Текст книги "Судьба королевского наследника (ЛП)"

Автор книги: Меган Брэнди

Соавторы: Амо Джонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Хелена, – зову я, но не отрываю глаз от Лондон. Ее льдисто-голубой цвет переходит в мой бирюзовый. – Поцелуй Лондон.

Брови Лондон взлетают, ее руки поднимаются по бокам стула. Я провожу взглядом по острой линии ее подбородка, вплоть до вены на ее шее, и наблюдаю, как она трепещет на ее гладкой плоти. У меня текут слюнки, и я сдерживаю рычание, скрипя зубами. Я не просто хочу попробовать ее на вкус, я хочу владеть ею. Я бы съел ее, блядь, целиком и глазом бы не моргнул, когда делал это, но это не то, что нужно сейчас. Я хочу насладиться ею. Я, блядь, не Крид. Я наслаждаюсь пиршеством не больше, чем нуждаюсь в охоте.

Я вдыхаю, когда каблуки Хелены цокают по камню, когда она направляется туда, где сидит Лондон. Пьянящий аромат конфет достигает моего носа. Страх. Мурашки покалывают мою кожу. Глаза Лондон вспыхивают решимостью, уголок ее рта слегка подергивается.

Она собирается играть?

Просто так, без боя?

Я откидываюсь на спинку стула, позволяя бутылке болтаться между моими пальцами, в то время как пальцы Хелены обхватывают острый подбородок Лондон, заставляя ее поднять лицо. Это никак не заводит меня, это просто проверка для меня самого.

Хелена опускает свои кроваво-оранжевые губы к губам Лондон, и как только они соприкасаются, тот же обжигающий огонь разгорается по моим венам. Я крепко сжимаю бутылку, заставляя себя смотреть. Я много трахался за эти годы. Мы все трахались. У нас нет никаких чувств или одержимости тем, с кем мы трахаемся. Мы не люди. Здесь нет такого понятия, как моногамность, по крайней мере, пока ты не найдешь свою пару. Которую я никогда не найду, потому что никогда не буду искать.

Я подношу бутылку ко рту, чтобы скрыть свой хмурый взгляд, когда губы Лондон приоткрываются на губах Хелены. Руки Хелены скользят вниз по платью Лондон. Лондон слегка раздвигает ноги, опускаясь на своем стуле, как будто хочет прервать поцелуй с Хеленой, но Хелене не сказали останавливаться, поэтому маг опускается вместе с ней.

– Черт возьми, – шепчет Ледженд, пиная меня по ноге. – Ты собираешься присоединиться к этому, или я? Потому что я умираю от желания как следует попробовать ее на вкус.

Вкус корицы наполняет мой рот, когда зубы впиваются в щеку, все внутри меня борется с тем, что я вижу, но я тот, кто контролирует ситуацию. Я.

Поэтому я сжимаю челюсти, чтобы держать рот закрытым, и шире раздвигаю колени. Хелена замечает это движение краем глаза.

Она знает, что делать без инструкций, и помогает Лондон подняться, ее пятки парят над землей, когда она левитирует, вероятно, без ее ведома, пока она не опускается ко мне на колени. Это она чувствует, и ее легкий вздох отдается прямо моему члену, поэтому я прижимаю его к ее заднице, и ее пальцы вжимаются в мои джинсы, освобождая ее губы от незнакомки, к которой они были прижаты.

Ее брови сходятся в замешательстве, когда она переводит взгляд с моих коленей на свой стул, а затем на меня.

– Что…

Не глядя, я хватаю Сильвера за воротник, и он наклоняется, его ладонь скользит по щеке Лондон. Когда дрожь пробегает по ее телу, мои глаза сужаются, и я начинаю тянуть ее назад. Чтобы оттолкнуть его.

Мои пальцы болят, готовые оторвать то, что принадлежит мне.

Чтобы поиграть, я имею в виду.

Нет.

Я люблю делиться.

Я делюсь.

Ее глаза встречаются с глазами Сильвера, и у него кружится голова, когда его рот приоткрывается, тело прижимается ближе к ней, когда он перемещается рядом со мной.

Ее длинные белые волосы дразнят кожу моей руки, поэтому я сжимаю их в кулаке, заставляя себя смотреть, как губы моего лучшего друга встречаются с ее губами.

