Текст книги "Плач в ночи"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Эрих привез девочек повидаться с ней. В больницу их не пустили, но Дженни стояла у окна и махала им рукой. Почему-то девочки, когда махали в ответ, казались такими потерянными.

В тот вечер Дженни съела весь ужин. Ей нужно восстановить силы. Больше ее ничто не держит на ферме Крюгеров. Они с Эрихом не смогут вернуть то, что однажды у них было. Дженни придумает, как сбежать. И она уже знает, что делать. Во время поездки в Хьюстон они с Бет и Тиной как-нибудь оставят Эриха и сядут на самолет до Нью-Йорка. Может, в Миннесоте Эрих и сумел получить опеку над детьми, но штат Нью-Йорк никогда не присудил бы ему такое право.

Чтобы получить кое-какие деньги, она может продать медальон Наны. Несколько лет назад ювелир предлагал Нане за него одиннадцать сотен долларов. Если Дженни получит такую сумму, то денег хватит на билеты и на то, чтобы протянуть до тех пор, пока она не подыщет работу.

Вдали от дома Каролины, портрета Каролины, ее кровати и ночной сорочки, вдали от сына Каролины Дженни снова станет собой – будет размышлять спокойно, обуздает ужасные мысли, которые почти выплывают на поверхность сознания и ускользают прочь. Их так много – так много впечатлений, которые убегают от нее.

Дженни уснула, слабо улыбаясь и положив руку под щеку.

На следующий день она позвонила Фрэн. О, благословенная свобода – знать, что никто не снимет трубку параллельного телефона в конторе.

– Дженни, ты не отвечала на письма. Я решила, что ты сбросила меня за борт, в открытый космос.

Дженни не стала объяснять, что так и не получила этих писем.

– Фрэн, ты мне нужна, – быстро проговорила она. – Мне нужно уехать отсюда.

Обычный суховатый смех Фрэн исчез:

– Тебе было плохо, Дженни? Слышу по голосу.

Позже она расскажет Фрэн все. Пока же лишь согласилась:

– Да, было плохо.

– Доверься мне. Я тебе перезвоню.

– Звони после восьми. Тогда заканчиваются часы посещения.

На следующий вечер Фрэн позвонила в десять минут восьмого. Когда зазвонил телефон, Дженни поняла, что случилось. Фрэн не учла разницу во времени. В Нью-Йорке сейчас десять минут девятого. У постели Дженни сидел Эрих. Передавая ей трубку, он приподнял брови. Голос у Фрэн был живой и увлеченный:

– У меня потрясающие планы!

– Фрэн, как приятно тебя слышать. – И повернулась к мужу: – Эрих, это Фрэн, поздоровайся.

Фрэн уловила намек:

– Эрих, как поживаешь? Мне так жаль, что Дженни заболела.

После того, как жена повесила трубку, Эрих спросил:

– Какие еще планы, Дженни?

Глава 32

В последний день января Дженни вернулась домой. Бет и Тина казались чужими – странно тихие, странно раздраженные.

– Тебя все время нет, мама.

В Нью-Йорке по вечерам и выходным она проводила с ними больше времени, чем здесь за прошедший год.

Многое ли Эрих подозревает насчет звонков Фрэн? Дженни отделалась уклончивыми фразами:

– Я просто вспомнила, что сто лет не говорила с Фрэн. Взяла и позвонила. Приятно, что она перезвонила мне, правда?

В тот вечер, после того, как Эрих ушел из больницы, Дженни набрала номер Фрэн. Та ликовала:

– У меня есть подруга, которая управляет детским садом неподалеку от Ред-Бэнка в Нью-Джерси. Там чудесно. Я ей сказала, что ты можешь преподавать музыку и искусство, так что, если хочешь, у нее есть для тебя место. Она подыскивает тебе квартиру.

Дженни выжидала.

Эрих готовился к выставке в Хьюстоне: начал приносить из хижины полотна.

