Текст книги "Плохая мать (ЛП)"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Ему был дан второй шанс, и он бы вечно сожалел, если бы не воспользовался им.

– Сиенна.

Она замерла, напряглась, и он услышал, как у нее перехватило дыхание.

– Гэвин…

– Когда ты упомянула тот дом ранее сегодня вечером. Знаешь, что промелькнуло у меня в голове? Я представил, каково было бы перенести тебя через порог. Мне было интересно, как выглядело бы твое платье.

– Стоп, – снова сказала она, но это было с придыханием. Неуверенно.

– Нет.

Затем она повернулась к нему, выражение ее лица было таким невероятно обиженным, и, хотя это ранило его, но дало надежду, точно так же, как и ее гнев, и по тем же причинам.

– Тебе тоже все еще больно, Сиенна. Ты все еще злишься. И если бы тебе было все равно, ты бы не смогла справиться с этими эмоциями, – сказал он, озвучив свои мысли вслух. – Нам нужно поговорить об этом. Давно пора…

– Мне было восемнадцать, Гэвин, – сказала она, повысив голос. – Восемнадцать, и в мире не было никого, кроме тебя, Мирабель и Аргуса. Одним махом ты лишил меня всех трех человек, которых я считала своей семьей! У меня никого не было. Ни одного человека в целом мире. И у тебя даже не хватило порядочности сказать мне об этом в лицо. Ты бросил меня там. Одну. Я поехала домой на автобусе в своем свадебном платье! Ты хочешь знать, как выглядело мое свадебное платье после того, как все было сказано и сделано? Оно было грязным, потным и воняло дизельным топливом, ты, гребаный мудак!

Гэвин поморщился. Он хотел ее гнева, всего этого, и ожидал, что будет больно, но не настолько. Видение придавило его. Он опустил голову и потер лоб.

– У тебя были деньги. Почему ты не взяла такси?

– У меня не было денег. Я не взяла их с собой. Ты знаешь, сколько мест есть для хранения вещей в свадебном платье? Я ожидала, что ты будешь там. Я ожидала, что поеду домой на твоем грузовике.

Он снова потер лоб.

– Сожалею об этом. Я боролся с собой до самого последнего момента. Если бы я продумал детали…

– Ты удивляешься, почему я все еще злюсь? Это не из-за автобуса или испорченного платья. А потому, что я все еще переживаю тот день. Если я закрою глаза, то все еще могу всё это почувствовать, я всё еще могу чувствовать этот запах, и, черт возьми, я не знаю, как это прекратить. – Она встала и отвернулась от него, и он пошел за ней, остановил и положил руку ей на плечо. Она обернулась, выражение ее лица было опечаленным и раздосадованным.

– Я тоже все еще это чувствую, – сказал он. – Я все еще чувствую тебя. Все эти годы. Я так и не смог забыть тебя. Ты хочешь знать, почему я так и не женился? Потому что никто не подходил мне. Они не могли, потому что не были тобой.

Она рассмеялась, но в ее смехе не было веселья.

– И что мне с этим делать? Слишком много воды утекло. Я уже с другим.

Он напрягся, не в силах сдержать вспышку сильной ревности, пронзившую его насквозь.

– Сиенна, этот Брэндон Гатри, с которым ты встречаешься, недостоин тебя.

– Ты ничего не знаешь о Брэндоне.

– Я знаю многое.

Она повернула к нему голову, ее взгляд был одновременно недоверчивым и оскорбленным.

– О, Боже, ты проверял его по своей линии безопасности? Это возмутительно!

– Я погуглил его. И тебе тоже стоит.

– Мне не нужно гуглить его. Я знаю его!

– Может быть, не так хорошо, как ты думаешь. Присмотрись к нему. Посмотри, насколько он предан. Посмотри, насколько близки ваши идеалы.

Она рассмеялась, и в этом звуке послышались истерические нотки.

– Ты еще смеешь говорить о верности! Об идеалах? – она снова собралась отвернуться, но он сжал пальцами ее руку, и она остановилась, повернувшись к нему. Его воодушевил тот факт, что она не настаивала на уходе, а позволила ему остановить ее небольшим прикосновением. Это заставило его надеяться, что она хотела остаться, независимо от того, готова она признать это или нет. Она хотела довести дело до конца, чем бы «это» ни закончилось.

