Текст книги "Игры богов"

Автор книги: Мэри Филлипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Мэри Филлипс
Игры богов

Моим родителям

1

Как-то утром, выгуливая собак, Артемида увидела дерево там, где ему не положено было быть.

Дерево одиноко стояло на пустынном склоне холма. Случайному прохожему, оказавшемуся впервые в этом месте, оно показалось бы самым обычным – но не Артемиде, которая каждое утро пробегала по этой части парка Хэмпстед-Хиз. Несомненно, еще вчера дерева здесь не было. Более того – Артемиде хватило одного взгляда, чтобы понять, что это совершенно новый вид эвкалипта, еще вчера не существовавший на земле. Одним словом, дерево появилось ниоткуда.

Артемида приблизилась к нему. Собаки держались у нее за спиной. Она дотронулась до коры – кора дышала. Тогда она прижала ухо к стволу – внутри билось сердце. Артемида оглянулась, но в этот ранний час поблизости никого не было. Она сказала себе, что сердиться на дерево не стоит, оно ведь ни в чем не виновато.

– Привет, – обратилась она к дереву.

Долгое молчание.

– Привет, – повторила Артемида.

– Вы со мной разговариваете? – поинтересовалось дерево.

Артемида уловила легкий австралийский акцент.

– Да, с тобой, – ответила она. – Я Артемида.

Если это о чем-то и сказало дереву, оно не подало знака.

– Я богиня охоты и непорочности, – добавила Артемида.

Снова молчание. Наконец дерево произнесло:

– А я Кейт. Я работаю в «Голдмен Сахс», в отделе слияний и приобретений.

– Кейт, а ты знаешь, что с тобой произошло?

На этот раз дерево замолчало надолго, и Артемиде даже пришлось повторить свой вопрос.

– Думаю, я превратилась в дерево, – в конце концов ответил эвкалипт.

– Да, это именно так, – подтвердила Артемида.

– Слава богу! – сказало дерево. – А то я уже решила, что схожу с ума. – Потом, обдумав свои слова, оно поправилось: – Вообще-то было бы лучше, если бы я и впрямь сошла с ума… А вы уверены, что я не сумасшедшая? – с надеждой в голосе добавило оно.

– Уверена, – произнесла Артемида. – Ты дерево, эвкалипт. Какой-то подвид с разноцветными листьями.

– Понятно, – уныло проговорило дерево.

– Мне очень жаль, – сказала Артемида.

– С разноцветными листьями, говорите?

– Да, с зелеными и желтыми.

Казалось, это немного утешило дерево.

– И на том спасибо, – сказало оно.

– Так что ты особенное дерево, – заверила его Артемида.

– А вы, значит, – уже бодрее продолжало дерево, – богиня охоты и непорочности?

– Именно, – ответила Артемида. – А также богиня луны и покровительница рожениц. Я Артемида!

Ее до сих пор задевало, когда смертные не знали ее имени.

– Вообще-то я не в курсе, что есть богиня охоты, непорочности и луны, – призналось дерево. – Я думала, что Бог только один – бог всего. Вернее, я считала, что Бога вообще нет. Надеюсь, без обид?

– Без обид, – спокойно проговорила Артемида.

«Уж лучше неверующие, чем еретики», – про себя добавила она.

– Должна сказать, вы не очень-то похожи на богиню, – заметило дерево.

– А как, по-твоему, должна выглядеть богиня? – чуть более суровым тоном спросила Артемида.

– Даже не знаю, – с ноткой беспокойства в голосе ответило дерево. – Разве на вас не должно быть чего-то вроде тоги? Или лаврового венка?

– Ты хочешь сказать, что богиня не может носить спортивный костюм?

– Вот именно.

– Времена меняются, – сказала Артемида. – Ты сейчас тоже не слишком похожа на человека, который работает в «Голден Сахс», в отделе слияний и приобретений.

По ее тону дерево поняло, что тема одежды закрыта. Помолчав, оно проговорило:

– У меня все равно в голове не укладывается, что вы богиня. Еще вчера я бы ни за что в это не поверила. Но сегодня…

Дерево едва заметно шевельнулось, зашелестев листьями, – видимо, пожало плечами. Подумав еще немного, оно спросило:

– Но если вы богиня, то, наверное, сможете превратить меня обратно в человека?

Артемида была готова к такому вопросу.

– Прости, но я не могу этого сделать, – сказала она.

