Текст книги "Возвращение"
Автор книги: Мэри Пирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Что такое? – спросил его Чарли. – Тебе не нравится даже вид этого?
– Нет, это чересчур жирная еда, – ответил Филип.
– Ты, наверное, опять хочешь французских гренок?
– Нет, я вообще ничего не хочу есть.
– Но тебе нужно съесть хоть что-нибудь, – сказала Линн. Она начала волноваться, убрала его тарелку и вместо нее поставила другую, на которую положила картофель и бобы, сверху – кусочек масла. – Ну что, теперь как?
Филип взял в руки нож и вилку. Он посмотрел, как Чарли ел бекон и как тот втянул полоску желтоватого жира в рот. Потом он перевел взгляд на свою тарелку, где масло медленно расплавлялось и стекало по горячим овощам. Он поел картофель и не стал есть бобы.
– Надеюсь, он не всегда так будет капризничать с едой.
– Бедняга скучает по дому. Как только привыкнет, он начнет есть лучше.
Филип сделал вид, что их не слышит. Подали пудинг. Это был яблочный пирог. Он управился с двумя порциями с сахаром и со сливками.
– Ну, он хотя бы любит сладкое.
Когда ланч закончился, Филип попросил у них конверты и бумагу. Ему хотелось написать письмо домой. Он забился в укромный уголочек с блокнотом на коленях.
«Я нахожусь в странном месте, которое называется фермой. У них нет ни ванной комнаты, ни пристойного туалета. Вместо последнего только место на задворках, где воняет. Мыться я должен при кухне. Их зовут мистер и миссис Траскотт. Она сказала, что я могу называть ее тетушка Линн. Я надеюсь, что у тебя все в порядке. Бомбят ли вас еще? Когда захотите приехать, то привезите мои книжки – «Тысяча и одна ночь» и «Робин Гуд» и вообще все мои книжки, здесь мне нечего читать. Они передают вам привет».
Чарли взял его с собой на прогулку. Во время прогулки они отправили письмо. Хотя было воскресенье, на ферме Пигготтс люди работали в полях, убирая последний урожай. Чарли хотелось как-то заинтересовать мальчика, и они остановились у ограды, чтобы понаблюдать за работой.
– Они сейчас убирают ячмень. Им нужно поспешить с уборкой. Теперь все работают по воскресеньям, потому что идет война. Ты видишь это поле позади дома? Там у них стоят трактора, и они уже начали распахивать поле после сбора урожая.
Филип не слышал его. Его уши уловили шум поезда, а его глаза рассмотрели, как, выпуская клубы дыма, шел поезд по извилистой долине.
– Он идет в Лондон?
– Нет, в Чантерсфилд. Это только окружная железная дорога. Поезда в Лондон отправляются не отсюда.
Чарли перенес его через ограду, отделявшую поля, и они отправились обратно на ферму Стент. Сверху послышался гул самолета, и они подняли вверх головы, чтобы взглянуть на него.
– Это один из наших, – сказал Филип.
Его поднятое к небу лицо было пустым и холодным. Чарли почувствовал, что рядом с ним стоит мальчик из другого мира, и он никогда не сможет достучаться до его сердца.
– Пошли, Филип, у меня есть одна идея. – Он протянул руку и крепко сжал хрупкую руку мальчика.
– Мы с тобой сейчас пойдем в Слипфилдс. Я хочу познакомить тебя с моей знакомой, – сказал Чарли.
В сельской школе в Скемптоне, которую посещали восемь-десять учеников, после приезда эвакуированных детей было сто двадцать. Столов для всех не хватало, и некоторые дети сидели на обычных скамьях. Филип сидел на самом конце скамьи, и его оттуда постоянно вытесняли. Тогда он сел на пол, подальше от детей, и начал читать «Приключения Тома Сойера». Никто не обратил внимания, чем он занимается.
– Я не ходил в школу, когда жил дома.
– Этого не может быть, – заметила учительница.
– Это – правда. Мою школу разбомбили.
И на спортивной площадке он продолжал читать книгу. Местная девочка подошла к нему и захлопнула книгу, прищемив ему пальцы страницами.
– Почему бы вам, лондонцам, не отправиться домой?
– Отстань от меня, или я тебя ударю, – сказал ей Филип.
