Текст книги "Судьба королевского наследника (ЛП)"
Автор книги: Меган Брэнди
Соавторы: Амо Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Черт.
Двадцать пять
Найт
Голод ползет вверх по моему позвоночнику по мере того, как я все дальше и дальше отдаляюсь от нее. Отчаянно хочу увидеть, как она дерется, убегает или предпринимает что-нибудь против меня. Какого черта она не бесится? Требовательно, как мало это могло бы быть, узнать, почему я просто вырвал ее хорошенькую фигурку из ее мира и бросил в развращенный мой?
Я имею в виду, она спросила, но это все.
Никакой гребаной драки. Никаких толчков или царапаний.
Это раздражает и слабо с ее стороны.
Может быть, она знает, что со мной она в безопасности? Какого хрена?!
Я отбрасываю эту мысль.
Со мной она не в безопасности. Я, блядь, последний человек в королевстве, с кем она не «в безопасности». Не то чтобы меня это, блядь, волновало. Я привез ее сюда, чтобы присматривать за ней и быть уверенным, что она не отдаст то, что принадлежит мне кому бы то ни было.
Я захожу в главный вестибюль как раз в тот момент, когда открывается и закрывается дверь, и входит Крид. Его челюсть дергается, когда он стискивает зубы, и мне не нужно быть потомком телепата, чтобы знать, что что-то недавно заползло ему в задницу и не намерено выходить обратно.
– Зачем ты перенес ее сюда?
Он хмурится.
– Ты спрашиваешь так, будто сам не знаешь, брат.
Я собираюсь обойти его, когда он возражает и занимает мое пространство.
– Я ей не доверяю.
– Мне это не нужно.
– Тебе не следует ей доверять.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – рычу я, отталкивая его с дороги.
Я чертовски ненавижу, что оставил ее там. Может быть, мне следовало отправить нас обоих домой, к чертовой матери. Никто не тронет ее в Рате. Они все чувствуют мой запах на ней.
– Найт! – Крид кричит как раз в тот момент, когда моя нога касается нижней ступеньки. – Мы с тобой оба знаем, что добром это не закончится. Она гребаный человек. Делай то, что тебе нужно, а потом отпусти ее.
Я игнорирую своего брата, взбегаю по лестнице в наш семейный дом и направляюсь в свою спальню, пинком закрыв за собой дверь. Я машу рукой над экраном телевизора, и он показывает видео Лондон. Она в своей машине, по ее щекам текут слезы. Рыдания срываются с ее губ, и я ненавижу, что гнев закипает во мне от этой сцены.
Я открываю портал и прохожу сквозь водовороты, делая первый шаг наружу и прямо к пассажирской двери Ferrari, которую ей подарил Синнер. Чертов идиот. Он может притворяться, что хочет трахаться с ней сколько угодно, но я видел его с ней.
Она подпрыгивает, когда я сажусь на пассажирское сиденье и захлопываю дверцу, поворачиваясь к ней лицом.
– Кто это сделал?
– Что?
Она смотрит на меня сквозь слезы в глазах, ее щеки покраснели, и она глубоко нахмурилась. Я ненавижу то, что даже сейчас, с уродливыми гребаными слезами, по всему ее лицу, она возбуждает мой член больше, чем когда-либо могла тысяча драконьих шлюх.
– Ты, ты гребаный мудак! Перенеси меня домой.
Мой рот захлопывается, и я стискиваю зубы.
– Что?
– Перенеси меня! – кричит она. – Домой! Я хочу к своему лучшему другу.
– Твоему что? – спокойно спрашиваю я, поднимая на нее бровь.
На данный момент я играю с ней, но забавно видеть, как она злится. В бешенстве. Держу пари, она трахается как бомба, когда так возбуждена.
– Я хочу видеть Бена.
Как только слова слетают с ее губ, весь гнев, который я чувствовал несколько мгновений назад, выливается наружу, как лава.
Втяни голову, Найт. Черт.
– Веди.
Я указываю на дорогу.
– Ты отпустишь меня домой?
– Пока нет. Поехали!
Она подпрыгивает, когда я рявкаю на нее, включает заднюю передачу и сбрасывает газ.
– Продолжай в том же духе, Лондон, и просто помни, ты единственный смертный в этой машине.
