Текст книги "Судьба королевского наследника (ЛП)"

Автор книги: Меган Брэнди

Соавторы: Амо Джонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Девять

Лондон

Мне нравится ощущение пота, стекающего по моей коже. То, как мое сердце начинает опасно биться, а ноги болят от усталости, чем дольше я бегу. Я могла бы продолжать часами, моя выносливость не имеет себе равных. Но у меня есть Бен, чтобы сравнивать себя, и да, я каждый раз побеждаю хоккейного жеребца.

Включив следующую песню в своем плейлисте, я делаю глубокий вдох, когда пыль из-под моих кроссовок поднимается вверх. Уклон бьет нагрузкой по моим икрам так, как приседания никогда не могут, и я продвигаюсь вперед быстрее, отчаянно желая добраться до равнинной местности. The Weeknd поет о том, как он хочет, чтобы та, кем станет его последняя девушка, называла его имя, и я на сто процентов уверена, что он говорит о Селене Гомес.

Я резко останавливаюсь, вытаскивая AirPods из ушей и вытирая пот со лба. Дорожка на пересеченной местности, но из всех мест, которые я смогла найти в окрестностях этого маленького городка, это безусловно, мое любимое место для бега. После очередного дня, когда я чувствовала, что занимаюсь без всякой причины, мне нужна ясность, которую дает мне природа, и поскольку я пообещала Бену, что перестану бегать по ночам, когда я, блядь действительно могу дышать при свете луны, это настолько хорошо, насколько возможно.

Вздыхая, я убираю со лба выбившиеся волосы.

Почему моя жизнь никогда не может быть легкой? Почему я не могу быть как Бен, который знал, чем он хочет заниматься, когда ему было четыре года?

Черт.

Я пытаюсь поставить ногу, но она соскальзывает с края, и я падаю назад, спотыкаясь на крутом холме. У меня вырывается вскрик, и пыль заполняет мой рот, когда я с тяжелым стуком падаю на землю.

– Охренеть! – стону я.

После всего этого мои AirPods все еще плотно сидят у меня в ушах, и я вытаскиваю их, затем опускаю руки по бокам, когда наконец перевожу дыхание. Лучше бы я ничего не сломала. Последнее, что мне нужно, это больничный счет, который я не смогу оплатить, ведь магазин кристалов платит не самые большие деньги.

Я морщусь, пытаясь оттолкнуться от земли, одновременно вытаскивая ветки и листья из волос. Я много бегала по этой тропинке. Ни разу я не поскользнулась и не сбилась с пути, и уж точно никогда не падала с чертового обрыва.

– Ты, кажется, оказалась в худшем положении.

Я замолкаю, кровь пульсирует в моих венах, теперь течет немного быстрее. Я могла бы узнать этот голос где угодно, что нелепо, поскольку мы знаем друг друга недолго. Я даже не знаю его пока.

– Ну… – я стряхиваю грязь со своей ноги, но морщусь, когда чувствую острую боль, пронзающую внутреннюю поверхность бедра. – Черт.

Он хихикает, и я наконец, смотрю туда, где он стоит, думая что увижу, как он вытворяет какую-нибудь странную хрень, но это не так. Большой валун выступает из воды, а его тело на вершине. Как будто я наконец замечаю все, чего не замечала раньше. Как звук водопада, или маниакальное хлопанье птичьих крыльев в небе. Я поднимаю взгляд, наблюдая, как они разлетаются от деревьев, как будто обнаружилась угроза, и инстинкт кричит бежать. Странное чувство адреналина вспыхивает у меня под ребрами, но я сдерживаю его, сглатывая.

Он поворачивается, мышцы на его спине перекатываются от движения. Почему он здесь, и самое главное, почему он здесь без рубашки? Мне это совсем не помогает. Я даже не знаю его имени.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, пытаясь снова подняться на ноги, но уступаю, когда боль в ногах усиливается.

– Найт. А тебя? – Его тон ровный, но если мои чувства верны, как это всегда бывает, ему пришлось очень постараться, чтобы добиться этого. Или, может быть, это тик в его челюсти заставляет меня так думать. Или, может быть, он уже знал мое имя.

