Текст книги "Дорога домой"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Ну вот что… – начал он, но прежде чем успел сказать что-то еще, Лесли рассмеялась:
– Джери, ну в самом деле – он же слабоумный, все равно что животное. Если бы у меня собака была, ты бы тоже всякие глупости думал?
Внутри у нее все дрожало мелкой дрожью, по спине бежали холодные мурашки: зачем, ну зачем она ляпнула про ревность?! Если сейчас он вытащит револьвер и направит на Джедая…
Раздавшееся внезапно из глубины комнаты громкое мелодичное брямканье заставило ее вскинуться.
– Что это?!
– Часы, – буркнул Джерико. – Ребята притащили, – сердито посопел, глядя в сторону, но потом потянул ее за руку: – Ладно, пойдем покажу!
Часы стояли между постелью и окном – высокие, в рост человека, из темно-красного дерева, с желтоватым от времени циферблатом и позолоченными стрелками. За стеклянной дверцей ходил взад-вперед золоченый маятник.
– Вот, – подведя к ним Лесли, Джерико провел пальцами по лакированному боку. – И часы отбивают, и половины, а в полдень мелодию вызванивают. А на ночь бой отключается – сам, представляешь?!
– Здорово! – оценила она и непритворно ойкнула, еще раз взглянув на циферблат: – Слушай, сейчас что – действительно половина двенадцатого?!
– Да…
– У меня же занятия в полдень начинаются! Мне бежать надо!
– Погоди! – Джерико прихватил ее за плечо, не дав шагнуть к двери. По-хозяйски распахнул ворот, убеждаясь, что бриллиантовая звезда на месте, и привычно коснулся ее пальцем; спросил – мрачновато, но уже без прежней злости:
– Носишь?
– Ты же видишь! – Лесли пожала плечами.
– Вот и носи… И не забывай!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда, ведя на веревке Джедая, она вышла из штаба, ее буквально ноги не держали.
Изнутри поднималась мелкая противная дрожь, казалось, вот-вот сзади прозвучит окрик: «Ну-ка, вернись!» Но приходилось идти своей обычной походкой, отвечать на приветствия, да еще делать вид, что она не замечает вопросительных взглядов, которые люди бросали на Джедая – да, идет человек на веревке, ну и что тут такого особенного?!
Шел он тяжело, прихрамывая на правую ногу.
Надевая на него ботинок (Джерико не преминул брезгливо спросить: «Он что, и обуться сам не может?!»), Лесли успела заметить, что там не только стерта пятка, но и на щиколотке имеется изрядная ссадина.
Свернув в проход между зданиями, она обернулась и, убедившись, что поблизости никого нет, сказала – просто чтобы что-то наконец сказать ему:
– Потерпи, уже скоро дойдем!
– Да, – хрипло выдохнул Джедай. Лесли на миг от облегчения закрыла глаза, благодаря бога, дьявола, судьбу – она сама не знала, кого; все то время, что они были в штабе, ее мучила червоточинка сомнения: а вдруг он не притворяется, а действительно снова потерял разум?
Войдя в комнату, она заперла дверь и потянула Джедая за собой в ванную:
– Сюда! – и только оказавшись внутри, наконец вцепилась ему в плечи и прижалась лицом к его груди.
Ее трясло так, что челюсти стучали друг об друга, в горле стоял комок и жутко хотелось плакать, но плакать было нельзя: если она сейчас явится на занятия с красными глазами, это сразу заметят!
Джедай тоже обхватил ее обеими руками, прижал к себе и, уткнувшись лицом ей в волосы, что-то тихо хрипло шептал. Слов Лесли разобрать не могла, только чувствовала щекотные прерывистые выдохи. Да это сейчас было и не важно – с нее хватало того, что ее обнимали большие и теплые, такие знакомые руки, а под виском отдавались частые удары сердца.
Она всхлипнула и замотала головой, прижимаясь немо распахнутым ртом к его куртке: нельзя, нельзя плакать! Через несколько минут она должна выйти из этой комнаты – и при этом выглядеть и вести себя как всегда!
Усилием воли Лесли заставила себя сделать шаг назад и взглянуть в осунувшееся лицо.
– Пить хочешь?
– Да.
