Текст книги "Падаванство (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– И вы молчали? – удивился Николай Павлович, аж чуть пристав.

– На фоне событий в Берлине я хотел выдержать хотя бы один день. К тому же, это все выглядит как ловушка.

– Вы шутите⁈ Ловушка⁈

– Само письмо написано очень обтекаемо, без какой-либо конкретики. Кроме того, австрийские войска не уступают венгерским и потихоньку их громят. Наша помощь им не нужна, такое обращение – это ведь урон чести. А они обращаются. Значит, хотят нашими руками сделать всю грязную работу, сами же остаться чистенькими. Иного смысла я в этом не вижу.

Цесаревич поглядел на отца.

Тот мрачно и молча слушал. Видимо, совсем не предавая вниманию тому, что граф Орлов местами говорит как Лев Николаевич. Цесаревич тоже со Львом Николаевичем переписывался и был знаком с этой аргументацией.

– А Пруссия? Я, признаться, совсем не понимаю логики поступка. – нарушил тишину Александр Николаевич.

– Сначала лорд Палмерстон захотел перетащить их в стан своих союзников. Ради чего революционеры и пошли к Фридриху-Вильгельму с короной. Если бы он ее принял, то оказался у них практически в заложниках. А это либеральное правительство, явно настроенное против нас. Но Фридрих-Вильгельм отказался. Поэтому, чтобы выбить у нас самого сильного союзника в Европе, они просто устроили этот взрыв.

– Альбрехт все еще наш друг, – возразил цесаревич.

– Он испуган. Сильно напуган. И я уверен в том, что он не решится открыто нас поддерживать. Кроме того, он совершенно неопытен в государственных делах. И кто именно встанет возле него – большой вопрос. Быть может, будучи сильно напуган, он пойдет на ненужные нам компромиссы.

– Как страшно жить… – мрачно прошептал Николай Павлович. – Люди, что звери.

– Лорд Палмерстон… – покачал головой цесаревич. – Может, все же отправим в Англию графа Толстого?

– Боюсь, что его корабль даже не доплывет. Слишком много слухов. – покачал головой граф Орлов.

– А с австрийцами что делать?

– Просьба совершенно пространна и неопределенна. Поэтому мы можем высказать свою озабоченность и разрешим им вербовать добровольцев на нашей земле.

– И все? – повел бровью Николай Павлович.

– Государь, Австрию уже разыграли. Она битая карта. Негоже нам сейчас туда лезть. Во всяком случае вот так.

– Я не пойду на нарушение слова!

– Вы его давали тому, кто отказался от своего престола, а не его племяннику. И уж точно вы не обещали защищать либеральное правительство в Вене. Я совершенно убежден, что эта просьба – очередной выпад англичан против нас.

Николай Павлович нахмурился.

А потом аж почернел лицом.

Посмотрел на сына. Тот выглядел не лучше. Взрыв семьи Фридриха-Вильгельма на него произвел неизгладимое впечатление. Казалось, словно бы порывом ветра с него сдуло немалую часть его былых убеждений…

[1] В оригинальной истории министр иностранных дел Австрии Феликс цу Шварценберга направил письмо с просьбой о помощи 21 апреля (3 мая). Здесь немного задержался.

Часть 2

Глава 4

1849, июнь, 19. Анапа

Шумел прибой.

Кричали и какали чайки.

Николай Николаевич[1] стоял на берегу Черного моря и, сняв китель, наслаждался нежным, теплым ветерком. Этаким зефиром.

Старший из братьев Толстых зачастил сюда – в Анапу. Сначала сопровождал того кораблестроителя из-за моря. А потом так – просто по делам. Особенно после появления Путилова, на которого легли многие старые заботы Николая Николаевича. Он же сам занялся этим приморским вопросом… вопросами.

А, на минуточку, император от щедрот своих не побрезговал выделить пять миллионов рублей железными векселями. На обустройства порта в Новороссийске и верфи в Анапе. Ну и на прочие полезности.

Огромные средства!

И их требовалось как-то освоить, да с умом.