– Но почему?!

В этих словах прозвучало такое отчаяние, что Артемида не смогла ответить, как собиралась: «Потому что не хочу». Вместо этого она неожиданно для себя самой произнесла:

– Бог не может повернуть вспять то, что сделал другой бог.

Больше всего на свете ей не нравилось признаваться в собственной слабости – особенно перед смертными.

– Значит, тот парень тоже был богом? Тот, который превратил меня… Теперь понятно! А я-то надеялась, что он просто гипнотизер…

– Нет, это был бог.

– Прошу прощения, – сказало дерево, – но вы не могли бы сделать что-нибудь с рыжим сеттером? Мне не нравится, как он меня обнюхивает.

Артемида оттащила глупую собаку от ствола.

– Извини. И расскажи, что именно с тобой случилось?

– Вчера, когда я гуляла, подошел этот парень и заговорил со мной…

– Высокий? – перебила Артемида. – Светловолосый? Красивый почти до невозможности?

– Он самый, – подтвердило дерево.

– И что он сказал? – поинтересовалась Артемида. Казалось, кора на дереве слегка натянулась – как будто оно скорчило гримасу.

– Ну, вообще-то…

– Что он сказал? – повторила Артемида уже приказным тоном.

– Он сказал: «Привет, не хочешь порадовать меня ротиком?»

«Порадовать ротиком…» Ну почему люди делают подобные вещи? Артемида на миг ощутила тошноту.

– Я отказалась, – продолжало дерево, – и тогда он сказал: «Ты уверена? Похоже, ты знаешь в этом деле толк и тебе оно очень нравится».

– Прошу прощения за своего брата, – сказала Артемида. – Если бы это зависело от меня, его не выпускали бы на улицу без присмотра.

– Он ваш брат?

– Брат-близнец. Не повезло мне…

– Ну так вот, я двинулась дальше, он – за мной следом. Я немного испугалась и бросилась бежать. Когда я пришла в себя, то была уже здесь.

Артемида покачала головой:

– Подобное происходит не впервые. Уверяю тебя, мы обсудим это происшествие.

– И тогда он превратит меня обратно в человека?

– Можешь не сомневаться, – солгала Артемида.

– Когда все закончится, не рассказывайте моим родным о том, что произошло, – сказало дерево. – Бог ты мой… Наверное, мне надо позвонить на работу и взять больничный. Я не могу просто так прогуливать. У меня с собой был мобильный – наверное, он лежит где-то здесь. Вы не могли бы набрать номер моего начальника и подержать трубку рядом с моим стволом?

– Боюсь, смертные тебя не поймут, – ответила Артемида. – Только боги, а также другая растительность. Однако я не стала бы говорить с травой, она не слишком умна.

– Понятно, – проговорило дерево.

Артемида некоторое время помолчала, позволяя дереву переварить информацию.

– Интересно, почему меня все это больше не угнетает? – наконец сказало оно. – Если бы вчера мне сказали, что меня превратят в дерево, думаю, я очень расстроилась бы.

– Теперь ты дерево, а не смертный человек, – объяснила Артемида. – Ты больше не испытываешь никаких эмоций. Думаю, отныне ты будешь довольна жизнью больше, чем раньше. Кроме того, ты дольше проживешь – если не будет сильного ветра.

– Но ведь ваш брат превратит меня обратно в человека.

– Конечно же, превратит! – ответила Артемида. – Ладно, мне пора идти. Я должна вернуть собак своим… друзьям.

– Была рада познакомиться с вами, – сказало дерево.

– Аналогично, – кивнула Артемида. – Что ж, всего хорошего. Надеюсь, мы скоро увидимся.

Когда она отвернулась от дерева, дружелюбное выражение разом сошло с ее лица. Собаки, заметив это, в один голос заскулили – хотя у них-то не было причин бояться Артемиды. Следовало отыскать Аполлона.

