Текст книги "Судьба королевского наследника (ЛП)"

Автор книги: Меган Брэнди

Соавторы: Амо Джонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Через мгновение это станет всего лишь воспоминанием, милая Лондон, и кто знает, может быть, ты захочешь поиграть с нами, когда освоишься.

– Я, блядь, тебя прикончу.

Я дергаюсь вперед, толкая ее, но она изгибается, как гребаный экзорцист, и швыряет пыльцу мне в лицо.

Я задыхаюсь, когда она попадает мне в рот, а затем Бен начинает булькать.

Я поворачиваюсь, но затем замираю. Он не булькает, он… стонет и толкается в нее, сопровождаемый ее собственными звуками удовольствия.

– Что, черт возьми, на самом деле происходит?

Бен моргает, его голова дергается в мою сторону, и его глаза расширяются.

– Черт, Лон, что ты делаешь?

– Я… – Мой разум лихорадочно соображает. – Я… – Я качаю головой.

В воздухе мелькает искра, и я смотрю широко раскрытыми глазами, как появляется тот самый гребаный вихрь, и он входит.

Бен резко выпрямляется на кровати.

– Что за черт…

Голубоглазый ублюдок протягивает руку, и внезапно Бен превращается в статую, Алекс все еще сидит на его члене.

Все четверо братьев входят в комнату Бена, и меня начинает трясти.

Алекс смеется, и я срываюсь.

– Отвали от него нахуй!

Я кричу так громко, что чувствую, как лопается кровеносный сосуд у меня на шее.

– Отъебись от него нахуй, – рычит Найт.

Я придвигаюсь ближе, хватая Бена за руку, как будто пытаясь защитить его, и Найт почти перелетает через кровать, его братья удерживают его, когда его конечности трясутся.

Страх поглощает меня целиком, и я осматриваюсь, вспоминая награду, которую Бен получил за свое первоклассное выступление на льду в прошлом году.

Они все подходят ближе, и я швыряю её в них, моя рука кровоточит, когда награда разлетается на куски.

Из горла Найта вырывается рычание, и он вырывается, перепрыгивая через кровать, когда я падаю на колени, отползая назад, чтобы заполучить самый большой осколок.

Он у меня перед лицом, когда я поднимаюсь на ноги, загоняя меня в угол.

Его губы изгибаются, и он подходит ближе, они все так делают. Алекс внезапно нигде не видно.

– Пожалуйста, – шепчу я, слезы текут из моих глаз.

Не раздумывая, я провожу по своим щекам, моя измазанная кровью рука скользит по лицу, мелкие осколки стекла режут кожу. Я вздрагиваю, и глаза Найта вспыхивают белым, когда острые кончики появляются под его верхней губой, вонзаясь прямо в нижнюю.

Я кричу, и он дергается ко мне. Вытянув руку, я всаживаю острый осколок прямо ему в шею, вдавливая его глубже изо всех сил. Я чувствую, как хрустят кости на его шее, когда я погружаюсь все глубже и глубже.

Кровь вытекает из его раны, заливая мои пальцы, и он издает булькающий звук, захлебываясь собственной кровью, которая сочится у него изо рта.

Он падает на колени, его широко раскрытые глаза смотрят на меня, в то время как его руки отчаянно пытаются закрыть порез. О мой бог. Что я наделала?

Его братья в панике встают на его сторону.

– Нет! – кричит один из них.

– Найт! – кричит другой.

– Кто-нибудь, помогите! – кричит последний.

– Она, блядь, убила его!

Я начинаю дрожать, из меня вырываются громкие крики, когда я смотрю вниз на мужчину.

Они кричат, вопят и поднимают его обмякшее тело на руки, выкрикивая приказы друг другу, в то время как Бен застыл на месте.

– Я… Я…

Я замолкаю, когда не один, а все братья начинают смеяться, от этих звуков у меня мурашки бегут по спине.

Сбитая с толку и охваченная чувством, которое я не могу описать, я вглядываюсь в выражение их лиц, но мое застывает, когда я вижу что мертвое тело Найта больше не мертвое.

Медленно он поднимается, чтобы встать лицом ко мне, наклоняет голову и вытаскивает длинное острое стекло из артерии. Он бросает его к моим ногам, и я вздрагиваю, мои ладони упираются в стену, потому что больше некуда идти. Бежать некуда.