Сверх того, еще братец откуда-то раздобыл приличные суммы обычными деньгами. Иностранными.

Ну и корабли.

Брату требовались торговые корабли.

И он потихоньку формировал свой личный флот, выискивая разные крупные «лоханки» по всей Европе. А вместе с тем и вербуя экипажи. Так что теперь в Новороссийске числилось три корабля, относящиеся к типу East Indiaman[2] водоизмещение порядка полутора тысяч тонн.

Встречались и крупнее.

Даже до трех тысяч тонн. Но те шли на вес золота, если бы вообще кто-то решился их продавать. Да и эти оказалось не так-то и просто купить. Очень непросто. Теперь же они у Льва Николаевича постоянно ходили конвоем. Для защиты от пиратов и каперов…

– Николай Николаевич, вы опять тут стоите? – произнес Яков Петрович Бакланов[3], подходя.

– Так предсказуемо?

– Так. – серьезно произнес тот. – Горцы ведь могут приметить.

– Вот делать им больше нечего.

– Мы их враги.

Старший брат Толстого тяжело вздохнул.

Близость поселения черкесов, конечно, сказывалась. Формально они числились за короной, но фактически слышать ничего об этом не хотели. Из-за чего здесь шла вялотекущая партизанская война. Не такая яркая и жесткая, как в еще совсем недавно кипела в имамате, но тоже – не забалуешь.

Бакланов же…

Яков Петрович был личностью легендарной, с жутковатой репутацией. И то, что он теперь стоял со своим полком тут, прикрывая Черноморскую линию – большая заслуга Льва. Он убедил императора немного передвинуть ребят Якова, чтобы обеспечить покой здесь. Бакланов же взбеленился, как узнал.

Говорят, что они со Львом даже подрались.

На кулачках.

По обычаям новым.

Сам он не видел. По делам ездил, но очевидцы были под таким впечатлением, что еще полгода пересказывали и обсасывали детали. Победил Лев, но, как он сам говорил – вытянул на чистом везении и технике. Ибо Яков Петрович был от природы совершенно уникальным бойцом по силе и скорости движений, чем немало компенсировал слабость в техники и тактике.

Подрались.

А потом посидели, пообщались в более камерной обстановке. Напились, то есть. И чуть ли не побратались. Очень уж яркое впечатление на Якова произвел молодой граф. И вот Бакланов тут. Причем, относился к порученным ему делам совсем не «на отвяжись». Да, Лев Николаевич из своего кармана помогает полку, но не только из-за этого…

– Братец говорил, что было бы славно вербовать черкесов в команды корабельные.

– Опасно это. – покачал головой Бакланов.

– Хотя бы частью.

– Лучше казачков вербовать.

– Так и их тоже. Но что с черкесами делать? Они ведь не могут без набегов жить.

– Я знаю, что надобно делать, – мрачно произнес Бакланов, – да только Государь у нас добрый. Не пойдет на это.

– Лев меня сказал, что вы можете нас выручить и с местными аксакалами свести для разговора. Он хочет сделку предложить им.

– Обманут.

– Вы сможете помочь?

– Они обманут.

– И все же. Я подумаю, что можно сделать. – ответил Бакланов, сильно нахмурившись и помрачнев.

Ему явно эта вся история не нравилась.

Впрочем…

Почему нет? Раз Лев Николаевич так хочет. Тем более что он много важных дел закручивает. И у него вроде как получается.

Вон – мелкую рыбешку прошлым летом начал завозить откуда-то из Нового Света. Гамбузию[4]. Да заселять ее в водоемы по Черноморской линии. Отчего комаров стало прямо заметно меньше – эти крохи на них охотились. И лихо. Через что и малярия пошла на спад.

Башни начал ставил.

Странные.

Каменные. Нанял в османских землях несколько тысяч армян, привыкших работать с камнем, и строил, используя подручный материал. В три высоких этажа с толстенными стенами. А поверху каждой ставил 24-фунтовую чугунную пушку. Одну. На лафете, который по круговому рельсу бегал. Чтобы и ядром, и гранатом, и шрапнельной гранатой, и картечами разными можно было ударить в любом направлении.