Она заводит машину и включает стерео, смахивая последние слезы с глаз и удерживая их на дороге. The Weeknd звучит из динамиков, и она делает громче. Я чувствую ее беспокойство, не то чтобы она знала об этом. Единственная причина, по которой эта песня звучит – чтобы помешать мне говорить. Ей не нужно беспокоиться об этом дерьме. Как будто мне, блядь, нравится все, что происходит между нами обоими. Я, блядь, терпеть не могу находиться с ней в одной машине, но у меня есть животная потребность защитить ее.
Пиздец.
Я ненавижу это.
Я, блядь, не хочу этого. Особенно с кем-то таким слабым, как она. Даже когда эти мысли приходят мне в голову, я ненавижу то, как мой монстр пробуждается к жизни внутри меня, дикий и злой. Как я смею говорить о ней таким образом.
Хвала сатане. Он все еще там, скрывается. Расхаживает взад и вперед, просто ожидая, когда его примут.
Освободят.
Но Дух не может быть освобожден, пока не будет завершено спаривание. Не то чтобы она была моей настоящей парой.
Нет, это какое-то искаженное смещение звезд или еще какая-то хрень, что-то, что сбросит кровавая луна.
Лондон едет по длинной подъездной дорожке и не тратит ни секунды на то, чтобы быстро выйти и захлопнуть за собой дверь. Она взбегает по мраморной лестнице и проходит через двойные двери, протискиваясь мимо Крида и взбегая по большой лестнице в комнату, в которую я ее поселил.
Крид закрывает за мной дверь.
– Все, что ты хочешь сказать, Крид, оставь при себе. Я, блядь, не хочу это слышать.
– Ты уверен? Я имею в виду, ты уверен, что не хочешь это услышать?
Я игнорирую его. Уставший и измученный всей произошедшей сегодня драмой, я просто хочу вонзить зубы во что-нибудь – предпочтительно в упрямую сучку дальше по коридору, и проспать девятьсот лет. Не успеваю я пройти и пяти гребаных футов, как появляется мама с черной короной, высоко сидящей у нее на голове.
Мои кулаки сжимаются, осознавая, что это значит.
Она опускает подбородок, подтверждая мою правоту.
– Нас вызвали на собрание. Приведи своих братьев. – Она не утруждает себя тем, чтобы сказать, каких именно, поскольку не уверена, какой я сын. – Встретимся в Королевской комнате. Мы прибудем вшестером.
Я коротко киваю и ухожу, но прежде чем я иду по коридору, она кричит:
– И не забудь запереть бездомную суку, прежде чем мы уйдем, или скормить ее дракону и покончить с этим.
Если бы это было так просто, я бы сделал так в первый же день.
Двадцать шесть
Лондон
Я животом плюхаюсь на матрас, мое лицо утыкается в подушку. Я громко кричу в подушку, прежде чем перекатиться на спину. Натягивая одеяло на свое тело, я сворачиваюсь в клубок и крепко закрываю глаза.
Я просто хочу вернуться домой.
Меня не волнует, почему Найт перенес меня сюда или что мое, я не знаю, подсознание или что-то в этом роде, запало на этого засранца. Он мудак, и я покончу с его дерьмом.
Сегодня он появился из ниоткуда, выглядя очень сердитым, готовым оторвать конечности от чьего-нибудь тела, а затем, вероятно, съесть их на хрен, просто за то, что они заставили меня плакать.
Он и не подозревал, что во всем виноват он сам.
Он был причиной. Он и есть причина.
И честно говоря, он вероятно, знает это. Найт либо отрицает, либо недостаточно заботится, чтобы осознать это… Не то чтобы его волновало, если бы он это осознал. Он был взбешен и готов убить, возможно, буквально, если я чему-то научилась за последние несколько дней, когда он думал, что виноват кто-то другой. Когда я сказала ему, что он был виновником, он был только раздражен.
Что ж, добро пожаловать в клуб, придурок. Я та, кого похитили и заставили пройти через какое-то жуткое дерьмо типа, только совсем не то же самое, потому что это инопланетяне, и это долбанное волшебство!
Леди из фиолетового магазина сегодня, она была Магом. Я не совсем уверена, откуда я это знаю наверняка, но я знаю. То, как она смотрела на меня, говорила со мной, было так, как будто она знала меня так, как я сама себя не знала, а потом она взяла меня за руку и, посмотрев на нее, убежала.
