Текст книги "Возвращение"

Автор книги: Мэри Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Его мальчику Тимоти было семь лет. Год назад он тяжело переболел дифтерией. Жена Флеминга рассказывала Чарли, что мальчик чуть не умер от осложнений. Он был все еще слаб и не ходил в школу. Тимоти всю зиму не выходил на улицу.

С приходом весны, однако, Флеминг иногда приводил его с собой. На мальчике было надето теплое пальто и шапка. Отец держал его за руку и показывал ему машины, которым требовался ремонт.

Тимоти любил смотреть за работой служащих мастерской. Он был страшно бледен, с огромными черными кругами под глазами, косточки у него были хрупкие, как у птички.

– Это дядя Чарли Траскотт. Ты не хочешь поздороваться с ним и поблагодарить его за яички?

Малыш протянул Чарли руку, она была влажной и слабой.

– Привет, паренек, – сказал Чарли. – Ты хочешь посмотреть, как я стану приподнимать домкратом машину?

Мальчик кивнул головой.

– Тогда пошли. Постоишь рядом со мной.

– Дядя Чарли живет на ферме Стент. Может быть, он когда-нибудь пригласит тебя туда и покажет тебе разных животных? Ты бы хотел туда пойти, Тим, не так ли?

– Конечно, приходите, – сказал Чарли. – Через пару недель у нас будет новый теленок. Я скажу тебе, когда он появится, и твой отец привезет тебя к нам, чтобы посмотреть на теленка.

Ему совсем не хотелось, чтобы Френк Флеминг приезжал к ним на ферму. Но он не мог отказать во внимании маленькому мальчику с таким бледным и грустным личиком. Малыш смотрел на Чарли такими влажными, широко открытыми глазами.

Когда родился теленок и Чарли сказал об этом Флемингу, тот покачал головой.

– Тим не может приехать к вам. Он все еще слишком слаб. Может, мы приедем с ним позже.

Флеминг следил за мальчиком и старался как-то развлечь его. Он приводил его с собой в хорошую погоду и подводил к Чарли и Джерри, но Джорджу Кресси было запрещено приближаться к ребенку.

– Кресси может испугать Тима. Он на самом деле выглядит, как краснокожий индеец. Он как-то был у нас в доме, мыл окна для моей жены, и Тим подошел к нему и начал с ним разговаривать. Кресси разрезал ножом свой палец и хотел сделать то же самое и Тиму, чтобы они стали кровными братьями. Он всегда болтает подобную чушь. После этого Тиму снились кошмары. Если я увижу, что Кресси пристает к Тиму, я его сразу вышвырну из гаража.

– Джордж не захочет причинять ему вреда, ему нравятся дети. Он и сам ведет себя, как ребенок!

– Я не желаю рисковать, и я ему не доверяю.

– Почему тогда он у тебя работает, если ты к нему плохо относишься?

– Нормальный человек не станет делать его работу за фунт в неделю.

– Ты ему платишь так мало? – поразился Чарли.

– Ты знаешь, что мне нелегко с деньгами. Сейчас такое положение… Я что-то не видел, чтобы ты просто так раздавал свои деньги.

Флеминг действительно был жуликоват, как предупреждал Сэм Тригг, и каждую неделю, когда Чарли приносил ему две дюжины яиц, Флеминг пытался не заплатить. Когда Чарли напоминал ему об этом, он каждый раз говорил одно и то же:

– Шиллинг за дюжину, и ты считаешь, что это нормальная цена? Ты так быстро разбогатеешь, разве я не прав, приятель?

Флеминг относился к числу тех, у кого никогда не было сигарет. Он обычно устраивал представление и похлопывал по карманам, пытаясь отыскать там несуществующую пачку. Часто он находил в кармане пустую пачку и с шиком бросал ее на пол.

– Джерри, у тебя нет сигареты?

– Извини, Френк, я только что выкурил последнюю.

– И я тоже, – говорил Чарли. – Мне следует попытаться вообще бросить курить.

Как-то раз, когда Френк клянчил сигареты, к нему подошел Джордж и протянул старую жестяную банку из-под конфет, в ней лежал пяток сигарет.

– Френк, угощайся!

– Спасибо, Джордж, ты настоящий друг, – сказал Флеминг.

