ним шли?

– Да, – кивнул Мелт.

– А где ж он сам-то?

Мелт пересказал гному все, что знал. Гном задумчиво покачал головой, бормоча под нос:

– Вот уж не думаю, что боевой имперский чародей, пускай и с драконом, сподобится ар-Сталька порешить. Слабоваты они для того… М-да… И тебя, выходит, имперские войска ищут… Совсем невесело… м-да.

Внезапно гном насторожился, поднял руку, и обоз остановился.

– Конные… не меньше сотни, – прислушиваясь, с тревогой сказал он. – Не иначе тебя ищут. Шибче на дно воза ложись, мы тебя мешками сверху-то завалим. А мальчонку – в сено. Токмо тихо! Чтоб ни звука!

Тяжело придавленный мешками с пшеницей, Мелт слышал, как подскакал отряд, и жесткий, грубой голос повелительно крикнул:

– Стой!

Обоз остановился.

– Что почтенному сотенному угодно? – спокойный голос гнома был полон учтивости и уважения.

– Мы ищем вот этого человека. Не встречали?

– Нет, не видали, – после секундной паузы раздумья ответил гном.

– Не далее, как час назад, мы нашли вот это на месте какого-то страшного побоища.

"Что же он там нашел?" – недоумевал Мелт, не имея возможности выглянуть наружу.

– Мы обошли то место стороной, – невозмутимо ответил гном.

Зловещая тишина повисла над трактом. Не сказать, что сотник был слишком подозрительным, но гномов он вообще недолюбливал. Гномов много кто не любил, они вызывали крайне противоречивые чувства страха, невольного восхищения, презрительного пренебрежения и резкого любопытства. Люди восхищались их мастерством и физической силой, презирали, как презирают все покоренные народы, боялись, как боялись всех неразгаданных, непонятых до конца. Но когда у человека была возможность показать свое превосходство над гномами, он почти всегда пользовался ей, невольно унижая и, тем самым, озлобляя гномов.

– Обыскать повозки! – коротко приказал сотник.

– … – обреченно подумал капитан, закрывая глаза.

***

Верховный позволил себе слегка расслабиться. В мрачном будущем проскользнул лучик надежды. Совсем робкий, хилый лучик, но все же он слегка развеял мглу обреченности и неопределенности.

Три дня назад радостный Хранитель поведал о том, что след клинка нашелся. Великая Империя, именно там сейчас находился символ могущества зо-г-аров – Седой клинок. Слишком далеко, чтобы определить точное место, но тем не менее…

В тот же день десяток реголдов унес на себе Хранителя и девятерых его помощников. Атрилловые кольца, сделанные Роганом, обеспечивали полное сходство личин троллей с людьми. Лишь серые глаза с чуть странными зрачками могли выдать чересчур осведомленному человеку истину. Впрочем, некоторые имперские маги, отбросив мишуру заколдованных колец, тоже могли обнаружить обман. Но риск здесь неизбежен.

Да и в самом деле, что такое десять троллей в обмен на Седой Клинок? Это попросту мизерная, до безобразия мизерная цена. Верховный не раздумывая, дал бы в сто раз большую цену, и даже тогда чаши весов не уравнялись бы.

А Хранитель был хорошим магом… жалко было бы его потерять… Да и его помощники истинные мастера, но… Все же… Седой клинок…

***

Редко, очень редко пролетает какое-нибудь создание над черными водами Мертвого озера.

Уже немолодой, умудренный летами золотой дракон решил похвастать перед своей совсем юной подругой, вспомнить молодость. Он низко-низко полетел над озером, задевая кончиками крыльев поверхность воды. Самка благосклонно взирала на такие шалости, совершенно увлекшись этим пожилым, но таким привлекательным драконом.

Но вдруг словно что-то оборвалось: дракон изогнулся в невыносимой муке и упал в воду, беспомощно молотя хвостом направо и налево. Внезапно он совершенно затих, будто сжатый невидимой, но мощной лапой, и безвольно погрузился в пучину.

