Текст книги "Возвращение"
Автор книги: Мэри Пирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Линн не интересовали его новые замыслы. Она говорила, что он зря тратит время. Но Чарли не мог видеть, как зря простаивает хорошая земля. Он работал не покладая рук весь год, думая о тех будущих урожаях, которые они получат после того, как земля будет осушена и очищена от сорняка.
Поле трудно было выпахивать из-за твердого дерна и зарослей грубых трав и мелкого кустарника. Ею не занимались много лет, но постепенно Чарли справился с этим, и старая трава наконец сменилась темным цветом перепаханной земли. Но прежде чем посеять на этом поле, в него нужно было внести много извести, однако Линн отказалась давать деньги на это.
– Ты сам решил пахать эту землю, а теперь хочешь, чтобы я тратила мои деньги на покупку извести и семян, – сказала она. – И вообще для чего нам вкладывать деньги в эту землю?
– Мы бы могли завести больше скота.
– У нас его и так достаточно.
– Если я не достану извести, – сказал Чарли, – значит я напрасно надрывался на этом поле.
– Тебе следовало подумать об этом заранее. Я не просила тебя распахивать это поле.
Конечно, она была права, и Чарли не собирался спорить с ней. Но Роберт пришел к матери в сыроварню и начал с ней разговор по этому поводу.
– Почему ты всегда против того, что старается сделать Чарли?
– Нам не нужна лишняя земля.
– Почему бы тебе не дать возможность Чарли самому решать это? Это он делает всю работу на ферме. Он работал как раб все эти два или три года, стараясь привести в порядок эту ферму, и вместо благодарности постоянно получает нарекания от тебя! Ты все время стараешься унизить его!
– Не понимаю, почему ты все время принимаешь его сторону?
– Я не хочу вставать ни на чью сторону, но я должен высказать свое мнение. Чарли мой друг. Когда я болел, именно Чарли вернул меня к жизни. Я этого никогда не забуду!
– Я знаю, что для тебя сделал Чарли. И я тоже не забываю этого.
– Не забываешь? Я в этом не уверен!
Потом, немного успокоившись, Роберт продолжал:
– Мне очень повезло с отчимом, которого ты выбрала для меня, и мне неприятно, когда я слышу, как резко ты с ним в последнее время разговариваешь.
– Я не понимаю, какое право имеет сын так отчитывать свою мать?
Линн резко повернулась к сыну и посмотрела в его глубокие темные глаза. Роберту стало жаль мать, когда он увидел слезы в ее глазах. Но он знал, что не должен отступать. Это должна сделать Линн.
– Я понимаю, что ты, как всегда, прав, а я – не права. Почему-то всегда так получается.
Линн начала снова чистить сепаратор.
– У Чарли будет все, как он хочет, – сказала она. – У него всегда так бывало раньше и будет впредь.
В октябре тысяча девятьсот тридцать седьмого года Роберту исполнилось восемнадцать лет, возраст достаточный, чтобы пойти в паб.
– Ты знаком с моим пасынком? – сказал Чарли Билли Грейвсу. – Ему сегодня исполнилось восемнадцать. Мы хотим с ним отметить это событие.
– Ты его учишь, как вести себя в пабе?
– Конечно, но только все в свое время.
– В твоей компании он не научится ничему дурному.
– Я тебе за такие слова поставлю стаканчик!
Для понедельника в пабе было много народу. В субботу состоялась ярмарка в Минглетоне, и часть участников оставалась здесь в Скемптон Грине. Многие из них были теперь в баре, и Чарли, подойдя к ним, проиграл почти все свои карманные деньги человеку, который проделывал фокусы с тремя картами.
Компания была веселой, и повод был важный, поэтому Чарли и Роберт оставались здесь до самого закрытия. К тому времени у Чарли остался только шиллинг, и он остановился перед стариком со связкой воздушных шаров. Разноцветные и разрисованные смешными рожицами и шуточными надписями, шары были связаны вместе веревочкой.
– Даю тебе шиллинг за все шары, – сказал Чарли.
– Давай, бери, – согласился старик.