Но когда он зажег сигарету и сделал пару затяжек, у него перекосилось лицо.

– Черт побери! Они старые и воняют, как поношенные вонючие башмаки! Господи, сколько же они у тебя лежали?

– Не так уж долго, – ответил Кресси.

– Они, наверное, марки Краснокожий Индеец? – сказал Флеминг, – они что, называются Черноногие или Чероки?

– Сигареты марки «Дю Мурье», – ответил Кресси. – Мне их дал мистер Реннем, когда он приезжал сюда.

– У них вкус, как у старых коровьих лепешек, – продолжал Флеминг.

– Я больше не стану угощать тебя сигаретами. Я их оставлю для моих друзей в пивной.

– Давай, давай, – ответил Флеминг. – Так я смогу уберечься от скорой смерти!

Когда Кресси отошел от него, Флеминг сказал:

– Черт, вкус был, как у старой вонючей веревки! Именно так воняли эти сраные сигареты!

– Зачем ты пристаешь к нему? – сказал Чарли. – Если ты оставишь его в покос, с ним можно ладить.

Флеминг пустил ему в лицо облако дыма.

Роберт вдруг сильно вытянулся. Он поразительно вырос. Ему было четырнадцать с половиной лет, и он почти догнал по росту своего деда. И все это случилось за восемь месяцев, с тех пор как они приехали на ферму Стент.

– Наверное, здесь что-то есть в воздухе, – дразнил его Чарли.

Но Линн начала волноваться, беспокоясь, что он может заболеть из-за быстрого роста. Она постоянно накладывала ему полную тарелку во время еды и пыталась заставить его съесть добавку. Она заставляла его пить молоко.

– Почему ты не оставишь парня в покое? Ты постоянно ставишь его в идиотское положение! – возмущался Джек.

– Он такой худой, и я не могу не волноваться, – оправдывалась Линн.

– Парень – сильный, как конь. Если он худой, а это есть на самом деле, то лишь потому, что ты все время цепляешься к нему!

Иногда даже Роберт не выдерживал и начинал возмущаться.

– Мать, сколько раз можно говорить тебе. Я не хочу пить молоко!

– Хорошо, хорошо. Я только спросила. Не нужно пытаться откусить мне голову. Ты стал таким нервным!

– Я его не виню, – сказал отец. – Ты ведь все время пристаешь к нему, что можно подумать, рост – это новая болезнь, в то время как это нормальное явление.

Иногда Линн смеялась над собой. Она понимала справедливость замечаний отца, и пыталась воспринимать сына как нормального юношу, который растет и мужает. И все-таки ей было трудно привыкнуть к этому, и каждый раз, когда она видела его за работой на ферме, она не могла скрыть своего потрясения.

– Боже, как же быстро ты растешь! – обычно говорила Линн. – Ты уже совсем взрослый мужчина!

И хотя Линн повторяла это много раз, она все равно не могла примириться с этим. Это было так странно, что ее мальчик вымахал выше нее ростом, что у него такие длинные ноги, и он делает размашистые шаги, что у него стал низкий голос, и над верхней губой есть намеки на усы, и что ему приходится бриться каждое утро.

Как же быстро пролетели годы, и ее малыш, ее дитя, ее маленький мальчик куда-то исчез! Иногда, даже когда Линн смеялась, ее пронизывала страшная боль, потому что плоть от плоти ее, ее сын стал вдруг чужим. Она не могла понять постоянной смены его настроения, его равнодушия, когда она с ним разговаривала, его нередко небрежного жеста или обидного слова. Иногда он смотрел на нее таким взглядом, что она спрашивала себя, о чем может думать этот незнакомец.

Однако ее гордости за него тоже не было границ. Она радовалась его возмужанию, когда смотрела за его работой на ферме. Он великолепно справлялся со скотом. Его сильные, ловкие и умные руки могли выполнить любую работу. Его спокойный голос и уверенность притягивали к нему Линн, хотя иногда он небрежно мог отнестись к ее замечанию и тем самым обидеть ее. Она никогда не говорила сыну, что он очень привлекательный юноша. У него были гладкие черные волосы, темные глубокие глаза и хорошая смуглая кожа. Своим ростом и хорошими манерами он всегда выделялся среди сверстников.

