Текст книги "Плач в ночи"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 24

Когда поля озарились косыми лучами солнца, вернулся Эрих. Дженни решила: несмотря ни на что, пора рассказать ему о ребенке.

Благодаря Эриху это оказалось неожиданно легко. Из хижины он принес полотна, которые собирался выставить в Сан-Франциско.

– Что ты о них думаешь? – спросил он жену. Ни его голос, ни поведение не выдавали, что этим утром произошел разговор с шерифом Гундерсоном.

– Они великолепны, Эрих.

«Нужно ли сказать ему о словах Джо? Стоит ли подождать? Может, когда пойду к врачу, смогу выяснить, не бывает ли у беременных приступов амнезии».

Эрих с любопытством смотрел на нее:

– Дженни, хочешь поехать в Сан-Франциско вместе со мной?

– Давай поговорим об этом потом.

Он обнял жену:

– Не бойся, дорогая, я о тебе позабочусь. Сегодня, пока Гундерсон изводил тебя, я понял: что бы ни случилось той ночью, ты – вся моя жизнь. Ты мне нужна.

– Эрих, я так запуталась.

– Почему, родная?

– Эрих, я не помню, что ездила куда-то с Кевином, но Руни не стала бы врать.

– Не тревожься. Свидетель из нее ненадежный. Это хорошо. Гундерсон сказал мне – будь это не так, он бы в ту же секунду возобновил следствие.

– Ты хочешь сказать, если бы объявился кто-то еще и заявил, что видел, как я сажусь в ту машину, следствие возобновили бы и обвинили меня в преступлении?

– Не нужно говорить об этом. Нет никакого другого свидетеля.

«О нет, есть», – подумала Дженни. Мог ли сегодня кто-нибудь услышать слова Джо? Он громко говорил. Мать Джо начала беспокоиться, что он, как и дядя, не прочь выпить. А что, если как-нибудь в баре он сообщит по секрету, что видел, как она садилась в машину к Кевину?

– Могла ли я забыть, что выходила из дома? – спросила она мужа.

Эрих обнял ее, погладил по волосам:

– Тебе, должно быть, слишком тяжело пришлось. Твое пальто было снято. Когда Кевина нашли, в руке у него был ключ. Может, как я говорил, Кевин тебя домогался, схватил ключ. Может, ты ему сопротивлялась. Машина начала скатываться вниз. А ты выскочила из нее, прежде чем она свалилась с берега.

– Не знаю, – отозвалась Дженни. – Не могу этому поверить.

Позже, когда пора было подниматься в спальню, Эрих попросил:

– Дорогая, надень сорочку цвета морской волны.

– Не могу.

– Не можешь? Почему?

– Она мне мала. У меня будет ребенок.

Когда Дженни сказала Кевину, что она, кажется, беременна, он с испугом отозвался: «Черт, Дженни, мы не можем себе этого позволить. Избавься от ребенка».

А Эрих закричал от радости:

– Дорогая моя! О, Дженни, так вот почему ты выглядела такой больной. О, моя милая! Это будет мальчик?

– Уверена, что да, – засмеялась Дженни, наслаждаясь мгновенным избавлением от тревог. – За три месяца мне уже было с ним сложнее, чем с обеими девочками за девять месяцев.

– Надо будет немедленно отвести тебя к хорошему врачу. Мой сын. Ты не против, если мы назовем его Эрихом? Это семейная традиция.

– Я сама этого хочу.

Когда Дженни устроилась на диване в объятиях мужа, все недоверие было забыто.

– Дженни, у нас был жуткий период. Оставим все эти страдания в прошлом. Когда я вернусь из Сан-Франциско, закатим праздник. Тебе же сейчас не стоит путешествовать, раз ты плохо себя чувствуешь? Мы еще покажем этому обществу. Будем настоящей семьей. К лету удочерение будет закончено. Мне жаль Макпартленда, но, по крайней мере, он нам больше не грозит. О Дженни...

«Не грозит», – повторила про себя Дженни. Нужно ли рассказать Эриху про Джо? Нет, сегодняшний вечер посвящен ребенку.

