Текст книги "Падаванство (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Милый… летом там совершенно невыносимая жара от раскаленных камней. Едва ли я буду проводить лето в столице.

– А зимой там пронизывающий до костей ветра. Весной же и осенью непрерывная, изнуряющая слякоть, создающая ощущение того, что ты живешь в болоте. Да, я курсе этих всех прелестей города. Он ужасен в этом плане.

– Но там – столица.

– И что?

– Как что⁈ Там вся жизнь!

– Вся жизнь, это что?

– Светская жизнь. Все влиятельные семейства стремятся попасть в этот город, ходить по театрам и операм, навещать друг друга и блистать.

– Блистай здесь.

– На всю деревню⁈ Смешно!

– Лучше быть первым парнем на деревне, чем вторым на селе.

– Вы издеваетесь?

– Разумеется. – улыбнулся Лев Николаевич. – Просто вы говорите как избалованный ребенок.

– Ребенок⁈

– Разве нет? Вы хоть представляете, СКОЛЬКО стоит денег все это?

– Я женщина, меня это не должно волновать.

– У вас лапки. Да. Я понимаю.

– Что?

– Как у кошечки. Не слышали этой шутки?

– Вы так и будете издеваться на беременной женой? – нахмурившись, спросила она.

– Отчего же? Можно не только «так», но и «этак». Вы только скажите. Я ж охотно вас поддержу и помогу.

– Вы обещали мне великую славу и могущество! И где?

– Не все сразу, – улыбнулся Лев Николаевич. – Слона нужно есть маленькими кусочками, чтобы не подавиться.

– И вы предлагаете мне просто сидеть тут и куковать в сплошной скуке?

– Зачем куковать? Мне больше нравится, как филины ухают.

– Хватит! – взвизгнула она.

– Я же сказал – будет вам театр. Большой, красивый. А особняк новый здесь он и так уже строится. Да, не Питер, но тоже ничего. Там едва ли такой размах будет возможен.

– Малова-то будет!

– А потом я займусь дорогой в столицу.

– Малова-то!

– Спешу напомнить вам, милая, что когда Емеля довел до белого каления волшебную щуку, то он потерял все. Да и у золотой рыбки имелся предел терпения.

– Ты не волшебная щука!

– Разумеется. Она бы вам ребенка заделать не смогла. Нечем.

– Пошляк!

– Мне показалось, что процесс вам очень понравился.

– Дурак… – буркнула она, но уже не так эмоционально.

– Будет вам театр и все остальное потихоньку.

– Вы обещаете? – чуть помедлив и немного надувшись, спросила супруга.

– Вчера от Сергея как раз письмо пришло. Он в осаде милых дам. Князь Сергей Сергеевич Гагарин хочет его женить на ком-то из своих дочек.

– Этот старый… позер? – фыркнула Наталья Александровна, явно желая сказать другое слово.

– Если его пригласить и дать денег, чтобы он построил театр своей мечты, то, я уверен, он подключит свои старые связи и все у нас тут будет как надо. Даже лучше, чем в столице.

– Да ну.

– Хотите лично этим всем заниматься?

– Я? Нет!

– Вот тогда пригласим в гости Сергея Сергеевича и послушаем его. Хотя я, конечно, в первую очередь бы открыл полноценный цирк, а еще лучше какой-нибудь океанариум.

– Почему?

– Потому что этого бы просто не было более нигде в России. И если сделать сочную, яркую программу, то к нам сюда начнется паломничество. Например, плавание с дельфинами в бассейне.

– Ну… цирк-то в столице уже есть.

– Маленький. Я видел его. Масштаба нет. Опять же, кстати, под Казанью можно устроить ипподром по типу античного и устраивать там гонки на колесницах.

– Вы серьезно? – обалдела супруга.

– Вы же хочешь, чтобы сюда уважаемые люди прибывали и привносили насыщенность светской жизни. Вот. Значит, их надо чем-то привлечь. Гонки на колесницах. На полноценных квадригах. Вряд ли это есть хоть где-то еще. Океанариум с представлением дрессированных дельфинов. Что еще? Какой-нибудь парк развлечения с каскадом аттракционов, вроде высоченного колеса обозрения и большой канатной дороги. Много всего можно придумать – было бы желание. Если мы хотим задавать тон, то мы должны вокруг себя собирать внимание и ажиотаж, а не присоединятся к чужому.

