Текст книги "Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?"
Автор книги: Михаил Маслов
Соавторы: Сергей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)
Пресса отреагировала незамедлительно. Линкор стоимостью 40 млн. долларов, на строительство которого ушло шесть лет, пал жертвой шести бомб, «которые несли машины стоимостью менее 25 000 долларов за штуку» [507]507
Смит П.Ч. Указ. соч. С. 65.
[Закрыть]. В США разгорелась дискуссия: линкор или самолет. Сторонники обоих видов вооружений яростно отстаивали свою точку зрения. Позже был проведен еще ряд опытов. В сентябре 1921 г. на дно пошел старый броненосец «Алабама», через два года Митчелл вновь «расправился» с броненосцами «Нью Джерси» и «Вирджиния». И наконец, в ноябре 1924 г. прошел самый важный эксперимент: под бомбы поставили корпус недостроенного сверхдредноута «Вашингтон». Даже после того, как этот сверхсовременный корабль не выдержал натиска с неба, спор не приблизился к финалу. Стороны окопались и прочно держали оборону.
Наоборот, для многих моряков тот факт, что корабль оказалось довольно сложно потопить, явился доказательством того, что современный дредноут в состоянии выдержать любую атаку авиации. Оптимизм Митчелла не разделяли и многие летчики, так, подполковник авиации У.Г. Ален писал: «"Остфрисланд" стоял на якоре, когда его атаковали бомбардировщики. Разумеется, он был без экипажа, и не стреляло ни одно орудие. Поэтому эксперимент ничего не доказал. – Далее следовал вывод: – Существует колоссальная разница между линкором, стоящим на якоре, и линкором, идущим на большой скорости и ведущим сильный огонь по бомбардировщикам, маневрирующим, чтобы сбить прицел бомбардирам». Естественно, Митчелл не согласился, он более чем странно парировал: «Чем быстрее движется корабль, тем легче попасть в него с воздуха» [508]508
Там же. С. 57.
[Закрыть].
Бригадный генерал вообще позволял себе много вольностей. Он нередко высказывался крайне резко, неуважительно, даже хамски. Например: «Генеральный штаб разбирается в авиации так же, как свинья в апельсинах» [509]509
Ховарт Д. Указ. соч. С. 169.
[Закрыть]. Его терпели довольно долго, но в итоге он проиграл. Митчелл слишком увлекся, поверил в свою правоту и непогрешимость. В итоге он оказался перед военным судом в 1925 г. и после разбирательства был уволен из армии, так и не добившись создания независимых военно-воздушных сил.
Тем временем в штабах и прессе занимались примерно одинаковым делом: подсчитывали, сколько самолетов можно построить из одного линкора. Одни утверждали, что 1000 бомбардировщиков куда лучше одного линкора. Морские чины утверждали, что стоимость одного дредноута соответствует примерно 44 бомбардировщикам, включив сюда стоимость эксплуатации и обслуживания, ремонта и запасных частей для самолета за время, сопоставимое со сроком службы корабля. В Великобритании пошли дальше, проведя ряд экспериментов по бомбардировке движущегося корабля. В качестве цели выступил старый броненосец «Агамемнон», переделанный в радиоуправляемую мишень. Бомбы, правда, были учебные, но и цель была не затопить корабль, а выяснить точность бомбометания. Результаты оказались удручающими, процент попаданий варьировался от нуля до 50%. Все это убедило адмиралов в малой эффективности авиации. Дискуссия, продолжавшаяся на протяжении всех 1920-х гг., в итоге закончилась ничем, дредноут остался основой морской стратегии.