Пока вот тут – у Анапы две возвел и еще три строил. Но останавливаться на этом не собирался. Благо, что недорогие. Хотя, конечно, платил он странно армянским артелям. Железными векселями, на которые им же и продавал товары всяческие вроде тканей и прочего им потребного, пересылаемого семьям.

А из Трабзона тянулись все новые охочие. Сотнями.

Но укрепления – это так, больше для души. Основные работы они велись иные. Здесь – в Анапе строили два здоровенных эллинга. Бакланов не в них не разбирался, но размер у них внушал. Рядом же, в Новороссийске, возводили крепкий, массивный причал и складские помещения. Каменные, разумеется.

Дороги Лев здесь тянул.

Начинал.

От Новороссийска к Анапе через форт Раевский вел насыпь с путями железными, а рядом, вдоль нее шоссированную дорогу. Пока без паровозов. Просто рельсы прислал – их и укладывали, чтобы поверх конка ходила.

Пока так.

А дальше казачки Бакланова уже сопровождали людей, изыскивающих как лучше дорогу дальше вести – чтобы навстречу Николаевской железке продвигаться…

Якову Петровичу нравился тот задор, с которым граф Толстой все дела тут закручивал. Без дворцов и лишней спеси. Просто и по делу. Вон какие славные башни пушечные! Опираясь на такие, можно будет вести вполне успешное наступление на земли черкесов, совершенно задушить всякое сопротивление этих партизан. Против таких башен не попрешь! 24-фунта картечи в лицо любого успокоят…

* * *

А в это время в одной из рестораций Москвы…

– Вы позволите? – произнес знакомый голос и не дожидаясь ответа, кто-то присел рядом.

Лев Николаевич округлил глаза и с некоторым обалдение повернулся к гостю. Задумался он. Крепко. Вот и прозевал. Но с ним же всегда было минимум два телохранителя. И они пропустили. Как так?

– Леонтий Васильевич? – после паузы в несколько секунд спросил граф. – Какими судьбами?

– Был проездом, решил вот засвидетельствовать мое почтение.

– Снова арестовывать будете?

– Побойтесь Бога! Только перестрелки мне для полного счастья и не хватало! – смешливо фыркнул Дубельт.

– Кстати, о перестрелках. Ничего не прояснилось по тому делу?

– В вас стрелял обедневший шляхтич из Ченстохова. По словам его знакомых он был в бешенстве от ваших интервью, особенно от идеи «солдат империи». В один прекрасный момент он просто поехал в столицу и начал вас там ждать.

– Почему?

– Услышал разговор о том, что вы должны в конце года явиться на защиту за второй год обучения в академии. Вот он и занял денег у каких-то знакомых на это дело.

– У каких?

– Он помалкивал. При нем оставалось семьсот двадцать три рублей.

– Немало.

– Да. Хотя был весь в карточных долгах. Совокупно свыше десяти тысяч. Их теперь матери-старушке выплачивать.

– Ничего нового, значит. – покачал головой Лев Николаевич.

– Именно это меня пугает. Кто-то довольно грамотно взялся за такие дела. Убийство короля Пруссии и его родственников тоже проведено довольно толково.

– Я почти ничего о нем не знаю.

– Под утро подогнали под мост лодки с бочками пороха. Тихо. По самой темноте. Туда уже были выведены провода электрических взрывателей. Все подключили. Отвязали привязанные лодки. И сплавились ниже по течению. Человек, что производил взрыв, сидел на чердаке в трех зданиях оттуда. Его внизу ждал неприметный экипаж, извозчиком которого он сам и сел.

– И все? Больше ничего?

– Совсем. Словно корова языком слизнула.

– Вот нам только боевиков МИ-6 тут не хватало, – задумчиво прошептал граф.

– Что, простите?

– Да так. Мысли вслух. Не обращайте внимания. – отмахнулся Лев Николаевич, нервно улыбнувшись.

– Что за МИ-6?