– Эту я называю «Кормилица», – объявил он, держа в руках картину маслом в синих и зеленых тонах. Высоко среди ветвей вяза укрылось гнездо. К дереву летела птица-мать, держа в клюве червяка.

Гнездо заслоняла листва, так что птенцов рассмотреть было нельзя. Но каким-то образом зритель чувствовал их присутствие.

– Идея этой картины пришла ко мне в тот первый вечер на Второй авеню, когда я наткнулся на тебя с девочками на руках, – рассказывал он. – Лицо у тебя было решительное, тебе явно не терпелось отнести детей домой и накормить.

Голос у Эриха был нежный, он обнял жену:

– Ну, как тебе картина?

– Она прекрасна.

Дженни не нервничала рядом с Эрихом только в одном случае – когда созерцала его творчество. Это был мужчина, в которого она влюбилась; художник, чей дивный талант мог запечатлеть и простоту обыденной жизни, и сложные эмоции, сопутствующие этой простоте.

Деревья на заднем плане. Дженни узнала норвежские сосны, что росли рядом с кладбищем.

– Эрих, ты только что закончил эту картину?

– Да, милая.

– Но этого дерева нет, – указала она. – Ты же прошлой весной приказал срубить почти все вязы рядом с кладбищем из-за «голландской болезни».

– Я начал картину с тем деревом на заднем плане, но у меня не получилось выразить на полотне то, что я хотел сказать. А потом однажды увидел, как птица летит с кормом для птенцов, и вспомнил о тебе. Дженни, ты вдохновляешь все, что я делаю.

В начале у нее от такого заявления растаяло бы сердце. Теперь оно ее лишь напугало. За его словами неизбежно следовала фраза, от которой Дженни до конца дня будет трясти.

Долго ждать не пришлось. Накрыв картину, Эрих произнес:

– Я отсылаю тридцать холстов. Утром их заберут грузоотправители. Ты будешь здесь, чтобы проверить, что они заберут все картины?

– Конечно, я буду здесь. Где еще мне быть?

– Не язви, Дженни. Я подумал, что Марк захочет увидеться с тобой до отъезда.

– О чем ты?

– Сразу после того, как Люк вернулся во Флориду, у него был сердечный приступ. Но это не дает ему права пытаться разрушить наш брак.

– Эрих, о чем ты говоришь?

– В прошлый четверг мне звонил Люк. Вернулся из больницы. Предложил тебе с девочками приехать к нему в гости во Флориду. Сегодня Марк уезжает, чтобы провести неделю с отцом. У Люка хватило наглости подумать, что я разрешу тебе поехать туда с Марком.

– Как любезно с его стороны, – Дженни знала, что предложение было отклонено.

– Это не было любезно. Люк просто хотел забрать тебя туда, подальше от меня. Я так ему и сказал.

– Эрих!

– Не удивляйся, Дженни. Как ты думаешь, почему Марк и Эмили перестали встречаться?

– А они перестали?

– Дженни, как же ты слепа. Марк сказал Эмили: он понял, что не заинтересован в женитьбе и что нечестно отнимать у нее время.

– Я этого не знала.

– Мужчина так не поступает, если только у него нет мыслей о другой женщине.

– Необязательно.

– Дженни, Марк по тебе с ума сходит. Если бы не он, шериф потребовал бы провести расследование смерти ребенка. Ты же знаешь это, не так ли?

– Нет, не знаю. – Спокойствие, с трудом завоеванное в больнице, покидало Дженни. Во рту пересохло, ладони вспотели. Она почувствовала, что дрожит. – Эрих, о чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что возле правой ноздри ребенка был синяк. Коронер сказал, что, вероятно, этот синяк появился до смерти. Марк настаивал на том, что, когда пытался спасти ребенка, делал это жестко.

У Дженни перед глазами вспыхнуло воспоминание о том, как Марк держит на руках крошечное тельце.

Теперь Эрих стоял рядом с ней, прижав губы к ее уху:

– Марк знает. Ты знаешь. Я знаю. У ребенка были синяки, Дженни.

– О чем ты говоришь?