Она включила кран. Долго приглашать Джедая не пришлось – он опустился на колени и сунулся в водяную струю, жадно хватая ее ртом, потом набрал воды в ладони, выпил из получившейся чаши и напоследок провел мокрыми ладонями по лицу. Спросил – уже не так хрипло, как раньше:
– Что это за место?
– Долго рассказывать, – Лесли положила ладонь ему на плечо – не смогла удержаться, так хотелось потрогать, почувствовать его рядом. – Мне сейчас нужно идти. Вернусь часа через три, принесу еду и чистую одежду, тогда помоешься целиком. Тогда и поговорим. А пока – ложись, отдыхай.
Она прошла в комнату, стащила с постели одеяло и разложила на полу у окна. Джедай, стоя в дверях ванной и держась за косяк, вопросительно смотрел на нее, но вслух спрашивать ничего не стал – подошел и лег.
– Если кто-то придет – молчи и изображай слабоумного. У тебя что-нибудь, кроме ноги, болит… живот, простуда?
– Нет. А что, кто-то должен прийти?
– Нет. Но… не знаю.
Лесли очень надеялась, что умение Джерико чувствовать ложь, которым он так гордился, на сей раз не распознало густо приправленный правдой обман. Но если он в чем-то сомневается, то вполне может и прийти, и проверить, и подстроить ей какую-то ловушку…
Как прошло занятие, Лесли помнила плохо. Никаких новых приемов она разучивать с бойцами не стала – вместо этого спросила, кто из них умеет кидать нож, и велела всем по очереди показать свое умение на привязанной к баскетбольной стойке деревяшке.
После этого она могла, сидя на трибуне, раз в несколько минут подавать реплики – и спокойно думать о своих делах.
Появление Джедая спутало все ее планы: в таком состоянии, в каком он сейчас, он не то что пятнадцать миль не пройдет, но и едва ли дойдет до леса. Значит, завтра побег отпадает – чтобы набраться сил и подлечить ногу, ему потребуется неделя, не меньше…
Собаки прождут дня три-четыре, потом могут начать бродить по округе – не дай бог, подойдут к Логову и нарвутся на случайный выстрел. Значит, нужно в воскресенье поехать «за травами», а на самом деле побыть с ними несколько часов – и приказать ждать дальше. Нет, лучше даже не в воскресенье – в субботу…
Что к ней кто-то подходит со спины, Лесли не услышала – поняла по лицам ребят. Резко качнулась вперед, уходя от возможного удара, перекувырнулась и вскочила уже лицом к противнику, рука на рукоятке ножа.
«Противником» оказался Лео – стоя шагах в пяти от нее и улыбаясь, он похлопал в ладоши.
– Здорово! А как ты узнала, что я сзади? Я старался двигаться бесшумно.
– Ребята на тебя оглядывались, – объяснила Лесли. – Тебя… Хефе (чуть снова не ляпнула при бойцах «Джери») прислал?
– Нет, я сам. Можно? – он кивнул на импровизированную мишень.
– Да, конечно.
Нож – узкий, обоюдоострый – Лео держал не на поясе, а в ножнах, закрепленных на предплечье. Выйдя на площадку, одним молниеносным движением вытащил его и метнул с пятнадцати шагов, почти не целясь.
Дело свое он знал – лезвие на пару дюймов вонзилось в самый центр мишени. Лесли, подражая его манере, похлопала в ладоши, спросила:
– А с левой руки можешь?
– Хуже, – честно признался он. – А ты?
После этого ей ничего не оставалось, кроме как тоже выйти на площадку.
Первый ее бросок оказался не хуже, чем у Лео – нож вонзился совсем рядом с его отметкой. Второй раз она метнула нож снизу, почти без замаха – получилось тоже неплохо: боец, посланный принести его, еле выдернул лезвие из деревяшки.
– А левой? – с интересом спросил Лео.
Левой рукой Лесли метала нож почти так же, как правой – но покачала головой:
– Тоже хуже, – обернулась к бойцам: – Ладно, ребята, с ножами пока все! Теперь – три круга бегом вокруг площадки, десять отжиманий – и разбиваемся на пары!
Проследив глазами за тем, как ребята послушно затопотали вокруг площадки, Лео подошел к ней:
– Ты не хочешь со мной посостязаться? – смущенная улыбка не слишком шла его смуглому, украшенному шрамом лицу. – Мне просто интересно, кто из нас лучше. Нож, стрельба и… спарринг, если ты не против. Даже не до первой крови – так, поразмяться.