Когда он бывал с ней на рынке по продаже скота, она видела, что на него обращают внимание. Сам Роберт ничего не замечал. Его интересовал продававшийся скот и то дело, из-за которого он приехал с фермы. Когда дела заканчивались, он немедленно торопился домой. Ему не нравилось ходить без дела и рассматривать тот скот, который они не собирались покупать.

– Подожди, – обычно говорила ему мать. – Посмотри на этих гусей. Мне кажется, что нам стоит увеличить наше стадо…

Или это могли быть куры, или новый вид комбикормов, который следовало посмотреть Роберту и высказать о нем свое мнение.

– Мать так долго все рассматривает, – жаловался он деду. – Если бы не она, я бы вернулся домой уже к половине одиннадцатого, а она еще долго гуляла по рынку.

– Парень, ты сам виноват, раз согласился идти с ней. Ты никогда не станешь нормальным мужчиной или работником, пока твоя мать не перестанет командовать тобой.

– Ты прав, – согласился Роберт, – но это только до конца года, а там я найду себе работу и буду независим от нее.

– Да, если только у тебя найдутся силы освободиться, – сказал Джек.

* * *

Линн купила трех коз – козла и двух козочек. Она хотела, чтобы они паслись на поле с жесткой травой: на тех десяти акрах, где было много кочек, росла грубая луговая трава и где козы могли бы выщипать куманику и кустики вереска, заполонившие эти заброшенные земли.

Но, как оказалось, у коз были свои понятия, и они постоянно удирали с отведенного им места. Главарем и заводилой, естественно, был козел. У него были сильные длинные рога, и с их помощью он пролезал через любую изгородь. За ним всегда следовали покорные козочки.

– Старец Моисей, – говорил о нем Чарли, – ведущий свое стадо в землю обетованную.

Как-то они забрались в сад и нанесли большой урон кустам смородины, до которых они там добрались и которые очень пришлись им по вкусу. Линн решила, что коз следует привязывать, и попросила Роберта, чтобы тот последил за этим.

Джек и Роберт терпеть не могли коз. От них было больше вреда, чем пользы. Козы никогда не стояли спокойно, и их было просто невозможно доить. И два раза в день Линн звала себе на помощь Джека и Роберта, чтобы те подержали коз, пока она их подоит.

Как-то ночью козел вырвался из загона, и утром его обнаружили объедающим турнепс на угловом поле. Роберт отправился за беглецом.

– Может быть, теперь, – резко сказала Линн, – ты, наконец, как следует привяжешь его.

– Только не вини меня! – возмутился Роберт. – Этот бандит перегрыз веревку!

– Тебе нужно обмакнуть веревку в креозот, – подсказал ему Чарли.

– Черт бы побрал коз, – продолжал Роберт, – я не знаю, для чего мы их вообще держим!

– Надеюсь, тебе не очень сложно присмотреть дляменя за тремя бедными козами? – сказала Линн.

Но дело было не только в козах. Мать никогда не могла оставить его в покос. Она всегда отвлекала его от настоящей работы: то она просила его поймать крысу, которую увидела в амбаре, то ей срочно было нужно, чтобы Роберт смазал дверные петли в сыроварне или выбросил дохлую птицу, утонувшую в поилке для скота. Если два петуха начинали драться, она немедленно звала сына, чтобы тот их разогнал. Она постоянно заставляла его искать кур и яйца, отложенные ими в неположенном месте.

По средам, когда она уезжала на рынок, Роберт кормил вместо нее кур. Иногда нужно было смешивать различный корм, и Линн требовала, чтобы ее указания выполнялись с точностью до миллиграмма. Нужно было класть ингредиенты только в определенном порядке. Даже когда разбрасывалось для них зерно, это следовало делать по определенным правилам.

– Ты помнишь пеструшку, у которой два лишних коготка? И еще трех белых куриц, которые сейчас линяют? Я хочу, чтобы ты был внимателен к ним, и чтобы они поели как следует!

Но мужчинам на это было наплевать, и Роберт не спешил выполнять все ее указания. Его дело было разбросать зерно, вот и все. Но как-то в среду Линн вернулась домой за забытым кошельком и увидела, что сын не выполняет ее важные инструкции.