– Military Intelligence, Section 6. Военная разведка Великобритании, шестой отдел, отвечающий за шпионаж и диверсии, включая ликвидации.

– Я о таком даже не слышал. Откуда у вас эти сведения?

– Оттуда же, откуда и сведения об искусственных рубинах, калифорнийском золоте и прочих интересных вещах. Правда, я не уверен, они уже создали это МИ-6 или только создадут в некотором будущем. Это не всегда понятно.

– Простите? – нахмурился Дубельт.

– Считайте, что мне это приснилось. Так будет проще и мне, и вам.

– Допустим, – спустя, наверное, минуту произнес начальник Третьего отделения. – Значит, МИ-6?

– Павла они убили, найдя удобных дурачков. Поэтому я не уверен. Скорее нет, чем да. Они бы тогда так глупо не подставились с камешками.

– А… – Дубельт замер, явно не зная, как спросить.

– Мистика? – улыбнулся граф.

– Так эта мистика имеет место?

– Вы хотите спросить не колдун ли я?

– Если вас такая формулировка устроит, то да.

– Нет. Просто мне иногда снятся разные вещи. И на проверку часть из них оказывается правдой. А часть я проверить не могу. Именно так я узнал про золото в Калифорнии. Именно так я узнал о том, как изготавливать искусственные рубины. К огромному сожалению, большая часть того, что я вижу во снах, едва ли лучше по своему качеству, чем смутные, давно забытые воспоминания. Изредка какие-то вещи или слова провоцируют вспышку ясности, и из этой мути удается что-то выловить. Но не более.

– И давно у вас эти озарения?

– Первое началось по дороге в Казань, когда я переезжал с братьями и сестрой к новому опекуну. С тех пор эпизодически случается.

– Ясно. Интересно. – максимально серьезно кивнул Дубельт.

Рискованно.

Но Леонтий Васильевич давно за ним наблюдал, и наверняка у него накопилось много вопросов. ОЧЕНЬ много. Что частенько сквозило в разговорах, хотя он держался и старался не выдавать своих мыслей. Поэтому ему требовалось на них как-то ответить. И чем скорее, тем лучше. Так как в противном случае он сам себе все придумает.

Да, версия так себе.

И для человека из XXI века он бы ее не использовал. Даже несмотря на тот, градус мистики там, в прошлой жизни.

Казалось бы, начало третьего тысячелетия новой эры. Однако Лев Николаевич регулярно «выпадал в осадок» от количества ведьм, знахарок и прочих гадалок. Ими был буквально забит весь интернет. Конечно, воду в банках у экранов уже не заряжали, но ушли недалеко. Да и всякого рода центров развития духовности, включая принудительное открытие очередного глаза – вагонами можно было отгружать.

Но… но… но…

Он бы все равно не решился на такую легенду, так как людей мыслящих рационально и реалистично было предостаточно. Здесь же, в 1840-е вполне образованный и адекватный народ на полном серьезе призывал духов и обсуждал пророчества. Причем до смешного. Днем человек мог трудиться в лаборатории, а вечером, под какой-нибудь напиток вести степенные разговоры о прогнозах Нострадамусах. Наблюдая за тем, как его коллеги пытаются поговорить с духом Таис Афинской, нимало не смущаясь того, что эта великая проститутка древности русского языка не знала…

Дубельт был человеком своей эпохи.

Поэтому, несколько секунд помедлив, переваривая и усваивая информацию, он кивнул, что-то для себя решил. И поинтересовался:

– А это МИ-6… что вы про нее знаете?

– Только общие вещи…

Следующие добрых три часа они провели с Леонтием Васильевичем, пытаясь скомпоновать удобоваримую структуру из обрывочных воспоминаний графа. Само собой, скорректированных «к местности».

Будущее КГБ у них уложилось в пять управлений: защиты, охраны, разведки, тайны и управления.

Первое – обычная контрразведка. Второе – служба охранения самого монарха и стратегических объектов. Что стало особенно актуально в связи с гибелью Фридриха-Вильгельма. Третье – собственно внешняя разведка. Четвертое – контроль средств связи, защищенная связь, включая фельдъегерскую службу и шифрование. Пятое – общее административное, включая отдел кадров, хозяйственного обеспечения и так далее.