– Ну… хм…

– Вам нравится ход моих мыслей?

– Очень. – улыбнулся Наталья Александровна.

– Тогда дорога и особняк отменяются?

– Отчего же? Хорошая дорога упростит посещение Казани.

– Резонно. – кивнул граф. – А особняк нам зачем?

– Чтобы было где остановиться, навещая столицу. А то, как бедные родственники. Это даже как-то неприлично.

– Тогда нам нужен особняк не как у всех, чтобы опять-таки привлекать внимание…

В этот момент постучались. Осторожненько так.

– Кто там? Войдите.

– Вы уже не ругаетесь? – робко спросил Ефим.

– Нет, уже нет. – совершенно серьезно ответил граф. – Мы уже решили, какую шубку будем покупать Натальи Александровне.

– Шубку⁈

– Да. Вы уже забыли? Нужно привлекать внимание и собирать вокруг себя общественное мнение. Поэтому вы, дорогая, будете ходить в шубке из леопардов.

– Но…

– Мы пригласим лучшего портного и попробуем придумать что-то необычное. Пускай повторяют за нами, а не мы за кем-то.

– Это же может стать вызовом Свету!

– Пощечиной общественному безвкусию. – оскалился Лев Николаевич. – Ну или слишком вяленькому вкусу.

– А как же вы? Вы во что оденетесь?

– У меня форма, милая. Сама же знаешь, как Николай Павлович к нарушению ее относится.

– Что не мешает вам носить эту свою ковбойскую шляпу, револьвер в странной кобуре, не идущий по уставу к мундиру и портупею какую-то свою-особую.

– Я получил на это все разрешение у Государя.

– Еще получите. Я в шубке из леопарда, а вы в чем будете?

– Ну хорошо. Обращусь с просьбой о пошиве сапог из неуставной кожи.

– Тоже леопарда?

– Зачем? Крокодила. – улыбнулся Лев. – И накидку на зиму себе какую-нибудь броскую нужно сделать. Под образ. Хм. – повернулся он к Ефиму. – А ты чего хотел-то?

– Николай Иванович Путилов к вам пришел. С ним Александр Леонтьевич Крупеников и какой-то полковник казачий.

– Вот как? Хм…

После чего кивнул супруге и направился вслед за слугой к гостям. Сочетание, признаться, было достаточно необычным.

Вошел в залу.

Раскланялись.

И сразу к делу. Как Николай Иванович, так и Александр Леонтьевич уже привыкли к тому, что граф не любит попусту тратить время. И если есть возможность, опускает ритуальную часть с удивительной охотой.

Собственно… у казаков, а если быть точным, то в собственной Войска Донского имелась железная дорога от Волги до Дона, возле Царицына[2]. Сказочно полезная, по сути, и удивительно бестолковая по исполнению. Начиная с того, что она прилично не доходила до причалов, что влекло за собой две дополнительные перегрузки. А это дорогая операция. Совокупно – дороже всякой выгоды от перевозки. Да и она сама велась бестолково. Вот представитель казаков, зная о симпатиях Льва Николаевича, решил попросить о помощи.

– Я посылал своих людей поглядеть, что там к чему, – выслушав гостя, ответил граф. – И скажу вам, что там не помогать нужно, а строить заново.

– Но там же есть пути!

– Они неудачно проложены. Кроме того, слишком крутые подъемы и спуски.

– И что же делать? – растерялся полковник.

– Я готов похлопотать перед Государем о выделении денег, так как эта дорога может иметь важное стратегическое значение в случае войны. Но ее придется полностью переделать. Пусть и с опорой на то, что уже есть, где это возможно.

– Прям полностью?

– Да. Увы. Причем начиная с нормального порта, в котором на причалы заходят пути. Чтобы из кораблей сразу перегружать в вагоны. И желательно не руками, а с помощью кранов каких. Например, паровых. Хотя и поворотные кран-балки с ручными лебедками тоже сойдут.