– Можно, – кивнула Лесли. – Только без зрителей, ладно? – в этот момент она готова была пообещать что угодно, лишь бы отвязался – все равно через неделю ее здесь уже не будет!
Интересно, его Джерико прислал или он и впрямь явился по собственной инициативе?
Когда брямканье из репродукторов возвестило конец занятий, больше всего на свете Лесли хотелось бегом кинуться к себе и проверить, как там Джедай. Но как раз этого делать было нельзя (вести себя как обычно!). Так что прошел добрый час, прежде чем, нагруженная, как осел, она добралась до своей комнаты, успев за это время напоить утрешнего простуженного паренька жаропонижающим настоем и растереть от кашля (если Эми и подогрела растирание, оно давно остыло – пришлось греть заново); зайти на кухню, добыча – два куска хлеба, переложенных ломтем вареного мяса; поймать Пита и выпросить у него одеяло, матрац и смену одежды, включая толстые шерстяные носки.
Зашла в комнату – и с облегчением выдохнула: Джедай лежал там, где она его оставила, и при ее появлении открыл глаза.
– Привет! – шепотом сказала Лесли. На ходу сгрузила свою ношу на кровать, подошла к нему и присела на корточки. – Как ты тут?
– Лежу…
– Ладно, сейчас помоешься… или ты сначала поесть хочешь? У меня хлеб с мясом есть! – она уже хотела выпрямиться, но Джедай придержал ее.
– Знаешь, мне до сих пор не верится, что я тебя все-таки нашел.
– Мне тоже, – честно сказала она. – Я в первый момент обалдела, подумала, что мне это мерещится… Помочь тебе встать?
– Лесли, – рассмеялся он, – вовсе я не такой слабый, как тебе кажется! – в доказательство обнял ее, и она как-то сама собой оказалась лежащей на одеяле рядом с ним. Точнее, под ним, прижатая к полу его тяжелым мощным телом.
Почему-то считается, что в отношениях между мужчиной и женщиной первый поцелуй – самый лучший, самый сладостный и нежный… Нет, первый поцелуй – это лишь проба, когда люди примериваются друг к другу, а в душе еще живет опаска: «Тот ли это человек, каким кажется?» А вот поцелуй после долгой разлуки – когда в нем и радость, и понимание того, что тебя помнили все эти месяцы, и обещание чего-то большего – он действительно самый лучший…
Опомнилась Лесли, лишь осознав, что руки Джедая вовсю блуждают у нее под футболкой, а еще одно «доказательство» того, что он не такой уж слабый, упирается ей в живот.
Вывернувшись из-под него, она откатилась в сторону и помотала головой:
– Джед, нет! Здесь, сейчас – нельзя! Если кто-то подсмотрит… или услышит, нам конец… Вставай, пойдем помоешься.
Джедай перевернулся на спину и, тяжело дыша, рывком сел. Повернул голову – потемневшие от желания глаза остановились на лице Лесли, и она, против всякой логики, почувствовала себя виноватой. Но тут он прикрыл тяжелые веки и кивнул:
– Да, сейчас… – начал расшнуровывать ботинок, но остановился: – Ты что-то, кажется, про хлеб с мясом говорила?
– Да, конечно! – вскочила Лесли. Как она могла забыть, что поесть он не прочь в любое время дня и ночи!
Стук в дверь раздался, когда Джедай, стоя под теплым душем, второй раз намыливал голову. Вместо того, чтобы скромно отвернуться, Лесли, пользуясь правом врача, осмотрела его с ног до головы. Помимо общей исхудалости и стертой ноги, особых повреждений на нем не было – так, несколько синяков и полузаживших царапин; как он объяснил, «земля на склоне под ногами поехала».
– Помыть тебе спину? – предложила она. Вместо ответа Джедай со смехом потянул ее к себе, притиснул лицом к груди.
– Пусти, ты же мокрый! – возмутилась Лесли – вот тут-то и раздался стук.
Схватив полотенце, она наскоро обтерла мокрое лицо и выскочила из ванной.
– Кто там?!
– Да я это! – раздалось из-за двери. Конечно, кто же может появиться так «вовремя», как не миссис Таубман!