Но что-то подсказывает мне, что она боялась не меня, а скорее за меня.
Честно говоря, я даже не уверена, что страх – правильная эмоция, но внутри нее что-то изменилось. Она сказала, что ей было интересно, когда я приду.
Означает ли это, что она знает меня?
Что у нее было видение незнакомки, приходящей к ней?
Есть ли кто-нибудь кого она не знает в этом царстве?
Черт!
Так много вопросов и некому на них ответить. Это раздражает и несправедливо. Самое меньшее, что Найт мог бы сделать, если он настаивает на том, чтобы оставить меня здесь, – дать мне немного понимания относительно того, почему.
Я почти уверена, что Найт считает, что меньшее, что он мог бы сделать, – абсолютно ничего, потому что зачем ему вообще что-то делать, если он этого не хочет? Он не производит на меня впечатления человека, который делает то, что ему говорят, если это не то, что он уже намеревался сделать.
Расстроенная, я выбираюсь из-под одеяла, натягиваю толстовку, которая осталась на кровати, поверх крошечных шортиков и майки, которые Найт, должно быть, подобрал для меня, и направляюсь к двери. Я не уверена, что вернулась бы сразу, если бы Найт не появился и не потребовал от меня этого. Как и в случае с магазинами, сгрудившимися в том темном переулке, я понятия не имею, как я нашла бы дорогу обратно в замок, но возможно, если бы я знала дорогу назад, то смогла бы сориентироваться и сбежать. Может быть, это что-то, что срабатывает здесь, в Рате, своего рода внутренний компас.
Или, может быть, Найт наложил на меня какое-то странное заклинание, которое внедрило карту в мой мозг, которая взорвется и разнесет меня на куски, если я не буду следовать ей.
Ладно, драматично, но серьезно. На данный момент возможно все, верно?
Моя губа подергивается от нелепых мыслей, и я поворачиваю ручку, открываю дверь и выхожу в коридор, где останавливаюсь.
Кровать, которая выглядит так, словно была создана для Уэнсдей Аддамс в детстве, смотрит на меня в ответ, моя обувь стоит там же, где я ее оставила, окно сбоку распахнуто, занавески развеваются от полуночного ветерка. Здесь всегда темно? Потому что я могу проникнуться этим.
Я моргаю, а затем разворачиваюсь обратно к двери.
Взявшись за ручку, я поворачиваю ее, приоткрывая, и наклоняю голову, чтобы выглянуть наружу.
Коридор встречает меня мерцающим светом и красным бархатным ковром, как и раньше. Я медленно выхожу, и дверь захлопывается у меня за спиной, заставляя подпрыгнуть. Я делаю шаг, моя нога застывает в воздухе, когда гребаная кровать, в очередной раз, оказывается передо мной.
Я разворачиваюсь к двери, распахивая ее на этот раз так сильно, что она ударяется о стену, а изображение за ней дрожит.
– Что за хуйня…
– Он запер тебя.
У меня вырывается тихий вскрик, потому что, ну я в другом гребаном мире. Никто не знает, что скрывается за углом.
Когда я оборачиваюсь, то вижу девушку в черно-фиолетовой униформе горничной, такую скромную, какую можно найти в универмагах в октябре.
– Ты не сможешь выбраться, сколько бы раз ни пыталась. – Она приподнимает плечо, голубые глаза сверкают, когда она наклоняет голову. Озорная улыбка играет на ее губах. – Ты первая Бездарная, которую они когда-либо приводили домой. Интересно, почему.
– Есть какие-нибудь догадки, которыми ты хочешь поделиться? – спрашиваю я, оглядывая ее.
Ее уши подрезаны вокруг мочки, и хотя ее лицо в некотором роде ангельское, я не могу догадаться, кто она такая.
– Нет. – Она улыбается, подходя ближе. Заглядывает в комнату, качая головой. – Жаль, что здесь пусто. Раньше такого не было.
Мои брови хмурятся, и когда я оглядываюсь, горничной уже нет.
Вздыхая, я захлопываю дверь и прислоняюсь к ней, надолго закрывая глаза.
Ну, по крайней мере, он не «стер» дверь, как сказал Синнер. Тогда я могла бы запаниковать.