– Но зачем?

– Скорость перегрузки. Время – это деньги. Каждая секунда простоя – убыток. Поэтому чем скорее перевалим, тем выгоднее путь. Врукопашную же заниматься перевалкой не только долго, но и трудоемко. Заодно требуя оплаты грузчикам.

– А как же сезонность? – спросил Путилов. – Ведь если нет навигации, то и дорога простаивает.

– Это никак не избежать, если дорогу не развивать. На самом деле там у вас прекрасный, просто волшебный логистический узел – развязка многих дорог. Если от Царицына тянуть на север вдоль Волги, то так можно до Казани и Нижнего Новгорода дойти, а на юг, то до Астрахани и далее вдоль Каспия до Баку, а то и до Ирана. Если от Калача на север, то можно дойти до Воронежа и далее сомкнуться с Николаевской железной дорогой, а на юг – до Новороссийска добраться. Как вы понимаете, в таком случае загрузка будет круглый год и большая.

– Да-а-а-а-а… – покивал казачий полковник, представив себе масштаб.

– Хотя это все не сразу. Если готовы, то давайте будет делать. Участок короткий, рельсов я найду. Но сразу предупреждаю – все по-моему пойдет. И брыкаться не стоит.

– А владеть ей кто будет?

– Да мне без разницы. Владело войско, пусть оно и владеет. – пожал плечами граф. – Для меня куда важнее этот логистический коридор.

– Лев Николаевич, – подал голос Крупеников, который пока неясно зачем явился. – Мы тут посоветовались… – замялся он, глянув на Путилова и этого полковника. – Вы же сами говорили о торговле с Персией и о том, негоже гнать сырье.

– Да. Говорил. И что?

И дальше Александр Леонтьевич выдал кратенько бизнес-план любопытный. С топливом и в самой Казани было туговато. Промышленность жрала его как не в себя. Поэтому новые мощности вводить было сложно. Тем более такие… не стратегические.

Это, кстати, породило интересное решение.

Лев Николаевич в 1845 году начал заниматься земснарядами. И мало по малу к 1849 году на берегу Казани образовалась судоверфь специальных кораблей.

Сначала «лепили» только земснаряды по стандартной схеме: две плоскодонные баржи, собранные в катамаран. На них паровой двигатель, который может приводить либо гребное колесо, расположенное между корпусов, либо оборудование. Частью делали на ковшах и бесконечной цепи, частью на насосе.

Первоначально эти земснаряды делались только для нужд Калифорнии, где использовались как промывочные машины. Сильно ускоряя и упрощая добычу золота.

Потом для местных нужд. Но… своих. Из-за инерции мышления внешних заказчиков почти не было. Даже в столицу. Так что с 1848 года основной продукцией этой верфи стали плавзаводы.

Ну…

Один плавзавод.

Делали типовую плоскодонную баржу, на которой размещали печи для пиролиза древесины. Причем такие – прогрессивные. С обкладкой из асбеста для пущей тепловой эффективности. И разложением продукции по фракциям.

Вот такие купцы, организованные Крупенниковым, и стали заказывать, вступая в сделки с угольными артелями. Те, как и прежде, разрабатывали участки леса. Только уже с умом.

Деловую древесину отделяли и складировали.

А все неудачное, скармливали таким вот баржам. Рядом с которыми стояли их товарки, в которых и складировали под навесами уголь, деготь, древесный спирт и прочее. Меняя по мере наполнения.

Дело только начало налаживаться к началу 1849 году из-за высокой инерции артелей. Им связываться с купцами было не с руки – опасались, что обманут. Ведь те лезли на их делянку. Однако распробовав, осознали свои выгоды. Такого рода печи давали куда больше угля, чем если его жечь в кучах. Да и скорее. Да много всяких побочных продуктов, которые тоже денег стоили. Но главное – деловая древесина.

Ее количество увеличилось.

Можно было по простом справлять плотами, но это ее сильно портило. Да и сдавать ее как есть в Астрахани не имело смысла – сырье же. Вот Крупеников и сговорился с этим казачьим полковником.

