Текст книги "Судьба королевского наследника (ЛП)"

Автор книги: Меган Брэнди

Соавторы: Амо Джонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Судьба Королевского Наследника

(Лорды Рата #1)

Автор: Амо Джонс и Меган Бренди

Самоотверженность

Девушкам, которые трахаются со злодеями.

Открой рот пошире и прими это как хорошая девочка.

Дорогой читатель,

В этой книге могут содержаться сцены, которые могут стать триггерными для некоторых читателей. Пожалуйста, помните о своих собственных границах, погружаясь в историю…

А теперь, черт возьми… Пора пристегнуться, перевернуть страницу и наслаждаться гребаной поездкой!

Амо и Меган.

Один

Лондон

Может ли этот чертов матч продолжаться еще медленнее?

Мой взгляд устремляется на табло, кажется, в сотый раз, а рот Тревора все еще не затыкается, с момента вбрасывания шайбы, с которого началась сегодняшняя показательная игра.

Почему я согласилась посидеть со своим высокомерным бывшим сегодня вечером? Понятия не имею. Мы просто добавим это к списку дерьмовых решений, которые, как известно, я принимаю.

Если бы Бен не потратил всю свою зарплату на сезонный абонемент, чтобы его лучшая подруга могла припарковать свою задницу в первых рядах и смотреть, как он надирает задницы другим, я бы ушла после первого периода, потому что, черт возьми. Весь перерыв Тревор скулил. Сколько раз девушка может слушать, как ее проклятый бывший стонет обо всем на свете, и что я должна «пересмотреть решение о разрыве с ним, потому что девушки хотят встречаться с ним, и он не будет ждать вечно».

Типа, черт возьми, Ло? Был бы он моей сучкой, то я могла бы поиметь его в жопу и швырнуть этот камень в его огород, чисто для пущей убедительности – слишком утонченно? По-видимому, ответом на этот вопрос будет большое и жирное «Да».

Этот человек, если его можно так назвать, уже две недели умоляет меня образумиться.

Я точно не хотела его до того, как девушка из моего общежития сказала, что видела его на парковке с какой-то другой цыпочкой. Так что я чертовски уверена, что не хочу его сейчас. Я просто ждала, когда кто-нибудь придет и заберет его у меня из рук, и знала, что его потерянный взгляд приведет к успеху для этого.

Ха, может быть, именно поэтому девушка из общежития, чье имя я не могу вспомнить, посмотрела на меня как на сумасшедшую, когда побежала сдавать его.

Почти уверена, что моим ответом была улыбка.

Возможно, я даже выскочила из общей комнаты в слезах.

Как я уже сказала, он мне не очень нравился. Поначалу с ним было весело проводить время, вот и все. Может быть, дерьмово, что я не порвала с ним раньше, но я знала, что он будет изменять, точно так же, как знала, что потом он приползет обратно.

Моя жизнь может и хаотична, но мои чувства в порядке и никогда не сбивали меня с истинного пути.

Вопрос никогда не заключался в том: «будет ли он изменять?». А в том когда он изменит мне.

Так что, да, мне нравится выставлять других людей плохими. Подайте на меня в суд, мать вашу.

А еще лучше пристрелите меня. Прямо сейчас. Этот парень все еще мямлит.

– Серьезно, Лондон. Ты понятия не имеешь, сколько девушек клеилось ко мне в кампусе. Я пытаюсь дать тебе шанс.

Смотрю на часы. Три минуты до того, как мечта Бена о сезоне без проигрышей разлетится вдребезги. Им предстоит тяжелое поражение от университета Рата, другого университета, с которым мы делим этот город, официально делая болезненное очевидным, что когда они встретятся в период основного сезона… у них нулевые шансы на победу.

Но почему мне кажется, что это самая длинная игра в истории хоккея?

В тот момент, когда я задаю себе этот вопрос, вселенная насмехается надо мной, когда виновник продолжает ворчать:

– Ты вообще собираешься со мной разговаривать? – Тревор сердито огрызается, скрещивая руки на груди, как ребенок, которым он и является.

Достал.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала?

«Что от тебя пахнет, как будто ты искупался в одеколоне своего дедушки, и ты такой же простой и скучный, какими и бывают смазливые парни?»

– Что все хорошо, когда ты трахнул какую-то телку на заднем сиденье своей машины на парковке возле моего общежития?