Может быть, выброситься из окна и посмотреть, не подхватит ли меня какая-нибудь волшебная, невидимая подушка по пути вниз. Может быть, появится что-то вроде ковра-самолета Аладдина.
Может быть, я бы просто размазалась по всему цементу, все проблемы Найта были бы решены, и Бен был бы совсем один в целом мире.
Мне нужно домой. Он, наверное, волнуется, и я скучаю по нему.
Мой взгляд падает на пустое место на стене. Она фиолетовая и большая, в центре ничего нет, черные подсвечники с кричащими черепами на концах и плавающим в них мерцающим огнем.
Я подхожу ближе, навожу руку на пламя, чтобы посмотреть, теплое ли оно на ощупь или это какой-то обман, но оно не только горячее, но и вспыхивает, как будто под угрозой моей близости, огонь перекатывается по моей ладони и обволакивает ее, взрываясь и поглощая, и все, что я могу сделать, это смотреть.
Я отстраняюсь, переводя взгляд со своей руки на подсвечник. Мои глаза широко распахиваются, и я визжу, когда вижу, как огонь опаляет рукав толстовки.
– О черт! – Я кричу, стягиваю ее через голову и выбрасываю. – Не психуй, не психуй…
Я приоткрываю один глаз, и мгновенно мои плечи опускаются. О, слава богу. Моя кожа не растаяла.
На самом деле…
Я приглядываюсь внимательнее, проводя пальцами по мягкой плоти.
– Даже красного пятнышка нет. – Я бросаю взгляд на сгоревшую толстовку, запах сажи в воздухе все еще настолько свеж, что обжигает мой нос. – Но как?
Я машу рукой перед подсвечником, и на этот раз он светится только ярче, больше освещая комнату, и пустое пространство между висящими свечами горит. Не могу не думать, что это идеальное место для портрета.
Но кого?
Поворачиваясь, мои глаза впервые с тех пор, как я приехала, обводят пространство взглядом, улавливая больше теперь, когда я немного менее уверена, что Найт привел меня сюда как своего рода человеческую жертву, хотя не так давно я бы так не сказала.
Если бы он хотел моей смерти, ему не обязательно было привозить меня сюда, чтобы сделать это, верно?
Проводя пальцами по комоду, я выдвигаю ящики, но они пусты. Гигантский встроенный шкаф тоже, но туалетный столик из черного мрамора в углу с бордовыми лампочками, обвитыми золотыми клыками питона, – нет.
Внутри находится золотая щетка, ее ручке едва хватает длины, чтобы поместиться в моей ладони. Я выдергиваю несколько прядей волос, все еще покрытых на щетине, длинную вьющуюся нить, такую же черную, как ковер у меня под ногами. Переворачиваю ее, кровь в моих венах стынет, и я роняю ее на пол.
Она приземляется щетинистой стороной вниз, гребень смотрит на меня снизу вверх.
Треугольник с единственной вертикальной линией, проходящей через него.
В моем сознании вспыхивает моя шкатулка с драгоценностями, а также маленькая куколка, которая танцует внутри нее. Помню, я всегда думала, как странно, что у игрушки маленькой девочки есть танцующая Медуза, задрапированная в черный бархат, с глазами, которые светятся зеленым, когда в них смотришь, но мне нравится эта глупая штука. Полюбила ее настолько, что провезла ее через всю страну в университет.
Честно говоря, не уверена, откуда я это взяла, но этот символ, я наклоняюсь, вглядываясь в четкие линии вдоль тыльной стороны кисти, тот же самый.
Мой пульс бьется немного учащенно, и я поднимаю ее с пола, быстро запихивая в ящик.
Я поворачиваюсь, впервые замечая пульт на прикроватном столике, но когда я оглядываюсь, телевизора нет. Взяв его в руки, я нажимаю кнопку включения и медленно опускаюсь на кровать, когда черное облако скатывается по потолку, кружась передо мной.
Неуверенная в том, что делать, или это дерьмо сожрет меня, как пламя хотело сжечь меня, но не смогло, я просто смотрю на это.
Через мгновение оно вспыхивает, заставляя меня подпрыгнуть.
Я замираю, и оно делает это снова.
Сбитая с толку, я качаю головой.