Дело в том, что правый берег Волги в районе Царицына очень крутой и там можно было наставить ветряных мельниц. А на них и распускать всю эту древесину на доски и брусья совершенно безвозмездно…

– Интересно… – кивнул Лев Николаевич, выслушав Александра Леонтьевича. – Это действительно интересно.

– Надо только все артели на баржи посадить.

– Насильно мил не будешь, – пожал плечами граф. – Надо, чтобы они сами захотели. А это время. Думаю, что через пару лет иных у нас и не останется. Выхлопа от усилий больше.

– Но два года… – покачал головой Крупеников.

– Нам, кстати, нужно наладить производство пароходов и буксиров. Без них вывозить все это богатство трудновато. – добавил Лев Николаевич.

– Так… Дмитрий Егорович со всем рвением этим занимается. – заметил Путилов.

– Бенардаки, конечно, молодец. Но их мало. Слишком мало… да… Спрос уж больно велик и нужда. Да и занимается он сейчас в первую очередь нефтеналивными судами, без которых у нас все встанет.

– Локомотивы бы еще купить. – осторожно заметил Путилов.

– Их же на Александровском заводе Санкт-Петербурга наладились выпускать.

– Мельников пока не продает. Говорит, что для Николаевской дороги не хватает. Их ведь мало производится.

Лев сдавленно выругался и попросил гостей следовать за ним. В кабинет. Где продемонстрировал проект паровоза. Эскизы, в которых он пытался подогнать уже отработанные двигатели к этой новой задачи. Из-за чего не получалось у него ничего каноничного.

Котел пришлось поднимать достаточно высоко, чтобы разместить под ним V-образный блок цилиндров. От которого приводить в движение через карданы и шестеренки все оси. То есть, у него получилось что-то в духе локомотива Шея.

Оригинал да, был медленным.

Впрочем, это было следствием не технических ограничений, а технического задания. Так-то никаких проблем увеличить диаметр ведущих колес, чтобы снимать с того же количества оборотов большую скорость[3] не имелось в принципе.

Сложнее? Да. Несколько сложнее. Но и польза великая. Его конструкция подразумевала возможность дать привод вот буквально на все колесные пары как самого локомотива, так и тендера. Через что радикально улучшить сцепление с рельсами и тягу.

– Это что-то очень необычное… – произнес Путилов.

– Да. Так и есть. Но это то, что мы сможем относительно быстро начать делать. Видите этот двигатель? Узнаете?

– Вполне, да.

– А котел? Он, правда, удлиненный, но на базе старого. Иначе двести лошадей не выжать.

– Он же нефтяной. А у нас пока нефти не хватает даже на предприятия в Казани.

– Если использовать дрова или уголь, то без здоровенной топки не обойтись. И в этом случае придется его сильно менять, увеличивая в размере. Либо уменьшать мощность, что тоже плохо.

– На Александровском заводе послабее локомотивы будут[4]. Может и нам не прыгать пока выше головы?

– А почему нет, если мы можем? Другое дело, что я не хочу этим всем заниматься. Не до того. Но если надо… – пожал он плечами. – В конце концов, длинный типовой котел огнетрубный нам все равно нужно осваивать в производстве. Нефтяной.

– Не везде есть нефть.

– Да. Но нам здесь, на Волге, лучше на нее завязываться.

– Нефть… нефть… что-то слишком много на нее завязывается.

– Так и есть. Нефть – это черное золото. Пока до этого мало кто догадался, но это так. Без нефти нет будущего.

– А уголь?

– Если наладить нормальное производство нефти, массовое, и логистику, то она будет как бы не в разы дешевле… если не на порядки. Хотя, конечно, до этого еще далеко.

– А ведь уголек у нас тут есть, – заметил Путилов. – За Пермью.

– Слышал, да.

– Я смотрел отчет Казанского университета. По предварительным оценкам там огромный угольный бассейн с неплохим углем. И он будет поближе, чем Баку.

– Но это уголь, а не нефть.

– Зато он ближе, сильно ближе.

– Если вы найдете мне человека, который бы им занялся на моих условиях, то я не только вложусь, но и хорошо финансово его поддержку.

– На ваших условиях? На каких?