Иногда после школы Филип бродил вдоль реки с тремя другими эвакуированными мальчиками с фермы Флег Марш. Они шарили по кустам и в камышах и швыряли камешки в реку и разгоняли уток. Как-то раз они спустились к железнодорожной линии и положили монетки на рельсы, чтобы поезд проехал по ним. Когда Филип вернулся на ферму, он показал плоскую, гладкую монетку Линн.
– Ты не должен ходить по железнодорожному пути, – сказала она ему. – Это наказуемо и очень опасно Она с беспокойством посмотрела на него. – Обещай мне, что ты больше не станешь этого делать.
– Да ладно, – сказал Филип и пожал плечами.
Филип больше не таскал с собой повсюду свой противогаз. Этого здесь не делал никто, даже в школе. На этот район ни разу не было налетов.
– Что здесь за люди, – как-то заявил он Линн. – Вы даже не знаете, что на свете идет война.
– Уж я-то знаю, мой сын сражается на фронте.
– Но вы не знаете, что такое воздушный налет.
– Нет так давно на Фрохем упало несколько бомб, – заметила Линн.
– Несколько бомб! Да, я слышал об этом! – Филип презрительно фыркнул. – Одна из них упала в поле, – сказал он.
Он прислонился к скамейке в сыроварне, наблюдая, как Линн взвешивала масло и формовала его в полуфунтовые куски.
– У нас дома выбило все стекла. По всем комнатам было разбросано разбитое стекло, и на моей постели валялись куски штукатурки. Вы бы видели улицы неподалеку от нашего дома! Вместо некоторых домов остались только груды камней, и люди были погребены под ними. Иногда людей разрывало в клочья!
– Это ужасно, – сказала Линн. Она часто не знала, как ей нужно отвечать этому мальчику, который, как ей казалось, оживлялся лишь тогда, когда говорил об этих ужасных вещах. – Ты должен быть рад, что теперь ты далеко оттуда.
– Сам я не боюсь бомб. – Я – фаталист, как и мой отец.
– В самом деле?
– Да, да. Это так.
Он повернулся и начал ходить по сыроварне, заглядывая в ведра и бидоны с молоком. Он наклонился над бидоном и подул на молоко, и сверху появились маленькие волны на поверхности жирного молока.
– Куда пошел дядя Чарли? – спросил он Линн. – Он, наверное, опять отправился в Слипфилдс?
– Пожалуйста, не дуй на молоко, – сказала ему Линн. – Я тебе уже говорила, что это негигиенично.
Когда дядя Чарли был дома, он всегда находил что-нибудь, чтобы занять Филипа делом, например, разливать керосин в лампы.
– Крепче держи эту разливалку передо мной, а я залью керосин в лампы.
– Почему ты говоришь «разливалка»? Дома мы это всегда называли воронкой.
На ферме Стент говорили много необычных слов.
Когда слегка моросил дождик, Чарли всегда говорил, что это «утиный морозец». Когда он хотел есть, то говорил, что «помирает с голодухи». Как-то он позвал Филипа, чтобы тот посмотрел «мордастика-пушистика». Филип решил, что сейчас увидит кота, но это оказался теленок.
– Вы так странно здесь говорите, – заметил Филип. Иногда он передразнивал Чарли.
– Низина! – сказал Филип. – Что это такое? Я не понимаю, что вы хотите сказать.
– Значит, ты считаешь, что говоришь правильно, а мы все разговариваем неправильно, так? – спросил его Чарли, слегка улыбаясь.
Филип помогал разыскивать маленькие кусочки битой посуды, которые могли валяться в саду и в поле Он дробил их на камне молотком, пока они не превращались в круглый песок, его давали курам, которые неслись со всех ног, чтобы поклевать его.
– Зачем нужно давать клевать курам этот песок?
– Это помогает им лучше переваривать их пищу, и потом у яиц будут крепкие скорлупки.
– Почему это?
– Ну-ка сам подумай.
– Я не верю, что это как-то повлияет.
– Мне кажется, что ты – неверующий еврей.
– Нет, неправда!
– А кто же ты такой?
– Я – нееврей! – сказал Филип.
Некоторые из кур стали нестись на стороне.
Чарли поручил ему отыскать места, где они откладывали яйца. Филип пробирался вдоль живой изгороди, всматриваясь в заросли. Один раз он нашел одиннадцать яиц и принес их домой в своей кепке.