– Послушай, я не уверена, что здесь нужно сделать… и я разговариваю с клубом дыма. – Я провожу рукой по лицу. И, блядь, схожу с ума. – Где, черт возьми, Найт?
Я стону.
Внезапно дым рассеивается, редеет, пока не становится почти прозрачным, и тогда появляется он.
Найт смотрит на меня в ответ, его глаза жестокие, на лице застыло убийственное выражение, его обычное выражение.
Он слегка покачивается, и я приподнимаю брови, понимая, что он идет, вдалеке слышен мягкий стук каблуков.
О, черт возьми, дым послушался меня.
Боясь спугнуть, ну, одного из нас… Предполагая, что это живое существо, я медленно поднимаю ноги, подгибая под себя.
– Покажи мне всего Найта.
Как при настройке объектива камеры, изображение уменьшается, показывая, Найта и Синнера, идущих бок о бок в одинаковых щегольских однотонных черных костюмах, их выражения лица совпадают, а глаза ярко-голубые на фоне цвета воронова крыла. Ледженд и Крид находятся рядом с ними, и по мере того, как дымчатый экран отдаляется, появляются его мать и тот, кто, без сомнения, является его отцом.
На голове его матери черная корона, ее длинные черные волосы, шелковистые, ниспадают на спину, губы накрашены в глубокий кроваво-красный цвет, она смотрит прямо перед собой, черные ногти острые, как бриллианты.
Позади них открывается еще один портал, через который проходят несколько девушек, каждая в полном блеске, на шпильках и в платьях, которые я не смогла бы себе позволить, даже если бы всю жизнь экономила каждый пенни.
Мой взгляд устремляется влево, когда девушка подходит ближе, и я тут же хмурюсь.
Алекс плавно продвигается вперед, кладя руку на плечо Найта.
Я жду, что он оттолкнет ее, но он этого не делает. Он взмахивает рукой, оборачивая ее вокруг ее спины и используя ее, чтобы вести ее вперед.
Жар ползет вверх по моему позвоночнику, напряжение оседает под ребрами, когда он наклоняется к ней, шепча ей на ухо.
– Тихо, – требует он.
Мои губы кривятся, когда она смотрит на него голодными глазами, пальцем делая вид, что сжимает губы.
Они спускаются на несколько ступенек, гигантская комната, кажется, смещается и вращается с каждым их шагом, из-за чего мне трудно найти что-либо, что могло бы подсказать мне, где они находятся. Это прямой эфир, верно? Как будто я смотрю его прямо сейчас? Не какой-то старый фильм, который обманывает меня, потому что мой разум в данный момент хрупкое существо?
– Где она? – Зачем-то спрашивает Алекс, и я сажусь прямее.
Ладно, да, прямой эфир так, как и есть.
– Какую часть «Тихо» ты не понимаешь? – он невозмутим.
– Может быть, если бы мой рот был занят чем-то другим, я бы не говорила.
У меня отвисает челюсть.
– Наглая маленькая сучка.
Раздражение зудит на моей коже, и я отдергиваю руку, меня от нее тошнит, и… Срань господня. Изображение перемещается.
Это продолжается до тех пор, пока не появились Ледженд и Крид, по девочке нашего возраста с каждой из их сторон, а затем появился Сильвер. Он стоит рядом с пожилым мужчиной, который, должно быть, его отец, с Найтом рядом с ним.
Я смотрю на человека, ответственного за дьявольски божественных мужчин, которые в последнее время разрушают мою жизнь, и да. Я вижу, откуда у них это.
Их отец выглядит холодным, суровым и постаревшим так, как они еще не постарели, но не старым. Затем он поднимает глаза, и я задерживаю дыхание, когда они, кажется, смотрят прямо в мои. Его взгляд сужается, и он качает головой.
В моем горле образуется комок, и я не смею пошевелиться, но затем он прочищает горло, поднимая подбородок, чтобы заговорить.
– Почему ты вызвал нас с наших земель, когда до Полуночной брачной церемонии осталось всего несколько часов?
– Ты действительно планируешь продолжить свою ночь безрассудного разврата, учитывая то, что произошло? – произносит серебристый голос.
– Что случилось? – я шепчу сама себе, наклоняясь вперед.