– Хорошая попытка, – говорит он таким глубоким тоном, что, клянусь, даже мои органы сжимаются от этого звука. Он подходит ближе, весь в крови, когда приближается к моему лицу. Он хватает меня за подбородок, наклоняя мою голову полностью вверх, так что я вынуждена смотреть ему в лицо.

– Ты не можешь убить меня, но будь чертовски осторожна, пара, потому что я могу… убить тебя.

Я задыхаюсь от страха, а затем все погружается во тьму.

Двадцать два

Лондон

Холодно. Острые укусы холода пробегают по моей коже, когда я распахиваю глаза и смотрю на небо, такое темное, что звезды почти ослепляют меня. Я поднимаюсь с земли, лицом к знакомому мосту. Острый металл вздымается к небу, как зазубренные когти, прежде чем соединиться с плетеной проволокой, протянувшейся над дорогой. Я поднимаю ногу, чтобы сделать еще один шаг, когда позади меня раздается громкий вопль.

Я поворачиваюсь и вижу ворона, склонившего голову набок, его глаза устремлены на меня, а клюв слегка приоткрыт.

– Привет. – Я открываю рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит. Я не хочу быть здесь. Что, если я здесь, и та же самая тень посещает меня? Что-то делает со мной? То, чего я не хочу…

Я пытаюсь бежать, отрывая ногу от земли, чтобы перейти на бег, когда капли дождя касаются кончика моего носа, а снег, застрявший между пальцами ног, превращается в песок э… и я падаю.

Зыбучие пески.

Я открываю рот, чтобы позвать на помощь, но песчинки заполняют его, и маленький огонек там, откуда я пришла становится черным.

Такой черный…

Мои глаза наливаются свинцом, но я медленно открываю, моргая, прогоняя мрак. От тухлых яиц сильно пахнет серой, и я поворачиваюсь всем телом в сторону, свешивая ноги с кровати, чтобы вылезти. Что произошло прошлой ночью? Что… все проносится у меня в голове со скоростью сто миль в час. Я убила Найта, или я этого не сделала?

Вытирая руками глаза, я качаю головой, зарываясь пальцами ног в плюшевый ковер под ними.

Подождите.

Я моргаю, замечая черный ковер, сделанный из самой мягкой ткани, которую я когда-либо ощущала в своей жизни… Ничего похожего на дешевый ковер в моей спальне в общежитии.

Где я, блядь, нахожусь?

Воздух влажный и липкий. Так жарко, что на моей коже выступают пузырьки пота. Я на цыпочках обхожу кровать с четырьмя столбиками, подношу руку к столбику и сжимаю. Стены с темно-фиолетовой и белой отделкой, но все кажется устаревшим. Как будто я шагнула прямо через портал времени в другое столетие, возможно, в то, которого еще не существует.

Это могло бы быть возможно после всего, чему я была свидетелем в последнее время. Я пересекаю комнату и подхожу к окнам, отодвигая занавески в сторону, одновременно кладу руку на живот. Шелк соприкасается с моей ладонью, и я смотрю вниз, чтобы увидеть маленькое платье того же цвета, что и стены. Я высвобождаю руку из-за занавески и поворачиваюсь в поисках зеркала. Моргая от шока, я воспринимаю все происходящее.

Небольшой диван стоит в углу комнаты, две маленькие двери слева и лестница, которая ведет вниз, а не вверх. Я подхожу к ней и вижу, как завиток вращается все больше и больше, падая прямо на дно комнаты внизу. Загорается единственная лампочка, и я наклоняюсь еще дальше, чтобы посмотреть, что там внизу, когда снаружи раздается громкий треск. Я шаркаю обратно к окну, отодвигая занавеску в сторону, и мой желудок опускается на пол.

Небо темное, цвета полуночи в полнолуние, а планеты, которые вращаются вокруг Луны, не похожи ни на что, что я когда-либо видела. Тот факт, что я могу, блядь, видеть галактику вокруг нас, как будто она находится в пределах буквальной досягаемости, настолько же ужасен, насколько и умопомрачителен.

Я стараюсь отогнать шок и не потеряться на астральной стороне вещей, когда замечаю движение внизу, где простирается большая полоса травы. Во что, черт возьми, меня втянули, и почему у меня такое чувство, что это только начало?