– Ты не слышал, что я тебя просила понаблюдать за этими курами?

Роберт спокойно пожал плечами.

– Они и так не останутся голодными.

– Я тебя совершенно не понимаю, – сказала она. – Ты раньше всегда старался не огорчать меня, но теперь тебе все равно. Ты вообще не слышишь, что я тебе говорю.

Роберт повернулся и пошел прочь, что-то бормоча, и Линн поспешила, чтобы не опоздать на автобус.

У Роберта в последнее время постоянно было плохое настроение, и терпение Линн было на пределе. Часто сын старался держаться от нее подальше. Мать звала его, а он не приходил.

Как-то раз, когда она вошла в сарай, то услышала, как он выскользнул через другую дверь. Когда Линн последовала за ним, то не могла его найти.

– Ты разве не слышал, как я звала тебя? – спросила она его позже во время обеда. – Сегодня утром в сарае?

– Ты всегда меня зовешь, – сказал он.

Однажды она послала его в деревню разнести по домам объявления по поводу продажи разных продуктов.

– Но я потрачу так много времени! – сказал Роберт, и его лицо потемнело от гнева.

– Тебе не хочется, чтобы наша ферма процветала?

– Я хочу, чтобы ты дала мне возможность нормально работать!

Он подошел к двери и со злостью сорвал куртку с вешалки.

– Я надеялся, что смогу работать на этой ферме, а что я здесь делаю? Я мальчик на посылках и только зря трачу мое время. Я ничего не сделал полезного. Мою часть работы выполняет дед!

– Твой дед прекрасно со всем справляется!

– Вот в этом все дело! – продолжал Роберт. – Я здесь совсем не нужен как работник! Тебе нужен посыльный!

Он схватил карточки со стола и засунул их в карман.

– Постарайся их не помять, – сказала Линн. – Я потратила много времени на то, чтобы их написать.

Он отсутствовал весь день, и когда пришло время дойки, его все еще не было.

– Ты не видел Роберта? – спросила она Джека.

– А что, он сорвался с цепи? – ответил он.

Роберт вернулся домой после шести часов. К тому времени коровы опять паслись на лугу. Джек качал насос, а Линн ополаскивала бидоны для молока. Роберт прошел через калитку и стал молча неподалеку, засунув руки в карман. Они прекратили работу и посмотрели на юношу.

– Где ты был все это время?

– Я ходил в Пигготтс повидать мистера Меджа.

– Пигготтс? Зачем? – спросила Линн.

– Я ходил туда насчет работы, – он вызывающе посмотрел на мать. – Я начну там работать в следующий понедельник. Мистер Медж хочет посмотреть мою карточку занятости.

– Я тебя не понимаю, – сказала Линн. Она говорила спокойным и очень холодным тоном. – Для чего ты это сделал?

– Я всегда хотел это сделать. Ты слышала, как я постоянно говорил об этом. Нормальная работа на нормальной ферме, чтобы там я мог научиться работать как следует.

– У нас что – не та ферма?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – пробормотал Роберт.

– Тебе мало нашей фермы? Она же твоя!

– Нет, я предпочитаю работать в другом месте.

– Тогда, – сказала Линн, пытаясь взять себя в руки, – ты, наверное, сделал единственно правильную вещь.

– Я тоже так думаю, – ответил Роберт.

– Это – твоя жизнь, и ты можешь с ней делать все, что ты хочешь!

– Я уверен в этом.

Линн склонилась к мойке и стала рассеянно протирать бидон.

Джек был занят тем, что зажигал трубку. На его лице было спокойное и сдержанное выражение. Он отошел от мойки, потому что вода стала заливать ему ноги.

– Ты нас сейчас затопишь, – сказал он Линн. – Ты так сильно брызгаешь во все стороны.

Линн отпустила ведро и выпрямилась. Она готова была испепелить отца взглядом.

– Я не понимаю своего сына! Он ушел со своей фермы и хочет работать в другом месте! Почему он так делает?

– Я тебе говорил уже давно, что ему не нравится выращивать кур, – напомнил Джек.

Линн заставила себя посмотреть на Роберта.