Наконец они поднялись в спальню. Когда Дженни вышла из ванной, Эрих уже лежал в кровати.

– Я скучаю по тем ночам, когда мы спали вместе, – сказал он. – Мне так одиноко.

– И мне тоже.

Бурные занятия любовью, подогретые разлукой, помогли Дженни забыть недели страданий.

– Я люблю тебя, Дженни. Я так тебя люблю.

– Эрих, я думала, что с ума сойду, ты был таким чужим...

– Знаю. Дженни...

– Да, родной.

– Мне не терпится увидеть, на кого похож ребенок.

– Надеюсь, что на тебя... в точности.

– А я-то как на это надеюсь.

Его дыхание выровнялось. Дженни начала задремывать, и вдруг ее будто окатили ледяной водой. О боже, неужели Эрих усомнился, что он – отец ребенка? Конечно, нет. Просто у нее натянуты нервы. Ее все огорчает. Но он так сказал об этом...

Утром Эрих заметил:

– Ночью я слышал, как ты плачешь во сне, милая.

– Я не заметила.

– Я люблю тебя, Дженни.

– Эрих, любовь – это доверие. Милый, пожалуйста, не забывай, что любовь и доверие идут рука об руку.

Через три дня Эрих отвез ее к гинекологу в Грэнит-Плейс. Доктор Элмендорф сразу понравился Дженни. Ему могло быть и пятьдесят, и шестьдесят пять – невысокий лысый мужчина с проницательным взглядом.

– У вас были небольшие кровотечения, миссис Крюгер?

– Да, но так же случалось во время предыдущих беременностей, и все было хорошо.

– В начале прошлых беременностей вы худели так же сильно?

– Нет.

– Вы всегда были анемичной?

– Нет.

– При вашем собственном рождении были какие-либо осложнения?

– Не знаю. Меня удочерили. Бабушка ни о чем таком не упоминала. Я родилась в Нью-Йорке. Это практически все, что я знаю о своем прошлом.

– Понятно. Надо восстановить ваши силы. Мне известно, что вы перенесли сильный стресс.

«Как деликатно он об этом упомянул», – подумала Дженни.

– Для начала пропишу вам витамины. А также ничего не поднимать, не толкать и не таскать. Отдыхайте хорошенько.

Эрих, сидевший рядом с Дженни, взял ее за руку и погладил.

– Доктор, я буду как следует о ней заботиться.

Изучающий взгляд остановился на нем.

– Хорошо бы вам в течение следующего месяца воздержаться от супружеских отношений, а возможно, и на протяжении всей беременности, если кровотечения не прекратятся. Это будет не слишком большой проблемой?

– Ничто не будет проблемой, если это нужно, чтобы у Дженни родился здоровый ребенок.

Врач одобрительно кивнул.

«Но это проблема, – испуганно подумала Дженни. – Видите ли, доктор, наши супружеские отношения – единственный момент, когда мы превращаемся просто в людей, которые любят и хотят друг друга, и когда нам удается отгородиться от ревности, подозрений и внешнего давления».

Глава 25

Поздняя весна, с дневными ливнями и богатой, тучной землей, покрытой густой зеленью, была теплой. Тугие, налитые стебли люцерны, украшенные голубыми цветами, были готовы к первому сенокосу.

Скот разбредался далеко от открытых навесов, радуясь траве на пастбищах, сбегающих к речному берегу. Шуршали ветви деревьев, одетые в листву, из-за которой лесная опушка превращалась в сплошную зеленую стену. Иногда сквозь эту стену пробегал олень, замирал, прислушиваясь, и вновь спасался в надежных объятиях деревьев.

В ясную погоду и дом стал ярче. Даже тяжелые жесткие портьеры поддались нежным ветеркам, приносящим в комнаты аромат ирисов, фиалок, подсолнухов и роз.

Для Дженни перемена погоды была долгожданной. Тепло весеннего солнца прогнало постоянный холод ее тела. Аромат цветов почти вытеснил вездесущий намек на запах хвои. По утрам, выбравшись из кровати и распахнув окна, Дженни снова откидывалась на подушки, наслаждаясь свежим, мягким ветерком.