– Молодец! У тебя зоркий глаз, – похвалил его Чарли и дал ему три пенса. – Купи себе что-нибудь из сладостей, – сказал он ему.
Филип ловко отыскивал яйца и часто получал от Чарли несколько монеток за это. Но Линн это не нравилось.
– Его родителям не понравится, что мы его балуем.
Филип копил деньги, чтобы купить воздушный змей. Он видел его в сельской лавочке. Он был синий с желтым и стоил три шиллинга и шесть пенсов.
Один раз, когда Линн в пятницу разбирала деньги в своей шкатулке с деньгами, Филип заглянул туда.
– Господи, сколько же тут денег, – сказал он.
– Не трогай, пожалуйста, – заявила ему Линн.
Филип смотрел, как она вытащила оттуда немного денег и протянула их Чарли.
– Зачем она дает тебе деньги?
– Это моя зарплата, – сказал ему Чарли. – Я получаю ее за то, что работаю на ферме. – Он положил деньги в бумажник. – Твоя тетушка Линн – мой босс, понимаешь. Ферма принадлежит ей целиком, до последнего гвоздя, и поэтому мне приходится мириться с тем, как она командует мною. – Чарли скривил ему рожицу и подморгнул. – Мне приходится ходить перед ней на задних лапках, иначе она меня уволит.
Линн закрыла крышку шкатулки и повернула ключ.
– Мне не нравятся такие разговоры. Что мальчик станет думать о нас?
– Его мыслей, вероятно, хватит на грошовую книгу, – ответил ей Чарли.
У Чарли было полно дел, так как ему приходилось вести хозяйство сразу на двух фермах. У него также было два ночных дежурства в неделю в ополчении. Иногда, когда Линн утром входила в кухню, она видела, как он спит в кресле у печи.
– Почему ты не лег в постель?
– Мне осталось спать всего час, так что не стоило даже раздеваться!
Сразу после завтрака он отправлялся в Слипфилдс.
– Я удивляюсь, что ты еще заходишь иногда домой!
Она часто говорила такие вещи в последнее время. Чарли уже привык к ним. Однажды он вернулся с дежурства в ополчении и показал ей порванный рукав куртки, которая зацепилась за забор.
– Почини мне рукав, пожалуйста, – попросил он.
– Почему ты не попросишь об этом миссис Шоу?
Чарли повесил куртку на крючок и вышел, не сказав ей ни слова. Позже он сам зашил дырку.
По предписанию Военного сельскохозяйственного отдела Чарли сеял пшеницу в Слипфилдсе. Они прислали ему старенький трактор, и он хрипел и грохотал в поле Хелен Шоу стояла на сеялке и смотрела, чтобы семена не кончались и сеялись равномерно.
– Они, наверно, достали этот трактор прямо из музея, – сказал Чарли, пытаясь перекричать шум. – Он является прародителем всех современных тракторов. Я могу биться об заклад, что нас слышно в самом Минглетоне!
– Ничего, зато он делает работу.
– Как дела с семенами?
– Они уже заканчиваются.
Чарли подъехал к телеге, где были сложены мешки с семенами. Когда он затормозил, то трактор задергался и Хелен упала вперед прямо на барабан сеялки и ударилась лицом о крышку сеялки. Чарли заглушил мотор и спрыгнул на землю. Он сильно волновался и поскорее побежал к Хелен. Чарли видел, как из двух ссадин на лице течет кровь. Одна из них была на лбу, и у нее была рассечена губа. Костяшки пальцев тоже были покрыты ссадинами, и кожа слезала с них кусками. Чарли взял ее за руки. Ему стало страшно при виде ее израненных рук. По рукам также текла кровь.
– Нам лучше пойти в дом, чтобы я мог обмыть ваши раны.
– Нет, нет, все нормально. Ничего страшного, – сказала Хелен. Она посмотрела на свои руки в руках Чарли. Потом она осторожно убрала их и засунула в карманы передника в поисках носового платка. – Сколько же всего в моих карманах! – Хелен посмотрела на Чарли и засмеялась. – Господи, куда же задевался этот платок?!
Наконец она нашла его – это был кусок старой тряпки. Она начала промокать им кровь на лбу и с пораненных губ. На лбу кровь уже начала наплывать ей на глаза.