Ничего необычного.

И даже в чем-то банально… для середины XX века и даже в чем-то 1920-х годов. Но сейчас на дворе стоял 1849 год, и ничего подобного не имелось даже в теории. Ни у кого. Даже у англичан, которые очень сильный рывок должны были сделать ближе к Первой мировой войне.

Более того, Лев предложил ввести аналитические отделы в первое, третье и четвертое управление. А также отдельные подразделения по работе с открытыми источниками в первом и третьем. Что само по себе позволяло получить сведений куда больше, чем агентурная работа.

Ну и вишенка на торте – силовые подразделения.

У управления тайны ими решили сделать фельдъегерей. Второе и так из них почти полностью состояло. А вот первое и третье управления должны были получить специальные отряды, в том числе и разведывательно-диверсионные.

Мерзко.

В рамках эстетики этих лет.

И если бы не гибель Фридриха-Вильгельма, то едва ли император на это согласился бы. Но теперь был шанс, и очень немаленький.

Кроме того, Лев Николаевич предлагал создать свое управление защиты и разведки в военном и морском ведомствах, а также в министерстве финансов.

– А им зачем⁈ – удивился Леонтий Васильевич.

– Чтобы, например, следить за попытками перехватить управление через финансы.

– Это как? – еще сильнее нахмурился Дубельт.

– Представьте, что дворяне все играют в карточные игры.

– Ха! – не выдержал начальник Третьего отделения.

– Так вот. Все играют. Ты вербуешь десяток человек и потихоньку в саквояже выделяешь ему деньги на игры. В итоге он играет в свое удовольствие. Проигрывает он выделенные, в процессе накапливает долговые расписки от других. И когда надо может тихонько погасить часть долга за небольшую услугу. Например, попросить вызвать кого-то на дуэль, сообщить какие-нибудь сведения, помочь нужному человеку с карьерой, придержать какое-то решение, а то и отказать, провести правильный выбор продавца при закупках… Мне продолжать?

– Пожалуй, что нет.

– Я думаю, что на должностях от десятого класса и выше вообще не должно быть людей с крупными долгами. Как личными, так и у близких родственников. Это просто небезопасно.

– Понимаю, – хмуро кивнул Дубельт.

– Кроме того, можно давать в долг заводчикам. Казалось бы – что такого. Однако если вы через долг или прямые инвестиции, то есть, вхождение в долю, сможете установить контроль над львиной долей какой-то промышленности, то сможете ей управлять. Например, всячески тормозить развитие. Те же монополии формировать, совершенно парализующие прогресс и адаптивность. Или выстраивать все к выгоде третьей стороне. А то и вообще – целенаправленно вести к краху.

– Ну это вы хватили. К краху? Зачем⁈ Они же свои деньги вложили!

– Представьте. Вы организовали массовое жилищное строительство. У людей для его покупки нету денег, поэтому вы даете им в долг, убедив в этом какой-то банк или банки. Это нормально. Это называется стимулированием спроса. И вот тут можно чуть-чуть поиграть. Например, мотивируя растущим спросом на жилье, начать поднимать на него цены. Быстро. Раздавать деньги. Много. Под мягкие проценты. Из-за чего начинается ажиотаж. Все рапортуют о росте, развитии и так далее. Однако в какой-то момент это все упрется в технический потолок. Люди просто не смогут покупать новое жилье, так как даже даваемые под символический процент кредиты уже невозможно обслуживать из-за чрезвычайно выросших цен на жилье.

– И все останавливается?

– Нет. Все падает. Какое-то время оно может еще подержаться, но потом начинается страшный обвал. Цены на жилье сильно падают, и оно стоит никому не нужное, потому что его строили для продажи, а покупали в качестве выгодных вложений. Простые люди оказываются со страшными, неподъемными кредитами. Отчего бедствуют и банкротятся. А компании, которые все это строили, производили стройматериалы и так далее… они лишаются работы. И многие из них разоряются, выгоняя толпы работников на улицы без средств к существованию. Включая тех, которые понабрали кредитов. Отчего не только роняется в бездну целая отрасль хозяйства и создается серьезный спад в экономике, но и порождается страшное социальное напряжение. И если не бунты, то уж точно питательная среда для протестных настроений и прочей пакости[5].