– Прежде всего забота о рабочих и движение на острие научно-технического прогресса. Я представлю, что можно сделать, чтобы увеличить добычу суточную на одного работника в десять-двадцать раз. Но это требует изменение подхода.

– И сколько денег вы готовы вложить?

– Миллион спокойно. А дальше, как пойдет. Но, я думаю, столько и не потребуется. Отбойные молотки, электрическое освещение, бестопочный паровоз, чтобы тягать вагонетки, паровые машины для откачки воды и нагнетания воздуха… С лампочками могут быть проблемы. Да. Но в целом… первую шахту полноценно тысяч за сто, максимум сто пятьдесят запустим по новой.

– А это всё… все неизвестные технологии, которые вы перечислили. Они откуда? Я, признаться, не знаком ни с отбойными молотками, ни с электрическим освещением, ни с бестопочными паровозами[5].

– Будем считать, что это будет моей поддержкой проекта. – улыбнулся Лев Николаевич. – Ну что вы так меня смотрите? У меня много козырей в рукаве.

[1] Первый театр Казани открыли только в 1849 году в оригинальной истории, но тут не успели из-за большой стройки.

[2] Речь идет о т. н. Дубовско-Качалинская дороге, которая существовала в 1846–1852 годах и была в 1852 году закрыта из-за убыточности.

[3] Колесо диаметром 1 м имеет длину окружности 3,14 м (С = πd). Если паровая машина делает 200–250 оборотов в минуту (обычные обороты для паровых машин XIX века) оно проходит путь 628–785 м. Что дает нам скорость 37,7–47,1 км/час. Чтобы увеличить скорость, нужно или обороты поднять, или диаметр колес увеличить. При колесе 1,5 м на 200–250 оборотах будет уже скорость 56,5–70 км/ч, что уже вполне приемлемо. Оригинальные паровозы Шея имели колеса диаметром около 0,5 м, из-за чего и скорости скромные получались.

[4] Паровозы серии Д и В, которые выпускались в период с 1845 по 1848 год (потом до 1858 года их только ремонтировали) имели мощность 100 кВт (135,9 лс) и 95 кВт (129 лс), при формулах 0−3-0/1−3–0 и 2−2–0.

[5] Путилов о нем не знал, потому что первый бестопочный паровоз построили в 1873 году. Хотя открытие, на котором он работал, появилось в 1823 году. Суть его сводилось к тому, что при понижении давления в котле, содержащем почти кипящую воду, приводит к дополнительному парообразованию.

Часть 2

Глава 8

1849, октябрь, 13. Казань

Лев отхлебнул из кружки чая и аккуратно поставил ее на блюдце. После чего посмотрел на своего собеседника.

Слегка суховатое лицо с тонкими чертами и плотно поджатыми губами. Не из-за мимики, а, судя по всему, от природы. Что производило несколько неприятное впечатление. Особенно в сочетании с очень умным и жестким взглядом.

Перед ним сидел Корнелиус Вандербильт. Человек, который к моменту недавнего вступления Великобритании в войну выступал как король логистики Северо-Востока США. Родившейся в бедной семье, он сумел захватить и пароходные, и паровозные маршруты всего промышленно развитого региона этой страны.

Настоящий волк американского капитализма.

Не тот биржевой игрок, который морочил людям головы в XX веке. Нет. Тот, кто шел не по головам своих конкурентов, а прогрызая себе путь сквозь них. На живую. Без наркоза.

И вот англичане, захватившие регион его доминирования, лишили этого мужчину всего. Вообще всего. Отняв все железные дороги и пароходы, которыми он владел. Вынудив спасаться бегством.

Но это полбеды.

На той земле США, которая им отошла, оказались по итогу уничтожены все промышленные предприятия. Иначе регион получался слишком «борзым» и самостоятельным, да еще к тому же и не хотел покупать английские товары.

Из-за чего утратилась львиная доля всякого смысла бороться. То есть, даже найдя способ вернуть контроль над всеми этими торговыми путями, он уже не станет прежним Вандербильтом.