Чарли, весьма довольный собой, триумфально донес связку шаров домой, преодолевая все сложности пути, особенно когда пришлось перешагивать через ступеньки в воротах между полями. При этом Роберт, всегда готовый прийти ему на помощь и вырывавший связку из его рук, только осложнял эту дорогу. Они с трудом протиснулись через низкую дверь в дом со связкой цветных шаров, и им было очень весело. Потом Чарли, неуклюже размахивая связкой, стал передавать ее Линн.
– Вот тебе подарочки! Шарики! – сказал он.
– Вы явились очень поздно, – ответила Линн.
– Ты только посмотри, что я принес тебе!
– Я уже начала волноваться.
– Я тоже начал волноваться!
Чарли и Роберт переглянулись и снова захохотали.
– Роберт никуда не годится, он пьян, – сообщил Чарли Линн.
– Ты хочешь сказать, что ты трезвый?
– Я? Я трезвее любого трезвого!
– Да, я вижу!
– Эй, возьми свои шарики!
– Не нужны мне твои идиотские шары!
– Но я потратил на них свой последний шиллинг!
– Значит, ты совсем дурак! – воскликнула Линн.
– Ты только посмотри на этот шарик, – сказал Чарли. Он показал ей на круглое улыбающееся лицо, нарисованное белой краской на красном шарике. – Тебе не кажется, что он похож на Сэма Тригга?
Но Линн не хотела смотреть на шар и нетерпеливо оттолкнула его от себя.
– Тратить деньги на всякую ерунду! – сказала она. – Продержал Роберта допоздна, вы там пили и курили до самого закрытия!
– Ему придется привыкать ко всему, разве я не прав? Ему исполнилось восемнадцать лет, и он уже взрослый мужчина. И Билли Грейвс сказал мне…
– Не желаю я слушать, что он тебе сказал!
– Да-а-а, – сказал Чарли и подмигнул Роберту. – Ветер дуст с востока, вот уж точно!
Он тряхнул связку шариков, и они заплясали на веревочках.
– Какого черта, что мне теперь с ними делать?
– Положи их с собой в постель, – предложил Роберт.
– Я их отправлю в прачечную.
– Может, мне пойти с тобой и помочь тебе?
– Нет, я и сам легко в них запутаюсь, а тут еще ты…
Чарли, спотыкаясь проследовал через кухню и потом пошел в прачечную. Он снял крышку с котла и опустил туда шары. Он старался прижать их крышкой, но шары только поднимались и опускались, поэтому Чарли поскорее закрыл их крышкой, но не смог плотно прижать ее. Когда он вернулся в кухню, Роберт стоял один, глубоко засунув руки в карманы.
– Мать пошла в постель, – сказал он.
– Это для нее самое лучшее место, – проворчал Чарли.
– Мне кажется, что она недовольна нами.
– Мать недовольна мной, а не тобой, – ответил Чарли. – Она считает, что я веду тебя по неправильной дороге. – Он испуганно смотрел на Роберта. – Мы не должны были столько пить.
– Мы выпили столько, сколько нам хотелось, и в этом нет ничего дурного. В конце концов, не каждый день мне исполняется восемнадцать лет!
– Если бы мне сейчас было восемнадцать! – сказал Чарли. – Холостяк, и никаких тебе забот!
Он запер дверь.
– Наверное, мне лучше пойти спать и попытаться помириться с твоей матерью, пока у меня еще есть эта возможность.
– Доброй ночи, Чарли.
– Спокойной ночи, Роб. Не забудь потушить лампу.
Линн лежала в постели, повернувшись лицом к стене, когда Чарли тихонько вошел в спальню. Она не ответила мужу, когда тот попытался что-то сказать ей, Чарли задул свечу и разделся в темноте. Когда он лег, то почувствовал, что Линн еще не спит. Сначала он тихо лежал на спине. Но вскоре почувствовал возбуждение, когда его плечо, рука и бедро коснулись ее теплого мягкого тела. Потом Чарли повернулся к ней спиной, и они лежали тихо, и между ними было пустое холодное пространство, и казалось, что под покрывалом дул холодный ветер. Действительно ли Линн спала или нет? Этого Чарли не знал. Его глаза закрылись, и он погрузился в сон.