– Занятно… очень занятно… – произнес Дубельт.

– На самом деле экономика и финансы – это настоящий фронт, на котором идет война непрерывно. Государство можно уничтожить через это, совершенно разорив и развалив. Для чего нам нужна экономическая разведка с группой людей, способных наносить удары такого плана по противнику.

Леонтий Васильевич еще сильнее нахмурился.

А потом Лев Николаевич заговорил про полицию. Что им тоже нужно создать крепких боевиков, чтобы решать вопросы с хорошо вооруженными бандами.

После чего перешел к самой щекотливой теме.

Дело в том, что держать большой штат полицейских накладно. Поэтому намного разумнее делать ставку на качество в этом вопросе, отбирая по личным данным и тщательно проводя подготовку. Но порой бывает нужно много людей. Для этого граф предложил в каждой губернии формировать силы территориальной обороны из лояльных императору людей. Обычных, гражданских. Разрешая им покупать, хранить и носить любое вооружение.

– Государь на это не пойдет!

– Если всех их приводить к присяге, то это получится, по сути, вариантом военных поселений.

– Ну… – задумался Дубельт.

– В эти же отряды можно записывать и солдат, уволенных со службы. Во всяком случае, если на них будут хорошие рекомендации.

– И зачем все эти люди?

– Их нужно организовать в условные роты, например. И поднимать для защиты их родного города или ручья в случае какой-то опасности. Чтобы в моменте можно было дать отпор неприятелю. У них ведь есть оружие и боеприпасы. И они могут неплохо попортить нервов.

– Или нет.

– Если в городе, то да. Крови они прольют массу. Так вот. Это одна функция. Прямо как канону военных поселений. Но куда вкуснее дальше. Надо, чтобы они выбирали ими же шерифа по типу тех, что в Соединенных штатах. И если руководитель местной полиции подчиняется губернатору, то шериф – напрямую министру внутренних дел. И шериф для своих нужд может нанимать помощников, а в случае большой опасности – поднимать добровольные дружины из территориальной обороны.

– Вы хоть понимаете, что предлагаете? – покачал головой Леонтий Васильевич.

– Я предлагаю механизм, в котором при относительно небольшом числе полицейский можно будет в моменте получать большие их контингенты. Не бесплатно, но ситуативно. Эти все люди уже на службе Государя. Они ему присягнули. Просто сейчас в бессрочном неоплачиваемом отпуске.

– А выборы зачем?

– Довольно часто назначения суть плод аппаратных игр. И совсем не обязательно, что начальника полиции будут уважать местные. А тут же они сами шерифа выберут. Им станет человек, безусловно, пользующийся авторитетом среди них. Через что – куда выше шанс того, что его послушаются.

– Если губернатор прикажет…

– Леонтий Васильевич, вы знаете, что такое итальянская забастовка?

– Нет.

– Это когда все делается по правилам. Все. Вообще все. Из-за чего дела встают колом или тонут в волоките и мелочных придирках. Ведь у закона есть буква, а есть дух. Буква крайне ограничена. Поэтому не нужно забывать про личную мотивацию людей. Мало ли что там губернатор прикажет? Может это из-за его головотяпства беда и случилась. Кто его в этом случае слушать станет? Особенно если дела происходят вдали от столицы. Ведь как известно, чем глубже в лес, тем толще партизаны.

– Хм… – нервно усмехнулся Дубельт.

– Разбойники, стихийные бунты и прочее. Эти вопросы можно будет решать местными силами, не привлекая войск и не гоняя их. Кроме того, этот шаг создаст в России большой рынок стрелкового оружия. Что, в свою очередь, позволит бурно развивать его производство. Ну и готовить контингенты, обученные им пользоваться. На случай большой войны.