Ее грудь приподнимается, взгляд тайно ищет мой сбоку, как будто хочет убедиться, что все в порядке. Что это то, чего я хочу.

Хочет ли она этого?

Гнев наполняет мои вены.

Похуй на то, что она хочет.

Я здесь главный. Черт возьми, меня не волнует, чего хочет эта Бездарная девчонка?

Я не знаю.

Ее губы встречаются с его, их рты открываются, и язык Сильвера скользит…

Громкий взрыв сотрясает фундамент, на котором мы стоим, и пламя разгорается по всему пространству.

Я падаю на землю и пробираюсь сквозь битое стекло и дым, ползу туда, где Лондон приземлилась у моих ног. Я нахожу ее лодыжки сквозь дым и толкаю ее на пол, в то время как огненные шары разлетаются по всему пространству. Вопли и звуки драконьего визга пронзают мои уши, когда глаза Лондон встречаются с моими, когда я опускаю ее. Она кашляет, и проходят секунды. Ничто из дерьма, происходящего вокруг нас, не имеет значения. Я слышу крик Крида, Ледженда пытающихся поднять меня с пола, и крики Хелены, но мне, блядь, все равно. Пойманный в ловушку транса с девушкой подо мной, я игнорирую хаос вокруг нас и тяжелый запах магии.

– Я мертва? – шепчет она, выводя меня из оцепенения.

– Давай, – я тяну ее за руку, держа нас низко.

Дым достаточно густой, чтобы мы могли видеть на девяносто пять процентов, но я щелкаю пальцами по кругу, и материализуется портал. Недолго думая, я переступаю через него вместе с ней, прежде чем мгновенно закрыть его. То же самое происходит снова, только теперь она знает, чего ожидать. Ее маленькие ручки и ножки обвиваются вокруг моего тела. Почти так, как будто она доверяет мне. Но она, блядь, не должна. Вспыхивает белый свет, и на этот раз я крепко обхватываю ее за спину, поддерживая одной рукой, и приземляюсь на ноги в ее комнате. Как только я закрываю портал, хаос того, что разразилось на нашей стороне, исчезает, и его место занимает мир обычного человечества. Тело Лондон обмякло в моих руках, но я чувствую, как орган, который бьется внутри нее, пульсирует у моей груди.

Мое собственное сердце сжимается в груди, когда я медленно опускаю ее на кровать, откидывая одеяло. Она выглядит дерьмово, бледная и покрытая пятнами от сажи. Я поднимаю простыни и укрываю ее тело, призывая воду почистить ее и ее одежду с прошлой ночи. Она проснется и подумает, что все это было сном. Это то, чего я хотел, верно?

Я отступаю назад, наблюдая, как одеяло поднимается и опускается с каждым ее вздохом. Мои ноги задевают комод, и я поворачиваюсь, мой взгляд натыкается на маленькую шкатулку для украшений. Символ, выгравированный на крышке, застает меня врасплох. Треугольник и единственная линия, проходящая через него вертикально. Что? Где я это видел? Когда? Я открываю ее, затаив дыхание. Ничего. Пусто.

Поворачиваясь обратно, я опускаюсь на стул, отодвинутый в угол комнаты, скрытый в тени. Я знаю, что должен уйти, что мои братья могут пострадать. Пострадать могут все. Но я не могу пошевелиться. Застыв на месте, я не могу уйти.

Она.

В этот момент ничто и никто другой, блядь, не имеет значения.

Тринадцать

Лондон

Я не могу дышать. Мои руки взлетают к горлу. Мне нужно разорвать его, проколоть. Я пытаюсь сделать еще один глубокий вдох, но воздух становится густым. Мои глаза распахиваются, и я снова на том же мосту, смотрю в темное ночное небо. На этот раз ощущения другие. На этот раз я уверена, что умру.

Мои глаза закрываются, наконец-то обретая покой. Я готова умереть… просто возьми меня… человек в капюшоне может забрать меня. Я даже буду ждать его прямо здесь, на спине, в его власти. Я зажмуриваю глаза, молясь богам. Молясь кому? Каким богам? Расстроенная, я снова открываю глаза, и на этот раз с неба падает снег, хлопья касаются кончика моего носа.