– Ни о чем, родная. Просто предупреждаю. Мы оба знаем, какой нежной была кожа малыша. Как он размахивал кулачками в тот последний вечер. Наверное, сам поставил себе синяк. Но Марк солгал. Он прямо как отец. Все знали, как Люк относился к Каролине. Даже сейчас, приезжая сюда, он всегда садится в кресло с подголовником, чтобы видеть ее портрет. В тот последний день он собирался везти Каролину в аэропорт. Ей стоило щелкнуть пальцами, и он был тут как тут. А теперь Марк решил, что может провернуть такую же штуку. Так вот, не может. Я звонил Ларсу Ивансону, ветеринару из Хэннепин-Гроув. Он будет присматривать за моими животными. Нога Марка Гарретта больше не ступит на эту ферму.

– Эрих, ты серьезно?

– Да. Я знаю, что ты не хотела, но ты поощрила его, Дженни. Я это видел. Сколько раз он приходил в больницу?

– Дважды. В первый раз – сказать мне, что ребенка вернули в могилу, во второй – чтобы принести фрукты, которые Люк заказал для меня из Флориды. Эрих, ты что, не понимаешь? В простейшей, невиннейшей ситуации ты усматриваешь массу подвохов. Когда это кончится?

Не дожидаясь ответа, Дженни вышла из комнаты и распахнула дверь на западное крыльцо. За лесом угасало солнце. Качели Каролины покачивал вечерний ветер. Неудивительно, что Каролина здесь сидела. Ее тоже гнали из дома.

В ту ночь Эрих пришел в спальню вскоре после жены. Та была скованна, ей не хотелось быть с ним. Но он просто лег на бок и уснул. Дженни облегченно расслабилась.

Больше она не увидится с Марком. К тому времени, как он вернется из Флориды, Дженни будет в Нью-Джерси. Прав ли Эрих? Она действительно посылала Марку своего рода сигналы? Или просто они с Эмили решили, что не подходят друг другу, а вечно подозрительный Эрих усмотрел в этом особый смысл?

«В кои-то веки Эрих, возможно, прав», – подумала Дженни.

На следующее утро она приготовила список всякой всячины, которая потребуется в поездке. Дженни ждала, что Эрих не захочет давать ей машину, но муж неожиданно согласился.

– Только оставь девочек с Эльзой, – сказал он.

После того как Эрих ушел в хижину, Дженни в разделе тематической рекламы обвела кружком объявление ювелирного магазина, которое гласило: «ПРИНИМАЕМ ЗОЛОТО ПО САМЫМ ВЫСОКИМ ЦЕНАМ». Магазин находился в торговом центре через два городка отсюда. Позвонив туда, Дженни описала медальон Наны. Да, они заинтересованы в покупке. Дженни тут же перезвонила Фрэн. Той не оказалось дома, но автоответчик был включен. Дженни оставила сообщение: «Седьмого или восьмого будем в Нью-Йорке. Не звони сюда».

Днем, пока дочери спали, Дженни поспешила в ювелирный магазин.

За медальон ей предложили восемьсот долларов. Маловато, но выбора не было.

Дженни купила косметику, белье и колготки, расплатившись кредиткой, которую дал Эрих. Не забыть показать мужу покупки.

Первая годовщина их свадьбы была третьего февраля.

– Почему бы нам не отметить это в Хьюстоне, родная? – спросил Эрих. – Там я сделаю тебе подарок.

– Отлично.

Дженни была не слишком хорошей актрисой, чтобы подыграть этому фарсу – празднованию брака. Но уже скоро, скоро все закончится. От предвкушения в глазах Дженни появились огоньки, которых не было много месяцев. Тина и Бет чувствовали это. Они притихли в последнее время. Но теперь, когда Дженни болтала с ними, девочки сияли.

– Помните, как мы летели на самолете, и у нас было замечательное путешествие? Мы снова полетим на самолете в большой город.

Вошел Эрих:

– О чем ты говоришь?

– Рассказываю им о нашей поездке в Хьюстон, как это будет весело.