– Что безрассудно, так это держать свои дары на поводке. Мы сильнее вас по многим причинам, одна из которых в том, что мы не скрываем свои дары. Мы – это наши дары. Не какая-то очеловеченная версия этого.
От того, как он произносит слово человек, у меня волосы на загривке встают дыбом.
Говорю так тихо, что сама себя едва слышу, на всякий случай, если звук распространится, я снова тестирую это дерьмо с дымчатой поверхностью.
– Что видит Найт?
Картинка исчезает, и я ахаю, но затем она закручивается, и я медленно разинув рот смотрю на сцену.
– Срань господня.
В глубине моего сознания я вспоминаю предупреждение Мага об использовании здесь такого слова, но я не могу сосредоточиться. Мои глаза пожирают каждый дюйм этого пространства. Гигантская комната, вращающаяся по орбите, с потолка свисают бриллианты. Там длинный мраморный стол, который разделяет каждого человека, и чем ближе я смотрю, тем больше замечаю, что здесь нет никаких дверей. Одна из них материализуется, и официант проходит мимо, прежде чем она снова исчезает.
А. Верно. Я имею в виду, кому нужна дверь, когда у тебя есть гребаная магия?
– Хватит, – командует голос, в котором я узнаю маму Найта, ее тон скучающий, но неопределенный. – У нас есть опасения по поводу атак на домены Деверо.
– Мы слышали, что там было…
– Слышали от кого? – Крид говорит, и внезапно он оказывается в поле моего зрения, как будто Найт повернулся к нему лицом, прежде чем снова посмотреть вперед. – Кто будет говорить о делах стигийцев с аргентом?
Судя по тому, как он это говорит, он имеет в виду, что они бы этого не сделали.
Значит, он думает, что они, должно быть, знают больше, чем говорят?
Следующие сказанные слова пролетают прямо у меня над головой, поскольку все, что я могу слышать, – голос Алекс, как будто звучащий у меня в ухе.
– Можем мы поиграть после? Я скучала по тебе.
Ее рука касается его груди, и он смотрит на нее, обращая на нее все больше внимания.
– По кому ты скучала, Александра? – шепчет он, и когти впиваются в мое сердце, ограничивая его, когда его рука поднимается, наклоняя ее, пока его рот не оказывается у ее уха.
– К черту это. – Я поднимаюсь на ноги, ступая прямо сквозь дым, и он рассеивается вокруг меня. – К черту. Это. – Я начинаю расхаживать по комнате.
Он на каком-то дерьме с лидером культа буджи с той сукой, которая вытворяла какую-то странную хрень с моим лучшим другом! Ух, я убью эту суку, если она причинит ему боль, и если она поднимет хоть одну гребаную руку на Найта, я…
Блядь, что? Почти уверена, что удар коленом в пизду и кулаком в лицо не испугали бы… а кем бы она, черт возьми, ни была, но держу пари, это могло бы вызвать у нее кровотечение.
Черт, он точно собирается ее трахнуть, и меня вроде как тошнит от этой мысли.
Раздраженная и с легким головокружением, я выдавливаю из себя резкий вздох и бросаюсь обратно на кровать. Я смотрю в потолок слишком долго, чтобы сосчитать, и ощущение жжения в моем животе становится только горячее. Глубже. Пока все не становится размытым…
Образы вспыхивают у меня перед глазами, когда откуда-то издалека раздаются взрывы смеха.
Я сажусь на звук и внезапно оказываюсь в каком-то новом месте.
Клянусь богом или дерьмом! Может быть, мне следует поклясться здесь чертовым дьяволом, но если этот человек не прекратит переносить меня в новые места без моего разрешения, я отрублю ему яйца и скормлю их тем монстрам, о которых он продолжает говорить.
Сбитая с толку, я вынуждена несколько раз моргнуть, пока мигающие стробоскопы мерцают в огромном пространстве. Люди… если их можно так назвать, танцуют и веселятся повсюду, и я говорю обо всех вокруг… даже на гребаном потолке есть волшебные сучки!
По крайней мере, кажется, что им весело, когда все, что я чувствую, это тону, и чьи-то руки, удерживают меня там. С улыбкой.
Пыхтя, я беру бокал, отчаянно нуждаясь в чем угодно, чтобы заглушить боль. Я запрокидываю голову и глотаю горькое пиво, вытирая руку тыльной стороной рта.
