Текст книги "Игры богов"
Автор книги: Мэри Филлипс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
32
Нила беспокоило не столько то, что ему предстоит спуститься в нижний мир, сколько то, что тело свое придется оставить в квартире. Артемида пояснила, что можно пойти и в своем теле, но в таком случае время для него будет течь, как обычно, а они не могли позволить себе такую роскошь.
Аполлон по-прежнему лежал на диване, укрытый от усиливающегося холода одеялом, поэтому Нил лег в свою кровать и с помощью Артемиды вывел душу из тела.
– Все прошло легче, чем я ожидала, – призналась Артемида. – Вообще-то это странно – обычно, потратив столько силы, я чувствую себя опустошенной, а сейчас даже ощущаю прилив бодрости.
– Я тоже ожидал чего-то более сложного, – признался Нил. Но тут он заметил свое тело, лежащее под одеялом, и сказал: – Жалко, что я не закрыл глаза.
– Тебя никто не увидит. Разве что Аполлон проснется, а ему, если честно, все равно.
– И все же…
– Ладно, нам пора, – поторопила его Артемида.
Нил бросил последний взгляд на свое тело, неподвижностью напомнившее ему куклу, и они вышли из комнаты.
– Надеюсь, мародеры не подожгут мою квартиру, пока нас не будет, – произнес он.
– Ты ничего не почувствуешь, – заверила его Артемида. – И потом, ты уже будешь в нижнем мире, что избавит тебя от необходимости туда добираться.
– Спасибо, вы меня утешили, – пробормотал Нил.
– Всегда рада.
Выйти из квартиры сквозь закрытую дверь оказалось очень просто, однако Нилу все равно было не по себе. «Но так хоть квартира закрыта», – подумал он. Затем ему пришло в голову, что грабители, заберись они к нему, перепугаются до полусмерти, обнаружив в квартире двух коматозников. Хотя что может перепугать кого-то до полусмерти после того, как солнце исчезло с неба?
– А как мы попадем в нижний мир? – спросил он у Артемиды.
– В Айслингтоне есть врата, – ответила та.
– В Айслингтоне?
– Да.
– Как в Айслингтоне?
Артемида не стала объяснять, а лишь ускорила шаг.
Тротуары уже успели покрыться коркой льда, но Нил не испытывал ни малейших затруднений, передвигаясь по скользкой поверхности. Кроме того, он совсем не чувствовал холода. Когда он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на дом, в котором осталось его тело, у него промелькнула мысль, что примерно так должна чувствовать себя мать, у которой забирают ребенка. Какая-то часть его сознания отчаянно хотела вернуться к телу, но связь между ними уже была разорвана. Нилу показалось забавным, что он до сих пор не задумывался о том, что тело и разум – это разные вещи; теперь же, уходя от своего тела прочь, он осознал, что сильно привязан к нему. Впрочем, слово «привязан» к этой ситуации подходило плохо. После того как он выбрался из тела, все казалось ему каким-то нереальным – наверное, из-за того, что у него не осталось никаких ощущений. Теперь он мог полагаться только на свой разум, что, естественно, обедняло его существование. А еще он даже не представлял, что по Элис тоскует в основном его тело. Да, его разуму ее тоже недоставало, но боль утраты приходилась исключительно на тело. Его скорбь была чем-то вроде болезни, вызывавшей реальную боль в сердце, животе, конечностях… Жар, головокружение, слабость – все это входило в состав того клубка страданий, который он носил в себе после смерти Элис, но сейчас этот клубок исчез. Раньше он тосковал по девушке, а теперь лишь о тоске по ней.
«Я спускаюсь в нижний мир, чтобы спасти планету», – подумал Нил. Эта мысль показалась ему смешной: она словно пришла из тех книг и фильмов, которые он так любил. Ведь в словосочетании «научная фантастика» главным было слово «фантастика», то есть вымысел. Но в глубине души он осознавал, что пошел на все это также и для того, чтобы спасти Элис – а это было и вовсе бредом. Сколько раз он подводил ее в прошлом? И с чего он взял, что на этот раз все пойдет иначе? Но Нил знал, что он обязан попробовать еще раз. Он знал об этом с того мгновения, когда в его душе пламенем вспыхнула вера, заставив его взять трубку и позвонить Гермесу: если бы ему удалось вернуть человечеству Аполлона и солнце, он принял бы в качестве награды предложение Артемиды помочь ему вернуть Элис. И даже если бы ему не удалось отыскать Элис в подземном мире, он все равно сделал бы все возможное, чтобы спасти мир, причем не ждал бы за это благодарности. Однако это был бы очень благородный поступок с его стороны, тем более что без Элис его мир и так рассыпался в прах.
Подняв глаза, Нил заметил, что, поглощенный своими мыслями, он успел порядком отстать от Артемиды, и прибавил ходу. Улицы по-прежнему были забиты машинами, владельцы которых хотели бежать неведомо куда, но замерзшие мостовые зияли пустотой. Лишь у переполненной церкви, мимо которой они проходили, образовалась плотная толпа. Подойдя ближе, Нил и Артемида услышали доносящиеся из церкви рыдания, пение и громкие молитвы.
– Это мало чем им поможет, – заметила Артемида. – Лучше бы они сидели дома и потихоньку сжигали мебель.
– Откуда им это известно? – неожиданно для себя самого сказал Нил – ведь он никогда раньше не был сторонником массовых религий. – Они ведь не знают, какому богу им следует молиться. Я думаю, молитва несет им утешение.
– Намного больше им помогло бы большое пуховое одеяло, – ответила Артемида.
– Это что, шутка? – спросил Нил.
Артемида вскользь улыбнулась ему:
– В каждой шутке…
– Знаете, – проговорил Нил, – до сегодняшнего дня я был атеистом – причем убежденным атеистом. Я считал себя выше всех тех людей, которые верят в эту чушь. И я не только о религии, но и об экстрасенсорных способностях, привидениях и всем таком. Мне очень нравилось смеяться над подобными вещами – я просто упивался собой.
– Ну и? – произнесла Артемида.
– Теперь мне немного стыдно за себя.
– А с чего тебе было верить во все это? – ответила Артемида. – Я отношусь к традиционным религиям с таким же презрением, как и ты. И даже более. В конце концов, если бы не Иисус, я, видимо, до сих пор жила бы на Олимпе и бегала по склонам холмов вместе со своими замечательными собаками. По правде говоря, я стала больше уважать тебя, когда узнала, что ты оказался стойким ко всем этим современным суевериям.
– Спасибо, – произнес Нил.
– Впрочем, во всех этих верованиях есть и здравое зерно.
– Да? Например?
– Вокруг полно привидений, – сказала Артемида. – Большинство смертных их не видят – кстати, я очень сомневаюсь, что и ты сможешь их увидеть. Но это означает, что многие медиумы, которых мы видим по телевизору, действительно говорят с мертвыми. Лишь они их и слушают – привидения только и делают, что жалуются. Лично меня они не вдохновляют: говорить с мертвым смертным и с живым – это практически одно и то же.
Некоторое время Нил молчал, осмысливая эту достаточно неожиданную информацию.
– Так значит, кошки действительно видят призраков? – спросил он.
– Да нет, – ответила Артемида. – Кошки – это низшие существа.
И тут Нила посетила мысль, от которой он на миг застыл на месте.
– А Аполлон и впрямь видит будущее? – пробормотал он.
– Когда-то видел, – сказала Артемида. – Но в последнее время вряд ли.
– В таком случае я должен извиниться перед ним, – заявил Нил.
– С чего бы это? Что ни говори, но он пытался соблазнить женщину, которую ты любишь. И он убил ее. Нравственности в поступках этого бога не больше, чем у какого-нибудь кролика.
Напоминание об этом неприятно кольнуло Нила, но одновременно ханжеский тон Артемиды вызвал у него улыбку. Несмотря ни на что, эта женщина нравилась ему все больше.
Когда они дошли до Аппер-стрит, там почти никого не было – за исключением стаек молодежи в капюшонах, поднятых скорее от холода, чем из желания скрыть лицо. Эти банды явно искали, какой еще магазин им разграбить. Станция «Энджел» была закрыта – вход в нее перекрывали опущенные решетки, напоминающие плотно стиснутые зубы.
– Нам сюда, – показала Артемида.
– В подземку?
– Гермес говорит, что по ту сторону задней стены есть платформа, к которой подойдет поезд до нижнего мира.
– То есть как это «Гермес говорит»? Вы что, никогда там не были?
– Нет, конечно.
Нил остановился – прямо в решетке.
– Но если вы не знаете дорогу, почему берете с собой меня? – спросил он. – Почему не Гермеса?
– Гермес и сам там никогда не бывал. Он довозит мертвых только до врат, сюда. Боги не имеют права заходить в нижний мир – это нарушило бы границу между мирами живых и мертвых, и потом, мы наверняка начали бы возвращать наверх смертных, которые нам нравятся. А это породило бы хаос. Аид и Персефона говорят, что нам нельзя доверять.
– А вам можно доверять?
– Ну конечно же, нет! Поэтому, кроме них двоих, в нижнем мире бывал лишь один бог – Дионис. Но я не советовала бы путешествовать вместе с ним: он просто напьется до беспамятства и забудет, зачем пришел. Это неплохо для какого-нибудь мальчишника – как вы, смертные, это называете, – но не годится, если ты идешь спасать планету. Так ты идешь?
– Да, иду, – вздохнул Нил.
Они достигли эскалаторов. Здесь было темно, хоть глаз выколи, и стояла жуткая тишина. Боясь потерять Артемиду в темноте, Нил держался вплотную к ней. Все вокруг было каким-то неправильным: в его представлении метро было связано с шумом, людьми, суетой, жизнью, а отсутствие всего этого рождало у него ощущение, что он и впрямь умер и что из этого путешествия в нижний мир ему не суждено вернуться. С каждым шагом в темноту в нем росло желание повернуть обратно, добежать до хорошо знакомой ему квартирки, забраться в свое тело и спрятаться от всего мира – но что это даст? Если мир погибнет, ему все равно придется осуществить этот спуск по металлическим ступеням эскалатора – разве что следом за другим богом.
Ступени закончились – очевидно, они достигли низа.
– Подожди, – прошептала Артемида, останавливаясь у дальней стены платформы. – Это очень важно. Я не знаю, будет ли на станции поезд, когда мы пройдем сквозь стену, но если он там будет, не садись на него.
– Почему? – спросил Нил. – Мы же едем в нижний мир?
– Едем, но тайно. Если Харон – это машинист поезда – обнаружит нас, он вышвырнет нас из вагона и скормит Церберу.
– Церберу?
– Это свирепый трехголовый пес, который охраняет врата преисподней. Он пожирает души тех, кто старается ускользнуть от Аида. А также тех, кто пытается забраться в нижний мир.
– А почему вы не сказали об этом раньше?
– Не переживай: мы проберемся по туннелю, и если нам повезет, никто нас не заметит.
– Если нам повезет? А что, если нас поймают?
– Слушай, герои не должны задавать слишком много вопросов.
От стены исходил тусклый свет, хотя источник его невозможно было определить. На платформе было море мертвых – Нил никогда в жизни не видел такого количества живых людей.
Большинство из них стояли неподвижно и молчали, как будто выдерживали минуту молчания по поводу собственной смерти. Нил старался не смотреть на некоторых из этих мертвых: было заметно, что они умерли очень жестокой смертью.
– Неужели столько людей умирает каждый день? – шепотом спросил он у Артемиды. – Или это из-за солнца?
Артемида окинула сонмы мертвых оценивающим взглядом и ответила:
– Да нет, я бы сказала, их всегда столько.
– Каждый день умирает столько людей? – переспросил Нил.
– Примерно.
– Я никогда ее не найду, – уныло проговорил молодой человек.
– Ты про Стикс? Найдешь, это же река.
– Нет, я имел в виду Элис.
– Ах да, я совсем забыла о ней.
Еще раз оглядев собравшихся мертвых, Артемида повернулась к Нилу:
– Ты что-нибудь знаешь о Геракле? Это важно.
– Нет, – ответил Нил.
– Ладно, я расскажу по дороге. Прыгай на пути.
– Мы не можем спрыгнуть на виду у всех – что они подумают о нас? – заметил Нил.
– Да какая разница! – воскликнула Артемида. – Они всего лишь смертные, к тому же мертвые смертные. Почему тебя волнует, что они подумают? Вполне вероятно, они даже ничего не заметят. Им все здесь незнакомо, они не знают, что здесь правильно, а что нет. Нам надо опасаться только Харона и Цербера. А также Аида и Персефону, но это уже потом.
– Аид и Персефона, говорите? Вы упомянули всех желающих сожрать наши души, никого не забыли?
– Если смертные не догадаются, что мы пытаемся пробраться в нижний мир, нам ничего не грозит, – продолжала Артемида. – А я не думаю, что кто-то из них ожидает, что найдутся смельчаки, желающие по своей воле проскользнуть сюда. И даже если они догадаются, еще не факт, что они кому-нибудь расскажут. Да и кому? Так что прыгай.
Нил посмотрел на ближайших к нему мертвых: группку растерянных японцев в больничных пижамах, которые, почти синхронно двигая головами, переводили взгляды с себя на всевозможных калек справа от них и обратно на себя, но друг на друга старались не смотреть.
– Пожалуй, вы правы, – сказал он и прыгнул на рельсы.
Здесь было достаточно высоко, но он, разумеется, ничего не почувствовал.
Рядом с ним легко спрыгнула Артемида. Сквозь них пробежала озадаченная и на вид вполне реальная мышь, которая тут же скрылась под рельсом.
– Итак, о Геракле, – начала свой рассказ Артемида, когда они двинулись в сторону туннеля. – Он один из наших лучших героев, если не считать того случая, когда у него помутился разум и он убил жену с детьми, но на самом деле в этом виновата Гера. Ну так вот, помимо многих других достижений, он совершил двенадцать практически невозможных подвигов. Двенадцать! А тебе вполне хватит двух! Сначала он убил Немейского льва – жестокое чудовище, от которого даже мне было бы довольно сложно отбиться…
Голос Артемиды немного успокоил Нила. Он следом за своей спутницей вошел в извилистый туннель, уходивший в непроглядную тьму, которая должна была закончиться лишь после того, как они достигнут мира мертвых.
33
Избежать встречи с Хароном оказалось несложно. Артемида вспомнила, как Гермес и Прозерпина упоминали о том, что в последнее время перевозчик подземного мира обленился. Он в течение тысячелетий водил свой поезд между мирами живых и мертвых, а до этого еще дольше возил умерших на пароме. Этот труд вполне заслуживал характеристики «сизифов», поэтому сейчас Харон старался особенно не утруждаться: лишь мельком просматривал своих пассажиров и изредка позволял себе удовольствие сбросить кого-нибудь с поезда. Он уже много раз предлагал заменить существующую схему обычным конвейером, у которого имелось хотя бы то преимущество, что Харону незачем было сновать между мирами туда-сюда. Поэтому когда путешественники услышали, как поезд грохочет навстречу им по туннелю, а потом идет обратно с грузом свежеумерших душ, они просто бросились на землю и подождали, пока состав их минует. Разумеется, с тем же эффектом поезд мог пронестись прямо сквозь них, но в этом случае Харон, возможно, заметил бы две головы, торчащие из пола вагона.
По всей видимости, Цербер должен был оказаться задачкой потруднее. Если Харон стал крайне ленив, то свирепость Цербера никуда не делась – он по-прежнему охотно пожирал души гостей из верхнего мира и беглецов. Когда Нил с Артемидой приблизились к выходу из туннеля и в его конце показался тусклый свет, Артемида велела Нилу остановиться. Они принялись разрабатывать план проникновения в мир мертвых.
– Орфей, – сообщила Артемида, – усыпил Цербера своим пением. Но мы уже выяснили, что петь ты не умеешь.
– Мое пение, – сказал Нил, – лишь побудит его еще быстрее сожрать меня.
– Геракл выманил его из нижнего мира, прикинувшись хорошим и заболтав его.
– Я тоже могу прикинуться хорошим. Это одна из сильнейших моих сторон.
– Ничего не выйдет, – заявила Афродита. – Цербер больше не доверяет хорошим. Он сразу догадается, что мы задумали.
– Жаль, – ответил Нил, – ведь, кроме как быть хорошим, я больше ничего не умею делать достойно. Может, есть еще какие-то способы?
– Эней и Психея усыпили его пирогами со снотворным. Цербер любит сладкое.
– А у нас есть пироги со снотворным?
– Нет.
– Обидно. Что еще?
– Существует золотая ветвь, которая гарантирует вход…
– Но у нас ее тоже нет?
– Именно.
– Какие еще есть варианты?
– Больше мне ничего не известно, – сказала Артемида. – Люди нечасто сюда спускаются, и еще реже им удается ускользнуть от Цербера.
– Так что же нам делать? – спросил Нил.
Вздохнув, Артемида нарочито грустным голосом сообщила:
– Думаю, мне придется сдерживать его до тех пор, пока ты не пробежишь в глубь мира мертвых и не найдешь Стикс.
Она была рада, что в кромешной тьме Нил не может разглядеть возбужденного выражения на ее лице.
– Река Стикс девятикратно огибает нижний мир, и неважно, в какую сторону ты пойдешь, – ты все равно выйдешь к ней, – добавила она.
– А как же вы? Что, если вы пострадаете? А если Цербер убьет вас?
– Что ж, тогда миру придется обойтись без охоты, непорочности и луны. Ладно, пошли. Старайся казаться мертвым.
Нил и Артемида осторожно подошли к выходу из туннеля и выбрались на блеклый свет, который после пребывания в абсолютной темноте показался им ослепительным. Пока они шли, Артемида без лишних слов придала себе материальную форму. Она почувствовала, что почва у нее под ногами стала твердой. Быть может, ее возбуждало предчувствие близких испытаний, но она не ощущала никакого опустошения, которое обычно приходило к ней после применения силы. Нил, державшийся у нее за спиной, изо всех сил старался не смотреть на сонмище мертвых, вышвырнутых из поезда, которые жались на платформе. Одни стояли неподвижно, не зная, что делать, другие вполголоса обсуждали свои увечья.
Артемида пробежала глазами переполненную станцию, но Цербера нигде не было видно. Она выбралась на платформу. Нил последовал за ней, заметив, что некоторые из смертных озадаченно смотрят на них.
– Мы опоздали на поезд, – объяснила им Артемида.
– Пойдем, – сказала она Нилу. – Какой смысл оставаться здесь? Должно быть, он снаружи.
– Кто он?
– Цербер.
– Вы как будто с нетерпением ждете встречи с ним, – заметил Нил.
– Не говори глупости! – отступив на шаг, бросила ему Артемида.
Они в буквальном смысле слова пошли сквозь толпу в направлении выхода, который представлял собой абсолютно ненужный ряд билетных турникетов – пройти сквозь него оказалось ничуть не сложнее, чем сквозь все остальное. Некоторые из мертвых уже успели выйти наружу и молча стояли, озадаченно разглядывая совершенно одинаковые улицы.
– Это действительно подземный мир? – спросил Нил. – Его описывали совсем по-другому.
– Наверное, это его окраины, – ответила Артемида. – Я уверена, его центр более выразителен.
– Возможно, Элис живет в одном из этих домиков, – сказал Нил. – Но если здесь нет времени, то я, наверное, смогу постучать в каждую из этих дверей и при этом успею спасти мир?
Артемида покачала головой:
– Время здесь есть, хоть оно и течет совсем иначе. Если бы у нас не было никаких других дел, тогда ладно, а так – извини. Понимаешь…
– Я найду ее! – заявил Нил.
– Я в этом и не сомневаюсь. Слушай меня внимательно. Ты же помнишь наш план? Когда появится Цербер, я вступлю с ним в бой…
– А я побегу со всех ног. Все я помню, – произнес Нил. – Но разве это по-геройски – бежать от опасности?
– Главное – бежать очень быстро, – сказала Артемида. – Не хватало, чтобы он слопал нас обоих.
– Вы думаете, он вас съест?
– Когда я одержу победу, – торжественно проговорила Артемида, – я отнесу его труп во дворец, так что жди меня там. Кто-то ведь должен сообщить Аиду и Персефоне, что здесь происходит.
– А если вы проиграете?
– Я не собираюсь проигрывать.
– А где здесь дворец? – спросил Нил.
– Понятия не имею.
– Артемида, скажите, у нас получится?
– Послушай, я и так делаю, что могу, – ответила Артемида. – Арес и Афина сильны в стратегии, но я очень сомневаюсь, что они смогли бы победить трехголово… – Она оборвала фразу на полуслове.
– Что случилось? – спросил Нил.
– Беги!!!
Нил не заставил себя упрашивать.
Артемида никогда раньше не видела Цербера. Глядя на то, как эта устрашающая громада приближается к ней вдоль ряда аккуратных домиков, она почувствовала, как в груди у нее все сжалось, а по телу пробежал разряд. Все это вполне могло быть вызвано близостью другого бессмертного – Артемида всегда чувствовала, когда рядом были другие боги, – но ей показалось, что дело не в этом. Странное ощущение захватило ее, пригвоздив к мостовой этого мрачного места и одновременно толкая навстречу врагу. Она уже очень давно не встречалась с достойным соперником.
Цербер был огромным. Артемида видела игру мощных мышц под лоснящейся черной шкурой, толкающих пса навстречу ей. Его тело было сжатым шаром энергии, готовым взорваться. Каждая из лап напоминала дерево с корнями из изогнутых железных когтей. Вместо хвоста у Цербера извивалась змея толщиной с туловище Артемиды, она издавала зловещее шипение, которое пронизывало воздух подобно воинственному кличу. Морды чудовища были под стать всему остальному: огромные, страшные, с горящими красными глазами размером с ее кулак, с кожистыми губами, которые разошлись, обнажив зубы с ее ладонь, острые, как только что наточенные лезвия. Изо всех трех ртов капала на землю густая пенящаяся слюна. Две боковые морды обнюхивали все вокруг, но третья, средняя, не мигая, смотрела в глаза Артемиде.
– Так, значит, вот какие здесь песики, – выдохнула Артемида.
Не дожидаясь, пока чудовище ринется в битву, она бросилась на него, в три прыжка набрала нужную скорость, взлетела в воздух и выбросила обе ноги вперед. Подошвы ее обуви впечатались в глаза центральной морды, ослепив ее, но две другие морды мгновенно повернулись к ней, оскалив клыки, готовые рвать ее плоть.