Я поднимаюсь с земли, не обращая внимания на гравий, который впивается в мои ладони.

– Что?

Позади меня раздается кудахтающий смех, и я быстро оборачиваюсь, чтобы найти его, но не вижу ничего, кроме густого зеленого куста, скрытого за снегом. Я заставляю себя подняться на дрожащие ноги, не обращая внимания на то, как холодная погода оставляет мурашки у меня на спине.

Оттуда на меня смотрят треугольник и линия, нацарапанные на снегу. Я знаю что это – правда? Я думаю…

Темный дым клубится над деревьями, и громкий крик вырывается из моего горла, когда фигура в капюшоне летит прямо ко мне, раскинув руки, как летучая мышь.

Я вскакиваю с кровати, пот стекает с моих висков, когда я, наконец глотаю воздух, в котором так отчаянно нуждалась несколько мгновений назад.

– Иисус, блядь, Христос.

Я тянусь к ящику прикроватной тумбочки, нахожу свой телефон на зарядке. Что ж, по крайней мере, несмотря на мой пьяный ступор, мне удалось это сделать. Сейчас десять утра, я никогда не сплю после шести, и если я была так пьяна, как почти уверена прошлой ночью, почему я не чувствую похмелья?

Я открываю первое сообщение от Бена.

Бен: Я ушел завтракать без тебя, так как ты не проснулась. Расскажи мне… как прошел разговор с Найтом?

Я стону, падая обратно. Я помню все с прошлой ночи, вплоть до того, как мы уходили на вечеринку. Подождите. Нет.

Я снова вскакиваю со своей кровати. Да. Я пытаюсь покопаться в своих воспоминаниях. Я помню вечеринку и веселье, косплей фейри… Может быть, кокаин и Молли… Я пила и вдыхала наркотическое дерьмо направо и налево, все что угодно, лишь бы смыть повседневную скуку и почувствовать что-то новое.

Массируя виски, я начинаю молиться.

– Боже. Я обещаю, что больше никогда не буду пить, если ты просто расскажешь мне обо всех глупостях, которые я совершила прошлой ночью.

Сбросив с себя простыни, я быстро захожу в туалет, беру свой набор для душа и набираю Бена.

– Ты молодец, принцесса, – он отвечает после первого гудка.

– Заткнись, – я волочу ноги, отказываясь смотреть на кого-либо, пока иду в душ. – Что произошло с тобой прошлой ночью? Как ее звали?

– Кассандра, и со мной все в порядке, спасибо.

– Просто отлично, что ты пихнул в кого-то свой член, или просто прекрасно, что ты пихнул в кого-то свой член и получил ее номер?

– Вариант первый. В данный момент мне не нужен номер.

– Молодец, мальчик, – я хихикаю, протискиваясь в душ, мои плечи опускаются от облегчения, что я здесь единственный человек, и раскладываю свои вещи.

– Так ты так и не сказал, что произошло между тобой и девушкой барби, с которой ты ходил туда встречаться, что привело тебя к этой Кассандре… Или сказал, а я просто была слишком облажавшейся, чтобы вспомнить?

Я снимаю… что, черт возьми, на мне надето? Я зажимаю телефон между ухом и плечом, оттягивая низ черной футболки, чтобы лучше видеть.

– Какого хрена? – бормочу я, сбитая с толку иностранным дизайном спереди.

– Я сказал, что она пошла выпить, и я потерял ее.

А, точно, Бен что-то говорил.

– Потерял, а потом нашел Кассандру?

– В значительной степени, да, – он смеется.

Я киваю, слушая лишь вполуха, когда быстро переключаюсь на громкую связь и кладу телефон на раковину, снимая рубашку через голову и держа ее перед собой.

– Эй, у тебя есть черная футболка Philipp Plein?

– А? – Бен шаркает на заднем плане, и я опускаю футболку.

– Черт возьми, нет. Я не могла трахаться с этим дорогим дерьмом.

Может быть, я стащила ее у кого-то прошлой ночью? Может быть, она принадлежит Бену, и он просто не может вспомнить прямо сейчас из-за своей ерунды.

– Так как насчет тебя, твой сухой период официально закончился, после Тревора?

Правда?