Дверь позади меня открывается, и я подпрыгиваю, оборачиваясь, чтобы посмотреть, кто это. Высокая женщина смотрит на меня в ответ овальными глазами. У нее длинные черные волосы, подтянутое, худощавое тело и ногти, которые выглядят достаточно острыми, чтобы убить.

Ее глаза вспыхивают хрустальным цветом, и она протягивает руку.

Острая боль возникает в моем горле и распространяется вниз. Она сжимает кулаки, и мои легкие сжимаются, боль сводит с ума и бросает меня на колени.

Я борюсь за воздух, но ничего.

Меня охватывает паника, и я хватаюсь за горло, поднимаясь на ноги, когда слезы заливают глаза.

Женщина наклоняет голову, и в тот момент, когда ее рука опускается, я падаю, задыхаясь на месте.

– Что… – она делает паузу, когда осматривает мое тело. – …он закончил.

Мой рот открывается, а затем закрывается. Страх впивается когтями в каждый нерв моего тела, когда она делает еще один шаг ближе ко мне. Срабатывает мое «дерись или беги», и я слегка отшатываюсь назад.

– Кто ты? – Я лепечу. – Где я?

Ее глаза сужаются, и хотя ясно, что она враждебна и смущена, в ней есть что-то еще. Ее аура сильная. Женщина выглядит почти… преследуемой, но чем или кем, я не знаю.

Где я, черт возьми, нахожусь?

– Хммм.

Она проскальзывает дальше в комнату, опускаясь на единственный диван, задвинутый в угол. Она пригвождает меня своим пристальным взглядом.

– Я его мать, и я предполагаю, что ты – Бесценная игрушка, которая понравилась моему сыну.

– Что?

Я хлопаю ресницами так сильно, что они веером ложатся на мои щеки.

Она смотрит на меня в ответ, как будто не собирается утруждать себя повторением. Она не похожа на человека, который повторяется.

– Интересно…

Я отступаю еще дальше, пока моя спина не врезается в занавеску.

– Что?

– Ты.

Ее глаза следят за мной, когда она медленно поднимается с дивана. Я должна бежать. Я знаю, что должна. Все внутри моего тела кричит мне сделать одну вещь.

– Тебя не должно быть в этой комнате.

Беги.

Дверь снова распахивается, и он стоит на пороге.

– Убирайся, мама.

Они оба напряженно смотрят друг другу в глаза, прежде чем она медленно выходит из комнаты, ни разу не оглянувшись через плечо, а затем дверь закрывается.

– Что я здесь делаю, Найт?

Я смотрю на него снизу вверх, и он медленно прислоняется спиной к двери.

– Ты не уйдешь.

Беспокойство царапает мой позвоночник, и я на мгновение стискиваю зубы, чтобы не сорваться.

– Кто ты такой? – Я задаю вопрос, который не выходил у меня из головы с того дня, как он и его брат разоблачили себя.

– Ты спрашиваешь так, будто я собираюсь тебе сказать.

Он движется через комнату, его рука касается моей, когда он натыкается на занавеску, отодвигая ее в сторону. Меня окутывает атмосфера комфорта, и в этом нет никакого смысла, поэтому я делаю все возможное, чтобы отгородиться от этого. Я действительно хороша в том, чтобы отгораживаться от всего.

– Устраивайся поудобнее, – говорит он, бросая сумку на кровать. – Ты останешься здесь, пока я не разрешу тебе уйти.

– Я убегу, – шепчу я, медленно оборачиваясь, чтобы подойти ближе к двери. Уголок его рта приподнимается в ухмылке.

– Да? – Он медленно поворачивается ко мне лицом, пригвоздив меня взглядом. – Тогда продолжай. Сделай мой день лучше и беги.

Я сглатываю, но во рту Сахара.

– Я не понимаю, Найт! Ты не можешь просто… держать меня здесь. У меня есть дядя, друзья! Мне нужно вернуться к ним, или они подумают, что я мертва.

Он пожимает плечами.

– Они все еще могут быть правы. Ночь только началась, а мое терпение еще предстоит испытать.

Найт сокращает расстояние между нами, поднимая руку к моему подбородку и заставляя мое лицо приблизиться к его.

– Они знают, что с тобой все в порядке, Лондон. Сядь, блядь, и жди.

