Текст книги "Плач в ночи"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Кажется, Эриху нравился этот вопрос.

– Начинаю думать, что так оно и было, – отвечал он.

Мистер Хартли приветствовал прибывающих гостей. Глядя на его блаженную улыбку, Дженни пришла к выводу, что выставка оказалась большим успехом.

Судя по всему, критики тоже были в восторге от Эриха Крюгера. Он сменил спортивную куртку и слаксы на хорошо сшитый темно-синий костюм. Его белая рубашка с французскими манжетами явно была сшита на заказ, красно-коричневый галстук на фоне жесткого белого воротничка подчеркивал загорелое лицо Эриха, голубые глаза и серебряные пряди в волосах. На мизинце левой руки он носил золотое кольцо – Дженни заметила это за обедом. Теперь она поняла, почему кольцо показалось ей знакомым. Его носила женщина с портрета. Должно быть, обручальное кольцо матери Эриха.

Дженни оставила Эриха разговаривать с Элисон Спенсер, элегантной молодой женщиной – критиком из журнала «Арт Ньюс». Та была в кремовом костюме от «Адольфо», который оттенял ее пепельные волосы. Дженни вдруг осознала, что ее шерстяная юбка совсем простая, а сапоги смотрятся поношенными, хоть на них и поставили новые подметки и начистили. Она знала, что ее свитер выглядит в точности таким, какой он есть, – дешевая, бесформенная тряпка из полиэстера.

Дженни попыталась объяснить свою внезапную подавленность. День был долгий, и она устала. Ей пора уходить, и она почти боялась забирать девочек из садика. Пока Нана была с ними, возвращение домой приносило радость.

– А теперь, дорогая, садись и расслабься, – говорила Нана. – Я смешаю нам по коктейлю.

Ей нравилось слушать о том, что происходит в галерее, и она читала детям сказку, пока Дженни стряпала ужин.

– Джен, с тех пор как тебе исполнилось восемь, из тебя кухарка лучше, чем из меня.

– Ой, Нана, – дразнила Дженни, – если бы ты не жарила гамбургеры так долго, они бы не смахивали на хоккейные шайбы...

С тех пор как умерла Нана, Дженни забирала девочек из детского сада, на автобусе отвозила домой и отвлекала их печеньем, пока готовила поесть.

Когда она надевала пальто, ее задержал один из самых известных коллекционеров. Наконец в двадцать пять шестого ей удалось сбежать от него. Она подумала, не пожелать ли Эриху спокойной ночи, но он все еще был увлечен разговором с Элисон Спенсер. Наверняка ему будет все равно, что Дженни ушла. Стараясь не обращать внимания на очередной приступ уныния, она потихоньку выскользнула из галереи через служебный вход.

Глава 2

Из-за гололеда ходить по тротуарам было небезопасно. Америк-авеню, Пятая авеню, Мэдисон-авеню, Парк-авеню, Лексингтон-авеню, Третья авеню. Вторая. Длинные-длинные кварталы. Тот, кто сказал, что Манхэттен – узкий остров, никогда не бежал через него по скользким тротуарам. Но автобусы так медленно ползли, что Дженни проще было добраться пешком. И все равно она опоздает.

Детский сад находился на 49-й улице, рядом со Второй авеню. Было уже без пятнадцати шесть, когда, задыхаясь от бега, Дженни позвонила в дверь квартиры миссис Кертис.

– Миссис Макпартленд!

Миссис Кертис была явно разгневана: руки скрещены на груди, губы превратились в узкую полосу на длинном, неприятном лице.

– У нас был ужасный день, – продолжила мрачная дама. – Тина плакала, не переставая. И вы сказали мне, что Бет приучена к тувалету, но позвольте вам заметить – это не так.

– Она приучена к тувалету, то есть к туалету, – возразила Дженни. – Наверное, дело в том, что девочки еще не привыкли к садику.

– Им и не удастся.С вашими детьми слишком много хлопот. Постарайтесь понять меня: трехлетний ребенок, не приученный к горшку, и двухлетний ребенок, который вечно плачет, требуют повышенного внимания.

– Мамочка…

Дженни не ответила миссис Кертис. Бет и Тина сидели рядышком на потертой кушетке в темном фойе, которое миссис Кертис величаво окрестила «игровой зоной». Интересно, подумала Дженни, как давно девочки укутаны в верхнюю одежду. В порыве нежности она стиснула их в объятиях.