Соединенные Штаты в 1920-е гг. не дали миру новых стратегических концепций ведения морской войны. Военно-морское министерство США двигалось в кильватере законодателей моды – англичан. Одним из крупнейших представителей английской военно-морской стратегии был Д. Кресуэлл. В своей книге «Война на море», вышедшей в 1935 г., он писал: «...можно утверждать, что линкор все еще является становым хребтом военно-морских сил... что тот флот, линейные силы которого могут утвердить свое превосходство над линейным флотом противника, находится на верном пути, чтобы контролировать все дела на море...» Английский теоретик, конечно, не мог отрицать важной роли новых видов оружия подводных лодок и авиации. Он был уверен, что достижение морского господства теперь будет значительно сложнее, чем в Первую мировую, однако будет достигаться теми же средствами: генеральным сражением линейных сил [510]510
Цит. по: Доценко В.Д. История военно—морского искусства. Т. 2. Флоты XX века. Кн. 1. М., 2003. С. 548—549.
[Закрыть].
Заметим, что эти строки были написаны в 1935 г., через три года после событий, которые при должном к ним внимании могли перевернуть всю морскую стратегию и оперативное искусство. 1932 г. американский флот проводил в соответствии с утвержденным планом. Задачей ежегодных больших учений американских ВМС на этот раз была совместная отработка обороны Гавайев от нападения с моря и с воздуха. Ничто не предвещало сенсаций.
Командовать нападавшей стороной выпало адмиралу Г. Ярнеллу. Его эскадра вышла из баз на Западном побережье и направилась в гавайские воды. В открытом море адмирал, нарушив все тактические предписания и аксиомы, перестроил ордер. Медленные дредноуты он оставил позади, а сам с двумя скоростными авианосцами «Легсингтон» и «Саратога» устремился вперед. На Гавайях ожидали увидеть всю эскадру и дать ей сражение по всем правилам морской баталии. До расчетного времени прибытия Ярнелла его противники по учениям прозябали в беззаботности.
За полчаса до рассвета 7 февраля 1932 г. адмирал поднял с подошедших на 40 миль к Гавайям авианосцев 152 самолета. Корабельная авиация в «пух» разнесла защитников островов и завоевала полное господство в воздухе. Казалось, блестящий тактический маневр Ярнелла должен был показать всю опасность, продемонстрировать переменившиеся приоритеты, возвести на пьедестал нового чемпиона. Но нет, главный посредник на маневрах заключил: «Сомнительно нанесение сильного удара с воздуха по Оаху перед лицом сильной авиации, защищающей остров. Авианосцы будут поражены, а нападающие самолеты понесут большие потери» [511]511
Цит. по: Яковлев Н.Н. Загадки Пёрл-Харбора... С. 12.
[Закрыть]. Чего же хотеть от англичан, если сами изобретатели массированных атак корабельной авиации ничего не поняли.
Адмиралы по-прежнему с придыханием смотрели на дредноут. Они даже и мысли не допускали, что время этого бронтозавра уже ушло. И только один человек еще в 1920 г. осознал тогда только наметившиеся изменения. Д. Фишер, отец «Дредноута», когда-то одним росчерком пера пустивший под нож практический весь линейный флот Англии ради дредноутов, теперь был готов сделать то же самое со своим детищем. Он пережил Первую мировую войну, но ему не довелось командовать своими чудовищными созданиями в сражении. К 1920 г. его объявили чуть ли не сумасшедшим. Но во тьме его угасающего разума иногда вдруг сверкали всполохи необыкновенных прозрений. Точно так же, как когда-то он написал поперек списка в одночасье устаревших кораблей: «На переплавку!», так и теперь, совсем незадолго до смерти, он задумался над судьбой линкоров: «Зачем их сохранять столько? В чем мы испытываем недостаток в настоящее время, так это в морской авиации, что важно для будущего флота» [512]512
Ховарт Д. Указ. соч. С. 168.
[Закрыть]. Но никто не слушал полоумного старика, стоявшего на краю могилы.
Как мы уже отметили выше, даже американские стратеги не заметили революции, произошедшей у них под носом. В одной из немногих американских теоретических работ по военно-морской стратегии маневры Ярнелла 1932 г. вообще не упоминаются, хотя дается некоторый анализ общефлотских учений 1933, 1934 и 1935 гг. Мы имеем в виду работу С. Денлингера и Ч. Гери «Война на Тихом океане» [513]513
Денлингер С., Гери Ч. Война на Тихом океане. М.—Л., 1939.