Он быстро наклоняется вперед, и боковым зрением я замечаю, как его кремовая кожа становится пунцовой, когда несколько студентов вокруг нас даже не попытались скрыть свою реакцию. Они все время вздыхали и качали головами, вынужденные слушать, как он ноет. Теперь они смеются над его тощей задницей.

Думаю, после этого я, возможно, задолжала незнакомцам пива.

Осталось три секунды.

– Ты настоящая сука, ты знаешь это? – шипит Тревор мне на ухо.

Мне все равно настолько, что я закатила глаза.

Наконец, часы бьют ноль, и противоположная сторона арены кричит «ура», когда наши спешат освободить свои места, надеясь не застрять в толпе плечом к плечу по пути обратно в кампус.

Тревор вскакивает, предлагая мне руку, и я усмехаюсь, поднимая ноги и вытягивая их на теперь уже пустое сиденье передо мной.

Его губы кривятся.

– Ты же не можешь планировать сидеть здесь и ждать, пока Бен будет готов уйти? Он еще даже не сошел со льда!

Я игнорирую его, поднося стакан с лимонадом к губам и плотнее запахивая куртку. Как Бен так вспотел в помещении, наполненном льдом, выше моего понимания.

Дешевая водка, которую я налила в бутылку с лимонадом, единственное, что помешало мне оторвать Тревору голову во время игры. Он ждет, пока проходы вокруг нас опустеют, затем фыркает, усаживаясь на сиденье, как будто не может поверить, что должен оставаться здесь дольше. Как будто он убедил себя, что я пригласила его сегодня вечером, или что я действительно хочу, чтобы он остался. Ни то, ни другое не соответствует действительности.

Мало-помалу арена начинает пустеть, команды возвращаются в раздевалку, одной скандируют, в то время как другой надирают задницы, и бедняга Бен оказывается на самом краю пропасти. Тем не менее, он забил шайбу сегодня вечером. Даже если он будет уверять, что это не считается, когда я, выполняя свой долг лучшей подруги, сосредоточусь на этом факте в своей пьяной попытке приободрить его. Он скажет, что важны только цифры табло, и никакая реплика, которую я брошу в его сторону, ничего не изменит.

О, но в этом есть и плюсы. Проигрыш означает, что сегодня мы напьемся до упаду.

Он самый рациональный и ответственный из нас двоих, но сейчас злой как черт, и это бывает редко. И является моей любимой стороной Бена. Я живу ради тех ночей, когда мой лучший друг номер один хочет хорошенько напиться, а сейчас они стали еще более редкими. Его учеба и игра в хоккей создают еще более целеустремленную версию лучшего парня, которого я знаю.

Десятки идей о шалостях, в которые мы могли бы ввязаться сегодня вечером, кружатся в моей голове, и у меня вырывается тихий счастливый вздох, когда я осушаю содержимое своей бутылки.

Конечно, Тревор все портит, открывая рот, фактически прерывая блаженную тишину.

– Ты знаешь, что Бен влюблен в тебя, верно? – фыркает он, оглядываясь вокруг, качая головой, как будто находиться на игре оскорбительно для него.

Наверное, так и есть. Бедный маленький богатый мальчик. Я даже не знаю, почему он в этом второсортном колледже.

По его словам, мама и папа могли бы отдать его в любой колледж по его выбору. Ему нравится рассказывать, какие они богатые, как будто он использует это, чтобы попытаться заманить в постель. Но ему следует больше думать о своих росказнях, потому что, опять же, зачем ему быть студентом университета Дараган, когда лучший в этом городе – тот, который просто надирал нам задницы последние шестьдесят минут?

– Лондон! Ты вообще меня слушаешь?

Если бы можно было приглушить его голос, ответом было бы твердое «НЕТ». Увы, я не могу, поэтому на этот раз закатываю глаза, исключительно для того, чтобы он мог видеть, как сильно он меня раздражает, в то же время внутренне надеясь, что он поймет намек и уберется восвояси.

– Да, я слушаю. И нет.

Через три, два, один…

– Ты слепая, если так не думаешь, но я убежден, что ты уже знаешь это. Может быть, именно поэтому ты порвала со мной? Может быть, ты просто…

Я снова отключаюсь от его болтовни, мысленно напевая припев «My Own Summer», когда чувство осознания пробегает по моему позвоночнику.

Мой взгляд устремляется вверх и немного влево. Там стоит группа парней, один из которых обращает свое внимание в нашу сторону… Наверное.