– Привет, Мышка. Здравствуй, Динь-Динь.

Щеки у Тины были влажными от слез. Дженни ласково отвела назад мягкие темно-рыжие волосы, что упали им на лоб. Обе девочки унаследовали от Кевина его карие глаза с густыми темными ресницами и его волосы.

– Сегодня она боялась, – сообщила Бет, указывая на Тину. – Ревела и ревела.

У Тины задрожала нижняя губа, и она протянула руки к Дженни.

– И вы снова опоздали, – обвинила миссис Кертис.

– Извините, – отозвалась Дженни рассеянно. Глаза у Тины блестели, щеки горели. У нее начинается очередной приступ крупа? Все дело в этом садике. Не стоило вообще приводить их.

Дженни взяла Тину на руки. Бет, опасаясь, как бы ее не бросили, соскользнула с кушетки.

– Я оставлю обеих девочек до пятницы, и это одолжение, – сказала миссис Кертис. – Но на этом все.

Не попрощавшись, Дженни открыла дверь и шагнула наружу, в холод.

Уже совсем стемнело, и дул сильный ветер. Тина положила голову Дженни на плечо, а Бет пыталась спрятать лицо за материнским пальто, как за щитом.

– Я всего раз описалась, – призналась она.

Дженни рассмеялась:

– Мышка, любимая! Держись. Через секунду будем в хорошем теплом автобусе.

Но мимо проехали три автобуса, набитых битком. Наконец Дженни сдалась и зашагала в центр города. Тина висела на руках мертвым грузом. Если Дженни пойдет быстрее, это значит, что придется наполовину тащить Бет. Пройдя два квартала, Дженни нагнулась и подхватила девочку.

– Я сама могу, мамочка, – запротестовала та. – Я большая.

– Знаю, что большая, – уверила ее Дженни, – но если я тебя понесу, мы доберемся быстрее. – Сцепив пальцы, она уместила на руках обе маленькие попки. – Держитесь, – сказала она, – марафон полным ходом.

Ей предстояло пройти еще десять кварталов к центру, а потом еще два в сторону. Девочки не тяжелые, уговаривала она себя. Они – твои дети. Господи, где же она найдет другой садик к следующему понедельнику? О, Нана, Нана, как ты нам нужна! Дженни не посмеет брать еще выходные в галерее. Интересно, подумала она, Эрих пригласил Элисон Спенсер на ужин?

Кто-то зашагал в ногу рядом с ней. Пораженная Дженни подняла взгляд, когда Эрих нагнулся и забрал у нее Бет. Девочка удивленно и испуганно округлила рот. Кажется, Эрих понял, что она вот-вот запротестует, и улыбнулся ей.

– Мы доберемся домой гораздо быстрее, если я понесу тебя, и мы поторопим мамочку и Тину, – сказал он заговорщицки.

– Но... – начала Дженни.

– Ты, конечно, позволишь помочь, Дженни? – спросил он. – Я бы понес и малышку, но уверен, что она ко мне не пойдет.

– Не пойдет, – согласилась Дженни, – и, конечно, я благодарна, мистер Крюгер, но...

– Дженни, пожалуйста, прекрати звать меня «мистер Крюгер». Почему ты бросила меня в лапах этой надоедливой женщины из «Арт Ньюс»? Я все ждал, когда ты меня спасешь. Когда я понял, что ты ушла, то вспомнил о детском садике. Та ужасная тетка сказала мне, что ты ушла, но у нее я получил твой адрес. Я решил дойти до твоей квартиры и позвонить в дверь. А потом прямо перед собой увидел красивую девушку, которой нужна помощь, вот и все.

Эрих крепко сжал ее локоть. Вдруг вместо усталости и уныния Дженни охватило абсурдное счастье. Она посмотрела в лицо художнику.

– У вас такое каждый вечер? – спросил Эрих. Тон у него был одновременно недоверчивый и обеспокоенный.

– Обычно в плохую погоду нам удается сесть в автобус, – ответила Дженни. – Сегодня автобусы были так набиты, что там едва хватало места для водителя.

Квартал между Лексингтон-авеню и Парк-авеню был застроен кирпичными домами с высоким крыльцом. Дженни указала на третий дом:

– Вот он.