[Закрыть], которая увидела свет в 1936 г. Эта книга представляет для нас громадный интерес не только как один из немногих реликтов американской стратегии того периода, но прежде всего тем, что в ней рассматривается возможный ход американо-японской войны, строятся стратегические модели и возможные варианты военных действий. Но об этом позже. Сейчас же вернемся к доктрине, которую отстаивали американские теоретики.
Денлингер и Гери недалеко ушли от своих британских коллег. Выбросили ведь они маневры 1932 г., хотя не могли не знать о них, выбросили попросту за то, что результат не укладывался в концепцию. Неудивительно, авиация корабельного базирования обставила линейный флот. Авторы углубляются в анализ преимуществ линкора над самолетом. Здесь мы не будем пересказывать американцев, а просто приведем довольно обширную цитату:
«Факторы, ограничивающие использование морской авиации в настоящее время, крайне просты. Это, во-первых, погода. Пока морская авиация будет практически зависеть от погоды, – она в этом отношении будет уступать надводным кораблям. Во-вторых, – район действия. Пока самолеты не смогут оставаться в воздухе продолжительное время, покрывать от 15 до 25 тысяч км без пополнения горючим или другими запасами и в то же время выполнять свои наступательные задачи, как это делают надводные корабли, – до тех пор они в этом отношении будут уступать надводным кораблям. В-третьих, наступательная способность. Пока самолеты не будут иметь такого вооружения, которое позволяло бы им систематически, эффективно и продолжительное время вести бой с надводными кораблями, а не рассчитывать только на одно случайное попадание, – до тех пор авиация в этом отношении будет уступать надводным кораблям. В-четвертых, – оборонительная способность. Только тогда, когда самолеты смогут защитить себя от наступательного оружия надводных кораблей, только тогда, когда их будет невозможно сбить случайным попаданием шрапнели, только тогда, когда они смогут выдерживать повреждения так же хорошо, как и наносить их, – только тогда они не будут уступать надводным кораблям. И, наконец, двигательная сила и устойчивость. Пока источник двигательной силы самолетов не будет таким же надежным, каким он является на кораблях, и пока отказ мотора во время войны не будет означать почти верной гибели самолета, как это имеет место теперь, – до тех пор самолеты будут в этом отношении уступать надводным кораблям».
И далее:
«...Ради нашего будущего надо понять, что бомбардировщик по своему действию является не чем иным, как дальнобойным орудием с большей дальностью выстрела, в чем и выражается его единственное преимущество перед последним. Линейный корабль, вооруженный 406-мм артиллерией, может выбросить каждые 40 секунд или чаще 8 тонн снарядов на расстояние от 25 до 30 км, с большой точностью попадания. Пока снаряд находится в воздухе, он движется к цели со средней скоростью в 1 900 км в час; ему ничто не может помешать, и, когда он выполнит свою задачу, ему не надо возвращаться обратно на корабль. С другой стороны, давайте рассмотрим, что получается, если одновременно с залпом линкора с палубы авианосца вылетает самый большой современный бомбардировщик.
Он двигается к цели со скоростью 320 км в час, неся 6 т бомб; он может покрыть расстояние в 100 раз большее, чем дистанция орудийного выстрела, но ему понадобится 9 часов, чтобы достичь цели. Во время полета у него может испортиться мотор, могут произойти повреждения корпуса или он может подвергнуться атаке неприятельских самолетов. Если же он наконец доберется до своей цели, ему придется забираться высоко в воздух, чтобы избежать поражения огнем зенитных орудий, и точность попаданий его бомб будет, несомненно, меньшей, чем при стрельбе 406-мм орудия. А после сбрасывания бомб самолет должен вернуться на свой корабль; во время этого полета он подвергается тому же риску, как и при полете к цели, и ему потребуется еще девять часов летного времени.