Мои пальцы сжимаются по бокам.

– Где мы?

Его глаза впиваются в мои на долгое мгновение, и я почти думаю, что он собирается смягчиться. Что я вижу нежность, спрятанную глубоко за этими блестящими голубыми глазами, но затем он моргает, и вот так я смотрю в глаза психа. Злобного психа.

– Теперь ты в моем мире.

Найт грубо отпускает мой подбородок.

– Добро пожаловать в Рат.

Прежде чем я успеваю задать ему еще один вопрос, он уходит.

Выдыхая, я обдумываю свои текущие варианты.

У меня их нет.

Быстро порывшись в сумке, которую он поставил, я натягиваю леггинсы и подходящую укороченную толстовку с капюшоном, также засовываю ноги в простые кроссовки, не обращая внимания на то, что все точно по размеру.

Я бросаюсь в другой конец комнаты, моя рука тянется к ручке. Поворачивая ее, я чувствую, как она выскальзывает, когда я открываю ее. В течение месяца мой мир полностью изменился. Я не знаю, что справа, а что слева. Вверху или внизу.

Настоящее или ненастоящее…

Что за сумасшествие? Я издаю смешок.

Боже, в данный момент все чертовски безумно, но что кажется самым странным, так это тот факт, что все это? Совсем не кажется таким уж странным или сумасшедшим. Это интригует.

Я оглядываюсь вокруг, от потолка с ревущим громом и яркой молнией, до фонтана в центре комнаты, вода мягко бьет вверх, но затем сворачивается в прекрасного лебедя. Его голова поворачивается, переводя взгляд справа налево, его крылья широко расправляются, и у меня перехватывает дыхание. Я подхожу ближе, протягиваю руку, чтобы коснуться капель воды, но как раз перед тем, как мои пальцы достигают ее, резкая струя воды поднимается от камня внизу, принимая форму змеи. Мое сердце бьется немного быстрее, когда она показывает свои клыки. Лебедь видит ее приближение и размахивает крыльями, но это слишком медленно, и змея вонзает зубы ему в шею.

Я ахаю, а затем вода с грохотом возвращается в каменный круг, снова медленно поднимаясь.

Я моргаю и моргаю снова, прижимая руку к груди.

Возьми себя в руки, Лондон. Это вода, черт возьми!

– Крутое дерьмо, верно?

Я резко оборачиваюсь на назойливый голос, боясь, что меня поймает на блуждании не тот человек. Но это не тот человек.

Я свирепо смотрю.

Темные волосы и голубые глаза сияют в ответ.

– Кажется, я сказал тебе устраиваться поудобнее.

– Я не очень хороша в том, чтобы делать то, что мне говорят.

Я подхожу ближе, пока моя грудь не прижимается к его прессу, моя голова полностью откидывается назад, чтобы не отрывать от него взгляда.

Он впивается зубами в нижнюю губу, его большой палец поднимается, чтобы провести по моей.

– Ты такая симпатичная, человек, и ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, маленькая игрушка? – он хрипит. – Отвести тебя обратно в твою комнату и трахать до тех пор, пока ты не сможешь ходить?

Я приподнимаюсь на цыпочки, вытягивая шею, и он понимает, подставляя мне ухо.

– Я думаю, это именно то, что мне нужно, чтобы расслабиться.

Он стонет, его руки находят мои бедра.

– Просто… – я делаю паузу. – На самом деле мне не интересно трахаться с кем-то, чьего имени я не знаю, особенно когда я уже трахнула его близнеца.

Фальшивый Найт напрягается, затем отлетает назад, глаза сузились, но рот приоткрылся.

Я скрещиваю руки на груди, выпячивая бедра.

– Не смотри так шокировано.

– Не-а, малышка… Я чертовски шокирован!

Он смотрит на меня так, будто это я, блядь, сумасшедшая.

– Никто, и я имею в виду, никто, черт возьми, не может отличить нас друг от друга. Даже наши родители. Вот для чего это нужно, – он задирает рубашку, демонстрируя мне свой пресс, где опаловым пятном вспыхивает ожог. – Это или погружение в наши головы, когда мы позволяем.

На моем лбу появляется морщинка. Во-первых, из-за того, что он пытается мне сказать, а во-вторых, проникнуть в их головы?!