2

Ритмично двигая бедрами, Аполлон думал о том, что когда-то возможность на скорую руку перепихнуться в ванной с Афродитой невероятно возбуждала его. Он внимательно рассматривал богиню, которая стояла лицом к нему, опершись об ободранную стену и поставив одну ногу на покрытый ржавыми разводами бачок, – ее безупречный педикюр резко выделялся на фоне запустения, царившего в ванной. Аполлон не мог не признать, что Афродита прекрасна. Что ни говори, она была самой красивой женщиной – или почти женщиной – из тех, что когда-либо жили на земле – или почти жили. Хотя Елена, краса которой, как говорили в древности, отправила в путь тысячу кораблей, могла бы оспорить это утверждение. Глаза (толчок), волосы (толчок), губы (толчок), кожа (толчок), грудь (толчок), ноги (толчок) – в Афродите все было идеально. Впрочем, ее заслуга в этом была невелика – в конце концов, она богиня красоты. «Но при столь изысканной внешности ее сильно портит это кислое выражение лица, – подумал Аполлон. – Скучает, вероятно?» По правде говоря, ему самому Афродита наскучила до такой степени, что хотелось кричать во весь голос. Однако его гордость уязвляла мысль о том, что она может чувствовать то же.

– Теперь я повернусь, – заявила Афродита.

– Хорошо, – согласился Аполлон.

По крайней мере, так ему не придется смотреть на ее безразличное лицо.

Афродита разъединилась с ним и повернулась лицом к стене. Затем она дугой выгнула спину, наставив на племянника безупречные полусферы белых ягодиц, и уперлась в стену изящными руками. Аполлон вновь вошел в нее и возобновил свои толчки. Глядя сверху вниз на ее затылок с блестящими черными волосами, которые волнами ниспадали на покатые алебастровые плечи, он постарался представить себе, что занимается любовью с Кэтрин Зета-Джонс.

«Интересно, смогу ли я уговорить Афродиту заговорить по-валлийски?» – подумал Аполлон. Это было бы хоть какое-то разнообразие, а ради разнообразия он готов был на все.

Ему хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко – подальше от Афродиты, этой ванной и вообще всей этой жизни. Его тошнило от Лондона. Семья переехала сюда в 1665 году, когда цены на недвижимость были достаточно низкими из-за чумы – но уже год спустя, после Большого пожара, они вновь взлетели до небес. Эта финансовая операция была делом рук его сестры Афины, богини мудрости. Надо сказать, Аполлон еще в то время предвидел, что они не смогут продать так якобы выгодно купленный дом, и пытался предупредить остальных – однако его никто не слушал. Всем было известно, что он не раз подтасовывал пророчества, чтобы добиться своего, а также что он с самого начала не хотел переезжать в Лондон. Но как бы там ни было, на этот раз он оказался прав. Сложность заключалась в том, что они приобрели дом на имя Зевса, а вот того, что произойдет с Зевсом, не мог предвидеть даже Аполлон.

– Я тут задумала сделать в своей комнате ремонт, – прерывая его мысли, сказала Афродита.

– Опять? – воскликнул Аполлон.

– Мне хотелось бы все поменять, – заявила его тетя. – Надеюсь, Гефи будет не против.

Именем Гефи она называла Гефеста, своего мужа и бога кузнечного дела, который был настолько же отвратителен, насколько она прекрасна. В семье его слегка презирали, тем не менее именно он занимался в доме ремонтом. А поскольку они жили в этом доме более трех веков, без работы он не сидел. И все же Аполлон считал, что Гефест мог бы найти время на то, чтобы заняться сырой ванной с протекающей сантехникой и осыпавшейся краской – ведь это отвечало интересам всех домашних, а не только Афродиты с ее вечными капризами. По мнению Аполлона, Афродита вполне могла обойтись без частых перестановок и ремонтов в их и без того роскошной спальне.

– И что же ты собираешься сделать на этот раз? – спросил он. – Развешать еще больше золотых листьев? Украсить канделябры новыми алмазами? Наконец-то выбросить эти чертовы розы?

Афродита через плечо бросила на него сердитый взгляд, который, впрочем, все считали очень сексуальным.

– Не трогай розы! – резко проговорила она. – Я просто собиралась сделать их опять из красных розовыми.

Затем, повернувшись к стене, Афродита схватила проползавшего мимо таракана и раздавила его двумя пальцами.

– Помедленнее, пожалуйста, – сказала она.

Аполлон послушно замедлил ритм, думая о многих тысячелетиях жизни в одном доме с Афродитой – тысячелетиях, которые уже прошли и которые еще предстоят. Афродита никогда не менялась – никогда. Но секс с ней все равно был лучше, чем полное его отсутствие – другие богини вообще отказывались с ним спать. Если бы только можно было завести приличную любовницу-смертную, наподобие тех, которые были у него в Греции и которые обожествляли его и все то, что он делал… Аполлон прервал эти мысли – они всегда вгоняли его в хандру. В столетия, которые они теперь должны были называть цифрами с приставкой «до рождества Христова», все было намного проще.