Таким образом, этот воздушный залп, по сравнению с орудийным залпом, может быть выпущен на расстояние в 2 900 км, но только один раз в 18 часов, при меньшем весе металла, меньшей точности и фактически с гораздо меньшей вероятностью вообще когда-нибудь добраться до своей цели» [514]514
Там же. С. 20, 22.
[Закрыть].
Общий вывод, который напрашивается после таких слов, однозначен – самолет и в подметки не годится дредноуту. Однако полностью отметать этот вид вооружений американские стратеги не собирались. Самолету как корабельного, так и наземного базирования они отводили чисто тактическую роль в будущих морских баталиях. Так, они выделяли 8 типов самолетов морской авиации. Это прежде всего самолеты-разведчики, которые ведут дальнюю разведку как в интересах эскадры, так и отдельных кораблей. Корректировщики призваны корректировать огонь артиллерии линкоров и крейсеров во время боя, находясь над противником. Истребители должны защищать эскадру от воздушных сил противника. Дальние разведчики – самолеты, как правило, летающие лодки с радиусом действия до 6 500 км, которые должны вести стратегическую разведку на большом удалении. Назначение следующих трех типов самолетов нельзя отнести к боевому, и оно вполне вытекает из названия: транспортные, обслуживающие и учебные.
Нас, однако, более всего интересует отношение Денлингера и Гери к торпедоносцам и бомбардировщикам корабельного базирования. Эти самолеты были объединены ими в одну группу. Американские теоретики видели лишь тактическое применение подобных машин. Эффективность бомбардировочной авиации в морской войне, как мы это видели выше, оценивалась крайне низко, не более высокого мнения были авторы и о возможности применения торпед с самолетов. Они считали, что, базируясь на авианосцах, торпедоносцы и бомбардировщики смогут принести определенную пользу во время эскадренного боя, но решить исход сражения вряд ли в состоянии. Из подобного отношения к самолету вытекала и концепция использования авианосцев. Данный тип кораблей не рассматривался как самостоятельный. В ордере авианосец должен был занимать последнее; замыкающее место. Его задачей становилась оборона силами самолетов от ВВС противника и некоторая тактическая поддержка сражающихся линейных сил.
Написанное выше справедливо не только для отдельной книги двух авторов, в целом именно так думали высшие чины американского флота. После «непонятных», уникальных учений 1932 г. задания на хМаневры стали разрабатываться более тщательно, чтобы вновь не возникли непредвиденные победы. Задание на учения 1933 г. выглядело следующим образом: флот противника приближается к Западному побережью с севера, от Алеутских островов. Задача– организовать оборону континентальной Америки. В 1934 г. флот «противника» атаковал Панамский канал, прошел через него и создал базу на одном из островов Вест-Индии, откуда угрожал Панаме и Мексиканскому заливу. Наиболее интересным стало задание на 1935 г. – противник создал базу на Алеутских островах и оттуда с севера атаковал Гавайи. В этих учениях приняло участие 160 кораблей и 450 самолетов. Они разворачивались в районе, ограниченном с севера—Алеутами, с юга и запада – Гавайями и о. Мидуэй, с востока – Сан-Диэго [515]515
Там же. С. 103.
[Закрыть]. Характерно, что американцы как в воду глядели, прогнозируя именно северный маршрут нападения на Гавайи. Именно оттуда пройдет эскадра Нагумо...
Что касается другого нового вида вооружений – подводной лодки, то американцы сразу верно оценили ее возможности. Во-первых, субмарина была сразу отнесена к стратегическим вооружениям. А во-вторых, американцы сделали вполне правильные выводы из ее использования в Первой мировой войне. В задачи подводного флота входила дальняя разведка, создание различного рода завес (перед эскадрой, побережьем, портами) и, самое главное, борьба с коммерческим судоходством противника. Учитывая то, что на протяжении 20-х гг. отношения как с Великобританией, так и с Японией периодически обострялись и могли перерасти в вооруженный конфликт, использование субмарин было вполне актуально для американского флота. Это оружие вполне могло нанести серьезный ущерб или даже поставить на колени островные метрополии, полностью зависящие от импорта.