– Давайте, я помогу вам, – предложил Чарли.
– Ничего, я могу с этим справиться сама. Не беспокойтесь, – сказала она. – Она снова засмеялась и показала ему кровь на платке. – Все по заслугам. От меня нет никакой помощи, только кровавый пот и слезы!
– Это я во всем виноват. Я так резко затормозил. Я перепутал рычаги управления.
– Вы сильно устали, вот почему все произошло.
Хелен посмотрела ему прямо в глаза.
– Вы дежурите в ополчении по ночам и работаете весь день. Вам следует пойти домой и выспаться.
– Ну и кто из нас напрасно волнуется? – спросил Чарли.
– Тогда давайте работать.
– С вами все в порядке?
– Да, все нормально.
Они пересыпали семена из мешков в барабан сеялки и снова продолжили работу, с шумом и грохотом ползая по полю. И за ними летала стая нахальных сорок и грачей. День был сырой, солнце едва проглядывало. Над лесом скопился белый туман.
Филип спрятался за живой изгородью и наблюдал, как трактор двигался взад и вперед по полю. В воздухе пахло керосином и выхлопными газами. Время от времени он слышал, как Чарли что-то кричал миссис Хелен Шоу, и слышал, как она смеялась ему в ответ. Он не мог разобрать, о чем они разговаривали. Они были слишком далеко от него.
Филип двигался вдоль изгороди, всматриваясь сквозь спутанные ветви. Неожиданно резко взлетел фазан и полетел по направлению к лесу. На лету он издавал громкие и гортанные звуки. Филип испугался и побежал прочь, зажав уши ладонями. Он ненавидел крики фазанов, у него из-за них начинала болеть голова. Он бежал всю дорогу до самой фермы Стент.
– Где ты был? – спросила его Линн.
– Так, просто играл.
– Надеюсь, ты не ходил к железной дороге?
– Нет, я был в Слипфилдсе.
Линн достала из печки две тарелки колбасы с пюре и поставила их на стол. Они с Филипом сели есть. Теперь они не ждали Чарли, потому что Линн не знала, когда его ждать домой.
– Для чего ты ходил в Слипфилдс?
– Просто так.
– Ты видел там дядю Чарли?
– Да, но я с ним не разговаривал.
– Почему?
– Он был занят, вот почему.
Линн взяла чайник и налила чай. Она поставила перед мальчиком его чашку.
– Что делал дядя Чарли? – спросила она.
– Он вел трактор, – ответил Филип.
– Ты видел миссис Шоу?
– Да, она стояла на сеялке.
Филип с помощью вилки и ножа играл с картофельным пюре, он его разглаживал и потом сделал из него белую горку. Филипу казалось, что он построил иглу, как у эскимосов. Но он постоянно посматривал на Линн. Не прямым взглядом, а искоса. Линн вдруг стало неприятно его лицо и то, как хитро и робко он улыбался. Внезапно она почувствовала, что он ее раздражает.
– Почему ты играешь со своей едой? Разве ты не можешь просто сесть за стол и поесть?
– Не нужно вымещать на мне свою злость, – пробормотал мальчик, как будто говоря сам с собой. – Если она вам неприятна, я здесь ни при чем.
– Что ты сказал?
– Ничего.
– Если ты говорил о миссис Шоу, то я даже никогда с ней не разговаривала.
– Все равно, она вам не нравится. —
– Заканчивай свой обед, – сказала ему Линн.
Когда Филип купил себе воздушный змей, погода изменилась, и стало очень сыро.
– Ты не можешь запускать змея во время дождя, – сказал ему Чарли.
– Нет, могу, – начал спорить Филип.
Змей намок и поник, его цветные планки, ткань и бумага были измазаны грязью. Филип промыл его под насосом и внес внутрь, чтобы высушить у огня. Потом он пошел играть в сарай, где Чарли повесил для него качели.
Когда змей высох, он сильно наклонился к огню и кусочки загоревшегося дерева и ткани упали у печки и прожгли дырки в коврике. Линн была наверху, застилала постели. Она почувствовала запах гари и побежала вниз. Она быстро затоптала тлеющий коврик и потом схватила то, что осталось от недогоревшего змея и все засунула в топку печи. В этот момент вернулся Филип. Когда он увидел, какая судьба постигла его змея, он завопил от ярости:
– Проклятая корова! Ты сожгла моего змея.