Она с любовью оглядела улицу. Ряды особняков внушали ей спокойствие: эти здания построены почти сто лет назад, когда на Манхэттене еще было полно частных домов. Сейчас большинство из них уже исчезли, превратились в булыжник, чтобы освободить место для небоскребов.

У здания Дженни попыталась пожелать Эриху спокойной ночи, но тот отказался уйти восвояси.

– Я провожу до квартиры, – сказал он.

Дженни неохотно провела его в однокомнатную квартиру на первом этаже. Изношенную обивку подержанной мебели она закрыла веселенькими желто-оранжевыми чехлами, темно-коричневый ковер почти полностью закрывал исцарапанный паркет, рядом с ванной в маленькой гардеробной поместились детские кроватки, скрытые дверью-жалюзи. Репродукции Шагала прятали облупившуюся краску на стенах, а комнатные растения оживляли полку над кухонной раковиной.

Обрадовавшись тому, что их отпустили, Бет и Тина вбежали в комнату. Бет закружилась на месте.

– Мамочка, как хорошо дома, – сказала она и взглянула на сестру: – Тина тоже рада.

Дженни рассмеялась:

– Ох, Мышка, знаю, о чем ты. Видишь ли, – объяснила она Эриху, – это маленькая квартирка, но мы ее любим.

– Понимаю, почему. Здесь очень мило.

– Ну, особо не приглядывайся, – предупредила Дженни. – Администрация не следит за зданием. Оно превращается в кооператив, так что теперь на него деньги уже не тратят.

– Ты собираешься купить свою квартиру?

Дженни принялась расстегивать зимний комбинезон Тины.

– У меня ни единого шанса. Только представь, эта комната будет стоить семьдесят пять тысяч долларов. Мы просто останемся тут до последнего, пока нас не выселят, а тогда найдем другое жилье.

Эрих поднял Бет:

– Давай-ка выберемся из этих тяжелых одежек. – Быстро расстегнув ее куртку, он заявил: – Теперь нам нужно принять решение. Дженни, я сам себя пригласил на ужин. Так что, если у тебя есть планы на вечер, вышвырни меня отсюда. Если нет, то покажи, где супермаркет.

Они вместе поднялись на ноги и встали лицом к лицу.

– Так что, Дженни, – спросил он, – супермаркет или дверь?

Показалось, что в его голосе прозвучала тоскливая нотка. Не успела Дженни ответить, как Бет потянула Эриха за штанину.

– Можешь почитать мне, если хочешь, – разрешила она.

– Вот и разобрались, – сказал Эрих решительно. – Я остаюсь. Тебе больше нечего сказать по этому поводу, мамочка.

Он и вправду хочет остаться, подумала Дженни. Он искренне хочет быть с нами. Осознав это, она почувствовала, как ее захлестнула неожиданная радость.

– В магазин идти не надо, – сказала она Эриху. – Если ты любишь мясной рулет, тогда все отлично.

Налив шабли, Дженни включила для Эриха вечерние новости, а сама отправилась купать и кормить детей. Пока она готовила ужин, он читал им сказку. Накрывая на стол и готовя салат, Дженни украдкой поглядывала на диван. Эрих, обняв девочек, с надлежащей театральностью читал «Трех медведей». Тина начала клевать носом, и он осторожно уложил ее к себе на колени. Бет, не отрывая глаз от его лица, восторженно слушала.

Когда Эрих закончил сказку, Бет объявила:

– Это было очень-очень хорошо. Ты читаешь почти так же хорошо, как мамочка.

Подняв бровь и торжествующе улыбнувшись, Эрих поглядел на Дженни.

Уложив детей спать, взрослые поужинали в нише, окно которой выходило в сад. Снег во дворе был еще белым. В отраженном свете поблескивали голые ветви деревьев. Густые, высокие хвойные растения почти скрывали забор, отделяющий участок от соседних дворов.

– Видишь, – объяснила Дженни, – природа посреди города. Уложив девочек, я подолгу сижу здесь за чашкой кофе, воображаю, что разглядываю свое поместье. Примерно в десяти кварталах к центру города находится Черепаший залив, прекрасный район. А у этих особняков великолепные сады. Это своего рода поддельный Черепаший залив, но, когда настанет пора переезжать, мне будет очень грустно.

– Куда ты переедешь?

– Не знаю, но у меня есть полгода, чтобы определиться. Что-нибудь найдем. А теперь как насчет кофе?