Раздался глухой стук в дверь, напомнивший Аполлону отдаленные взрывы бомб. Это мог быть только Арес, бог войны, единокровный брат Аполлона и его сосед по комнате – но обиднее всего было то, что именно ему Афродита отдавала предпочтение в любовных утехах. Аполлон застыл.

– Эй вы там, побыстрее можно? – долетел из-за двери голос Ареса. – У меня на утро запланирована презентация «Начало войны», и мне надо побриться.

– Отвали! – крикнул Аполлон, возобновляя свои движения. – Я зашел сюда первый, и тебе придется подождать.

– Да ладно, впусти его, – раздался голос Афродиты. – Он мог бы присоединиться к нам. Это было бы весело.

– Ты что, не слышала, что он сказал? – произнес Аполлон. – Он куда-то собирается, так что у него нет на тебя времени.

– На меня у всех есть время, – парировала Афродита.

Это было почти правдой, но Аполлон решил, что ему незачем смотреть, как брат будет демонстрировать свое сексуальное превосходство над ним.

– У нас заведено так: кто первый занял ванную, тот ею и пользуется, – с недовольным видом заявил он. – Если Аресу что-то не нравится, он может попросить Гефеста оборудовать еще одну ванную. Самое время, кстати. А твои новые обои могут и подождать, черт возьми!

– Что ж, тогда я закончила, – сказала Афродита, мгновенно вызвала у себя аккуратный оргазм, и отстранилась от Аполлона.

– Но я еще не кончил! – возразил тот.

– Не надо было мне грубить.

С этими словами Афродита вступила в ванну с потрескавшейся эмалью и включила душ. Чтобы снять эрекцию, Аполлону оставалось разве что поплескать на гениталии холодной поды. Никакого уважения со стороны Афродиты! Разглядывая себя в покрытом пятнами плесени зеркале над умывальником, Аполлон задумался, не изменит ли Афродита свое отношение к нему, если он сделает себе татуировку.

– Не думаю, – сказала Афродита.

– У меня просто возникла такая мысль, – сказал он. – На самом деле я не собирался…

Афродита перебила его:

– Опять нет горячей воды!

Подойдя к двери, она открыла ее и высунула голову в холодный пустой коридор.

– Кто израсходовал всю горячую воду? – крикнула она.

Ответа не последовало. Афродита втянула голову обратно и захлопнула дверь.

– Ненавижу здесь всех! – заявила она.

– Аналогично, – вторил ей Аполлон.

Афродита повернулась к нему столь резко, что он было испугался, не оторвет ли она ему голову, но вместо этого неожиданно увидел на лице тети одну из тех ее улыбок, которые способны были разбудить мертвого, – такие улыбки Афродита приберегала для особых случаев, точнее, для тех моментов, когда она была по-настоящему довольна жизнью. Эта улыбка была отточена столетиями тренировок, и устоять перед ней было практически невозможно.

«Ей что-то нужно», – понял Аполлон, но улыбка все равно оказала на него свое гипнотическое воздействие.

– Аполлон, милый, – проворковала Афродита с сияющими дружелюбием глазами, – мы так хорошо провели время! Ты не мог бы использовать небольшую часть своей силы на подогрев воды? Совсем немножко – чтобы я смогла быстренько принять душ. А то я с тобой вся вспотела… – И она изящным жестом провела пальцем между полушариями грудей.

Аполлон несколько раз моргнул и сделал глотательное движение, мысленно приказав своему пенису оставаться на месте. Выждав некоторое время и убедившись, что тело и разум вновь подчиняются ему, он как можно более безразличным голосом ответил:

– Извини, но нет.

– Ну пожалуйста, дорогой! – упрашивала Афродита. – Я бы и сама это сделала, но ты меня всю измотал. Если хочешь, можешь принять душ вместе со мной… – Она подошла к нему вплотную и лукаво посмотрела из-под черных ресниц.

Опустив глаза, Аполлон заставил себя ответить:

– Все равно нет. Если тебе нужна горячая вода, пусти в ход собственную силу.

– Ну и пошел ты! – проговорила Афродита, отбросив улыбку, словно это была холодная дохлая рыбина, ступила под струю ледяной воды и резким, как бросок гремучей змеи, движением задернула занавеску.