Самка покружила еще несколько часов, оплакивая своего возлюбленного, и улетела, в ужасе спеша прочь от этого невыносимо зловещего Мертвого озера.

Час спустя воды расступились, и из них решительно вылез, отряхиваясь, золотой дракон. Он как-то зловеще осмотрелся и улетел на юго-восток.

Глава 10

"… Место спокойненькое.

Тихонькое.

Ну?

Кажется – какое мне дело,

что где-то

в буре-мире

взяли и выдумали войну?"

Владимир Маяковский.

«Какие неудобные ограничения! – в который раз думал Аркин, пришпоривая коня. – Отчего смертные не могут пересекать Врата Миров? Совершенно странная вещь… Что-то тут должно быть, какая-нибудь зацепка, намек…»

Уже давно маги обнаружили, что перемещение в пространстве или, попросту говоря, телепортация, совершенно невозможна для смертного. Не удалось также и из других Миров возвращать людей, никто не знал, что с ними происходило при пересечении Врат Миров. Популярным считалось мнение, что при переходе существа через Исчезающий Мир, который неизменно служил перегородкой между всеми Мирами, терялись связи души и физической оболочки. Во всем многообразии новых связей душа "путалась" и человек попросту погибал. Эта теория подтверждалась тем, что у драконов, например, душа обнаружена не была. Впрочем, драконы – очень таинственные существа.

Для вызова Карх'ара Аркин придумал весьма оригинальный способ. Сначала он посылал Зов. Зов лишь воздействовал на дракона побудительно, но не нес сведений о координатах отправителя. Карх'ар его чувствовал и, ругая все на свете, отправлялся в условленное место, Аркин открывал Врата: вход – в установленном месте, выход – около него самого. Дракон нырял в них и оказывался рядом с магом. Можно было бы послать и информационный Зов, но это требовало огромных энергетических затрат, так получалось намного проще.

Прошла уже неделя после трудного поединка, но Аркин все никак не мог выбросить из головы того странного человека, который, похоже, мог с легкостью расплющить Аркина, стереть в порошок, но по какой-то неясной причине пытался лишь обезвредить, оглушить… Совершенно неестественное поведение для слуги Тьмы.

Эуритовый меч… Ну, если он действительно был лучшим выпускником Ордена Меча, о чем свидетельствовал амулет феникса, то для такого мастера вовсе неудивительно обладание столь раритетным оружием. И его глаза. Непрерывно пылающие каким-то ярким огнем… очень странные глаза.

Неуверенность и сумбур в мыслях были крайне несвойственны Аркину Ларну, тем не менее, он впервые в жизни сомневался в правильности своего поступка. Он даже злился на себя, а оттого лишь яростнее всаживал шпоры в бока коня, стремясь как можно быстрее удалиться от места схватки, которое люди еще долго будут считать "гиблым" местом и обходить стороной, да и Тракт будет отныне делать изрядный круг в обход покорёженной старой дороги.

Из седельной сумки торчала вычурная гарда эуритового клинка, а на дне валялся небрежно брошенный феникс. Внезапно амулет разгорелся нестерпимым огнем, прожег дыру в кожаной сумке и упал в дорожную пыль. Через пару секунд он уже был лишь чуть теплым и ничем не отличался от того знака, что дают лучшим выходцам Ордена Меча в Пограничном Королевстве. Всадник, не заметив потери, спокойно ускакал на восток.

Какой-то нищий склонился над фениксом: длинная седая борода, давно немытые космы еще более седых волос, согнутая временем тщедушная фигурка, худые костлявые руки, сжимающие простой сучковатый посох. Лишь странные пронзительно-желтые глаза живо блестели металлом из-под густых седых бровей. Нищий, кряхтя, нагнулся и поднял оброненный амулет. Короткое радужное сияние пробежало по нему, и феникс, лежащий в сухой морщинистой ладони, превратился в атакующего золотого дракона. Дрожащими руками старик повесил его себе на шею, тщательно упрятав за тряпки и лохмотья, служившие ему одеждой. Металлом блеснули желтые глаза, и старик пошел на восток, вслед за всадником, неожиданно помолодевшей, легкой походкой.