Это тянулось очень, очень долго.

– Не знаю, что ты делаешь. Я знаю только, что ты сделал свой выбор много лет назад. Ты отпустил меня, выбросил и не можешь просто вернуть меня обратно, когда захочешь.

Он попытался взять ее за руки, но она отступила, скрестив руки на груди.

– Говори все, что тебе нужно сказать. Я могу это вынести. Но позволь мне объяснить…

– Объяснить? Что тут объяснять? – но, опять же, она не отвернулась.

Он набрал в грудь побольше воздуха.

– Я видел твое письмо о приеме в колледж, Си, видел предложение о стипендии для программы уголовного правосудия.

Она запнулась, очевидно, не ожидая этого.

– Но… что? Как? Я выбросила это письмо.

– Не раньше, чем его увидела твоя мать…

– Моя мать? – теперь она выглядела еще более смущенной.

– Твоя мать пришла ко мне с письмом и показала, от чего ты собиралась отказаться. Она была жалкой мегерой в девяноста девяти процентах случаев, Сиенна, но она была права, поступив так. Думаю… Я не знаю наверняка, но думаю, что, возможно, твоя мать в какой-то момент свернула не туда и оказалась там, где была. Кем она была. Возможно, единственный достойный поступок, который она когда-либо совершала, – это увидела, где ее дочь может совершить ту же ошибку, и сделала все возможное, чтобы этого не случилось. Ты бы отказалась от этого, чтобы выйти за меня замуж и жить в каком-нибудь дощатом доме с протекающей крышей и сомнительной электрикой. Стипендия, которую ты заработала, потому что надрывалась, несмотря на все, что было против тебя.

Она стояла там, ее мысли явно роились и путались, а рот приоткрылся, когда она смотрела. Он не мог точно сказать, о чем она думала, но знал, что это его единственная возможность объяснить ей, что он сделал и почему, другого шанса у него не будет.

– Да… – сказала она, – я бы отказалась от всего этого, чтобы выйти за тебя замуж. Это был мой выбор, Гэвин, и ты отнял его у меня.

– Что ты собиралась делать? – спросил он. – Отказаться от своих мечтаний, чтобы следовать за мной по стране, когда я участвовал в турнирах? Это все, что у меня было тогда. Не было никакой гарантии, что я когда-нибудь что-нибудь выиграл бы. Я понятия не имел, с чем столкнулся. И чувствовал давление из-за этого, Си. Я не знал, как сбалансировать мои карьерные стремления и наши отношения. Я хотел дать тебе стабильность, потому что это было единственное, в чем тебе было отказано всю твою жизнь, но я боялся. Тот арендованный дом, от которого ты была в таком восторге, казался вариацией нашей… Почти как ловушки…

– Ловушки?

– Для нас обоих, – сказал он. – Позже я понял, что для тебя этот дом представлял потенциал, но в то время я не мог этого увидеть. В то время это казалось не более чем непосильным бременем. И поэтому, когда твоя мама показала это письмо, мне показалось, что с моих плеч свалился груз. Это был выход для тебя… но и для меня тоже. Мне не пришлось нести бремя того, что я подвел тебя.

– Почему ты не мог объяснить это мне в лицо? – спросила она, повысив голос.

– Нет, я не мог объяснить это тебе в лицо. Был слишком слаб, чтобы сделать это. Я бы никогда не ушел. Но не мог посмотреть тебе в глаза и разбить твое сердце. Черт, в то время у меня едва хватало слов, чтобы выразить то, что я чувствовал. Что я точно знал, так это то, что у тебя было еще меньше поддержки, чем у меня, и я так старался быть твоей опорой, пока не рухнул. Я любил тебя, но мне тоже было восемнадцать лет, Сиенна.

– И поэтому ты улизнул, как трус, – обвинила она, и он увидел слезы, блеснувшие в ее глазах, и снова ее боль сокрушала его, даже сейчас. Он на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он был неправ. Или, по крайней мере, неправ в том, как решил порвать с ней. Очень неправильно и чертовски грязно.