– Чем плохо разводить кур? Этим можно заработать на жизнь, разве я не права?

– В этом нет ничего дурного, – ответил Роберт. – Просто я хочу заниматься другими вещами. Я не желаю проводить свою жизнь, расхаживая с ведром в руке, готовить болтушку для кур и собирать яйца. Я не считаю это подходящей работой для мужчины. Я хочу заниматься другими делами.

– Мужская работа! – воскликнула Линн. – Ты говоришь это в присутствии своего деда?! Ты что, считаешь себя более умным, чем твой дед?

– Меня сюда не вмешивай, – сказал Джек. – Я – старый человек, и у меня все уже в прошлом. Я могу теперь работать только на такой маленькой ферме. Но у Роберта впереди вся жизнь. Вполне естественно, что ему хочется попробовать все. Так же было и со мной в его возрасте, и ты не имеешь права мешать ему.

Линн опустила глаза. Она смотрела на воду в мойке, ее рука пыталась отыскать там тряпку. Наконец она ее нашла и начала выкручивать.

– Я не стану ему мешать, – наконец сказала она. – Если он действительно пришел к такому решению, то тут говорить больше не о чем. Все, что нужно было сказать, сказано. Давай прекратим обсуждать эту тему!

– Аминь! – заключил Джек.

– Я просто расстроена, вот и все! Я не понимаю, почему его не интересует судьба нашей фермы? Мне казалось, когда я ее купила…

– Ты же сказала, что больше говорить не о чем.

– Ладно. Все. Я молчу!

И Линн с грохотом поставила ведро на камни.

Когда Чарли пришел домой и ему сообщили новость, он с упреком посмотрел на Роберта.

– Я думал, что ты как минимум проработаешь здесь год, пока мать не встанет на ноги.

Роберт пожал плечами.

– Я ей здесь не нужен. Она и дед вполне смогут справиться сами.

– Ему вообще все равно, справимся мы или нет! – Линн разрезала горячую картофельную запеканку и раскладывала ее по тарелкам. – Наши соображения не имеют для него никакого значения. Это правда!

– Ферма Пигготтс – это хорошая ферма, – сказал Джек, когда Роберт сел за стол. – Тебя там научат многому.

– Это самая хорошая ферма по соседству, поэтому я выбрал ее, – сказал Роберт. – Мне повезло, что они взяли меня туда работать.

– Нашему Роберту давай все самое лучшее, – ласково заметил Чарли и осторожно взглянул на Линн. – Ты, наверное, произвел на них хорошее впечатление, поэтому они сразу взяли тебя на работу.

Линн молчала, подавая на стол.

– Твоя мать расстроена, – сказал Чарли. – Она не ожидала этого. Ты так неожиданно поступил на работу.

– Я не расстроена, – ответила Линн. – Я уже пришла в себя.

Она придвинула свой стул к столу.

– Роберту все равно, расстроена я или нет.

Роберт не отводил взгляда от тарелки. Злость матери давила на него. Он был, как в темном тумане.

– Прости меня, если ты расстроена, – сказал он. – Но я считаю, что у меня есть право работать там, где я считаю нужным.

– Значит, тебе этого так сильно хотелось, что ты потихоньку пошел к мистеру Меджу, не сказав никому ни слова! Ты разозлился на меня, потому что я попросила тебя разнести карточки по домам, – сказала Линн.

– Дело не только в этом, – ответил Роберт.

– В чем же тогда дело?

– Во многом.

– Ну, расскажи нам…

– Черт побери! – взорвался Джек. – Парень тебе уже все объяснил. Хватит перемалывать все сначала! Когда, наконец, ты успокоишься?!

Линн поразила вспышка отца. Она замолчала и поджала губы. Чарли налил себе чай. Роберт снова взял в руки нож и вилку.

После ужина Роб вопросительно посмотрел на мать.

– Мне пойти закрыть кур?

– Делай, что хочешь, – сказала она. – Но это же не работа для настоящего мужчины!

Роберт пошел к курятникам. Спустя некоторое время за ним последовал Чарли. Они вместе закрыли кур и потом постояли недолго у калитки. В долине прошел поезд. Чарли посмотрел на светящиеся стрелки часов.

– Это последний поезд в Бакстри, – сказал он.