– Не смей со мной так разговаривать! Ты только посмотри, что ты здесь натворил! – крикнула Линн. – Ты постоянно занимаешься глупыми и опасными вещами! Ты мог сжечь весь дом!
– Так и нужно было сделать! – продолжал кричать Филип. – Хорошо бы сгорел твой проклятый дом!
Он повернулся и вылетел из дома и не возвращался до самой темноты. К тому времени Чарли уже был дома, и он сурово сказал мальчику.
– Почему ты обзывал тетю?
– Она сама виновата! Она сожгла моего змея!
– Ты его сам сжег, парень! Не надо было оставлять его так близко к огню.
Чарли стоял у печи. Он показал Филипу на дырки с черными обгоревшими краями в коврике.
– Ты только посмотри, что ты здесь натворил. Что было бы, если бы тетушка Линн не подоспела вовремя?
Филип отвернулся от Линн и подошел посмотреть на прожженные дырки. Он коснулся одной из них ногой, и ее обгоревший край рассыпался под его ботинком в черную пыль.
– Ну? – все еще строго спросил его Чарли. – Что ты на это скажешь?
– Я могу купить вам новый коврик.
– И где ты возьмешь на это деньги?
– Я напишу домой и попрошу у них денег.
– Ты ведешь себя, как маленький дурачок, – сказала Линн, – и никто не требует от тебя нового коврика.
– Твоя тетушка ждет, чтобы ты извинился перед ней, – сказал Чарли.
Филипу стало неприятно. Он быстро взглянул в лицо Линн и потом снова уставился на коврик.
– Простите, – пробормотал он и крепко сжал губы.
– Да, натворил ты бед, нечего сказать! – заметил Чарли. – Ты не слушал меня, когда я тебе сказал, что воздушных змеев не запускают во время дождя. Тогда ничего бы не случилось, ты хоть это понимаешь?
Чарли протянул руку и взъерошил Филипу волосы.
– Ну ладно, теперь уже все в прошлом. Ты извинился, вот и хорошо.
– Садись за стол, Филип, – сказала Линн. – Твой чай уже давно ждет тебя.
Позже вечером, когда мальчик уже был в постели, Чарли разговаривал о нем с Линн.
– Вся беда в том, что он постоянно один. В школе он не завел себе друзей, и мы живем вдалеке от остальных ферм. Если бы у нас жил еще один эвакуированный ребенок…
– Спасибо, мне хватает этого одного. У меня и без него достаточно дел.
Линн писала письмо Роберту, а Чарли заполнял официальные формы.
– Мне кажется неправильным, что нам навязали этого ребенка, когда на ферме столько разных дел.
– У всех остальных точно такое же положение!
– Как насчет твоей приятельницы миссис Шоу? У нее никто не живет. Как ты думаешь, почему?
– Не знаю, – сказал Чарли. – Миссис Ропер приходила к ней и ничего… Мне кажется, что это потому, что она живет совсем одна.
Он посмотрел на бланк и нахмурился.
– Мне это кажется неправильным. Было бы неплохо, если бы у нее жил какой-нибудь ребенок. Мне кажется, что она была бы неплохой приемной матерью.
– Ты мне рассказывал о миссис Шоу, что она не может присмотреть за своим хозяйством и за собой, не то что присматривать за ребенком.
– Я так говорил раньше, теперь я переменил мое мнение. Она справляется со всем вполне прилично.
– Ну да, с твоей помощью!
Чарли смотрел Линн в лицо и пытался прочитать ее мысли.
– Я понимаю, что тебе не нравится, что я туда хожу, но теперь уже ничего не поделаешь.
– Господи, какое это имеет значение, что мне нравится, а что – нет. Уже давно ты делаешь все, что хочешь.
– Ради Бога, Линн! – сказал Чарли.
– Ты, наверное, считаешь, что это не мое дело, если ты работаешь на износ, да?
– Все осенние работы уже сделаны. Теперь до весны будет полегче.
Чарли не сводил с Линн взгляда, пока она писала. Он знал, что она пишет Роберту, и сказал ей:
– Ты ему написала, что Дейв принесла нам двух телят? Ты можешь ему написать, что это ее вклад в дело победы в войне! Роб всегда любил Дейзи, и ему будет приятно услышать, что Дейзи тоже очень старается.