Она заслужила правду. Он не сказал ей всего, и за это ему было искренне жаль.

– Да, наверное, я так и сделал. Я улизнул, как трус, – сказал он. – Но ответь мне вот на что: ты бы ушла? Если бы я пришел к тебе и рассказал о своих сомнениях, а еще о том, что знал о стипендии и хотел, чтобы ты ее получила, что именно твоя мать рассказала мне об этом, ты бы ушла?

Она судорожно вздохнула и отвела взгляд. Он мог сказать, что она размышляла, возможно, ставила себя на место восемнадцатилетней девушки и действительно думала об этом с точки зрения той, кем когда-то была. Он оценил, что она нашла время и честно обдумала свой ответ. Было бы проще сказать: «Да, конечно, я бы ушла, если бы ты был честен со мной», но она не выбрала легкий выход. Это было слишком честно. Правдива там, где он не являлся таковым. Он задавался вопросом, откуда у нее могла взяться такая утонченная красота в свете того, кем были ее родители. Но он также задавался вопросом о ее непрестанной приверженности честности, правде по той же причине. Возможно, более любопытный вопрос заключался не в том, как она приобрела эти качества, а в том, как она их сохранила.

– Я… я не знаю. Может, и нет. – Она вдруг показала ему, насколько устала, и ему было жаль ее. Она сделала несколько шагов назад к скамейке и села, как будто ноги больше не могли ее держать, и он сделал то же самое. Им нужно было поговорить об этом. Срок истек уже одиннадцать лет назад. Она повернулась и встретилась с ним взглядом, и, хотя искра гнева погасла, печаль все еще была там.

– Ты был моей мечтой, Гэвин. Ни высшего образования, ни карьеры, которую я могла бы себе представить, и я даже не была уверена, что у меня что-то получится. Только ты. И, возможно, это было ошибкой. Или недальновидностью, или как тебе угодно это назвать. Но это правда. В то время я думала, что, может быть, я сделаю все это… позже, но я… я не была уверена. Но была уверена только в одном, я хотела, чтобы ты был моим будущим, хотела принадлежать тебе. Я подумала, что если мы начнем с этого, то остальное решится само собой.

Снова это страстное желание. Потому что когда-то у него было все ее сердце, и больше ничего не было. И он хотел вернуть его. Боже, он хотел. Он хотел, чтобы она хотела его. Он хотел, чтобы она желала его так, как он все еще желал ее. Так, как где-то в глубине души он всегда это делал. Он никогда не позволял себе полностью обдумать это, потому что, когда принял решение уехать из города перед их свадьбой много лет назад, то сделал это, зная, что оставлял ее навсегда. Она не простила бы его за то, что он бросил ее. И он сказал себе, что должен был поступить именно так, не оставив себе ни малейшего сомнения в том, что она когда-нибудь примет его обратно, потому что, если бы он это сделал, то нашел бы ее, умолял бы ее дать ему еще один шанс, и тогда для чего бы все это было?

– А теперь, – тихо сказал он, – учитывая ту жизнь, которая у тебя есть, работу, которую ты выполняешь, все то, что произошло между тем днем и этим, ты хотела бы, чтобы все было по-другому? Оглядываясь назад?

Она вздохнула.

– Как я могу на это ответить? Хочешь, чтобы я сказала тебе, что ты поступил правильно? Чтобы я поблагодарила тебя за то, что ты уничтожил мое сердце?

Он провел рукой по волосам, его плечи опустились.

– Нет. Но я надеюсь, что ты сможешь найти в себе силы понять. – Простить меня за боль и потерю, которые я причинил тебе.

– А ты? – спросила она. – Ты бы взял свои слова обратно, зная то, что знаешь сейчас?

Он шумно выдохнул. Это был справедливый вопрос. Он задал ей тот же вопрос.

– Я тоже не знаю, – сказал он. – Тогда мой взгляд на мир был совсем другим. – Он был вспыльчивым, импульсивным, какими, как правило, бывают все молодые люди. Но он также сомневался в том, что ждало его в будущем, что мир мог уготовить ему. Мирабель отговорила его от попыток сделать карьеру в азартных играх, и он полагал, что любая хорошая мать поступила бы так же. Он не мог винить ее за это. Кто хотел бы отправить своего ребенка в дорогу, чтобы он пошел по пути, который зависел от такого высокого процента удачи?