– Дженни, ты улыбаешься. Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как ты выглядела счастливой?

– Очень много.

– Бет, Тина, поехали с папой в магазин. Куплю вам мороженое.

Бет положила ладошку на руку Дженни:

– Я хочу остаться с мамой.

– Я тоже, – уверенно подхватила Тина.

– Тогда я не поеду, – сказал Эрих.

Казалось, он не хочет оставлять Дженни наедине с дочерьми.

Вечером пятого числа Дженни паковала вещи. Она взяла только то, что казалось разумным взять на три дня.

– Что мне взять, шубу или жакет? – спросила она Эриха. – Какая погода в Хьюстоне?

– Думаю, хватит жакета. Дженни, почему ты так нервничаешь?

– Я не нервничаю. Просто отвыкла путешествовать. Мне понадобится длинное платье?

– Может, одно. Подойдут та юбка из тафты и блузка. Надень с ними свой медальон.

Была ли шпилька в его голосе? Он что, играет с ней? Дженни постаралась, чтобы голос звучал естественно:

– Хорошо.

В два часа у них был рейс из Миннеаполиса.

– Я попросил Джо подвезти нас до аэропорта, – сообщил Эрих.

– Джо?!

– Да, он может снова приступить к работе. Я собираюсь вновь нанять его.

– Но, Эрих, после всего случившегося...

– Дженни, мы оставили это в прошлом.

– Эрих, после всех сплетен ты намерен снова взять его на работу!

Дженни прикусила губу. Какая разница, кто здесь будет?

Числа четырнадцатого вернется Руни. Клайда убедили оставить жену в больнице на полных шесть недель. Дженни жалела, что не может попрощаться с нею. Может, удастся написать Руни, а Фрэн отправит письмо из какого-нибудь города. Больше ничего Дженни сделать не могла.

Наконец настала пора уезжать. Девочки были одеты в бархатные пальто и шапочки в тон. У Дженни дрогнуло сердце. «Когда приедем в Нью-Йорк, я возьму их в Гринвич-Виллидж, поесть лапши», – решила она.

Из окна спальни Дженни едва могла разглядеть угол кладбища. После завтрака она выскользнула из дома и сходила на могилу ребенка, чтобы попрощаться.

Эрих загрузил вещи в машину.

– Заберу Джо, – сказал он жене. – Девочки, поехали со мной. Пусть мама спокойно оденется.

– Я уже оделась, – ответила Дженни. – Погодите минутку. Я с вами.

Эрих словно не услышал.

– Скорее, мамочка! – крикнула Бет, пока они с Тиной с топотом бежали по лестнице за Эрихом. Дженни пожала плечами. Что ж, за эти пять минут можно проверить, все ли она взяла с собой. Деньги за медальон лежали во внутреннем кармане пиджака от костюма, который она упаковала в багаж.

По дороге на первый этаж Дженни заглянула в комнату девочек. Эльза заправила постели и навела в комнате порядок, так что теперь комната выглядела чрезмерно аккуратной, пустоватой, словно предчувствуя, что девочки сюда не вернутся.

Почувствовал ли Эрих то же самое?

Вдруг встревожившись, Дженни сбежала по лестнице, натягивая жакет. Эрих должен вернуться с минуты на минуту.

Через десять минут она вышла на крыльцо. Ей стало жарко. Эрих вот-вот приедет. Он всегда оставлял много времени в запасе, чтобы добраться до аэропорта. Дженни уставилась на дорогу, напряженно высматривая, не приближается ли машина.

Когда истекли полчаса, Дженни позвонила ам, путаясь пальцами в диске телефона. Ей пришлось дважды прерывать связь и набирать номер заново.

Трубку подняла Мод:

– В каком смысле уехали или нет? Больше сорока минут назад я видела, как Эрих проехал мимо, с девочками в машине... Джо? Джо не отвозил их в аэропорт. С чего это вы взяли?

Эрих уехал без нее. Забрал девочек и уехал без нее. Деньги остались в багаже, который муж забрал с собой. Каким-то образом он догадался насчет ее планов.