В дверь позвонили. Кажется, Эриха это раздосадовало. Дженни закусила губу:

– Наверное, это Фрэн, соседка сверху. У нее сейчас перерыв между приятелями, и она каждые два дня забегает в гости.

Но в дверях возник Кевин. По-мальчишески красивый, в дорогом лыжном свитере и длинном шарфе, небрежно стянутом узлом на плече, с хорошо подстриженными темно-рыжими волосами и ровным загаром на лице.

– Заходи, Кевин, – пригласила Дженни, постаравшись, чтобы голос не звучал раздраженно. Очень вовремя. Кевин как чувствовал, ей-богу.

Кевин шагнул в комнату, быстро поцеловав Дженни. Она вдруг смутилась, зная, что Эрих смотрит на них.

– Дети спят? – спросил Кевин. – Жаль. Я надеялся повидать их. А, у тебя гости.

Его тон изменился, стал официальным, почти чопорным. Вечно играет, подумала Дженни. Салонная пьеса: бывший муж знакомится с новым другом бывшей жены. Она представила мужчин друг другу, и те, не улыбнувшись, обменялись кивками.

Видимо, Кевин решил разрядить обстановку.

– Здесь вкусно пахнет, Джен. Что ты готовила? – Он посмотрел на плиту. – Боже, какой фантастический рулет. – Попробовав рулет, Кевин заявил: – Отлично. Представить не могу, почему я позволил тебе уйти от меня.

– Это было ужасной ошибкой, – произнес Эрих ледяным тоном.

– Безусловно, – с готовностью согласился Кевин. – Ну, я вас не задержу. Просто шел мимо и решил заскочить. Дженни, можно тебя на минутку?

Она знала, о чем он хочет поговорить. Сегодня день зарплаты. Надеясь, что Эрих не заметит, Дженни украдкой сунула под мышку сумочку и вышла в прихожую.

– Кевин, у меня правда нет...

– Джен, вся штука в том, что я потратил лишнее на рождественские подарки для тебя и детей и остался на мели. Мне вот-вот платить за жилье, а домовладелец рвет и мечет. Просто одолжи тридцать долларов на неделю или около того.

– Тридцать долларов...Кевин, я не могу.

– Джен, мне очень нужно.

Нехотя она вытащила бумажник.

– Кевин, нам надо поговорить. Думаю, скоро я потеряю работу.

Он быстро забрал у нее банкноты, сунул их в карман и повернулся к двери.

– Дженни, этот старый плут ни за что не отпустит тебя. Ему досталось нечто стоящее, и он это знает. Назови его обманщиком и устрой забастовку, чтобы он повысил зарплату. Он в жизни не наймет никого за те деньги, что платит тебе. Вот увидишь.

Дженни вернулась в квартиру. Включив воду в раковине, Эрих убирал со стола. Взяв сковороду с остатками рулета, он подошел к мусорному ведру.

– Эй, погоди, – возразила Дженни. – Завтра можно дать его девочкам на ужин.

Не торопясь, Эрих вывалил рулет в мусор.

– Нет уж, после того, как этот твой бывший актер лапал рулет, они его есть не станут! – Он взглянул прямо на нее. – Сколько ты ему дала?

– Тридцать долларов. Он вернет.

– Ты хочешь сказать, что позволяешь ему вваливаться сюда, целовать тебя, шутить насчет того, что он тебя бросил, и уходить восвояси с твоими деньгами, чтобы прокутить их в каком-нибудь дорогом баре?

– Ему не хватает на аренду.

– Не обольщайся, Дженни. Как часто он этим отмазывается? Наверняка каждый день зарплаты.

Дженни вымученно улыбнулась:

– Нет, в прошлом месяце он пропустил один день. Слушай, Эрих, оставь эти тарелки, пожалуйста. Я сама их вымою.

– У тебя и без того слишком много работы.

Дженни молча взяла полотенце. Почему именно сегодня Кевин решил зайти? Какая она дура, что дает ему деньги.

Суровое неодобрение на лице Эриха начало исчезать. Он забрал у Дженни полотенце.

– Ну ладно, хватит, – улыбнулся он.

Налив вино в чистые бокалы, он принес их к дивану. Дженни села рядом с Эрихом, четко осознавая его глубокую, но неуловимую силу. Она попробовала разобраться в своих чувствах, но не смогла. Скоро Эрих уйдет. Завтра утром он вернется в Миннесоту. Завтра вечером, в это же время, она снова будет здесь одна. Она вспомнила, как счастливы были девочки, когда Эрих читал им, какое благословенное облегчение она почувствовала, когда он появился рядом и забрал у нее Бет. За обедом и ужином было так весело, точно Эрих одним своим присутствием мог развеять беспокойство и одиночество.