Тем не менее, он верил в свой собственный дар. По крайней мере, достаточно, чтобы поставить на себя. Он просто не верил в это настолько, чтобы ставить на будущее Сиенны.

– Раньше я обдумывал это. Некоторое время играл в игру «что, если» и так и не пришел ни к каким решительным выводам, кроме того, что чертовски по тебе скучал. – Он сделал паузу, взглянув на ее профиль, а затем отвел взгляд. Отиса больше не было на воде. Он добрался до далекого берега, стряхнул перья с хвоста и делал все, что делали лебеди, пока луна ярко светила в небе. – И я пожалел… Я хотел бы найти способ получить все это, не рискуя ничем из важного.

Сиенна издала тихий вздох, в котором, как ему показалось, было больше тоски.

– Жизнь не так устроена. – Она еще раз вздохнула, посмотрев на него, и даже при тусклом освещении, а может быть, из-за этого, он был поражен ее красотой, очертаниями ее лица, этими высокими скулами, ее слегка покатым носом. Он наблюдал, как она превращалась из девочки в женщину, и считал ее красивой на каждом этапе жизни. Он понял, что влюблен в нее, одним ранним апрельским днем, когда ему было пятнадцать лет, и принял это так же естественно, как земля принимала дождь. И с такой же покорностью.

И хотя он думал, что двинулся дальше, на самом деле это так и не произошло. Это все еще была она. Всегда она.

Их взгляды встретились, и Гэвин наклонился, позволив своим губам коснуться ее губ. Он даже не понял, что сделал это, пока не услышал ее тихий вздох. У него перехватило дыхание, а она моргнула и посмотрела на него, но не отпрянула, и тогда он прижался губами к ее губам сильнее, слегка наклонив голову и проведя языком по изгибу ее мягких губ. Она открылась, и его сердце воспарило, он обхватил ладонями ее лицо, когда она издала еще один тихий звук – на этот раз стон. Он пробежал через его рот и вниз по позвоночнику, остановился в паху и завибрировал там, когда его член набух, прижавшись к молнии брюк. Ее язык встретился с его языком, и она растворилась в нем, нежность и возбуждение смешались внутри. Сиенна. Сиенна. Это было то же самое, но в то же время другое. Прошлое и настоящее слились воедино, когда он заново познакомился с ее вкусом, текстурой и ощущением ее в своих объятиях. Как он жил без этого так долго? Казалось чудом, что он выжил.

С тихим, сдавленным вздохом она отстранилась, повернув голову и поднеся тыльную сторону ладони ко рту.

– О, Гэвин, – выдохнула она. – Это неправильно. Между нами все кончено. Между нами уже давно все кончено. – Она встала, и какое-то мгновение он продолжал сидеть, уязвленный и потерянный.

Они поговорили, да, возможно, нашли некоторое взаимопонимание. Некоторое умиротворение. Но для них ничего не изменилось. Он заставил себя подняться на ноги, и, черт возьми, его ноги немного дрожали. Он чуть не рассмеялся. Только одна женщина могла заставить его ноги дрожать, и, по-видимому, не имело значения, было ли ему семнадцать или двадцать девять.

– Пойдем. Я подвезу тебя до твоей машины, – сказал он, и она последовала за ним, хотя и сохраняла дистанцию.

Глава двадцать третья

– Сиенна, здесь кое-кто хочет тебя видеть. – Сиенна подняла глаза, кивнув Ксавье, и поставила банку кока-колы, из которой только что отхлебнула, надеясь, что доза кофеина и сахара снимет легкую головную боль, которую она чувствовала. У нее не было привычки пить газировку по утрам, но, боже, ее разум затуманен. И снова она ворочалась большую часть ночи, прокручивала в голове дело, письма, но с дополнительным беспокойством по поводу Гэвина и всего, о чем они говорили.

Не говоря уже о том поцелуе.