Дженни позвонила в гостиницу в Хьюстоне:

– Хочу оставить сообщение для Эриха Крюгера. Попросите его позвонить жене сразу, как приедет.

Клерк, отвечающий за заказы номеров, дружелюбным голосом с техасским акцентом ответил:

– Должно быть, возникло недоразумение. Заказ номеров был отменен почти две недели назад.

В два часа к Дженни подошла Эльза:

– До свидания, миссис Крюгер.

Дженни сидела в гостиной, разглядывая портрет Каролины. Не поворачивая головы, ответила:

– До свидания, Эльза.

Но женщина ушла не сразу.

– Мне жаль покидать вас. – Она топталась в дверях.

– Покидать меня? – Очнувшись, Дженни вскочила на ноги. – Что вы имеете в виду?

– Мистер Крюгер сказал, что уедет с девочками. И сообщит мне, когда возвращаться.

– Эльза, когда он сказал вам это?

– Сегодня утром, когда садился в машину. Вы остаетесь здесь одна?

На ее бесстрастном лице застыла любопытная смесь эмоций. Со дня смерти ребенка Дженни ощущала в Эльзе сочувствие, какого не ожидала.

– Наверное, – тихо ответила Дженни.

Еще много часов после отъезда Эльзы Дженни сидела в гостиной и ждала. Ждала чего? Звонка. Эрих позвонит. Она была уверена в этом.

Что она скажет? Признает, что собиралась бросить мужа? Ему об этом уже известно. Дженни не сомневалась. Пообещать остаться с ним? Он не поверит.

Куда Эрих увез девочек?

В комнате потемнело. Надо включить свет. Но почему-то это требовало слишком много усилий. Взошла луна. Она светила сквозь кружево портьер, отбрасывая на портрет луч, похожий на паутину.

Наконец Дженни отправилась на кухню, сварила кофе и села у телефона. Тот зазвонил в девять часов. Рука так дрожала, что она едва смогла поднять трубку.

– Алло, – Голос у нее был такой тихий, что Дженни усомнилась, слышно ли его.

– Мамочка! – Казалось, что Бет очень далеко. – Почему ты не захотела поехать с нами? Ты обещала.

– Бетти, ты где?

Трубку явно отобрали.

– Я хочу поговорить с мамочкой! – возмущалась Бет.

Вклинилась Тина:

– Мама, мы не катались на самолете, а ты сказала, что будем.

– Тина, где вы?

– Здравствуй, родная, – тепло и заботливо сказал Эрих. На заднем плане плакали Тина и Бет.

– Эрих, где вы? Зачем ты это сделал?

– Дженни, я говорил, что позабочусь о тебе. Я серьезно. Но я никогда не позволю тебе бросить меня и забрать моих девочек.

– Я этого не сделаю, Эрих. Привези их домой.

– Этого недостаточно. Дженни, подойди к письменному столу. Возьми бумагу и ручку. Я подожду.

Девочки все еще плакали. Но Дженни расслышала кое-что еще. Шум дороги. Двигатель грузовика. Должно быть, Эрих звонит из телефонной будки на шоссе.

– Эрих, где вы?

– Я сказал, возьми бумагу и ручку. Я буду диктовать. Ты запишешь. Поторопись, Дженни.

Письменный стол в эдвардианском стиле запирался на большой золотой ключ. Стараясь повернуть его, Дженни потянула ключ и уронила. Неловко согнувшись, подобрала. От внезапного прилива крови закружилась голова. Торопясь вернуться к телефону, Дженни споткнулась, и ей пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.

– Эрих, я готова.

– Это письмо мне. «Дорогой Эрих...»

Прижав трубку к уху плечом, Дженни нацарапала эти два слова.

Эрих медленно диктовал:

– «Я понимаю, что очень больна. Я знаю, что постоянно хожу во сне. Кажется, я делаю что-то ужасное, чего не могу вспомнить. Я солгала, когда сказала, что не садилась в автомобиль к Кевину. Я попросила его приехать сюда, чтобы убедить оставить нас в покое. Я не хотела так сильно ударить его».