Одно хорошо, отступая, Корнелиус сумел увести часть своих людей и вывезти немало золота. Как? Это осталось за кадром. Спасал как мог и своё, и чужое. Впрочем, спросить с него все равно ни у кого не получилось…

– Признаться, я не ожидал, что вы приедете.

– Из-за той каши, что вы заварили вокруг Калифорнии, я потерял много денег. – проскрипел он.

– Каждый варит свою кашу. Я поставил на огонь кукурузную в Мексике. Вы же деньги потеряли из-за английской овсянки. Их к столу не приглашали. Сами залезли со своим свиным рылом.

– Это верно, – слегка улыбнулся он. – Поэтому к вам у меня никаких претензий.

– Поэтому вы и приехали?

– Да. Как вы узнали про золото?

– Какое?

– В Калифорнии?

– Я люблю собирать слухи.

– Планы, как я понимаю, сильно менялись.

– Разумеется. Я вообще не рассчитывал на то, что Соединенные штаты начнут войну с Мексикой. Мы хотели тихо сесть в удаленной провинции и также тихо мыть золото земснарядами. Людей мало, выработка большая. А всех, кто совался бы, скармливать местным индейцам, вооружить их до зубов.

– А само золото?

– Машинка по чеканке золотых монет – невеликая сложность. Любой ювелир средней руки сделает нормальные штампы. Если монеты после этого немного покрутить в бочке с песком и камешками, они примут вид ходивших. И мелкие неточности вопросов вызывать не станут.

– Но началась война…

– Так бывает, – пожал плечами Лев Николаевич. – Человек предполагает, а Бог располагает. Тогда мне пришлось идти на сделку с императором России, чтобы обеспечить свои интересы. Армия Соединенных штатов не представлялась чем-то серьезным. Она просто не имела боевого опыта столкновения с другими армиями. А гоняя индейцев воевать не научишься. И тут снова что-то пошло не так…

– Почему не так? – холодно усмехнулся Корнелиус. – Я вообще удивлен, что Соединенные штаты сохранили. Думал, что растерзают.

– А их и растерзают, но потом. Сейчас просто Европа готовится к войне. Серьезной войне и этот променад начал становиться не таким томным.

– Вы умеете обнадежить.

– История – это череда личностей и случайностей, – произнес Лев Николаевич. – У Соединенных штатов был невероятный шанс. Восходила их звезда. Просто… один маленький камешек, попавший в сапог, все перевернул и сломал. Так бывает.

– В письме вы написали, что готовы предложить мне способ отомстить англичанами. Это звучало достаточно невероятно, чтобы я заинтересовался.

– Невероятно? Пожалуй. Но я реалист.

– Тогда зачем вы предлагаете мне несбыточное?

– Великобритания выглядит непреодолимо сильной. Не так ли?

– Именно так.

– История с Калифорнией заставила меня задуматься над этой ситуацией. Представьте, что локомотив разогнался до пятидесяти миль в час, таща за собой здоровенный состав. Представили?

– Ясно.

– А теперь представьте маленький камешек, который попал в цилиндр паровой машины, намертво его заклинив. Что произойдет?

– С камешком? – усмехнулся Корнелиус. – Впрочем, я вас понял. Да, возможно, вы правы. Что конкретно вам нужно от меня?

– Партнерство.

– А еще конкретнее?

– Вы мастер захвата торговых маршрутов. Даже у, казалось бы, непреодолимого противника. Англичане контролируют львиную долю мировой морской торговли. Мне кажется, что им следует поделиться.

– А вы амбициозный молодой человек.

– Наполеон Бонапарт говорит, что в ранце каждого солдата лежит жезл маршала.

– У Великобритании самый сильный военный флот и самый крупный торговый флот. В мире. Причем со значительным отрывом от остальных. Как вы собрались с ними бороться.

– Ближайшая война. Я придумал, как обесценить англичанам весь их военный флот и дать шанс той же Франции. Вообще, чем больше французы дерутся с англичанами на море, тем остальным легче. Сцилла и Харибда в идеале должны жрать друг друга, а не честных людей.

– Что за шанс?

– Новый тип корабля, который отправляет в утиль все их армады боевых парусников. Но пока это совершенный секрет. Я опасаюсь утечки, поэтому никаких лишних сведений.