– Хотел бы я оказаться на нем! – воскликнул Роберт.

– Ну, ты же так не думаешь!

– Может, и нет, но мать подняла такой шум…

– Все произошло для нее слишком неожиданно. Почему ты не сказал ей обо всем заранее?

– Тогда она отговорила бы меня… Она умеет играть на моем отношении к ней и манипулировать мной!

Чарли не мог с ним спорить. Он слишком часто наблюдал за действиями Линн. Но парень рос, он становился более уверенным, жестким и старался утвердиться в жизни.

– Мать все время командует мной. Дед все это знает и понимает. Он мне давно говорил, что мне нужно постоять за себя, и сегодня я понял, что он был прав.

– Но если ты станешь работать у мистера Меджа, то увидишь, что тобой все равно кто-то станет командовать.

– Это другое дело, – ответил Роберт. – Я не знаю, как это правильно выразить, но мне это кажется нормальным…

– Твоя мать тебя очень любит.

– Я это знаю.

Роберт переступил с ноги на ногу.

– Но если я стану ей слишком уступать, она все время будет вить из меня веревки. Мне лучше начать освобождаться от ее излишней опеки сейчас, пока не стало слишком поздно.

– Ну, ладно, – сказал Чарли. – Ты же не уходишь из дома! Твоя мать постепенно привыкнет.

Иногда, работая в полях Пигготтса, Роберт останавливался и обменивался приветствиями с дедом, работавшим на полях фермы Стент. Сначала его одолевало чувство вины, когда он видел, как старик трудится один. Но это чувство у него вскоре исчезло, потому что он понимал, что принял правильное решение, и знал, что дед его понимает.

Потом он совсем успокоился и был очарован этими огромными полями, где он работал днем и где летом, казалось, ложилось ночевать солнце. Каждое утро, отправляясь на работу, он испытывал возбуждение. Между пятью и шестью часами утра на ферме уже кипела работа, и Роберту это нравилось. Он гордился тем, что работал там. Ему нравилось кормить лошадей и запрягать их. Нравилось наблюдать, как бригадиры распределяли работу и возглавляли рабочие бригады. Он с нетерпением ждал, когда настанет время и он сможет занять это место и распределять работу в поле между работниками.

Но сейчас он был новеньким, и к тому же совсем молодым, и ему поручали работу попроще. День за днем он ломал спину, работая мотыгой в поле, где рос турнепс. Более опытные, старые работники время от времени выпрямлялись и массировали себе спину и даже могли поболтать минутку-другую, но Роберт не мог себе позволить этого, иначе он бы не угнался за ними. Он работал без остановки, и ни на секунду не отрывал глаз от ряда, потому что боялся, что может срубить нежные растения вместе с сорняками.

После такой работы ему казалось, что у него сейчас сломается спина. Мышцы рук дрожали. Когда он возвращался домой вечером, сил хватало лишь на то, чтобы помыться на дворе под насосом.

– Твоя болезнь называется «заболевание работника с мотыгой», – радостно комментировал Чарли.

– Я и сам это знаю, – отвечал Роберт. – Век бы не видать этот турнепс.

– Ты же сам это выбрал, – вклинилась Линн, – ты не захотел работать на своей собственной ферме!

Она достаточно часто делала такие замечания. Ей было трудно сдерживаться. Но она не могла отрицать, что Роберт выглядел более счастливым. Он больше старался не грубить ей и никогда не пытался скрыться от нее. Он всегда старался помочь, когда требовалась помощь на ферме. Понемногу начали налаживаться нормальные отношения. Они по-прежнему были близки друг другу, и хотя Линн была разочарована его «Изменой», она старалась не показывать этого. Ей было приятно, когда она встретила мистера Меджа, и он хорошо отозвался о Роберте.

– Ваш Роберт – хороший парень. Не так много ребят сейчас, которые согласны выполнять все, что им говорят, и еще стараться сделать что-то сверх. Он умный и все схватывает на лету. Мне бы хотелось иметь больше таких работников.

– Я знаю, – сухо ответила Линн, – Роберт мог бы добиться многого, если бы он не решил, что ему стоит работать на земле.