Таблетки от тошноты не помогали. Каждое утро Дженни мучилась. Эрих настаивал на том, чтобы жена оставалась в постели. Приносил ей чай и соленое печенье, и через какое-то время тошнота отпускала.

Теперь Эрих спал в доме каждую ночь.

– Родная, не хочу, чтобы ты была одна, а к выставке в Сан-Франциско у меня уже все готово. – Он уезжал двадцать третьего мая. – Доктор Элмендорф сказал, что, наверное, к тому времени ты будешь чувствовать себя гораздо лучше.

– Надеюсь, что так. Ты уверен, что это не мешает занятиям живописью?

– На сто процентов. Хорошо проводить больше времени с девочками. И признай, Клайд на ферме, менеджер на известняковом заводе, отец Эмили в банке – благодаря им я хозяин своему времени.

Эрих по утрам отводил девочек в конюшню и катал их на пони. Регулярно приходила Руни. Дженни вязала свитер, и у нее хорошо получалось. Руни уже начала учить ее шить лоскутные одеяла.

Дженни так и не нашла объяснений тому, как ее пальто очутилось в автомобиле Кевина. Предположим, Кевин все же приехал сюда и открыл дверь на западном крыльце. Она могла оказаться незапертой. Что, если он вошел в дом? Шкаф рядом. Возможно, он запаниковал. В конце концов, он же не знал, остается домработница на ночь или нет. Возможно, он забрал пальто, чтобы создать впечатление, будто встречался с Дженни, собрался уехать, свернул не туда, сунул руку в карман в надежде найти деньги, вытащил ключ, и тут машина свалилась с берега.

И все же это не объясняло телефонный звонок.

После дневного сна девочки обожали бегать по полям. Сидя на западном крыльце, Дженни присматривала за ними, а ее пальцы тем временем вывязывали ряды из шерстяной пряжи или делали лоскутные квадратики для одеяла. На чердаке Руни откопала материал: остатки ткани, из которой давным-давно сшили платья, мешок с обрезками, рулон темно-синего хлопка.

– Когда Джон занял заднюю спальню, то купил эту синюю ткань, чтобы я сшила шторы для нее. Я предупреждала, что они выйдут слишком темными. Он не хотел признаться в этом, но месяца через два заставил их снять. А потом я сшила те шторы, которые сейчас там висят.

Почему-то Дженни не могла заставить себя сидеть на качелях Каролины. Она предпочитала плетеное кресло с высокой спинкой и удобными подушками. И все же когда-то на этом крыльце сидела Каролина, шила и смотрела, как в этих полях играет ее сын.

Дженни больше не испытывала недостатка в общении. Теперь она отказывалась от приглашений Эриха поужинать в одном из местных ресторанов.

– Пока не могу, Эрих. Меня даже от запаха еды воротит.

Когда Эрих ездил куда-то по делам, то начал брать детей с собой. Вернувшись, они болтали о людях, с которыми познакомились, о местах, куда заезжали в гости и где их угощали печеньем с молоком.

Теперь Эрих всегда ночевал в задней спальне.

– Дженни, так проще. Если я не слишком близко к тебе, то могу удержаться, но лежать рядом ночь за ночью и не прикасаться к тебе я не могу. Кроме того, ты беспокойно спишь. Наверное, одной тебе будет спаться лучше.

Она должна была благодарить его, но не могла. Постоянно снились кошмары; снова и снова это ощущение – прикосновение к коже, лицо в темноте, длинные волосы, скользящие по ее щеке. Об этом Дженни не осмеливалась рассказать мужу. Наверняка он решит, что она сошла с ума.

За день до отъезда в Сан-Франциско он предложил Дженни пойти в конюшню вместе с ним. Уже два дня не было утренней тошноты.

– Присматривай за девочками, когда они катаются верхом. Что-то Джо совсем перестал мне нравиться.

Стремительный всплеск беспокойства.

– Почему?

– До меня дошли слухи, что каждый вечер они с дядюшкой устраивают попойки. В данный момент Джош Бразерс очень дурно влияет на Джо. Короче, если тебе покажется, что у него похмелье, я не желаю, чтобы девочки были рядом с ним. Возможно, придется избавиться от него.