– Я поговорю с Государем, но не уверен.

– Просто скажите ему, что если бы у Фридриха-Вильгельма были верные ему вооруженные граждане, то он мог бы их вывести на улицы города и организовать пикеты. Прикрыв мосты и склады от всяческих проказ.

– Это все можно сделать полицией и армией.

– Можно. Но ей придется много платить, ведь людей-то вон сколько потребуется. Притом денег уйдет вдвое, так как служилые все это время не будут трудиться по хозяйству и наполнять казну налогами, пошлинами и прочими сборами. Кроме того, если набирать такие большие штаты полиции, то ее не получится нормально обучить, отчего ее качества упадут совершенно.

– Вы думаете?

– Уверен. У нас ведь есть вполне обычные законы сохранения материи и энергии. И правило квадрата-куба, которое с натяжкой можно экстраполировать и на социальные процессы. Так что… – развел он руками. – Тут вообще нужно помнить, что если за Государя будет горой вооруженный народ, то у всяких мерзавцев ничего не получится.

– А если он будет против Государя этот вооруженный народ?

– То это станет означать, что Всевышний отвернулся от него, как в свое время от Павла Петровича.

– Хм… – нервно хмыкнул Дубельт.

Посмотрел на листки, исписанные убористым почерком. В целом получалось интересно. Крайне интересно. Особенно из-за определенных пересечений с идеями призывной армии, которые с подачи Дмитрия Алексеевича Милютина уже добрые полгода обсуждали на самом верху.

Да, пока казна не могла себе такое позволить.

Дорого это – призывная армия.

Но в перспективе… можно было бы формировать территориальную оборону из таких вот отслуживших срочников. Заодно организуя их обучения и некоторую связанность. Переложив на них довольно большое количество дополнительных функций…

[1] Николай Николаевич Толстой (1823–1860) старший сын Николая Ильича Толстого и самый старший брат Льва Николаевича. Много и плодотворно помогал Льву в его бизнес-проектах.

[2] По своему виду East Indiaman очень напоминали линейные парусные корабли, с которыми их порой путали пираты. Только вооружались прям символично, команду имели маленькую и толщину бортов скромную. А так, в сущности, являлись таким же развитием галеона, что и военные корабли, параллельным. Их ценность заключалась во вместимости – самой большой на начало XIX века и приспособленности к дальним плаваниям.

[3] Яков Петрович Бакланов (1809–1873) – один из самых ярких и результативных полевых командиров русской армии на Кавказе времен Кавказской войны. Командовал казаки. По своим личным данным и кондициям представлял собой рослого, крупного и аномально сильного человека, крайне опасного в ближнем бою. Это не считая везения. Любил ходить в бой под личным черным стягом.

[4] Лев случайно наткнулся на гамбузий. Изучал каталоги речной живности рек США, прикидывая – что оттуда можно взять и применить. Ну и наткнулся на этих рыбок. Битый месяц думал, пытаясь вспомнить, где он о них и что слышал. Пока ему не пришло описание их рациона и образа жизни. Тут-то его и озарило – в памяти всплыло, что их использовали для борьбы с комарами и малярией. Причем не только на восточном побережье Черного моря, а во многих местах мира.

[5] Здесь автор описывал ипотечный кризис конца 1870-х – начала 1880-х в Германской империи, из-за которого Германия последующие два десятилетия выбиралась из тяжелого кризиса, в который вляпалась из-за этой всей истории. Любые иные совпадения просто совпадения. Вам просто показалось.

Часть 2

Глава 5

1849, июль, 5. Гатчина

– Ну-с, братцы, – произнес Леонтий Васильевич Дубельт, прохаживаясь мимо строя ирландцев. – Кто хочет поработать?

– Вы, господин генерал, шутить изволите? – спросил один из них, тот, что уже добрый год в России проживал.

– И да, и нет. – совершенно невозмутимо ответил начальник Третьего отделения, оглядев его с головы до ног…

Сложный контингент.

Между Россией и Ирландией теперь почти постоянно курсировали корабли. В удобную навигацию идя до Санкт-Петербурга, а когда лед вставал, то до Кёнигсберга, используя этот прусский порт как перевалочную базу.

Круглый год.

Вывозя всех желающих покинуть «гостеприимную» Ирландию, в которой все еще бушевал голод. А заодно и тех, кто опасался преследований со стороны правительства Великобритании. Они направлялись сквозняком в Поволжье, обеспечиваясь питанием и постоем за счет казны. Ну и какой-то поддержкой на местах.

На первый взгляд достаточно благостно, однако фильтрацию они, все ж таки проходили.

Небольшую, но важную.

Каждого заводили в комнату и опрашивали один на один с сотрудником Третьего отделения. Интересуясь тем, что он слышал о восстании ирландцев. Через что вычленяя главное: фамилии и имена активистов. А потом уже и их самих…

С начала этой переселенческой программы удалось вывезти чуть-чуть за пятьдесят тысяч человек. Капля в море так-то. Опасались еще эти ирландцы ехать к русским из-за слишком мрачной репутации. Но даже так Дубельту удалось подобрать отряд в несколько десятков потенциальных бойцов.

Вот этих.

Что выстроились перед ним неровной шеренгой и не имели ни малейшего, даже отдаленного намека на воинов…

– Господин генерал, а зачем вы нас сюда привели?

– Да чего тут гадать⁈ Сдали нас! – нервно возразил кто-то другой.

– Как есть сдали!

– Так что, господин генерал, выдадите нас англичанам? – зло оскалился ирландец лет тридцати.

– У вас счеты к англичанам. – степенно произнес Дубельт. – Много счетов. За Кромвеля, за голод, за всякие унижения и мерзости. – он сделал паузу, обвел их суровым взглядом, а потом внезапно улыбнулся и добавил: – Но так и у нас тоже.

– У вас⁈

– Англичане убили у нас императора, разжигают бунты с недовольством и постоянно проказничают всяким иным образом. Поэтому Его императорское величество Николай Павлович желает отплатить им их же монетой. То есть, дать шанс уже вам.

– Шанс на что?

– На месть. И если все сложится, то и независимость Ирландии.

Они все переглянулись.

– Кто-то изволит отказаться? Если так – скажите сейчас и уходите. Нет? Чего же вы молчите?

– От такого грех отказываться, – усмехнулся тот самый ирландец лет тридцати. – Что нам нужно делать?

– В текущем виде вы совершенно ничего не сможете сделать. Поэтому мы направим вас в Казань для прохождения курса подготовки в центральном отделении ДОСААФ. Года, я полагаю, будет достаточно. За это время вы сильно физически окрепнете и получите основы тактики городского боя и партизанских действий. Получите подходящие навыки стрельбы.

– А потом?

– А потом мы будем думать, как вам вернуться на родину и реализовать полученные знания. Это непросто. Великобритания сильна как никогда. Поэтому если действовать нерешительно, равно как и неаккуратно, то едва ли что-то удастся добиться. Нужен план. Хороший план, а также технические средства для его реализации, такие как оружие и деньги.

– Значит, через год домой?

– Да. Или через два, или три. Нужно будет ловить момент и готовиться. Согласитесь, какой смысл вас туда отправлять, если не переправить перед тем подходящее оружие?

Ирландцы загалдели.

Оживленно.

Весело.

Никакой дисциплины, зато какой задор!

А вообще, ситуация вокруг России нагнеталась вполне планомерно.

В Европе потихоньку формировалась коалиция. В которой, как граф Орлов и предполагал, не нашлось место новой Пруссии. Ибо Альбрехт почти не показывался на людях и откровенно боялся за свою жизнь. Он сидел ниже воды и тише травы, доверив вести дела Рудольфу фон Ауэрсвальду[1], вернув его на пост премьер-министра.

И этот либерал развернулся! При полностью пассивном короле. Полноценно вовлечь Пруссию в коалицию он, конечно, не мог, но вот совершенно расстроить ее дела и породить кризис консервативной модели управления – вполне. Причем, чем дальше, тем больше.