– Учитель естествознания из средней школы Коппер-Каньон? – спросила она Ксавье. Так и должно было быть. Он был единственным человеком, с которым она связалась, который согласился прийти в участок и ответить на несколько вопросов, касающихся их мистера Патча.

– Да. Я привел его к вашему столу. Не был уверен, что вы хотели, чтобы он оказался здесь.

Сиенна встала.

– Нет, – сказала она. Ей не нужно было смотреть на доску, чтобы напомнить себе, что это не то, к чему был бы готов любой гражданский. Не говоря уже о том факте, что это были улики, большинство из которых не представлены общественности. – Спасибо, Ксавье. Есть какие-нибудь успехи с этими ежегодными альбомами?

Он направился вместе с ней к комнате, где стояли оба их письменных стола.

– Не совсем. Я смог исключить горстку студентов мужского пола, основываясь на том факте, что они больше не живут в штате или что-то в этом роде, но я не совсем уверен, что ищу.

Сиенна вздохнула, когда они завернули за угол.

– Мы тоже, – сказала она. – Продолжай отсеивать учеников и дай мне знать, если что-нибудь кто-то вызовет у тебя особое подозрение.

Он ухмыльнулся, отворачиваясь от нее к своему столу.

– Будет сделано.

Мужчина лет шестидесяти, почти лысый и в круглых очках, сидел на пустом стуле сбоку от ее металлического стола, и Сиенна, приблизившись, протянула руку.

– Мистер Фриман?

Он встал и пожал ее руку.

– Детектив Уокер. Зовите меня Рой.

– И вы зовите меня Сиенна, – сказала она, садясь и моргая, когда от небольшого головокружения комната на мгновение закружилась. – Спасибо, что пришли. Я очень рада познакомиться с вами.

– Не проблема. Это было по дороге на встречу, которая у меня назначена примерно через час.

– Я не отниму у вас много времени. Просто надеялась, что вы сможете ответить на несколько общих вопросов об учителе, с которым вы работали двадцать лет назад, Шелдоне Биле. В то время вы были единственным учителем естествознания в школе, поэтому я подумала, что вы, возможно, работали с ним более тесно, чем с другими сотрудниками.

– О, понятно. – Его лицо помрачнело. – Да, я помню Шелдона. Он был очень популярен среди детей и персонала тоже. – Он остановился. – У меня никогда не было с ним проблем, как таковых. Он казался достаточно милым и, судя по всему, хорошо выполнял свою работу. Я узнал обо всем только после…

Только после. Это говорило о многом.

– Да, – сказала Сиенна, – мы знаем о его исчезновении и о том, что было найдено в его доме.

Рой Фриман покачал головой.

– Действительно, немыслимо, чтобы человек, который так тесно работал с детьми, имел склонность наблюдать, как они становятся жертвами. Как вы с этим смиряетесь?

Вы даже не представляете. Шелдона Била интересовало не только наблюдение.

– Это вызывает беспокойство, – осторожно сказала она.

Мистер Фриман наклонился вперед.

– Вы снова расследуете его исчезновение спустя столько времени?

– Нет. На самом деле мы недавно обнаружили тело и подтвердили по стоматологической карте, что это мистер Бил. Похоже, он был убит незадолго до того, как пропал без вести. Его семья уже уведомлена. – В то утро об этом рассказывали в новостях, но, очевидно, мистер Фриман пропустил это.

Рой откинулся на спинку стула, на его лице отразилось удивление.

– Ой. Ого, – повторил он. – И вы хотите знать, могу ли я вспомнить кого-нибудь, кто, возможно, хотел причинить ему вред? – спросил он. – Полиция расспрашивала меня об этом, когда он исчез.

– Нет, не только это, если только вы сейчас не можете вспомнить что-нибудь такое, о чем не думали тогда. Я знаю, это было давно. Но что мне интересно, помните ли вы, замечали ли вы, что он проводил больше времени с одним учеником, чем с другими, или… ну, казалось ли, что он отдавал предпочтение какому-то конкретному ребенку?