Дженни механически записывала. Главное, не разозлить мужа. Тут до нее дошел смысл слов.

– Эрих, я не стану это писать. Это неправда.

– Дай мне закончить. Просто выслушай.

Теперь он заговорил быстро:

– «Джо угрожал рассказать, что видел, как я сажусь в машину. Я не могла позволить ему заговорить. Мне приснилось, что я подмешала яд в овес. Но я знаю, что это был не сон. Я думала, ты примешь ребенка, но ты знал, что он не твой. Я решила, что для нашего брака будет лучше, если ребенок не выживет. Он занимал все мое внимание. Тина видела, как я зашла к ребенку. Она видела, как я прижала руки к его лицу. Эрих, обещай, что никогда не позволишь мне остаться с детьми наедине. Я не отвечаю за то, что делаю».

Ручка выпала из пальцев Дженни.

– Нет!

– Дженни, когда ты напишешь это признание и распишешься под ним, я вернусь. Спрячу бумагу в сейф. Никто и никогда о ней не узнает.

– Эрих, пожалуйста. Ты же не всерьез?

– Дженни, я могу уехать на несколько месяцев, даже несколько лет, если необходимо. Ты это знаешь. Через неделю-две я тебе перезвоню. Обдумай это.

– Не стану.

– Дженни, я знаю, что ты сделала. – Его голос потеплел. – Мы любим друг друга. Мы оба это знаем. Но я не могу потерять тебя и не могу рисковать и оставлять девочек с тобой.

В трубке раздался щелчок. Дженни не могла оторвать глаз от трубки, от скомканной бумаги в руке.

– О боже, – произнесла она. – Пожалуйста, помоги. Я не знаю, что делать.

Она позвонила Фрэн:

– Мы не приедем.

– Дженни, почему? Что случилось? – Связь была плохая. Даже голос Фрэн, обычно сильный, звучал отдаленно.

– Эрих увез девочек. Я не знаю точно, когда они вернутся.

– Хочешь, я приеду? У меня четыре выходных.

Если Фрэн приедет, Эрих будет в ярости. Именно звонок подруги в больницу выдал ему планы Дженни.

– Нет, Фрэн, не приезжай. Даже не звони. Просто молись за меня. Пожалуйста.

В спальне Дженни уснуть не могла. Она не могла спать ни в одной комнате наверху: длинный темный коридор, закрытые двери, комната девочек напротив спальни, комната, где малыш спал в течение нескольких коротких недель...

Она легла на диване у железной печи и накрылась шалью, которую сшила Руни. В десять автоматически отключалось отопление, так что Дженни решила развести в печи огонь. Дрова лежали в колыбели. От прикосновения та закачалась. «О, Тыковка», – горевала Дженни, вспоминая серьезные глаза, пристально смотрящие на нее, кулачок, сжимавший ее палец.

Она не может написать это письмо. Когда у Эриха в следующий раз случится приступ ревности, он может отдать его шерифу. Надолго ли он уехал?

Дженни услышала, как пробило час... два... три... В какой-то момент она задремала. Ее разбудил звук. Треск и скрип оседающего дома. Нет, она расслышала шаги. Кто-то ходил наверху.

Нужно узнать, кто это. Медленно, шаг за шагом, она заставила себя подняться по ступеням. Озябнув, Дженни закуталась в шаль. В коридоре было пусто. Она заставила себя войти в спальню и включить лампу. Комната оказалась пуста.

Старая комната Эриха. Дверь чуть приоткрыта. Разве она не была заперта? Сосновый аромат. Он вновь усилился? Трудно сказать.

Она подошла к окну. Нужно открыть его, подышать свежим воздухом. Опустив руки на подоконник, Дженни посмотрела вниз.

Во дворе стоял мужчина и смотрел вверх, на дом. Его лицо освещала луна. Клайд. Что он там делает? Дженни помахала ему.

Он развернулся и побежал.