Суммируя сказанное, мы не ошибемся, если скажем, что американские адмиралы готовились к прошлой войне. Основную задачу они видели в овладении морем путем уничтожения неприятельского флота. Достигнуть же этой цели ВМС США собирались в генеральном артиллерийском сражении линейных сил. Авиации и авианосцам отводилась второстепенная вспомогательная роль тактического плана. Подводному флоту была уготована именно та роль, которую он сыграет во Второй мировой, тем не менее на «вчерашнем» уровне находились тактические приемы использования субмарин. Справедливости ради стоит отметить, что в целом реликтовая, архаическая доктрина американских ВМС мало чем отличалась от английской или японской. Именно это обстоятельство и привело к тому, что американский флот не оказался в ущербном положении с началом Второй мировой войны. Адмиралы всего мира готовились к Ютландской битве, а не к Таранто или Мидуэю. Уроки великой войны выучены не были.
Императивы стратегииВозможность американо-японской войны в Соединенных Штатах воспринималась довольно обыденно. Вероятность такого развития событий, которое поставит по разные стороны линии фронта Токио и Вашингтон, оценивалась довольно высоко. В то же время неизбежным такой конфликт считали единицы. В американской военной и околовоенной литературе, публицистике тема столкновения на Тихом океане муссировалась довольно широко. Понятно, что к середине 30-х гг. выработался взгляд, который можно условно назвать общеамериканским, на стратегию возможного вооруженного противостояния двух тихоокеанских сверхдержав.
Само существование такого императива делает для нас крайне важным его анализ. Ведь широко распространенные и разрекламированные идеи и мысли, хотим мы того или нет, оказывают огромное влияние на принятие решений конкретным индивидом или группой лиц. Американские военные не были исключением. Но, прежде чем рассматривать стратегию, необходимо обратиться к географии. Одна без другой не ходит.
Потенциальный театр военных действий поражал своими гигантскими размерами. Конфликт грозил стать столкновением по масштабам лишь слегка уступающим, а возможно, и превосходящим Первую мировую войну. Он мог вовлечь в себя громадное количество как суверенных стран, так и еще большее число колоний и доминионов. Кроме двух главных действующих лиц за оружие могли взяться Англия, Франция, Китай, Россия, Голландия – это только самые крупные независимые державы. Австралия, Индия, Голландская Индия, Индокитай, Филиппины – вот лишь часть зависимых территорий, которые могли попасть в орбиту войны. Подробный список занял бы больше страницы убористого текста. Впечатляющий размах.
Расстояния впечатляют еще больше. Самый короткий путь от Западного побережья США до главной базы флота в Тихом океане – Пёрл-Харбора – ни много ни мало 3850 морских миль [516]516
Одна морская миля равна 1,852 км. (Прим. авт.)
[Закрыть]. Расстояние от Соединенных Штатов до Австралии превышает 14 000 миль, более 10 000 миль отделяют Сан-Франциско от самого удаленного американского форпоста – Филиппинских островов. Чуть ближе находится Япония, кратчайшим маршрутом – 7 900 миль, а от Пёрл-Харбора – 6250. Практически любое из этих расстояний превышало возможности автономного плавания военных кораблей любого класса. Теоретически, конечно, линкор, авианосец или тяжелый крейсер мог пройти туда и обратно, но корабли редко действуют поодиночке. В возможности же эскадр, в состав которых входили и эсминцы с крайне небольшим запасом плавания, подобные переходы не входили. Без дозаправки в море, конечно.
Географический фактор, таким образом, накладывал крайне серьезный отпечаток на стратегию. Изначально было ясно, что война примет затяжной характер, что она не может закончиться одним генеральным сражением. Именно поэтому в середине 20-х гг. Ф. Рузвельт активно выступал против конфронтации с Японией. По его мнению, подобная война привела бы к огромному напряжению сил американской нации, а гешефты бы получил кто угодно, но не Соединенные Штаты [517]517
См: Уткин А.И. Дипломатия... С. 24—25.