Утром за завтраком он попытался объясниться с Линн. Роберт уже ушел на работу, и они с Линн остались одни.
– Никто из нас не был пьян. Просто мы немного повеселились, вот и все. Ты не раз такое видела, живя с Джеком все эти годы.
– Не стоит упоминать имя моего отца.
– Да, он бы все понял…
– Ты, наверное, выпил больше двух пинт, если все твои деньги были потрачены, как ты сказал мне об этом.
– Дело тут не в этом. Я проиграл их парню с ярмарки, который показывал фокусы с тремя картами.
– Ты считаешь, что это лучше – потратить деньги на игру в карты, а не на выпивку?
– По-моему, это одно и то же. У меня просто больше нет денег…
– И что ты станешь делать всю оставшуюся неделю?
– Господи, да ничего. Посмеюсь над этим и успокоюсь, – ответил Чарли.
Деньги не были так уж важны для него. И, конечно, он никогда не станет просить их у жены. Если кончатся сигареты, ему придется обходиться без них. Что касается выпивки, то тут он тоже легко обходился без нее. Есть – хорошо, нет – вполне можно пережить. Это не было для него проблемой. Чарли знал, что вполне сможет прожить неделю без карманных денег.
Но в следующую пятницу, когда Линн ушла в деревню, к ним пожаловала жена викария с маками по случаю Дня перемирия. Чарли поднялся наверх и взял немного денег из шкатулки Линн. На обрывке бумажки он написал «ЯТД два фунта» и положил ее в шкатулку вместе с тремя маками, которые жена викария вручила ему за пожертвование.
Линн, вернувшись из деревни усталой, разозлилась, увидев в шкатулке записку.
– С каких пор следует мужу писать жене «Я тебе должен…»?
– Я просто не хотел никаких недомолвок. Это твои деньги, и я их тебе должен. Ты можешь вычесть эту сумму из моей зарплаты.
Но Линн полностью отдала ему деньги, и Чарли вопросительно посмотрел на нее.
– Ты забыла, что я брал у тебя деньги?
– Да, я забыла об этом, – ответила Линн.
– Значит, ты меня простила за то, что я вернулся домой навеселе в понедельник?
Чарли положил деньги в бумажник и посмотрел на Линн с улыбкой.
– Это – хорошие новости, и мне приятно слышать это. Я уже начал подумывать о том, что мне нужно сделать, чтобы снова заслужить твое расположение.
Линн сидела со своей бухгалтерской книгой и что-то записывала туда, но она чувствовала на себе его взгляд. Потом она мельком глянула на него с полуулыбкой.
– Я тебе скажу, что ты должен делать. Избавься от этих дурацких шариков, которые болтаются в прачечной.
Чарли наклонил набок голову и захохотал. Ему стало легче от взгляда Линн. И вся его холодность, которую он вынашивал в себе в последние дни, чтобы защититься ею от обиды, нанесенной ему Линн, сразу же растаяла, как снег под лучами весеннего солнца. Чарли поднялся на ноги, прошел рядом с ее стулом и легко коснулся пальцами теплой ямочки у основания шеи.
– Я хочу сказать тебе еще одну вещь, – заметила Линн.
– Да? Что такое?
– Тебе лучше не лазить в мою шкатулку, когда меня не бывает дома.
Тяжелое молчание повисло между ними. Чарли не отрывал взгляда от Линн. Потом, наконец, он промолвил.
– Я бы никогда не сделал этого, но у меня не было выбора!
– Понимаю, но я должна была предупредить тебя.
Она снова занялась расчетами и обмакнула ручку в чернила. Чарли пошел в прачечную, и оттуда послышались хлопки, один за другим он протыкал шарики. Она не посмотрела на него, когда он вернулся в кухню, только сказала, не поворачиваясь к нему:
– Тебе стало легче, да?
– Я иду в «Хит энд Мисс».
– Это становится навязчивой привычкой. Тебе что, деньги жгут карман?
Чарли вышел, ничего не ответив Линн.