Его волосы такие же темные, как и его толстовка, но он слишком далеко, чтобы я могла заметить что-то еще. Впрочем, это не имеет значения, потому что я все еще не могу отвести взгляд. Мои глаза путешествуют по всей его фигуре, останавливаясь на втором брюнете слева, когда тот присоединяется, перебрасывая руку через плечо первого. С их рук свисают сумки со снаряжением.

Итак, они играют за Университет Рата… Но как им удалось так быстро переодеться?

Парни делают несколько шагов назад, и я клянусь, они смотрят прямо на меня. Я почти чувствую это, как будто тяжесть их взгляда давит мне на шею, заставляя сглотнуть.

Если они не смотрят на меня, тогда я схожу с ума и стала слишком пьяной, хотя, налила всего пару стопок в лимонад.

– Ты сейчас серьезно?! – Тревор кипит.

Внезапно кто-то хватает меня за подбородок, голову дергает в сторону, и я вскакиваю на ноги так быстро, что перед глазами все расплывается. Прежде чем он успевает осознать, я встаю и толкаю его с такой силой, что он чуть не падает через сиденья, но к сожалению, этого не происходит. Он спохватывается в последнюю секунду.

– Кем, черт возьми, ты себя возомнил? – рявкаю я, врываясь в проход и перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Гнев обжигает мою кожу, и мои пальцы начинают дрожать, как всегда, когда я злюсь, поэтому я прячу их в карманы джинсов. Хрена с два, я позволю ему думать, что трясусь от страха.

В нем нет ничего, что меня пугало бы.

– Ты невероятна, Лондон! Ты игнорировала меня все это время и пялишься на какую-то группу глупых спортсменов из другого универа, пока я все еще рядом с тобой? Что это за дерьмо такое?

Боже. Этот парень…

– Я могу пялиться на кого захочу, Тревор. И могу трахаться с кем захочу – это то, что ты решил сделать, когда мы все еще были вместе. Так что извини, если от одного твоего вида мне хочется блевать прямо на свою обувь. И это о чем-то говорит, потому что на мне Джорданы 4s, и я их только что купила.

Мы достигаем входа в туннель, и он толкает меня плечом, удаляясь и пробормотав:

– Сука.

Я жду, пока он завернет за угол, и тогда расплываюсь в улыбке.

Наконец-то, блядь!

Я делаю шаг в том же направлении, полностью намереваясь повернуть в противоположную сторону, как это сделал он, даже если это длинный путь туда, где Бен выйдет из раздевалки, но мои ноги застывают на месте.

У меня в животе образуется узел, и я задаюсь вопросом, не слишком ли хорошо водка сочетается с начос, которые я ела во втором перерыве, но затем мои ноги приковываются к месту, как будто невидимые цепи прорвались сквозь цемент. Моя голова поворачивается через плечо, глаза устремлены туда же, где они были несколько мгновений назад. В туннель, где стояли четверо лучших игроков Университета Рата.

Только на этот раз там никого нет…

Два

Найт

Крид передает мне еще одну кружку дерьмового несвежего пива, раздражение на его лице отражает мое собственное. Если бы мы знали, что так легко обыграем Бездарных сегодня, мы бы нашли себе кого-нибудь, с кем можно было бы поиграть, а оттуда прямиком отправились на вечеринку с себе подобными.

Нам требуется чертова тонна спиртного, чтобы получить кайф, не говоря уже о том, чтобы опьянеть, а это именно то, что я пытаюсь сделать после той недели, которая у меня была. Черт… После того месяца, который у меня был.

Мы с братьями провели большую часть лета в поместье нашей семьи на севере, прежде чем нам пришлось вернуться к тренировкам. Не знаю зачем нам беспокоиться о предсезонной подготовке.

Мы превосходим Бездарных во всех отношениях, но думаю, в этом весь смысл. Мы вынуждены жить тут четыре гребаных года, поэтому, конечно, они не разрешают нам проявлять дар ради безопасности окружающих нас людей. Причина номер сто, блядь, заставляющая одаренных выпускников посещать Университет Рата – чушь собачья.

Ни одному ублюдку не должно быть позволено указывать нам, когда мы можем, а когда нет использовать способности, с которыми мы родились, и все же мы здесь, играем по их правилам, просто чтобы провести немного времени на льду, пока застряли здесь.