[Закрыть]. Итак, география диктовала свои условия. Все владения Империи находились в западной части океана. Американский флот не мог напасть на Японию сразу, требовалось создать прочный тыл и систему баз, опираясь на которые можно было бы угрожать непосредственно метрополии.
Не без оснований в США возобладало мнение, что на первом этапе тихоокеанской войны Америке придется перейти к стратегической обороне. География также давала и три линии, на которые могли опереться вашингтонские стратеги. Первая, протяженностью около 1 000 морских миль, включала в себя Западное побережье от Пюджета до Сан-Диэго. Вторая, так сказать, внутренняя, проходила по линии Алеуты – Аляска – Калифорния – Панама (около 9 000 миль). И внешняя линия обороны, соединявшая Алеуты, о. Мидуэй, Гавайи и Панаму, протянулась более чем на 13 000 морских миль. Практически сразу большинство аналитиков пришло к выводу, что удержать самое западное владение США – Филиппины – не удастся, а, следовательно, нечего тратить силы на их оборону.
Несмотря на то что вершиной этого большого треугольника являлся о. Мидуэй, центром обороны и фокусом стратегических расстояний и расчетов был Пёрл-Харбор. Отсюда географические интересы США расходились в двух направлениях. Одна линия простиралась вниз, в Южные моря, не доходя примерно половины расстояния до Австралии. Эта линия, длиной 4 200 км, фланкировалась с запада британскими островами Феникс и Жильберта, а также Маршалловыми островами, подмандатными Японии, и заканчивалась в Паго-Паго, идиллической гавани архипелага Самоа. Вторая линия по ступенькам Гавайской группы шла к западу, к острову Уэйк, Гуаму и Филиппинам. От Гонолулу до Гуама прямого пути 6 200 миль. Но совершить сразу столь длинный прыжок было невозможно, поэтому путь делился на два перехода: первый – до Мидуэй – 2 100 миль и второй – от о. Мидуэй до о. Гуама – 4 250 миль. Отсюда было «рукой подать» до Филиппин – 2 800 миль, а до Японской империи и того меньше – 2 [518]518
Сражение при Ютланде (май 1916 г.) явилось единственным генеральным сражением английского и германского флотов, однако не выявило явного победителя. Большие потери понесли англичане, но они в конечном итоге одержали стратегическую победу. Тем не менее данная «победа» не внесла никаких корректив в стратегическую ситуацию. (Прим. авт.)
[Закрыть].
Фактически этот огромный ромб, образованный Панамой, Паго-Паго, Гуамом и Мидуэем, и являлся зоной стратегических интересов Соединенных Штатов. Флот, поставивший под контроль эту территорию, был хозяином всего Тихого океана. Изначальные позиции выглядели обнадеживающе, Америка контролировала всю восточную часть будущего ТВД. Филиппины и о. Гуам можно было сравнить с пистолетом, направленным в сердце Японии. К концу 30-х гг., благодаря появлению стратегических бомбардировщиков, способных покрыть расстояние от Манилы [519]519
Крупнейший город и административный центр Филиппинского архипелага, расположен на о. Лусон. (Прим. авт.)
[Закрыть]или Гуама до Токио и вернуться обратно, казалось, что пистолет превратился в пушку. Кроме того, о. Гуам расположен столь выгодно, что мог легко контролировать Филиппины и Японию, вообще всю западную часть Тихого океана.
Но в этой идеалистической картине был ряд существенных изъянов. Во-первых, расстояния не позволяли в случае опасности оперативно направить подкрепления в западные владения США, это было просто технически невозможно. Во-вторых, Азиатский флот – небольшая эскадра, базировавшаяся на Филиппинах, не шла ни в какое сравнение с мощью Императорского флота, и рассчитывать на то, что ей удастся удержать Гуам и собственную базу, не приходилось. И, наконец, самое главное: во всем Филиппинском архипелаге укреплен был только самый крупный остров Лусон. Гуам вообще не имел фортификаций, и их не строили в соответствии с Вашингтонским договором. Таковы были географические посылы американской стратегии на Тихом океане.