Тысяча девятьсот тридцать девятый год. Год, когда волновался весь мир. Весной и летом этого года народ Англии многое узнал о Европе. Названия, о которых они никогда прежде не слышали, теперь стали им знакомы, как название улицы, проходящей рядом с домом, в газетах публиковались карты-схемы, и на них были обозначены все эти страны.
– Где расположена Албания? – спрашивала Линн.
– Между Югославией и Грецией, – показывал ей Чарли на карте.
– Что означает эта большая стрелка?
– Она показывает, как Италия оккупировала ее.
– Италия? Не Германия?
– Они стоят одна другой, и сейчас они пытаются поделить между собой Европу и захватывают себе все, что только можно.
– И когда-нибудь мы тоже можем оказаться на их разделочной доске, – заметил Роберт.
Линн перевела взгляд от маленькой карты в газете к большой карте в атласе, которую Чарли открыл на столе для нее. Она увидела, какая крохотная Албания и насколько далеко она расположена от Великобритании. Она закрыла атлас, отложила его в сторону и потянулась к своей корзинке со швейными принадлежностями. Для этого дня ей было достаточно географии.
Позже Роберт и Чарли продолжили разговор во дворе.
– Мать думает, что войны не будет. Она не ощущает реальности.
– Я и сам не могу в это поверить. Я думал, что мы уже с этим покончили, но, кажется, нам придется столкнуться с войной еще раз.
– И теперь будет моя очередь.
И Чарли с грустью посмотрел на него. Роберту было девятнадцать лет.
Именно в этом возрасте Чарли пришлось сражаться на Галлипольском перешейке и увидеть так много погибших друзей. Неужели еще одно поколение молодых ребят сгорит в топке войны как осенние листья? Неужели опять взорвется весь мир?
– Я сегодня ездил в город и записался в армейский резерв.
– Ты не хочешь сказать об этом своей матери?
– Нет, пока нет, – ответил Роберт.
Каждый вечер в «Хит энд Мисс» было много разговоров о войне, и главным проповедником был майор Шоу.
– Гитлера следует остановить прежде, чем он двинется дальше, – говорил он. – Не стоит большой собаке бросать в качестве откупного косточку, когда она нацелилась на вашу ценную дичь!
– Майор, вы с ним сами расправитесь? – спросил его Билли Грейвс, подморгнув своим клиентам.
– Я надеюсь, что с честью смогу выполнить свой долг, – любезно ответил Шоу.
– Легко рассуждать, что нужно остановить Гитлера, – заметил работник с фермы Флег Марш, – но как это сделать?
– Ему нужно запустить турнепсом по морде, – посоветовал кто-то.
– Привязать его к быку Беренджера.
– Напустить на него мою женушку!
По мере того, как проходило лето, и заголовки в газетах становились все тревожнее, и все чаще появлялись в них маленькие карты со зловещими стрелками захвата все новых земель, рассуждения в пивной потекли по иному руслу. Хотя люди еще шутили, но шутки уже не были такими беззаботными, как будто тяготы войны уже нависли над людьми и им открылась страшная правда.
В воскресенье третьего сентября все шутки, слухи, идеи и страсти, теории и предсказания потускнели перед реальностью. Англия и Германия вступили в войну.
Роберта призвали сразу же. Ему следовало прийти в призывной пункт в Бакстри, и оттуда он отправлялся на учебу в военный лагерь на севере Англии.
– Но ты не должен идти! – сказала Линн – Мистер Медж может освободить тебя от армии. Я в этом уверена!
– Там есть много работников постарше меня, и они станут выполнять мою работу до моего возвращения.
– Почему ты не хочешь попросить мистера Меджа? Хотя бы ради меня?
– Мама, ты что, ничего не понимаешь?
– Это ты ничего не понимаешь! Я была медсестрой на последней войне, во Франции, в самой гуще событий! Я лучше тебя знаю, что такое война!
– Почему ты пошла на войну медсестрой? – спросил он. – Ты считала, что тебе нужно это сделать, правда? Я тоже чувствую свой долг, и, что бы ты ни сказала, я не изменю своих намерений!
Он уехал почти сразу. Линн и Чарли остались одни, и она начала вымещать злобу на нем.
– Если бы ты работал где-то в другом месте, Роберт не пошел бы на войну, – сказала она. – Он бы остался здесь, чтобы работать на ферме.