В конюшне оказался Марк. Его обычно спокойный тон был повышенным и ледяным:

– Ты разве не знаешь, как опасно оставлять крысиный яд в пяти футах от запасов овса? А что, если яд попадет в фураж? Лошади свихнутся. Джо, что с тобой творится в последнее время, черт возьми? Вот что я тебе скажу, случись такое еще раз, я посоветую Эриху тебя уволить. Дети же каждый день на пони катаются. С конем Эриха и так трудно справиться даже такому опытному наезднику, как он. Да учуй Барон стрихнин в кормежке, он же любого затопчет, кто к нему подойдет.

Эрих выпустил руку Дженни.

– В чем дело?

Джо, с покрасневшим лицом, чуть не плача, признался:

– Я собирался положить яд в ловушки. Когда пошел дождь, втащил сюда коробку и забыл про нее.

– Ты уволен, – ровно произнес Эрих.

Джо взглянул на Дженни. Было ли в его глазах что-то многозначительное или он просто умолял? Трудно сказать.

Шагнув вперед, она взяла мужа за руку:

– Эрих, пожалуйста. Джо замечательно ладит с девочками. Он так терпеливо учит их кататься верхом. Они станут ужасно скучать по нему.

Эрих вгляделся в ее лицо.

– Если это так много значит для тебя, то ладно, – отрезал он и снова повернулся к Джо: – Любая ошибка, Джо, любая– открытая дверь в стойло, пес, бегающий по моей земле, что-нибудь эдакое... – Он кинул презрительный взгляд на коробку с крысиным ядом. – И все. Дошло?

– Да, сэр, – прошептал Джо. – Спасибо, сэр. Спасибо, миссис Крюгер.

– И чтобы уж точно миссис Крюгер, – отрезал Эрих. – Дженни, я не хочу, чтобы до моего возвращения девочки катались верхом. Это ясно?

– Да, – согласилась она.

Джо как будто нездоровилось. На лбу красовался синяк.

Марк ушел из конюшни вместе с ними.

– Эрих, в коровнике для молочного скота – новорожденный теленок. Вот почему я приехал. Приглядывай за Джо. Вчера ночью он опять влез в драку.

– Да за каким чертом он дерется? – раздраженно спросил Эрих.

Лицо Марка стало замкнутым.

– Дайте человеку, не привыкшему к выпивке, парочку «ершей», и особых поводов не потребуется.

– Пойдем к нам обедать, – предложил Эрих. – Мы давненько с тобой не виделись.

– Пожалуйста, – пробормотала Дженни.

Они все вместе подошли к дому.

– Вы заходите, – сказал Эрих. – Марк, нальешь нам хересу, ладно? Я хочу забрать почту из конторы.

– Заметано.

Дождавшись, пока Эрих отойдет подальше, Марк быстро проговорил:

– Два момента, Дженни. Я слышал хорошие новости о ребенке. Поздравляю. Как себя чувствуешь?

– Теперь гораздо лучше.

– Дженни, должен предупредить тебя. Очень мило с твоей стороны сохранить Джо работу, но твоя доброта не по адресу. Причина, по которой он ввязывается в драки, в том, что он слишком распространяется о своих чувствах к тебе. Он тебя боготворит, а парни, которые по вечерам собираются в барах, дразнят его из-за этого. Джо было бы лучше оказаться подальше от этой фермы.

– И от меня?

– Если прямо – да.

Глава 26

Уезжая в Сан-Франциско, Эрих решил добраться до аэропорта на «кадиллаке» и оставить его там.

– Дорогая, если только ты не хочешь им воспользоваться.

Была ли шпилька в этой фразе? В прошлый раз, пока Эрих был в отъезде, она брала машину, чтобы встретиться с Кевином.

– Не хочу, – спокойно ответила Дженни. – Эльза может привезти все, что мне потребуется.

– Витамины у тебя есть.

– Хватит.

– Если плохо себя почувствуешь, Клайд отвезет тебя к врачу.

Они стояли у дверей.

– Девочки, – позвал Эрих. – Идите поцелуйте папу.