– О, – снова сказал Рой Фриман, очевидно, поняв ее вопрос в свете того, что выяснилось после того, как он пропал. – Эм… – Он почесал лысину, затем снял очки и использовал край рубашки, чтобы протереть линзы. – Я парковался прямо рядом с ним на стоянке, – сказал он. – И я действительно видел, как он иногда подвозил учеников домой. Я думаю, он обучал некоторых из них в нерабочее время… – Мистер Фриман поднял на нее глаза, прекратив протирать линзы, в его взгляде читалось понимание. – Ой. – Он глубоко вздохнул, затем снова надел очки. Он выглядел заметно бледнее, когда прищурился, явно путешествуя в прошлое и ломая голову. – Кажется, я припоминаю, что несколько раз видел, как он садился в свою машину с темноволосым парнем, который всегда носил с собой колоду карт.

– Колоду карт? – переспросила Сиенна, у нее перехватило дыхание.

Рой Фриман кивнул, снова прищурившись.

– Да. Он… он был довольно высок для своего возраста, я думаю, хотя и не особенно. Темноволосый, как я уже сказал. Тихий. Я действительно помню его только из-за этих карт. Они выделялись. Я удивлялся, зачем он носил их с собой. На самом деле никто не обращал на него особого внимания, и, хоть убей, я не могу вспомнить его имя. Но он стоял, уставившись в никуда, тасуя эти карты, знаете, как своего рода защитный механизм. В то время я, возможно, подумал, что он учится в одном из классов для детей с особыми потребностями, но… да, я несколько раз видел, как он садился в машину Шелдона. Я помню, потому что однажды он уронил колоду карт к моим ногам, и я помог ему поднять их. Он встретился со мной взглядом, когда мы были там, на стоянке. Это был единственный раз, когда я помню, как он встретился со мной взглядом. Вы думаете… вы думаете, он просил меня о помощи? О, Боже.

– Эй, ты в порядке? Выглядишь измученной, – сказала Кэт, сев за свой стол напротив Сиенны.

Сиенна слабо улыбнулась ей и взяла чашку кофе, которую только что налила, вторую за последние два часа.

– Да. Я в порядке. Плохо спала прошлой ночью. – И позапрошлой ночью… и позапозапрошлой ночью.

– Это потому, что ты изматывала себя с тех пор, как вошла в дверь. И я не имею в виду сегодняшнее утро. А с того самого момента, как ты вошла в дверь участка. – Кэт просмотрела сообщения, которые были оставлены на столе, пока ее не было.

– Выбор невелик, – сказала Сиенна, затем сделала глоток кофе, надеясь, что продолжающиеся дозы кофеина помогут справиться как с ее упадком сил, так и с головной болью, от которой она не могла избавиться. Она быстро рассказала Кэт о своем разговоре с учителем естествознания Роем Фриманом. Она все еще чувствовала беспокойство из-за некоторых вопросов. Как вы думаете… как вы думаете, он просил меня о помощи?

– Ты заставила его просмотреть ежегодники?

– Да, но он не узнал ни в одном из детей того, о ком упоминал. – Единственный мальчик, которого они нашли в ежегоднике по имени Дэниел Форестер, как оказалось, в настоящее время живет в Кливленде и работает ведущим утренних новостей. В Сети было достаточно роликов с ним, чтобы у него было надежное алиби на несколько месяцев назад. Не то, чтобы Сиенна думала, что потенциальная зацепка все равно сработает.

– Итак, наш Дэнни Бой, не появился ни в одном из альбомов, – пробормотала Кэт.

– Нет, – сказала Сиенна. – Ни в одном из них. Итак, теперь Ксавье просматривает списки классов и отмечает имена мальчиков, которых не было в ежегодниках.

– Хорошая мысль. Надеюсь, их не так много. Возможно, нам повезло, и это, в конечном итоге, станет отличным способом сузить круг подозреваемых.

– Да… – И это было именно то, что им нужно было сделать. Сузить круг подозреваемых. Потому что прямо сейчас информация, которую они собрали, казалась ошеломляющей. Сиенна перебирала в уме улики, которыми они располагали, подсказки и записки, которые им дали, а также профиль, представленный профессором Витуччи, пытаясь найти путь, которым они еще не воспользовались, который мог бы привести их ближе к Дэнни.