– О боже мой, ты можешь читать мои мысли?

Его ухмылка мгновенна.

– Я мог бы рассказать тебе, но думаю, тебе будет веселее разобраться во всем этом дерьме самостоятельно. Знаешь, прежде чем мы сотрем все это из твоей памяти.

Странное чувство страха скользит по моему позвоночнику, и я поджимаю пальцы ног в туфлях.

– Ты можешь это сделать?

– Не грусти из-за этого. – Он хихикает, а затем наклоняет голову. – Знаешь, это своего рода весело, иметь здесь Бездарную. Это не похоже на то, что я себе представлял.

Опять это слово.

– Ты думал о похищении множества людей, не так ли?

– Да.

Он улыбается шире.

– И я всегда представлял, как они будут бежать и кричать, рыдать и молить о пощаде. Делал это пару раз.

Он пожимает плечами.

– Это всегда довольно забавно, но ваш мир скучен, а иллюзии ничто по сравнению с дерьмом в Рате.

– Подожди, так для вас ребята, это нормально просто похищать девушек?

– Мы всегда возвращаем их обратно, – говорит он, как будто это совершенно нормально и не более чем игра, в которую они играют, когда им скучно.

Но подождите…

– Так что…

– Нет, – он хихикает, обрывая меня. – Мы не будем возвращать тебя обратно. Или, честно говоря, я не знаю, что мы будем с тобой делать. В данный момент ты для нас своего рода каприз природы, но я достаточно знаю своего брата, чтобы понимать, что твоя хорошенькая маленькая задница никуда не денется, пока он этого не захочет. Сейчас ты его любимая игрушка, его маленькая куколка, так что куда он пойдет, туда пойдешь и ты.

Любимая игрушка, то есть у него больше одной? Меня это волнует?

Жар в моей груди говорит, что да.

Какая же ты дура, Лондон. Влюбляешься в возможного буквального монстра. Дядя Маркус будет так горд.

Прямо сейчас я могла бы так сильно закатить глаза на себя.

– Если я попытаюсь пройти мимо тебя, ты остановишь меня?

– Найт стер твою дверь? – он приподнимает бровь, явно уже зная ответ.

Я игнорирую комментарий ‘стереть’ и качаю головой.

– Очевидно, что нет.

– Тогда ему все равно, куда ты пойдешь. Не похоже, что ты можешь сбежать. Он найдет тебя, несмотря ни на что.

– Я чемпион по игре в прятки.

– А он сделан из темной магии.

Не просто магия. Темная магия.

К черту мою жизнь.

Сглатывая, я прохожу мимо него, и коридор расширяется, стена в конце размывается, прежде чем появляется дверь. Я останавливаюсь, оглядываясь через плечо.

Близнец подмигивает мне.

– Решил, что спасу тебя от участи спуститься и застать маму за послеобеденным напитком. Никто не знает, что она может натворить.

– Спасибо, я думаю.

Я снова смотрю вперед.

– Син.

– Что?

Я поворачиваюсь еще раз.

– Мое имя.

Он пристально смотрит на меня.

– Синнер.

Не знаю почему, но я ловлю себя на том, что борюсь с улыбкой.

– Подходящее. (Прим. игра слов на оригинале: Sin дословно «грех»)

Его ухмылка дьявольская, и на этот раз низкий смех покидает меня.

Как только я подхожу к двери, он кричит:

– Осторожно, Лондон. Ты можешь ходить по нашим улицам, но не забывай, что ты не знаешь нашего королевства. Все здесь, даже обычные люди, превосходят тебя во всех отношениях. Ты – мышь. Все остальные – змеи.

Я не поворачиваюсь к нему лицом.

Я выхожу за дверь.

Двадцать три

Найт

Мой телефон вибрирует у меня в кармане в ту секунду, когда я захлопываю входную дверь, мне нужно увеличить расстояние между Лондон и мной. Я думаю. Хотел ли я дистанции между нами? Хуй знает, чего я хочу в последнее время. Только… даже когда эта мысль проносится у меня в голове, я знаю ответ на этот вопрос. Я не хочу дистанцироваться. Я хочу ее.

Ее.

Я хочу ее.

Я смотрю на оповещение о новостях на моем телефоне от Rathe Daily. Поступили сообщения о взрывах за пределами ночного клуба в центре города. По неподтвержденным данным, это был клуб Деверо и что там было несколько смертельных случаев.