Малышки подбежали к нему.

– Привези мне подарок, – упрашивала Бет.

– И мне, – вторила сестре Тина.

– А, Эрих, пока ты не уехал, скажи девочкам, что не хочешь, чтобы они катались на пони до твоего возвращения.

– Папа! – раздались вопли протеста.

– Ну, я не знаю. Джо приходил ко мне извиняться. Говорит, он знает, что слетел с катушек. Он даже собирается переехать обратно к матери. Думаю, ничего страшного, если разрешить ему покатать девочек. Только, Дженни, обязательно будь с ними все время.

– Я бы предпочла этого не делать, – ровно произнесла она.

– А причины? – вздернул он брови.

Дженни задумалась над тем, что сказал ей Марк. Но, уж конечно, она не может обсуждать это с Эрихом.

– Ну, если ты уверен, что это безопасно...

Муж обнял Дженни:

– Я буду по тебе скучать.

– И я по тебе.

Дженни проводила его до машины. Клайд вывел автомобиль из гаража, а Джо полировал его мягкой тряпкой. Неподалеку стояла Руни, готовая войти в дом и учить Дженни шитью. Подошел попрощаться Марк.

– Как только доберусь до гостиницы, позвоню тебе, – сказал Эрих жене. – По здешнему времени будет десять часов.

В тот вечер, лежа в постели, Дженни ждала, когда раздастся телефонный звонок. «Этот дом слишком велик, – размышляла она. – Кто угодно может войти в парадную дверь, в западную дверь или с черного хода, подняться по задней лестнице, а я ни за что не услышу его». Ключи висели в конторе. На ночь контору запирали, но в течение дня там частенько никого не было. Что, если кто-нибудь возьмет ключ от дома, сделает копию и вернет ключ в контору? Никто и не узнает об этом.

«Почему я сейчас беспокоюсь об этом?» – удивилась Дженни.

Все дело в том сне, повторяющемся сне о прикосновении к плоти, о том, как ее пальцы скользят по щеке, уху, волосам. Теперь она видела этот сон практически каждую ночь. И всегда одно и то же. Тяжелый аромат сосны, чье-то присутствие, прикосновение, а затем – тихий вздох. И каждый раз, как Дженни включала свет, комната оказывалась пустой.

Если бы она только могла с кем-нибудь поговорить... Но с кем? Доктор Элмендорф предложит ей отправиться к психиатру. Наверняка. «То, что нужно Грэнит-Плейс, – подумала она. – Что будут копаться в мозгах у женщины из семьи Крюгер».

Еще не было десяти, когда зазвонил телефон. Дженни быстро подняла трубку:

– Алло.

Трубка молчала. Нет, Дженни что-то расслышала. Не дыхание, но что-то другое.

– Алло, – она почувствовала, что начинает дрожать.

– Дженни, – прошептал голос.

– Кто это?

– Дженни, ты одна?

– Кто это?

– С тобой очередной дружок из Нью-Йорка, Дженни? Ему нравится плавать?

– О чем вы говорите?

И тут голос точно взорвался: визг, крик, то ли смех, то ли плач, голос невозможно было узнать:

– Шлюха. Убийца. Убирайся из постели Каролины. Убирайся немедленно.

Дженни с грохотом опустила трубку. «О боже, помоги мне». Она прижала ладони к щекам, чувствуя, как дергается в нервном тике глаз. «О боже».

Зазвонил телефон. «Не сниму трубку. Не сниму».

Четыре звонка, пять, шесть. Телефон умолк. Снова зазвонил. «Эрих», – подумала она. Уже одиннадцатый час. Дженни схватила трубку.

– Дженни, – обеспокоенно позвал Эрих, – в чем дело? Я позвонил несколько минут назад, а линия была занята. Потом никто не взял трубку. Что случилось? Кто звонил?

– Не знаю. Просто голос, – ее собственный голос был на грани истерики.

– Ты вроде расстроена. Кто бы там ни звонил, что он тебе сказал?

– Я... не разобрала слова.

Дженни не могла рассказать ему.

– Ясно. – После долгого молчания Эрих покорно произнес: – Сейчас мы не станем это обсуждать.