Пришлось открыть дверь. Старуха вплыла в комнату с подносом в руках и широкой улыбкой на лице.
– А я вам обед принесла! – ласково пропела она. – Сегодня баранье рагу очень удачно получилось. И пирог с пеканом, и кофе – цикорный, как вы любите, – перечисляя яства, она выставляла их на стол и, услышав плеск из ванной, весьма ненатурально испугалась: – Ой, а кто у вас там?!
– А, это Джедай, – небрежно отмахнулась Лесли.
Миссис Таубман вопросительно вытаращила глаза – это у нее получилось куда естественнее, чем испуг – и пришлось пояснить:
– Он слабоумный. Но сильный и послушный. Я его пару лет назад купила в одном поселке на Симарроне, чтобы он мою волокушу с товарами таскал – у меня тогда гремучка осла укусила. Ну вот, а сегодня ребята его возле Пекоса поймали – тощий, грязный… жуть! – Лесли махнула рукой: – Вы выставляйте еду – сейчас я его домою, приду и пообедаю, – прихватила одеяло и отправилась в ванную.
Джедай по-прежнему стоял под душем. Лесли быстро приложила палец к губам, скорчила рожу, означавшую «Вот принесла нелегкая!» – выключила воду и сказала, чуть повысив голос:
– Вылезай. И стой. Стой смирно! – на попытку взять у нее полотенце мотнула головой и кое-как вытерла его сама. Накинула ему на плечи одеяло: – Держи рукой вот здесь! Пойдем.
Она впереди, он сзади вышли из ванной. Старуха, по-прежнему стоявшая у стола, при появлении замотанного в одеяло Джедая растерянно выпалила:
– Здрасьте!
Он не удостоил ее даже взглядом – молча, с тупым видом прошел к расстеленному у окна матрацу и, услышав: «Ложись!» – покорно улегся.
Лесли обернулась к миссис Таубман и покачала головой.
– С ним бесполезно здороваться. Он не говорит и понимает только отдельные команды: стой, иди, держи. Зато видите, какой здоровый и сильный!
– Да, – старуха уставилась на его торчавшие из-под одеяла ступни. – И ножищи какие огромные! Говорят, если у мужчины ноги большие, то и… – вроде бы смущенно замялась, но интонация стала явно вопросительной, – и член тоже?
– Не знаю. Никогда не задумывалась, – беспечно ответила Лесли. Что это, завуалированная попытка выяснить, были ли у нее с Джедаем сексуальные отношения – или просто дурное любопытство?
Она подсела к столу.
– Ох, как рагу вкусно пахнет! – подняла глаза на старуху: – Миссис Таубман, я сама посуду принесу, вы не ждите!
Едва за миссис Таубман закрылась дверь, как Джедай подал голос:
– Я тоже про ноги эту байку слышал…
– Цыть! – шепотом огрызнулась Лесли; затаив дыхание, прижалась ухом к филенке. Где эта чертова старуха – ушла или стоит с другой стороны и тоже прислушивается?
Нет, все тихо… похоже, ушла…
– Говори шепотом! – сказала она, оторвавшись от двери.
– По-моему, у тебя уже мания преследования, – покачал головой Джедай, но голос понизил: – Неужели здешним обитателям больше нечего делать, кроме как за тобой следить?!
– Я не знаю, поверил мне Джерико или что-то подозревает, – вздохнула Лесли. – И если подозревает, то… ладно, давай не будем сейчас об этом. Ты рагу хочешь?
– Хочу!
– А тебе нехорошо не станет? Сколько ты дней не ел?
– Да не, я последние дни как раз, можно сказать, отъедался, – усмехнулся он, – здесь, в лесу, в озерах и ракушек полно, и рыба есть. Вот до того нам действительно плохо пришлось…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
С Кейп-Розы Джедай ушел уже на следующее утро после того, как они с Лесли расстались – ушел, сказав капитану Саммерсу, что хочет догнать ее и привести в поселок. Только один человек знал, что он больше не вернется – Лола, его бывшая жена.
– …Ну почему ты меня не дождалась, почему?! Я сразу понял, что ты не останешься, даже не из-за Лолы… надо было видеть твое лицо, когда Билли рассказывал, что женщин теперь одних из поселка не выпускают! Но неужели ты думала, что я позволю тебе уйти без меня?