– Дженни, – позвал он нежно. – О чем ты думаешь?

Она попыталась улыбнуться:

– Да я, в общем, и не думаю. Я... просто рада, наверное.

– А я просто не знаю, когда был так доволен. Дженни, ты уверена, что больше не любишь Кевина Макпартленда?

Она была так поражена, что рассмеялась.

– Боже мой, нет.

– Тогда почему ты даешь ему деньги?

– Наверное, ложное чувство ответственности. Беспокоюсь, что вдруг ему действительно не хватает на аренду.

– Дженни, рано утром я улетаю. Но на выходные могу вернуться в Нью-Йорк. Ты свободна в пятницу вечером?

Он вернется, чтобы встретиться с ней.Ее охватило то же восхитительное облегчение и радость, как в тот момент, когда он вдруг появился на Второй авеню.

– Свободна. Я найду няню.

– Как насчет субботы? Давай сводим девочек в зоопарк в Центральном парке, если будет не слишком холодно? А потом все вместе пообедаем в «Румпельмайере».

– Они были бы счастливы. Но, Эрих, правда...

– Мне безумно жаль, что я пока не могу остаться в Нью-Йорке. Но в Миннеаполисе у меня встреча насчет инвестиций, которые я собираюсь сделать. О, а можно посмотреть?..

На полке под журнальным столиком он заметил фотоальбом.

– Если хочешь. Там ничего особо интересного.

Они потягивали вино, пока Эрих изучал фотографии.

– Это меня забирают из детского дома, – поясняла Дженни. – Меня удочерили. Это мои новые родители.

– Красивая молодая пара.

– Я их совсем не помню. Когда мне было четырнадцать месяцев, они попали в автокатастрофу. И мы с Наной остались вдвоем.

– Это фотография твоей бабушки?

– Да. Когда я родилась, ей было пятьдесят три. Помню, в первом классе я вернулась домой с кислым видом, потому что все дети делали открытки на День отца, а у меня отца не было. И она сказала: «Послушай, Дженни, я тебе и мать, и отец, и бабушка, и дедушка. Я – все, что тебе нужно. Сделай мнеоткрытку на День отца!»

Дженни почувствовала, как Эрих обнимает ее за плечи.

– Неудивительно, что ты так скучаешь по ней.

Она торопливо продолжила:

– Нана работала в туристическом агентстве. Мы ездили в необычайные путешествия. Видишь, вот мы в Англии. Мне было пятнадцать. А это – наша поездка на Гавайи.

Когда они дошли до их с Кевином свадебных фотографий, Эрих закрыл альбом.

– Уже поздно, – сказал он. – Ты, наверное, устала.

У порога он взял ее руки в ладони и поднес к губам. Дженни стояла в одних чулках.

– Даже сейчас ты так похожа на Каролину, – сказал он с улыбкой. – На каблуках кажешься высокой, а без них – совсем маленькой. Дженни, ты фаталистка?

– Чему быть – того не миновать. Наверное, так.

– Пойдет.

Дверь за ним закрылась.

Глава 3

Ровно в восемь зазвонил телефон.

– Как ты спала, Дженни?

– Очень хорошо.

И это было правдой. Она заснула в состоянии какого-то радостного предвкушения. Эрих вернется. Она снова увидит его. Впервые после смерти Наны она не проснулась на рассвете с тошнотворной тяжелой болью в сердце.

– Рад. Я тоже хорошо спал. И к тому же видел очень приятные сны. Дженни, я договорился о том, что начиная с сегодняшнего утра, в восемь пятнадцать за тобой и девочками будет заезжать лимузин. Шофер отвезет детей в садик, а тебя – в галерею. А по вечерам, в десять минут шестого, станет тебя забирать.

– Эрих, это невозможно.

– Дженни, пожалуйста.Для меня это такая мелочь. Я просто не могу беспокоиться о том, как в такую погоду ты мучаешься с малышками.

– Но, Эрих!..

– Дженни, мне пора бежать. Я перезвоню.