Оценивая положение Японской империи, вашингтонские стратеги приходили к неутешительному выводу. Оказывалось, что «частично вопреки, а частично благодаря разбросанности владений Японии ее стратегическое положение приближается к теоретическому идеалу» [520]520
Денлингер С, Гери Ч. Указ. соч. С. 130.
[Закрыть]. Метрополия с запада омывается волнами Тихого океана, лишь неприятельский флот может ей угрожать с этого направления. Но и здесь она протягивала три длинные руки как раз в тех единственных направлениях, откуда к ней мог приблизиться противник: Курильские острова прикрывали подходы с Алеутских островов, Мандатные острова отсекали пути со стороны Гавайев или Южных морей, и острова Рюкю и Формоза – подходы от Сингапура или Филиппин. Со стороны континента Японские острова отделялись узкими Японским и Желтым морями. В то же время метрополия служила надежным буфером для своего «заднего двора» Кореи и Манчжоу-го. Таким образом, география обеспечивала Японии идеальное стратегическое положение: центральную сконцентрированную позицию, с которой она могла выбрасывать свои силы вдоль собственных естественных линий обороны в любом направлении.
Оценка стратегического положения того или иного государства включает в себя не только анализ географического фактора, но и, как не менее важную составляющую, рассмотрение потенций экономики и промышленности. В этом аспекте положение Японии выглядело куда менее привлекательно, чем при разборе географии. Промышленные возможности двух стран были просто несравнимы. Но, как ни странно, оба государства имели одну и ту же слабую сторону. США и Япония в действительности – державы островные, и их экономика целиком и полностью зависит от морских коммуникаций. Торговля как импортом, так и экспортом происходила исключительно посредствам морского флота, внутренние же резервы роста экономики по обе стороны Тихого океана уже давно были исчерпаны. Но в отличие от Страны восходящего солнца Соединенные Штаты могли себе позволить довольно высокую степень автаркии.
Тихоокеанская война неминуемо грозила потерей ряда важнейших торговых путей и источников сырья для США. Примерно 30 наименований стратегических материалов в Америке не производилось совсем или имелось в недостаточном количестве. В этот список входили такие важные для ведения войны ресурсы, как олово, сурьма, камфара, хром, джут, пробка, марганец, никель, резина, шелк и т.д. Кроме того, имелся набор примерно в 200 наименований продуктов и материалов, который также импортировался Соединенными Штатами. Однако эти материалы не имели особенного стратегического значения, их отсутствие вызвали бы лишь неудобства в повседневной жизни граждан.
В случае американо-японской войны США немедленно бы потеряли свои пути в Китай, на Филиппины, в Сингапур, Австралию и Индию. Тем не менее потеря данных маршрутов не могла оказать критического воздействия на американскую экономику. Указанные стратегические материалы могли быть найдены на других нейтральных рынках или же заменены суррогатами. Ситуация улучшалась тем, что 66% американского импорта шло через Канаду, Мексику, Карибское море и Атлантику.
Сырьевые потребности Соединенных Штатов, таким образом, находились вне угрозы. В то же время война могла нанести серьезный ущерб американской внешней и внутренней торговле. В случае войны весь товарооборот с Мексикой и странами Южной Америки пришлось бы перенести из Тихого в Атлантический океан. Это могло перегрузить порты Восточного побережья, на которые и так приходилось 73% морской торговли США. Серьезной проблемой стала бы война и для американской внутренней торговли. Угроза японских подводных лодок, рейдеров и другие «страхи» остановили бы каботажные перевозки вдоль Западного побережья. Огромные массы грузов, предназначенных для внутреннего потребления, предстояло перевозить не морским, а наземным транспортом. Фактически перестала бы существовать такая важная торговая артерия, как Панамский канал, превратившись исключительно в военно-стратегический пункт. Железнодорожному транспорту предстояло выдержать многократно возросшие нагрузки за счет военных перевозок (оружие, боеприпасы, солдаты) и гражданские грузы, которые станет невозможно перемещать водным транспортом.