– Вы уверены в успехе?

– Уверен. Я провел испытания. Такой корабль может выйти против лучшей английской эскадры и избить его словно малышей. При этом стоит недорого. Просто новое поколение военно-морской мысли.

– Хм… интересно.

– Этот шаг обнулит все военные флоты мира и даст всем новый шанс. Англичанам же на время станет не до чего иного. Лет на пять-десять.

– А потом?

– Я выкачу новый корабль. Сразу, как они потратят кучу денег на строительство заведомо устаревших флотов. – улыбнулся Лев Николаевич. – Нет ничего приятнее, чем когда твой враг разоряется. Не так ли?

– О, да. – многозначительно покивал Вандербильт, которого именно такой способ разгрома оппонентов грел больше всего. – Но их торговый флот невероятный по своему размеру.

– Здесь-то мне и нужен ваш талант. Ваш соотечественник Дональд Маккей сейчас строит мне новый корабль. Вроде того, военного. Новая веха, которая во многом обесценивает все старые торговые флоты, делая их малополезными. Хотя это и не так очевидно.

– Вот как? – оживился Корнелиус. – Что это за корабль?

– Что вы знаете о клиперах?

– Быстрые парусники, которые используются для торговли опиумом.

– И чаем.

– Ну это уже так, баловство. – усмехнулся он. – Они и чай-то везут, чтобы не идти порожняком. Основной доход на них делают с опиума. Продали его в Китае, получив за него серебро и на сдачу полные трюмы чая. Ради только лишь торговли чаем их никто бы не стал строить. Они и быстрые-то такие, чтобы пираты не догнали в случае чего.

– Дональд сейчас пытается построить здоровенный парусник, водоизмещение около десяти тысяч тонн, который должен разгоняться как клипер, но иметь большую грузовую вместимость.

– А это возможно?

– Почему нет? – улыбнулся Лев Николаевич. – Если корпус будет достаточно длинный, то острота носовых обводов не так значимо влияет на грузоподъемность. Центральная же часть может вообще приближаться к барже. Главное тут – длина корпуса и высота мачт.

– Сложные задачи.

– Очень сложная. Мы изначально хотели изготавливать все из дерева, но опыты показали высокие риски растрескивания силового набора и чрезвычайный вес мачт с рангоутом. Поэтому Дональд сейчас возится с железным набором, собирая его на заклепках.

– А обшивка?

– Увы… тоже. Из-за этого все затягивается. Хотя Дональд и привлек пару тысяч клепальщиков из Соединенных штатов. В конце концов, корабли из железа начали строить еще в 20-е[1].

– Маленькие.

– А металл есть?

– Есть.

– Хм… Парусник в десять тысяч тонн, идущий со скоростью свыше десяти узлов… хм… А экипаж? Он же будет огромным.

– Нет, если применить механизацию. В первую очередь разные лебедки, включая гидравлические и паровые. Если же дать ему парусное вооружение шхуны, то и того меньше.

– Вы еще не решили – какое оно будет?

– Мы думаем и ставим опыты. Поставили в степи несколько мачт разной высоты и замеряем тягу при разной высоте и разном вооружении.

– В степи?

– Большое открытое пространство. Удобнее просто работать.

– Ясно… хм… такой большой корабль. Он ведь будет неповоротливым. Это риски.

– Поэтому мы на него ставим маневровую паровую машину с подруливающими устройствами.

– Винтовыми? Они не будут мешать ходу под парусами?

– Водометы. Выходы – прикрыты крышками обтекателей. Паровой насос забирает воду из-за борта и нагнетает его в магистраль, дальше задвижками она направляется куда надо. Да, эффективность ниже, чем у винтов. Но это не страшно – это же ходовой движитель, а маневренность он дает невероятную. Даже позволяет при необходимости развернуться на месте и двигаться боком.

– Такой корабль будет стоить много денег.

– А вот внезапно оказалось, что и нет. – улыбнулся Лев Николаевич. – Хороший корабельный лес отнюдь не дешевый. И в пересчете на тонну водоизмещения большой железный корабль даже выгоднее, чем типовые East Indiaman.