Я вынуждена сделать слишком долгую паузу, поскольку смех Бена эхом разносится по ванной, выдавая меня. Я понятия не имею, был ли у меня мой любимый вид веселья прошлой ночью или нет.

– Мудак.

Я улыбаюсь, качая головой.

– Я принимаю душ, потом у меня смена в магазине. Кстати, ты видел Джаса вообще после того, как мы приехали туда? Я вроде как забыла, что это он пригласил нас.

Видения проносятся перед моими глазами. Образы Найта и того, как он усадил меня на колени к другому парню, чтобы он мог использовать свои руки, чтобы свести меня с ума.

Как он был таким игривым и почти милым, а потом щелкнул выключатель, и внезапно он стал… чертовски задумчивым. Неконтролируемое и чистое разрушение. Он был голодным волком, а я была его добычей, которая хотела, чтобы ее поймали.

Он как гребаный Гарри Гудини, появляющийся и исчезающий. Даже в моем чертовом сознании.

– Не-а, но скажи, когда увидишь его, что я мог бы надрать ему задницу за то, что он оставил нас тащиться домой пешком.

– Ты пошел домой пешком? – я разинула рот.

– Нет, мы позвонили в Uber примерно в полумиле отсюда, но он этого не знает.

– Люблю тебя, пока! – качая головой, я вешаю трубку с улыбкой на лице и включаю воду, трогаю ее, чтобы убедиться, что она достаточно теплая, прежде чем войти внутрь. Гребаные мальчишки.

Трахалась ли я с каким-нибудь парнем прошлой ночью, и да… во множественном числе, потому что привет, Ледженд?

Я протягиваю руку между ног, но мне не больно, и конечно, было бы больно, если бы Найт был между ними, верно? Все в нем кричит о диком животном.

Бьюсь об заклад, он даже рычит так же. У меня нет сомнений, что он мог бы соперничать с богом, эта длинная жилистая шея и острые углы его челюсти. Я вижу это сейчас, как напряглось бы его лицо, как приоткрылись бы эти полные губы, если бы только он мог впиться зубами в нижнюю.

При этой мысли мои пальцы летят к моей собственной нижней губе, и я вздрагиваю от крошечного намека на поврежденную кожу там. Это верно. Он укусил меня, и я думаю, что он пососал место, которое проколол, смакуя кровь.

И его глаза! Они… изменились. Не так ли?

Черт побери, мне нужно отказаться от наркоты, когда увижу его в следующий раз, чтобы я действительно могла почувствовать, что он собой представляет. Мои чувства еще ни разу не подводили меня в жизни, но они были затуманены почти каждый раз, когда я была рядом с ним.

Не то чтобы я точно увижу его снова, и скорее всего, не увижу, если прошлой ночью мы облажались. Он, похоже, из тех, кто любит разовое развлечение. Вы знаете, такой парень, который может иметь любую форму и размер, кого захочет, поэтому он устраивает им всем хороший тест-драйв, пока не найдет тот вариант, который подходит лучше всего.

Я могу надуться от обиды, если узнаю, что мы трахались, а я даже не помню этого, но опять же, если такой парень способен забыться после нескольких раундов в постели, то я вообще не хочу об этом вспоминать.

Это разрушит мое идеальное представление о нем, и то, что Найт, независимо от его фамилии, трахается как демон. И я, например, умираю от желания взять его за рога.

Я быстро готовлюсь, выбирая свежую пару леггинсов и черный топ с длинными рукавами, который заканчивается чуть ниже линии бюстгальтера. Да, в конце сентября все еще тепло, но в магазине чертовски холодно, и я бы предпочла не ходить с твердыми сосками весь день.

Я заплетаю волосы в две французские косички и, быстро подкрасив губы розовым блеском, выхожу за дверь.

Я никогда не пойму, почему люди предпочитают проводить время здесь. В университете. Даже самых успешных людей не оценивают по степени, которую они имеют. Это похоже на мошенничество для нашей возрастной категории, с этим ложным чувством выполненного долга, если вы его окончите. Полная чушь. Я думаю, что это больше связано с родителями, чем с нами.