Тела танцуют друг против друга, когда кто-то подходит ко мне сзади, потираясь о мою спину. Я чувствую, как его член касается моей задницы, и отшатываюсь назад, спотыкаясь в сторону, когда мой разум отклоняется в сторону.
Все исчезают, когда я вижу Найта на диване передо мной. Его ноги раздвинуты, руки лежат над диваном, а голова наклонена набок. Копна светлых волос лежит у него на коленях, когда его голова откидывается назад, а другая рука находит ее гриву из локонов куклы Барби. Нет.
Не Найт.
Синнер. Так и должно быть. Только даже когда мысль приходит, она быстро подавляется. По какой-то причине я знаю, что это не так.
Это Найт.
Девушка, которая отсасывает ему, медленно поднимается с его колен, задирая юбку и широко разводя ноги в стороны. Он не удосуживается посмотреть в мою сторону, когда она опускается на его член. У меня сводит живот от предательства, поднимающегося к горлу, и все пиво, которое я только что выпила, грозит выплеснуться наружу.
Пошел он нахуй.
К черту это.
С меня хватит.
Я отстраняюсь, ревность комом стоит у меня в горле так, что я уверена, что задохнусь.
Я слетаю с кровати, пот струится по моей коже, а сердце колотится о грудную клетку.
Из угла комнаты доносится смех.
– Именно так я и думал. Итак, ты закончила ссориться со мной?
Я падаю обратно на матрас, моя паника теперь иссякла. Я не могу продолжать сражаться с этим идиотом, как бы сильно мне этого ни хотелось.
– Ты не знаешь, о чем я грезила.
Он наклоняется вперед ровно настолько, чтобы полная луна за окном бросала тень на его подбородок. Я ненавижу, как кружится у меня голова всякий раз, когда он рядом. Я могу притвориться, что это я отхожу от какой бы то ни было травы, которую дала мне Маг, но это не так. Прошло несколько часов.
– Какой Маг?
Мой взгляд возвращается к Найту.
– Как ты это делаешь?
– Отвечай на вопрос.
Он встает в полный рост.
Я отодвигаюсь еще дальше к изголовью кровати, подтягивая колени к груди.
– Отвали. Где Алекс? Хм, ждет в твоей комнате?
Найт смотрит на меня, выражение его лица – идеальная маска, ничего не выдающая.
Он идет ко мне, пока я не загоняюсь в угол, его ладонь прижимается к моему животу и прижимает меня к стене. Он откидывает мою голову назад, и я не могу не думать, как он собирался сделать это с ней. Я дергаюсь в его объятиях, и он хватает меня за подбородок, удерживая на месте.
– Ты скучала по мне, маленькая куколка. Ты искала меня.
– Я не скучала по тебе. Я была зла, что ты запер меня в этой комнате. Зла, что не могу попасть домой, чтобы побыть со своим лучшим другом.
– Перестань называть его так, – рычит он. – И скажешь еще раз, побыть с ним, снова, я, черт возьми, прибью тебя.
– Почему ты запер меня сегодня вечером?! Мне разрешали выходить раньше. Почему не сегодня? – Я борюсь, чтобы освободиться, но его хватка неумолима. – Не хотел, чтобы я участвовала в каком-то причудливом командном дерьме с Синнером?
От одной этой мысли по моей коже пробегает жар, и я отталкиваю его.
Найт только ухмыляется, но это мерзко.
– Ты думаешь, я бы хотел скрыть, что трахаюсь с кем-то другим от тебя, потому что я бы этого не сделал. Если бы я хотел засунуть свой член в каждую сучку в этом мире, я бы это сделал. Я мог бы даже заставить тебя смотреть в наказание за то, что ты отказываешь мне.
– Ты трахнул меня в поле несколько часов назад. Как тебе этот отказ?
Я плююсь, пытаясь ударить его коленом, но он только придвигается ближе, придавливая меня своим телом.
– Я говорю не о здесь.
Он грубо обхватывает меня между ног, и моя голова откидывается к стене, зубы впиваются в нижнюю губу, чтобы скрыть стон, который хочет вырваться.
Боже, у него божественные руки. Большие и сильные. Грубые.
Мои.
При этой мысли мои брови хмурятся, но у меня нет времени обдумывать это, поскольку он продолжает.