Маленькая ферма Линн процветала и начинала приносить доход. В августе им крупно повезло. Их соседи Тригги из Слипфилдса были уже не молоды и решили продать большую часть своих кур. Они предложили их Линн по сниженным ценам. Кроме того, это значило, что они больше не станут поставлять яйца дилеру в Бакстри, и Линн тоже выгадала из-за этого.

Сэм сказал ей:

– Если хотите, то контракт – ваш. Дилер просил меня, чтобы я порекомендовал ему кого-то, на кого можно положиться. Так что все зависит от вас. Я ему могу порекомендовать вас хоть сейчас. Как вы думаете, вы сможете справиться с этим?

– Все дело в транспорте, – ответила Линн. – Мне нужно доставлять яйца в Скемптон Холт.

– Джим Смит всегда отвозил туда наши яйца. Вы сможете с ним тоже договориться, если хотите.

– У меня есть идея, – сказал Чарли. – Мне кажется, что нам нужно купить фургон.

– Не болтай глупости, – ответила Линн. – Отец никогда не водил машину!

– Ну и что из этого? – спросил Джек.

– Но ты же не умеешь ее водить?

– Ты, наверное, считаешь, что я слишком стар, чтобы учиться этому сейчас?

– И потом, где мы возьмем для этого деньги?

– Ты можешь себе позволить купить фургон, – сказал Чарли. – Если ты купишь машину, ты вложишь деньги в нужное дело. Ты только подумай о том, сколько ты сэкономишь времени, когда тебе придется развозить птицу. Тебе стоит самой научиться водить машину.

– Нет, только не я! Я боюсь, – сказала Линн.

Линн сразу не могла принимать подобные новые идеи. Но все равно об этом стоило подумать. И она увидела в этом определенные преимущества, при условии, что ее отец захочет водить машину…

– Конечно, я хочу научиться водить машину, – сказал Джек. – Почему бы и нет?

Фургон купили в течение недели: это был подержанный «форд», и стоил он восемьдесят фунтов. Линн не успела оглянуться, как Чарли научил отца водить машину. Сначала Джеку мешало левое колено, пораненное в юности, но Чарли что-то переделал в системе сцепления, и потом все пошло как по маслу.

Итак, куры Сэма Тригга перешли к Линн, и ей достался его контракт. Она должна была поставлять сто дюжин яиц каждую неделю дилеру в Бакстри. Каждый понедельник Джек отвозил яйца в Скемптон, и в конце каждого месяца Линн получала чек от дилера.

– Ты скоро станешь миллионершей, – дразнил ее Чарли. – Если ты будешь зарабатывать деньги такими же темпами.

– Счета от торговца зерном слишком велики, поэтому мне не удастся разбогатеть, – заявляла Линн.

Но она все равно была довольна. Ферма работала нормально. Отец был доволен – у него было много работы, казалось, что счастье сопутствовало им.

– Я вижу, что вы купили себе фургон, – сказал Флеминг в гараже Чарли. – Сколько вы заплатили за него?

– Мы заплатили столько, сколько он стоит.

– Вам следовало обратиться ко мне. Я бы продал вам фургон с помощью моего кузена из Фрохема.

– Я всегда считал, что лучше покупать вещи подальше от дома, – сказал Чарли.

– Значит, поэтому вы не покупаете здесь бензин для своего фургона?

– Джек заправляется в Минглстоне, когда отвозит туда мою жену на рынок.

– Ваша ферма, наверное, процветает, если вы можете себе позволить покупать машины.

– Да, дела там идут совсем неплохо, – ответил Чарли.

Лето в тот год было теплым и сухим. И вскоре им пришлось убирать овес, используя лошадей Сэма Тригга и его жатку. Роберт, конечно, был слишком занят на ферме Пигготтс и поэтому почти не мог помочь дома, но Чарли каждую свободную минуту работал вместе с Джеком на поле в восемь акров. Ему часто приходилось чинить старую ржавую жатку. Хотя урожай был небольшим, Чарли сильно волновался и не мог думать больше ни о чем.

– Я сразу вспомнил, как раньше работал на ферме отца. Странно, как ничего не забывается! Наверное, можно сказать, что все остается в крови.