– Я оглядывалась – все надеялась, что ты идешь за мной…
– А я надеялся, что ты догадаешься подождать меня хотя бы до утра. Понимаешь, ну не мог я не попрощаться с Лолой – слишком нас многое связывало…
– …Она когда меня увидела – застыла и смотрит, и слезы по лицу текут. Седая уже совсем, даже вроде ростом ниже стала. Я подошел, она меня обняла, руки дрожат… честно скажу, мне тоже плакать захотелось. А потом мы полночи сидели на кухне, разговаривали – я рассказывал обо всем, что со мной случилось… и о тебе, о том, как мы вместе шли. И еще я сказал ей то, что не сумел… не догадался сказать тебе.
– Что?
– Что люблю тебя больше жизни.
Сначала он надеялся догнать Лесли. Потом уже не надеялся – просто шел по следу. Порой, зная ее, догадывался, какой тропкой она свернула, порой ошибался, иногда, уже отчаявшись, вдруг замечал на земле параллельные бороздки – след от волокуши. Иногда после целого дня пути приходилось поворачивать назад – туда, где след был виден несомненно – и оттуда возобновлять поиски.
К тому времени, как Джедай добрался до Колорадо, он отставал от нее примерно на неделю.
На собак он наткнулся случайно. Точнее, это они на него наткнулись – внезапно из кустов вылетела Дана и, виляя хвостом, заплясала у его ног, за ней выскочили еще семеро обрадованных клыкастых зверей. Никогда раньше они не приветствовали его с таким восторгом.
Лесли причина этой радости была вполне понятна – появление Джедая они восприняли как знак того, что исчезнувшая непонятно куда хозяйка вот-вот появится.
Куда делись еще три собаки, так и осталось неизвестно.
– …Я подумал, что ты в поселок какой-нибудь торговать ушла – но ты ни к вечеру не появилась, ни наутро. И рюкзак сырой, а дождя уже дня два не было. Я снова к Але: где Лесли?! – она меня и отвела туда, где тебя захватили. А потом показала место, где стоял грузовик. Умная она собака, очень умная…
И снова поиски – на этот раз полустертых следов шин, уходящих на юг. Но теперь он был не один, с ним шла Стая. Острое чутье полусобак-полукойотов дополнял разум человека, подсказывавший, что автомобиль наверняка будет двигаться по шоссе.
Через десять дней собаки нашли место стоянки: кострище и валявшуюся на обочине промасленную тряпку, до сих пор сохранившую запах бензина. Джедай наверняка не обратил бы внимания на торчавший из земли неподалеку от кострища валун – но когда рядом с этим камнем, поскуливая и принюхиваясь к еле заметной вмятине в песке, собралась вся Стая, он понял, что здесь лежала Лесли.
А это значило, что она жива.
Вторую стоянку удалось обнаружить только месяца через полтора: на одной из развилок Джедай свернул не туда, и они шли больше недели, прежде чем он понял, что здесь уже очень давно никто не проезжал, и повернул обратно.
Хуже всего было с едой. Поначалу выручали гремучки: заметив змею, собаки подзывали его лаем – Джедай подходил и убивал ее из револьвера, а когда патронов осталось мало, стал пользоваться копьем, сделанным из привязанного к еловой жерди запасного ножа. Трех-четырех змей хватало на день и ему, и собакам.
Но к середине ноября гремучки попрятались на зиму. Припасы тоже кончились – и сало, и крупа, мешок с которой дала ему в дорогу Лола, и остатки муки и вяленого мяса, найденные в рюкзаке у Лесли.
Джедай пытался охотиться с собаками – они честно находили оленей и зайцев, выгоняли на него. Чаще он промахивался, но несколько раз сумел подстрелить добычу, однажды долго шел по следу оленя-подранка, пока не догнал его. Потом патроны кончились, а убить бегущего оленя копьем… после ряда неудачных попыток он понял, что это дело безнадежное.
Бывало, он не ел по два-три дня, заглушая голодные спазмы чаем из сушеных малиновых листьев – их в рюкзаке Лесли было довольно много. Однажды утром, проснувшись, обнаружил возле себя задушенную мешотчатую крысу[12]12
Мешотчатая крыса – грызун, то же, что мешотчатый прыгун.