– Я говорю здесь. – Он постукивает пальцем по моему виску, медленно перемещая его к груди, надавливая над левой грудью. – И здесь… где сидит твоя чертова душа, похороненная за слабыми, бездарными органами. – Хмурое выражение омрачает его лицо, когда он смотрит на место, к которому прикасается, как будто что-то ищет. – Я чувствую это, – шепчет он, его глаза закрываются, хмурый взгляд удваивается, когда он концентрируется. – Это там… что-то темное, и оно тянется ко мне, но я не могу, блядь… – Низкий рокот зарождается в его груди, и что-то стучит позади меня, острый укол пробегает по моему позвоночнику. – Тень фантома, – бормочет он себе под нос.
Внезапно его глаза распахиваются, и я смотрю на их абсолютную белизну, синева полностью исчезла. Несколько дней назад, когда я думала, что схожу с ума, они приводили меня в ужас.
Сегодня? Не так уж сильно.
Я хочу знать, что заставляет их меняться, когда он вот так фокусируется на мне. Я хочу знать, что у него внутри.
Я хочу знать, что могут сделать эти руки на мне.
– Скажи мне, что ты чувствуешь это, – грубо требует он. – Скажи мне, что я внутри тебя. Что ты не та, кем кажешься. – Все его тело поглощает мое, пока я не перестаю существовать. Существует только его тело, только он сам. – Скажи мне, что ты достойна, моя маленькая пара.
В его последней фразе звучит мольба, как будто он не только нуждается, но и втайне отчаянно хочет, чтобы я была «достойна»… что бы это ни было.
Мне это не должно нравиться.
Я должна дать ему коленом по яйцам за то, что он намекнул, что я не такая.
Но он хочет, чтобы я была.
Даже если он не хотел, чтобы я это почувствовала, я почувствовала. Я чувствую.
Найт ненавидит меня, но он не уверен на сто процентов, чего хочет больше.
Почему это заставляет мои внутренности гореть из-за него?
Я знаю, что это не то, что он подразумевает под этими словами, но я устала использовать их так, как хочу прямо сейчас.
– Позволь мне показать тебе, насколько достойной я могу быть.
Я ныряю руками под его пиджак, хватаясь за застежку ремня.
Найт нетерпелив. Он не ждет, но понимает, его ладони ложатся мне на плечи и заставляют опуститься на колени. Он снова хватает меня за подбородок. Почти уверена, что в один прекрасный день у меня на теле останутся синяки от него.
– Так покажи мне. Соси мой член, как сделала бы моя хорошая маленькая шлюшка.
Я отталкиваю его руки, но прежде чем осознаю это, он обхватывает меня рукой за талию и разворачивает так быстро, что я ударяюсь о полку позади себя.
– Попробуй еще раз.
– Даже если бы ты был последним человеком на Земле…
Я бросаю вызов, хотя в глубине души знаю, что это неправда. Это слетает с моего языка без усилий. Как хорошо приправленная ложь, которую я повторяла всю свою жизнь.
Мой взгляд падает на изгиб его рта.
– Готово.
Он притягивает меня к своему телу, и прежде чем я успеваю перевести дыхание, цвета вокруг меня тают, а сверху падают клубы пыли. Мой желудок переворачивается вверх тормашками, когда он выталкивает меня из арки, и портал захлопывается за нами.
Я дрожу, потирая руками предплечья, когда лед касается моих ног. Свет тусклый, но видно, где мы находимся.
– Зачем ты привел меня на каток?
Я поворачиваюсь к нему лицом, изучая тени, упавшие на его лицо. То, как его щеки слегка впадают, только подчеркивает жесткие края его точеной челюсти.
– Ты сказала, даже если бы я был последним человеком на Земле… – Он широко раскидывает руки, почти соответствуя своей ухмылке. – Попробуй еще раз, девочка…
Я делаю паузу, игнорируя тот факт, что лед тает под подошвами моих ног.
Я делаю еще один шаг ближе к нему, протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки. Так долго мы постоянно ходили взад-вперед, и возможно, мне нравилось. Нет, мне определенно понравилось. Я не могу представить, что чего-то другого мне когда-либо было бы достаточно теперь, когда я почувствовала, как огонь Найта пробегает кругами по внутренней стороне моих бедер. Что, если бы были только мы?