– То есть как это – не станем? – Потрясенная Дженни расслышала визгливые нотки в собственном голосе. Она говорит точь-в-точь как звонивший. – Я хочу обсудить это. Послушай, что мне сказали.

Всхлипывая, она повторила ему разговор.

– Кто мог меня так обвинить? Кто меня так сильно ненавидит?

– Родная, пожалуйста, успокойся.

– Эрих, кто?

– Милая, подумай. Конечно же, Руни.

– Но почему?Я нравлюсь Руни.

– Возможно, ты ей нравишься, но Каролину она любила.Она хочет вернуть Каролину, а когда на Руни находит, она считает тебя самозванкой. Дорогая, я тебя предупреждал насчет нее. Дженни, не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо. Я о тебе позабочусь. Я всегда буду заботиться о тебе.

В какой-то момент этой долгой, бессонной ночи у Дженни начались боли. Возникла резь в животе, а потом боль то отпускала, то возобновлялась. В восемь часов Дженни позвонила доктору Элмендорфу.

– Вам лучше приехать, – сказал он.

Клайд ранним утром отправился на аукцион скотa и забрал Руни с собой, Просить Джо подвезти ее Дженни не решалась. На ферме было еще полдюжины мужчин – работники, которые приезжали утром, а вечером отправлялись по домам. Дженни знала их в лицо и по именам, но Эрих всегда предупреждал ее «не сближаться» с ними.

Дженни не хотелось просить об услуге кого-то из них. Позвонив Марку, она все объяснила.

– Ты не мог бы?..

– Без проблем, – тут же ответил Марк. – Если ты не против подождать до конца рабочего дня, тогда я отвезу тебя обратно. Или, еще лучше, мой папа отвезет. Он только приехал из Флориды. Почти все лето проведет со мной.

Люк Гарретт, отец Марка. Дженни не терпелось познакомиться с ним.

Марк заехал за ней в четверть десятого. Утро было теплое, с легким туманом. День будет жарким. Подойдя к шкафу, Дженни поняла, что вся новая одежда, которую Эрих купил ей после свадьбы, была для прохладной погоды. Пришлось перевернуть вверх дном шкаф, чтобы найти летний хлопковый костюм, купленный в прошлом году в Нью-Йорке. Одевшись, она вновь ощутила себя собой. Платье-костюм в розовую клетку было от «Альберта Капраро», она купила его на сезонной распродаже. Мягкая широкая юбка лишь немного жала в талии, а блузон скрывал худобу.

Автомобилем Марка оказался «крайслер»-универсал. На заднем сиденье – брошенная сумка, рядом – несколько книг. В машине царил уютный беспорядок.

Впервые Дженни очутилась по-настоящему наедине с Марком. «Наверняка животные инстинктивно чувствуют, что если он рядом, то все станет лучше», – подумала она и сказала ему об этом.

Марк взглянул на нее:

– Хотелось бы верить. И, надеюсь, Элмендорф оказывает на тебя такое же влияние. Он хороший врач, Дженни. Можешь доверять ему.

– Я доверяю.

Они ехали по раскисшей дороге, ведущей мимо фермы к Грэнит-Плейс. «Акры земли Крюгеров, – размышляла Дженни. – Пасущиеся стада. Призовой скот Крюгеров. А я и в самом деле воображала симпатичный фермерский дом и несколько кукурузных полей. Я ничего не понимала».

– Не знаю, слышала ли ты о том, что Джо переезжает обратно к матери, – промолвил Марк.

– Эрих рассказал.

– Так лучше для него. Мод – умная женщина. Эта семья грешит алкоголизмом. А Джо она станет держать в ежовых рукавицах.

– Я думала, ее брат начал пить из-за того несчастного случая.

– Не знаю. Я слышал, как отец обсуждал это с Джоном Крюгером. Джон всегда говорил, что в тот день Джош Бразерс выпил. Может, несчастный случай был для него отмазкой, чтобы перестать скрывать пьянство.

– Простит ли меня когда-нибудь Эрих за все эти сплетни? Они убивают наш брак.