Миссис Кертис в детском саду была подчеркнуто любезна:

– Какой потрясающий мужчина у вас, миссис Макпартленд. Звонил сегодня утром. И знаете, пусть доги ходят ко мне. Нам просто нужно получше узнать друг друга и дать им возможность привыкнуть. Правда, девочки?

Эрих позвонил ей в галерею:

– Я только что приземлился в Миннеаполисе. Машина заезжала?

– Эрих, это чудо. Не пришлось торопить девочек, совсем другое дело. Что ты сказал миссис Кертис? Она источала любезность и вся сияла.

– Ручаюсь, так оно и было. Дженни, где хочешь поужинать в пятницу?

– Мне все равно.

– Выбери ресторан, в который всегда хотела попасть... где никогда ни с кем не бывала.

– Эрих, в Нью-Йорке тысячи ресторанов. Мои любимые – на Второй авеню и в Гринвич-Виллидж.

– Ты когда-нибудь бывала в «Лютеции»?

– Боже мой, нет.

– Отлично. Там и поужинаем в пятницу.

Весь день Дженни пребывала в изумлении. А тут еще мистер Хартли снова и снова поминал о том, как очарован ею Эрих.

– Любовь с первого взгляда, Дженни. Вот что с ним.

В тот вечер в гости заскочила Фрэн, стюардесса, которая жила в квартире «4Е». Она сгорала от любопытства.

– Вчера я видела в фойе этого потрясающего парня. И догадалась, что он был у тебя. И в пятницу у вас свидание. Круто!

Фрэн сама вызвалась посидеть с девочками.

– Я бы с радостью с ним познакомилась. Вдруг у него есть брат, или кузен, или старый приятель по колледжу.

Дженни рассмеялась:

– Фрэн, может, он все обдумает и позвонит сказать мне, чтобы я о нем забыла.

– Нет, он этого не сделает, – Фрэн тряхнула тугими кудряшками. – Нутром чую.

Неделя едва ползла. Среда. Четверг. А потом вдруг чудом наступила пятница.

В половине восьмого заехал Эрих. Дженни решила надеть платье с длинными рукавами, которое купила на распродаже. Овальный вырез подчеркивал золотой медальон, и бриллиант в его центре ослепительно сверкал на фоне черного шелка. Волосы она заплела во французскую косу.

– Ты прелестна, Дженни.

Сам Эрих был одет дорого, но неброско – темно-синий костюм в тонкую полоску, темно-синее кашемировое пальто и белый шелковый шарф.

Дженни позвонила Фрэн, чтобы та спускалась, и уловила веселый огонек в глазах Эриха, когда тот заметил явное одобрение соседки.

Тина и Бет пришли в восторг при виде кукол, подаренных Эрихом. Дженни разглядывала красивые кукольные лица, закрывающиеся глаза, руки с ямочками и кудрявые волосы и сравнивала их с жалкими подарками, что выбрал на Рождество Кевин.

Отдавая свой поношенный пуховик Эриху, Дженни заметила, как тот поморщился, и на секунду пожалела, что не согласилась надеть меховой жакет Фрэн. Но Нана всегда говорила: не нужно ничего брать в долг.

На вечер Эрих нанял лимузин. Дженни откинулась на спинку сиденья, а Эрих взял ее за руку.

– Дженни, я скучал по тебе. Это были четыре самых долгих дня в моей жизни.

– Я тоже по тебе скучала. – Это была истинная правда, но Дженни пожалела, что ее слова прозвучали так пылко.

В ресторане она окинула взглядом соседние столики, повсюду узнавая знаменитостей.

– Дженни, почему ты улыбаешься? – спросил Эрих.

– Культурный шок. Головокружительный переход от одного стиля жизни к другому. Ты понимаешь, что никто в этом зале даже не подозревает о детском саде миссис Кертис?

– Будем надеяться, что нет. – В его глазах была веселая нежность.

Официант налил им шампанского.

– На днях ты надевала этот медальон, Дженни. Он очень красивый. Это Кевин подарил?

– Нет, Нана.

Эрих наклонился над столом, его тонкие длинные пальцы обхватили ее руку.

– Я рад. Иначе бы весь вечер беспокоился об этом. А теперь могу любоваться медальоном на тебе.

На безупречном французском он обсудил с метрдотелем меню. Дженни спросила Эриха, где он выучил язык.

– За границей. Я довольно много путешествовал. Затем понял, что я счастлив и совсем не одинок на ферме, когда рисую. Но последние несколько дней были довольно паршивыми.