Аполлон знал, что совершает ошибку. Ему было хорошо известно, насколько опасной может быть Афродита в гневе. Тем не менее он ощутил легкий прилив бодрости. Месть Афродиты будет быстрой и жестокой, но это, по крайней мере, поможет им убить время.

3

После того как Артемида вернула всех собак их неблагодарным хозяевам и получила свою смехотворную плату, она не пошла, как это обычно делала, в парк ловить белок, а направилась прямо домой.

У входной двери она остановилась. Когда-то красивая глянцевая черная краска, покрывавшая дверь, повсеместно осыпалась, а ручка в виде лаврового венка до такой степени потемнела, что определить, из какого она сделана металла, было невозможно. Артемида всегда ждала некоторое время перед тем, как войти в дом, – пыталась стряхнуть с себя презренный мир и принять величественную осанку. Кроме того, она знала, что за дверями ее ждет очередная неприятная сцена.

Еще только подходя к двери, Артемида ощутила, как сердце у нее в груди застучало глухим топотом слоновьей поступи. Она дернула за ручку. Ее встретила плотная волна музыки, сквозь которую, словно преодолевая сильный ветер, она прошла в кухню, расположенную в задней части дома. Ее единокровный брат Дионис расставил на кухонном столе свою стереоаппаратуру. Рядом с ним на полулежала стопка пластинок, а перед ним стояла одна пустая бутылка из-под вина и одна полупустая. Дионис был в наушниках, и на лице его застыла блаженная улыбка – настолько он был увлечен микшированием очередной песни.

Рядом с ним стояла Афина, она что-то кричала, но что именно, почти невозможно было разобрать из-за музыки.

– Ты что, не понимаешь, что у других обитателей этого жилища имеются свои дела? – расслышала Артемида. – Я занимаюсь на втором этаже фундаментальным исследованием, которое должно стать настоящим прорывом! Но тот уровень шума, который ты производишь, делает эту задачу невыполнимой! Я вынуждена сделать вывод, что твой так называемый гедонизм – на самом деле лишь маска для неисправимого эгоизма!

Афина так разъярилась, те даже запотели ее очки. На самом деле зрение у нее было отличное, но она все равно носила очки с простыми стеклами, желая подчеркнуть этим свою мудрость.

– Кто-нибудь видел Аполлона? – поинтересовалась Артемида.

Дионис продолжал извлекать из пластинки какой-то скрежет, а Афина все так же кричала:

– Я провожу исследования не ради удовольствия! Моя цель – благо всего нашего пантеона. В том числе и твое благо, тупой ты кусок божественного мяса!

Артемида развернулась и, подгоняемая звуковыми волнами, вернулась в прихожую, а оттуда прошла в гостиную, окна которой выходили на улицу. Все диваны и кресла здесь были изодраны, поэтому Арес сидел за расшатанным столиком на подушке, перед собой он разложил карты и диаграммы, а в руке держал кронциркуль. Его брови были нахмурены – казалось, он выполняет какие-то сложные расчеты. На появление Артемиды он никак не отреагировал.

– Тебе не мешало бы побриться, – с порога заметила Артемида.

– Угу, – проговорил бог войны, не поворачивая головы. – Эта война с терроризмом, которую затеяли Соединенные Штаты, дает слишком мало жертв. Ежу понятно, что следует делать дальше – напасть на Иран. Но мне кажется, что у них пока недостаточно сил. Может быть, я смогу как-нибудь настропалить Японию?

– Ты не видел Аполлона? – спросила Артемида.

– Он в ванной, – сообщил Арес. – Скажи ему, чтобы поторопился. Мне надо побриться.

– Я скажу, – кивнула Артемида.

– Еще остается Россия, – продолжал Арес, – но после того как закончилась холодная война, спровоцировать ее стало намного сложнее. Ну почему смертные так цепляются за мир? – Он торопливо пролистал свои бумаги. – Может, пора подбросить дров в огонь одной из африканских гражданских войн?

Захлопнув за собой дверь, Артемида поднялась на второй этаж. Старый кабинет Афины Гефест переделал в ванную – хотя в свое время Афина восприняла это решение в штыки. Артемида никогда не стучала, заходя куда-либо, вот и сейчас она просто открыла дверь ногой и вошла.

Обнаженный Аполлон сидел на унитазе и наносил на ногти прозрачный лак. «Хорошо хоть, что он скрестил ноги», – мельком подумала Артемида. Но не успела она произнести и слова, как из-за занавески ванны показалась мокрая Афродита, на лице которой играла усмешка, не предвещавшая добра.

– Закрой дверь! – бросила она. – Ты устроила жуткий сквозняк. Посмотри, мои соски стоят торчком.

В подтверждение своих слов она, словно проверяя спелость вишни, надавила на свой левый сосок.

Но Артемида знала, как нравится Афродите шокировать ее, и не клюнула на эту наживку. Вместо этого она сняла с вешалки полотенце и швырнула его тетке:

– Ну так завернись вот в это.

Подхватив полотенце, Афродита обернула его вокруг головы. Артемида повернулась лицом к своему брату-близнецу:

– Аполлон, мне надо поговорить с тобой. У тебя есть время?

– Нет, – ответил тот.

– Вот и отлично, – продолжила Артемида. – Сегодня я пробегала по пустырю и угадай, что я там увидела?

– Парочку мужиков в кустах? – предположила Афродита, которая уже успела усесться на край ванны.

Артемида подавила невольную дрожь.

– Не помню, чтобы я приглашала тебя принять участие в нашем разговоре.

– Я тоже этого не помню, – подтвердила Афродита.

– Аполлон, а у тебя есть какие-нибудь мысли? – спросила Артемида.

– Абсолютно никаких, – ответил ее брат, но при этом немного побледнел. Он догадывался, что будет дальше, но надеялся, что ошибается.

– Что ж, я намекну тебе, – проговорила Артемида. – Тебе ничего не говорит имя Кейт?

Похоже, удивление Аполлона было вполне искренним.

– Вообще-то ничего, – сказал он.

– Я и не сомневалась, – кивнула Артемида. – Что ж, тем хуже для тебя. Кейт – смертная из Австралии, которую ты вчера превратил в дерево.

Лицо Аполлона и вовсе стало белым, теперь он напоминал статую самого себя.

– Что ты сделал? – возмущенно вскочила Афродита.

Казалось, она разозлилась даже больше, чем сама Артемида.

– Я… – пробормотал Аполлон. – Я…

– Ты не захотел согреть для меня чашку воды, но зато затратил кучу силы на то, чтобы превратить в дерево какую-то смертную шлюху?

– Никакая она не шлюха, – возразила Артемида. – По крайней мере, с ним она такой не была. Думаю, в этом-то все и дело.

Афродита и Артемида дружно коротко хихикнули, и это стало для Аполлона последней каплей. Он вскочил:

– Не ваше дело, на что я трачу свою силу!

– Ты так думаешь? – бросила Артемида. – Так вот, ты ошибаешься – это наше дело.

Она подошла к окну и отдернула шторку.

– Взошло сегодня солнце? – проговорила она, сощурившись. – Кажется, взошло. Повезло тебе.

Задернув штору, она повернулась к брату:

– Но вот вопрос: оно взошло вовремя или, быть может, немного запоздало? Оно светит так же ярко, как всегда? Дает столько же тепла, как обычно? Я не уверена в этом. Возможно, солнце уже угасает? Возможно, бог, который им заведует, расходует слишком много своей силы на то, чтобы создавать новые, человекообразные виды эвкалипта?

– Хватит лицемерить! – возмутился Аполлон. – Ты на себя посмотри! Всем известно, что в этой стране вот-вот запретят охоту. А непорочность? Что это за устаревшее понятие? Мне кажется, ты тоже тратишь силу не на то, что должна делать. Или у тебя ее совсем не осталось?

– Как ты можешь так говорить?! – воскликнула Артемида, в поисках поддержки обратив взор на Афродиту.

– Аполлон, я произнесу только два слова, – сказала та своему племяннику. – Глобальное потепление.

– Не начинай! – резко повернулся к Афродите Аполлон. – Богиня красоты, видите ли… Все идет отлично, не так ли? Неужели ты не видишь, что планету охватила настоящая эпидемия ожирения? И это ты называешь красотой?

– Разница между нами, – заметила Артемида, – в том, что мы с Афродитой не растрачиваем свою силу на никому не нужные поступки только потому, что смертные не дают нам… не дают…

– Вставить им, – закончила Афродита.

– Вас просто не ловили на горячем, – пробурчал Аполлон.

Словно не расслышав эти слова, Артемида произнесла:

– Сейчас ты поклянешься, что никогда больше не будешь делать ничего подобного. Не будешь тратить свою силу на превращение смертных в деревья и тому подобные поступки.

– Поклянешься Стикс, – добавила Афродита.

Клятву именем реки смерти богам следовало исполнять неукоснительно, и именно поэтому они так не любили ее давать.

– Несправедливо! – заявил Аполлон. – Вы не имеете права заставлять меня приносить эту клятву. Я не буду ее давать!

– Что ж, отлично, – ответила Артемида. – Тогда я сейчас же позову всех и расскажу им, что ты натворил. И мы демократическим путем решим, что с тобой делать. Если ты думаешь, что так будет лучше…

– Нет, не надо! – прервал ее Аполлон. – Зачем рассказывать всем о том, что случилось?

– Тогда клянись, – сжала губы Артемида.

– Погоди, не торопись. Вы не можете заставить меня дать такую бессмысленную клятву. Нам не дано знать, что нас ждет в будущем.

– И даже тебе? – критически заметила Афродита.

– Быть может, Афина изобретет что-нибудь такое, что вернет нам могущество, – продолжал Аполлон. – А какой смысл в могуществе, если ты не можешь использовать его, как тебе хочется?

– Если Афина не придумает, как повернуть время вспять, у нас будет только та сила, которая есть сейчас, и если мы ее израсходуем… – проговорила Артемида.

При этих словах прекрасное лицо Афродиты покрылось смертельной бледностью.

– Аполлон, нужно смотреть правде в глаза: мы стареем, – сказала Артемида. – Ты не можешь расходовать силу на свои капризы – иначе ее у тебя попросту не останется. Мы же никак не обойдемся без тебя – без солнца существование этого мира невозможно. Так что давай работать в одной упряжке.

– Договорились, – кивнул Аполлон и двинулся к двери.

– Но этого недостаточно! – остановила его Артемида. – Мне нужна гарантия.

– Иначе говоря, ты должен поклясться Стикс, – улыбнулась Афродита.

Они стояли плечом к плечу, загораживая Аполлону путь наружу. Он знал, что обе богиня достаточно упрямы и при необходимости могут простоять так несколько лет.

– И какую же клятву я должен принести? – спросил Аполлон.

Помолчав некоторое время, Артемида торжественно объявила:

– Ты должен поклясться Стикс, что не станешь напрасно расходовать свою силу до того времени, пока к нам не вернется могущество.

– Секундочку… – помотал головой Аполлон.

– Что еще?

– Не буду я этого обещать. Это совершенно несоразмерное наказание. Мы не знаем, как Стикс воспримет слова «напрасно расходовать». В конце концов, Стикс – это река. Кто знает, что она считает напрасным, а что нет?

– Он прав, – заметила Афродита. – Река просто течет, и все.

– Ладно, – согласилась Артемида. – Ты поклянешься, что не станешь использовать свою силу во вред смертным, пока к нам не вернется могущество.

– Нет, так тоже не пойдет, – возразил Аполлон. – А если мне вдруг очень надо будет причинить вред смертным? Тебе ведь хорошо известно, что иногда без этого не обойтись: в свое время ты приказала разорвать людей на куски лишь за то, что они увидели тебя без одежды.

– Было такое, – признала Артемида.

– И потом, ты сама сказала, что нам, возможно, никогда не удастся вернуть себе могущество. Поэтому я считаю, у тебя нет права заставлять меня выполнять обещание вечно. Я всего лишь превратил одну смертную в дерево – наказание не соответствует проступку, не правда ли? Шутить со смертными так приятно! Вы сами это не раз делали.

– Но тебя все равно надо наказать, – сказала Афродита. – Артемида, он должен что-нибудь пообещать нам.

– Согласна, – кивнула Артемида и, помолчав, проговорила: – Скажем, так. Ты поклянешься не причинять вред смертным до начала следующего века или до тех пор, пока к нам не вернется могущество, – в зависимости оттого, что наступит раньше.

– Один год, – сказал Аполлон.

– Десять, – настаивала на своем Афродита.

– Решено, – сказала Артемида.

На лице Аполлона появилось унылое выражение, но он знал, что выбора у него нет.

– Я клянусь, что… – начал он.

– Стикс, – перебила его Афродита.

– Гм… Клянусь Стикс, что не буду без надобности причинять вред смертным в течение десяти лет или пока я вновь не стану могущественным – в зависимости от того, что наступит раньше. Довольны?

– Довольны, – проговорила Артемида.