Дженни сама не ожидала, что задаст этот вопрос. Он прозвучал сухо и безжизненно. Осмелится ли она рассказать Марку о телефонном звонке и о том, как отозвался на это Эрих?

– Дженни...

Помолчав, Марк заговорил. Дженни уже заметила, что, когда Марк особенно сосредотачивался на своих словах, его голос становится ниже.

– Дженни, я не могу тебе описать, насколько другим человеком Эрих стал с того дня, как вернулся сюда после знакомства с тобой. Он всегда был одиночкой. Проводил уйму времени в той хижине. Теперь мы, конечно, понимаем, из-за чего. Но все равно... представь. Сомневаюсь, что, когда Эрих был ребенком, Джон Крюгер хотя бы раз поцеловал его. А Каролина была из тех людей, кто сгребает тебя в охапку, обнимает, когда ты заходишь, ерошит тебе волосы, когда говорит с тобой. Здешние люди не такие. Мы не проявляем эмоции внешне. Как ты знаешь, Каролина была наполовину итальянкой. Помню, отец поддразнивал ее за эту средиземноморскую теплоту. Можешь представить, каково было Эриху, когда она собралась бросить его? Неудивительно, что он так расстроился из-за твоего бывшего мужа. Дай ему время. Сплетни утихнут. Людям будет что помусолить к следующему месяцу.

– По твоим словам, все так легко выходит.

– Нелегко, но не так плохо, как ты думаешь.

Марк высадил ее у приемной врача.

– Я посижу здесь, почитаю. Ты наверняка не очень долго там пробудешь.

Акушер без обиняков заявил:

– У вас были ложные схватки, а на данном этапе мне это определенно не нравится. Вы не перенапрягались?

– Нет.

– Вы похудели еще больше.

– Мне кусок в горло не лезет.

– Ради ребенка вы должны постараться. Солодовое молоко, мороженое – набейте чем-нибудь желудок. И как можно меньше времени проводите на ногах. Вас что-то беспокоит?

«Да, доктор, – хотелось ей сказать. – Я беспокоюсь, потому что не знаю, кто названивает мне в отсутствие мужа. Душевное здоровье Руни хуже, чем я думаю? А как насчет Мод? Она обижена на Крюгеров, а особенно на меня. Кому, как не ей, знать, когда Эрих в отъезде?»

– Вас что-то беспокоит, миссис Крюгер? – повторил Элмендорф.

– В общем, нет.

Дженни передала Марку слова врача. Марк сидел, закинув руку на спинку сиденья. «Он такой большой, – подумала она. – Такой всепоглощающе, уютно мужественный». Дженни не могла представить его, охваченного гневом. Ожидая ее, он читал, а теперь бросил книгу на заднее сиденье и завел машину.

– Дженни, у тебя нет подруги, кузины или еще кого-нибудь, кто мог бы приехать сюда и побыть с тобой пару месяцев? Такое впечатление, что тебе здесь одиноко. Думаю, это помогло бы тебе отвлечься.

«Фрэн», – подумала Дженни. Ей страстно хотелось, чтобы Фрэн приехала в гости. Дженни припомнила, как веселились они по вечерам, когда подруга во всех подробностях рассказывала о своем последнем бойфренде. Но Эрих ее не переносил. Он запретил жене приглашать Фрэн. Дженни вспомнила и о других своих друзьях. Никто из них не мог потратить почти четыреста долларов, чтобы на выходные слетать в гости. У всех работа и семья.

– Нет, – отозвалась Дженни. – У меня нет никого, кто мог бы приехать.

Ферма Гарреттов находилась на севере Грэнит-Плейс.

– По сравнению с Эрихом мы – мелкая сошка, – говорил Марк. – У нас шестьсот сорок акров. Моя клиника прямо на этом участке.

Дом на ферме был таким, каким Дженни представлялся дом Эриха. Большой, белый, с черными ставнями и широким крыльцом.

Стены гостиной были заставлены книжными полками. Здесь, сидя в мягком кресле, читал отец Марка. Когда они вошли, Люк поднял взгляд. Дженни увидела, каким удивленным стало его лицо.