Крид соглашается с этим, всегда будучи гребаным дипломатом, когда на него смотрят другие, но Синнер чувствует то же самое, что и я, когда дело доходит до правил. Он блядь, ненавидит и игнорирует их.

Наш младший брат, Ледженд, чувствует то же самое, но он уступит, если почувствует, что это правильно.

Син и я? Спросите нас: «когда правильно не стоять выше всех остальных?», и мы ответим вам «никогда». Никогда, нахуй.

Думать по другому, значит плюнуть на наш вид и притвориться, что ты сделал это случайно, когда на самом деле речь идет о контроле. Мы не созданы для того, чтобы нами управляли. Это неестественно.

Конечно, не все согласны, но черт возьми, меня это должно волновать?

Мы с Сином занимаемся тем, что некоторые назвали бы сомнительным дерьмом, и они, возможно, не ошибаются, если думают с той человечностью, которой обладаем все мы. Так что, хотя мы и думаем, что все гребаные дураки, мы не собираемся тратить наше время, заставляя их поверить в это. Мы оставляем это нашему старику, пока корона не перейдет по наследству, и нам не придется беспокоиться об этом дерьме. И под «мы» я подразумеваю Крида.

В любом случае, мы вернулись в Университет Рата чуть больше шести недель назад, и с того дня, как мы вернулись в Дараган, в это жалкое подобие городка, мои нервы были на пределе.

Прошлый год был не более чем тем дерьмом, которого я ожидал, не говоря уже о зря потраченном времени, но есть в этом семестре что-то такое, что выводит меня из себя, и мне это чертовски не нравится. Это не имеет ничего общего с испытаниями, с которыми нам скоро придется столкнуться, я знаю, где мое место, когда дело доходит до Светлой и Темной магии.

Син говорит, что нам нужно играть немного жестче, но мы пробовали это, и все равно я нахожусь в постоянном состоянии: «Я хочу оторвать твою гребаную голову».

И если красавчик из Университета Рата, Зик Мортар, не перестанет смотреть в мою сторону, я вырву у него из черепа зубы, включая те, которые еще не выросли, и воткну их ему в глаза.

Должен сказать, это отличный способ заставить наших тренеров перестать притворяться, что Зик и вполовину так же хорош, как Ледженд, и заставлять их тратить время на льду. Это дерьмо никогда бы не прокатило в Рате, но с миром людей бонусом идет человеческая политика, и извращенный тип игры – это дерьмо, в которое они здесь играют.

Поскольку тренеры делают все это, чтобы угодить ректору Университета Рата.

Жалкие.

– Парень хочет, чтобы его красивые блондинисиые волосы превратились в пепел, не так ли? – спрашивает мой друг Сильвер, подходя.

Я усмехаюсь, громко говоря:

– Я начинаю думать, что он хочет мой член.

Зик отводит взгляд, поднося бутылку к губам, и я ухмыляюсь Сильверу.

Он с усмешкой качает головой, проходит между нашим маленьким кружком и плюхается рядом с Кридом. Он легонько пихает его локтем в ребра.

– Легкая победа для нас сегодня вечером, а, капитан?

– А когда не так? – он допивает четвертый бокал, все еще трезвый, как стеклышко, и с каждой секундой становится все более раздражительным. – Даже без использования наших даров – конкуренция слабая. Никакой выносливости.

Его темно-синие глаза встречаются с моими, сужаясь.

– Ты уже выбрал?

– Сегодня ночью Син на охоте. Все, что мне нужно сделать, это подождать, пока он притащит кого-то, – я ухмыляюсь, отталкиваясь ногой.

– Ну, найди его, – огрызается он, его собственная потребность потрахаться затуманивает его гениальный мозг. – Скажи ему, чтобы он перестал быть чертовски придирчивым. Я готов отправиться на вечеринку Университета Рата.

Я с минуту смотрю на своего старшего брата. Ни по какой другой причине, кроме удовольствия, которое разливается по моей коже, как укол токсичного адреналина, когда я отказываюсь следовать приказу. Я получаю болезненное удовлетворение, о чем во всеуслышание заявили наши родители, но мы с Кридом оба знаем, что прямо сейчас он не собирается со мной спорить. Он просто хочет, чтобы мы, блядь, поторопились и запудрили разум какой-нибудь цыпочки, и могли по-настоящему повеселиться этой ночью.

Наконец, низкий смешок моего брата наполняет воздух, и он отводит взгляд.