Я бросаю взгляд на скучные кирпичные здания, наполовину выгоревшие на солнце, а остальное забрызгано голубиным дерьмом, которое только и ждет зимнего дождя, чтобы смыть его. На окнах стандартные шторы кремового цвета, некоторые из них приобрели уродливый желтый оттенок из-за слишком сильного воздействия света. В центре общей зоны есть красивый фонтан, но вода пахнет хлоркой, а цветы вокруг него увяли через две недели после начала семестра, так что смотреть на него уже не так приятно.

Если бы у меня не было работы в магазине кристалов, я бы блядь, сошла с ума. Единственная причина, по которой я терплю университет, – это чтобы я могла быть с Беном. Прошлый год был действительно тяжелым без него, и я не хочу повторять это снова, поэтому смирюсь и сделаю все возможное, чтобы не забросить все свои занятия и не потерять стипендию, которую я никогда не должна была получать, но каким-то образом получила… даже когда я не подавала на нее заявление. Женщина из финансовой помощи сказала, что мне нужно учится на четверки, чтобы продержаться там, и даже при том, что я пытаюсь уделять внимание предметам, у меня едва получается. Мне просто неинтересно.

Может быть, мне суждено быть одной из тех людей, которые путешествуют по стране, живя в шикарном маленьком фургончике с гирляндами и огромной подушкой вместо кровати, зарабатывая на жизнь… чем бы, черт возьми, эти люди ни занимались. Я просто не могу представить себя довольной будущим, полным обязательных встреч и строгого расписания. Мне нужно больше, чем работа с девяти до пяти.

Мне нужно больше в целом.

Толкая дверь в мини-кафе, я проскальзываю в очередь. Только сделав заказ и остановившись в сторонке, я даю себе пинка под зад за то, что не осмотрела заведение, прежде чем зайти. В ту секунду, когда бариста называет мое имя, он оборачивается и вскакивает со своего места, чтобы последовать за мной к двери, в то время как я притворяюсь, что не слышу и не вижу его.

– Лондон! – кричит он. – Эй, Лон, подожди!

Я не говорю «отвали», но он догоняет, и у меня возникает внезапное желание стукнуться головой о бетон.

Его рука хватает мою, и он резко встает передо мной с огромной фальшивой улыбкой на лице.

– Привет.

– Тревор. Что случилось?

Я делаю глоток своего латте со льдом.

– Я звонил пару раз на этой неделе. Ты не перезвонила.

Он засовывает руки в карманы.

– Да, я… – я замолкаю. – Тревор, мы расстались. Я вообще не совсем понимаю, зачем ты мне звонишь.

Его брови сходятся на переносице, когда он подходит ближе.

– Не похоже, что мы расстались навсегда, Лондон. Боже, не будь такой стервой.

Издевательский смех покидает меня, и я откидываю голову назад.

– У нас не какой-то перерыв. Просто прими это и уже отпусти.

Я собираюсь обойти его, но он преграждает мне путь.

– Пошевеливайся, – рявкаю. – Мне нужно идти на работу, а ты портишь мой кофе.

Тревор выбивает пластиковый стаканчик у меня из рук, и он со шлепком падает на землю, разбрызгивая кофе по моим ногам.

Я замираю, моргая, глядя на него, но он проходит мимо, сдвигая мое тело. Я слегка спотыкаюсь, когда он уходит, и когда мой взгляд следует за его удаляющейся фигурой, на меня падает тень.

Мою кожу покалывает, дрожь начинается у основания шеи и пробегает по всей длине позвоночника. Я быстро поворачиваюсь, обшаривая взглядом все вокруг, но там никого нет.

Мои щеки горят, но я не уверена почему, поэтому заставляю себя закрыть глаза и набираю в легкие побольше воздуха.

Чувствуя себя немного более успокоенной, я качаю головой и смотрю вперед.

Я схожу с ума, черт возьми, клянусь богом.

Я смотрю на свой телефон, видя, что уже слишком поздно возвращаться за другим латте, поэтому пинаю гребаный стаканчик и швыряю его.

Каждый глупый шаг отстойнее предыдущего.

Я взволнована тем, что проведу свой день в окружении кристаллов и всего того успокаивающего джуджу, что мне предлагают в магазине, но встреча с сегодняшним днем без кофе может заставить меня разрыдаться как суку.

Я чертовски устала.