– Почему?

– Мне было одиноко без тебя.

В субботу они отправились в зоопарк. С бесконечным терпением Эрих по очереди катал малышек на своих плечах и по их просьбам трижды возвращался в обезьянник.

За обедом он нарезал еду для Бет, пока Дженни возилась с тарелкой Тины, уговорил Тину допить молоко, пообещав ей прикончить свою «Кровавую Мэри», и с притворной строгостью покачал головой, глядя, как Дженни сдерживает улыбку.

Несмотря на ее протесты, он настоял, чтобы девочки выбрали себе по знаменитой мягкой зверюшке «Румпельмайер», и будто бы даже не заметил, как долго Бет решала, чего же ей хочется.

– Ты уверен, что на ферме в Миннесоте у тебя нет шестерых малышей? – спросила Дженни, когда они вышли на улицу. – Немногие так терпеливы с детьми.

– Женщина, которая воспитала меня, была очень терпелива, вот и все.

– Жаль, что я не знала твою мать.

– А мне жаль, что я не знал твою бабушку.

– Мамочка, – спросила Бет, – почему ты такая счастливая?

В воскресенье Эрих принес для Тины и Бет коньки с двойными лезвиями и повез их всех на каток в Рокфеллер-центр.

Тем же вечером он пригласил Дженни на ужин в «Парк-Лейн». За кофе они молчали. Наконец Эрих произнес:

– Это были два очень счастливых дня, Дженни.

– Да.

Но он ни слова не сказал о том, что вернется. Дженни посмотрела в окно на Центральный парк, который теперь искрился в свете фонарей, автомобильных фар и окон окрестных домов.

– Парк всегда такой красивый, правда?

– Тебе очень не хватало бы его?

– То есть?

– В Миннесоте красиво по-другому.

О чем это он? Она развернулась к Эриху. Их руки невольно встретились, пальцы переплелись.

– Дженни, все произошло быстро, но правильно. Если ты настаиваешь, я каждые выходные буду приезжать в Нью-Йорк – полгода, год – и ухаживать за тобой. Но разве это необходимо?

– Эрих, ты едва знаешь меня!

– Я всегда знал тебя. Ты была серьезным ребенком, в пять лет умела плавать, в пятом, шестом и седьмом классах завоевывала медаль за успеваемость.

– То, что ты посмотрел альбом, еще не значит, что ты меня знаешь.

– А я думаю, что значит. И я знаю себя. Я всегда знал, что именно ищу, был уверен, что пойму, когда такой момент наступит. Ты тоже это чувствуешь, признай.

– Однажды я уже ошиблась. Мне казалось, что с Кевином у нас все как надо.

– Дженни, ты к себе несправедлива. Ты была очень молода. Ты говорила, он был первым парнем, который тебе вообще понравился. И не забывай, какой бы замечательной ни была твоя бабушка, наверняка тебе в жизни не хватало мужчины, отца, брата. Ты была готовавлюбиться в Кевина.

Дженни задумалась:

– Наверное, так и есть.

– И девочки. Не упусти их детство, Дженни. Когда ты с ними, они так счастливы. Думаю, они могли бы быть счастливы со мной. Выходи за меня, Дженни. Поскорее.

Неделю назад они еще не были знакомы. Дженни чувствовала тепло его руки, смотрела в его вопрошающие глаза и знала, что в ее собственных глазах отражается такое же пламя любви.

И без тени сомнения она знала, каким будет ее ответ.

До рассвета они сидели в квартире и разговаривали.

– Дженни, я хочу удочерить девочек. Мои адвокаты подготовят нужные документы, чтобы Макпартленд их подписал.

– Вряд ли он откажется от детей.

– А я не сомневаюсь, что откажется. Я хочу, чтобы девочки носили мою фамилию. У нас будет своя семья, и я не хочу, чтобы Бет и Тина чувствовали себя чужими. Я буду им хорошим отцом. А Кевин хуже чем плохой отец. Он к ним равнодушен. Кстати, какое обручальное кольцо ты получила от Макпартленда?

– Никакого.

– Хорошо. Я переделаю для тебя кольцо Каролины.

В среду вечером он сказал ей по телефону, что договорился о встрече с Кевином в пятницу днем.

– Думаю, лучше всего, если я увижусь с ним один, дорогая.