– Даже так? Железо ведь дорого.

– Если оно будет дешевле, то из дерева вообще не будет никакого резона строить. Оно ведь гниет. Только отбился и в утиль. Ну или на перестройку, что, по сути, означает новый построить. А тут расчетный срок активной эксплуатации лет тридцать-сорок. И удельная стоимость перевозки одной тонны грузы очень скромная. И скорости приличные. И автономность немалая.

– За счет чего? Маленький экипаж?

– Что именно?

– Автономность. Она за счет чего?

– Основная проблема автономности упирается в воду. Она тухнет, но ее нужно тащить с собой. Много. Если применить опреснитель, то мы упираемся в автономность по топливу и еде.

– Опреснитель… хм… я слышал про них. Но почему-то на кораблях их не применяют.

– Мы придумали хорошую модель. На соленом озере уже месяц проверяем. В среднем около трех пудов угля на тонну пресной воды уходит.

– Остается придумать, как защитить еду от червей, а человеческие животы от солонины и сухарей, – усмехнулся Вандербильт. – И можно хоть в кругосветное путешествие отправляться автономное.

– Консервы. Слышали про них?

– Они дороги.

– При массовом производстве оно становится не так дорого. Я переманил всех ваших дельцов. Сейчас мы строим два больших завода. На обоих пытаемся применить максимальную механизацию и оптимизацию труда, чтобы снизить себестоимость. Кроме того, мы придумали двойной шов, из-за чего паять больше не нужно.

– И что это значит? Двойной шов – это как?

– Два слоя луженой жести просто правильным образом загибается на оснастке. Такие нехитрые закатывающие машинки. Сам корпус приходится все еще память твердым припоем, но донца крепятся уже так. По времени теперь крепить донца меньше минуты, в то время как раньше их тщательно припаивали, что требовало порой и по полчаса.

– Хм… такое решение многое меняет. Это действительно очень выдающаяся производительность.

– Да. Сверху идет логистика. Оба завода сейчас строят там, где есть и дешевое топливо, и подходящее сырье в изобилии. Что позволит еще сильнее снизить издержки и уменьшить себестоимость. Жесть на заводах тоже делать будут сами, прокатывая сырой металл сразу полосами нужной ширины и толщины.

– Где вы на всё это нашли денег? Я не про консервы. Вообще. Это ведь многие миллионы.

– Император последнее время очень заинтересован в развитие российской промышленности.

– Я слышал, что он очень много денег должен HoopCo.

– Все течет, все меняется. В этом году у него бюджет с профицитом закрывается. И нужды занимать больше нет.

– Пока. Он, говорят, не сильно разбирается в деньгах.

– Он сменил команду.

– Если, я подчеркиваю, если я соглашусь, на какую поддержку я смогу рассчитывать?

– Вплоть до применения армии и флота. Думаю, история с Калифорнией показательна. Я не могу дать никаких гарантий. Но их никто не даст. Но Россия учится защищать свои инвестиции.

– И каковы эти инвестиции?

– На строительство нового торгового флота запланировано потратить около пятнадцати миллионов рублей за десять лет. – произнес Лев, оставляя за кадром, что они почти полностью будут теми самыми железными векселями. – Да. Немного. Но это для начала. И мы пока только учимся строить новые корабли. Кроме того – фактор войны. Им не стоит пренебрегать.

– В долларах это…

– Чуть больше десяти миллионов.

– Малова-то.

– Это стартовая цена. Дальше, как покажем себя. Да и никто не мешает нам за это время заработать поболее. Один удачный рейс такого нового корабля куда-нибудь в Боливию может принести от пятисот тысяч прибыли до миллиона. На простых товарах. Да, не наркотики. Но тоже очень хорошо.

– А почему не наркотики?

– Мне моя религия запрещает.

– Что за религия?

– Личная. Ни работорговлю, ни наркоторговлю я не приемлю. В моем мире эта черта, переступив через которую ты больше не человек и твоя жизнь, равно как и душа больше ничего не стоит. Но вы ведь тоже никогда не занимались ни тем ни другим.

– Не только у вас есть принципы, – холодно и жестко ответил Корнелиус…