– Черт.

Я засовываю свой телефон в карман, когда портал раскалывает пространство передо мной, и Ледженд выходит, просовывая голову обратно.

– Сейчас. Нам нужно идти прямо сейчас.

Я следую за ним, пока нас везут в центр. Город кишит зеваками, все наблюдают, как языки пламени проносятся в воздухе и поднимаются к темному ночному небу.

Мне не нужно расталкивать людей с дороги, потому что они расступаются, когда видят, что я направляюсь к одному из старших офицеров. Не могу вспомнить его имя. Правоохранительные органы здесь для того, чтобы все чувствовали себя в безопасности. Они ни черта не значат для нас и нашей семьи.

– Сынок, плохая идея. Ты же знаешь, мы свяжемся с вами, когда что-нибудь найдем.

Он засовывает свой короткий палец в карман. Гремлины действительно чертовски уродливы. Даже отсюда. Его длинный нос, большая бородавка и черные глаза-бусинки. Какими бы странными они ни выглядели снаружи и странно мрачными, из них получаются лучшие офицеры.

Я смотрю на старое здание, похожее на замок, прежде чем вернуться к нему.

– Хорошо. Но мне нужны ответы к завтрашнему дню.

Оставить Лондон в доме было, вероятно, самым тупым дерьмом, которое я мог сделать по отношению к моей матери, рыскающей по спальням, как гребаная изголодавшаяся львица, но мне нужно было разобраться, что бы блядь, здесь ни происходило. Я отступаю назад, лезу в карман за телефоном и нажимаю набрать контакт моего отца. Улицы Рата совсем не похожи на человеческий мир. Дорожка вымощена мрамором такого черного цвета, что он почти отражает небо, а все здания построены либо из стекла, либо из состаренного кирпича. Тысячелетние конструкции были созданы и защищены древней магией.

Каждое здание было построено из костей первобытных существ, будь то стигийское чудовище, Маг или любые другие звери, которые охотятся по ночам. Смерть должна быть уважена.

Он отвечает после третьего гудка.

– Сын.

– У нас проблема.

Тишина.

– Я слышал. Введи меня в курс дела.

Мое внимание привлекает движение в углу.

– Взрыв. Еще один. Пока мало что знаю.

– Хм.

– Ты думаешь, это имеет отношение к Министерству?

Я начинаю двигаться в сторону переулка, который находится между магазином магии и Убежищем Эльфов. В последний раз, когда я заходил в Убежище Эльфов, я потерял два дня и ни хрена не помнил. Напугали меня до чертиков.

Я буду самым мрачным и развратным существом на свете с гребаной улыбкой и предвкушением, но на хрен мои чувства? Им повезло, что я не впал в приступ ярости и не стер их с лица земель Рата.

– Прошло тысячи лет с тех пор, как этот совет держался вместе, – говорит мой отец.

– Я не думаю, что они стали бы рисковать тем, что я сойду с ума из-за жалких маленьких взрывов. Нет. Это безрассудно и незрело. Это дело рук того, кому не хватает базовых знаний об убийстве.

Я смеюсь.

– Ты кого-нибудь выводил из себя в последнее время?

– Нет. – Я сжимаю свой телефон, ускоряя шаг по переулку. – Насколько мне известно, нет.

– Встретимся в Королевской комнате через несколько минут. Нам нужно созвать совещание.

Я вешаю трубку и ускоряю шаг, расталкивая всех. Я дохожу до конца и останавливаюсь, оглядываясь слева направо, но никого там не вижу.

– Что за хрень.

– Что это? – Ледженд спрашивает сзади, подходя ко мне.

– Кто-то наблюдал.

Он хмурится, глядя на меня краем глаза спустя мгновение.

– Ты позволил ей уйти, не так ли? Теперь ты на взводе?

Я направляю свой свирепый взгляд в его сторону.

– Кому?

– Лондон.

Я уклоняюсь от его вопроса, открываю портал и прохожу через него. Он закрывается за мной, когда мы оба входим в Большую Королевскую комнату.

– Нет. Она дома.