– Я так и думал, что ты станешь упрекать меня, – ответил Чарли.
– Еще бы ты так не думал! Это же чистая правда!
– Роб ушел бы в любом случае, был бы я здесь или нет!
– Почему ты так в этом уверен?
– Я знаю Роба!
– А я его не знаю?! Своего собственного сына?!
– Судя по тому, что ты говоришь, ты его не знаешь.
Линн опустила глаза под его взглядом. Она знала, что Чарли говорит правду. Ни за что на свете Роберт не остался бы дома.
– Прости меня за то, что я тебе наговорила.
– Все нормально. Я знаю, что ты так не думаешь.
Со временем Линн примирилась с отъездом Роберта, и когда он приехал в отпуск, она встретила его с улыбкой на лице, выдавшей материнскую гордость при виде его в военной форме.
– Какой же ты красивый! И как тебе идет форма!
– Как чудесно, что твой отпуск пришелся на день твоего рождения!
В октябре Роберту исполнилось двадцать лет, но он выглядел старше своих лет. Она сначала чувствовала себя с ним неловко, но потом, когда Роберт переоделся в свои старые брюки и начал помогать ей по хозяйству, Линн увидела, что этот взрослый юноша остается ее сыном. Он спокойно подшучивал над ней и ласково смотрел на нее с высоты своего роста.
Он все еще разыгрывал мать, как делал это в детстве: прятал ее дуршлаг и клал картофель в ее сапоги, но она понимала, что ее маленького мальчика уже нет, и это навсегда.
Ее сын стал солдатом, и она по-новому воспринимала его. В его руках и в руках таких же, как он, ребят находилась безопасность Англии. Бог им поможет, и они защитят от врага Англию.
– Что ты делаешь в войсках связи?
– Я учусь работать с радиопередатчиком. Я буду устанавливать полевую связь и тому подобные вещи.
– Там, за морем? – спросила она его. – Во Франции, в окопах?
Роберт и Чарли обменялись улыбками.
– Мама, на этот раз война не будет идти в окопах. Теперь все механизировано. Танки, самолеты, дальнобойные орудия. На этот раз будет идти друга и война.
– Но опасность все равно остается!
– Только не в войсках связи, – заметил Роберт – Как все говорят, мне крупно повезло.
Линн ему, конечно, не поверила, но не стала больше задавать вопросов.
Вместо этого она начала разговор о ферме, и когда сорок восемь часов его отпуска кончились, она дала ему с собой яйца, масло и банки с домашним джемом из терновника.
В первые месяцы войны Скемптон и его окрестности полнились слухами, но это были всего лишь слухи. Пока еще стаи аэропланов врага не бомбили города и деревни. С неба не спускались вражеские парашютисты, и не был пойман ни один шпион, который бы пытался взорвать электростанцию в Минглетоне. В первые дни война шла далеко отсюда, и в спокойных английских домах пока слышалось лишь ее отдаленное страшное эхо, когда люди слушали радио или читали газеты.
Однако война внесла изменения в их жизнь, и это было заметно повсюду. Были сняты названия станций на железнодорожных станциях и платформах и вырыты столбы у ворот с указанием названий деревень и местечек. Непонятные грузы, тщательно укрытые камуфляжными материалами, перевозились товарными составами. По реке следовало больше барж. Больше молодых женщин и девушек стало работать на фермах. Недалеко от Шантерсфилда начали сооружать аэродром. На окраинах появились везде светомаскировочные бумажные щиты, и ночи освещались только луной и звездами.
В том году была суровая зима. Сначала выпало много снега, а затем последовали длительные морозы, и Чарли пришлось прервать работу, чтобы защитить птиц от холода и набегов лис.
Комбикорм было достать весьма сложно, и когда закончились запасы кормовой капусты, им стало нечем кормить свиней. Ему было больно смотреть на животных, с шумом пытавшихся сосать камешки и потом с негодованием выплевывавших их, или старательно вынюхивавших пустые корыта. Когда немного потеплело, Чарли не оставалось ничего другого, как только пригласить к себе забойщика скота.