– Я уже давно все это написала моему сыну, – ответила ему Линн.
Она писала Роберту каждую неделю, на многих страницах, описывая ему все новости на ферме, но от него не было писем уже целых два месяца. И у нее не переставая болели сердце и душа.
– Я даже не знаю, жив ли он! – каждый раз приговаривала она, отправляя письмо. – Господи, с ним могло случиться все что угодно!
Затем в начале декабря в один день пришло сразу три письма, правда, они были очень короткими, всего по страничке, но Линн как бы ощутила присутствие сына. Она видела его в этой комнате и слышала его голос, который читал ей эти небрежно написанные карандашом страницы.
«У нас здесь стало повеселее, и очень приятно, что ты можешь сделать что-то полезное и важное», – писал им Роберт в последнем письме.
«Я не могу вам больше ничего написать, но вы вскоре все сами узнаете. И надеюсь, что это будут приятные новости. Когда вы их услышите, вспоминайте обо мне!»
Ниже Роберт приписал:
«Вы помните козла, который был у нас? Вы помните, как называл его Чарли? Там, где я сейчас, он почувствовал бы себя дома».
Роберт подчеркнул последнее предложение.
– Козел? Что он хотел этим сказать? – спросила Линн.
Чарли снова перечитал приписку.
– Я как-то называл этого старого козла Моисеем.
По лицу Чарли расползлась улыбка, и он весело посмотрел на Линн.
– Мне кажется, что он сейчас находится в Египте. Наш Роб сейчас в Египте, и он намекнул нам об этом.
И вскоре распространились новости о британском наступлении в Северной Африке. Чарли достал атлас и показал Линн Египет на карте. Он крестиком отметил Сиди-Баррани на побережье.
– Именно здесь заварилась каша, и наш Роберт находится здесь! Он написал, что «делает что-то важное!». Он абсолютно прав! Они показали там итальяшкам, почем фунт лиха. Мне также кажется, что они их вскоре погонят оттуда!
Затем пришло еще одно письмо, и оно было еще короче прежних.
«Все прекрасно, и у меня все в порядке. Но сейчас нам предстоит много работы, так что не волнуйтесь, если от меня некоторое время не будут приходить письма. Большой привет от козла… Счастливого Рождества! Пока-а-а!».
Чувства Линн разрывались между гордостью за сына и страхом за него.
– Счастливого Рождества! – повторила она с дрожью в голосе. – Бедный мальчик, какое будет Рождество у него?
Филип вошел в кухню и увидел письмо у нее в руках.
– А мне не было письма?
– Сегодня нет, – сказал Чарли. – Ты же получил письмо на прошлой неделе.
– Да, но я уже написал им ответ.
– Подожди, они тебе еще напишут.
Филип помогал Чарли собирать яйца.
– Почему плачет тетушка Линн?
– Разве она плачет?
– Вы же сами видели это.
– Понимаешь, она получила письмо от нашего Роба. Он сейчас воюет, и она волнуется за него.
– Дело не в этом.
– А в чем?
– У нее сейчас трудный период в ее жизни, – сказал Филип.
Он написал матери, попросив разрешения провести Рождество дома.
«Вы так и не приехали навестить меня. Почему вы не приехали? Мне уже здесь надоело. Я хочу приехать домой и провести Рождество вместе с вами. Пришлите мне деньги, и я приеду на поезде».
Но мать написала ему, что он должен оставаться на ферме.
«У нас до сих пор продолжаются воздушные налеты. Там, где ты живешь, тебе безопаснее оставаться. Мистер и миссис Траскотт очень добры, так что будь хорошим мальчиком и помогай им по возможности. Я скоро пришлю тебе к Рождеству подарок».
Филип бросил письмо в печку, и Линн, наблюдавшая, как он его читал, увидела помрачневшее лицо мальчика. Он сильно разворошил пепел в печке.
– Может, после Рождества, в Новом году твоя мама приедет сюда и побудет у нас, – сказала Линн. – Напиши ей, что мы ее приглашаем.
– Нет, она не приедет. Я знаю, что она не приедет. Она не хочет оставлять моего отца.
Когда письмо сгорело в печи, он положил кочергу и подошел к столу, где Линн раскатывала тесто.
– Ей бы здесь не понравилось.
– Вот как? Почему же?
– Ну-у-у, – Филип пожал плечами, – у вас нет нормальной уборной и ванной. Ей это не нравится. Она закатывала бы истерики.
Он подошел к окну и выглянул наружу, вытирая вспотевшее стекло.
– Моя мать не выносит подобных неудобств. Она не смогла бы оставаться здесь больше пяти минут.
– Тогда ты прав, и ей лучше не приезжать сюда.
Линн взяла кусок теста и начала его энергично раскатывать, время от времени посыпая мукой.
– Значит, ты все время пишешь ей об этом? Обо всем, что плохо на нашей ферме?
Филип смотрел на дождь за окном, сделав вид, что не слышит. Вдруг он отвернулся от окна и начал что-то бормотать себе под нос, а потом стал подниматься к себе в спальню. Его постоянно недовольный и насупленный вид раздражал ее время от времени. Она иногда испытывала желание приласкать мальчика, и часто его холодный неприязненный взгляд вызывал у нее желание дать ему как следует по шее. Чарли мог легко болтать с ним, но ее попытки сойтись с Филипом поближе, кажется, только вызывали у него презрение.
Филип был в спальне и смотрел на книги, стоявшие на комоде. Они его совершенно не интересовали. Названия книг вызывали у него презрительную улыбку, он презирал и того, кто их написал, и того, кто их читал. Он был уверен, что их содержание скучное и сухое. «Элементарная физика», «Метеорология для начинающих», «Жизнь великих астрономов». Филип взял в руки последнюю книгу, она была старой и потрепанной. Он начал равнодушно перелистывать страницы.
Он отнес книгу к подоконнику и достал коробку цветных карандашей. На незаполненной странице в конце главы он нарисовал лиловый дирижабль, а вокруг него изобразил взрывающиеся бомбы. В книге было несколько иллюстраций, и все они были черно-белые. Он раскрасил звезды на диагрессе, изображавшей Большую Медведицу, потом подрисовал синие усы Кеплеру и прочитал подпись под рисунком: «Кеплер был одним из великих астрономов своего времени и многое открыл нам в понимании движения планет».
– Ну и что? Наплевать на это! – сказал он с презрением.
Перед Рождеством похолодало и выпал снег. Чарли взял лошадь и телегу и поехал в лес за фермой. Филип поехал вместе с ним и помогал собирать сухие сучья, валявшиеся кругом. Чарли распиливал их на короткие поленья, а Филип складывал их потом в телегу. Они проезжали через Слипфилдс, и миссис Шоу встретила их во дворе.
– Я привез вам дрова, как обещал.
– Да, я вижу. Вы очень добры. – Она протянула руку и помогла мальчику сойти на землю. – И вы привезли ко мне Филипа.
Пока Чарли сбрасывал сучья на землю, миссис Шоу и Филип бегали туда и обратно, складывая их как можно дальше от входа в сарай. Они смеялись и, задыхаясь, пытались перегнать друг друга, иногда спотыкались о мокрые скользкие поленья и старались поднимать сразу два или три, иногда одновременно хватали одно и то же полено и потом вдвоем несли его к дверям сарая. Чарли спрыгнул с телеги и присоединился к их веселью, и поленья стали скакать в сарай все быстрее и быстрее – шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, пока они не были все сложены в сарае.
– Ну, я и запыхался! – сказал Филип. Он прижал руку к своему боку. – Господи! – воскликнул он. – У меня даже в боку закололо.
У него покраснело лицо, и шапка лихо сдвинулась на один бок. Он посмотрел на сияющее лицо Хелен и увидел, что у нее был замазан грязью нос.
– Эй, вы только посмотрите! Вы вся грязная! – сказал он.
– Где?
– На носу, – сказал он Хелен.
– Так лучше? – Она потерла нос.
– Нет, вы все размазали! – Филип звонко захохотал. – Ой, у меня опять закололо в боку, – смеялся мальчик.
Хелен сняла его шапку, нежно поправила волосы, а потом снова надела ему на голову шапку.
– Заходите в дом, я угощу вас горячим какао.
Чарли и Филип вошли в кухню, и она угостила их какао в коричневых кружках и предложила имбирное печенье. Филип взял печенье и макнул его в какао, пока печенье не стало мягким. Чарли курил сигарету и смотрел, как Хелен суетилась в кухне.
– Скоро настанет Рождество.