– Блядь.

Уголок моего рта приподнимается, и я достаю телефон, чтобы позвонить Сину, но затем десятки голосов затихают, музыка смолкает, и чистая тишина заполняет уши, когда мои чувства обостряются. Подобно волне, они вырвались из меня, сильные и необъятные, невидимая сила как для Бездарных, так и для Одаренных.

Острые уколы начинаются у основания моего позвоночника и ползут змеями вверх, сухожилия на моей шее растягиваются, и моя голова поворачивается влево. Мой дар вцепляется в мои внутренности, пробиваясь на поверхность, но я сдерживаю его, пристально глядя, будто сфокусированным лазером, на боковые ворота двора, где проходит домашняя вечеринка.

Сквозь него проносится белый вихрь, взлетающий в воздух, когда девушка, которой он принадлежит, разворачивается, пятясь назад, не потрудившись посмотреть, куда идет.

Там может быть гребаный утес, с которого она могла бы упасть, и она не узнает об этом, пока не полетит по воздуху.

Мои губы кривятся, гнев вызывает жар на моей коже.

Беспечная, блядь, Бездарная.

Она делает еще несколько шагов, теперь ее профиль виден полностью, и мои глаза сужаются от узнавания. Девушка с арены.

Какая же ты крошечная… Вроде как куколка, милая на вид, но стойкая. Хотя я бы не отказался попробовать. Без сомнения, я выше нее на полный фут. В ней, может быть, максимум пять футов. Ее светлые волосы такого платинового цвета, что они почти прозрачны. Настолько, что они даже не сравнятся с бледным оттенком моего кулака, если обернуть их вокруг него.

Она поворачивается, ее короткая юбка задирается выше и обнажает более шелковистую бледную кожу. Затем черты ее лица напрягаются, и она замирает на месте. Ее глаза обшаривают пространство, ища, выискивая что-то. Мои делают то же самое.

Я осматриваю каждый дюйм пространства, задаваясь вопросом, какого черта она ищет, но затем ворота снова распахиваются, и входит парень, с которым она была на игре.

Звук его оскорблений выводит ее из застывшего состояния, и она бросается в толпу. Тень злобы шевелится внутри меня, когда низкое рычание срывается с моего рта.

– Если бы наши родители не приезжали в город на следующей неделе, я бы свалил, – говорит Ледженд, наш младший брат, и мое внимание переключается на него.

– Подожди, что?

Он кивает.

– Почему мне никто не сказал? Син знает?

– Я должен был рассказать вам, ребята, когда мы вернемся. Я узнал только перед игрой.

– Неожиданно, – Сильвер хмурится, глядя на меня.

– Они были здесь на церемонии открытия. Не думал, что мы снова увидим их в кампусе в ближайшее время.

– Вот именно, – огрызаюсь я, прищурив глаза на Ледженда. – Тебе следовало сказать раньше.

– И испортить весь вечер? – он ухмыляется, качая головой. – Я знаю, что лучше.

Гребанный Ледженд. Черта нашего младшего брата, у которого точно есть зубы.

– Если они прибудут, то на это есть причина, – вмешивается Крид, но я не могу больше вдумываться в то, что они говорят прямо сейчас. Приезд наших родителей – не просто красный флаг, а целая гребаная арена, выкрашенная в красный цвет. Это нехорошо. Мы все знаем.

Пара девушек выбирают этот момент, чтобы пройти между нами, как будто мы не были в середине гребаного разговора.

Какая-то рыжеволосая цыпочка подходит прямо к Криду, поигрывая длинной соломинкой во рту.

– Ты играешь за Рат, верно? – она улыбается ему. Это слово звучит странно на языке обычного человека.

Я толкаю ее в спину, пока она не поворачивается и не смотрит на меня. Бросив быстрый взгляд вокруг, я наклоняюсь ближе.

– Ты не хочешь быть здесь, – шепчу я.

Ее зрачки расширяются, вдоль бровей собирается небольшая морщинка.

– Я не… думаю, что хочу быть здесь.

– Тебе следует уйти.

– Я собираюсь… уйти, – заикается она, замыкаясь в себе, черты ее лица напрягаются. Схватив ее за плечи, я разворачиваю ее, и она медленно уходит.

Я снова сосредотачиваюсь на Криде.

Он смотрит, как девушка уходит, качая мне головой.