– Дома? – Ледженд спрашивает, когда я опускаю руку в Котел Крови Сина, избавляясь от возмездия и мщения и входя с твердой головой и преданностью стигийца, или так утверждает Книга Смерти, и провожу большим пальцем по своему лбу в виде перевернутого креста. – Дома. – Ледженд повторяет то же движение, размазывая кровь по лбу. – Например, где сейчас наша мать?

– С ней все будет в порядке. Там безопаснее, когда происходит вся эта херня. Никто не может приблизиться ко дворцу, не разбудив дракона.

Стены в Королевской комнате абсолютно белые, с потолка свисает золотист-розовая люстра в центре небольшого прямоугольного стола, окруженного черными шелковыми стульями. Люстра оживает, когда мы с Леджендом садимся на стулья в конце стола. Отец садится во главе, его глаза устремлены на Ледженда и на меня.

– Где твои братья? – спрашивает он, расправляя плечи. Его рука лежит на столе, на мышцах вздуваются взбешенные вены.

– Я пришел прямо сюда. Ледженд был со мной, когда я услышал. Еще не нашел времени сказать им об этом.

Открывается еще один портал, и через него проходят еще трое Старейшин.

Я откидываюсь на спинку стула, провожу пальцем по верхней губе, не сводя с него глаз. Меня не беспокоят старшие. Они мне нихуя не нравятся, так что я не собираюсь притворяться. Я оставлю это своим родителям, поскольку именно они фактически подписали этот гребаный договор.

Я? Я бы просто убил их всех и заставил всех подчиниться. Страх. Это то, что почти все используют, когда всплывает имя нашей семьи, и не без оснований, только мне похуй. Страх – оружие, которое я без проблем использую. Мой отец тоже, но он либо что-то скрывает, либо слабеет. Я не знаю, что именно.

Я также не знаю, что хуже.

Что я точно знаю, так это то, что моя родословная могла бы вернуть этот мир туда, где он должен быть, еще до того, как ужин остынет, если бы мы захотели.

И я хочу.

Мои родители, ну что ж… они просто не хотят, чтобы аргенты вмешивались в наш бизнес, и это оказалось лучшим способом не допустить их. То есть за пределами прямого доминирования.

Мой отец знает, о чем я думаю, в его глазах пляшут огоньки, но только для того, чтобы я увидел, прежде чем все исчезнет.

– Садитесь.

Он указывает на стулья на своем конце стола. Только когда стол заполняется, включая моих братьев, я понимаю, что занял место за другим, прямо напротив отца.

Я слегка отступаю назад, дотягиваясь до раскатанного бланта на столешнице.

Отец переводит взгляд с косяка на меня, прежде чем, наконец, открыть рот.

– У нас проблема.

– Мы знаем. – Его голос знаком, но я знаю о нем недостаточно. Один Финн – самый молодой из Старейшин, если судить по внешности, но его возраст больше почти всех. Всех, кроме моего отца.

Один бросает пачку сигар на стол, почесывая затылок. Его руки касаются его светлых волос, и я замечаю татуировки сбоку на его шее.

– Мы подозреваем, что эти взрывы как-то связаны с тобой и твоей семьей, поскольку ни у кого из нас нет никаких проблем.

– Кто бы вообще попытался, если бы не люди, сидящие сейчас в этой комнате? – Крид задает вопрос, который мы все здесь задаем себе. Молча. Крид – мощь. Он выскажет свое мнение, когда большинство этого не сделает, и мы любим его за это. В основном за степень контроля, которым обладает этот человек.

Мой отец, Син и я? Переходим на кровавые бойни. Ледженда еще предстоит увидеть, но я готов поспорить, что в нем похоронено такое же безжалостное существо, как и во мне.

– Нет настолько глупых, чтобы пытаться, а если и так, то они недостаточно умны, чтобы проделать это более одного раза.

Крид наклоняется вперед, и дверь позади нас открывается, когда входит официантка, держа в одной руке длинное серебряное блюдо, а в другой – поднос с коктейлями.

Она опускается рядом со мной, ее голубые глаза встречаются с моими, и ее молодая кожа краснеет под моим пристальным взглядом. В любое другое время я вероятно, дал бы ей знать, что планирую закончить ночь трахая ее. Черт возьми, я вероятно, трахнул бы ее. Кормился от нее и выбросил ее задницу из моего окна, как только закончил бы.