[Закрыть] – кто-то из собак поделился добычей. Раньше Джедай бы брезгливо отбросил ее, теперь же освежевал, сварил и съел.
Если на пути попадались речушки, он задерживался там на день-другой – ловил рыбу и собирал на мелководьях перловиц,[13]13
Перловица или беззубка – съедобный моллюск.
[Закрыть] отъедался сам и кормил собак. Делать запасы не было смысла: соль давно кончилась, а без нее рыба, что сырая, что запеченная, портилась уже через день.
До моста через Пекос они добрались примерно месяц назад. Точнее, до бывшего моста – посередине реки участок между двумя пролетами обвалился вниз грудой бетонных обломков; произошло это, судя по всему, недавно.
Стоя на берегу и разглядывая развалины, Джедай не сразу понял, почему Ала настойчиво тычется ему в руку носом, но потом догадался, подставил ладонь – на нее упала пуговица, точно такая же, как была на кармане его камуфляжных штанов. За кустами ивняка, на прибрежной поляне, обнаружилось и очередное кострище.
Для Джедая это стало еще одним доказательством того, что Лесли находилась в грузовике, который по рухнувшему теперь мосту ушел за реку, на юг.
Ширина разрушенного участка была футов двадцать пять. Если бы поблизости был лес, можно бы было перекинуть через проем пару бревен и перебраться по ним, но вокруг, сколько хватало глаз, простиралась лишь поросшая полувысохшей травой равнина.
Оставалось перебираться через реку вплавь.
Именно там, на переправе, он потерял двух собак. Одна из них так и не решилась броситься вплавь и металась с визгливым лаем по берегу, вторая, поддавшись на эти отчаянные вопли, с полпути повернула обратно.
На Алу он перед переправой на всякий случай надел ошейник и привязал к нему веревку, решив, если она заартачится, просто затащить ее в воду. Это спасло ей жизнь: к середине реки она выбилась из сил и еле плыла, натужно сопя – Джедай, первым выбравшись на мелководье, вытянул ее вслед за собой.
Остальные собаки переплыли благополучно. Те, что остались на противоположном берегу, весь день мелькали там, перетявкиваясь со своими более храбрыми сотоварищами, но ночью куда-то убежали и больше не вернулись.
Логово они увидели еще через неделю.
Джедай сразу понял: вот он, конец пути.
На западном берегу среднего из трех озер, в пещерке под старым выворотнем он устроил себе гнездо – днем отсыпался, а ночью бродил вокруг Логова, пару раз подобрался к ограде почти вплотную.
Он надеялся захватить кого-нибудь из обитателей поселка и узнать от него, где Лесли. Но никто из жителей Логова после захода солнца за ограду не выбирался, а часовые по ночам дежурили обычно по двое…
– …Собакам я строго-настрого велел за мной не ходить. Показал Але издали мотоциклистов и сказал, что это плохие люди, враги, опасность. Вроде поняла…
– Да, она эти слова знает.
– Мне еще простуда подгадила. Представляешь, за всю дорогу ни одной царапины, а тут – смешно сказать! – я под дождь попал, и в результате провалялся целую неделю.
– Так во-от почему ты такой дохлый! – протянула Лесли.
– И вовсе я не дохлый, – запротестовал Джедай и, повернув голову, потерся щекой об ее плечо.
Он сидел на полу, прислонившись спиной к кровати; Лесли сначала сидела на той же кровати, а потом легла, уткнулась лбом ему в затылок и обняла, сцепив пальцы у него на груди. Внутри у нее все звенело от счастья: он здесь, рядом – только руку протяни; он не бросил ее, он пришел и нашел! И скоро, очень скоро Логово останется позади, как дурной сон, и, наверное, поэтому мир вокруг кажется таким ярким и радостным – будто слетели застилавшие глаза шоры.
За окном уже стемнело, недавно отзвенел последний колокол, обозначавший девять вечера.
– А ты мне так ничего и не рассказала, – нарушил недолгое молчание Джедай.
– Чего не рассказала? – лениво отозвалась Лесли.