– Тебе не следует делать это здесь.

– Отвали, как будто ты не делаешь этого. Почему ты кажешься невозмутимым, услышав, что мама с папой приезжают на следующей неделе? Что ты знаешь?

– Я ни хрена не знаю. Ты что-то сделал? – он поднимает темную бровь.

Я отмахиваюсь от него, и он хихикает.

Ледженд подталкивает мою руку своей, когда я опускаюсь обратно в кресло.

– Не зацикливайся на этом, – говорит он. – Если есть что-то, о чем нам нужно беспокоиться, они скажут. Они никогда не оставляют нас в неведении.

Мой младший брат, блядь, всегда оптимист.

Разговор заканчивается, и мы здесь закончили.

Время перезвонить Сину. Если он до сих пор не выбрал девушку на ночь, я сделаю выбор.

Я набираю его номер, но прежде чем успеваю нажать «Позвонить», моя голова дергается влево.

Там беловолосая девушка, она сжимает в кулаке рубашку моего брата, а затем ее грудь ударяется о его.

Мышцы на спине напрягаются, глаза сужаются, когда ее губы прижимаются к его.

Син реагирует мгновенно, обнимая ее и крепко притягивая к себе, когда завладевает ее ртом.

Жар окатывает меня с головы до гребаных пят.

Я весь горю.

Чертовски тлеющим пламенем, и если бы я был одарен прикосновением огня, то, без сомнения, пламя вырвалось бы из моих пальцев.

Потребность и что-то постороннее покалывает мою кожу, и мой член твердеет в джинсах. Я не осознаю, что стою, пока Крид не шлепает меня по руке.

– Похоже, Син нашел игрушку, – говорит он, и все встают при его словах.

Я игнорирую их, мои мышцы напрягаются, язык пробегает по нижней губе, пока я смотрю на их пару. На девушку.

Да. Она.

Она та единственная на сегодняшний вечер. Моя.

На сегодняшний вечер.

Син начинает направлять ее, ведя к ограде, и я делаю один шаг вперед.

Прохладная жидкость брызгает мне на руку, пропитывая толстовку, и я рычу, резко оборачиваясь, чтобы посмотреть на тупого ублюдка, который пролил ее на меня.

– Следи за собой, блядь, – огрызаюсь я.

Бездарный придурок поднимает руки, в одной из которых все еще пустой бокал.

– Ого, братан, ты налетел на меня.

Я бросаюсь к нему, моя кровь бурлит в теле, адреналин достиг максимума, когда быстрая тень гнева накрывает меня.

Моя рука взлетает прежде, чем я осознаю это, глаза прикованы к горлу слабого ублюдка, и я знаю, что собираюсь убить его, но внезапно Крид оказывается между нами, его пальцы крепко сжимают мое запястье, когда его глаза встречаются с моими.

Мышцы моей шеи напрягаются, конечности дрожат, но затем я моргаю.

Хватка Крида ослабевает, его подбородок опускается, когда он изучает меня.

– Что, черт возьми, с тобой сегодня происходит?

Я вырываюсь из его хватки, пожимая плечами.

– Я в порядке. Хватай девушку и уходим.

Мои слова обрываются, когда я оглядываюсь назад, Син направляется сюда с ухмылкой, а девушки нигде нет.

Он подходит к нам, открывая рот, чтобы заговорить.

– Где она?

Глаза Сина сужаются.

– Кто?

– Девушка, чье лицо ты пожирал.

– О, она, – он ухмыляется, пожимая одним плечом. – Убегает от какого-то чувака.

Я хмурюсь сильнее, но он хлопает меня по плечу.

– Все хорошо, брат. У меня есть для нас одна.

Словно по сигналу, появляется девушка в коротком голубом платье с застенчивой улыбкой. Я даже отсюда чувствую запах ее отчаяния. Ее волосы такие же каштановые, как и глаза.

Она слишком высокая. Слишком простая.

Но она подойдет.

Проглатывая свое раздражение, я встаю перед ней, прижимая костяшки пальцев к ее подбородку и поднимая ее глаза к моим. Ее зрачки расширяются, когда я говорю:

– Ты сегодня ела грибы. Поездка обещает быть трудной, но ты будешь делать только то, что хочешь.

Медленно она кивает, беря руку Сина, когда он предлагает ее ей, и затем мы заканчиваем это жалкое подобие вечеринки, направляясь обратно в Рат за настоящей.