– Э-э… Лондон, – мне наконец удается прижаться к стволу дерева, расстегивая карман, чтобы достать телефон.

Мне понадобится подкрепление, чтобы убраться отсюда к чертовой матери.

– Ты преследуешь меня? – Это наполовину шутка, когда я прокручиваю свой список контактов, чтобы найти Бена. Если кто-то и собирается украсть вертолет и спасти меня, то это был бы он.

– Что за хуйня?

Я вздрагиваю в шоке, мой телефон выскальзывает у меня из рук, когда я смотрю на тень, которая стоит передо мной. Боже. Его обнаженная грудь блестит то ли от пота, то ли от воды, я не знаю, но мне приходится вытягивать шею, чтобы увидеть это. Он такой чертовски высокий, а я вдвое меньше, сидя на заднице. Я смотрю вниз на его рваные джинсы и тяжелые ботинки, пытаясь перегнуться через его тело, чтобы увидеть, как далеко находится камень, на котором я только что видела его сидящим, но прежде чем я успеваю пошевелиться, его рука оказывается на моем подбородке, и его лицо оказывается на одном уровне с моим.

Я перестаю дышать. Мой желудок скручивает, как будто кто-то проник внутрь и сжал его.

– Кто сказал, что ты можешь прикасаться ко мне? – спрашиваю я.

В глубине моего сознания возникает раздражение от нежного шепота. Я не нежная. Я и близко не нежная.

– Я делаю то, что хочу, – его большой палец касается края моей нижней губы, и у меня перехватывает дыхание, когда он оставляет огненный след вдоль основания позвоночника. – У тебя идет кровь.

Я теряюсь в глубине его глаз.

– Нет, это не так, – я отворачиваю лицо от его прикосновения, но он снова сжимает его, заставляя мои глаза вернуться к его. Черт возьми, черт возьми.

Уголок его рта приподнимается в легкой ухмылке, обнажая ряд его идеальных зубов. Смешно. Никто и никогда не должен быть таким привлекательным. Или иметь руки, столь же божественные, как у него.

– Что ты здесь делаешь? – раздражение отравляет мои слова, пока я пытаюсь привести себя в порядок.

Пульсация между моими бедрами только усиливается, и чем больше времени это продолжается, тем более очевидным это становится.

Он слегка оборачивается через плечо, гравий хрустит под его ботинками. Он замолкает на секунду, когда его глаза осматривают густой лес за водопадом, но он быстро берет себя в руки, когда они снова останавливаются на мне. Может быть, он был занят, и именно поэтому он был без рубашки. Скорее всего, я испортила его маленький извращенный трах-трон.

Я смотрю в направлении воды, ощущая тысячи крошечных кнопок, покалывающих мою спину, пока жду, когда его избранница покажется.

Но затем он прочищает горло, пожимая плечами.

– Плаваю.

Внизу моего живота начинается небольшой водоворот, заглушающий иррациональное раздражение, которое там назревало.

– Конечно… – я снова пытаюсь встать, но гравий впивается в мои ладони, и я морщусь, поднося их к лицу.

Порезы и ссадины покрывают подушечки моих рук, когда он хватает меня за запястье своей.

Его взгляд скользит по маленьким ранам, брови опускаются так низко, что отбрасывают тень на черты его лица. Как будто он борется с чем-то, чему я не могу дать названия, его темный пристальный взгляд поднимается к моему лицу, а затем снова опускается, мучительная тьма окутывает его.

Мое дыхание становится поверхностным.

– Что ты…

Он наклоняется ближе, и слова застревают у меня в горле. Я смотрю, совершенно завороженная, как он проводит языком по моей руке, не сводя с меня глаз.