Он тоже был крупным мужчиной с широкими плечами. Густые волосы были совсем седыми, но пробор был в точности там же, где и у сына. Из-за очков для чтения серо-голубые глаза казались больше, а ресницы были с проседью, в отличие от темных ресниц Марка. Но в глазах светилась та же насмешливость.

– Вы, должно быть, Дженни Крюгер.

– Да, это я. – Дженни он сразу же понравился.

– Неудивительно, что Эрих... – Он помолчал. – Мне не терпелось познакомиться с вами. Я надеялся, что мне это удастся, когда я был здесь в конце февраля.

– Вы были здесь в феврале? – Дженни повернулась к Марку: – Почему ты не привез отца в гости?

Марк пожал плечами:

– Эрих довольно ясно дал понять, что у вас медовый месяц. Дженни, у меня есть минут десять до открытия клиники. Что будешь – чай или кофе?

Марк исчез на кухне, а Дженни осталась с Люком Гарреттом. Возникло такое ощущение, будто ее оглядывает школьный психолог-консультант, будто в любой момент он спросит: «Ну и как вам занятия? Нравятся ли учителя?»

Дженни сказала Люку об этом.

– Может, я анализирую, – улыбнулся тот. – Как вообще жизнь?

– Вы многое слышали?

– О несчастном случае? О следствии?

– Значит, слышали. – Она подняла ладони, словно отталкивая свалившийся на нее груз. – Не могу винить людей за то, что они подозревают худшее. В машине было мое пальто. В тот день в театр «Гатри» с нашего телефона действительно позвонила женщина. Я все же думаю, что этому есть разумное объяснение, и как только я его найду, все наладится.

Помолчав в нерешительности, Дженни решила не обсуждать с ним Руни. Если прошлой ночью во время одного из своих приступов Руни все же позвонила, то сейчас, наверное, уже забыла об этом. А Дженни не хотелось повторять то, что сказал ей звонивший.

Вошел Марк, следом за ним – невысокая, коренастая женщина с подносом в руках. Теплый, соблазнительный аромат кофейного торта напомнил Дженни о кулинарном шедевре Наны – кофейном торте «Бисквик». Ее захлестнула ностальгия, и пришлось сдерживать слезы.

– Вы не слишком-то счастливы здесь, правда, Дженни? – спросил Люк.

– Я ждала, что буду счастлива. Могла бы быть счастлива, – честно ответила она.

– В точности то же самое говорила и Каролина, – мягко заметил Люк. – Помнишь, Марк, когда в тот последний день я грузил ее сумки в машину?

Марк ушел в клинику через несколько минут, а Люк отвез Дженни домой. Он был молчалив и рассеян, и после нескольких попыток завязать разговор Дженни тоже умолкла.

Люк проехал на универсале через главные ворота и, обогнув дом, подрулил к западному входу. Дженни заметила, что взгляд его застыл на качелях на крыльце.

– Проблема в том, – вдруг заговорил он, – что это место не меняется. Если сравнить этот дом с фотографией тридцатилетней давности, отличий не будет. Никаких добавлений, обновлений, изменений. Может, поэтому здесь у всех возникает ощущение присутствия Каролины, словно вот-вот распахнется дверь и она выбежит наружу – всегда радуясь тебе, настаивая, чтобы ты зашел поужинать. После того как мы развелись с матерью Марка, Каролина часто оставляла его здесь. Она стала ему второй матерью.

– А вам? – спросила Дженни. – Чем она была для вас?

Люк посмотрел на нее неожиданно страдальческим взглядом:

– Всем, что я когда-либо хотел найти в женщине.

Он резко откашлялся, точно испугавшись, что слишком много открыл о себе. Выйдя из машины, Дженни попросила:

– Когда Эрих вернется, пообещайте, что вместе с Марком придете на ужин.

– С удовольствием, Дженни. У вас точно есть все, что нужно?

– Да.

Она направилась к дому.

– Дженни, – позвал Люк.

Она обернулась. На его лице застыла боль.

– Простите меня. Просто вы так похожи на Каролину. Это не на шутку пугает. Дженни, будьте осторожны. Опасайтесь несчастных случаев.