Всю неделю Тина и Бет спрашивали, когда вернется «мистер Крюгер». Когда в пятницу вечером он зашел в дом, они бросились к нему. Эрих обнял малышек, те завопили от радости, и глаза Дженни наполнились счастливыми слезами.

За ужином в «Четырех сезонах» Эрих рассказал ей, как прошла встреча с Кевином:

– Он был не слишком дружелюбен. Дорогая, по-моему, он как собака на сене. Ни ты, ни дети ему не нужны, но он не хочет, чтобы вы достались кому-то еще. Но я убедил его, что это ради их же блага. К концу месяца мы покончим с формальностями. А на окончательное удочерение потребуется около полугода. Давай поженимся третьего февраля – будет почти месяц с того дня, как мы познакомились. Кстати, чуть не забыл. – Он раскрыл портфель. Дженни удивилась, что Эрих взял его с собой за стол. – Посмотрим, как оно сидит.

Это было кольцо с бриллиантом изумрудной огранки. Когда Эрих надел его на палец Дженни, взгляд ее утонул в сверкающей красоте великолепного камня.

– Я решил не переделывать кольцо, – сказал он. – Оно подходит идеально.

– Эрих, оно прекрасно.

– И еще, милая, давай заодно решим и это. – Он вытянул из портфеля стопку бумаг. – Когда мои адвокаты готовили документы на удочерение, они настояли на заключении брачного контракта.

– Брачного контракта? – рассеянно переспросила Дженни. Она увлеченно любовалась кольцом. Все это не сон. Это по-настоящему. Происходит на самом деле. Она выйдет замуж за Эриха. Вспомнив слова Фрэн, она чуть не рассмеялась.

«Дженни, он слишком идеальный. Он красив, богат, талантлив; он боготворит тебя. Боже, да он глаз от тебя оторвать не может, с ума сходит по детям. Послушай меня, что-то здесь не так. Наверняка он картежник, или пьяница, или двоеженец».

Дженни чуть не рассказала об этом Эриху, но передумала. Он не слишком-то жаловал беспардонный юмор Фрэн. Что он там говорит?

– Просто дело в том, что я довольно... богатый человек... Мои адвокаты не были в восторге оттого, что все произошло так стремительно. Здесь просто говорится, что, если мы разведемся раньше чем через десять лет, состояние Крюгеров останется нетронутым.

Дженни была поражена:

– Эрих, если мы разведемся, я ничего не потребую от тебя.

– Я скорее умру, чем потеряю тебя, Дженнм. Это просто формальность. – Он положил бумаги рядом с ее тарелкой. – Конечно, ты, может, захочешь, чтобы твои адвокаты внимательно их просмотрели. Вообще-то мне велели передать, что даже если тебя или твоих адвокатов устроят все условия, ты должна отправить документы обратно не раньше чем через два дня.

– Эрих, у меня нет адвоката, – она взглянула на первую страницу, пришла в ужас от юридической тарабарщины и покачала головой. Вдруг не к месту вспомнила привычку Наны аккуратно проверять чеки из магазина, как бабушка подчас торжествующе восклицала: «Он дваждывзял с меня деньги за лимоны». Прежде чем подписывать такой документ, Нана досконально изучила бы его.

– Эрих, я не хочу вникать во все это. Где мне подписать?

– Я поставил для тебя галочки, дорогая.

Дженни быстро черкнула свое имя. Адвокаты

Эриха явно боятся, что она выходит за него из-за денег. Наверное, нельзя винить их за это, но все равно ей было не по себе.

– Дорогая, и помимо этого условия, по документам учреждается доверительный фонд на девочек, который каждая унаследует в возрасте двадцати одного года. Фонды вступают в действие сразу же, как будет завершено удочерение. Также документы удостоверяют, что после моей смерти ты унаследуешь все мое имущество.

– Даже не говори об этом, Эрих.

Он убрал бумаги в портфель.

– Какими ужасно неромантическими вещами приходится заниматься. Дженни, что ты хочешь на нашу золотую свадьбу?

– Дарби и Джоан.

– Что это?

– Статуэтки фирмы «Ройял Доултон». Сидят рядышком счастливые старик со старушкой. Я их всегда обожала.

На следующее утро Эрих пришел с коробкой под мышкой. В ней оказались две статуэтки.

Даже больше, чем кольцо, эти фигурки заставили Дженни почувствовать уверенность в своей дальнейшей жизни.