Мое тело дрожит от прикосновения, подсознательно призываемого приблизиться, но он подносит другую руку к моему горлу, предупреждающе сжимая. Он не хочет, чтобы я двигалась, ни на сантиметр. Его лицо каменеет, зрачки расширяются. Так широко раскрыты, что клянусь, на мгновение его глаза кажутся почти полностью черными, но я знаю, что схожу с ума от жары… или чего-то еще, когда долю секунды спустя они, кажется, вспыхивают белым.

Слишком много эмоций мелькает на его лице, чтобы дать им название.

– Черт, – выдавливает он сквозь стиснутые зубы, его хватка усиливается на моем запястье и шее.

Он собирается поцеловать меня?

Тепло его дыхания касается моих губ, и наши взгляды встречаются, когда мы слишком близко, чтобы видеть друг друга. Мое сердце беспорядочно бьется в груди, как будто пытается предупредить меня бежать, убираться ко всем чертям, как это сделали птицы.

Я никогда не умела хорошо слушать.

Мои губы слегка приоткрываются, и Найт принимает решение.

Он впивается в них своими.

Мой желудок опускается на землю, а вены наполняются огнем, когда я углубляю поцелуй. Его пальцы скользят по изгибу моего горла к задней части шеи, подталкивая меня ближе к нему. Электричество обжигает мою плоть, чем дольше мы соединены, и я бесцельно тянусь к его затылку, хватая его за волосы и дергая за них. Мне нужно быть ближе, намного ближе. Мне нужно знать, как ощущается его кожа под моей – боже. Что за черт.

Он отталкивает меня, и я падаю вперед из-за его отсутствия. В ушах гудит от выброса адреналина, который все еще бурлит в моем теле и врезается во все эмоции на своем пути вниз. Моя голова кружится от усталости, когда я пытаюсь забыть о том, что только что произошло.

– Твою мать…

– Хорошо. Подожди, – я отталкиваюсь от земли, наконец-то мне удается подняться на ноги, но к тому времени, как я поднимаюсь в полный рост, Найт уходит.

Он уничтожил последний поцелуй, застывший в моей памяти. Это было по-другому. Темнее. Еще могущественнее.

От этого поцелуя у меня в животе не запорхали бабочки, потому что он уничтожил каждую из них одним движением языка.

Десять

Найт

Два года назад

Я сажусь в кресло и наблюдаю, как наш дворецкий относит длинную прямоугольную тарелку к концу стола. Мы все знаем, какого черта была созвана эта встреча, я просто хотел бы, чтобы у меня было больше времени. Я не хочу отправляться в гребаный человеческий мир, даже если наш все еще просто существует в нем. Крид не против быть там, но мы все знали, что он сказал это только для того, чтобы сохранить задницу Министерства красивой и смазанной маслом. Моя очередь. Блядь.

Я чувствую на себе взгляды Ледженда и Сина, но стараюсь не обращать на них внимания. Ледженд, в частности, этот ублюдок, не может дождаться, когда я уйду, чтобы он мог использовать все мое дерьмо. Даже при том, что у него есть свое, и может быть свое из всего, что есть у меня, он все равно получает больше радости, используя то, что ему не принадлежит.

– Что ты думаешь? – спрашивает моя мать.

Стол медленно тает и превращается из жидкого золота в твердое, с замысловатой резьбой по основанию. Они рассказывают историю, такую же неубедительную, как та, что происходит прямо сейчас между матерью и Магдаленой. Магдалена – лидер Магов, представляющая их в целом как часть Министерства. Чертовски раздражает эго размером с драконье дерьмо.

– Я думаю, что вы оба подписали контракт, в котором говорится, что мальчики, прошу прощения, Лорды, будут посещать Университет Рата как положено, как и все одаренные после окончания средней школы. Это позволяет нашему виду существовать среди людей и учит наш вид видеть в Бездарных нечто иное, чем, ну, домашних животных. Помимо этого, Лордов всю свою жизнь окружали стигийцы. Им нужно будет научиться, по крайней мере, терпимо относиться и к аргентам, особенно если они намерены заполучить корону. Я хочу знать, кто хотел, чтобы все это стало демократией.

– Они не смогут существовать среди многих из них, – отвечает моя мать с той развязностью, которой может обладать только она.