Чертовски сбита с толку образами, плавающими в моей голове, и, по общему признанию, немного обеспокоена моей растущей скукой.

Вздыхая, я толкаю дверь в магазин и огибаю заднюю стойку, чтобы записаться на свою смену.

Мелинда проносится мимо, звеня браслетами, и улыбается, кивая подбородком в пространство позади меня, когда снова исчезает за углом.

– Луна спит, милая Лондон. Время сиять, – нараспев произносит она со своей обычной беспечностью, прежде чем исчезнуть за другим углом, добавив: – И немного агата под твой кофе, моя дорогая.

Мои брови хмурятся, когда я запихиваю свою сумку в маленький ящик, и когда я поворачиваюсь, мое тело сотрясается.

Оно стоит там на деревянной полке, латте со льдом и моим именем на стаканчике.

Четырнадцать

Найт

Мой кулак с хрустом опускается на щеку Крида, и я наблюдаю, как его кожа лопается и на меня брызжет кровь.

– Я не знаю, – говорю, вытирая пот с лица.

Мне не нравится тренироваться с магией или использовать ее как способ высвобождения энергии. Энергия, которую мне нужно сбросить, связана с человеческими гребаными чувствами. Иногда мне просто нужно выбить все дерьмо. Наверное, это главная причина, по которой я присоединился к хоккейной команде Университета Рата в прошлом году.

Дома мы играем с магией, все четверо, с тех пор как стали достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно зашнуровывать коньки. Наш вид хоккея, правильный вид – гребаная кровавая баня. Совершенство.

Здесь мне повезет, если я достану кого-нибудь достаточно сильно, чтобы послать пару быстрых веселых ударов. Но тренировки? Тренер знает, что нам нужна такая разрядка, и позволяет нам выбивать друг из друга дух, когда это необходимо.

А для меня это дерьмо всегда необходимо.

Крид блокирует мой удар на шее простым движением, разворачиваясь, чтобы уложить меня в захват, но я подныриваю под его руку и отталкиваю его, подпрыгивая на цыпочках.

– Ты, блядь, знаешь, о чем я говорю. Атаковать…

– Что ты имеешь в виду, атаковать? – я приподнимаю бровь, тыча его в подбородок. Этот жест, предназначенный как предупреждение.

– Ублюдок, ты свалил.

Я прекращаю подпрыгивать, вытирая пот с рук о баскетбольные шорты.

– Да.

– Что с тобой? – осторожно спрашивает он. – Мне нужно достать тебе пикси, чтобы ты кормился от него или что-то в этом роде?

Кормиться. Мои брови сводит, нервные окончания разрываются в груди при воспоминании о крови Лондон на моем языке, но это не похоже на воспоминание. Теперь я буквально чувствую этот вкус, как будто ее кровь свежая, капает и танцует на моем языке, пробуждая вкусовые рецепторы, которых никогда не существовало.

Человеческая кровь горька. Это основа и средство достижения цели, бесхитростное несчастье, которое помогает, когда необходимо, или в которое можно окунуться, когда вам скучно.

Кровь Лондон не такая.

Она похожа на зрелое вино, которое десятилетиями хранилось в бочках в темном погребе и со временем становилось все слаще. Она густая и пикантная, как растопленный клен с небольшим привкусом каштана. Она сладкая и пряная… и моя.

Жар взрывается внутри меня в тот момент, когда я думаю об этом последнем слове, глубокое рычание застряло в глубине моего горла, умоляя освободиться.

Монстр внутри меня просыпается. Я чувствую, как он кипит под поверхностью, просто… ждет.

– Твои глаза светятся.

Я закрываю глаза, а когда снова открываю, сосредотачиваюсь на Криде. Я даже не понял, что мой дар проявился, но потом чувствую, как он проникает в мою голову, и мои губы кривятся.

– Не лезь в мою голову.

Он долго смотрит на меня, все еще пытаясь что-то прочесть, но я не пускаю этого.

– Мама и папа спрашивали, изменилось ли что-нибудь.

Его любопытный взгляд пронзает мой.

– Неужели это так?

Я не знаю… Так ли это?

Я все еще не хочу быть здесь, но я довольно быстро смирился с тем фактом, что у меня не было выбора в моем первом семестре в прошлом году, так почему начало этого семестра было таким чертовски утомительным?

Я нахожусь в постоянном состоянии злости, затем нормальности и раздражения каждую секунду гребаного дня. Смешайте это с тяжелым чувством нехватки чего-то, чему вы не можете дать названия, и да. Неудивительно, что единственные люди, готовые сейчас со мной спарринговать, – мои братья и Сильвер. Я всем набивал морду до такой степени, что Целителям приходилось выносить их из тренировочного зала.

Это началось за пару недель до начала учебного года, когда мы вернулись в кампус, чтобы проверить, что мы хотели добавить или изменить, прежде чем он снова станет нашим обычным домом, и это, блядь, никуда не делось. Вместо этого оно выросло, но теперь это чувство нехватки остыло до слабого кипения, и на его месте появилась острая игла потребности. Игла, которая вонзается глубже, когда мне приходит в голову некая беловолосая куколка, и в последнее время эта маленькая штучка живет во мне. В тот момент, когда я почувствовал вкус ее крови в тот день, кое-что произошло.

Мои вены воспалились, растягиваясь и пульсируя. Мне пришлось убраться к чертовой матери подальше от нее. Яд. Это была моя первая мысль, но потом я почувствовал, как тень накатилась на мои плечи на вечеринке. Она глубоко проникла в мои кости, тянула, пока я не оказался перед ней. Я никогда в своей гребаной жизни не был в замешательстве, и это только разозлило меня.

Я оторвал ее от себя, потребовал то, что хотел, и мне нужно было знать, схожу я с ума или нет, поэтому укусил ее за задницу.

Это было не так плохо, как в первый раз, но жар потребности все еще был со мной, и это непрекращающееся покалывание иглой? Оно ушло.

Исчезло, пока я не вышел из ее дома всего за несколько минут до того, как она проснулась.

Крид приподнимает темную бровь, и я поднимаю руки.

– Нет. Ничего не изменилось.

Мой брат больше не говорит ни слова. Он выпрямляется, и мы проводим еще два раунда.

Смерть ощущается как тьма, впивающаяся когтями в мою кожу. Я не могу пошевелиться. Мои конечности парализованы. Мой разум гудит, когда мои глаза распахиваются, и я смотрю на чернильное небо. Плутон приближается, Венера не сильно отстает. Ветра нет. Ни одна частичка природы не трепещет на моей коже. Я знаю, что происходит. Я пойман в ловушку транса, который я либо создал, либо впал в него непреднамеренно.

Огонь пробегает рябью по моим венам, оставляя за собой ударную волну адреналина, и я шевелю пальцами. Хорошо. Я могу ими двигать. Отталкиваясь от земли, я останавливаюсь, когда оглядываюсь на снежную бурю передо мной. С темного неба падает лед, и я протягиваю руку, чтобы коснуться падающей снежинки, наблюдая, как она тает на кончике моего пальца. Никакой метели. Никакого ветра. Но снежная буря, тихая и кружащаяся вокруг моего тела, как вор в ночи.

Я делаю шаг вперед, и лед хрустит под моим тяжелым ботинком. Что это, черт возьми, такое? У меня было множество снов, по большей части это обыденная чушь, которая не имеет значения. Но это? Это похоже на послание, и я почти уверен, что порезался бы, чтобы они могли использовать мою кровь в качестве чернил. Лед тянется все дальше и дальше на многие мили. Я не вижу ничего, кроме вергласа. Я поворачиваюсь слева направо, ища любое сходство, которое могу заметить, но ничего нет. Снег у моих ног. Я делаю еще шаг, и кровь просачивается сквозь совершенно белый снег, пока все, что я вижу… не становится красным.

Проводя подушечкой большого пальца по клыку, я слизываю капельку крови.

– Что, черт возьми, происходит и почему я думаю, что знаю, что это такое?

– Тишина! – кричит директриса через громкоговоритель, когда мы выходим из зала. Общая комната – место, где мы все едим и слушаем новости от наших семей. Пространство заполнено круглыми столами, за которыми каждая группа сидит в соответствии со своей магией. Обычно стигийцы и аргенты разделены, но в последнее время среди людей нашего поколения произошел сдвиг. Никому больше не нравится разделение. Свет трахается с тьмой, а тьма трахается со светом. Сто лет назад это дерьмо никогда бы не прокатило. Я думаю, со временем мы все просто сдались.