***

Император угрюмо читал ничего не значащие доклады наместников из различных городов. Там неизменно сообщалось, что все, в общем-то, благополучно, но вот поступления в казну падают, крестьяне нищают, разбойники совсем распоясались, но меры принимаются, ежедневно кого-то казнят. Торговый люд пошел бессовестный, налогов избегают, но в скором времени все будет совершенно исправлено, все необходимые указы изданы, распоряжения отданы, так что пусть император, его светлость, не беспокоятся.

"Словно под диктовку единого мерзавца писали!" – хмуро подумал император, отшвыривая очередной свиток, перевязанный золотой тесьмой.

Император все больше склонялся к мысли, что не он правит империей, а она управляет им. Неискренняя любезность наместников просматривалась все четче на фоне неудовлетворительных вестей из провинций. Кое-где крестьяне уже и бунтовать начали, один раз пять тысяч солдат понадобилось, чтобы устранить мятеж.

Уже давно император не издавал сколько-нибудь значимых указов, давно не предпринимал завоевательных походов. Ему осточертели никчемные и бесполезные приемы, торжества и бесконечные праздники, которые устраивались во дворце едва ли не два раза на неделе.

Он откинулся в кресле, заведя руки за голову, и задумался: какая-то мысль навязчиво кружилась около него, очень важная мысль, возможно, способная перевернуть его жизнь, но никак не хотела материализоваться.

В дверь рабочего кабинета осторожно постучали.

"Бояться пока еще… – с презрительным удовлетворением подумал император. – Уважение они давно порастеряли, а вот страх остался".

– Да! – крикнул он, принимая обычную позу.

Лайкон дар Вэнс, магистр внутренней безопасности, с почтением и достоинством вошел, тихо прикрыв за собой дверь.

– Мое почтение, Ваша Светлость, – он учтиво поклонился.

– Что привело тебя сюда в такой час? – начал первым император, по этикету он должен был всегда сказать первое слово, как бы давая разрешение на разговор.

– Дурные вести, Ваша Светлость. Разыскиваемый человек ушел и чуть ли не сотня хороших, если не лучших, агентов уничтожена.

– Обстоятельства? – коротко спросил правитель, скрывая свою злость и недовольство за непроницаемой холодностью.

– Отборный отряд из тридцати человек полностью погиб в Хульмском лесу при невыясненных обстоятельствах, все тела сожжены. А сотня наткнулась на горных гномов и там произошла непродолжительная схватка, которая закончилась плачевно: более половины отряда погибло.

– Где очевидцы? Когда это случилось?

– Только что гонец оттуда доложил лично мне. А случилось это три дня назад.

– Немедленно сюда!

– Простите, Ваша Светлость? – магистр согнулся в вопросительном поклоне.

– Привести сюда гонца, – сухо повторил император.

– Сию минуту, Ваша Светлость, – магистр спешно покинул кабинет и несколько минут вернулся, ведя за собой усталого запыленного солдата. Его шатало от усталости, на левой руке и щеке красовались свежие шрамы, но перед императором солдат бравурно вытянулся по струнке и смотрел прямо перед собой, подавляя дрожь.

– Имя, ранг, – коротко бросил император, с некоторым любопытством осматривая солдата, его всегда привлекало мужество и четкость.

– Марми Гудрин, рядовой специального отряда внутренней безопасности!

– Расскажи мне о том, что случилось у вас с гномами.