– Правительство постоянно призывает нас увеличивать производство сельскохозяйственной продукции, но как мы можем делать это, если нам нечем кормить наших свиней?
– Не спрашивайте меня об этом, – ответил забойщик скота.
Весной, когда ягнились овцы, Чарли почти не бывал дома, проводя почти все время в овчарне. Иногда он совсем не спал ночами, потому что как член отряда гражданской обороны дважды в неделю патрулировал пустошь Флонтон.
Днем по субботам он занимался строевой подготовкой с остальными добровольцами в Скемптон Грине. На них были стальные каски и нарукавные повязки вместо формы, и упражнялись они с метлой вместо ружья, так как оружия, как и обмундирования, не хватало.
– Снова строевая подготовка, – сказал он Линн. – Как много лет назад! Я почти ощущаю запах старых бараков и плаца.
Среди добровольцев он заметил знакомое лицо в шрамах. Джордж Кресси возвратился из своих странствий. Он приветствовал Чарли как старого друга и, казалось, немного успокоился.
– Я теперь не ввязываюсь в драки, я коплю силы до того времени, когда здесь появятся фрицы. Вот тогда я им покажу!
Чарли рассказал о Джордже Линн.
– Кажется, ему пошли на пользу странствия по миру. Он немного пообтесался.
– Не говори при мне об этом человеке!
Линн была в плохом настроении, и Чарли знал почему Роберт должен был приехать в отпуск, но в последний момент сообщил, что проведет его с приятелем, карабкаясь по холмам Камберленда.
– Конечно, это нам обидно, – сказал Чарли. – Но я рад, что Роберт сможет развлечься со своими друзьями, пока у него есть такая возможность.
– Ты хочешь сказать, пока его не отошлют на фронт?
– Нет, я не это имел в виду. Просто пусть он поездит и посмотрит новые места.
– Но его все равно отправят за границу?
– Попытайся постоянно не думать об этом Ты только расстраиваешь себя.
– Как я могу не волноваться? Тебе легко так говорить. Ты настолько поглощен работой на ферме, что не можешь думать больше ни о чем.
Чарли вздохнул и отвернулся. Он никак не мог достучаться до нее. Она становилась все более нервной и раздражительной.
– Кстати о ферме, – сказал он. – Сегодня придет чиновник из Военного сельскохозяйственного отдела, поэтому мне лучше закончить работу до его прихода.
Многие фермеры в районе неприязненно встречали чиновника из Военного сельскохозяйственного отдела, который сообщал им о том, какое количество скота они имеют право держать на ферме и какие злаки и культуры и в каких количествах они должны выращивать на своих полях. Фермеры называли этот отдел отделом военной напасти, и один фермер из Аппер Ройна выгнал чиновника со своей земли, угрожая заряженным ружьем.
Но Чарли, когда чиновник пожаловал на ферму Стент, очень доброжелательно встретил его. Он сопровождал его, пока тот ходил по ферме, наблюдал, как тот брал образцы почвы и помогал ему всем, чем мог. Когда, наконец, визит закончился и чиновник написал все необходимые рекомендации, Чарли пожал ему руку, проводил его и вернулся в дом, чтобы поговорить с Линн.
– Нам нужно распахать сорок акров, – сказал он. – Ты только представь себе это! Восемьдесят процентов нашей земли! И сажать там картофель, зерновые, свеклу! Нам там столько придется выращивать, что я даже не представляю, как смогу со всем управиться этой весной.
Чарли был очень возбужден. Он начал перелистывать официальные бумаги, оставленные ему чиновником. Он разложил их на кухонном столе, водя пальцем от пункта к пункту и показывая Линн разрешение на приобретение удобрений и семян, а также на аренду трактора и плуга.
– Мне он кажется нормальным и разумным человеком, и он хорошо разбирается в своей работе. Я могу сказать, что он совсем не такой, как чиновник, присланный ими на ферму Конец Света.
Линн надела очки и склонилась над бумагами.
– Интересно, почему он не стал разговаривать со мной. Это же моя ферма!
– Почему ты сама не вышла? Ты же знала, что он пожалует в два часа.
– Тебе следовало привести его домой, – сказала Линн.
– Наверно, мне было нужно это сделать, но мне показалось, что тебе это неинтересно.
– Неинтересно? – воскликнула Линн. – Когда вся ферма должна изменить направление хозяйствования, и все без моего согласия?
– Ну, не так уж все изменится! Конечно, нам придется расстаться с овцами, но останутся куры, и мы даже сможем выращивать немного свиней. Просто нам теперь придется культивировать каждый сантиметр земли. Мне всегда хотелось привести всю землю в порядок…
– И вот теперь ты счастлив! Все опять вышло по-твоему!
– Послушай, – тихо сказал Чарли. – Все решает Военный сельскохозяйственный отдел, а наше дело – только выполнять их указания. Я не буду отрицать, что мне приятно видеть, что мои желания совпадают с их указаниями. Я был доволен, по крайней мере до того, как ты начала отчитывать меня, но дело не в этом. Сейчас идет война, и мы обязаны делать то, что нам предписывается! Черт бы все побрал!
Он начал собирать бумаги и складывать их в аккуратную стопку, но Линн выхватила их.
– Я их еще не читала, а они, в первую очередь, касаются меня.
– Обязательно прочитай их, – сказал Чарли и резко придвинул к ней все бумаги. – И в следующий раз, когда явится чиновник, черт возьми, ты станешь с ним разговаривать, а мне ты только передашь его распоряжения. Тогда, когда все пройдет через соответствующие отделы – Домашний отдел, Военный отдел, Палату лордов – может быть, тогда ты будешь удовлетворена, а я, наконец, смогу заняться работой!
Он схватил шапку и пошел к двери, там он остановился и посмотрел на Линн.
– Я прекрасно понимаю, почему ты злишься. Потому что маленький Роб не приехал домой. И я его в этом не виню, нет! Он знает, какие у нас с тобой отношения – мы большую часть времени ссоримся, – и могу тебе сказать, что меня не удивляет, что он предпочитает проводить время не дома, а в другом месте!
Чарли отправился работать в поле, и злость не оставляла его все время, пока он работал. Он просто чувствовал ее горечь на языке, обида раздражала его кровь. Но постепенно обида смягчилась, и ему стало стыдно, и он начал презирать самого себя. Почему он ударил ее по самому больному? Зачем он вообще припутал сюда Роба? Теперь ему будет трудно смотреть ей в глаза. Ему было очень стыдно и неприятно. Но он должен поговорить с ней, иначе разрыв между ними только углубится и помириться станет еще труднее.
– Извини меня, что я вмешал Роба в нашу ссору. Мне не стоило делать этого. Я хочу, чтобы мы забыли об этой ссоре.
– Я не могу стереть твои слова из памяти, как мел с доски! У меня слишком хорошая для этого память!
– Ты хотя бы попытайся меня понять. Если бы ты не стала упрекать меня в том, что я разговаривал с чиновником из этого отдела…
– Какой смысл в твоих извинениях, если ты продолжаешь считать меня во всем виноватой?
– Мне кажется, что виноваты мы оба. Мы иногда говорим друг другу страшные вещи… И в этом нет ничего нового, не так ли? У нас такие отношения уже много лет.
– Ты так считаешь?
– Ты же знаешь, что это правда.
Чарли стоял, засунув руки в карманы брюк. Он наблюдал, как Линн разжигала огонь. Он пытался придумать какие-то необходимые слова.
– Я сделал ошибку, должно быть, когда остался дома и стал работать на ферме? Ты ведь так считаешь? Мне следовало делать то, чего ты хотела и работать механиком где-то в другом месте.
– Теперь слишком поздно говорить об этом.
– Я сделал то, что считал нужным и правильным в то время.
– Ты сделал то, что тебе хотелось сделать, – сказала Линн.
– Но совсем необязательно считать все сделанное мной ошибкой.
– Теперь это уже поздно обсуждать. Сейчас это все в прошлом.
– Нет, ничего не в прошлом, это всегда присутствует в отношениях между нами. Я помню все, что ты мне говорила много лет назад, когда мы раньше выясняли отношения. Ты мне сказала, что относилась ко мне с большим уважением тогда, когда я ходил на работу и сам зарабатывал хорошие деньги. Вот в этом-то все и дело. Ты меня больше не уважаешь, не так ли? Я считал, что своей работой на ферме я могу вернуть твое уважение ко мне, но, оказывается, я ошибся.
– Какой смысл вести подобные разговоры?
– Я надеялся, что мы сможем все выяснить и исправить ошибки, пока еще не поздно.
– Не поздно? Что ты имеешь в виду? Ты мне что, угрожаешь?
– Я просто пытаюсь сказать тебе, что отношения между нами только ухудшаются, и мы должны попытаться улучшить их.
Линн подложила еще угля в печку и поставила чайник.
– Ты, наверное, ждешь, что я поглажу тебя по голове и скажу, что это моя вина и чтобы ты перестал об этом беспокоиться?
– Ты меня воспринимаешь только так? Как маленького мальчика?
– Интересно, а как ты сам себя воспринимаешь?
– Как твоего мужа, – сказал он. – Я считаю, что мы должны быть вместе, как положено мужу и жене – вместе работать и вести хозяйство на ферме. Но у нас все не так теперь. Мы – не одна команда, мы все время ссоримся.
– И чья же это вина? Когда приехал этот чиновник, ты даже не попытался позвать меня.
– Я уже извинился за это.
– Ты всегда стараешься отстранить меня от любых решений. Ты забываешь, что ферма принадлежит мне.
– У меня нет возможности забыть об этом, когда ты постоянно мне об этом напоминаешь!
Слова вылетели помимо его воли. Все его благие намерения были разрушены, и гнев снова подступил к нему. Он попытался овладеть своими эмоциями.
– Ты говоришь, что я стараюсь отстранить тебя от решения проблем на ферме, а как насчет тебя? Когда ты купила ферму, я старался помочь тебе с отчетностью, но теперь ты стараешься все сделать без меня.
Чарли с грустью смотрел на жену, обращаясь к ней. Но она была занята печкой, она открывала поддувало, старалась прогреть ее, чтобы начать готовить ужин.
– Ты все время стараешься отстранить меня от дел, – продолжал Чарли. – Ты все время делаешь так, чтобы я почувствовал, даже не знаю, как точно описать это ощущение… Чтобы я знал, что уже больше ничего не значу для тебя. Что я для тебя всего лишь наемный работник – батрак!
– Не будь глупцом, – ответила Линн.
Отвернувшись от плиты, она посмотрела в окно, во двор, где две лошади – Саймон и Сматч – объедали со стены плющ.
– Ты оставил лошадей во дворе, – сказала она. – Не лучше ли присмотреть за ними?
Он молча вышел во двор.
К счастью, у Чарли было много работы, и ему было некогда бездельничать и переживать их ссору. На ферму прибыл выделенный ему трактор, и Чарли принялся за работу Он распахивал поле под названием Спрингфилд. Пока держалась погода, он день за днем распахивал целину, останавливаясь только, чтобы второпях перекусить, и потом снова бежал на работу.
Иногда он работал даже по ночам – пахал, боронил и сеял. Линн, лежа одна в постели, не могла заснуть из-за шума трактора, который гудел в поле в полной темноте.
– Тебе обязательно работать по ночам?
– Да, если я хочу все сделать вовремя.
– Ну, если ты хочешь прикончить себя…
– Со мной не так-то легко расправиться…
Всю весну он работал без отдыха. Он был похож на одержимого. У него осталась только одна страсть – успеть подготовить и засеять землю.
– Эта война устраивает тебя, я права?
– Скоро ты станешь обвинять меня в том, что это я развязал ее.
Как только он посеял зерно, сразу же начал сажать картофель, ему помогали три человека из деревни Линн как-то выглянула в окно и увидела, как они работали на дальнем конце поля, она издалека слышала их голоса. Иногда до нее доносился их смех.
– Что это за люди, которые работают с тобой?
– Какое это имеет значение, кто они такие?
– Вот тот, с короткими волосами, – сказала Линн. – Это Джордж Кресси, не так ли?
И когда Чарли не ответил, она сказала:
– Мой отец умер из-за этого человека. Почему ты привел его сюда на мою ферму?