– Как я уверен, вы слышали, прошлой ночью в одном из Логовищ Дракона произошло нападение.

Раздается шепот, когда я протягиваю руку и беру свернутый косяк. Ледженд хихикает, его бедро касается моего.

– После тебя.

Я слегка поднимаю указательный палец вверх, призывая свой пирокинез, чтобы зажечь конец. Я подношу его к губам и вдыхаю. Не то чтобы директриса заметила. Общая комната почти такая же большая, как два катка, но конечно, так уж случилось, что мы сидим впереди. Все стены окрашены в ржаво-красный цвет с отделкой цвета слоновой кости. Картины маслом заключены в железные резные рамы, которые заполняют почти все пространство, а весь потолок сделан из стекла, чтобы продемонстрировать планеты, вращающиеся над ними.

– Причина находится в стадии расследования, и вам, студентам, не о чем беспокоиться. Не позволяйте этому отвлекать вас от испытаний на этой неделе. Мы находимся в середине первого семестра, поэтому для всех вас важно быть сосредоточенными. Ваши оценки будут зависеть от того, в какие классы вы попадете в следующем году, и, второкурсники, не забывайте, что в следующем семестре начинаются испытания на определение. Поэтому я еще раз подчеркиваю, не позволяйте этому отвлекать вас от ваших обязанностей здесь, в Университете Рата.

Говори прямо блядь с нами, стигийцами, какого хрена ты этого не делаешь? Вот тебе и сосуществование.

В глубине души аргентов мы всегда будем обособленными, независимо от того, насколько сильно они притворяются, что это не так.

Крид вздыхает, откидываясь на спинку стула, когда Синнер бросает ему на колени бутылочку с пыльцой фейри.

– Деверо! – рявкает директриса, и все мои братья поворачиваются, чтобы посмотреть на нее, кроме меня. Я внимательно изучаю косяк, наблюдая, как тот тлеет. – Вы нужны мне.

Я поднимаюсь со своего стула, и мы все выходим и направляемся к лифту, который доставляет нас в наши апартаменты, которые, так уж случилось, находятся на самом верху общей комнаты.

– Интересно, что теперь… – Ледженд размышляет, пока я нажимаю на букву D и прижимаю палец к блоку, чтобы отсканировать свой отпечаток. – Клянусь гребаным богом, приезд сюда был ошибкой. Я бы все отдал, чтобы оказаться дома. На нашей земле. Охотиться, играть… – голос Ледженда обрывается, когда двери лифта разъезжаются, и первое, что мы видим, это…

– Мама.

Мама натянуто улыбается нам всем.

– Мне нужно, чтобы вы все сели.

Мне следовало бы спросить, почему она вернулась так скоро. Наши родители редко покидают Стигию, и нужно что-то чертовски ужасное, чтобы заставить их сделать это.

– Что случилось? – спрашиваю я, приподнимая подол рубашки, прежде чем опуститься на маленький стол в центре гостиной.

Мама садится на диван напротив, и хотя она обращается ко всем нам, я не могу игнорировать то, как ее взгляд продолжает скользить по мне.

– Мне нужно спросить вас всех кое о чем, и это важно.

– Почему это важно?

Я знаю свою мать. Она обманщица и точно знает, как использовать данное ей дьяволом право. В разговоре с ней важно это отметить. Особенно когда она появляется без предупреждения и без нашего отца.

– Логово Дракона. Я так понимаю, вы все были там прошлой ночью.

– Да, – отвечает Крид за всех нас, стоя за столом, на котором я сижу. – А что?

– Вы что-нибудь заметили?

Ее янтарного цвета глаза останавливаются на каждом из нас на мгновение, но, о, неужели она выбирает меня последним. Она задерживается на мне дольше всех.

– Ты имеешь в виду, кроме обычного дерьма? – я выгибаю бровь. – Нет, мам. Скорее всего, это была драма с драконом, как обычно.

Она плотнее запахивает свое красное кожаное пальто, проводя руками по волосам цвета воронова крыла.

– Я уверена. Но никто из вас не заметил ничего, заслуживающего упоминания?