– Ну… как ты здесь оказалась, что это за место…
– Как я здесь оказалась, ты и сам уже знаешь – поймали, скрутили, привезли, – она вздохнула, перевернулась на спину и села; добавила: – Сглупила я: надо было Дану с собой взять. Или Алу. Они бы засаду учуяли, и я бы так по-дурацки не влипла. А место это называют Логовом. Когда-то здесь была база ВВС Рио-Лобо, на ней находилось одно из самых крупных бензохранилищ на территории Соединенных Штатов…
Рассказать Лесли успела немного; в дверь негромко постучали, когда она в своем повествовании добралась до «машин поддержки», о существовании которых догадалась еще до того, как попала в одну из них. Мгновенно вскинувшись, она жестом показала Джедаю: «Сдвинься вместе с матрасом к окну и ложись», одновременно спросила:
– Кто там?
– Я! – отозвался Джерико.
На ходу накинув на Джедая одеяло, Лесли подбежала к двери и открыла.
– Привет!
– Привет. Ты еще не спишь?
– Как раз собиралась ложиться, – отступив от двери, она впустила его в комнату, улыбнулась: – Чего-то меня сегодня здорово в сон тянет; час назад на минуту глаза закрыла – и сморило так, что только колокол разбудил.
– Но со мной-то ты поужинаешь? – в руке у Джерико была миска с жареной рыбой; под мышкой – запотевший кувшин.
– У-у, сидр! – обрадовалась Лесли, уловив знакомый запах.
– Ты его любишь?
– Очень!
Она полезла в тумбу за чашками; когда выпрямилась, увидела, что Джерико стоит у стола и смотрит на Джедая. Смотрит хмуро и недовольно, хотя Джедай, лежавший к нему спиной и до ушей укрытый одеялом, выглядел совершенно безобидным.
– Вот, – она поставила на стол чашки. – А рыба – это что, те самые окуни, которых Честер с Бобером вчера отловили?
– Да, – Джерико наконец сел. – Ты… ты можешь его куда-нибудь отсюда убрать? – морщась, кивнул на Джедая. – А то неприятно – такое ощущение, что он каждое мое слово слушает!
– Ничего он не слушает! – слабо возразила Лесли. – Спит себе и спит… – подошла к Джедаю, легонько пнула его ногой в поясницу: – Ладно, вставай!
Он покорно, с тупым видом встал. (Лесли не сомневалась, что по поводу этого пинка он еще выскажется, когда они останутся вдвоем).
– Пойдем! – отвела его в ванную, кинула на пол одеяло. – Сядь здесь.
Джедай сел и, не видный сейчас Джерико, ожег ее сердитым взглядом. Лесли вышла и прикрыла за собой дверь.
– А свет ты ему зачем оставила? Он что – книжки там читать будет? – съязвил Джерико.
Она вернулась и выключила свет.
– Ну все?
– Да, все, – буркнул он и, неприязненно покосившись на дверь ванной, добавил: – Слушай, неужели тебе самой не противно терпеть рядом с собой этого дебила?!
«Ого, чего-то он не на шутку разошелся!» – подумала Лесли, но ответила спокойно:
– Да нет, я к нему как-то привыкла. В любом случае, его через пару недель уже здесь не будет, – присела напротив Джерико. – Хорошо, что ты пришел. Я как раз хотела с тобой одно дело обсудить…
– Что еще за дело? – раздраженно перебил он; налил себе и ей сидра, залпом выпил чашку и налил еще.
– Насчет тренировок, – осторожно начала Лесли. – Понимаешь, почти в каждом взводе есть ребята, которые намного опережают остальных…
– Ну и что?!
– А то, что если их собрать всех вместе, я бы могла тренировать их по продвинутой программе, создать своего рода «элитный взвод».
– Элитный взвод? – в глазах Джерико проступил явный интерес. – Элитный взвод… – повторил он еще раз, словно смакуя эти слова, и улыбнулся. – А что, звучит неплохо!
Лесли незаметно вздохнула с облегчением – похоже, успокоился!
– В понедельник на заседании штаба обсудим это, – продолжал он. – Идею я сам кину, будто она от меня исходит – чтобы Смайти попусту возражать не стал – а ты поддержи.
– Ага! – кивнула она, мысленно добавив: «Если я еще буду здесь!»
– А чего ты рыбу не ешь? – показывая пример, он взял из миски кусок. – Вкусно же!
Лесли кивнула, отпила сидра и, по его примеру, принялась за рыбу; дело это – с учетом мелких костей, требовало сосредоточенности.
Долго молчать Джерико не мог – уже через минуту спросил:
– А знаешь, чего я вообще пришел?
Она мотнула головой.
– Насчет собак твоих… – он сделал паузу.
Лесли вскинулась и подалась вперед, лицом и глазами – всем, чем могла – выражая жгучий интерес. Подумала: «Разумеется, он сейчас откажет. Придется поныть и поумолять: сразу смириться с отказом нельзя – это будет выглядеть подозрительно. Главное, не переборщить с настырностью, чтобы он снова не разозлился…»
– Так вот, сама понимаешь, я не могу отпустить тебя одну их искать…
Ха-ха – кто бы сомневался!
– Но, Джери! – жалобно вякнула она.
– Подожди, не перебивай! Послезавтра, в субботу, Пит с ребятами едет в поселок за данью. Я скажу, чтобы он привез оттуда двух лошадей, и в воскресенье мы с тобой вместе поездим по округе. У тебя ведь в воскресенье занятий нет?
Опешив от неожиданности, она молча покачала головой.
– Лошадей, по идее, собаки не испугаются – это не мотоциклы, – добавил он. – Ну, что скажешь?
Лесли – больше ничего делать не оставалось – расплылась в неуверенной счастливой улыбке:
– Спасибо, Джери! Спасибо, ты… ты не пожалеешь, честное слово! – порывисто схватила его за руку.
– Ну что, довольна?
– Да, конечно!
«Будем надеяться, что собаки самовольно из леса не выйдут и в том месте, где поймали Джедая, не появятся… На всякий случай придется то и дело коротко отрывисто свистеть на два тона, якобы подзывая их – никто же не знает, что на самом деле этот свист означает „Прячьтесь! Враги!“»
Ушел Джерико довольно скоро, на прощание привычно проверив, висит ли на шее у Лесли бриллиантовая звезда. Закрыв за ним дверь, она еще прислушивалась к шагам в коридоре, когда услышала сзади:
– Кто этот псих?
Обернулась – Джедай, замотанный в одеяло, вылез из ванной, вид у него был крайне недовольный.
– Говори тише! – прежде всего цыкнула она на него. – А Джери… он здесь самый главный. Лидер, главарь – не знаю, как точнее сказать… Здесь его все зовут Хефе, это по-испански «вождь», Джерико он только для самых приближенных.
– «Самых приближенных»? Выходит, ты тоже в их число входишь?
– Да, – коротко ответила Лесли – язвительный тон, которым был задан вопрос, ей не понравился.
Внезапно лицо Джедая застыло, глаза широко раскрылись:
– «Марта, дочь Лесли и Джерико»… – сдвинув брови, почти шепотом сказал он. – Этого Джерико?!
– Да, – со вздохом кивнула она.
– Но он же умер!
– Я тоже так думала.
– И вы с ним, – он сглотнул, – снова вместе, да?
– Нет, – Лесли не выдержала его потрясенного вида – подошла и прижалась виском к его плечу, повторила: – Нет, мы не вместе.
– Правда? – Джедай приподнял ее голову, заглядывая в лицо.
– Правда, – она слабо улыбнулась: ох уж эти мужчины! Хоть мир перевернись, а ему лишь одно важно – спала ли она с Джерико! – Но если он узнает… или просто догадается о наших с тобой отношениях, то хорошего будет мало.
– Ты все время это повторяешь… ты что, так его боишься?
Лесли отстранилась, отошла и села на кровать; взглянула на окно и опустила голову – красный пластик показался ей вдруг настолько похожим на лужу крови, что по спине пробежали холодные мурашки. Но когда она ответила, голос не дрогнул:
– Нет, Джед, я просто реально оцениваю ситуацию. Он здесь царь и бог. Один раз я видела, как он застрелил девушку, свою бывшую фаворитку – из-за пустяка, из-за дурацкой сцены ревности. И все сделали вид, будто ничего не произошло. И если он захочет убить тебя… или меня, тоже никто даже слова не скажет.
Джедай присел рядом, обнял – от ощущения на спине его теплой руки мурашки несколько приунялись.
– Я ему сказала, что после того, как меня изнасиловали, я не… не испытываю никаких желаний в отношении мужчин, – не поднимая голову, объяснила Лесли. – И он мне поверил. Но если он поймет, что я его обманула…