– О, кстати, мы получили полные результаты экспертизы предметов, найденных в том первом пустующем доме, – сказала Кэт, протянув Сиенне отчет. – Ничего, – удрученно сказала она.

Сиенна взяла его и просмотрела. Отпечатков нет. ДНК нет. Неудивительно. Она пролистала еще немного. Аптечка первой помощи, которую они нашли в ящике стола, являлась именно таковой, содержимое проржавевшего пузырька идентифицировано как йод, обычный продукт, а не что-то из ряда вон выходящее.

– Черт, – вскрикнула она, когда что-то осенило ее. Она ударилась коленом. Что это было?

Что-то…

Она взяла свои записи, просмотрела их и остановилась на том месте, где сделала пометку о периодической таблице элементов, упомянутой Дэнни Боем. Что-то заставило ее написать сноску, но в то время это ничего не значило.

– Кэт, йод есть в таблице Менделеева?

Кэт оторвала взгляд от экрана своего компьютера.

– Она должна быть в моей голове? Ты спрашиваешь не у той девушки.

Сиенна улыбнулась, затем открыла поисковую систему и вывела изображение периодической таблицы элементов. Она нашла в ней йод. Ее колено подпрыгнуло быстрее. Его символом был I, атомный номер 53.

Он оставил это там. Это была одна из его подсказок. Она точно была уверена в этом. Но само по себе это ничего не значило.

Ее колено подпрыгивало, в голове пульсировала боль, когда она отчаянно пыталась сосредоточиться. В этом что-то было.

Этот дом был вторым местом, где Дэнни Бой оставил для них улики. Первое было под эстакадой, где было обнаружено тело Ривы Килинг. Она открыла свои записи, нашла отчет об этой сцене и бегло просмотрела его. Больше ничего не было найдено, кроме улик, оставленных вместе с телом.

Ладно, но ее поместили именно в это место по какой-то причине. Их Дэнни Бой не стал утруждать себя тем, чтобы затащить мертвую женщину вверх по склону и усадить ее там наугад. Что она упускала? Сиенна мысленно вернулась назад. Здание, которое было рядом… Она пролистала свои заметки и распечатки. Инструменты. Они производили инструменты. Армстронг и сыновья. Она нажала на клавишу, возвращая свой компьютер к жизни, и выполнила поиск по компании. В тот день, когда была убита Рива, там никого не было, но, возможно, был какой-то смысл в том факте, что она сидела лицом именно к этому зданию. И если это было так, то место, где было оставлено тело, имело смысл, потому что, насколько помнила Сиенна, две стороны здания были окружены двухполосными, довольно оживленными улицами, а сзади располагался другой бизнес. Эта зона под эстакадой была действительно единственным практически уединенным местом, где тело могло быть расположено лицом к инструментальной компании, если это само по себе должно было служить подсказкой.

Почему именно здесь? Это странно.

Она прочитала описание продукции Armstrong and Son. Они разработали и изготовили ручной инструмент из ванадиевой стали, включая зажимы, фрезы, напильники, пилы и ножи.

Ножи… хм. Мать пользовалась ножом и довольно умело.

Сиенна перешла на другую страницу и пролистала фотографии их ванадиевых ножей. Ванадий… ванадий. Она вернула изображение таблицы Менделеева, и ее сердце слегка подпрыгнуло. Ванадий. Вот он. Символ V, атомный номер 23.

Йод был справа. Символ I, атомный номер 53.

В порядке следования сцен, на которые они ходили, буквы были VI.

– Римская цифра шесть? – пробормотала она.

Или, возможно, 2353? Еще один адрес?

Или, может быть… начало слова? Видео? Имя? Винсент?

Ауч. Особенно пронзительная боль пронзила ее от виска к затылку.