– Ну, это просто неправда, и мы с тобой оба это знаем, – шепчет Магдалена с бокалом вина в руке. Розовая жидкость кружится внутри него с блеском, таким же бледным, как ее выкрашенные в белый цвет ногти, постукивающие по бокалу.

Белые ногти, белое платье, белая гребаная подводка для глаз, подведенная вдоль век – у этих ненавистников темной магии она всегда белая. Так отчаянно пытаются причислить себя к чистым, как будто это поможет им попасть туда, куда, по их мнению, они попадут после смерти.

Что забавно, так это то, что ложь и интриги исходят не от стигийцев. Они исходят от других. Мы, темные из нашего рода, такие, какие мы есть, и нас не волнует, что другие говорят по этому поводу. Они? Пш, они прячутся внутри себя, преуменьшают свои достоинства и приукрашивают, чтобы не играть на твоих чувствах.

Такой жалкий образ мышления Бездарных.

– Могу ли я что-нибудь сказать? – Я подаю голос со своей стороны стола. Весь вечер я наблюдал, как они ходят по лезвию ножа туда-сюда. Син и Ледженд оба ушли от разговора, Ледженд играет с Магом. К счастью, не с тем, кто сейчас за моим столом. Не то чтобы Магдалена не привлекательна. Все маги такие. Они способны накладывать заклятия, которые одновременно замораживают их старение и придают им желаемый вид. Это весело, пока Маг не оседлает твой член, а заклятие не иссякнет, и ты не обнаружишь, что был по самые яйца в Дженис с соседней улицы. Гребаный обман.

Магдалена переводит свой пристальный взгляд сирены на меня. Ее кожа блестит тем сильнее, чем злее она становится, и мне приходится проглотить волшебные шутки. Она также могла бы превратить меня в Дженис с соседней улицы, и хотя лично для меня в этом не было бы ничего плохого, я знаю, что моя мать превратила бы ее задницу в пыль. Что спровоцировало бы скорее Вторую войну.

Последнее все еще жжет мне мозг, поэтому я бы избегал этого дерьма любой ценой.

– Говори, – тон Магдалены пробирает меня до костей.

Моя мама спокойно ставит свой бокал на стол, и я знаю, что она мысленно повторяет королевский указ, чтобы удержаться от того, чтобы вонзить зубы в шею этой женщины. Если бы она была кем угодно, кроме одного из четырех членов Министерства, она бы даже не колебалась. Разговор был бы уже окончен.

Мой рот кривится в ухмылке.

– Ну, я просто думаю, что это не имеет значения, потому что мы все знаем, что Крид будет первым, кто спарится и раскроет свой Дух, так к чему вся эта суета из-за меня? Достаточно того, что я не хочу идти, почему ты дразнишь меня?

– Сын… – Отец проплывает через дверной проем, прежде чем раствориться в воздухе. Зал заседаний в стигийском королевстве Рата – это передвижное помещение, которое перемещается по континенту, где бы они ни находились. Будь то здесь, в Стигии или у Аргентов.

– Что? – Я пожимаю плечами. – Это правда.

– Спаривание не имеет ничего общего с возрастом, – утверждает Магдалена. – Некоторые живут всю свою жизнь, так и не найдя хранителя своей души. – Ее взгляд слишком долго задерживается на моих отце и матери.

– Такие ободряющие слова, Маг. – Мой отец пригвоздил ее взглядом, прежде чем переводит его на меня. – Но она права. Ты знаешь это, сынок. Возраст не имеет никакого отношения к процессу спаривания, а даже если бы и имел, Крид всего на год старше тебя. Скорее всего, вы спаритесь примерно в одно и то же время, Син и Ледженд тоже.

– Да, и моему сыну столько же лет, сколько вам…

– Я хорошо знаю, кто твой сын, – оборвал я ее. – Не то чтобы меня это волновало.

Чего стоит для меня этот опрятный придурок, который ведет себя как человек и происходит от светлой магии? Ни хрена себе, но мне не интересно говорить о ее драгоценной киске сына-хоккеиста Зика, так что я возвращаю нас в нужное русло.