– Хотите что-нибудь еще, мистер Деверо? – Ее голос сочится сахаром. Слишком, блядь, сладко. Она похожа на тех девушек, которым всегда нужно быть на виду, потому что ее никто никогда не замечает.

– Не-а. Все в порядке.

Я отмахиваюсь от нее, снова глядя на моего старика во главе стола. Я прикуриваю косяк и позволяю сладкому дыму перекатываться под языком, прежде чем выпустить кольца. Она исчезает из поля моего зрения. Я вижу, как Ледженд смотрит на меня сбоку, когда Крид бьет меня по ноге под столом. Беседа между моим отцом, Одином и другими Старейшинами продолжается. Они ходят взад и вперед, как всегда. Это похоже на непрерывную битву каждый раз, когда мы находимся в этой комнате. Я не знаю, как черт возьми, никто из них еще не убил друг друга. Во-первых, этот договор – гребаная чушь собачья. Написанный тысячи лет назад, чтобы защитить баланс между аргентами и стигийской магией. Конечно, мой отец, будучи Властелином темного мира, был разыгрывающим драму. Я уверен, что история менялась на протяжении многих лет, но одна и та же осталась внутри нас.

Папа потерял свою вечную любовь к дерьму. Вылетел прямо из гребаного кукушкиного гнезда после того, как они с братом крупно поссорились. Не знаем, кто победил, все что мы знаем, это то, что папу выгнали из его семьи, и вместо того, чтобы исцелиться, он взбунтовался и полностью погрузился во тьму. Он управлял людьми, как скотом, и разрушил их мир. Они винят в этом изменение климата. Не-а. Это был просто дьявол с чипом в плече.

– Найт! – Отец отрывается от переднего края стола, вырывая меня из моих мыслей. – Что ты думаешь?

Почему он спрашивает меня? Я поворачиваюсь к Криду, который переводит взгляд с него на меня. На его лице написано замешательство. То же самое. Что за черт?

– А… по поводу чего?

Какого черта он вызывает меня прямо сейчас? Крид – старший брат. Он тот, кто в конечном итоге займет трон после того, как папа наконец умрет. Этот мужчина на девяносто девять процентов состоит из мускулов. Он никуда не денется в ближайшее время, но все же я рассчитывал на то, что мне не придется ни хрена делать. Теперь он задает мне вопросы, которые я не слушал, когда я уверен, что мой старший брат мог бы пересказать весь разговор слово в гребаное слово.

– Что ты думаешь, имеет ли это какое-то отношение к тому, что вы все посещаете Университет Рата? Кого-нибудь там вы подозреваете?

Мои глаза бегают по комнате, между всеми Старейшинами.

– Что, ты имеешь в виду больше, чем обычно? Или ты спрашиваешь, есть ли у нас враги? – Я делаю паузу, затягиваюсь сигаретой и передаю косяк Ледженду. – Потому что я покажу тебе список.

Отец откидывается на спинку стула, когда молодая девушка подходит к его концу стола. Я наблюдаю, как она медленно опускается, ставя перед ним стакан. Отец выдерживает ее пристальный взгляд, его глаза медленно опускаются вниз по ее частично обнаженному телу. Я наблюдаю, как его клыки заостряются, когда он обнажает зубы на девушку.

Она снова краснеет, заправляя волосы за ухо.

– Хотите что-нибудь еще, милорд?

– Нет. – Он машет рукой себе за спину. – Но останься, пока я не освобожусь. Я с тобой еще не закончил.

Я закатываю глаза. Он говорит, что они с мамой пара, но с годами он перестал обращать на это внимание. Я называю это чушью собачьей. Легенда гласит, что супружеские узы никогда не иссякают. У меня есть двоюродный брат, который живет в горах Черного Снега, и он и его пара на пятьдесят лет ушли трахаться. Они вернулись и были все так же без ума друг от друга, как и тогда, когда уезжали. Может быть, именно так они и спарились. Все люди разные, но я никогда не видел, чтобы кто-то из моих родителей проявлял нежность друг к другу. Я называю ерундой возможность трахаться с кем-то еще, кроме своей пары.

Подождите. Откуда, черт возьми, мне знать?

– Мне нужно мнение ваших мальчиков.

Один встает со стула, застегивая пиджак. Он обращается ко всем нам, но я чувствую, как его глаза впиваются в мои. Он лезет в карман, прежде чем бросить золотую карточку.