– Наш отряд повстречал обоз гномов на Северном Тракте. До этого мы проезжали по страшному месту, не иначе как там колдовали. Земля в воронках, воздух странный… Наш сотник там нашел гномьи клинки. Мы, значит, нагнали гномов, и сотник показал им портрет, спросил, не встречали ли они этого человека. Они отвечали, что не видели. Потом он показал им ножны и спросил, не знают ли они, кому принадлежат эти клинки. Гномы ответили, что не знают. Сотнику показалось это подозрительным, и он отдал приказ обыскать повозки. Половина отряда тут же начала обыск, и когда один из наших прокричал "Вот он!" старший гном что-то заорал на своем гортанном наречье и все гномы мгновенно похватали топоры и кинжалы, в ту же секунду прикончив три десятка из нашего отряда. Наши рапиры ломались об их топоры, а их кольчуга была совершенно непробиваема. Потеряв еще два десятка, сотник отдал приказ об отступлении.

Гномы тогда схватились за арбалеты и их болты нагнали еще десятерых, и сотник тоже остался там. Ох, и дальнобойные у них арбалеты! Потом десятник направил меня в столицу.

– А тот человек, которого вы искали?

– Да, он был там. В разгаре схватки он выскочил из повозки и уложил двоих наших ребят голыми руками.

– А гномы?

– Четверых, вроде, мы убили. Ну, еще шестеро, не меньше, были ранены.

Император нахмурился и махнул рукой. Солдат развернулся и четкой походкой покинул кабинет.

– Откуда эти гномы?

– По описанию мы выяснили, что руководил ими Стар, сын Крона. Он из Вартовых гор, один из Совета Племен.

– Значит, Вартовые горы… – прошептал император. Это событие было последней каплей, злость и ярость едва не хлынули через край, лишь неимоверным усилием воли император сдержался, только скрежетнув зубами и до боли сжав левую руку в кулак.

Через мгновение он порывисто встал и покинул кабинет. Алая мантия водопадом крови ниспадала с его плеч, а в глазах, полных холодной ярости, легко можно было прочитать страшное, но, неизвестно почему, манящее к себе слово: "Война!"

Засуетились посыльные, разбегаясь с поручениями к полковым командирам, в страхе перешептывались придворные, гадая, сколько войска возьмет император и попадут ли они в число призванных.

Через несколько дней пятьдесят тысяч, весь цвет пехоты имперской армии, в сопровождении десятка боевых магов и тысячи кавалеристов, взятых "на всякий случай", скорым маршем двинулись на Вартовые горы. Сам император возглавлял армию. А в Вартовых горах проживало не более шести тысяч гномов, способных стать в хирд.

***

Тусклое утро вырывало запад империи из лап ночи. Скучное солнце, позевывая, неспешно встало, пробираясь между туч, отплевывалось робкими, застенчивыми лучами. Тяжелый, словно уставший, ветер лениво трепал деревья. Воздух был неестественно густ, возможно, из-за клочьев тумана, быстро таящих под солнцем.

– Похмельная погода, – метко заметил Стар, попыхивая трубкой. – Словно после празднества отходит.

– Какой уж тут праздник, – мрачно буркнул Мелт, вглядываясь в мутный горизонт. – Что-то гор не видно, ты же говорил, что сегодня они покажутся.

– Вестимо не видать… Туман, – Стар пожал плечом. – Вот к полудню рассеется, тогда и покажутся. А ты не суетись, не суетись, – важно отсоветовал гном. – Не поспеют за нами, уж далече мы отошли. Через сутки, небось, уже и в подгорном царстве будем.

– Хорошо бы, – пробурчал капитан, поежившись. Сырой и холодный ночной воздух еще не успел прогреться под редкими солнечными лучами.

Мелт отвратительно себя чувствовал. Он был сильным человеком, но все навалившееся на него, град, мягко говоря, странных впечатлений и событий не мог не отразиться на психике нормального среднестатистического жителя Земли. Конечно, капитан космической разведки проходил специальную подготовку, много чего повидал, но такое… Ладно, черт с ними, с этими сказочными созданиями: гномы, драконы – они словно сошли со страниц детских историй века девятнадцатого-двадцатого. Но маги… это было уже чересчур. Совершенно непонятно, с какой стороны ждать удара и вообще каким будет этот удар? Если маг умел хотя бы половину того, что он мог в сказках, то бластером тут делу не поможешь… А неопределенность капитан недолюбливал. Едва ли не самое гнетущее действие на него оказывала именно неопределенность. Ну, а будущее и вовсе покрывал сплошной туман. Как жить в этом мире, что здесь понятия обычной земной жизни, что здесь добро, а что зло? Он мало знал об этой планете, почти ничего о нравах, абсолютно ничего о магии. Капитану было неловко от своей неосведомленности, его настораживала неопределенность и заставляло сомневаться будущее.