– Да, уже через три дня.
– Я подумал, – сказал Чарли. – Может, вы придете к нам на Рождество?
– Спасибо, нет. – Хелен покачала головой. – Мне кажется, что мне не следует делать это.
– Мне неприятно думать о том, что вы здесь будете совсем одна.
– Ничего страшного. Я уже привыкла к одиночеству.
– Да, но это же праздник Рождества Христова, – заметил Чарли. – Вам будет не по себе одной.
– У меня есть приемник, – сказала Хелен. – И благодаря вам у меня будет яркий огонь.
– Вам пригодятся дрова, если верить прогнозу погоды. Они сказали, что впереди у нас сильные морозы.
– Не беспокойтесь обо мне. Все в порядке.
– Я понимаю, что не смогу вас убедить прийти к нам.
Чарли допил какао и поставил кружку на стол.
– Нам с Филипом пора идти. Бедняга Сматч наверно замерз.
Хелен проводила их до дверей. Филип пробежал по двору и залез на телегу. Он сел на сиденье возчика и взял в руки вожжи.
– Я видела вашу жену на прошлой неделе, – сказала Хелен тихим голосом. – Мы ехали в одном автобусе.
– Она поговорила с вами? – спросил Чарли.
– Нет, просто кивнула головой, – ответила Хелен. Она пристально посмотрела на него.
– Мне кажется, что ей не нравится, что вы ходите сюда.
– Какая чушь! – воскликнул Чарли. – Она сама предложила, что бы я ходил к вам и помогал, чем могу.
– С тех пор она могла изменить свое мнение. Мне кажется, что будет лучше, если вы перестанете ходить сюда.
– Если я перестану сюда ходить, она все равно будет недовольна! Ей сейчас ничем не угодишь!
Он просто выпалил эти слова, но потом ему стало неудобно.
– Не слушайте вы меня! – добавил Чарли.
– Тогда я права, что ей все это очень не нравится!
– Да нет, дело не в вас. Ее все раздражает. Что бы я ни делал, все плохо. Это возникло не сейчас, а много лет назад, еще до того, как вы приехали сюда.
– Все действительно так плохо?
– Иногда все именно так, – сказал Чарли. – Иногда я чувствую… Даже не знаю, как сказать…
Он смотрел вдаль, на Филипа в телеге.
– Наверное, я несправедлив к ней. Понимаете, ее сын на фронте, и она постоянно переживает из-за него. Потом проблемы с Филипом. Иногда он так ее злит…
– Чарли, посмотрите на меня.
Он посмотрел на Хелен: это лицо ничего не выражало.
– Что такое? Я смотрю на вас, – сказал он.
– Я хочу, чтобы вы смотрели мне прямо в глаза и сказали, может, это все из-за меня?
– Вот что я вам скажу…
– Что? – спросила Хелен.
– У вас грязное лицо!
Чарли пошел по двору и залез на телегу. Хелен стала открывать им ворота. Чарли поднял руку, проезжая мимо нее, а Филип помахал шапкой.
– Спасибо за какао, миссис Шоу!
После завтрака в канун Рождества Чарли и Филип отправились в город. Автофургон сломался, и Чарли хотел купить кое-какие запасные детали. Пока он ходил в гараж, Филип отправился за покупками. Для Линн он купил желтую метелку для смахивания пыли. Чарли он решил подарить пакетик бритв и носовой платок для миссис Шоу. Для себя он купил бумажные яркие цепи и три маленькие сосновые шишки, выкрашенные золотой краской.
Они возвращались обратно через поля, но когда они приблизились к деревне Скемптон, Чарли повернул к железной дороге. Он посмотрел вдоль путей, приподнял Филипа над заграждением и быстро перепрыгнул через забор вслед за ним.
– Мы сократим дорогу, пройдя вдоль путей.
– Нам за это не попадет?
– Если нас никто не увидит, то все в порядке.
– Тетушка Линн не разрешает мне ходить к железной дороге.
– Она абсолютно права.
Чарли глянул на часы.
– Поезда не будет до двенадцати часов. У нас в запасе примерно минут тридцать, а мы весь путь пройдем за десять минут.
Он взвалил на плечи мешок с запчастями, и они спустились вниз по крутому откосу на узкие пути. Внизу было довольно тепло, а снег лежал отдельными островками.
