Текст книги "Судьба королевского наследника (ЛП)"
Автор книги: Меган Брэнди
Соавторы: Амо Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Три
Найт
Я недостаточно трахался для того, чтобы спросить ее имя. Не знаю, потому ли это, что беловолосая Бездарная прожгла мой разум, как чертов огненный торнадо, превратив в пепел все, что как я думал, хотел, или потому, что все в этом мире безвкусно. Чертовски скучно. Это наводит на меня скуку. Вечеринки Бездарных – всегда дерьмо. Ежедневно гоняемся за тем, с чем играем, употребляя алкоголь, пока в конце концов не сдаемся.
Я имею в виду, это мило. Пока не наскучит.
– Куда мы едем? – спрашивает девушка, подпрыгивая у меня на коленях. Я удерживаю ее неподвижно, сжимая ее бедра, перенося ее вес на Сина. – На еще одну вечеринку?
Черт возьми, я не могу с ней возиться. Каждый раз, когда она прикасается ко мне, мне хочется отрезать ей руки. Я имею в виду, я мог бы…
– Да, детка… – Син играет с ней, проводя зубами по ее лопатке. Он одаривает меня злой ухмылкой, которая, я знаю, говорит спасибо за закуску.
– Я думаю, ты могла бы назвать это вечеринкой.
Крид останавливает машину у обочины. Тихая пригородная улица здесь такая же, как и любая другая. Особняки, стоящие бок о бок, мерцающий в окнах телевизионный свет, женщина, выгуливающая свою маленькую собачку через улицу, и мужчина, одетый в костюм, только что приехавший домой на своей Тесле, поправляющий галстук по пути к входной двери. Интересно, нашел ли он время проверить, не осталось ли следов помады на его члене, прежде чем вернуться домой. Неважно. Я никогда не понимал Бездарных и их бессмысленных усилий удержать своего партнера от того, чтобы он трахался с кем-то еще. Там, откуда я родом, мы трахаемся с кем хотим и когда хотим, а затем передаем ее следующему, кто хочет поиграть. Никакого вреда, никаких запретов. Дерьмо с ограничением про одну киску или один член? Это приберегается на тот случай, когда ты найдешь свою половинку, только тогда товар не должен быть передан никому-блядь-другому. Судя по тому, о чем рассказывает наш вид, ты не возражаешь, когда это происходит.
Почти уверен, что я буду чертовски возражать.
– Найт! – кричит кто-то с другой стороны дороги, и я захлопываю дверцу, прищурившись при виде тени.
– О боже мой… Это совсем не похоже на веселое времяпрепровождение… – бормочет маленькая игрушка рядом со мной, ее нижняя губа отвисла.
В ее словах есть смысл. На обыденный взгляд это выглядит примерно так же просто, как и соседний дом. Две колонны, живописные качели на крыльце и сад, такой свежий, что кажется, будто он сошел прямо из журнала садовода.
Ее маленькая ручка хватает мою. Я не утруждаю себя тем, чтобы стряхнуть ее, отчаянно желая пройти внутрь. Когда мы переступаем прозрачный порог, барьер распадается с разрядом электричества, и в воздухе вспыхивают фиолетовые, розовые и голубые струи. Хватка девушки вокруг моей руки ослабевает, когда она слегка отступает назад.
– Она будет убегать?
Я поворачиваюсь к Сину, ухмыляясь ему.
– Я не знаю…
Ледженд кружит вокруг нее, как лев вокруг ягненка.
– Отчасти надеюсь, что так оно и есть.
– Я не такая! – ее карие глаза встречаются с моими. – Что бы здесь ни происходило. Вы, ребята, накачали меня наркотиками?
Я закатываю глаза.
– Да, потому что мы потратили бы на тебя хорошую порцию пыли фейри.
Моя рука находит ее подбородок, когда я удерживаю ее взгляд.
– Грибами.
Она слегка кивает, вспоминая.
Лужайка усеяна людьми, все из университета. Перед Александром Оливером на коленях сидит девушка, ее маленькая ручка обхватывает его член, а ее голова покачивается взад-вперед. Какая-то олдскульная песня D12 громко играет из динамиков, пока я трусцой поднимаюсь по ступенькам к входной двери. Люди расступаются перед нами, когда мы пробираемся сквозь толпу. Если они не пытаются так отчаянно быть нашими друзьями, то они пытаются трахнуть наших жертв.
Я толкаю дверь, отталкивая двух девушек, которые целовались с другой стороны. Туман клубится у наших ног, а окружающего освещения достаточно, чтобы увидеть, что происходит. Полный контраст с тем, что происходит снаружи. Как только вы переступаете порог, создается впечатление, что вы попали в секс-клуб. Здесь все управляется магией, нет отдельных зон. Нет кухни, гостиной или спален. Просто одна большая комната. Потолок сверкает рядами светильников, а в каждом углу расставлены огромные круглые диваны. Сзади раздается громкий треск, и в комнату, спотыкаясь, входят двое оборотней, один в облике зверя, а другой в человеческой. Харрисон Левиант ухмыляется оборотню, который, я почти уверен, Джастин Эвок, поскольку он единственный, кто жульничает во время драки, обращаясь.
– Давай, ты, большой волосатый ублюдок! – Харрисон встряхивает своими длинными светлыми кудрями по сторонам.
– Умираю от желания снова надрать тебе задницу!
– Будь прокляты наши Старейшины и их потребность защищать от нас собственный вид…
Ледженд подходит ко мне, скрещивая руки.
– Было бы забавно убедить этих тупых ублюдков делать все, что мы захотим.
Я отметаю доводы моего младшего брата о том, что он сеет хаос, направляясь в другой конец комнаты, где на стойке стоят бутылки с алкоголем, специально изготовленным на наших собственных винокурнях, чтобы обеспечить двойную крепость, и пылью фейри. Если кто-нибудь из Бездарных, которых мы притащили сюда, придет в поисках бухла, они не заметят нашу заначку, все это видно только зоркому глазу иных.
Однако мы не хотим, чтобы они все время ныли и жаловались, поэтому запасаем в холодильнике несколько слабых стандартных напитков, чтобы наши игрушки могли их отведать.
Музыка звучит громко и шумно, когда я смахиваю свернутую долларовую купюру и засовываю ее в ноздрю.
Какого хрена я так нервничаю?
Я зажмуриваю глаза, чтобы отгородиться от грубых воспоминаний. То, как мои губы загорелись огнем, как только их губы соприкоснулись. То, как жар пробежал по моему телу, когда ее рука коснулась его шеи сзади. Я почувствовал это. Я почувствовал все это. Это было так, как будто ее прикосновение обожгло меня, даже не соприкоснувшись с моей кожей.
Чья-то рука скользит под пояс моих джинсов, и мои глаза распахиваются, когда я ставлю стакан с бурбоном на стойку, раздувая ноздри.
– Привет, – мурлычет знакомый голос сзади, когда она прокладывает дорожку поцелуев по моей шее. Ее пальцы на дюйм глубже проникают под мои джинсы, и с каждой секундой, когда они на мне, мне хочется отодрать их от себя. Что, черт возьми, со мной не так?
Я наклоняюсь, пока наши взгляды не встречаются.
– Привет.
Александра Кова была рядом с моим членом больше раз, чем я могу сосчитать, с тех пор как мы стали достаточно взрослыми, чтобы хотеть секса. Когда она не со мной, она с Сином. А когда она не с Сином? Мне похуй, где она. Есть много вещей, которые разделяют Одаренных и Бездарных, и это одна из них. Мы не тратим свое время на то, чтобы хранить верность каждому человеку, с которым трахаемся. Мы даже не занимаемся всем этим как девушка или парень, во всяком случае, не в том смысле, в каком это понимают другие. У многих из нас есть любимый человек, к которому можно обратиться в случаях, требующих присутствия рядом? Конечно, но именно здесь эти ничтожные титулы умирают.
Мы никому не обязаны своей верностью, пока не встретим свою вторую половинку, а я? Я хочу держаться подальше от этого, черт возьми. Мне не нужна слабость в моей жизни, и люди могут говорить об этом дерьме сколько угодно, но пара – гребаная обуза. Откровенная слабость. Это цель для каждого вашего врага, и благодаря моей родословной и родословной моих братьев у нас их много.
Светлые ресницы Алекс веером ложатся на пухлые щеки. Она достаточно симпатичная. С лицом в форме сердца, зелеными глазами и задницей, за которую можно ухватиться, она идеально подходит для того, чтобы согревать мой член.
– Сыграем?
Я мгновенно нахожу Сина и нисколько не удивляюсь, что он уже наблюдает за нашей перепалкой из-за своего стакана с водкой. Он хочет этого больше, чем я. Я вижу голод в его глазах, вечно там и никогда не утоляемый, но я никогда не чувствовал его так, как сегодня вечером. Как будто это я стоял перед беловолосым чудом.
Я снова смотрю на Алекс.
– Покажи нам достаточно хорошее шоу, и да, возможно. Но Син привел подругу.
Она пожимает плечами, многозначительно шевеля бровями.
– Чем больше, тем лучше, помнишь? Я играю, чтобы трахаться, сладкий. Ни больше, ни меньше.
Я выпрямляюсь.
– Ну, тогда продолжай… Иди, покажи нам, чего ты стоишь.
Когда нам было по десять лет, Алекс поставила перед собой задачу стать мастером магии. В глубине души она отличница.
Она медленно снимает с себя одежду, пока не остается в лифчике и нижнем белье, сокращая расстояние между собой и Сином. Музыка сменилась на песню The Weeknd, и я нетерпеливо наблюдаю, как ее бедра двигаются в такт. Это выведет меня из дерьмового настроения. Так должно быть. Так было всегда. Я говорю не только об Алекс, я говорю о сексе. Это величайшая отдушина для таких, как мы, и все мы часто ею пользуемся. Стимуляция что-то делает с нашей кровью, и это ощущение, за которым мы запрограммированы гоняться.
Я залпом допиваю остатки своего бурбона, и только когда алкоголь обжигает мне горло, я понимаю, что мне похуй на то, что она делает, и если я еще раз заскрежещу зубами, у меня их совсем не останется. Гнев кипит у меня под кожей, как вулкан, ожидающий извержения.
Мне нужно убираться отсюда нахуй. В воздухе витает густой запах магии, музыка служит лишь фоном для негромких стонов на заднем плане. Алекс слегка падает назад, пока воздух не отделяет ее тело от земли. Она зажимает свои соски, выгибая спину, прежде чем другая ее рука медленно опускается под нижнее белье. Шоу для Сина и меня, но она устраивает его и для всех остальных. Она любит внимание больше, чем что-либо другое, и трахается не с одним, а с двумя членами королевской семьи? Что ж, она получает того, кого захочет, и когда захочет. Будучи Одаренной, она поглощает энергию других и в особенности Бездарных, которые не используют ее. Так что да, она чертовски хорошая исполнительница.
Сегодня мне это неинтересно.
Я ухожу тем же путем, каким пришел. Люди отступают от меня, боясь, что если подойдут слишком близко, я могу сорваться. Я мог бы. Гнев пульсирует по моим венам, чем больше я думаю о сегодняшнем вечере, но разочарование от того, что я не знаю, откуда оно берется, охватывает меня сильнее.
Швыряя бокал с балкона, я сжимаю деревянные перила. Мне нужно кого-нибудь трахнуть или убить. Может быть, Сильвер прав. Мне становится хуже с каждым днем этого семестра. Или, может быть, гребаное полнолуние имеет прямое отношение ко всем моим проблемам и оно склоняет меня к какой-то тьме.
Я чувствую, как прохладный ветер треплет мои волосы, и я глубоко вздыхаю, мои мышцы мгновенно расслабляются. Что за черт?
Или, может быть, тебе просто нужно было немного травки, Найт. Черт.
– Я чертовски ненавижу ходить пешком, но ты это знаешь, и тебя просто никогда не волновало, что я ненавижу. Правда?
Хммм… подождите, женский голос проникает в мои барабанные перепонки, и хотя я слышал его всего один раз, я сразу узнаю его. Звук пронзает те части меня, которые я не могу назвать, врезается в мой разум, как будто ему, блядь, самое место там. Как будто это возвращение домой.
– Это глупо. Почему ты просто не вернулся в свое общежитие? Почему ты все так усложняешь?
– Я не усложняю! – теперь мужской голос.
А потом я вижу их. Девушка с сегодняшнего вечера, та, которую поцеловал Син, спорит на улице с каким-то гребаным придурком. Толстовка, закрывающая его голову, означает, что я не могу сказать под этим углом, тот ли это, с кем она спорила сегодня вечером. Прежде чем я успеваю еще что-нибудь обдумать, ярость возвращается, сжигая все логическое мышление.
Она никак не может видеть нас. Магия, окружающая этот дом, та же самая, что охватывает сторону Дарагана, которую не видят Бездарные. Так же, как и сейчас, они не знают о нашем существовании. И нам это нравится.
Я отступаю назад, мои глаза перемещаются в такт ее движениям, пока они медленно приближаются к дому. Он говорит что-то глупое, и она отталкивает его. Не игриво, это чертовски похоже на то, что она хочет убежать, но он обхватывает рукой ее маленькое тело, и деревянная перекладина, которую я не осознавал, что сжимаю в ладони, треснула. Я не могу отвести от нее своих гребаных глаз. Гнев, как у голодного волка, только подпитывает мою потребность в насилии, непреодолимое желание узнать, как ощущается плоть этой девчонки под моей ладонью.
Она медленно поворачивается, чтобы уйти от того, с кем была, когда внезапно девушка останавливается, ее голова поворачивается в моем направлении, пока ее взгляд не пересекается с моим.
Мгновенно мои мышцы начинают пульсировать, сжимаясь, изгибаясь и растягиваясь. Я чертовски напрягаюсь.
Она меня не может видеть.
Нет никакого гребаного способа.
Четыре
Лондон
– Детка… – Тревор скулит на заднем плане, как визжащий поросенок, только ему не хватает привлекательности поросенка. – Пожалуйста, давай просто уйдем! Я думал, что здесь будет вечеринка, но, очевидно, я ошибался.
– Что?
Я не потрудилась повернуться к нему лицом, потому что застряла на месте, уставившись на то, что происходит передо мной. Люди растянулись на траве на лужайке перед домом, курят и пьют, и я почти уверена, что прямо перед домом происходит драка, судя по брызгам крови, которые взлетают в воздух. Дом совсем не похож на те, что я когда-либо видела раньше. Я имею в виду, конечно, в целом похож на пригородный, но есть мелкие детали, которые кажутся… странными.
Например,… Это, блядь, что такое?
Я моргаю и моргаю. Снова и снова.
Ладно, я, должно быть, выпила чертовски больше, чем помню, потому что напиток определенно сделал меня пьяной.
Верно?
– Что за черт, – бормотание Тревора затихает на заднем плане, как я и хотела, и как только я прищуриваюсь, чтобы лучше рассмотреть, мои глаза устремляются во внутренний дворик, мгновенно останавливаясь на знакомой паре глаз, которые уже смотрят на меня в ответ.
Я чувствую это в своей груди раньше, чем где-либо еще в своем теле. Мое сердце падает вниз, создавая ощущение пустоты, когда я пытаюсь вдохнуть, борясь за воздух, в котором отказывают мои легкие. Как будто воздух, который я предлагаю – это не то, что им нужно, и ветер знает это, кружась у меня за спиной, как будто подталкивает меня вперед. Ближе.
Господи, насколько я облажалась?
С каждой проходящей секундой я чувствую, как он тянется через дорогу и крепко сжимает мое горло. Его глаза, они пронзительные. Даже отсюда я могу чувствовать их взгляд. У меня пересыхает во рту, когда он наклоняет голову, и его темные волосы слегка падают вперед, растрепанные пряди умоляют меня провести по ним пальцами.
Я сразу узнаю его. Было бы довольно грустно, если бы я этого не сделала, учитывая мою маленькую выходку на вечеринке Дараган ранее, даже если операция «Прогнать моего раздражающего бывшего», который явно отрицает роль «Бывшего», была полным провалом. Это и солидный трах глазами, с другого конца арены до этого.
Из того, что я подслушала от группы девочек, они завсегдатаи вечеринок. Я бы знала это, если бы не была здесь новенькой. Иногда я задаюсь вопросом, о чем думал мой дядя, позволяя мне учиться в университете в десяти часах езды, но я никогда не спрашивала его. Ему потребовалось много времени, чтобы ослабить поводок, на котором он держал меня. Я не собиралась начинать сомневаться в этом сейчас, и кроме того, не скучаю по дому. Как я могла, когда мой лучший друг здесь?
– Лон!
Фу. Как ведро ледяной воды, голос Тревора выбивает меня из транса.
– Заткнись, Тревор.
Мои ноги остаются прикованными к земле. Я хочу быть ближе к тому, что происходит, но может быть… может быть, я просто совершенно облажалась.
– И не называй меня деткой.
Язык темноволосого незнакомца выскальзывает, увлажняя его нижнюю губу, и я наблюдаю в замедленной съемке, как руки девушки ложатся ему на грудь сзади. Не прерывая зрительного контакта со мной, он направляет ее вперед, приближая свой рот к ее. Я узнаю ее по университету. Элизабет какая-то? Не могу вспомнить ее фамилию.
Какого хрена она там делает? О нет, я определенно пьяна. Она ни за что не окажется на вечеринке. Всегда отчаянно нуждающаяся во внимании, она едва могла заинтересовать наших парней с низким доходом.
Он не похож на человека, которому нравится привлекать к себе внимание.
Но я думаю, что внешность так же обманчива, как говорят, раз уж он инициировал поцелуй. Его рот движется к ее губам, его руки теперь скользят вниз по ее обнаженной спине и по выпуклости ее задницы. Он крепко сжимает ее ягодицы, поднимая ее с земли, как будто она ничего не весит, и ее ноги обвиваются вокруг его талии, как гребаная венерина мухоловка. Он наматывает ее волосы на кулак и медленно опускает ее на колени перед собой.
Кислота обжигает мой язык, в горле образуется комок, время кажется, замедляется, и я наблюдаю, завороженная, в жадном подобии пытки. Вечеринка затихает, и все, что я вижу, это его и ее, пока она расстегивает молнию на его джинсах. Ее ярко-рыжие волосы отражаются от уличного фонаря, и я чувствую, как мой живот скручивается в раскаленную проволоку, когда его член оказывается в ее ладони. Она невинно смотрит на него снизу вверх, прежде чем ее губы обхватывают его член.
Мои глаза возвращаются к его взгляду, и когда я вижу, что он смотрит на меня, орда ворон-разбойников взлетает у меня в животе, пока их когти пытаются выцарапать себе путь наружу. Пальцы на ногах поджимаются, когда я чувствую знакомое тепло между бедер, ладони потеют…
– Лон!
Все выключается, и вечеринка заканчивается. Дом такой же, как и любой другой дом на этой улице. У меня отвисает челюсть, и вихрь замешательства сбивает меня с ног.
– Садись в машину!
Я оборачиваюсь и вижу Бена на пассажирской стороне джипа, а Тревор уже на заднем сиденье.
– Что? Как ты узнал, где я была?
– А? – Бен смотрит на меня так, словно я испортила ему весь вечер.
Возможно, так и есть, но через пять секунд он не будет злиться. Он меня увезет, или я умру вот так. К тому же, если бы я позвонила кому-нибудь другому, он бы днями меня отчитывал. Это одно из его правил безопасности для меня. Когда нужно, полагайся исключительно на человека, которому доверяешь. Это он. Конечно, это не значит, что он застрахован от того, что разозлится, когда моя нуждающаяся задница станет самой большой засадой, известной мужчине. Парень, бегущий спасать девушку? Он, должно быть, трахает ее!
Тьфу. Сигнал к закатыванию глаз.
– Что, черт возьми, ты имеешь в виду, как я узнал? – Бен хмурится. – Ты написала мне, чтобы я приехал за тобой, потому что…
Его взгляд устремляется через плечо.
– Правильно. Я так и сделала.
Эту часть помню. Я делаю еще один шаг ближе к машине, и мир наклоняется в сторону. Мой желудок сводит, и рука взлетает ко рту, чтобы остановить рвоту, поднимающуюся к горлу.
– Думаю, я действительно облажалась. Бен, я ненавижу тебя и все, что связано с сегодняшним вечером.
Не тратя времени, перебираюсь на заднее сиденье. Глаза Летти встречаются с моими в зеркале заднего вида. Я уже знаю, что будет дальше, и лекцию, которую она собирается прочитать нам всем на следующее утро.
К счастью, Тревор прерывает нас, когда снова начинает ныть на заднем плане. Я пытаюсь игнорировать его, насколько могу, но когда его рука находит верхнюю часть моего бедра, я наклоняюсь вперед и включаю радио, свирепо глядя на Бена.
Мой честный лучший друг – слишком хороший человек, чтобы оставить пьяного чувака, даже если это Тревор, одного на обочине дороги в два часа ночи. Надрал бы он ему задницу и бросил в пруд с пираньями, если бы тот причинил мне боль по-настоящему? Определенно. Бросить его за то, что он просто действовал мне на нервы, когда я сделала сознательный выбор прогуляться с этим мужчиной? Вряд ли.
Я могла бы заплакать. Если бы я заплакала, Бен оттащил бы Тревора за яйца, но это не нужно, так что я просто усиливаю свой взгляд для пущей убедительности и откидываюсь назад.
Итак, начинается. Тревор кладет руку мне на бедро, я сбрасываю ее, снова и снова. Я ненавижу себя за то, что встречалась с ним так долго, и клянусь никогда больше не позволять себе быть рядом с ним одной.
Я познакомилась с ним в самом начале лета, буквально через четыре дня после того, как переехала сюда, и он раздражал меня почти так же долго.
Летти подъезжает ко входу в наше общежитие, которое находится на краю кампуса.
– С тобой все будет в порядке? – спрашиваю Летти, соскользнув с заднего сиденья.
Она смотрит на меня из-за своего слегка опущенного окна.
– Со мной все будет в порядке. Я отвезу его сейчас и напишу вам, ребята, когда буду дома.
Бен не двигается с пассажирского сиденья.
– Нет, я поеду с ней и привезу немного еды.
Я улыбаюсь своему лучшему другу. Из-за этого трудно ненавидеть его, когда он делает милые вещи, например, следит за тем, чтобы один из наших бывших нас не убил.
– Я буду спать. Пробирайся к нашей входной двери.
– Спокойной ночи!
Бросаю ключи от дома в маленькую вазу с фруктами возле входа, сбрасываю обувь и обхожу кухню, направляясь прямо к лестнице в свою спальню. Мы с Беном решили поселиться в одной квартире, как только узнали, что существуют общежития для студентов. Не так уж много людей я допускаю в свое пространство, но Бен как бы силой ворвался в него и сказал мне идти нахуй. Я люблю его за это.
Я пинком закрываю дверь своей спальни, не принимая душ и даже не переодеваясь, и плюхаюсь животом на кровать. Мне нужно поспать. Мне нужно что-нибудь, чтобы выбросить его лицо из головы.
Небо – злодей в каждой истории, которую я когда-либо читала. Холодный ветер пробегает по моей коже, и меня пробирает неконтролируемая дрожь.
Где я, блядь, нахожусь?
Я смотрю вниз на свои ноги, видя их перепачканными грязью. Подношу руки к лицу, чтобы увидеть грязь, застрявшую между трещинами моих ногтей. Паника сжимает мне горло, и я отшатываюсь назад, с глухим стуком падая на задницу, когда гравий впивается в мягкую плоть моих ладоней.
Вздрагиваю. Серьезно, где я, черт возьми, нахожусь? Вот тогда я это чувствую.
Жар усиливается вместе с прохладой ветра, и в небе вспыхивает огонь, сжигающий звезды до хрустящей корочки. Туман начинает окутывать мои ноги, и я быстро поднимаюсь на ноги, когда передо мной материализуется большая фигура. Мост с массивной металлической резьбой и золотой дорожкой. Туман сгущается, и небо предупреждающе грохочет, ровно настолько, чтобы почувствовать укус его ярости по позвоночнику.
Я делаю еще один шаг, отчаянно желая увидеть мост. Как могло что-то такое легкое и хрупкое существовать среди такой тьмы? Я хочу протянуть руку и прикоснуться к нему. Острая боль пронзает подошвы моих ног, когда хрустит то, что покрывает землю. Мне все равно. Я хочу на мост. Мне нужен мост. Счастье наполняет мои внутренности, когда подхожу ближе, но я падаю на землю с протянутыми руками. Так близко. Так близко.
Моя ладонь ударяет по прохладному золоту, и мой мозг взрывается ужасающим криком, таким сильным, что из ушей идет кровь.
Пускай это прекратится.
Пускай это прекратится.
Боль пронзает меня, когда я отлетаю назад, фигура в плаще поднимает меня с земли и отбрасывает в сторону. Я снова кричу, на этот раз от крика разрывает мои голосовые связки, когда я падаю… и падаю…