Его ищут агенты империи, хотя он до этого вообще людей не встречал, его охранял какой-то слишком странный человек, вот сейчас гномы схватились с имперским отрядом исключительно ради него! В какую игру он втянут? Что здесь вообще происходит? Какое, черт возьми, всем до него дело?

Капитан не находил ответов ни на один из этих вопросов. Его постоянно мучили невероятные предпосылки гибели крейсера. "Полный бред!" – таким было завершение любой логической цепочки, которую пытался выстроить капитан. Но даже это завершение было слишком мягким, этот бред тянул на абсолютный и непревзойденный.

Мелт с трудом отбросил тяжелые мысли, отъехал к повозкам и глянул на Корни. Еще вчера юноша был без сознания, хотя автодоктор констатировал явную стабилизацию состояния и прогнозировал относительное выздоровление через неделю, а сегодня Корни пришел в себя и выглядел на удивление живо. Он с аппетитом позавтракал, совершенно не жаловался на боль и сейчас со скукой смотрел вдаль.

– Как ты, Корни? – поинтересовался Мелт.

– Да здоров я! Здоров! – с запалом ответил юноша. – Можно я на пони пересяду?

– Погоди, Корни, еще вчера ты без сознания лежал. Окрепни, наберись сил…

– Каких еще сил? – обиженно насупился он. – Хотите, я вот ту доску сломаю? – с внезапным вдохновением Корни рубанул кулаком по внушительной доске в борту телеги. Доска с громким хрустом надломилась, слегка перекосившись.

– Вот! – с нескрываемой гордостью сказал Корни, поглаживая слегка ушибленную руку.

Мелт с некоторым недоверием и смешанным чувством страха посмотрел на широко улыбавшегося юношу и послал УПИКу мысленный импульс:

"Состояние?"

"Тридцати процентное восстановление кожного покрова, все последствия болевого шока полностью устранены. Организм вырабатывает неизвестный гормон, метаболизм ускорился, цикл Креббса ускорился в два с половиной раза. Происходит наращивание костной и мышечной ткани, наблюдается некоторая нехватка питательных веществ".

Капитан едва не упал с пони – такого он еще не видел.

"Скорость прироста мышц?"

"Два грамма в час".

"Это ж сколько ему еды надо…" – с ужасом подумал Мелт.

Словно в подтверждение его слов, Корни достал здоровый каравай хлеба и, не долго думая, умял его.

"Так он что, здоров?"

"Организм функционирует на пять процентов лучше, чем до получения ожогов. Никаких последствий, кроме остаточных пораженных участков кожи, нет".

– Так я пересяду на пони? – переспросил Корни.

Капитан лишь тупо кивнул головой.

"Что за идиотская планета! Что здесь вообще происходит?!" – Мелта не покидало ощущение какой-то ирреальности, неправдоподобности, фарса. Обычная логика была неприменима к этому миру, а другой капитан не знал. Обычные категории Земли: добро-зло, хорошо-плохо не имели четких границ. Ноль и единица пасовали перед сложным понятием "никак". Хорошо это или плохо? Но это было "никак", ни то, ни другое, а для бинарной логики была поставлена неразрешимая задача. Нечеткие, размытые понятия требовали нечеткой логики, но капитан не был знаком с этим новым направлением земной науки, а оттого чрезмерно страдал, не в силах понять, что же в этом мире добро и зло, да и есть ли они здесь вообще. Ну, а магия и вовсе "вырубала" последние магические цепочки, коверкала звенья в них, неимоверно запутывала и обрывала в самых неожиданных местах. Оттого и вырывалось время от времени их уст капитана: