Текст книги "Игры богов"

Автор книги: Мэри Филлипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

34

Нил бежал во весь опор. До него доносились звуки ужасной битвы, которая разразилась у него за спиной, – рычание, сотрясавшее почву подобно землетрясению, и пронзительные боевые кличи, которыми оглашала воздух Артемида. Нил знал, что, если Артемида падет, он неизбежно станет десертом к главному блюду, ведь он не сможет оказать Церберу такое сопротивление, на которое была способна Артемида. Оставалось только одно – удалиться от места битвы и от чудовища на максимальное расстояние. К тому же Нил не испытывал ни малейшего желания узнать, как выглядит этот Цербер – имело значение лишь то, что он был не прочь съесть его душу.

Он не знал, где находится и куда ему следует направляться, а потому решил по возможности двигаться прямо. Бежать было легко – он совсем не уставал. Когда он проносился мимо мертвых, они неизменно удивленно смотрели ему вслед, как будто не могли понять, что он здесь делает и кто он такой. Сначала Нил решил, что причина этого заключается в халате, который все еще был накинут на его плечи, но потом обратил внимание, что многие из мертвых также были в ночных рубашках, халатах и нижнем белье. В конце концов он понял, что все дело в скорости перемещения: он бежал, а все остальные лишь тащились кое-как. Кроме него, здесь никто никуда не спешил: спешить им было просто некуда. Нил же не имел права забывать о времени. Правда, когда он встречал на пути маленьких блондинок, то замедлял бег, чтобы убедиться, что это не Элис. Но Элис не было.

Улицы все не заканчивались. Они были утомительно однообразны, но Нил, к счастью, не уставал. Ему казалось, что он плывет по странному, повторяющемуся сну, в котором все выглядит нереальным – даже он сам. Быть может, он и впрямь спит и видит сон? Но когда этот сон начался? Когда он оставил свое тело в ледяной постели, а его душа следом за Артемидой отправилась в холодный черный день? Когда в его квартире появился Аполлон, чтобы упасть на пол, забрав с собой солнце, а также неверие Нила? Когда он увидел в небе лицо старика и молния сразила Элис? Когда его жизнь в последний раз была настоящей? Нереальность происходящего словно подчеркивала, насколько ложным было его чувство безопасности – ему казалось, что все вокруг понятно и очевидно, а люди, которые считают иначе, лишь легковерные глупцы. Но легковерным глупцом оказался прежде всего он, считавший, что все на свете элементарно поддается объяснению.

Эти мысли подстегивали его, не давая сбросить ход, но затем он осознал, что вокруг кое-что изменилось. До сих пор он бежал между двумя бесконечными рядами домов в стиле а-ля тюдор, по дороге, которая время от времени пересекалась с точно такими же улицами. Теперь же он понял, что у этих улиц все-таки есть конец. Пока что он не видел его – шеренги домов по-прежнему уходили за горизонт, – но у Нила появилось чувство, что в какой-то точке эти шеренги должны оборваться и что рано или поздно он этой точки достигнет. Несомненно, у этого мира был край, и он с каждым шагом приближался к нему.

Нил не знал, с какой скоростью и как долго он бежит, но, добежав до последних домов, он стал замедлять бег и в конце концов остановился. Как и обещала Артемида, перед ним лежала река. Она словно скальпелем обрезала эти нелепые предместья. Река была очень широкой, а ее воды – черными. Нил видел противоположный берег, но в туманной полутьме разглядеть там что-то было невозможно. Когда асфальт улицы закончился, берег под его ногами словно поглотил свет – куда хватало взгляда, тянулась плоская, безжизненная вода. Вокруг не было ни души, лишь молчаливая река быстро катила свои воды.

Впрочем, здесь было еще кое-что – но Нил не сразу обратил на это «кое-что» внимание. Он вдруг осознал, что ощущает реку – ледяную сырость воздуха, холодный запах воды и резкий острый вкус во рту. Несомненно, река была реальной и материальной – хоть это и казалось невозможным.

Ощущая странную неловкость, Нил прочистил и без того чистое горло. Над спокойной водой разнеслось гулкое эхо.

Но ничего не произошло.

– Эй! – крикнул он, чувствуя себя еще более неловко.

По-прежнему ничего. А чего он, собственно, ожидал? Все же он говорит с рекой!

– Эй! – снова выкрикнул он, думая об Артемиде, которая вела смертельный бой с каким-то отвратительным чудовищем, на которое он даже побоялся взглянуть. А он здесь пытается разговорить реку…

– Вы Стикс? – громко спросил Нил.

Появилась женщина. Нил так и не понял, откуда она взялась и где именно находится. Она была то ли в реке, то ли над ней, то ли являлась частью реки. У женщины были длинные, прямые черные волосы, струившиеся подобно воде, на ней было стильное, на взгляд Нила, черное одеяние, незаметно переходившее в воду, а кожа на изящных плечах и лице была настолько белой, что казалась чуть зеленоватой. Глаза и губы женщины были черными.

– Я Стикс, – произнесла она.

– Вы река? – спросил Нил.

– Я река, – ответила женщина.

Без сомнения, голос доносился из ее рта, но одновременно он исходил от самой реки.

– Я Нил, – представился Нил. – С… с Земли. Если, конечно, мы не на Земле. Вообще-то я из графства Эссекс, но сейчас живу в Лондоне.

– Ты живешь? – спросила Стикс – или река. – То есть ты еще не умер?

Нил замялся. Он явно сболтнул лишнее – причем в самом начале разговора! Судя по всему тому, что ему рассказывала Артемида, живые не были желанными гостями в подземном мире – нарушители, которых здесь ловили, обычно подвергались чудовищным карам. Скажем, их душу съедали заживо.

Нил сомневался, что река сможет поступить с ним подобным образом, но зато она могла затащить его в себя, а шансов выбраться из быстрых вод черного цвета у него было немного. С другой стороны, начинать со лжи взаимоотношения с массой воды, основная функция которой, как он успел понять, заключалась в предотвращении нарушений клятв, наверняка было бы ошибкой.

– Я герой, – наконец сказал он, надеясь на то, что эта категория ставит его выше живых и мертвых.

Река удивленно подняла бровь.

– Ты совсем не похож на тех героев, которые приходили ко мне в прошлом, – заметила она.

– Возникла чрезвычайная ситуация, – сообщил Нил.

– Оно всегда бывает так, – ответила Стикс.

– Мир умирает, – рассказал Нил. – Верхний мир – ну или как его назвать… Я не слишком силен в географии. В общем, мы надеемся, что вы нам поможете.

– Мы?

– Я пришел сюда с Артемидой. Дело в том, что сегодня – мне кажется, что это было еще сегодня…

– Это слово здесь ничего не значит.

– Так вот, ко мне домой пришел Аполлон. Аполлон, бог солнца.

– Да, я его знаю.

Внезапно сырой воздух наполнился мрачным голосом Аполлона:

– «Клянусь Стикс, что не буду без необходимости причинять вред смертным в течение десяти лет или пока я вновь не стану могущественным – что наступит раньше. Довольны?»

– Мы повздорили, и он потушил солнце, – рассказал Нил. – Сразу после этого он без сознания свалился на пол, и что я ни делал, мне не удалось привести его в чувство. До этого я даже не знал, кто он такой…

Нил замолчал, почувствовав охватившее его ощущение тошноты внутри, за которым пришел панический страх – он вдруг понял, что все те спиритуалистические предрассудки, которые он так презирал всю свою жизнь, оказались правдой. Он инстинктивно сглотнул – хотя слюны у него во рту, разумеется, не было.

– Я позвонил Артемиде, – продолжал он, – и она решила, что, возможно…

– Возможно, я покарала Аполлона за нарушение клятвы, усыпив его на девять лет?

– Да.

– И ты надеялся уговорить меня снять с него наказание и таким образом вернуть на небо солнце и спасти мир?

– Ну да, примерно так, – кивнул Нил.

Стикс покачала головой. По реке разошлись волны.

– Значит, вы этого не сделаете? – спросил Нил.

– А почему я должна это сделать? Мы все бессмертны и у нас есть сила, но мы живем по строгим правилам. Я тоже должна их соблюдать. Я должна оставаться в этом мрачном месте, в окружении мертвых душ, и топить всех тех, кто попытается переплыть меня. В любую сторону.

Стикс внимательно посмотрела в глаза Нилу и продолжила:

– Есть правила, выполнение которых я обеспечиваю лично. Одно из этих правил гласит, что если бог поклянется в чем-либо моим именем и нарушит эту клятву, он потеряет девять лет жизни. Я не могу изменить это правило, как бы меня ни упрашивал какой-нибудь мелкий, пусть даже и храбрый герой наподобие тебя.

– Но без солнца планета и все ее обитатели погибнут, – заметил Нил. – Правда, я не знаю, связаны ли вы с этой планетой.

– Я объяснила, – сказала Стикс, – почему я не должна помогать тебе. Но я не сказала, что не стану этого делать.

– Вы имеете в виду, что поможете мне?

Нил подался вперед, неосторожно подойдя к самому краю воды.

– Нет, – ответила Стикс. – Мне очень жаль, но я не могу. Дело в том, что это не я. – Она вздохнула, и по реке вновь пробежала дрожь. – Аполлон не нарушал клятвы. Судя по всему, его намерение убрать с неба солнце не было связано с желанием причинить вред смертным. Впрочем, я не понимаю, зачем еще ему это могло понадобиться. Быть может, он хотел причинить вред самому себе?

– Я так не думаю, – сказал Нил. – Мне кажется, он хотел показать себя. Видите ли, я сначала ему не поверил. Думаю, он всего лишь хотел доказать, что не врет.

– В таком случае, вероятно, он хотел на несколько секунд потушить солнце, не причинив никому вреда, но это усилие потребовало слишком много энергии, и он потерял сознание, не успев вернуть все назад. Это не подпадает под мою юрисдикцию, так что я ничего не смогу исправить.

– Так значит, вы мне не поможете? – спросил Нил.

– Я бы с радостью, – ответила Стикс. – Но я всего лишь река.

– Неправда, вы не просто река, – возразил Нил. – Я повидал немало рек, и они совсем не такие, как вы. Хотя бы потому, что у них нет тела.

Стикс пожала плечами. Река покрылась барашками пены.

– Дух есть у всех рек, – сообщила она. – Чтобы его увидеть, достаточно знать имя реки.

– Он есть даже у Клайд? – поинтересовался Нил.

– Если Клайд – река. Но я очень сомневаюсь, что ее настоящее имя – Клайд.

Некоторое время Нил молча смотрел на уплывающие черные воды. Он чувствовал на себе взгляд Стикс, одновременно сочувствующий и холодный.

– Вы знаете девушку по имени Элис? – наконец спросил он.

– Здесь много мертвых девушек по имени Элис, – ответила Стикс.

– Моя умерла совсем недавно, двадцать первого марта. Ей тридцать два года, она миниатюрная и светловолосая. Очень красивая.

– Это описание подходит многим женщинам.

– Нет, она одна такая. Бледная кожа, голубые глаза, маленькая родинка чуть выше правой скулы.

– Она не выходила к реке, – сообщила Стикс.

– Мне нужно ее найти, – сказал Нил. – Очень-очень нужно.

– Ничем не могу тебе помочь. Я не занимаюсь поисками – только теку на своем месте. Меня сами все находят. Я просто заставляю богов соблюдать клятвы – больше я ничего не умею.

Нил уже повернулся было, чтобы уйти, но остановился.

– А как насчет смертных? – спросил он. – На них это действует? Вы можете заставить смертного соблюдать клятву?

– Смертные меня совсем забыли и больше мной не клянутся, – сказала Стикс.

– Но вот я теперь знаю, что вы есть, – произнес Нил.

Стикс ничего не ответила, однако Нилу показалось, что его беззвучно подбадривают.

– Скажите, если бы я поклялся вами в чем-нибудь и эта клятва была бы обязательной к исполнению, вы могли бы помочь мне исполнить ее? – спросил он.

– Возможно, – ответила Стикс. – Я пока еще кое-что умею.

– Клянусь, – торжественно проговорил Нил, – клянусь вами, то есть Стикс, то я найду Элис. Клянусь!

Стикс улыбнулась, и на мгновение на поверхности реки затанцевали веселые огоньки.

– Обязательно найдешь, – сказала она.

35

Элис играла в «Эрудит» с ученым, который жил в конце девятнадцатого века и утонул, когда плавал на лодке и попытался собрать образцы водорослей с ее дна. Она достаточно легко побеждала, но видела, что при надлежащей практике ее соперник может вырасти в отличного игрока.

– Замечательная игра, – повторял ученый. – Жаль, что ее еще не было в мое время.

Стол стоял в огромном развлекательном комплексе в центральной части сектора А, в отделе игр двадцатого столетия. Этот отдел представлял собой цепочку взаимосвязанных помещений, в каждом из которых располагалось все необходимое для той или иной игры. Комната для «Эрудита» была оформлена в стиле пивной сороковых годов – перепачканная плитка на стенах, липкий на вид линолеум, краска, которой намеренно придали желтоватый оттенок, и висящий в воздухе искусственный сигаретный дым, против которого Элис не возражала, ведь у него не было запаха и он не раздражал глаза и горло. Здесь даже был свой пианист – координация движений, необходимая для игры на воображаемом пианино, относилась к числу наиболее сложных навыков. Таким образом, условия для игры в «Эрудит» были намного лучше условий, созданных для профессиональных игроков в «крестики-нолики», которые располагались в подвальном баре семидесятых годов и играли под аккомпанемент панк-групп, не слишком-то утруждавших себя качеством звучания. Существовало также еще несколько отделений, входивших в состав более крупных подразделений развлекательного комплекса размером с небольшой городок. Этот комплекс предлагал все возможные развлечения – ну разве что за исключением секс-шоу. Для лишенных материального тела мертвых даже мысль о сексе была слишком неприятна – не говоря уже о том, чтобы смотреть нечто фривольное.

Игра подходила к концу, да и песок в больших песочных часах уже почти пересыпался. У Элис была договоренность с одной из новых подруг, чемпионкой сектора А по игре в монополию, что после работы они встретятся в музыкальном кафе и выпьют – хотя согласилась она на эту встречу не сразу, и нельзя сказать, что она ждала ее с нетерпением. Элис при жизни пила довольно редко и, попав в нижний мир, не стала менять свои привычки. Вообщё-то они пили не алкоголь, а воду из реки Леты, которая помогала забыть о прошлой жизни. Все обитатели нижнего мира стремились к забвению – все, за исключением Элис, которая пока еще не была готова отказаться от своих воспоминаний.

Элис часто напоминала себе о том, что жизнь после жизни оказалась не такой уж плохой. Несмотря на то что ее новая работа предполагала слишком много, на ее вкус, общения с другими мертвыми, в целом ей нравилась эта профессия – она отвлекала ее от дурных мыслей и была довольно увлекательна сама по себе. Другие профессиональные игроки в «Эрудит» оказались очень дружелюбными людьми, кроме того, работа объединяла их, обеспечивая какую-никакую осмысленность существования. Но Элис все равно тосковала по своим друзьям и близким из верхнего мира – и прежде всего по Нилу. Она не раз думала о том, что, когда Нил умрет, он, возможно, станет искать ее – или они просто встретятся случайно, ведь Нил тоже любил настольные игры. Но потом Элис говорила себе, что Нил, вероятно, умрет уже старым человеком, и это будет не тот Нил, которого она знала. Вполне вероятно, он найдет себе новую любовь. «Я надеюсь, что найдет», – про себя сказала Элис, хотя эта мысль была ей достаточно неприятна.

Она никогда не говорила о Ниле со своими коллегами, но, слушая их рассказы о прошлой жизни, она не могла не заметить, что им всем пришлось пережить нечто подобное. Некоторые умерли лишь спустя пару месяцев после своих родителей, но все равно не смогли отыскать их в огромном нижнем мире. Другие потратили целую вечность на поиски своих друзей и родственников или даже собственных умерших детей, но обнаружили, что со временем те сильно изменились. По всеобщему убеждению, лучше всего было забыть о прошлом и не искать его в бесконечном море настоящего. Элис кивала и делала вид, что согласна, но, закончив работу, она неизменно отправлялась на прогулки по улицам сектора А, вглядываясь в лица встречных мужчин всех возрастов в надежде увидеть Нила: она не могла знать, как Нил будет выглядеть, когда попадет сюда, и сколько ему будет лет, но рано или поздно он все равно должен был очутиться здесь.

Ученый викторианской эпохи поставил букву «з» на клеточку, удваивающую баллы на слово, что было неплохим вариантом, но Элис видела и получше. И в этот момент девушка ощутила сильное желание выйти наружу – как будто она попала в мощное течение реки и та влекла ее куда-то.

Она повернулась к мужчине за соседним столиком – дружелюбному норвежцу с пулей в голове, который уже закончил работать с клиентом и ждал очередного.

– Ларс, ты можешь на время подменить меня? – спросила она.

– Конечно, – ответил Ларс.

Элис извинилась перед ученым и торопливо пошла к двери, а Ларс сел на ее место и возобновил игру.

– Прошу прощения, но я должна выйти, – сказала она начальнику своего отдела.

– Должна? – изумленно переспросил тот.

Мертвые практически не употребляли слово «должна»: у них просто не было обязанностей.

– Я должна выйти, – повторила Элис и, сопровождаемая непонимающими взглядами коллег, выбежала из здания. Куда она направляется, она и сама не знала.

Поэтому она доверилась собственным ногам, решив, что те сами принесут ее куда требуется. Но когда Элис очутилась у ворот дворца Аида и Персефоны, ей стало не по себе. Зачем правителям подземного мира вызывать ее к себе? Быть может, они как-то узнали, что она имеет отношение к богам, живущим в верхнем мире?

Элис никогда еще не бывала во дворце, но это место было среди мертвых поистине легендарным. Когда Аид впервые похитил Персефону, сделав ее своей невестой, нижний мир представлял собой унылое, невыразительное пространство, по которому слонялись души умерших, а сам дворец – кривую и мрачную темную башню, при виде которой возникало желание оказаться в приличной тюрьме. Но после того как Персефона смирилась с этим местом, признав ее своим домом, она с пылом приступила к его благоустройству. Начала она с дворца. Отобрав среди мертвых лучших архитекторов и инженеров, она направила их таланты на воплощение своих замыслов в жизнь. Дворец почти всегда – за исключением тех минут, когда у Персефоны было плохое настроение – купался в блеске воображаемого солнечного света. Внешний облик здания непрерывно менялся в зависимости от желаний хозяйки. Он принимал вид самых знаменитых строений верхнего мира – от Тадж-Махала до пирамид, – использовались также собственные разработки архитекторов Персефоны. Лишь после того как Персефона привела условия жизни в соответствие со своими запросами, она позволила менее опытным членам ее команды приступить к внешним работам, поставив перед ними задание сделать оставшуюся часть нижнего мира местом, приятным для прогулок.

Дворец занимал территорию в несколько сот акров и был целиком окружен высокой каменной стеной. Войти во дворец можно было через разукрашенные золотые ворота, за которыми располагался безупречно ухоженный парк с рощицами гранатовых деревьев. Этот парк и Елисейские Поля были единственными в нижнем мире местами, покрытыми зеленью. Парком занималось огромное количество ландшафтных дизайнеров и садовников, при этом количество психических усилий, необходимых для того, чтобы создать каждый отдельный лист или травинку, было столь велико, что было принято решение о нецелесообразности существования флоры за стенами дворцового комплекса. Элис могла только мечтать увидеть живую природу, и хотя она не ощущала никакой внутренней тяги к ней, ей было бы сложно противиться желанию проскользнуть в ворота и пройтись по парку.

Дорога, ведущая ко дворцу, была посыпана гравием, что было потрясающей роскошью – ведь каждый отдельный камешек должно было поддерживать чье-то воображение. Элис поразило то, что гравий на самом деле скрипел у нее под ногами. Это был всего лишь искусственный эффект, созданный инженерами Персефоны, но даже ложное впечатление, что ее тело способно воздействовать на что-либо, было настолько приятным, что Элис даже стало жутковато. Она пошла по дороге, ведущей ко дворцу, который выглядывал из-за деревьев, поблескивая в искусственном свете солнца. Сегодня дворец был Версалем.

Вход в него оберегала парочка скучающих охранников из батальона, сформированного Персефоной из бесчисленного множества солдат, которые пали на поле боя. Она отбирала своих гвардейцев не столько по умениям, сколько по сохранности тел и военной формы. На практике это означало, что большинство из солдат в ее батальоне погибли от отравляющих газов. Из-за характерного землистого цвета лица прочие мертвые называли гвардейцев «желтыми страницами» по аналогии с желтыми страницами телефонных справочников – это прозвище появилось относительно недавно и быстро распространилось даже среди тех, кто никогда в своей жизни не видел телефона и справочников к нему.

Элис с опаской оглядела стражников. Встречи с Цербером ей хватило, чтобы понять, что она и сейчас остается уязвимой и вполне может умереть во второй раз.

Завидев ее, стражи приняли настороженные позы.

– Стой, кто идет? – спросил один из них.

Одновременно второй произнес:

– Что ты здесь делаешь?

После этого стражники с недовольным видом переглянулись.

«Интересно, сколько они стоят вот так у этих ворот?» – подумала Элис. Вслух же она сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Элис Малхолланд.

Стражник, который обратился к ней на «ты», посмотрел на нее так, словно что-то вспомнил.

– Элис Малхолланд? – повторил он. – Кажется, ты в высшей лиге по «Эрудиту»?

– Не в высшей, а в первой, – поправила его Элис.

– По-моему, мы с тобой как-то играли, – сообщил охранник. – Ты выиграла.

– Наверное, мне больше везло с буквами, – сказала Элис.

– Вы по какому делу? – поинтересовался второй стражник.

– Сама не знаю, – ответила Элис.

– То есть как «сама не знаю»?

– Я ощущаю…

Правила жизни в нижнем мире во многом отличались от тех, что действовали наверху, и Элис пока не полностью их усвоила, поэтому она не знала, не насмешит ли охранников то, что она собиралась сказать.

– …тягу, – закончила она.

– Тягу?

– Меня что-то сюда влечет. Я подумала, что, может быть, это Персефона. Или Аид.

– Для тебя было бы лучше, если это не Аид, – сказал первый охранник.

– И не Персефона, – добавил второй.

– О господи… – пробормотала Элис.

– Вот что я тебе скажу, – произнес тот охранник, с которым она играла в «Эрудит». – Пусть Дитер зайдет и разузнает, что случилось, а мы с тобой пока во что-нибудь сразимся.

– А почему я всегда должен заходить? – спросил Дитер. – Заходи ты, а я подожду здесь.

– Я первый сказал.

– Но в последний раз ходил я.

– Может, мне самой туда зайти? – предложила Элис.

– Нет! – в один голос воскликнули стражники.

– Ладно, тогда «камень-ножницы-бумага», – сказал любитель игр.

– Не пойдет, – покачал головой Дитер. – Ты всегда выигрываешь.

– Но это просто случайность! – ответил его товарищ.

– Ладно, договорились, – согласился Дитер.

Он показал «ножницы», а его напарник – камень.

– Тебе идти, – с облегчением произнес победитель.

– Может, до трех побед? – спросил Дитер.

– Хорошо.

Они сыграли еще дважды, и всякий раз Дитер показывал «ножницы» и проигрывал.

– Давай, – любитель игр кивнул на вход.

– Но ведь… – начал Дитер.

– Все было по-честному, – сказала Элис.

– Ладно, – помолчав, проговорил Дитер. – Но в следующий раз, Эдди, пойдешь ты.

Он медленно направился к огромным дверям, закрывающим главный вход во дворец, и скрылся за ними.

– Он всегда выбирает ножницы, – сказал Эдди, – и каждый раз об этом забывает. Я думаю, это все газ.

– Наверное, быть солдатом очень тяжело, – заметила Элис.

– Знаешь, мне кажется, Дитер скучает по тем временам, – ответил Эдди. – Он был профессиональным солдатом и отлично умел обращаться со штыком. Мы иногда встречаем людей, которых он убил, и это довольно неприятно. Мы с ним воевали по разные стороны фронта. Но ничего личного – это всего лишь война, а на войне и в любви все равны. Так, кажется? Глупо обижаться на подобные вещи.

– А ты когда-нибудь сталкивался с теми, кого ты убил? – поинтересовалась Элис.

Перед тем, как ответить, Эдди оглянулся по сторонам. Убедившись, что рядом нет других охранников, он тихо произнес:

– Только не говори остальным, ладно? Я в жизни не убил ни одного человека.

– Наверное, ты погиб до того, как тебе представилась такая возможность? – спросила Элис.

– Да нет, – хмыкнул Эдди. – По правде говоря, я был большим трусом. Я побывал во многих сражениях, но даже ни разу не выстрелил из винтовки. Пожалуйста, не говори никому. Если ребята об этом узнают, я стану посмешищем для всего батальона.

– Не переживай, – с улыбкой сказала Элис. – Я никому не скажу. Чтоб мне помереть! То есть…

– Ты все еще можешь умереть, – заметил Эдди. – И вполне возможно, что это произойдет уже скоро.

– Ты про что?

– Про Цербера.

– Цербер здесь?

Вместо ответа Эдди указал ей на дорогу. Повернувшись, Элис увидела вдали Цербера – но это был какой-то другой Цербер. Он шел медленно, его мощные плечи поникли, а устрашающие головы безвольно висели. Когда чудовище приблизилось, Элис увидела глубокие раны на его перепачканной кровью шкуре. Хвост в виде змеи безжизненно волочился по гравию. Цербера волокла за самое левое из ушей женщина, которую Элис сначала приняла за обычную мертвую и лишь потом узнала. Странная парочка приблизилась к дверям.

– Артемида! – неожиданно для себя громко выкрикнула Элис и приветственно замахала рукой.

– Ты знаешь эту женщину? – спросил Эдди.

– Это не женщина, – ответила Элис. – Это богиня.

Драка получилась что надо. Артемида уже не помнила, когда она в последний раз встречалась с действительно опасным соперником, который мог бы победить ее. И именно таким соперником оказался Цербер. Артемиде сыграл на руку эффект неожиданности: Цербер не ожидал нападения и не привык к тому, чтобы на него нападали. Поэтому когда она ногами вперед наскочила на пса, тот даже попятился. Но это продолжалось недолго: чудовище быстро пришло в себя и напустилось на нее, разрывая ее плоть лапами, зубами и зловещим хвостом-змеей. Ощущение было просто ошеломительным. Здесь, в земле мертвых, в пылу сражения, в котором она вполне могла погибнуть, Артемида почувствовала себя живой, как никогда раньше. Она лягалась, кусалась, рычала, царапалась ничуть не хуже своего чудовищного соперника, чувствуя, как ее пальцы разрывают его кожу и плоть, ощущая металлический вкус его крови во рту. Сплетясь в извивающийся смертоносный клубок, разорвать который сейчас не смог бы никто и ничто, они покатились по земле. Артемиде было больно, и это лишь усиливало ее восторг.

Она знала, что не меньшую боль сейчас испытывает ее соперник. Чем больший ущерб ей наносил Цербер, тем больше к ней прибывало сил. Звуки, издаваемые ее горлом, – звериный рык и пронзительные крики – разносились по подземному миру. Сейчас Артемида была готова пожертвовать всем на свете, лишь бы одержать победу, и она знала, что чудовище бьется с тем же настроением и что кому-то из них придется уступить. Но, вгрызаясь в тело Цербера и разрывая его мышцы, Артемида ощущала, что, несмотря на прилив сил, усталость постепенно начинает брать над ней верх. Долго так продолжаться не могло, и тогда она, собрав в кулак все те силы, которые ей удалось извлечь из охваченного болью тела, вложила их в финальный бросок. Она сама не заметила, как все закончилось – ее тело действовало помимо ее воли, движимое каким-то инстинктом, неподвластным сознанию. И когда она пришла в себя, то обнаружила, что стоит, тяжело дыша, над неподвижным телом поверженного чудовища. Она победила!

Тогда Артемида повела свою добычу ко дворцу Аида и Персефоны. Всю долгую дорогу ее переполняла гордость за себя – пусть ее тело и пульсировало болью, но сейчас это не имело значения. Она взяла верх над достойным соперником – и победа пришла к ней не благодаря какой-либо уловке, на которые так горазды смертные и не только они, но в честной, равной борьбе – или почти равной, поправила она себя, глядя на монстра, который послушно следовал за ней. В верхнем мире она все чаще думала о себе как о слабеющей богине, но все оказалось совсем не так. Возможно, на нее так подействовало это странное место?

Когда Артемида и ее добыча приблизились ко дворцу, богиня, к своему удивлению, услышала, как кто-то зовет ее по имени. Это была миниатюрная блондинка, которая радостно махала ей рукой. Поклонница? Неужели весть о ее победе так быстро распространилась по миру мертвых? Но подойдя еще ближе, Артемида поняла причину всего этого шума: у двери стояла та самая уборщица, убитая Зевсом. «Поразительно, что такая крошечная девушка стала причиной столь крупных неприятностей», – подумала Артемида. Эта Элис, казалось, была неспособна победить даже крупную крысу. Но потом она вспомнила, что до того, как начался этот конец света, она собиралась вытащить девушку из подземного мира и вернуть в мир смертных – так что то, что Элис оказалась здесь, было удачным совпадением.

Подойдя к девушке, Артемида торжественно обратилась к толстолицему стражнику, который, судя по всему, захватил ее в плен:

– Я богиня Артемида, а это мой раб Цербер.

– Раб? – в один голос воскликнули девушка и стражник.

– Именно так, – ответила Артемида. – Я сразилась с ним и одержала победу, и теперь он принадлежит мне. Благодарю тебя за то, что ты присмотрел за моей смертной, но сейчас я отведу ее к Аиду и Персефоне.

– Вашей смертной? – все так же в унисон спросили страж и девушка.

– Странно, – проговорила Артемида, вглядываясь в них повнимательнее, – вы показались мне разными людьми.

– Прости, Эдди, – повернулась уборщица к стражнику, – но мне лучше пойти с ней. Жаль, что мы так ни во что и не сыграли.

– Ничего страшного, – ответил солдат. – Я бы и так тебя впустил, просто мне было очень приятно поболтать с тобой.

Уборщица встала рядом с Артемидой, подальше от трех голов Цербера, и они двинулись ко входу во дворец.

– Артемида, я так рада вас видеть! – сказала Элис, отойдя от стражника на достаточное расстояние. – Но я искренне надеюсь, что вы не мертвы.

– Да нет, я живая, – ответила Артемида. – По крайней мере, пока что.