Поле тянуло его к себе, как магнит. Он спешил туда после завтрака, просто чтобы немного там побыть и «поставить парочку копен», постоянно из-за этого опаздывал на работу. Линн ругала его за это. Она шла за ним в поле и забирала у него из рук колосья овса.

– Ты же знаешь, как злится Флеминг, когда ты опаздываешь. Зачем его провоцировать и злить? Тебе от этого только будет хуже.

И точно, Флеминг ждал его у дверей гаража.

– На этой неделе ты опаздываешь уже в третий раз.

– Я же делаю всю работу, какое имеет значение – опоздал я или нет? – сказал Чарли, цитируя Клю из Херрик Кросса.

Но Френк Флеминг не был похож на Клю. Он просто бесился, когда Чарли опаздывал.

– Ты, черт побери, считаешь, что можешь делать все, что тебе придет в голову, только потому, что у вас есть эта чертова ферма?! Ты считаешь себя пупом земли?!

– Твое ворчание отнимает больше времени, чем мое опоздание.

Чарли проходил мимо Флеминга в мастерскую, где к их ссоре прислушивался Джерри Джексон.

– Флеминг просто не может спокойно жить из-за вашей фермы, правда? Он не может пережить, что она у вас есть!

– Ему стоило бы радоваться, что ему достаются дешево яйца и масло, – ответил Чарли.

Погода продолжала оставаться теплой и хорошей, и в третье воскресенье сентября снопы вывезли с поля и сложили их в конце амбара, где была крепкая крыша и где они не могли намокнуть. Чарли и Роберт помогали перевозить снопы и закончили работу к середине дня. Джек, как заметил Чарли, был на удивление молчалив, гораздо молчаливее, чем обычно, и когда последний сноп был уложен в амбаре, он вышел и сел на лавочку во дворе.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил его Чарли.

– Что-то мне жарко, и я немного устал.

– Мне кажется, что ты слишком много работаешь.

– Нет, это жара на меня так действует. Я посижу, немного остыну и спокойно покурю, – сказал Джек.

Хотя он вытащил трубку из кармана и держал ее в руке, Чарли заметил, что он ее не зажигает. Еще Чарли показалось, что он был как в трансе и смотрел внимательно вниз, как бы стараясь что-то вспомнить.

– Ты действительно себя нормально чувствуешь? – повторил Чарли.

– Я тебе уже сказал, что со мной все в порядке.

Джек раздраженно посмотрел на Чарли.

– Ты отведешь Триггам лошадь с телегой?

Чарли и Роберт переглянулись. Чарли кивнул, и Роберт влез на телегу. Чарли открыл ворота и затем закрыл их, когда Роберт выехал со двора. Он повернулся и пошел по двору. Джек продолжал еще сидеть на лавочке, но сейчас он привалился к стене, прижав руку к груди. По лицу и шее ручьем лился пот, и рубашка была совсем мокрая. Он тяжело дышал через нос. Чарли побежал к колонке и налил воды в кружку. Потом он подбежал к Джеку и дал ему напиться. Когда старик пришел в себя, он помог ему нормально сесть.

– Сколько раз тебе было так плохо?

– Один или два раза. Все дело в жаре.

– У тебя не станет болеть сердце из-за жары.

– Кто тебе сказал про боль в сердце?

– Ты что, меня за дурака считаешь?

– Ну, мне кажется, что это у меня перехватило дыхание, и еще у меня изжога, – сказал Джек и потер грудь костяшками пальцев. – Сейчас все прошло.

Он выглядел гораздо лучше, немного порозовел и дышал почти нормально. Чарли поднял трубку с земли и отдал ее Джеку.

– Тебе нужно сходить к врачу, – сказал он.

– Идти к врачу только потому, что я задохнулся и у меня изжога? Нет, мне это не нужно, я просто выпью немного соды.

Джек начал набивать трубку и вскоре он ее зажег.

– Тебе нечего меня караулить, со мной все в порядке.

– Я тоже хочу отдохнуть, – сказал Чарли.

Он сел и закурил сигарету.

– Думаю, ты не сболтнешь Линн об этой минуте?

– Она должна знать.

– Она и без того постоянно волнуется и суетится. Нам будет невозможно жить, если она решит, что я болен.

– Ты даже не помышляй, что я стану скрывать твой приступ от нее.