Она достала досье на вторую найденную ими жертву, Бернадетт Мюррей, также известную как Королева Пчел. Как и на месте преступления Ривы Килинг, не было найдено ничего, связанного с убийством, кроме того, что осталось на теле жертвы. Впрочем, она тоже сидела прямо, лицом к зданию. Снимок был сделан через забор, и вид открывался не очень хороший, но именно в этом направлении она была сфотографирована, как будто смотрела прямо на здание. Она листала страницы. Мед Плюс. Она снова повернулась к своему компьютеру. Кислородные баллоны и оборудование. Они продавали кислород. Она открыла периодическую таблицу Менделеева и нашла кислород, символ O, атомный номер 8. VIO. Значит, это не римская цифра. И 23538 было слишком длинновато для адреса. Она быстро выполнила компьютерный поиск. В США не было такого почтового индекса.

ВИО… слово? О, Боже, у нее разболелась голова.

Она подняла глаза, но Кэт разговаривала по телефону, понизив голос и просматривая бумаги на своем столе.

Четвертым местом, куда их привели, был дом на Блюбелл Уэй, где они нашли Шелдона Била, он же мистер Патч. Она просмотрела отчет судебно-медицинской экспертизы, рассматривая фотографии того, что было найдено, включая радиоприемник и… дополнительную батарею. Она поднесла ее поближе. Это была литиевая батарея Panasonic с поцарапанной или стертой буквой "i" в «Panasonic».

Она снова открыла таблицу Менделеева. Литий, символ Li, атомный номер 3. 235383? Или… VIOLi. Но буква i была стерта с батареи. Означало ли это, что букву i в Li следует выбросить? VIOL. Слово? Виолончель, скрипка, фиалка. Имя? Виола?

Подождите, там была другая сцена. Квартира Ривы Килинг. У нее так сильно стучало в голове, что она чуть не застонала. Это место представляло собой груду вещей, разбросанных по всей поверхности. Если бы там было что-то еще, относящееся к элементу, это, вероятно, было бы похоже на поиск иголки в стоге сена. Они нашли там другие подсказки, потому что на них указали конкретно. Конечно, нельзя ожидать, что они внесут в каталог каждую пуговицу и случайную крышку от бутылки?

О, Боже. Это внезапно показалось нелепым и безумным. Бесполезное занятие.

Телефон Сиенны зазвонил, к счастью, прервав ее бессвязные мысли, и на экране высветилось имя ее подруги Нелли. Нелли была дочерью ее бывшего напарника Гаррода, примерно ее возраста. Сиенна сблизилась с ней за те годы, что работала с Гарродом, и ее приглашали на его семейные мероприятия. Она подняла трубку, когда Кэт сделала то же самое со своим телефоном, сделав еще один звонок, вероятно, отвечая на сообщения. Возможно, кто-то позвонил и сообщил что-то полезное. Они могли только надеяться. Сиенна открыла сообщение:

Как ты устроилась в Рино? Скучаю по тебе! Как продвигаются дела с междугородними поездками? Надеюсь, много секса по телефону?;)

Секс по телефону. Чёрт побери. Она даже не думала о сексе по телефону. Правда заключалась в том, что у них с Брэндоном даже не было регулярного секса в течение многих месяцев, предшествовавших ее переезду. Она была в стрессе и находилась под сильным давлением в связи с арестом, ради которого нарушила протокол. Она ждала, что в любой момент может опуститься молоток, что не совсем соответствовало настроению сексуальности. Затем она получила предложение от Рино, и у нее был всего месяц, чтобы подготовиться к переезду через всю страну, обратно в место, которое вызвало столько противоречивых эмоций. Итак… да, у них был серьезный период затишья, и, честно говоря… Теперь, когда она подумала об этом, то на самом деле не скучала по нему в этом отношении. Что, как она предполагала, не означало ничего хорошего.

Я погуглил его. И тебе тоже стоит.

Нет. Нет, я не должна.

Она решила отодвинуть все, что произошло с Гэвином, на задний план. Были вещи поважнее, чем он. Или их разговор. Или их поцелуй. Или то, что он сказал о Брэндоне.

Она закрыла сообщение от Нелли, чтобы ответить на него позже, когда будет дома. Или, может быть, она позвонит ей в машине, если почувствует себя лучше, подумала она, массируя висок. Кофеин не повлиял на ее головную боль, которая только усилилась с тех пор, как она отправилась на поиски периодической таблицы элементов. Ей нужно было пойти поискать что-нибудь покрепче.