По иронии судьбы Япония являлась третьим внешнеторговым партнером США. Соединенные Штаты экспортировали в основном стратегические материалы: металлолом, сырую нефть, хлопок; в несколько меньших масштабах продукцию тяжелого машиностроения и технологии. Основную часть японских поставок составлял шелк. На долю Японии приходилось примерно 20% всей внешней торговли Америки. Размеры данной цифры не должны смущать нас, разрыв американо-японских торговых связей не мог существенным образом повлиять на население США или вызвать крупные сбои в функционировании промышленности. Дело в том, что данный показатель составлял не более 2—3% от ВНП Соединенных Штатов и, естественно, такая потеря не могла существенно повлиять на страну.
Положение Японии в случае конфликта выглядело менее завидно. Империя импортировала 100% потребного ей хлопка, шерсти, резины и никеля. Более 90% сахара, леса и свинца, 78% олова, 68% продукции химической промышленности, 57% чугуна и 45% кожи. Не лучше обстояло дело с углем, которого было мало и невысокого качества, и нефтью. Нефть вообще была «ахиллесовой пятой» Японской империи. Она производила менее 10% нефти, требовавшейся в мирное время, собственно, годовое японское производство сырой нефти уступало дневному показателю США. В случае войны потребности в горючем должны были возрасти неимоверно.
В Токио прекрасно видели слабые стороны своей позиции. Во многом именно стремление обеспечить хотя бы приемлемый уровень автаркии – экономической независимости – являлся двигателем экспансии. Заглотив огромные территории Восточной Азии, Страна восходящего солнца приступила к нещадной эксплуатации их ресурсов. Те месторождения, которые недостаточно интенсивно разрабатывались при прежних хозяевах, расширялись, при этом транспортные трудности и издержки производства во внимание не принимались. Внутри страны строились новые автомобильные и авиационные заводы. Создавались обширные стратегические запасы сырья – широко известен тот факт, что к декабрю 1941 г. Япония накопила нефти на два года ведения войны в условиях полной блокады.
Но именно нефтяная проблема была наиболее острой. Ни в одной из доступных для эксплуатации областей Империя не могла найти необходимое количество нефти. Ставка на нефтеносные районы Манчжоу-го провалилась, тамошние нефтеносные сланцы не могли обеспечить сколь-нибудь значительного количества нефти. Нефтеносные районы Северного Сахалина также выглядели не очень привлекательными. Единственной серьезной альтернативой импорту являлись нефтеносные пласты о. Борнео (Голландская Индия).
Имперское правительство прилагало все силы для увеличения снабжения Японии собственной нефтью. В 1936 г. добыча нефти возросла до 370 000 тонн, что было больше на 80% по сравнению с 1931 г., однако это была по-прежнему капля в море – не более 6% от потребностей. Страна по-прежнему зависела от американского, голландского и советского импорта. Потребности в бензине составляли 13,5 млн. гектолитров, а из собственного сырья можно было произвести не более 0,8 млн. По прогнозам к 1943 г. потребность должна была составить 24,7 млн. гектолитра [521]521
Голяков С., Ильинский М. Рихард Зорге. Подвиг и трагедия разведчика. М., 2001. С. 288—290.
[Закрыть]. Подобная зависимость могла поставить крест на планах любой крупной войны.
С экономической точки зрения для Японии конфликт с США выглядел совершенно не привлекательным. В случае войны Империя теряла своего лучшего «клиента». В 1934 г. Соединенные Штаты купили у Японии товаров больше, чем вся Европа, Канада, Центральная и Южная Америки, вместе взятые. В свою очередь, Япония приобрела у США больше, чем у всего остального мира, кроме Азии. Таким образом, Америка являлась первым внешнеторговым партнером Страны восходящего солнца. Потеря подобного рынка была бы для Империи серьезнейшим ударом.