– Я не хочу спариваться. Крид тоже.

Бокал Магдалены почти выскальзывает у нее из рук, в ее взгляде ужас, когда она смотрит на меня.

– Богохульство, Деверо. Мы созданы без части самих себя с целью найти то, что делает нас цельными. Это путь нашего рода, как Светлого, так и Темного.

– Ты должно быть была рада это услышать. – Моя ухмылка становится еще шире. – Мы все знаем, что последнее, чего хотите вы и ваши последователи маленького света, – это больше Деверо. Между моими тремя братьями и мной, подумайте обо всех маленьких монстрах, которые бегали бы вокруг, сея хаос в мире, который вы пытаетесь разрушить.

– Найт, – хихикает мой отец, но даже Маг не может притвориться, что не уловила юмора в тоне мужчины. Это настолько, блядь, очевидно.

Магдалена с каждой секундой расстраивается все больше, ее кожа сейчас почти светится, вероятно, при мысли о буме в родословной Деверо, которому, возможно, суждено произойти, хотя она и не признается в этом. Если бы Крид был здесь, он бы знал, что это было.

Она проглатывает то, что осталось от ее напитка, прежде чем снова переводит взгляд на меня.

– Ты можешь утверждать, что не хочешь спариваться, но ты никогда не войдешь в свой Этос, если отвергнешь то, что должно быть твоим, когда придет время. – Голова моей матери резко поворачивается в ее сторону, и Маг поправляет себя. – Если это вообще случится.

Она не лжет. То дерьмо, которым тебя пичкает судьба, реальна. Подобно кандалам, окунутым в лужу крови защитников, цепи вокруг вашего Духа непроницаемы, их можно снять только после завершения брачного ритуала. Когда вы спарились

По-моему, это колдовство. Мы члены королевской семьи, Деверо, Повелители Тьмы, черт возьми. Одно это должно дать нам доступ к дару, который дал нам наш отец. Наша кровь должна отличать нас от остального мира во всех отношениях, но это не так.

Когда дело доходит до раскрытия наших самых сильных сторон, мы такие же, как и все остальные представители нашего вида.

Трахайся, пока судьба не настигнет.

Маг удовлетворенно ухмыляется. Самодовольная и предполагающая, что она выбрала правильные слова и сбила меня с ног. Как будто я никогда об этом не думал.

Слишком плохо для нее, я не такой дурак, каким она меня выставляет, так что это общее зрелище, когда мрачный смешок срывается с моих губ, звук вызывает неуверенность и рисует морщинки в уголках ее глаз.

Я наклоняюсь вперед на своем стуле, кладу предплечья на стол и наклоняю голову, глядя на нее.

– В этом мире есть много способов получить то, что ты хочешь, Маг, и в стигийском мы делаем то, что должны, чтобы гарантировать, что получим это.

Она долго смотрит мне в глаза, прежде чем подняться на ноги.

– Что ж, тогда хорошо, что ты проведешь следующие четыре года в человеческом мире как среди аргентов, так и среди стигийцев, не так ли? Возможно, ты научишься кое-чему о… сдержанности или, по крайней мере, дипломатии.

Мой монстр вонзает свои когти в суть моего разума, мои глаза сверкают ее любимым оттенком, как игривый укол.

– Не рассчитывай на это.

– На что я рассчитываю… – Маг подплывает к двери, которая появляется из ничего, поворачивается ко мне лицом, ее тело парит на полпути сквозь нее. Ухмылка показывается на ее лице, и она поднимает подбородок. – …твое своевременное прибытие в день ознакомления. Тогда увидимся, Найт Деверо. Я с нетерпением жду возможности… открыть тебе глаза.

С этой последней угрозой сучка исчезает.

Я смотрю на свою мать, которая хмурится, глядя на место, где была Маг, лицом ко мне, когда понимает, что я смотрю на нее.

– Да. – Она опускает подбородок, отвечая прежде, чем я успеваю задать вопрос.

– Эта сука права. Ты должен посещать Университет Рата. Если тебе придется вести грязную игру, чтобы проложить себе путь туда, так тому и быть. Ты Деверо, сильный. Чистокровный стигиец. Нет ничего, что город или учеба могли бы бросить на тебя, с чем бы ты не смог справиться. Ты это знаешь.

Я дергаю головой в ответ, принимая судьбу, с которой, как я знал, мне придется столкнуться еще до этой бессмысленной маленькой обязательной встречи.

Мы с братьями одновременно встаем из-за стола, и наши родители слегка кивают, извиняя нас. Мы поворачиваемся к стене, и материализуется дверь, мы втроем проходим через нее, другая сторона ведет в наш особняк.

Ледженд и Син отпускают шутки о Маге, хлопая меня по спине, когда сворачивают налево, зная, что мне нужна гребаная минута.

Я иду по длинному извилистому коридору, минуя проклятые трофеи выигранных сражений, заключенные в стенах, и останавливаюсь у комнаты, мимо которой вы должны пройти, когда выходите, когда я обнаруживаю, что она открыта.

Эта дверь никогда не открывается.

Этого не было уже больше десяти лет.

Я подхожу к порогу, но что-то останавливает меня, не позволяя моим ногам нести меня внутрь. Порыв ветра дует в эту сторону, проносясь через холл и захлопывая дверь у меня перед носом.

Конечно, есть защитное заклинание, чтобы не впускать никого.

Если бы только оно было тогда.

Качая головой, я поворачиваюсь и не останавливаюсь, пока не оказываюсь в Призрачных садах в задней части поместья. Почему я здесь? Не знаю.

Я не очень люблю цветы или растения, если я не глотаю их или не нюхаю для получения послевкусия, но это не просто сады.

Они выращены на крови и пепле моих предков. Каждый Деверо, который существовал, продолжает жить в почве под моими ногами.

Сорняки шелестят на ветру, подгоняя меня вперед, и я наклоняюсь к Призрачной Розе, вырасшей из ничего, полностью распустившийся цветок у меня на глазах. Я протягиваю руку, наклоняю голову и отрываю темно-фиолетовый лепесток, наблюдая, как он меняет свой темно-баклажанный цвет на черный, а затем на моей ладони образуется небольшая лужица крови. Поднося его к носу, я ищу предупреждение неизвестного Деверо, ищу, чтобы заговорить, и чувствую запах более легкий, чем я ожидал. Закрыв глаза, я взываю к своим чувствам, ища его название. Это происходит почти мгновенно.

Лаванда со щепоткой специй.

Мои ноздри подергиваются, и я хмурюсь, запах не такой, как я ожидал.

Слишком мягкий. Слишком… обычный.

Я втягиваю воздух сквозь зубы, когда острый шип впивается в мою голень. Моя голова опускается, когда алая лоза обвивается вокруг моей ноги. Свободной рукой, я отрываю его от корней, отбрасываю в сторону и наблюдаю, как он превращается в пепел, просачивающийся в землю при соприкосновении, а на его месте вырастает новая, свежая.

Когда я смотрю на свою ладонь, маленькая лужица крови начинает дрожать, крошечные осколки стекла впиваются в ее края, и я прижимаю ее еще ближе.

Я понимаю, что это не стекло. Это… иней. Лед.

Позади меня раздаются шаги, и я бросаю быстрый взгляд через плечо, но там никого нет. Медленно я перевожу взгляд на свою ладонь, но там остается только пепел.

Поджав губы, я сдуваю его с кожи, но, в отличие от виноградной лозы, маленькие серые и черные крупинки поднимаются, исчезая в ночи, как тень жнеца.

Вздыхая, я поднимаюсь на ноги, пристально глядя на вращающиеся галактики наверху.

Я пойду навстречу без борьбы, сделаю то, что говорит моя мать, потому что она права.

Ни в этом царстве, ни в следующем нет ни черта, что могло бы поставить меня на колени.

Абсолютно, блядь, ничего.